Со слов: "Седеют волосы мои..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ о Великом Отрешении (подробнее об этом повествуется в "Джатаке о странствии по адам"). А было это так: монахи, сидя в зале собраний, толковали о подвиге Всесовершенного и возносили ему хвалу, когда вдруг сам Учитель вошёл в собрание чтящих дхамму и, воссев на то место, где всегда сидел Пробуждённый, спросил у бхиккху:

"О чём это вы, братия, беседуете?"

"О чём же ещё, высокопочтенный, как не о твоём отрешении, — ответили монахи, — воздаём тебе хвалу!"

"О монахи, — сказал им на то Учитель, — не только ныне ведь Татхагата отрёкся от мирских страстей, ему и прежде уже случалось отвергать мир страстей". Заслышав это, бхиккху подступили к Благословенному с просьбой поведать им о прошедшем, и Благословенный раскрыл им смысл давнего события, происшедшего в прошлой жизни и утраченного поэтому их памятью.

"Во времена былые на престоле царства Видеха, в его столице Митхиле, восседал царь Макхадева, преданный дхамме и правивший в соответствии с дхаммой. Был он вначале царевичем, беспечно резвился, затем стал наследным принцем, наконец — властелином, и так прошло целых восемьдесят четыре тысячи лет. И всю свою долгую жизнь прожил царь, не нарушая заповедей добра. "Любезный, — однажды предупредил он своего брадобрея, — как только приметишь у меня седые волосы, тотчас же скажи мне об этом".

Прошло ещё много лет, и вот однажды, увидав в чёрных как смоль волосах царя один-единственный седой волосок, брадобрей почтительно молвил:

"О государь, у тебя появился седой волосок".

"Вырви его, любезный, и положи мне на ладонь!" — приказал царь. Повинуясь ему, брадобрей золотыми щипчиками вырвал седой волос и положил владыке на ладонь. Хотя знал царь, что до конца срока, отпущенного ему в этом рождении, оставалось ещё восемьдесят четыре тысячи лет, едва только глянул он на седой волос, как сердце его наполнилось унынием и тоской. Почудилось ему, будто бы он заперт в хижине, охваченной пламенем, перед ним стоит сам царь Смерти и говорит ему:

"Неразумный Макхадева! Вот уж и седина в твоих волосах, а ты так и не сумел разомкнуть объятия терзающих тебя страстей". И, чем дольше размышлял царь о своей седине, тем сильнее жгла его тоска, тем обильнее проступал пот на челе его, тем сильнее ощущал он тяжесть своего царского облачения.

"Нынче же покину мир суеты и начну жизнь скитальца-монаха", — решил царь. Он подарил брадобрею огромное поместье стоимостью в сотню тысяч золотых монет, а затем, обращаясь к старшему сыну, сказал:

"Голова моя поседела, и сам я вижу, что стар. Досыта вкусил я утех земных, видно, пришло время для утех небесных: настала пора оставить суетный мир. Воссядь же на престол, а я, покинув дворец, удалюсь под сень манговой рощи и, живя там, буду следовать дхамме отшельника".

"Государь, — сказали советники, услыхав о желании царя отринуть мирскую жизнь, — что побуждает тебя уйти в отшельничество?" И, зажав в пальцах седой волос, царь пропел советникам в ответ такую гатху:

Седеют волосы мои, в чём вижу знамение времени:

По воле неба ухожу в бездомность от земного бремени!

И в тот же день царь отрёкся от престола и сделался отшельником, чуждым всего мирского. Прожив остальные восемьдесят четыре тысячи лет в святой обители в манговой роще, он утвердился на пути сосредоточенного размышления и одолел четыре ступени восхождения. По завершении же земного срока он возродился в мире Брахмы, а затем — снова низвергся на землю, в ту же самую Митхилу, в облике царя по имени Ними. Возвысив свой хиреющий род, царь Ними в конце концов отринул мир, удалился в святую обитель в той же манговой роще и, взойдя по ступеням совершенств, вновь оказался в мире Брахмы".

Своё наставление в дхамме Учитель завершил словами: "Итак, монахи, Татхагата не впервые уже отвергает мир страстей!" И он снова открыл величие четырёх благородных истин. И сделались тогда иные "вступившими в Поток", а иные — "возвращающимися единожды", иные же — "вовсе не возвращающимися". Тогда Благословенный, соединяя стих и прозу и прошлую жизнь с нынешней, истолковал джатаку и так связал перерождения: "Брадобреем в ту пору был Ананда, царевичем-наследником — Рахула, царём же Макхадевой — я сам".

(Перевод Б.А. Захарьина.)