Глава 1. Приезд сестры

Караван из Кароса миновал последний перевал по дороге, ведущей в Калию, и из окна кареты уже можно было рассмотреть впереди тенистые яблоневые и апельсиновые рощи, ухоженные поля, виноградники, сельские домики, разбросанные по склонам гор, и вдали встающие из белого тумана башни княжеского замка Кальтов.

Младшая дочь императора ронгов — Ласси, обиженно надув губы, недовольно обратилась к лейтенанту гвардейцев:

— Люс! Долго мы еще будем трястись и глотать пыль этой противной дороги? Я устала!

— О! Моя госпожа! Простите своего раба! Дорога в мерзейшем состоянии. Надо приказать высечь всех здешних дорожных смотрителей! Бездельники! Мерзавцы! Все до одного бездельники! Однако, Ваше Высочество, извольте посмотреть вперед! Туда, немного правее! Видите, из тумана видна башня! Это главная башня крепости Кальтов. Еще до полудня мы будем на месте!

— Хорошо! Но почему эти Кальты построили свою крепость так далеко в горах и в такой дурацкой, страшной стране: кругом одни пропасти, ущелья, водопады и бушующие реки?

— Госпожа! Местность для родового гнезда князьями выбрана вполне удачно. Лучше трудно что-либо найти: теплый климат горной долины, труднодоступный для врагов уголок княжества. Множество камней, других строительных материалов для крепости. Помимо этого, замок имеет большое стратегическое значение. Хозяин замка контролирует главные дороги, ведущие к побережью Южного моря. Это господствующая высота. Нет, предки Кальтов не зря выбрали это место. И сама крепость, и город, расположенный внизу, в долине, построены удачно!

— Я слышала, строительство крепости и города связано с какой-то легендой?

— Да, моя госпожа, — беззаботно поддакнул Люс, — болтают, будто крепость основана чуть ли не богами. Я слышал, что и сами Кальты ведут свою родословную от богов и поэтому им во всех начинаниях сопутствует удача.

Ласси гневно сверкнула глазами:

— Так уж и во всем сопутствует? Впрочем, моя семья тоже ведет родословную от богов!

— О! Да! Конечно! Это само собой разумеется! — Люс понял, что затронул тему опасную, щекотливую, и смутился. — Я плохо помню легенду о крепости Кальтов.

— Пустяки! — махнула рукой Ласси, — Не дрожи, я совсем не обиделась. Все это сказки для деток. Вот сейчас приедем к сестре, пусть она мне их и рассказывает. Поторопи возничих!

Лейтенант поклонился и, пришпорив коня, поскакал вдоль каравана, временами оглядываясь на карету принцессы и криками подгоняя солдат и кучеров:

— Быстрее! Погоняй! Уже мало осталось! Потом дремать будете, в замке отоспитесь! Живее, торопитесь! Живее, бездельники! — Люс явно стремился проявить рвение перед дочерью своего императора.

Вскоре караван въехал в широкие каменные ворота Бегоса, наиболее крупного города Калийского княжества. Стражники, пропустив караван в город, поспешно закрыли массивные, сделанные из толстых обструганных бревен, обшитых железным листом, створки ворот и, низко кланяясь дочери императора и Люсу, забормотали приветствия.

Ласси вопросительно взглянула на лейтенанта:

— О чем они говорят?

— Приветствуют вас, госпожа моя, в лучшем городе Калии, желают вам счастья, многих лет жизни и здоровья. Они восхищаются красотой дочери повелителя Империи. Желают многих лет жизни великому императору…

— Что еще?

— Они говорят, что восхищаются вашей смелостью, госпожа моя. На дорогах опасно. Вблизи города рыщут отряды вражеской конницы… Люди Мигу… Люди Буцу… Встречаются и крупные шайки разбойников. Три дня назад на одном из южных перевалов был вырезан большой купеческий караван. Чудом спаслось несколько рабов и один старик купец с малолетним сыном…

— Печальная история… — недовольно поморщилась Ласси. — Полагаю, теперь, когда мы добрались до владений Кальтов, все опасности позади?

— Да! Конечно! — горделиво сказал Люс, гарцуя на скакуне перед окном кареты. — Со мной и моими молодцами вам, госпожа моя, никакие разбойники и никакие враги не страшны! Я жизни не пощажу ничьей ради вас, моя госпожа!

Карета катила по булыжным мостовым прямых широких улиц. Ласси лениво посматривала по сторонам.

В зелени садов виднелись опрятные, уютные двух- и трехэтажные здания из известняка. Праздных зевак на улицах почти не было. Редкие прохожие и всадники поспешно уступали дорогу каравану, охраняемому императорскими гвардейцами.

Ласси вспомнила суету, многоголосые базары и сборища Кароса. Вспомнила толпы падких на зрелища горожан, рабов, одетых в лохмотья, погонщиков быков, лошадиных барышников, купцов, их маленькие, крохотные лавчонки на площадях столицы ронгов. Вспомнила пыль, грязь и вонь многих улиц и кварталов столицы Империи.

«Провинция, — подумала она. — Мелкий городишко… Скука… Тишина… Спокойствие… Однако какой порядок во всем! Чистота! Красивые здания, храмы, пусть небольшие, но великолепные! Ухоженные сады… Ни мусора на улицах, ни грязи — дорожки прибраны, кусты вдоль дороги подстрижены… Жители городка, похоже, не очень любопытны. Никого не интересует, кажется, ни сам караван, ни причины его появления здесь… А городок-то выглядит богато. Ни одного оборванца, ни одного нищего, даже рабов и прислуги не видно… Готовились, что ли, к моему приезду?»

— А вот и замок! — крикнул подъехавший к окну кареты Люс. — Ваше путешествие заканчивается, госпожа моя.

— Вижу, — хмуро сказала Ласси, с опаской поглядывая на узкий подъемный мост через глубокое каменное ущелье, на дне которого, далеко внизу, бурлил и пенился горный поток.

Замок Кальтов располагался на другом, еще более высоком и обрывистом, берегу. После веселой, легкой архитектуры южного городка массивные, высоченные каменные стены цитадели Кальтов выглядели мрачно.

От них так и веяло холодом, каким-то таинственным могуществом, силой. Основания стен были выложены огромными глыбами черного гранита. Каждую такую глыбу, наверное, не смогли бы приподнять и сотни рабов. Ласси с удивлением, страхом и невольным уважением подумала о строителях цитадели:

«Неужели им и в самом деле помогали боги? Или замок возводили чудовища, сказочные великаны? — И в душу принцессы стал закрадываться противный, обессиливающий холодок. — Что меня ждет здесь? Что будет с отцом! Он отправил меня к сестре. Неужели сестра все годы своего замужества — почти пятнадцать лет — живет в этих холодных, мрачных стенах? И здесь растут ее дети… Здесь родина ее мужа, любимца императора Клая Кальта. Отец сослал на остров наследника-сына, своего первенца… Хотя Кром всегда был глуп, заносчив и слабоволен. Хитрецы придворные вертели им, как хотели. Однако он не был опасен отцу… Крома, видимо, погубили враги императора… А этот Кальт, чем он приворожил сестру, отца? Почему отец его так возвеличил? За какие заслуги? Лучший полководец Империи? Как будто в Империи мало полководцев? И не таким военачальникам отрубали головы мои предки! И все было великолепно, все шло на благо Империи и во благо императора! А Кальт опасен уже тем, что он лучший полководец! Нет, положительно, в его удачах, победах — какая-то тайна! Не помогают ли ему и в самом деде боги или силы тьмы? Клай Кальт…»

И Ласси призналась себе, что она никогда не понимала, да и не старалась до последнего времени понять политику отца, не училась его искусству управлять государством.

«Трудно, конечно, разобраться в том, как удалось Клаю Кальту, еще совсем юнцу тогда, пятнадцать лет назад, околдовать моего отца — великого императора… Правда, Кальт проявлял смекалку, оказался неплохим воином-полководцем, но ведь он не был даже ронгом, а император женил его на своей дочери, одаривал много раз богатыми дарами, расширил земельные владения княжества… Больше того, отец принял к себе на службу младших братьев и более отдаленных родственников Клая Кальта. И все они — эти братья и родственники полководца — стали крупными сановниками Империи, законодателями, юристами, жрецами Больших Храмов…»

Ласси вспомнила сказанные когда-то отцом слова о Кальтах: «За ними сила, им покровительствуют боги. Они сами происходят из рода богов. С Кальтами нельзя ссориться, об этом говорил мне еще мой великий дед — царь Ронгонии Ликст Твердолобый!»

