— Великолепно, эти козлы даже не знают, мужик им звонил или баба, — ругнулся я в адрес родной милиции. — Куда уходят деньги налогоплательщиков? Чертов муниципалитет мог бы купить им телефон с автоопределителем.

— Не переживайте, Ватсон, все под контролем.

Мы с Варькой вновь ехали в редакцию «Городища», как я понял наш договор–таки попал к учредителю.

В редакции во всю готовились к поминкам, здоровая принтерная распечатка Валюхиной физиономии окруженная траурной каймой — Гена постарался — красовалась на стенке в центре журналистской. Стол накрывали в соседней с ней комнате.

— В свете последних событий, мы вынуждены всерьез задуматься над предоставленным вами черновиком договора, — оттарабанил как по писанному Карасев, едва мы оказались в редакторском кабинете. Жавшийся в углу его стола учредитель уныло кивнул. Гену на это сборище не пригласили.

— В свете последних событий, я думаю увеличить цену, — глазом не моргнув заявила Варька и полезла в сумочку за портсигаром. — Благодарю, господин Сковорода.

Я услужливо зажег ей золотую «Зиппо».

— А в чем, собственно, дело? — поползли на лоб брови учредителя.

— В том, что кто–то из сотрудников вашей газеты водит милицию за нос. А мы обязались соблюдать конфиденциальность и таким образом вынуждены участвовать в ваших играх, — отрезала, моя начальница. — Страдает наша репутация, как законопослушного охранного агентства.

Может быть, я‑таки проголосую за Панфиловича на ближайших мэрских выборах. Жест, и правда, получился красивый. Он просто взял и подписал лежавший перед ним договор, а потом достал из кармана «трубу» и сказал своему бухгалтеру куда перечислить аванс.

— Доказательства… — не то прохрипел, не то просипел главред. — Вы клевещете на редакцию… На весь трудовой коллектив…

— Аноним, который позвонил в милицию и сказал о том, что господин Сковорода, якобы, выходил из квартиры Аксеновой, назвал его сотрудником агентства «Санта — Барбара». В этом качестве, кроме как в вашей редакции его никто в городе не знает.

Оба–на! Вот так щелчок по носу и не только им, но и мне. Она же дословно пересказывала мне все, что поведал ей дежуривший тогда на пульте сержантик.

— Никто из нас… Ерунда какая–то, — потерянно пробормотал Карасев.

— Позовите сюда господина Орлова.

— Причем тут Мишаня?

— Вот мы его сейчас и расспросим, причем.

Нервы у главреда явно были ни к черту: начав прикуривать он дважды выронил сигарету изо рта. Из неловкой ситуации его выручило высунувшееся из–за двери кукольное личико:

— Георгий Николаевич, уже накрыли.

— Валю надо помянуть, — боком вылезая из–за стола пробормотал Карасев. — Коллектив ждет, неудобно все–таки. Наш старейший сотрудник. Почти с самого основания газеты. Вы можете подождать?

— С полчасика могу, — глянув на часы уступила Варька.

Стол в комнатушке рядом с журналистской был застелен старыми номерами «Городища». На них покоились щербатые тарелки с огурцами–помидорами, банки с майонезом и кетчупом, блюдо с крупно нашинкованной колбасой. Около десятка бутылок водки. Еще с десяток не раскупоренных ждали своей участи стоя у стены. На перекосившемся кресле, там же у стены, дремала Мариша Антонова.

— Маришку не трогайте, — зловещим шепотом предупредила похожая на мудрую сову Зина за что тут же удостоилась колючего взгляда со стороны главреда.

— Перенервничала Марина. Они с Валей подругами были, — соврал Карасев на ухо учредителю, опасливо косясь, как бы не разбудить спящую. — А тут такое горе…

Не в своей тарелке, кроме него чувствовали здесь себя еще двое: Валерий Панфилович и субтильный юноша с ломающимся голосом — тот самый Мишаня Орлов. Варька, вероятно окончательно смирившаяся с мыслью, что ее черная версаччиевская джинса обречена, как ни в чем ни бывало заняла один из колченогих стульев и об него же открыла бутылку пива:

— Я за рулем.

Никакая сила не смогла бы заставить ее пить из грязных «городищенских» стаканов. Уж будьте уверены.

Народу собралось немало: Зина, Гена, юные Света и Женя, похожий на молдаванина редакционный фотограф, полная пожилая корректорша, щеголеватый замредактора по рекламе, какой–то жуткого вида внештатник, женщина–замредактора по кадрам с брезгливо поджатыми губами, грустная бухгалтерша, пара каких–то совсем непонятных баб. Все это не считая унылого учредителя, трясущегося редактора, валяющейся в отрубях Мариши и нас с Варькой.

— Ну друзья, давайте не чокаясь, по старому русскому обычаю, — хорошо, что в редакторском стакане было налито не до верху, а то бы половину расплескал. — Да будет земля пухом!

«Аминь," — мысленно выдохнул я. Авось помыли стаканы–то. Ну ладно, Варька меня от любой хворобы вылечит.