(Ната)

Я невольно любовалась ведущим машину Альпином, лавировавшим в транспортном потоке, как рыба в воде. Не нарушая правил, с разрешенной для ледяных скоростью, мы с легкостью обгоняли одно авто за другим.

Этьен напряженно застыл на заднем сидении, непроизвольно двигая руками, в такт поворотам руля. Реакция Ледлея потрясала. Мне не раз приходилось сталкиваться с вампирской быстротой, но такого никак не ожидала. Все-таки старейшая нежить на то и старейшая.

Беспрерывно передававшиеся новости с поля боя, еще недавно бывшего залом ресторана «Лев» провоцировали общую нервозность. Мятые рукава желтой блузы, уже раз десять засученные и снова опущенные мною, влажные темно-синие джинсы, о которые я беспрестанно вытирала ладони, тому подтверждение. Не скажу, что впервые столкнулась с масштабной дракой сверхов посреди мирного населения, со всеми вытекающими последствиями… Однако, признаюсь честно — еще ни разу не доводилось участвовать в сражении против гентов. Ната Велес не боится пуль, когтей, клыков, гипноза, суперсилы, звериной мощи. Годы службы в родном участке стоили мне сотен шрамов на самых неожиданных частях тела, пятнадцати сквозных ран, шести переломов, не считая мелких травм, вроде ушибов, растяжений, разрывов связок, гематом, наконец. Но иметь дело с грубой силой, или даже с заморочками ледяных, типа внушения, совсем не то же самое, что с магией гентских королей.

Да, я боялась ее. Страшилась зелий, способных лишить разума, обездвижить, замедлить процессы в теле, заставить испытывать дикую боль или же невиданную эйфорию, подчинить и еще бог знает что еще… Этьен казался спокойным как скала. Вот за что искренне люблю напарника. Ни разу за десятки лет совместной службы вербер не проявил ни страха, ни даже малейшего опасения. Его убежденность в победе лишь оттого, что мы «правы» и охраняем добропорядочных граждан, вселяла спокойствие, придавала сил в самые отчаянные минуты. Должно быть, именно о таких вот хороших парнях снимают кино и пишут романы. На бледном лице Альпина не отражалось ни единой эмоции. Ледяной, что с него взять? Это их всегдашная фишка — абсолютная бесстрастность в любой ситуации.

Ветер из приоткрытого окна развевал широкую угольную рубашку Ледлея, заправленную в такого же цвета кожаные брюки. Я начала привыкать к его вычурной манере одеваться, в стиле пиратов средних веков или французских аристократов времен Людовика 13. Похоже, Альпину просто нравился такой стиль, и он не считал нужным следовать переменам человеческой моды, чересчур молниеносным для существа, оттрубившего тысячи лет.

— На данный момент больше тридцати пострадавших, двенадцать тяжело раненых, — сводки, которыми щедро сыпали МЧэсовцы через связь, не радовали. Скрип отвлек меня от грустных мыслей. Ледяной так сжал руль, что резина заскрежетала под стальными пальцами. Неужели ему не все равно? Подобная мысль не приходила мне в голову. Убеждение, что вампиры равнодушны к чужим судьбам, исключая ближайших родственников из клана, еще ни разу не подводило.

— Не люблю бессмысленные травмы и гибель, — прокомментировал выражение моего лица Альпин, — Это… хм… неправильно.

Стройные ряды четырнадцатиэтажек в развлекательном мегакомплексе издалека походили на лес с картины техносюрреалиста. Внизу глубокого стального оттенка, сверху — гламурно-розового, здания напоминали угловатые цветы с еще не распустившимися бутонами.

Место происшествия легко угадывалось по скопищу нелюдей и смертных, окруживших один из небоскребов. Толпа бесновалась. С два десятка девиц вампироманского вида — в черных кожаных юбках, брюках и топиках, больше походящих на бюстгалтеры энергично прыгали, остервенело визжа и потрясая прелестями: Камулы лучше всех! Давай Ал, давай Виргор, давай Рейн!

Мда… Все хуже и хуже. К другу Беарна присоединились братья — и в человеческой ипостаси и в вампирской. Виргор — старшенький Камул по всем статьям. Рейн, если память не изменяет, погодка Ала — единственный рыжий в семье, вернее золотисто-русый, с рыжинкой. Остальные пепельные блондины, типажа Виргора. Один друг медведя похож на альбиноса.