* * *

Медленно, со скрежетом, разошлись окованные толстым слоем серого железа тяжелые створки ворот, и караван въехал во внутренний двор замка…

Спешившийся Люс подбежал к карете, распахнул дверцу и галантно подал руку:

— Прошу, моя госпожа, мы достигли цели нашего странствия. А вот и ваша сестра — принцесса Бизи, супруга Его Высочества — князя Клая.

— Наконец-то! Ласси! Сестренка! Как добралась? Как здоровье отца? Все ли спокойно в столице? — обворожительно улыбаясь, Бизи легко и стремительно подошла к сестре. — Ах, как ты выросла, расцвела! Давно ли в куклы играла с пажами! Как стремительно бежит время!

Время и в самом деле бежало стремительно. Сестры встречались редко, после замужества Бизи почти не бывала в столице у отца. И Ласси с любопытством и настороженностью рассматривала свою сестру и видела перед собой только властную, красивую и почти чужую женщину.

«Сколько лет мы не виделись? Пять, семь или даже десять? — вспоминала Ласси, пристально глядя на черные, завитые локоны, волнами спадающие на плечи сестры, на кружевной воротник богатого, шитого золотом платья. — Отец полагает, что у сестры мне будет хорошо… Она сумеет защитить меня от врагов, поможет в трудное время… Сумеет защитить… Захочет ли она меня защитить? Сумеет ли выполнить волю отца?»

— Что же мы встали? — сказала Бизи, взяв за руку Ласси. — Пошли, сестренка, я покажу тебе твои комнаты. После долгой дороги надо хорошенько отдохнуть. А потом я представлю тебе обитателей замка — наших родственников и друзей!

— Хорошо! — Ласси покорно кивнула и оглянулась на лейтенанта.

Бизи перехватила взгляд сестры и сделала своим слугам знак рукой:

— Расквартируйте на отдых солдат, позаботьтесь о лошадях. Все должны быть довольны. Вам, лейтенант, — обратилась она к Люсу, — приготовлена комната в замке, дворецкий ее покажет. Рада буду видеть вас на сегодняшнем праздничном ужине! — И кивнув лейтенанту, отвесившему ей почтительнейший поклон, Бизи подхватила сестру под руку и увлекла за собой в дворцовые покои.

Если снаружи укрепления цитадели наводили уныние и страх мрачностью и грубостью отделки, то внутреннее убранство замка совершенно не гармонировало с его внешностью. Залы и комнаты дворца были отделаны розовым мрамором, паркетные полы блестели, как зеркала. Огромные окна с ажурными коваными решетками и прозрачными голубыми стеклами наполняли помещения мягким рассеянным светом. Весело потрескивая, горели поленья в каминах. В вазах из опала и сердолика стояли свежие цветы. Ласси сразу вспомнила дворец отца в Каросе и вынуждена была признать, что гнездышко князей Кальтов смотрится ничуть не хуже императорского дворца и в чем-то даже превосходит его.

Праздничный ужин прошел шумно, суетливо, но, по мнению Ласси, все же довольно скучно. Она устала от бесконечных поклонов, льстивых улыбок, громких титулов, заботливых расспросов о здоровье императора, о делах в столице и поэтому, когда все кончилось, Ласси поспешила в свои комнаты и довольно быстро уснула.

Утром сразу после завтрака Бизи отвела сестру в одну из своих комнат и, усадив в широкое мягкое кресло и плотно прикрыв двери, сказала:

— Ты отдохнула, успокоилась после долгой дороги и теперь можешь внимательно выслушать все, что я тебе скажу. Я прочла все письма и бумаги отца, привезенные тобой, и теперь мы можем обсудить наши отношения и положение. А положение достаточно серьезное, даже опасное!

— О чем ты, Бизи? — удивленно спросила Ласси. — Не знаю, что тебе написал отец, но мне показалось, что здоровье у него еще крепкое и сил хватает. Его враги давно повержены, а те, которые еще уцелели, вскоре будут уничтожены!

— Да сбудутся твои слова, сестра! Я думаю о другом. Тебе об изгнании Крома известно?

— Да. Братец заслужил даже худшее. Отец еще мягко с ним поступил.

— Это так, но, отказав Крому в наследовании царства, отец оставил Империю без возможного властелина! Причем законного властелина! Теперь есть причины для смуты, для перемены династии.

— У императора есть и наследницы, — улыбнулась Ласси. — Разве тебя так заботит будущее братца?

Бизи слегка скривилась:

— Братец Кром меня мало волнует. Наследницы — мы — это верно! И верно то, что муж одной из наследниц станет императором ронгов после смерти батюшки!

— Бизи! Как ты можешь! — Ласси боязливо оглянулась на дверь. — Говорить о таких вещах?

— Ну! Ну! Не дрожи! — поморщилась Бизи. — Здесь нет шпионов отца. И кроме того, отец, даже если узнает о нашем разговоре, не будет гневаться. Его болезнь, как под пытками подтвердили придворные лекари, неизлечима. Он чувствует смерть и сам написал мне об этом. Кстати, именно поэтому он и отправил тебя ко мне в Калию. Дурочка, ты его самая любимая дочь, больше всего он опасается за твое будущее.

— Не понимаю?

— И понимать нечего! — отрезала Бизи. — Не успеет император закрыть навсегда свои всевидящие глаза, как в Каросе начнется резня. Все крупные сановники Империи вцепятся в папин трон и будут рвать корону друг у друга из лап. Представь на мгновенье, что ты в это время оказалась бы в столице.

— Отец умирает… Да я должна там быть… рядом с ним…

— Именно этого отец не желал! Ты и пикнуть бы не успела, как сделалась бы женой того же старичка Пирона! Или выдали бы за этого урода Корга! Разве не так? И тот, и другой мечтают о троне императора.

— А как же брат? Разве его ссылка вечна? Разве он не вернется в Карос? Ведь после отца… он…

— Нет. Братцу эта игра не по плечу! Слабоват, глуповат, слишком самонадеян. Ему в Каросе не удержаться! Самое умное, что он может сделать, это признать нового императора и остаться на своем острове. Большего Крому не дано.

Ласси пожала плечами:

— Тогда не вижу причин для тревоги. У тебя ведь есть муж — твой Клай. Ты от него без ума даже через столько лет замужества. Ты старшая сестра. У меня же пока и мыслей о женихах не возникало. Мне и без них хорошо живется.

— Это верно, — заметила Бизи, не обращая внимания на последние слова сестры. — Мой Клай, только он достойный преемник отца! Я старшая сестра!

— Тогда я не понимаю, зачем этот разговор? — сказала Ласси. — От меня ведь, как видишь, препятствий не будет.

— Э! Нет! Кое-что зависит и от тебя! — улыбнулась Бизи. — Пока ты свободна, за тобой будут охотиться женихи! Ведь мой Клай калиец — это ощутимая преграда на пути к трону ронгов. А если твоим мужем станет знатный ронг, в Каросе предпочтут его видеть императором, нежели выходца с юга.

— Понимаю…

— Вот и отлично! Тебе здесь у нас понравится. Кстати, я отослала твоего лейтенанта с его солдатами обратно в Карос. Он повез мое письмо отцу. — Бизи улыбнулась. — Должен же император узнать о твоем благополучном приезде в наш замок. Ты еще очень неопытна, девочка! Слушайся меня — и все будет хорошо. А теперь иди и развлекайся. Мои сыновья, наверное, с нетерпением ожидают тебя у крыльца. Они покажут тебе все наши достопримечательности, познакомят со всеми отважными рыцарями Калии. Ступай!

— Хорошо! — Ласси поклонилась, через силу улыбнулась и поспешила из комнаты. От рассуждений сестры ей стало немного страшно. «Даже с Люсом, этим беспечным весельчаком, не дали проститься. Всех моих защитников отослали обратно», — думала она обиженно.

 

Глава 2. Знакомство

Утро выдалось солнечным и росистым. Просторный внутренний двор замка выглядел пустынным, но ухоженным. Широкие дорожки, мощенные булыжником, были чисто выметены, боковые тропинки, уводящие в заросли кустарников и яблоневые аллеи, посыпаны чистым речным песком. Возле клумб с пышными алыми, белыми, голубыми и розовыми цветами возился старик садовник.

