«Пёс твой чёрный...» — это сказал Учитель, пребывая в роще Джеты, о том, как действовать людям на благо. Однажды монахи сидели в зале для слушания дхармы и восхваляли достоинства Десятисильного и то, сколько благ он несёт людям: — Почтенные! Учитель старается принести пользу многим людям. Он расстался с беззаботной жизнью и несёт людям благо. Ведь когда он достиг высшего просветления, он сам взял чашу для подаяния, прошёл восемнадцать йоджан до Варанаси и прочёл первую проповедь пятерым монахам, своим былым товарищам, — так он запустил колесо дхармы. А на пятый день того же месяца он рассказал им сутру о том, что души не существует, и все они стали святыми. Потом он в Урубильву, показал тамошним косматым подвижникам три с половиной тысячи чудес и обратил их в монашество. Когда он на верхушке горы Гаи прочёл им проповедь о том, что «все горит», тысяча этих бывших подвижников тоже стали святыми. А Великий Кашьяпа! Учитель прошёл навстречу ему три гавьюты, дал ему три наставления, дал посвящение. А отпрыск рода Пуккусати! Учитель после трапезы один прошёл сорок пять йоджан, чтобы встретиться с ним, и дал ему плод безвозвратности. А Махакаппин! Учитель, чтобы его увидеть, прошёл сто двадцать йоджан и сделал его святым. А лютый разбойник Пальцелом (о Пальцеломе cм. джатаки Об Атапе по прозвищу "Опоясанный Пальцами" и Большая джатака о Сутасоме — прим. ред.)! Учитель после трапезы прошёл тридцать йоджан, встретил его и сделал его тоже святым. А Алавака! Учитель прошёл путь в тридцать йоджан, повстречал его, дал ему плод прорезавшегося слуха и избавил от страданий! А как он три месяца прожил на небесах Тридцати Трёх богов! Тогда ведь восемьдесят миллионов богов постигли суть дхармы! А как он побывал в мире Брахмы, он избавил брахму по имени Бака от вредных воззрений и сделал святыми десять тысяч брахм, обитателей того мира! Что ни год, он обходит все области бытия и находит чем помочь каждому: одного побуждает с верою и убеждением обрести прибежище в Будде, его Учении и общине; другого воодушевляет принять обеты добронравия; а сколь многим помогает он вступить на путь и вкусить от плодов его! Он ведь и о благе нагов, чудесных птиц и других существ тоже непрестанно заботится!
Учитель пришёл и спросил: — О чем это вы сейчас беседуете, монахи? Монахи объяснили. — Неудивительно, монахи, что я действую на благо людей теперь, когда я уже достиг высшего просветления. Я ведь и раньше, когда у меня ещё были страсти, поступал так же, — произнёс Учитель и рассказал о былом.
Некогда, ещё в те времена, когда помнилась проповедь Истинновсепросветлённого Кашьяпы, в Варанаси правил царь Ушинара. Когда Истинновсепросветлённый Кашьяпа возвестил четыре истины, множество людей освободилось от мирских привязанностей и вошло в град Нирваны. Но много позже его ухода в нирвану учение его склонилось к упадку: монахи стали зарабатывать себе на жизнь двадцатью одним недозволенным способом, жениться на монахинях, растить детей; они забыли свой монашеский долг, а монахини — долг монашек, миряне же и мирянки — обязанности мирян и мирянок, брахманы — обязанности брахманов... Мало-помалу люди обратились к десяти неблагим деяниям, а оттого все покойники стали возрождаться в адах.
И когда царь богов Шакра заметил, что на небесах не появляется новых богов, он обратил взор на мир людей и увидел, что люди после смерти стали попадать в ады и обретать иные мучительные уделы. Так он понял, что Учение Просветлённого пришло в упадок. «Что же делать?» — подумал он и нашёл средство: «Надо устрашить людей, запугать их. Когда люди перепугаются, можно будет дать им надежду, а потом преподать дхарму и тем поддержать благое Учение, чтобы оно не забывалось ещё тысячу лет».
И он принялся за дело. Бога Матали он превратил в огромного чёрного пса — так и назвал его Чёрным. Клыки у него были размером с банан, и из четырёх передних клыков сыпались искры. Ростом он был с жеребца, а с виду свирепый и до того страшный, что беременным на такого лучше бы и не смотреть: они сразу бы выкинули. На шею псу Шакра надел гирлянду из красных цветов и держал его на пяти сворках, а на себя он накинул два оранжевых одеяния, волосы связал узлом на затылке и тоже нацепил красную гирлянду. В руках у него появился огромный лук с тугой тетивой цвета коралла и железная стрела с наконечником из алмаза. У него отросли длинные ногти, переменилось лицо.
