В один ужасный день, когда дул хамсин, пророк Иона, сын Амафии, стоял на коленях под кустом клещевины и молился о том, чтобы умереть. Знойный душный восточный ветер сушил его кожу, а отвратительный щетинистый червь подтачивал куст, угрожая лишить Иону его единственной защиты от палящего солнца. Но этого словно было мало! Помимо всего прочего, его терзало воспоминание о страшном плавании в вонючем брюхе морского чудовища. Однако худшее еще ждало впереди. Иона как раз убедился, что не только никуда не денешься от приказания Бога, но что ему вот-вот предстоит вытерпеть самое сокрушительное профессиональное унижение за всю его карьеру пророка. Предсказанное им разрушение не состоится! Жители города раскаялись в своих грехах. В довершение всего он допустил идиотскую ошибку — какой не сделал бы даже желторотый пророк-стажер, — объявив: «Еще сорок дней, — и Ниневия будет разрушена!» Другими словами, он указал точный срок исполнения того, о чем пророчил.

Возможно, на душе у Ионы полегчало бы, если бы он мог предвидеть, как сотни пророков после него будут ссылаться на его жалкий провал в оправдание собственных промашек. Некоторые из этих пророков и по сей день все еще с нами. Они заверяют нас, что мир и экономическое процветание ждут за ближайшим углом и нам нужно просто сидеть смирно и ждать. Или что готовая вспыхнуть война не протянется дольше суток.

Тем не менее спросите кого-либо из несравненных лидеров нашего поколения, какими будут последствия того или иного политического решения, и он поставит вас в известность, что со времени разрушения Храма дар пророчества нисходил только на дураков. Это блестящее присловие, которое от постоянного употребления протерлось до дыр, полностью лишено смысла. Во-первых, оно ни на йоту не повышает интеллектуальный уровень того, кто им воспользовался. (Большинство дураков, живущих в нашей стране, показывают себя дураками без всяких пророчеств.) А во-вторых, обращение к Писанию быстро рождает подозрение, что и до разрушения Храма пророчествами занимались не одни только мудрецы.

Библия кишмя кишит пророками, прозорливцами, оракулами и Божьими людьми. Некоторые действительно были выдающимися личностями, диссидентами, которые противопоставляли добродетели справедливости и нравственности коррумпированной государственной системе. Другие были просто шарлатанами, специализировавшимися на всеисцеляющих панацеях или на чудесах. Некоторые пробирались ко двору и, если везло, обзаводились приятной синекурой. Толпы пророков шлялись по стране в стиле Харе Кришна и пророчествовали, а перед ними звучали «псалтирь и тимпан, мисарель и гусли». Свои экстатические припадки они называли «Духом Господним», и неуравновешенные подростки часто присоединялись к ним. Таким был Саул, сын Киса. Увидев их, он пришел в такое волнение, что сбросил всю одежду и оставался совершенно голым весь день и всю ночь — по каковой причине было сказано: «Неужели и Саул во пророках?»

Неудивительно, что подобное положение вещей в сфере пророчеств открывало широкий простор для всевозможных мошенников и обманщиков. Достаточно было натянуть власяницу, как Илия, закатить глаза к небу и завопить что-нибудь такое-разэдакое. Сострадательные женщины обеспечат вас горячей пищей и кровом над головой, и кто знает, какими еще материальными благами.

А если вы были членом гильдии, то пророчества обеспечивали выгоды и покрупнее. Те, кто умел ловко ориентироваться, могли получить хорошо оплачиваемые придворные должности. Только Ахав держал в штате четыреста квалифицированных пророков. Давид нанял Нафана как пророка, а Гада как главного ясновидца. Пророки, такие, как Самуил, Ахия Силомлянин и Елисей, создавали царей и свергали царей. Даже пророки, боровшиеся с политической системой, пользовались большим влиянием при дворе. Царь Седекия, например, даже тайно советовался с Иеремией, когда того бросили в темницу. Это ремесло было таким доходным, и развелось столько пророков, готовых попытать счастья, что библейский законодатель был вынужден вмешаться и дать несколько четких указаний относительно этики ремесла.

В главе 18 Второзакония Законодатель строго предупреждает народ Израиля не следовать мерзкой практике других народов, не прибегать к услугам гадателей и вопрошающих мертвых. «Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты (Моисей), и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему». Иными словами, Бог никак не может являться всему народу каждый раз, когда Ему надо что-нибудь сказать. А потому им будет послан пророк под Его, Бога, эгидой, и все, что тот скажет, следует считать исходящим от самого Господа. Законодатель затем уделяет внимание пророкам или тем, кто пытается выдать себя за пророка: «Но пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти». То есть кара лжепророку — смерть. Тут, разумеется, встает вопрос, как отличить истинного пророка от самозванца? «Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его».