Ласси с любопытством и не без тревоги еще раз оглядела высокие мощные стены крепости, скользнула взглядом по окованным железом и медью воротам и поежилась.

«Если я захочу убежать отсюда без согласия сестрицы — не так-то просто это будет сделать…»

И тут она заметила двух скачущих мальчуганов, вооруженных короткими шпагами и маленькими, явно сделанными специально для детских рук арбалетами.

За ужином вчера сестра показывала Ласси своих сыновей. Старшему Фаро, кажется, исполнилось уже четырнадцать лет, а младшему — Нуни было двенадцать, но в играх и в затеях он, похоже, немногим уступал старшему брату.

Вечером, за праздничным столом, среди множества горящих светильников и сверкающих одеяний взрослых мальчики показались Ласси очень скованными, чопорными и, пожалуй, застенчивыми. Глаз на Ласси они не поднимали и то и дело поглядывали в сторону матери, очевидно, опасаясь совершить какую-либо оплошность и ожидая возможной выволочки. Сейчас же, гарцуя на стройных гнедых лошадках и беззаботно смеясь, к ней приблизились два отчаянных сорванца, в которых она с трудом признала вчерашних застенчивых мальчиков-пажей.

Ласси поймала на себе жгучие любопытные взгляды мальчуганов и сообразила, что гости в замке, видимо, бывают не часто и каждая встреча с новым человеком для детей праздник, полный новизны и таинственности. А встреча с ней была праздником вдвойне: как же, приехала тетя из самого Кароса, причем, тетя еще юная. — моложе их матери почти на десять лет — и красивая. «Конечно же, — не без удовольствия подумала Ласси, — оба юных оболтуса с чисто мальчишеской непосредственностью уже вчера за ужином успели влюбиться в меня с первого взгляда. А теперь поспешат выказать тетушке свою любовь и преданность…»

И Ласси не ошиблась. Отвесив ей изысканные поклоны, мальчишки спрыгнули с лошадок, бросили поводья подбежавшему конюху и начали с ходу, что называется, беситься точно козлята. Они выхватили из ножен свои короткие, детские шпажки, — по счастью, как успела заметить Ласси, лезвия шпаг были тупые и с шишечками на конце, — и, встав в позицию, с таким ожесточением стали фехтовать и бегать вокруг, что Ласси испугалась за них:

— Стойте! Остановитесь, храбрецы! В присутствии дамы не дерутся!

— Тетя, мы не деремся, — поспешил заверить Фаро. — Это обычная разминка перед занятиями с учителями.

— Да! — подтвердил Нуни, пряча шпагу в ножны. — Обычная разминка. Мы каждое утро ездим верхом, фехтуем и стреляем из арбалетов.

— Молодцы! — похвалила Ласси. — Из вас получатся хорошие воины, храбрые рыцари! — От похвалы оба быстро покраснели и задрали носы, напустив на себя безмерную важность и значительность. Однако хватило им важности только на мгновение. Нуни тут же сорвал с плеча свой арбалет и выпустил стрелу в пролетавшего над ним ворона, но промахнулся.

— Мазила! — пренебрежительно заметил старший братец, однако сам стрелять не стал, а проследив за слугами, которые бросились на поиски улетевшей стрелы, повернулся к Ласси и сказал:

— Тетя будет играть с нами? Мы покажем вам все башни стен крепости.

— А еще на южной стене у нас есть тайник, — поспешил вставить свое слово Нуни. — А еще мы знаем, где начинается подземный ход, ведущий из крепости к реке! Мы тебе его покажем. Он ведет прямо в пещеры под берег. О нем знают очень немногие. Мы сами его нашли! А в пещерах с потолка растут каменные сосульки! Там бежит вода, холодная, прямо страшно! И там летучие мыши! Их огромные стаи! И там темно! Без факелов и соваться нечего заблудишься, упадешь в расщелину и готов — ни рук, ни ног! Еще там есть железные решетки! А еще мы видели двери с медными засовами, только к ним пробраться трудно и они все равно заперты…

— Тетя, а правда, что в Каросе живет сто тысяч жителей, не считая рабов и лошадей?

— А дед правда самый могущественный человек на свете?

И не успевала Ласси отвечать на вопросы, как шли новые рассказы, сообщения и уточнения.

— А наш папа скоро победит вахцев, — без тени сомнения изрекал Нуни. — Он прикажет заковать их царя в цепи и пошлет его в подарок дедушке! Мне так мама говорила, верно, Фаро?

— Раз мама говорила, значит, так все и будет, — устало соглашалась Ласси, подумывая, как ей удрать от непоседливых мальчишек. Однако тут же следовали новые вопросы и рассказы о ребячьей жизни.

— Вон та, самая высокая башня, — шептал Фаро, приподнимаясь перед тетей на цыпочки, — называется Черная башня. Нас в нее не пускают. В эту башню никого не пускают, ни слуг, ни придворных. Я только два раза видел, как в нее входил отец. И еще туда иногда ходит старик Эхолк. У, старик Эхолк самый умный в крепости. Его приказы даже наша мать выполняет. Он наш учитель. Мы потом тебя с ним познакомим.

— А что же хранится в этой башенке? — улыбнулась Ласси.

— Мы не знаем, — честно. признался Нуни. — Нам не говорят. Это страшная тайна!

— Верно, — хмуро подтвердил Фаро. — Тайна! Правда, наш конюх Глуи рассказывал, что в башне заперт злой колдун. Этот колдун однажды может вырваться на свободу. Тогда он превратится в огромного дракона, будет плеваться огнем и дымом и летать над миром. А мы этого колдуна все равно не боимся. Может, Глуи и сам не знает, что там в башне, — ведь его-то туда точно никогда не водили. Вот Эхолк — тот знает, но из него о башне слова не вытянешь. Не ваше это дело, говорит, и все. За такие вопросы, говорит, вполне можно головы лишиться, так-то вот…

— Я из своего арбалета за сорок шагов попадаю в яблоко! — хвастался Нуни.

— Я уже умею стрелять на слух! — вторил брату Фаро. — Мы и тебя можем научить!

— Молодцы. Молодцы. Обязательно научите, завтра же… — улыбалась Ласси. — Но только не говорите так быстро! Лучше по очереди говорить, сначала ты, а потом он. Иначе я не успеваю понять вас. Мы сегодня же осмотрим все те чудесные места, о которых вы рассказывали, но сначала мне надо отдохнуть и привести себя в порядок. Мальчики, вы не видели моих служанок? Где их вчера разместили?

Фаро уже открыл было рот, чтобы ответить на вопрос тети, но в это мгновение заскрипели и отворились тяжелые ворота, и во двор крепости въехал всадник в железных доспехах и довольно пыльном плаще из дорогого зеленого бархата. Он проворно соскочил с коня, бросил поводья подбежавшему слуге, отряхнул с плаща дорожную пыль и с улыбкой направился к Ласси и ее юным друзьям.

Вся светскость очень быстро вновь покинула братьев. С криком:

— Челард! Вернулся уже! — оба брата бросились навстречу приехавшему.

— Стой! — отмахнулся Челард от налетевших мальчишек. — Удачи и метких выстрелов, братья-разбойники! Как воевали? Потом доложите, а сейчас познакомьте-ка меня с вашей спутницей! Живо!

— Это Ласси! — в один голос выкрикнули братья. — Это Челард! Наш дядя, наш учитель и друг!

— Очень мило, — Ласси учтиво склонила голову. — Надеюсь, друг Фаро и Нуни согласится принять в число своих друзей и меня?

— О! Почту за великую честь служить вам, сударыня, — пробормотал Челард, несколько бесцеремонно разглядывая Ласси. Он что-то тихо сказал мальчишкам, щелкнул пальцами, и братья тут же куда-то пропали со двора крепости.

По мнению Ласси, со стороны братьев было не очень-то вежливым оставлять ее одну с этим Челардом, которого она видела впервые в жизни и еще не знала, чего можно от него ожидать.

Видимо, и сам Челард догадался о причинах замешательства собеседницы и натянуто усмехнулся:

— Я полагал, они уже успели вам надоесть, моя принцесса. Не волнуйтесь, я не разбойник и не шпион вахского царя, мальчишки же скоро вернутся, я отправил их к себе в мастерскую.

— Мастерскую? Разве вы не учитель? Или вы обучаете моих племянников какому-то ремеслу?