Он уподобился лесному охотнику, опустился на землю в йоджане от города и трижды прокричал: «Гибнет мир, гибнет», всех тем перепугав; а когда подошёл к самому городу, то опять закричал. Люди заметили пса, устрашились и укрылись в городских стенах. Доложили царю, что происходит. Царь велел спешно запереть ворота. Но Шакра попросту перескочил через стену высотою в восемнадцать локтей. Народ стал в ужасе разбегаться и запираться в домах. Чёрный бросался на каждого встречного и повергал людей в трепет. Так они приблизились к дворцу. Весь царский двор со страху заперся в крепости, сам же царь вместе с жёнами поднялся на башню. Тогда Чёрный встал на задние лапы, передними навалился на дверь и залился громким лаем. И лай его разнёсся по всей Вселенной — от Незыби до самой макушки бытия. (И всего-то случилось лишь трижды, чтобы чей-то голос заполнил весь мир: в истории о Пурнаке такое сумел сделать сам Пурнака, в истории о Бхуридатте — царь нагов Судассана, а здесь — Чёрный пёс). Горожане были до того перепуганы, что ни один не решился заговорить с Шакрой.
Царь, однако, набрался мужества, отворил окно и окликнул Шакру:
— Эй, охотник, почему твой пёс лает? \
— Есть хочет! — Так я его накормлю. Царь велел отдать псу всю еду, приготовленную для него самого и для челяди. Пёс все это мигом сожрал и снова залаял. Царь повторил свой вопрос. А Шакра в ответ:
— Мой пёс все ещё голоден! Собрали весь корм из слоновника и конюшней. Пёс и его враз проглотил. Тогда собрали все припасы по городу. Пёс и их сожрал разом и залаял опять.
— Это не пёс, это же оборотень! — ужаснулся царь. — Спрошу, зачем они к нам пришли.
И он спросил:
«Пёс твой чёрный и свирепый,
Блещет белыми клыками
И готов порвать пять сворок.
На кого же он натаскан?»
Шакра ответил:
«Он не на зверей натаскан,
Не надейся, Ушинара.
Я спущу его со сворки,
Чтоб людей свести со свету».
— И что же, охотник, пёс твой всех подряд пожирает или только врагов? — спросил царь.
— Только врагов, государь.
— А кто его враги?
— Всяк, кто дурно живёт и рад беззаконию.
— Назови таких нам, — попросил царь.
И Шакра зловеще изрёк:
«Если бритоголовые,
Милостыней живущие,
В рубище облачённые,
Станут дурными шраманы,
Землю пахать надумают –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Если, бритоголовые
В рубище облачённые,
От мира навек ушедшие,
Дурными станут монахини,
Поступятся целомудрием –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда аскеты косматые,
С длинной верхней губою,
Что в голову пыль втирают,
А зубы чернят нарочно,
Станут ростовщиками –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда учёные брахманы,
Что знают Веды и Савитри
И чин жертвоприношения,
Жертвовать станут за деньги –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда родителей собственных,
Состарившихся и дряхлых,
Кормить сыновья откажутся,
Средства на это имея, –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда родителей собственных,
Состарившихся и дряхлых,
Начнут обзывать глупцами –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда с женою учителя,
С жёнами своих родичей
Или с родными тётками
Станут прелюбодеяниям
Бесстыдно все предаваться –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда очерствеют брахманы,
Мечами вооружатся
И грабить начнут по дорогам –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда светлокожим вдовам
Рожать не станет зазорно,
А их отродья откормленные
Займутся всякими плутнями –
Со сворки сорвётся Чёрный.
Когда устроители козней,
Притворщики и мошенники
В народе весьма умножатся –
Со сворки сорвётся Чёрный».
— Вот наши враги, государь, — сказал Шакра, а пёс весь напружился, готовый броситься на грешников и пожрать их.
И тут, на глазах устрашённых людей Шакра подтянул пса за сворку к себе, сбросил личину охотника и, приняв свой собственный облик, воспарил, сияя, над Землёй.
— Государь, я — царь богов, Шакра — сказал он царю. — Я явился сюда, ибо мир гибнет. Все люди, что в эти дни умирают, шли против дхармы и потому попадают в ад, мир же богов почти опустел. Отныне я знаю, что делать с врагами дхармы. Не будь легкомыслен. Затем он прочёл народу четыре драгоценные строфы, наставляя его в щедрости и добродетели. Так Шакра поддержал Учение, пришедшее было в упадок, и дал ему силы продержаться ещё тысячу лет, а сам вернулся вместе с Матали к себе на Небеса.
Рассказав эту историю. Учитель повторил: — Как видите, монахи, я и прежде действовал на благо людям. И он отождествил перерождения: — Тогдашний Матали был Ананда, а Шакрой был я сам.