В стороне от любительниц клыкастых горланили байкеры из фанатеющих по канам, что сразу угадывалось по татуировкам, рисункам на шлемах, даже вышивках на кожаных жилетках и куртках. Пантеротигры скакали, бегали, выглядывали из каждого сантиметра ткани, включая вороты и манжеты, красовались на каждом открытом участке кожи, не добравшись только до лица.

Эти подбадривали кумиров нечленораздельным гоготом, рыком и еще бог знает какими непереводимыми звуками.

Общество любителей верберов, в самом центре разномастной орды зевак, выделялось клетчатыми рубахами со значками в виде гризли на карманах. Их гомон прекрасно вливался в невнятные крики мотоциклистов. Даром что банды друг друга на дух не переваривают! Одень одинаково — и сами фанаты своих от чужих не отличат. Забавная была бы картинка, если забыть о происходящем на крыше небоскреба.

Хотя крупнокалиберные мужчины поддерживали оборотней во все луженые глотки, их ор легко перекрывало верещание толпы вампироманок, стремительно переходящее в ультразвук.

Случайные прохожие, увлеченные невиданным зрелищем, старались держаться от обожателей сверхов на приличном расстоянии.

Еще дальше на крышах трех гигантских сине-зеленых микроавтобусов расположились… самые ненавистные мне поклонники. Эти не рвали связки, не прыгали и не потрясали металлом, бицепсами, кулаками. Разодетые в пух и прах по последней моде, в лучшие ткани, с до тошноты уложенными волосами они время от времени синхронно поднимали громкоговорители, вещая: Генты всех уроют! Генты круты, а остальные — отстой!

Ну очень содержательная речь, а главное какая изысканная… Лесные короли бы скривились раз двести.

Свист падающего тела, второго, третьего ознаменовали наше приближение ко входу в небоскреб.

Альпин лихо крутанул руль, и труп рухнул в миллиметрах от нас, распластавшись на гладкой мостовой в неестественной позе. Бордовая лужа вокруг головы погибшего медленно растекалась, словно лучи пуская ручейки в стыки сизых плит. Понятное дело, мы с Этьеном такого повидали немало, с нашим-то контингентом… Но всякий раз, столкнувшись с бездарно утерянной жизнью, я чувствовала, как внутри что-то умирает. Блюмц, блюмц, плюх, бух, бах… Ничто не сравнится со звуком ударяющейся о камень плоти. Ледлей проделал несколько невероятных виражей, благодаря чему на нас не только не упал ни один пострадавший, но и ротозеи расступились, давая машине припарковаться.

Казалось, сейчас мы протараним прозрачную вертушку, по которой бесшабашно летали тонко прорисованные лимонные бабочки с пурпурным узором на крыльях. Однако, авто затормозило точно перед дверями в здание.

Я рванула было наружу, но стальная рука Альпина пригвоздила к месту. Не успела возмутиться, как машина сдала назад, а прямо перед ней приземлился очередной уже погибший. Становилось ясно, что полицейские сводки ну очень преуменьшены.

— С… пасибо, — нерешительно буркнула я.

— Всегда, — кивнул Ледлей, отворив дверцу за меня.

Выскочив наружу, Этьен первым делом монотонно отчеканил в громкоговоритель: «Немедленно разойдитесь! Через десять минут прибудет подкрепление! Оставшихся на месте арестуют, как соучастников, без права на объяснения и адвоката».

Фанаты противно загудели, вампироманки оглушительно завизжали, но толпа начала медленно редеть.

Охранников возле дверей не обнаружилось — скорее всего, они в гуще битвы, только вот за кого дерутся?

Внезапно стремительно рассасывающаяся орда глазеющих застыла, точно роботы, у которых кончились аккумуляторы. Взгляды устремились вверх, а следом пронесся почти благоговейный шепот, достойный явления бога: «Мо-о-ор-р-рох…»

Вот уж не думала, что ненавистный многим неандерталец может снискать такое благоговение, тем более среди любителей канов, медведей, чьи племена исконно не в ладах с ледяными. Камулы и Беарновское поселение — исключение из правил.

Мне не раз случалось наблюдать появление главы клана Ледлеев на публике. Окружающие глазели с любопытством, обсуждали, что древнейший вампир и впрямь не слишком похож на человека. Болтали — какой у него приплюснутый череп, словно природа стремилась не столько к овалу, сколько к квадрату, большие, широкие стопы, шевелюра растет практически от бровей. Но главное — взгляд, не стеклянный, как у большинства нежити, а пронзительно-обжигающий, не взирая на очень светло-серые зрачки, выделяющиеся от белков только узкой каймой алюминиевого оттенка.