Челард улыбнулся:

— Нет, я не ремесленник. Хотя мальчишки кое в чем правы, я и в самом деле их наставник в некоторых науках и искусствах. Я художник и некоторым образом ваш родственник. Я двоюродный брат Клая.

— А, родственник Клая Кальта? Так вы живете в этом замке? Почему я не встречала вас вчера за ужином?

— Меня там не было. Я сегодня только вернулся из поездки по дальним селениям княжества. Если хотите, расскажу вам как-нибудь о своей поездке. Впрочем, дочери императора, наверное, наша провинциальная жизнь скучна.

— Отчего же, послушаю с удовольствием, пока я еще не успела заскучать.

— Отлично! После обеда я предлагаю вам прогулку по крепостным стенам. Осмотрим укрепления. Со стен цитадели открывается великолепный вид на город и долину. А пока рекомендую осмотреть наш сад. У нас здесь собрано много интересных растений. Много редких сортов ягод. Фруктовых деревьев. Есть чем полакомиться. Мальчики, — Челард кивнул в сторону выскочивших во двор братьев, — вам все покажут. А я с вашего позволения, принцесса, пойду переоденусь во что-нибудь более приличное для прогулки в обществе дамы.

— Да, конечно, вам необходимо с дороги отдохнуть, — согласилась Ласси.

Когда же Челард, с достоинством поклонившись и поцеловав ей руку, удалился, она обиженно поджала губы и фыркнула. Этот загорелый, пропыленный наставник-художник ей определенно начинал нравиться, хотя манеры его были далеко не такими изысканными, как у столичных кавалеров.

«Странный мужчина, — подумала Ласси, — кажется, ему совсем не нравится военное обмундирование… Художник… А ведет себя со мной довольно смело. Прогулка по стенам крепости. Впрочем, все эти Кальты порядочные наглецы, если судить по супругу моей сестрицы… Что, что, а в смелости им не откажешь. Похоже, передо мною он заискивать не собирается. И зачем отец отправил меня в эту крепость?»

* * *

После обеда Челард в расшитом золотом камзоле светло-коричневого цвета и легком эамшевом плаще появился перед Ласси.

— Вы меня еще не забыли, принцесса? Ваш покорный слуга готов сопровождать вас куда угодно…

— Насколько я помню, вы обещали показать местные достопримечательности, — сказала Ласси. — Что ж, я готова.

И она смело взяла Челарда под руку.

— Хм! — довольно улыбнулся Челард. — Вы не такая строптивая, как ваша сестра. По крайней мере, соглашаетесь, если видите, что вам предлагают что-то дельное.

— А у вас, мой художник, были разногласия с моей сестрой? — быстро спросила Ласси.

— Дьявол! — восхитился Челард. — Вам палец в рот не клади! Нет, к счастью, я живу в мире со всеми обитателями цитадели. Я уже почти влюблен в вас, принцесса.

Ласси, которой уже давно, еще в Каросе, успели надоесть любезности придворных кавалеров, тихонько поморщилась:

— Ничего удивительного, мой милый художник, в меня многие влюблены!

Челард простодушно улыбнулся, замечание Ласси его не очень смутило:

— Ваши слова, принцесса, доказывают только, что и в Каросе есть люди, умеющие оценить вашу красоту.

— Нет, это доказывает только, что вокруг меня хватает мужчин, умеющих оценить по достоинству могущество и богатство моего батюшки.

— Только? Напрасно вы, принцесса, придаете своему лицу такое кислое выражение. И напрасно недооцениваете силу ваших чар! Богатство и могущество в наш век, конечно, многое значат, но далеко не все. Возможно, скоро вы в этой истине убедитесь. Я совершенно серьезно говорю, ваш мудрый батюшка совсем не зря сюда к нам вас отправил. А о ваших чарах, Ласси, это совсем не комплимент. Просто я пытаюсь составить свое мнение о вас. И стараюсь выбрать из букета своих ощущений самые верные.

— И каков итог?

— Пока еще подводить итоги рановато, — улыбнулся Челард. — Но одно меня уже успокаивает и вдохновляет…

— Что именно? — Ласси остановилась и пристально посмотрела в глаза Челарда, рассчитывая смутить своего собеседника. Однако Челард выдержал взгляд спокойно и с достоинством.

— У вас добрые глаза, моя фея, — прошептал он, — среди сильных мира это большая редкость. Да, да, как ни странно, доброта — удел бедняков. В этом их спасение и единственная сила. А зачем доброта дочери императора? Этого я не знаю, но зачем-то, наверное, дана.

— А вы еще и философ, Челард, — с грустью сказала Ласси. — Если судить по двору моего батюшки, обычно философы кончают свои дни весьма плачевно.

— Не надо, фея, не надо! Вы еще не научились говорить колкости — и чудесно, это не для вас! Лучше посмотрите с этой стены: вершины гор в снегах, поля и буковые леса. Места у нас удивительные! И заметьте, никто лучше меня не знает тропинок в этих лесах. Если вам, принцесса, придется, да минет нас эта чаша, спасаться от врагов в лесах Калии, не ищите себе другого проводника, кроме бедного Челарда.

— Зачем вы мне это говорите, Челард? Какие враги? Что вы меня все сговорились запугивать? В чем дело? Утром сестра, теперь вы!

— Значит, Бизи беседовала с вами? Что ж, времена тяжелые, все возможно. Пока оставим эту тему. Вообще-то, цитадель вполне надежна, от врагов можно прятаться и здесь. Посмотрите, какие высокие прочные башни, какие толстые, мощные стены. Я люблю прогуливаться по площадкам на стенах крепости — здесь хорошо поразмышлять о жизни, о судьбах людских. Кстати, наши братья-разбойники тоже любят это место.

— И моя сестра позволяет им сюда забираться? А если дети разобьются?

— Ваша сестра считает, и справедливо, что сыновья должны быть достойны своего отца, и многое позволяет им. Хотя слуги присматривают за мальчишками достаточно внимательно.

— Да, это я уже успела заметить. Ну, а по-твоему, Челард, сыновья достойны отца? — Ласси хитро улыбнулась.

Челард минуту помолчал.

— Я понимаю, что тебя интересует, — прошептал он, незаметно, вроде бы от волнения, переходя на «ты».

Ласси улыбнулась, сразу отметив вольность художника, но одергивать Челарда не стала — придворные ухищрения и правила этикета ей еще в столице успели надоесть.

— Да, конечно, — тихо ответила Ласси, — меня волнуют успехи твоего братца Клая, и его достоинства тоже.

— Брат Клай — глава нашего рода, я преклоняюсь перед его энергией и талантами. Думаю, он очень многого достигнет, если не свернет себе шею в битвах и не погибнет от рук своих тайных врагов, — сказал Челард.

— А у него так много врагов?

— Как и у любого крупного вельможи, впрочем, друзей, настоящих сподвижников, у него больше.

— Хорошо, — улыбнулась Ласси, — оставим пока Клая. А у тебя, Челард, тоже есть враги? Я не о врагах вашего рода и не о врагах Клая Кальта.

Челард задумался и присел на край стены:

— Возможно, я выгляжу смешным, но я человек миролюбивый, с детства мне становилось плохо от одного вида крови или чьих-то мучений, поэтому я стараюсь никого не обижать. Занимаюсь мирными делами: рисую картины, проектирую дворцы, храмы. Балуюсь кое-какими науками. Кстати, город внизу построен по моим чертежам, вроде неплохо получилось?

— Приятный городок, — согласилась Ласси.

— Иногда я помогаю моим братьям строить машины, занимаюсь и сельским хозяйством, присматриваю за горными заводами княжества, да мало ли дел вокруг.

— Я заметила, вы, Кальты, все очень способные и политики, и военные, и жрецы. Отец говорил мне, что вы обладаете какими-то тайными знаниями и поэтому так могущественны.

— Великий император, как всегда, прав. Кое-какие крохи прежних знаний нам удалось сберечь. Интересно, что еще о нас говорил твой отец?

— Говорил, что с Кальтами лучше не ссориться, что свою силу и могущество вы получили от богов… Словом…

— Словом, пересказывал обычные легенды, сопутствующие почти любому знатному и древнему роду. Так?

— Пожалуй. Однако отец серьезно относится к этому. А в легенды он верит далеко не во все.

