Однажды в жаркий летний день в середине августа к окраине Иерусалима приблизился большой караван. Лица путешественников пылали от волнения, а их взгляды были с надеждой устремлены на человека, шедшего во главе их. Около тысячи семисот членов разных семей, возвращавшихся в Сион, добрались до гор Иудеи под водительством Ездры, священника-книжника. В кармане у Ездры был указ персидского царя Артаксеркса. Назначение, которое сделало Ездру первым духовным вождем евреев, вознесенным на эту высоту царской грамотой. Иными словами, неведомо для себя Ездра стал первым главным раввином в истории Израиля.

Нет сомнения, что в наши дни многие граждане Израиля видят своего духовного руководителя в одном из двух главных раввинов — сефардов и ашкеназов. Также, без сомнения, многие не признают за ними этого лидерства, либо будучи неверующими, либо выбрав для себя какого-то другого духовного руководителя. Я бы, например, не рекомендовал ни тому, ни другому главному раввину Израиля публиковать какие-либо толкования, если они противоречат мнению покойного Любавического ребе из Бруклина. А то как бы им не пришлось призвать полицию для умиротворения местных последователей Любавического ребе. Этот достоуважаемый лидер превознесен выше всех других за свои духовные добродетели. Главный раввин, подобно Ездре-книжнику, всего лишь светский политический назначенец, а это отнюдь не гарантирует, что ему по плечу роль пастыря человеческих душ.

Хронологически Ездра — последний религиозный лидер в Библии. В разные времена и в разных рангах у него было много предшественников. Одни были активными политиками, других интересовали только законы Бога. Некоторые сами всячески добивались величия, другим величие навязывалось. Среди них были пророки и священники, даже судьи и цари, но все они обрели свою духовную именитость, благодаря народному признанию. Никто из них не размахивал царским указом перед лицом народа. Это нововведение сберегалось для Ездры-книжника и его преемников, главных раввинов, — да будет их век долог и счастлив.

Моисей стал вождем народа после воззвания к нему Бога из горящего куста. Бог, представившийся ему, как «Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова», возложил на Моисея кое-какие обязанности: «Итак пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых». Ответ Моисея на это предложение был самоуничижительнейшим: «Кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести из Египта сынов Израилевых?» Другими словами, у него все поджилки тряслись.

Моисей некоторое время мямлил, перечисляя все непреодолимые ожидающие его трудности: «А если они не поверят мне, и не послушают голоса моего, и скажут: «не явился тебе Господь»?» Бог обещал ему, что Фомы Неверные отбросят свои сомнения, когда он покажет им парочку фокусов, но Моисей все еще робел. Он сказал, что говорит тяжело и косноязычен. От такой отговорки гнев Господень возгорелся. А Моисей еще подлил масла в огонь: «Господи! пошли другого, кого можешь послать». Тут Бог окончательно вышел из себя, и застенчивый пастух был вынужден подчиниться приказаниям Божественной воли.

Совершенно ясно, что талантливый автор этой сцены приложил много усилий, чтобы донести до читателей свою основную идею, а именно, что Моисей очень упирался, прежде чем стать вождем Израиля. Автор набросал портрет идеального лидера — того, кто чурается власти и славы. Как получилось, что эти сведения не дошли до нынешнего поколения израильских кандидатов в вожди?

Когда речь заходит об израильских пророках, впечатление нередко создается самое неверное. Их иногда рисуют эксцентричными чудаками или неистовыми проповедниками, то потрясающими, то высмеивающими свою аудиторию. Или вдохновенными моралистами в башне из слоновой кости, которые настолько поглощены абстрактными размышлениями, что не замечают творящегося у них на заднем дворе. На самом же деле пророки были бесспорно духовными лидерами и деятельными участниками того, что происходило вокруг и в политическом, и в общественном смысле. Благодаря силе своей убежденности они часто оказывали большое влияние на политическую верхушку и на простой народ.

Когда Сеннахирим, царь Ассирийский, осадил Иерусалим, вся нация, включая и политическое руководство, совершенно пала духом. Ассирийский полководец Рабсак произнес под стенами осажденного города блестящую речь — образец риторики для успешного ведения психологической войны (она полностью приводится дважды — в Четвертой книге Царств, 18, и снова в Книге Пророка Исайи, 36). Рабсак был на пороге победы: царь Езекия, его священники и министры, все разодрали свои одежды, облачились в траур и практически готовы были сдаться. Но в самый последний момент они воззвали к пророку Исайе: «Вознеси же молитву об оставшихся, которые находятся еще в живых».

Исайя обличил Ассирию такими незабываемыми словами: «Презрит тебя, посмеется над тобою девствующая дочь Сиона, покачает вслед тебя головою дочь Иерусалима».

Однако на этом Исайя не остановился. И, продолжая, дал исчерпывающий политический военный прогноз вплоть до последней детали: «Посему так говорит Господь о царе Ассирийском: «не войдет он в этот город, и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. По той же дороге, по которой пришел, возвратится, а в город сей не войдет, говорит Господь». И действительно, Сеннахирим снял осаду с Иерусалима, поспешно отступил, а когда вернулся в свою столицу, был убит мятежными сыновьями.