Как просто, не правда ли? Пророчество, которое не сбывается, это признак, что выступил с ним лжепророк, и его надо покарать смертью. Быть может, сам Законодатель был чуть-чуть смущен такой формулировкой, поскольку если неисполнение пророчества доказывает его лживость, то логично предположить, что его исполнение доказывает его правдивость. Законодатель уже сам сделал несколько оговорок касательно такой возможности: «Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет притом: «пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им»: то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего; ибо чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей».

Иными словами, если пророк проповедует языческую веру, не надо относиться к нему серьезно, даже если его пророчество сбудется. Просто Бог Израиля ставит научный эксперимент по причинам, ведомым лишь Ему.

Но вернемся к Ионе, страдальчески скорчившемуся под клещевиной. Он добрался до Ниневии после того, как всеми способами пытался увильнуть от пророческой миссии. Но все его усилия потерпели неудачу, и он произнес свое драматическое пророчество о том, что Ниневия будет разрушена через сорок дней. И вот теперь он был заклеймен как лжепророк и впал в полное отчаяние. Как ни странно, Ионе в Ниневии удалось то, чего Амос не сумел достичь в Вефиле, чего Иеремия не сумел достичь в Иерусалиме и чего Илия не сумел достичь в Самарии: «И поверили Ниневитяне Богу: и объявили пост и оделись во вретища, от большого из них до малого». Даже сам великий царь Ниневии, облаченный во вретище и сидя на пепле, возгласил: «Кто знает, может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем». И действительно, это коллективное покаяние Ниневии произвело на Бога сильное впечатление: «И пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел».

По законам Второзакония теперь надо казнить Иону: ведь его пророчество не сбылось и, что особенно скверно — как уже указывалось, — он сглупил, обозначив точный срок его исполнения. Он дал жителям Ниневии сорок дней до гибели их города — срок достаточно короткий для проверки. Более предусмотрительный пророк был бы осторожнее. Он говорил бы о «грядущих днях», или о «днях последующих», или о «сем дне», или о «сем времени» — прибегнул бы к гибким, неопределенным литературным выражениям, которыми передают не только величие пророческого видения, но и благоразумие пророка. Только вот благоразумия Ионе, к несчастью, и не хватало.

Вопрос о датировании пророчеств затронут в очень интересном контексте в Книге Пророка Иезекииля. Пророк прекрасно понимал, что, не называя точных дат исполнения своего пророчества, он обеспечивает себе безопасность. С другой стороны, это производило дурное впечатление на общественность, уже тогда подозревавшую, что доказательством верности пророчества является его исполнение: неопределенные отсрочки были обычной хитростью мошенников. Сам Иезекииль цитирует народ Израильский, который осыпал презрительными насмешками и осуждал пророков и пророчества «когда-нибудь», «да может быть»: «Пророческое видение, которое видел он, сбудется после многих дней, и он пророчествует об отдаленных временах». И поэтому он возвещает: «Ни одно из слов Моих уже не будет отсрочено, но слово, которое Я скажу, сбудется, говорит Господь Бог».

Иезекиилю пришлось вступить в острую конкуренцию с лжепророками, которые обрели большое влияние в Вавилоне, где он жил. И, объявив свой план, он обрушился за оттяжки и отсрочки на тех «пророков Израилевых, которые пророчествовали Иерусалиму и возвещали ему видения мира, тогда как нет мира».

Одно из самых знаменитых пророчеств в Библии — это пророчество о Сеннахириме, царе Ассирии, который осадил Иерусалим и угрожал взять город и стереть его с лица земли. Нетрудно себе представить, как пали духом иерусалимцы внутри своих стен при виде ассирийского войска перед ними, да еще при этом вынужденные слушать речь блистательного ассирийского полководца Рабсака, который требовал, чтобы они капитулировали.

И только один человек продолжал неколебимо хранить веру в Бога — Исайя: «Посему так говорит Господь о царе Ассирийском: не войдет он в сей город, и не бросит туда стрелй, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. Тою же дорогою, которою пришел, возвратится, и в город сей не войдет, говорит Господь».

За пятьдесят лет до этого другой пророк по имени Елисей, сын Сафатов, выступил примерно с таким же пророчеством во время осады Самарии сирийцами. Голод в городе достиг такой степени, что женщины ели своих детей, «ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета — по пяти сиклей серебра». Подобно царю Езекии, своему далекому преемнику, который во время осады Иерусалима только кутался в рубище, а больше палец о палец не ударял, царь израильский Иеровоам только разодрал свои одежды. Но пророк Елисей сказал: «Завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, у ворот Самарии». Иными словами, уже на следующий день осада будет снята. Пророчество Елисея, как и пророчество Исайи, сбылось. Но помимо того, что оно было куда менее красноречивым, имеется и еще одно отличие: Елисей указал точный срок — «завтра в это время». Исайя же при всей глубине своей веры и своего пророческого дара обошелся без точного расписания.