— Значит, верит только в легенды нашего рода? Или императору просто выгодно в них верить? Своеобразная политика…

— Этого не знаю, — улыбнулась Ласси. — Одно бесспорно: отец всегда благоволил к твоему братцу Клаю, а мне даже порою казалось, что отец побаивался калийцев и искал поддержки у рода Кальтов. Или я ошибаюсь?

— С нашим домом твой отец связан давно и прочно. А отныне, видимо, и ты, Ласси, будешь соединена с родом Кальтов. Наверное, пришла пора и тебе узнать кое-какие легенды из истории дома Фишу и дома Кальтов.

— И когда же меня посвятят в эти тайны?

— Надо будет поговорить со стариком Эхолком и с твоей сестрой. Думаю, все решится в ближайшие дни. Смотри-ка, по дороге к городу скачет отряд всадников, — произнес Челард, вглядываясь в облачко пыли у горизонта. — Кто бы это мог быть?

— Давай вернемся вниз, — предложила Ласси, — здесь на стенах слишком сильный ветер.

Она подала руку Челарду, и они неторопливо спустились по каменным ступенькам во двор крепости.

 

Глава 3. Вести из столицы

Часа через два после разговора с Челардом в комнату к Ласси вошла сестра.

Бизи явно была встревожена и прямо с порога, едва взглянув на Ласси, объявила:

— Прискакали гонцы от отца. То, о чем я тебе говорила утром, похоже, уже начинается…

— Что-нибудь с отцом? — вздрогнула Ласси.

— Нет. С братом!

— Кром? Что с ним?

— Да, он умер.

— Как?

Бизи передернула плечами, точно поражаясь наивности вопроса:

— Обыкновенно. Братцу захотелось покататься на лодке по морю. Губернатор острова, видимо, не знал об этом его желании, не успел предупредить принца об опасностях морских прогулок и… бедняга Кром утонул. Похороны состоятся на следующей неделе в Каросе, набальзамированное тело принца уже везут с побережья в столицу. Недосмотревших слуг принца, естественно, уже казнили.

— Мой бедный несчастный брат! Нам нужно ехать в Карос?

— Ни в коем случае! Отец предписывает и тебе, и мне оставаться здесь, в цитадели рода Кальтов.

— Даже так? Что ж… не нам перечить воле императора. Что еще нового произошло за эти дни?

— Клай Кальт осадил столицу царства Вах, похоже, захват города — дело решенное! Еще неделя, другая — и северный поход будет завершен!

— Поздравляю тебя, сестра, скоро ты увидишь своего мужа.

— Спасибо, хотя дома его я еще не скоро увижу. Остается Харотия, волнения в провинциях, враги… И еще немало дел, но не будем об этом. Ты права, эта новость хорошая, но поход еще не окончен… И всякое может случиться… — Бизи подавила тяжелый вздох, пристально посмотрела в глаза Ласси и, отведя взгляд, медленно пошла к выходу из покоев сестры.

Впервые со времени своего появления в крепости Кальтов Ласси почувствовала горечь в словах старшей сестры.

«Э… Так ты совсем не так безмятежна и самоуверенна, как стараешься казаться. И тебя мучит неизвестность? — подумала Ласси. — А возможно, это страх потерять мужа, отца своих детей? Что и говорить, бравый Клай любит рисковать… Жизнью и своей, и чужой дорожит очень мало. Играет по-крупному, в такой игре можно или все выиграть, или все проиграть…»

Ласси подошла к бронзовому зеркалу, большим костяным гребнем поправила прическу, на минуту задумалась, прикусив губу, затем неторопливо вышла из комнаты. Заметив пробегавшего мимо мальчишку-поваренка, она повелительно окликнула его:

— Эй, малый, как мне найти Челарда?

Мальчишка остановился и с удивлением, раскрыв рот, уставился на Ласси, точно не веря, что в крепости существует еще человек, не знающий, где найти Челарда. Заметив недовольство в глазах Ласси, поваренок с почтительным поклоном сообщил:

— Учитель Челард в это время дня обычно пребывает в своих покоях, в мастерской. Пятая башня. Позвольте, госпожа, проводить вас.

* * *

Помещение, в которое поваренок привел Ласси, меньше всего напоминало жилые покои вельможи.

Большой круглый зал первого этажа башни был заставлен механическими устройствами — от моделей катапульт до непонятных механизмов с многочисленными шестернями и медными дисками. У огромной печи стояли на лавках ряды горшков и кувшинов, плотно закрытых пробками. На каждом сосуде — деревянная бирка с надписью. В центре длинного грубого стола у окна возвышался прозрачный продолговатый сосуд из стекла, до половины заполненный жидкостью, которая в лучах света, падающих из окон, искрилась нежно-зеленоватым сиянием. На полках многочисленных шкафов пылились какие-то чучела, кости, остатки скелетов крупных животных, пучки трав, камни, бруски дерева.

Четверо слуг что-то мастерили в углу за печью.

Сам Челард сидел за столом и писал грифелем на большом желтоватом листе. Справа на столе лежала внушительная стопа еще чистых листков. Поначалу Ласси решила, что это листы пергамента, но приглядевшись поняла, что видит нечто другое.

Челард, заметив интерес Ласси к желтоватым листкам, улыбнулся и, отложив в сторону грифель, вышел из-за стола.

— Я вижу, вас заинтересовал этот материал. Пока довольно редкая штука. Так называемый калийский пергамент. Его изготавливают на одном из наших заводиков из древесных волокон. Полезная вещь, когда-нибудь окончательно заменит обычный пергамент и завоюет рынки Империи. Самое удивительное, что вводить новое в жизнь всегда приходится с большим трудом. Мир привык обходиться известными вещами. Новое настораживает… — Челард внимательно посмотрел на Ласси. — Новшества всегда, моя красавица, выводят мир из равновесия, создают возмущения… А потому создатели нового чаще всего кончают плохо. Впрочем, я вижу, вы, Ласси, не расположены сегодня к философии. Вы чем-то озабочены? Вас удивляет эта комната?

— Пожалуй, — сказала Ласси, — ничего похожего мне пока видеть не доводилось. Вы занимаетесь черодейством?

— Ласси… — обиженно произнес Челард. — Как ты можешь… Я помню указы твоего батюшки против колдунов. Нет, как я уже тебе говорил, это всего лишь науки. Правда, некоторые из наук этих мало кому известны… Да, ты не ответила мне, что тебя встревожило?

— Погиб брат.

— Опальный принц… Наследник престола… — Челард посмотрел в глаза Ласси. — Ты любила брата?

— Сейчас мне его жалко, — прошептала Ласси, — а когда Кром был жив, я его боялась и ненавидела. Он делал много мерзостей, но от него после смерти батюшки должна была зависеть моя судьба. А сейчас я не знаю, что будет.

Челард в задумчивости прошелся по залу, посмотрел в окно, потом подошел к Ласси:

— Ты права, Ласси, наступают трудные времена, борьба с врагами предстоит жестокая. И в этой борьбе мы союзники и друзья. Помни, твой отец император не случайно отправил тебя сюда, в замок Кальтов. От тебя очень многое, возможно, будет зависеть! И тебе необходимо быстрее пройти обряд посвящения. Ты должна приобщиться к тайным знаниям Кальтов и тогда ты поймешь наши скрытые цели. Тогда мы будем с тобой на равных. Ты войдешь в Черную башню!

— Черную башню? — Ласси зябко повела плечами. — Мне говорили, в ней заперт дракон. Уж не хочешь ли ты отдать меня ему на съедение?

Челард рассмеялся:

— Дракон? Это тебя братья-разбойники запугали? В башне тебя, пожалуй, ждут и более страшные вещи.

— Ты тоже меня запугиваешь?

— Нет, опасности не будет никакой! Это я обещаю. А страшное? Ну, новое, как я уже тебе говорил, всегда воспринимается с трудом. Если же это новое переворачивает все наши представления о мире, то, конечно, от него становится страшно. Со временем ты привыкнешь, и все страхи пройдут.

 

Глава 4. База

Василий Строков нервно расхаживал по кабинету и хмуро посматривал на вытянувшиеся лица Ивана и Александра — молодых сотрудников станции, отвечавших за связь с наблюдателями. Заведующий станцией наблюдения за системой Тиуса был мрачен и раздражен.

— Непостижимо! — воскликнул он. — Такая легенда! Столько средств убухали! Два месяца готовили, адаптировали к местным условиям! И все прахом!