Вполне возможно, что слова Исайи отражают не только его глубочайшую веру, но и глубочайшее понимание геополитической ситуации в разных тамошних царствах. Это пророчество обеспечило Исайе статус признанного лидера. Хотя люди вроде него или Иеремии не могли контролировать управление страной или принятие политических решений, они имели огромное влияние как духовные лидеры. Поэтому их часто приглашали в царский дворец для консультаций. Кто дал им такую власть? Бесспорно, не царский указ. Они были призваны, а не назначены.

Призвание Иеремии несколько напоминает призвание Моисея. Он тоже не испытывал желания стать пророком по велению Бога. «О, Господи Боже! — умолял он, — я не умею говорить, ибо я еще молод». Но и на этот раз скромность его кандидата не произвела на Бога ни малейшего впечатления. Он ответил: «Не говори: «я молод»; ибо ко всем, к кому пошлю Я тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь». Бог обещает Иеремии полную защиту от врагов — ведь его пророчество было, по сути, в высшей степени антиправительственным. Нужны огромные запасы духовной отчаянности, чтобы быть «пораженцем с обливающимся кровью сердцем», как выразились бы израильтяне, а именно им и был Иеремия. Весьма сомнительно, что пророк взял бы на себя такую роль, получи он соответствующее назначение от министерства по делам религий или какого-либо межминистерского комитета.

Моисей, как мы помним, прикидывал, чем все обернется, если никто не поверит, что Бог явился ему и призвал его. Светский читатель Священного Писания тоже может задаться таким вопросом. Но даже он согласится, что лидеры типа Моисея и Иеремии не нуждаются в проштампованном листке бумаги из рук чиновника на жалованье для выполнения своих судьбоносных ролей, сохраняя авторитет и престиж.

Как я уже упоминал, Ездра — единственный духовный лидер в Библии, назначенный светскими властями. (Мы еще вернемся к этому царскому указу.) Поскольку назначение свое он получил от иностранного правителя, его можно считать прототипом Хакам-паши (турецкий вариант главного раввина в XIX веке). Таким образом, он опередил «Первого Сиона», назначенного в Палестине турецким султаном в 1842 году, почти на две тысячи лет.

Ездра добрался до Палестины через восемьдесят лет после первой волны возвратившихся из вавилонского плена, когда царь Кир пригласил всех желающих евреев в Персии вновь заселить Святую Землю. Еврейская община в Иудее была маленькой, раздробленной и могла вовсе исчезнуть из-за притеснений местного населения и все возрастающего числа смешанных браков. Бесспорно, Ездра был им просто необходим и в духовном, и в материальном отношении: вдобавок к дополнительной рабочей силе с ним прибыло много золота и серебра. Эти деньги были пожертвованиями царского двора и персидского еврейства на строительство Храма Господня. Грамота царя Артаксеркса, имевшаяся у Ездры, предписывала расходовать эти деньги только на религиозные цели. Он не хотел, чтобы Ездру принудили тратить их на что-либо еще. Неизрасходованные суммы он, однако, оставлял на их усмотрение: «И что́ тебе и братьям твоим заблагорассудится сделать из остального… то́, по воле Бога вашего, делайте». Таким образом царь облек Ездру огромной экономической властью, которая, разумеется, усилила его духовный авторитет.

Самой важной статьей в указе было его заключение: «Ты же, Ездра, по премудрости Бога твоего, которая в руке твоей, поставь правителей и судей, чтоб они судили весь народ за рекою, — всех знающих законы Бога твоего; а кто не знает, тех учите. Кто же не будет исполнять закон Бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть производят суд, на смерть ли, или на изгнание, или на денежную пеню, или на заключение в темницу».

Я абсолютно убежден, что все главные раввины в Израиле тут же поменяли бы свой лучший штраймл на такой указ. Да и сердце Ездры преисполнилось благодарности выше края: «Благословен Господь, Бог отцов наших, вложивший в сердце царя — украсить дом Господень, который в Иерусалиме. И склонивший на меня милость царя и советников его, и всех могущественных князей царя!»

Ездра был верующим человеком, полным наилучших намерений. Он не страдал честолюбием, не гнался за рекламой. Он возобновил чтение Закона в Иерусалиме перед восторженными толпами, в которых большинство прежде вообще не слышало Слова Бога. Он научил людей, как надлежит справлять праздник Кущей. Короче говоря, он вдохнул новую жизнь в маленькую духовно угнетенную общину в Иудее. Все это время указ покоился у него в заднем кармане. Он вынимал его, только когда должен был вести переговоры с местными властями или нееврейским населением.

Тем не менее Ездре не хватало масштабности лидеров вроде Моисея, или Самуила, или пророков — ему никогда не удавалось подчинять людей только силой своей личности. И в конце концов он вынужден был использовать указ для принуждения евреев. Об этом нигде не говорится прямо, но совершенно очевидно, что он прибегнул к этому средству в деле «иноплеменных жен».