Однако, сегодня даже гентоманы оцепенело уставились наверх, шелестя одними губами: «Мо-о-о-о-р-рох».

Кажется, весь мир сошел с ума!

Я намеревалась зайти в небоскреб вслед за Альпиным, когда Этьен дернул за руку, да так, что едва не вывихнул плечо. На эмоциях оборотни порой забывают о хрупкости людей. Сколько бы вы не работали со сверхами, подобных оказий не избежать. Оглянувшись на напарника, едва не ошалела. Рот приоткрыт, рыжие космы вздыбились, серо-голубые глаза расширились. Да что все с ума посходили что ли?

Вместо ответа на невысказанный вопрос, медведь ладонью поднял мой подбородок и…

Черт! Живешь себе в мире сверхов, полагая, якобы почти все о нем знаешь. Десятилетьями изучаешь нелюдей и вдруг наблюдаешь такое…

Чувствуя себя щенком, впервые увидевшим снег, погрузившим лапу в неведомую субстанцию — прохладную, влажную, пушистую, неотрывно следила за явлением в небе. Именно явлением, иначе и не назовешь.

…

Главный Ледлей мчался над гротескным небоскребный лесом. Никогда не слышала, чтобы ледяные летали, хотя многие писатели и сценаристы приписывали им подобное свойство. Но дело не в этом.

Морроха окружало нечто вроде золотисто-бронзового кокона, очерченного настолько резко, что форма его прекрасно вырисовывалась на фоне бирюзового неба. Длинная шея, блестящая чешуя, когтистые лапы, мощный хвост, гигантские крылья, переливающиеся на солнце как мыльные пузыри.

Поза неандертальца чем-то напомнила мне мифологического ящера из фантастического кино. Руки и ноги чуть согнуты, расслаблены, спина предельно выпрямлена, прозрачный хвост кажется продолжением тела.

— Да вы идете? — Альпин привел меня в чувство, эффект усилил очередной покойник, шмякнувшийся в полуметре с распластанными руками, будто пытался подражать Морроху. Отскочила подальше, но ало-бордовые брызги отпечатались на моих бежевых джинсах… Ну вот, снова Марго будет их отбеливать и штаны станут на тон светлее. Автоматически поддернув рукава белой трикотажной рубашки, подняла глаза на второго Ледлея. Тот высунулся из-за двери здания, непонимающе вперившись в нас с Этьеном. Я только и смогла ткнуть пальцем вверх.

— Хм… Вы еще не видели, как летает отец? — безмятежно отмахнулся Альпин, без единого намека на удивление. — Красиво, эффектно, но получается само собой. Он и сам не понимает, как выходит.

— А другие вампиры? — медленно процедил Этьен. Открывшиеся возможности немертвых определенно не радовали вербера.

— Никто другой. Может это потому, что Моррох вообще не человек? — брит слабо пожал плечами.

— Теперь уже сомневаюсь, что он нормальный ледяной, — покачал головой напарник, сняв фразу у меня буквально с языка.

— Кто его знает, — опять пожал плечами Альпин, — Он первый, я вам потом расскажу, как отец стал немертвым. Весьма странная, загадочная история, должен отметить. Навевает на мысли, что в его генах намешано что-то еще… Но сейчас не время и не место.

Хорошо напомнил!

Взяв себя в руки, шагнула к вертушке, спиной чувствуя напарника, мгновенно подстроившегося прикрывать меня. Когда работаешь вместе так долго, слова и жесты излишни.

Пестрый холл с колоннами был декорирован на манер средневекового замка — фрески с сюжетами древнегреческой мифологии украшали все, что можно и что нельзя. Даже по полу ползали гидры, бегали герои в набедренных повязках и с характерными профилями, выходила из пены бесстыдно голая и бессовестно красивая Афродита… Здесь проводились выставки-продажи украшений из полудрагоценных камней. Сама не бывала ни разу, но Марго завсегдатай — часто отоваривается бусинками, камушками для кожаных украшений.

На наше счастье, нынче помещение пустовало. В противном случае пришлось бы продираться к лифту сквозь толпу покупателей, вихляя между рядами переносных лавчонок.