— Шеф… Так, может, еще ничего страшного. Вдруг обойдется! Ну, не вышел человек на связь! Обстоятельства-то самые разные бывают. Мало ли всего. Там же у них сплошные драки, переделки, уголовщина! Подождем еще сутки? — виновато предложил Александр.

— Поражаюсь вашему легкомыслию, Саша! — развел руками Строков. Подождать еще сутки! За сутки его могут десять раз успеть сжечь на костре, наконец, просто четвертовать! Обстоятельства! Эх! Никакие обстоятельства не должны были воспрепятствовать Валентину включить передатчик и послать в нужное время один-единственный короткий сигнал, подтверждающий, что у него все в норме. А сигнала не было. Означать это может лишь одно — промах, провал, а то и гибель разведчика.

— Шеф, пока таких данных не поступало, — пробормотал Иван. — Связь потеряна вчера вечером. Сегодня робот-посредник должен был уже проникнуть в лагерь ронгов.

— И без робота-посредника мне ясно, что у Валентина дела плохи, — насупился Строков, затем, взглянув на часы, устало махнул рукой. — Включите экран. Через две минуты сеанс связи. Мне одно непонятно, почему молчат другие роботы Валентина? Не могли же они все сразу погибнуть? И каким образом? Запас прочности у автоматов-разведчиков вполне солидный. Ерунда какая-то получается…

— Сейчас узнаем, в чем загвоздка, — сказал Александр, усаживаясь к пульту связи перед большим черным экраном и с силой нажимая контрольные кнопки.

Экран вспыхнул мягким розоватым светом и по нему побежали белые молнии атмосферных помех.

Строков подошел к своему столу и опустился в кресло.

— Опять грозы над Южным морем, — сказал он. — Осень в северном полушарии наступает нынче рановато. Надо будет поторопить наших девушек с окончанием работ на архипелаге и перебросить их к югу от экватора. Пусть исследуют нижние материки.

Наступило молчание.

Александр загасил лампы дневного света, оставив светить вполнакала только одну — над столом Строкова, и неторопливо продолжал манипулировать с клавишами видеопередатчика. Иван, не поднимая головы, поглядывал в сторону начальника и время от времени бросал взгляд на экран.

Несколько минут прошли в тоскливом ожидании. Но вот из динамиков донесся приглушенный, очень правильный голос робота:

— Вызываю базу. Вызываю базу. Я Эм-эр-эф-три, условное обозначение Фон, вызываю базу.

— Сигнал принят, — спокойно произнес Александр. — Передавайте.

По розоватому полотну экрана поползли синие и черные пятна, в динамиках послышался треск грозовых разрядов, однако Александр быстро подавил помехи поворотом тумблера, умело сфокусировал изображение, и на экране возникла буроватая, выгоревшая от зноя степь с пожухлой травой и небо с серыми, грязными облаками. Изображение было красочным, отчетливым. На переднем плане видна была каждая травинка, мокрые от росы листья кустов, следы лошадиных копыт. Вдали мелькали редкие всадники и пехотинцы. А еще дальше, почти у горизонта, виднелся не то город, не то какие-то развалины, объятые дымом и уже угасающим пламенем.

— Робот замаскирован под рядового ронгского легионера и направляется к лагерю, — пояснил Александр. — Сейчас слева появятся укрепления и первые палатки.

— А это что за развалины догорают? — спросил Строков, очевидно, только для того, чтобы хоть что-то сказать — он уже и сам догадался, что за развалины видны на экране, но ему необходимо было подтверждение своим догадкам, отвлечение от пейзажа на экране.

— Столица Вахского царства. — Александр вздохнул и уточнил: — Видимо, уже бывшая столица.

— Да… Значит, ронги захватили город, — пробормотал Строков, напряженно вглядываясь в развалины. — Да… Видимо, так. В лагере пустынно. Почти все воины Кальта уже в городе, грабят…

В это мгновение телеобъективы робота нацелились на холмы, где располагался лагерь захватчиков. Появились роскошные, отделанные ярким вишневым шелком, шатры ронгских офицеров, суетящиеся слуги, повара, готовящие кушанья в больших медных котлах. У ног поваров вертелись крупные, поросшие густой черной шерстью, ронгские собаки. Псы отчаянно дрались из-за объедков. Слышались грубые окрики.

За шатрами ронгской знати вновь возникла холмистая унылая местность. Мелькнула панорама догорающего города, и на переднем плане появилась глубокая каменистая расщелина, заросшая колючим кустарником и багровой разновидностью местного лопуха.

— А это зачем? — Строков замер, вцепившись руками в подлокотники кресла. — Зачем он туда полез?

— Идет по пеленгу, — пояснил Иван. — Вы же знаете, шеф, все наши автоматы снабжены радиомаяками и изотопной меткой, по которым их можно отыскать. Видите, в уголке экрана цифры плывут. Это дистанция до объекта. Фон взял волну…

Иван не договорил. Очевидно, Фон стал спускаться по склону оврага. Дно расщелины быстро приближалось. Раздвинулись заросли багровых, мясистых лопухов, и на экране появились искореженные, обезображенные электронные слуги Валентина.

— Однако! — промычал Александр. — Вот вам и запас прочности. Интересно, кто это их так?

— Да. Столкнулись, наверное, с могучим противником. — Строков поморщился. — Среди аборигенов попадаются очень сильные и крупные мужнины. Чему хорошему бы, а ударам, калечащим и убивающим, местные верзилы обучены.

— Точно, — подтвердил Иван. — Этих киберов уже, похоже, не восстановить.

— Киберы меня мало волнуют, ими потом займетесь, — сказал Строков. — Валентина в овраге не видно, надо его найти. Ищите, Фон! Ищите! Побродите по лагерю, спуститесь в город, если в минувшие сутки происходили какие-то события, в которых Валентин замешан или активно участвовал, об этом должны говорить. Остатки роботов из оврага вывезете потом, когда ронги ликвидируют лагерь.

— Инструкции понятны, — донесся из динамиков голос Фона. — Продолжаю поиск.

— Как бы и этого робота не потерять, — поежился Александр. — Поиски поисками, малыш, но соблюдай предельную осторожность.

— Теперь осторожничать поздно, — вздохнул Строков. — Раньше об этом надо было думать, — и, кивнув на экран, добавил: — Всем здесь торчать нет смысла. У передатчика подежурит Александр, а нам, Иван, надо заняться подготовкой и вылазке. Проверьте летательные аппараты. Оборудование. Настройте киберов. Возможно, нам понадобятся в ближайшие часы еще три-четыре таких железных молодца, как этот Фон. Вы меня понимаете?

— Да, шеф, — кивнул Иван, поднимаясь из кресла и направляясь к двери. — С аппаратом проблемы не будет. У меня наготове два миниплана класса «Невидимка». Оборудование, снаряжение я проверил сразу, как только прервалась связь с Валентином. Так что…

— Молодец, — похвалил подчиненного Строков, в свою очередь выходя из-за стола. Однако на полпути к двери он остановился и, задумчиво пощипывая подбородок, точно загипнотизированный, уставился на экран, где вновь появилась панорама догорающего города. — Так… Значит, вчера утром они штурмом взяли город Айрондари… А перед этим была ночь… Ночь… Ночью, видимо, и произошло нечто, имеющее отношение к роботам в овраге и связанное с исчезновением или гибелью Валентина. Айрондари… У нас, кажется, хранится фильм об этом городе… Вот что, Ваня, раз у вас почти все подготовлено к спасательной экспедиции, вы справитесь и без меня. Зайду-ка я в информфонд и посмотрю еще разок материалы о Вахском царстве. Мне надо понять настроение Валентина, его ход мысли… Что-то должно было его выбить из привычной колеи. Или какой-то новый факт, или… Саша, как только кибер обнаружит какие-нибудь следы Валентина, позовешь меня.

— Хорошо, шеф. Но я думаю, поиски будут долгими.

* * *

Через час Василий Строков, по-прежнему мрачный, возвратился в кабинет.

Александр вопросительно посмотрел на начальника, быстро прошагавшего от двери к столу, и кивнул на экран:

— Пока ничего существенного. Бродим по лагерю. Отыскали у одного из местных головорезов шпагу Валентина, у другого нашли приемопередатчик, замаскированный под тяжелое бронзовое зеркало. Вот, пожалуй, все вещественные следы. Да, из болтовни слуг и солдат получается, что ночью перед штурмом города кто-то устроил покушение на главнокомандующего. Однако покушение было неудачным, сам Клай Кальт не пострадал, кажется, не было серьезных ранений и у его телохранителей. О Валентине пока никто не сказал ни слова.

