— Что с тобой, милый Поздний Рассвет? — хлопотала надо мной перепуганная хозяйка, отирая лицо ледяной водой.

— Я кажется еще жив, — удалось мне открыть глаза, вслед за тем я попытался засветить свой жезл.

Я уж думал, что лишился его навсегда, но с третьей попытки ощутил, что он светится как и прежде.

— Глянь, что с этим мечом, — попросил я Гелл.

Та в поспешности зажгла несколько ламп и в страхе охнула.

— С ним что-то не то? — пытаясь подняться на ноги, спросил я.

— Он… Он совершенен, — благоговейно прошептала все еще нагая девица. — Он полностью завершен и… Он пугает меня.

— Стоит ли бояться изделия собственных рук? — как мне тогда показалось, резонно возразил я, потом же взглянул на меч и непроизвольно отшатнулся, ибо столь отчетливо вспомнил перенесенные только что ужасы. — Нет-нет, бояться его не стоит, но я, знаешь ли, несколько утомился.

— А собственного сына можно бояться? — не спуская с меча настороженного взора, спросила Гелл. — Когда он вырос, перестал нуждаться в материнской опеке, стал могуч и прекрасен, а ты вдруг понимаешь, что совершенно не знаешь, что у него на уме.

— Если ты мать, то я, уж точно — его папаша, — попытался пошутить я, но потом призадумался. — Знаешь, магические предметы — они, будто обладают собственной волей. Они — будто живые существа.

— Забери его! — потребовала Гелл. — Забери его и увези с собой. Достаточно с меня этого страха. К тому же, глядя на него, я понимаю, что ничего более совершенного, мне в своей жизни не создать!

— Вот глупости! — возмутился я. — Ты еще молода и у тебя впереди много чего. Меч же мне не к чему, что я рыцарь, что ли?

— Считай это предчувствием матери, но от него нужно избавиться как можно скорей! — не сдавалась Гелл. — Быть может, когда-то меня проклянут за то, что я открыла ему дорогу в мир!

— И в руки его не возьму, — ответствовал я. — Магические предметы сами выбирают себе хозяев, вот пусть и валяется здесь, пока кого-нибудь не найдет. Я же вложу ему в рукоятку пергамент с указанием его имени, дабы будущий хозяин ведал, чего от него ожидать.

Тут же я схватил чернильницу, перо и небольшой кожаный свиток.

— «Меч Девственник. Ковано Большой Гелл. Получил магию от Позднего Рассвета, что преобщился магической лиги в Хелловой Горе,» — зачитал я. — Мною специально написано это по-дварфски, ибо во-первых, буквы их кажутся мне, красивее наших, а во-вторых, меч твой не уступает и лучшим дварфским кузнечным работам.

О своем ученическом в гильдии магов ранге, я решил письменно не упоминать.

— Ты льстишь скромным моим способностям, добрый друг и милый любовник, — вздохнула Гелл. — Никогда не достичь мне и половины их мастерства. Сам же говоришь, что кузнечная гильдия является у дварфов одной из самых уважаемых и совершенно закрыта от посторонних.

Задумавшись над ее словами, я вдруг кое о чем вспомнил.

— Знай же, милая Гелл, — сказал я. — Что, коль скоро Северо-Западный проход открыт, дварфы будут ходить к нам, людям. И вот, я сейчас пишу еще два свитка. Один отдашь старейшине деревни, где неподалеку от руин дварфской крепости живет моя жена. Кузнеца у них своего нет, так что примут тебя с радостью, ты же сможешь со временем пристать к какому-нибудь дварфскому отряду. Второе письмо отдашь в Хелловой Горе с большим от меня приветом. Есть там некая дама, которой я помог решить один щекотливый вопрос насчет игорного долга. Дама уверяла, что ее муж будет очень мне благодарен. Семейство же их владеет не только рудниками, но и кузней.

— Милый Рассвет! — девица-кузнец даже прослезилась. — Если довелось мне понести от тебя, то я рожу и выращу твоего ребенка с превеликим удовольствием, ибо будет он напоминать мне о тебе!

Я несколько смутился подобным проявлением чувств, отчасти еще и потому, что, по ходу своих приключений, впервые задумался о таких последствиях моих отношений с девицами.

— Завтра же уйду отсюда, — продолжила Гелл. — Но, все же, я не могу остаться под одной крышей с этим мечом, хотя бы только на ночь, такой страх он в меня внушает. Давай же избавимся от него!

— Коли не терпится тебе сделать это, — в сердцах решил я, — так вынеси его и брось на перекрестке за вашим селом. Если он — вещь магическая, так пусть сам и ищет себе хозяина.

— Только ты меня проводи, — робко попросила она. — Боюсь я оставаться наедине с этим своим порождением.

Так мы и сделали, потом же вернулись в комнату к моим товарищам.

— Чего это вам не спится? — с неудовольствием спросила, проснувшаяся при нашем явлении Быстрые Глазки.

Мы тут же поведали ей историю с мечом.

— Не глупо ли? — рассмеялась она. — Постойте же, я пойду и подберу его. Денег у нас не слишком много осталось, а уж выгодно продать такой хороший меч я легко смогу. Ладно-ладно, он не будет ночевать с вами в доме, я его до утра припрячу.

Не прошло и четверти часа, как моя рыжеволосая спутница вернулась в великой задумчивости.

— Вы в точности оставили меч на перекрестке? — с подозрением спросила она.

— Клянемся тебе оба! — ответствовал я.

— Странно, но его там нет, — удивилась Глазки.

— Милый Рассвет, — сказала Гелл. — Хоть я и знаю теперь, что ты женат, но ложись со мной и будь, как со своей собственной женой. Ибо одно наше с тобой чадо уже пошло бродить по свету и неведомо, к добру это или к худу.