Смешанные браки стали болезненной проблемой для Ездры и его сверхортодоксальных приверженцев. (Интересно заметить, что библейское обозначение этих ультра — харедим, те, что трепещут (при Слове Бога), употребляется для их последователей в современном Израиле.) Как написано: «смешалось семя святое с народами иноплеменными», и мерзость эта запятнала не только простых людей, но и вознесенных над ними, включая священников! Ездра решает взять быка за рога, устроив массовый митинг покаяния. Он пал на колени перед толпой, простер руки в мольбе к Господу и вскричал: «Итак дочерей ваших не выдавайте за сыновей их, и дочерей их не берите за сыновей ваших». И он плакал перед народом и простирался на земле, и скоро уже плакали все — и мужчины, и женщины, и дети, объединившись во всеобщем плаче. В экстазе раскаяния толпа обещала избавиться от иноплеменных жен, и Ездра приказал народу собраться в Иерусалиме через три дня. По-видимому, воздействие массовой истерии оказалось кратким. На это имеется косвенное указание, поскольку Ездра издал декрет, повелевавший всем без исключения прибыть на собрание в Иерусалиме. Ему пришлось пустить в ход угрозы: «А кто не придет чрез три дня, на все имение того, по определению начальствующих и старейшин, будет положено заклятие, и сам он будет отлучен от общества переселенцев». Другими словами, Ездра, несомненно, прибегнул к прямому принуждению. Он конечно же размахивал перед ними царской грамотой. Все знали, какими полномочиями он обладает, и если они все явились в Иерусалим, то отнюдь не вдохновленные его поучениями. Его распоряжение поддерживалось могуществом персидской державы.

И вот, несмотря на суровую зимнюю погоду, в декабрьский день на площадь перед храмом стеклись огромные толпы, «дрожа как по этому делу, так и от дождей». Почти невозможно преуменьшить страдания этих злополучных людей. Если сидишь на улице Иерусалима под дождем, то поневоле задрожишь. Однако они дрожали еще и «по этому делу»: их вынуждали выгнать вон из дома их жен и детей. Беру на себя смелость предположить, что среди этих евреев многие горячо любили своих жен и детей вопреки иноверческим генам в их хромосомах.

В тот день Ездра распорядился своим авторитетом не слишком разумно. Диалог, который он вел с толпой расстроенных и испуганных людей, не дал желанных результатов. Он потребовал от них: «Отлучите себя от народов земли и от жен иноплеменных». Но несчастные мужья и отцы, которым пришлось тащиться в Иерусалим, а теперь мокнуть под дождем, показали себя мудрее Ездры. «И отвечало все собрание, и сказало громким голосом: как ты сказал, так и сделаем. Однако же народ многочислен и время теперь дождливое, и нет возможности стоять на улице. Да и это дело не одного дня и не двух». Они предложили Ездре назначить министерский комитет для разборки с иноплеменными женами. Видимо, уже тогда было ясно, что министерские комитеты никуда не годятся: почти любое дело, которое они брали на себя, навеки залеживалось под сукном. Так что одним блистательным ходом они сумели избежать конфронтации с Ездрой и отсрочить черный день.

Действительно, комитет обсуждал эту проблему до конца зимы. И единственным его заметным достижением было составление черного списка всех мужчин, женатых на иноплеменных женах. До чего же знакомая картина! Ездра ничего не сообщает о дальнейшем развитии ситуации. Очищение расы как будто на том и увязло. Мы можем заключить, что иноплеменных женщин так и не изгнали, поскольку Неемия, появившийся на сцене чуть позднее, сообщает, что ему тоже пришлось бороться со смешанными браками.

Еврейская традиция ставит Ездру чрезвычайно высоко. В трактатах Синедриона написано, что, живи он раньше Моисея, Скрижали Закона были бы вручены на горе Синай именно ему. Этот комментарий косвенно указывает, что в конечном счете наши мудрецы не так уж безоговорочно преклонялись перед Моисеем, самым почитаемым пророком и законодателем Израиля. Жена-то у него была чернокожей. Ему очень повезло, что он женился на ней до того, как Ездра стал главным раввином. В результате ему было дозволено и получить Скрижали от Бога, и сохранить жену. (Более того: Бог наказывает Мариам, сестру Моисея за то, что она упрекала его за смешанный брак.)

В любом случае усилия Ездры были бесполезны. Со времен Библии и по сей день кровь иноверцев продолжает смешиваться с нашей благородной кровью. Часто, заходя в школу моей дочки, я вижу играющих во дворе детей — и светловолосых, и темноволосых, и рыжих. Глаза у них зеленые, и карие, и черные. Я вижу молочно-белые ножки, взбегающие по лестнице рядом с темно-коричневыми. Что-то не верится, что такие различия возникли из-за климатического несходства Польши и Йемена. Даже два наших главных раввина совершенно не похожи внешне. Ну и что?