Подумалось: «Зачем Моррох-то пожаловал?» С чего вдруг драка сверхов привлекла внимание самого могущественного ледяного планеты?

— Отец что-то говорил про гента, обещавшего уладить дело Праллара с выгодой для Ледлеев, — пояснил Альпин, успевший долететь до стеклянного цилиндрического лифта на другом конце зала.

Минуточку! Что-то я торможу! Новости-то не из приятных, а я о Марго, развалах минералов и прочей ерунде! Значит, Моррох с гентами договорятся, найдут крайнего, а мы его подставляй? Этого еще не хватало! За всю свою доблестную службу никогда не фабриковала улики и дела! А я-то почти поверила, что из брита может получиться нормальный ухажер… Боже! О чем только думаю!

— Да не собираемся мы сторговываться с гентами, — заходя в лифт вслед за Этьеном, закатывающим рукава желтой клетчатой рубахи, уверил Альпин. — Отец хочет докопаться до истины, вот и все. Сообразить какое место во этой гнилой истории занимает тот самый лесной королишка, раз уж самолично на нас вышел. Сама знаешь, генты и ледяные друг друга не жалуют.

Конечно! Скажи еще Моррох, как добропорядочный гражданин стремится помочь раскрыть преступление!

Секунда — и брит притянул меня к себе, совершенно не обращая внимание на напарника, принявшегося неприлично хихикать. Голубые глаза со стальными крапинками буравили:

— Ната, — Альпин провел рукой по моей щеке. Сколько ни силилась оставаться равнодушной, приятное тепло поплыло по мышцам, захотелось большего. Бр-р-р! В конце-то концов, Ната! Теперь Ледлей тебя из строя выводит? — Я не князь и не граф, — произнес меж тем нарушитель моего спокойствия, — Родился в доисторическом племени, но как мужчина, рассчитывающий на серьезные отношения с тобой, никогда не позволил бы себе обман.

Черт их разберет, сильный пол, а особенно вампиров. Звучало более чем убедительно, но не привыкла я верить на слово. Рука Альпина на талии, медленно и, надо признать, умело поглаживающая, его потрясающие зрачки, каким романистки пишут восторженные дифирамбы… Ощущение, что ноги вот-вот оторвутся от пола… Чертовы сочинительницы розового чтива, впечатления соблазненных женщин описывают сладко, конфетно до тошноты, но довольно-таки похоже на правду. Я уже почти забыла — куда и зачем едем. Отрезвил привычный шум драки сверхов, с применением подручных предметов, клыков, когтей, ворвавшийся в открывшиеся двери лифта…

По опыту знаю, в таких случаях кричать: «Полиция, разойдись!» — бесполезно. Ни один уважающий себя нелюдь не послушается. По закону наказать можно только зачинщиков драки, определить которых труда не составит — ресторан напичкан камерами, как зимний улей медом. Виновники должны были очень отчаяться, чтобы затеять подобное, а значит — на них призывы успокоиться не подействуют. На остальных же у нас и вовсе не было никаких рычагов давления.

Несколько лет назад Маггерон — мэр Аннариса предлагал принять закон, по которому привлекались к ответственности все сверхи, причинившие людям телесные повреждения. Разумеется, в разной степени. Инициаторов свары предлагалось карать сурово, прочих же — слабее.

Не трудно догадаться, что проект не прошел даже предварительное чтение. Слишком уж политиканы трусят перед нелюдями. Плюс к тому, многие по тем или иным причинам представляют их интересы. У кого-то совместный бизнес, у кого-то личные отношения, кто-то вовсе получает от гентов, ледяных или другой расы зелья или кровь для поправки здоровья.

В итоге, мучаются все — полиция сверхов, подвергаясь смертельной опасности, не имея почти никакого давления на задир, мирные граждане, владельцы заведений, превращенных в гладиаторскую арену.

Добро пожаловать в гостеприимный Аннарис!

Что ж! Будем действовать по обстановке.