Есть и другие различия между ранними пророками и великими библейскими провидцами, лучшим примером которых служит Исайя. Исайя, Иеремия, Иезекииль и двенадцать малых пророков — собственно говоря, все те, кто входит в раздел Библии, который так и называют «Пророки», — оставили нам великое этическое и литературное наследие, а также примеры гражданского мужества в их борьбе с коррумпированными царями. Но по какой-то причине деяния ранних пророков производят гораздо более сильное, даже захватывающее впечатление.

Илия, например, вел идеологическую войну с царем Ахавом и царицей Иезавелью с таким же исступлением, с каким Иеремия выступал против Иоакима. И подвергался таким же свирепым гонениям. Но Илия, кроме того, знал, как призвать на землю небесный огонь. Самуил был духовным вождем народа, но, когда требовалось, он умел оросить поля дождем. Елисей оказывал не меньшее влияние на Азаила, царя Сирии, а также на израильского царя Иорама, чем Исайя на Иезекию. А еще он умел вызывать медведей из леса, и воскрешать мертвых детей, и оздоровлять плохую воду. В Третьей книге Царств, в главе 13, рассказывается о неком человеке Божием, который объявил Иеровоаму, царю Израильскому, что его ждут плохие вести. Царь «простер… руку свою от жертвенника», чтобы схватить нахального пророка. «И одеревенела рука его, которую он простер на него, и не мог он поворотить ее к себе». Только после долгих упрашиваний пророка его парализованная рука снова обрела подвижность. Однако со временем пророки утратили эту впечатляющую способность к чудесам.

В главе двадцать восьмой Книги Иеремии описывается конфронтация Иеремии с другим пророком, Ананией из Гаваона. Иеремия перед тем приказал томящимся в вавилонском плену евреям с терпением ожидать дня, когда они будут спасены. А вот Анания обещал им «спасение теперь же». Его ссора с Иеремией происходила в людном месте, в доме Господнем в Иерусалиме. Анания заявил: «Сокрушу ярмо царя Вавилонского; чрез два года Я возвращу на место сие все сосуды дома Господня, которые Навуходоносор, царь Вавилонский, взял из сего места, и перенес их в Вавилон. И Иехонию, сына Иоакима, царя Иудейского, и всех пленных Иудеев, пришедших в Вавилон, Я возвращу на место сие, говорит Господь».

В присутствии священников и всего народа Иеремия объявил, что Анания не послан Богом, и прибег к проверенному временем приему пророков — потребовал какого-нибудь зримого доказательства. «Если какой пророк предсказывал мир, то тогда только он признаваем был за пророка, которого истинно послал Господь, когда сбывалось слово того пророка». Формулировка Иеремии отличается несколько большей тонкостью, чем формулировка Законодателя во Второзаконии. Свой тест Иеремия предлагает для «пророка, предсказывающего мир», а не для всех пророчеств.

Комментарий Раши к этому стиху опирается на рабби Танхума, а именно: «Я (Иеремия) предвижу всякие бедствия. Если их не будет, то я не лжец, потому что Бог пожалеет о них и не наведет их. Но если пророк предсказывает мир и т. д., если его слова сбудутся, только тогда и т. д. Но если они не сбудутся, значит, он лжец». Иными словами, пророки катастроф и гибели не обязаны представлять доказательства верности своих пророчеств, поскольку Бог в милосердии Своем мог отменить бедствие, как было в случае с Ионой и ниневийскими грешниками. Таким образом, мы можем сделать вывод, что закон во Второзаконии относится только к пророчествам о мире.

Но крайне удивительно, что Раши и даже сам Иеремия предпочитают забыть, что написано в Книге Иеремии всего десятью главами выше. «А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его». То есть даже пророчества мира могут быть взяты назад, если Бог переменит свое решение. Это не только прямо противоречит наивному заявлению во Второзаконии, но и выдергивает ковер из-под ног Иеремии в его споре с Ананией.

Все же в интересах истины следует упомянуть, что во время спора Иеремия крайне разгневался и предсказал, что Анания плохо кончит: «Послушай, Анания: Господь тебя не посылал, и ты обнадеживаешь народ сей ложно. Посему так говорит Господь: вот, Я сброшу тебя с лица земли; в этом же году ты умрешь, потому что ты говорил вопреки Господу».

В данном случае Бог не пожалел о своем намерении, и Анания умер в седьмом месяце того года. Он на горьком опыте убедился, что возражать истинному пророку себе дороже. В данном случае Иеремия также позволил себе назвать даты, а затем строго следовать расписанию.

Но вообще-то злополучная кончина Анании не имеет никакого отношения к рассматриваемому вопросу: и до сих пор по-прежнему трудно отличить истинного пророка от ложного. Однако тот факт, что этот вопрос уже вызывал интерес, очень и очень бодрит. Кроме того, с помощью магических слов «Бог пожалел» и избегая четких указаний на даты, и сегодня вполне можно стать истинным пророком.