— Ну, и это уже что-то, — оживился Строков. — Покушение… Значит, решился даже на такое. Что же его подтолкнуло к этому? Неизвестные нам сведения о Кальте? Желание помочь жителям города?

— Шеф, вы считаете… Валентин?

— Уверен. Перед заброской к ронгам я показывал ему фильм об Айрондари. Помню, он еще восхищался красотами столицы вахов. О Дон Кихот! — Строков выскочил из кресла, точно катапультированный мощной пружиной, и, сунув руки в карманы куртки, быстро закружил по кабинету. — Пижон-гуманист! Ведь для чего-то же существуют инструкции! Есть положения о невмешательстве в развитие и историю низкоразвитых цивилизаций! Мы только исследователи, мы всего лишь наблюдатели! Минимум воздействия на ход событий! Сколько раз об этом говорилось! Что за мальчишество? Ну, вам, еще зеленым юнцам, романтикам, простительно было бы! А он-то! Он! Дурню далеко за тридцать, опытный специалист, так нет же — и этот туда же — лезет выправлять ход истории Лураса! Спаситель народов выискался…

Строков остановился посредине комнаты, затем, махнув рукой, с тяжелым вздохом вернулся к своему столу, заваленному папками с документами, и рухнул в кресло. Какое-то время он с отвращением созерцал корешки папок, стопку чистой белой бумаги. Потом усталым движением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и потер рукой затылок.

Александр, испытывая жгучее желание исчезнуть из кабинета, но помалкивал, внимательно посматривая то на экран, то на шефа.

— Ох, и устал же я, — прошептал Строков. — Кто его разберет? Может, он и прав был, Валентин, а? Может, это мы здесь на станции окончательно забюрократились, устранились от настоящей жизни… Сторонние наблюдатели… Обидно… и глупо… Или все же это было правильное решение? Да, город он не спас, истории не изменил… Себя же, вероятно, погубил. С порученным заданием, естественно, не справился. И самое худшее, видимо, рассекретил присутствие землян на Лурасе… Где теперь его искать? Да и жив ли он еще? За покушение на полководца, если попался… Тут никакому послу и любимцу императора не выкрутиться. Этот Кальт вполне жизнерадостный, суровый мужчина, чуждый всяких сантиментов. Шутки с ним, боюсь, плохо кончаются.

— Внимание, шеф, — прошептал Александр. — Вот, кажется, кое-что новое о судьбе нашего Вило Маренти.

Строков покосился на экран:

— Лагерь ронгов. Пир победителей?

— Да.

У большого костра, с аппетитом уплетая дымящуюся похлебку из деревянных мисок, сидело несколько легионеров Кальта. Один из них, коренастый, толстенький крепыш в потертой, порванной в двух местах кольчуге и засаленной меховой накидке, яростно жестикулируя, сверкая выпученными глазами, извергая из себя потоки сквернословия, спорил о чем-то с угрюмым, рослым усачом в панцирных доспехах.

— А я тебе говорю, живой он. Через неделю вернется, и проглотить мне живую змею, если не наставит тебе синяков! — кричал крепыш.

— А куда же пропал твой приятель? — отмахивался усач. — Как город брать, его не отыщешь, а как добычу делить — отчисляй и ему? Так?

— Говорят тебе, бревно ты этакое! Оск выполняет поручение самого принца Клая! — злобно шептал крепыш. — А с принцем, приятель, не поспоришь! Ясно? Оск с дюжиной наших парней повезли вчера какого-то знатного чужеземца в Калию. Оск меня сразу предупредил, чтобы его доля была! Смотри, интендант!

— А мне что? Прикажут выдать его долю — выдам, а что в штурме города не участвовал, это точно! Об этом спросят — скажу, — вполне миролюбиво отбивался усач.

— Говори, говори, пока твой поганый язык с корнем не выдернули из глотки! — продолжал кипятиться крепыш, явно стремясь затеять драку.

* * *

Глаза Строкова повеселели:

— И впрямь это о нем! Значит, еще живой… Чужеземец! Выключай установку, дальше Фон без тебя справится.

Строков неторопливо приблизился к огромной карте Большого континента, занимавшей почти половину одной из стен кабинета.

— Что ж, посмотрим. Увезли его утром, в день штурма, больше суток в пути. До Калии от столицы… бывшей столицы Вахского царства на лошадях добираться недели две. Тут толстяк врет — за десять дней его Оск никак не обернется туда и обратно. Положим, отряд с пленником будет передвигаться по дорогам Империи быстрее. Все равно, дней десять им понадобится, чтобы добраться до Калии. На их пути встретятся две горных цепи. У входа в Калийское княжество горный массив Ликайского хребта, но это уже, фактически, в самом княжестве. Есть еще Северо-Восточный хребет — естественная граница Вахского царства. Здесь дороги проходят через хаос гор, ущелий, пустынные горные степи, леса. Вот в этом районе нам и надо устроить засаду и перехватить отряд с Валентином. Твое мнение, Саша?

— Наверное, вы правы, шеф. В лесах или на горных лесных перевалах Северо-Восточного хребта отбить Валентина будет легче всего. В Калии могут возникнуть уже самые непредвиденные сложности. Да и район там более обжитой людьми, более цивилизованный, что ли. Там незамеченными появляться будет труднее. В Калии уже погибло два наших сотрудника. И мы почти не обнаружили следов их гибели, хотя и сделали все, что в наших силах.

— Да, — поморщился Строков, — погибли ребята глупо, а почему, до сих пор не знаем. Ладно, подготовим встречу где-нибудь в этих местах. — Палец Строкова уткнулся в горный перевал Северо-Восточного хребта. — Во время ночной стоянки отряда в таком диком, пустынном месте легче всего усыпить охрану и спасти Валентина.

— Тьфу! Нам с Иваном это раз плюнуть! Вам, шеф, самому можно даже и не беспокоиться!

— Э! Нет! — погрозил пальцем Строков. — За вами тоже присматривать надо. Выкрутасы-то разные выделывать все вы мастера, а отвечать за вас потом перед Землей мне приходится.

— Шеф… — обиженно протянул Александр. — Мы такой обиды не заслуживаем…

— Ладно, чего уж… — вздохнул Строков. — Пошли собираться. Предупреди Ивана, Сергея и оставь инструкции девушкам, если они вернутся на базу в наше отсутствие. Уяснил?

— Спрашиваете, — хмыкнул Александр. — И Анюте, и Василисе я оставлю по длинному любовному посланию. Иван, естественно, проделает то же самое. Все будет на высшем уровне!

Строков многозначительно крякнул и направился к выходу.

Через час они уже летели над черным ночным морем в северном направлении. В кабине миниплана было темно: Строков запрещал зажигать свет в целях маскировки и экономии энергии. И хотя Иван и пытался в свое время доказать шефу, что с поверхности планеты увидеть и услышать их летательный аппарат нельзя — на то он и «невидимка», Строков погрозил ему пальцем и вполне резонно заметил, что «невидимка» — это для обычных аборигенов Лураса. А если имеешь дело с неизвестной космической цивилизацией, то…

Поэтому весь полет до намеченной цели проходил тихо и скучно.

 

Глава 5. На перевале

В Калию Валентина везли по так называемой Великой Фосовой дороге. В чем заключалось величие дороги, в первые дни пути Валентину понять было трудно, да он к этому и не стремился. Надо было собраться с мыслями, прийти в себя после неудачи в лагере и грозящей казни. Поразмыслить было о чем, но думать не хотелось, он испытывал какую-то необузданную радость, каждой клеткой тела ощущал свежесть мира, новизну жизни. А последние события в лагере ронгов, разрушение города и столкновение с полководцем казались ему смутным кошмаром.

«Сегодня еще жив, живой, почти невредимый, — вертелось в голове. — А завтра… Какая разница, что там будет завтра? Что случится в замке Кальтов? Зачем гадать? Я получил возможность вновь увидеть этот мир, леса, горы, степи. Даже наблюдать этих бедных, наивных мерзавцев, которые меня конвоируют, слушать их болтовню доставляет мне удовольствие.