Грядущее участие в месилове гентов заставляло желудок съеживаться, но Ната Велес еще никогда не пасовала в боевых условиях. Вперед! Хотя этот мысленный возглас несколько опоздал, потому, что первым в гущу событий, а вернее в зал ресторана, откуда доносились характерные звуки, рванул Альпин. Поймав себя на странном беспокойстве за судьбу брита, постаралась бежать в ногу с Этьеном, машинально коснувшись пистолета за поясом. Стрельба на поражение нам категорически запрещена. Убей хоть одного нелюдя — в лучшем случае, тебя вышвырнут со службы с такой характеристикой, что даже мусор сортировать не возьмут. В худшем, если пострадала шишка покрупнее, причем, совершенно неважно — кто первый на кого напал, а кто защищался — гуманная казнь. Привяжут к стальному столу-каталке — ну чтобы уж сразу и для поездки в морг подготовить, и введут очередное достижение гентской науки — усыпляющее зелье. Говорят после него глюки неимоверные, и пока у тебя в голове крутятся фантастические фильмы, медленно останавливается дыхание. Учитывая, что в течение часа человека можно спасти, а сверха в течение нескольких часов, заключенные, отбывающие пожизненный срок на себе этот чудо яд опробовали. Заверяли, будто действительно ничего не чувствуешь, пока вдруг не падаешь в черноту.

Шум и гам драки снова вернули мне ощущение реальности. Ната! Да ты совсем квалификацию теряешь! Который раз вырубаешься на месте происшествия! Надо срочно что-то с этим делать!

Перед «боем» мои эмоции отключались сами. Точно робот рванула в трехметровые, судя по плану здания, двери ресторана. Подобного я и впрямь не видела.

Четыре громадных ночных кана, три массивных медведя и тройка вампиров с Виргором во главе бились примерно с тремя десятками гентов — у меня глаз на диспозицию наметанный, налету подсчитываю. Незадачливые посетители, которых угораздило прийти в ресторан одновременно с враждующими сверхами, были повсюду. Кто-то ползал по полу, кто-то прятался за портьерами, кто-то забрался за барную стойку, слева от входа. Шестеро раненых охранников, все в крови до такой степени, что я не поняла — кто пострадал серьезно, а кто легко, пытались оттащить из центра зала людей, съежившихся на деревянном паркете, почти не дыша. Мда, красота.

Повсюду валялись перевернутые столы, стулья, подносы, щедро сдобренные осколками стекла, фарфора, остатками еды, лужами соков, коктейлей, вин, вперемежку с кровью естественно. В общем, шабаш, да и только, как говаривал Бренд, когда возглавлял «боевые выезды».

Одного котяру узнала сразу — Тарелла. Знаменитого альфу ни с кем не спутаешь — размеры, широченная грудь, какой ни один другой знакомый людоед не похвастается выдавали его в зверином обличье.

Новоявленый соратник Беарна с Алом катался среди обломков мебели, намертво сцепившись с двумя знатными гентами. Уорлом Ясноликим, собственной персоной и его кузеном — Коэгардом Трехглавым. Говорят, последний мог задурить голову противнику, заставив поверить, что не один, а целых трое. Лесные монархи изо всех сил пытались всадить в кана ножи из мроркского металла, но не тут то было. Невероятных размеров зверь уворачивался настолько ловко, насколько умеют только людоеды. Каны унаследовали лучшее от пантер и тигров. Независимо от ипостаси — человеческой или животной, все как один двигались бесшумно, юрко, но уж если били, крошились черепа покрепче, чем у знаменитых государей.

На оскаленных верберах гроздьями висело где-то по шесть гентов, изо всех сил тужившихся пробить толстенную медвежью шкуру длинными клинками. К гадалке не ходи — оружие обработано бельесом — ядом, синтезированном волшебным народцем для живоедов. Убить не убивает, но частично парализует. Ран на сородичах Этьена заметно не было, но достаточно одной царапины, чтобы отрава начала действовать.

Моррох опустился на крышу-ресторан как раз в тот момент, когда Камулов ослепили еще одним проклятущим колдовским снадобьем. Спина к спине, ледяные отбивались от пятерки противников, вооруженных чем-то наподобие пик. Слабость у гентов к подобному оружию. Ледяные орудовали толстыми металлическими трубами, явно оторванными где-то в зале. Скорость у звонкоголосых магов чуть ниже вампирской, но вслепую Камулы уже пропустили несколько ударов. С руки Ала свисал кусок мышцы, из дыры на штанине синих трико Виргора обильно сочилась бурая струя, Рейн одной рукой сжимал разорванную артерию на шее, другой защищался. Сквозь пальцы младшего Камула сочились бордовые ручейки. Генты смыкали кольцо, нанося удар за ударом. Отбивая два, третий ледяные почти всегда пропускали, тряся головой, в тщетной попытке восстановить зрение.

Уорл звонко вскрикнул — краем глаза увидела, как Тарелл недюжинными челюстями сломал королю кисть. Опасный кинжал выпал из раздробленных пальцев, но гент тут же перехватил его здоровой рукой.

Один из медведей начал заваливаться на бок — отрава делала свое дело. Самый внушительный, темный вербер обернулся в его сторону и, не взирая на болтающихся на нем врагов, двинулся подсобить. Беарн. Этого медведя, как и Тарелла я узнала бы в любом обличье.

— Мы поможем пострадавшим, — бросил Этьен то, что сама хотела сообщить Альпину, уже оценившему ситуацию и ринувшемуся в драку.

Ледлей обернулся, подмигнув:

— А мы с отцом объясним гентам — как нехорошо нападать на вампиров!

Начав пробираться мимо верберов, облепленных гентами, все же не могла не заметить триумфального подкрепления нежити в лице Морроха с Альпиным.

Неандерталец прыгнул на противников Камулов, едва его ноги коснулись крыши. Фантомный дракон вокруг него тут же исчез, не преминув сложить ослепительно сверкнувшие крылья. Не сподобившись вооружиться хотя бы чем-то, голыми руками, за шкирки Моррох оттащил троих гентов. Те ошалело, словно заведенные тыкали древнейшего ледяного пиками, но противник и бровью не повел. В ход пошли склянки с зельями. Вокруг неандертальца поднялся туман неприятного грязно-болотного цвета, едкие запахи защекотали ноздри. Даже Этьен расчихался, как ни старался прикрыть рот и нос рукавом.

Последним взглядом, прежде чем начать оттаскивать к выходу двух посетителей с разбитыми головами и слабо прощупывающимся пульсом, отметила, что Альпин присоединился к отцу. Треть помещения заволокло дымкой, сквозь которую с трудом проглядывались силуэты дерущихся.

Еле-еле успев выдернуть своих пострадавших с места падения двух гентов, сброшенных Беарном и резво вскочивших на ноги, продолжила спасательную операцию. Этьен подхватил на руки трех женщин. У одной из ноги торчал осколок кости, вторая держалась за рассеченную рану на лбу, из которой обильно сочилась кровь, третья висела плетью, из разодранного плеча торчали куски дерева.

Дышать становилось все труднее. Чертовы снадобья делали свое дело со всеми, кроме тех, против кого применялись. Несколько ползших к выхожу людей грохнулись в обморок, будто тюки соломы. Вслед за ними, сползли по стене охранники. Я надеялась, что гентского отвара в крови хватит, чтобы, не потеряв сознание, вывести наружу хотя бы часть жертв.

Обогнув двух канов, поваливших четырех противников ничком, полосовавшими острыми, как бритва когтями передних лап по рукам, пока оружие не выпало из ослабевших ладоней, увидела свет в конце туннеля.

Болотный туман опустился ниже и теперь стелился по полу, так что ориентироваться стало легче. Рванув подальше от людоедов с их жертвами, не заметила, как зацепилась за столешницу, рухнув на колени. Не обращая внимания на заработанные ссадины с гематомами, подтянула своих раненых поближе, чувствуя себя медсестрой во время отечественной войны.

Убедившись, что с ними все в порядке, дернулась вперед, но тут нечто очень тяжелое рухнуло на одного из подопечных и… мою лодыжку. Острая боль впилась в ногу, несколько раз уколов бедро. Обернувшись, увидела, что одурманенный вербер все-таки свалился, и генты, выпучив глаза, самозабвенно тыкали в него ножами. Беарн не успел… Рык, от которого заложило уши, свидетельствовал о том, что медведь сожалеет и оставшейся лесной братии несдобровать.

Попытка высвободиться заставила сморщиться — от боли потемнело в глазах. Держись, Ната! Нас ждут великие дела! Или как минимум суд над теми сверхами, что начали потасовку среди мирного населения! Даже если переломаю ноги, на костылях, в каталке доползу посмотреть на их лица в клетках для обвиняемых! Положение казалось абсолютно безвыходным. Медведь бухнулся на нас спиной, а сдвинуть тушу весом не меньше пятисот килограмм мне не под силу. В отчаянии дернулась, фантазируя на тему зверушки, попавшей в капкан и отгрызающей себе ногу.

Ругательство сорвалось с языка, следом за отчаянным криком:

— Этье-е-е-ен!

И мысленным дополнением: «Альпи-и-и-ин!»