Ведь это жизнь! Дьявольщина! Этот мир становится мне почти родным! Вот он, эффект вживания в роль! Эх, посол…»

Повозка и сопровождающие ее конники с трудом пробирались по узенькой, местами почти совершенно заросшей сорными травами тропе. Эта тропа, видимо, бывший конный путь — петляла среди гор, ущелий, лесов, тянулась по степям среди огромных, в рост человека, многолетних трав, кустарников, гигантских валунов. Путники или по болотам и переходили реки по узеньким, уже основательно подгнившим деревянным мосткам. Изредка попадались и каменные сооружения — различные насыпи, водоотводы, тоже находившиеся в сильном запустении.

Из разговоров солдат, проклинавших тяготы пути и своего пленника, Валентин узнал, что дорога, по которой они с такими трудами двигаются вперед, прокладывалась по приказу царя Фоса — деда или прадеда нынешнего императора. На сооружение дороги в свое время были затрачены значительные средства. Усилиями десятков тысяч рабов была построена мощеная дорога через южную часть страны и само Калийское княжество. Однако в Северо-Восточных горах, среди лесов и диких степей строительство застопорилось. Необжитые, дикие лежали вокруг земли. Тысячи рабов были загублены непосильным трудом, растерзаны диким зверьем, погибли от голода и болезней. Сотни несчастных удирали в леса и горы, пополняя и без того многочисленные в этих краях шайки разбойников. Словом, северная часть дороги прокладывалась кое-как. Миллионы форов, выделенные из казны на строительство, большей частью оказались разворованными — как окрестными грабителями, так и самими ронгскими чиновниками. А затем старик Фос затеял войну с Вахским царством, по недостроенной дороге протопали тысячи ронгских вояк, но поход оказался не особенно удачным — у Ронгского царства в то время еще не было сил окончательно сломить Вах — своего древнего могучего противника. После заключения мирного договора с Вахским царством царь Фос охладел к своим инженерным затеям и самая длинная дорога Империи так и осталась незавершенной. Однако некогда наведенные временные мосты и переправы верно служили путникам уже многие годы.

* * *

Влияние старой дороги Валентин начал постигать где-то на пятый, шестой день пути, когда вокруг открылась горная степь и возникли удивительные картины дикой природы Лураса.

До этого Валентину не приходилось тесно общаться с растительным и животным миром планеты, основное внимание уделялось людям. Он изучал жизнь городов, военные походы ронгов. Теперь же появилась возможность понаблюдать мир Лураса вдали от населенных мест. И, по убеждению Валентина, такую возможность тоже надо было использовать, ведь, чтобы понять поведение людей планеты, надо почувствовать жестокую красоту мира, в котором живут эти люди. Осознать стихию, из которой они вышли.

Дорога проходила через леса розовых деревьев. Стройные могучие стволы поднимались над путниками на десятки метров, завершаясь плотными темно-зелеными и розоватыми кронами. «Это хвойные породы, сродни нашим соснам и кедрам, — размышлял Валентин. — Вообще, природа даже на разных планетах любит иногда использовать свои удачные решения многократно. Правда, здешние сосенки помощнее будут, чем земные, да и шишечки на них висят покрупнее, прямо целые арбузы… А вот такого у нас на Земле мне наблюдать не приходилось…» На пути отряда стали попадаться первые вазочные деревья. Местные жители называли их еще живыми колодцами, поскольку эти растения росли на самых пустынных и бросовых почвах, а длинными, могучими корнями собирали влагу с больших глубин. Ствол такого дерева у основания достигал в диаметре трех метров, затем постепенно сужался до метра, а наверху заканчивался трех-, четырехметрового диаметра шаровым вздутием, покрытым очень густым слоем тонких длинных буроватых иголок и напоминающим огромную лохматую голову. Внутри такой деревянной головы находились сладковатые белые волокна, пропитанные влагой. Запасы воды у деревца бывали весьма значительными, обычно их хватало растению на весь засушливый сезон — пять-шесть земных месяцев. Не раз зти хранилища влаги спасали путников от жажды и голода.

Валентин, посматривая на заросли бурых лохматых голов, устало улыбнулся. Он вспомнил свои мысли о многократном использовании природой одних и тех же решений и вдруг подумал, что, увы, и на Земле, кажется, уже встречаются организмы со схожими свойствами. Взять хотя бы те же кактусы… Или верблюдов — тот же прием: создание запасов влаги.

«Если бы на Лурасе водились животные, похожие на наших земных верблюдов, местные жители наверняка называли бы эти деревья не вазовыми, а верблюжьими… Или деревья-верблюды… Планеты разные, а принципы, законы природы диктуют часто одни и те же решения…»

* * *

День был на исходе, солнце Лураса, как его здесь называли: Огненный Ти, уже зацепилось краем диска за гряду синих гор у горизонта и отряд замедлил движение.

Повозка, в которой держали Валентина, свернула с дороги и, проехав десятка два метров, остановилась среди густых зарослей щетинника — кустарника с длинными жесткими листьями и крепкими (их часто использовали для наконечников стрел), до десяти сантиметров длиной, иглами.

— Привал и ночевка! — приказал Вули, командовавший отрядом. — Распрягай! Готовьте хворост для костра. Оск, займись кухней. Велт, осмотри окрестности, проверь, нет ли поблизости каких-нибудь бродяг — район, сам знаешь, неспокойный, дикий.

— Слушаюсь, господин! — бодро ответил Велт и, кивнув в сторону Валентина, добавил: — А за чужеземцем кому смотреть?

— Я сам покараулю, — с усмешкой ответил Вули. — Хотя в этой пустыне далеко не убежишь! Или горные львы сожрут, или местные жители уведут в рабство, а то и совсем прикончат…

За несколько дней пути Валентин успел хорошо разобраться в характере своего главного стража. Характер у Вули был мелочный, пакостный и злобный. Сын обнищавшего аристократа и рабыни, он с детства терпел насмешки и унижения, но, обладая известной хитростью и настырностью, сумел стать хорошим солдатом, а потом и попасть в маленькие начальники — очевидно, не так давно его произвели в десятские и стали доверять конвои с пленными. И Вули упивался своей маленькой властью и над стражниками — рядовыми легионерами, и над самими пленными. В Валентине он каким-то чиновничьим нюхом почувствовал фигуру значительную: а как же — сам принц Клай церемонится с этим Вило Маренти, Сразу бы голову долой — и все проблемы, так нет же — надо везти в Калию, в родовой замок Кальтов. Вули же в лапы, видимо, значительных фигур пока не попадало, и на пленнике он теперь старался выместить все свои жизненные неудачи. Он подолгу расспрашивал Валентина на каждом привале о его жизни в Каросе, о самом императоре Фишу, о других, по мнению Вули, великих вельможах Империи. И, расспрашивая, всегда напоминал о плачевном положении пленника. И всегда Вули удивляло, почему пленник так невозмутимо встречает его ядовитые намеки и напоминания о грядущей смерти.

И на этот раз Валентин отреагировал на выпады своего стража вполне достойно:

— А ты полагаешь, Вули, — ответил он, — что попасть в рабство к местным диким племенам или быть убитым ими хуже того, что ожидает меня в замке твоего господина Кальта?

— Ты, Маренти, пройдоха и мерзавец! На месте принца Клая я бы тебя давно повесил, а он, видимо, решил себе растянуть удовольствие!

— Ты, уважаемый, пока не на месте принца Клая, а на своем месте, — хмуро отвечал Валентин, — думаю, что на этом своем месте ты, Вули, и останешься.

— Здесь, — Вули гордо хлопнул себя по груди, — здесь у меня пакет от Его Высочества к своим родственникам. А в пакете, малыш, твоя судьба. Приедем в замок, вскроет супруга принца письмецо и скажет, что из тебя сделать… Может, четвертуют… А может, чучело набить прикажут… Там видно будет…

— Это верно, — спокойно отвечал Валентин. — На месте увидим. А вдруг, мой милый Вули, меня встретят в замке как самого почетного гостя, а? Ведь принц Клай приказал тебе доставить меня в Калию живым и невредимым! Он не поручал тебе издеваться надо мною во время пути, не так ли?

— Так-то оно, возможно, так! Да лучше помалкивай! — менее самоуверенно ответил Вули. — Ишь! Разговорился! Нечего болтать глупости! Гость выискался! — Вули явно начинал сердиться. — Молчать, а то я тебе…

— Ну! Ну! Не будем ссориться, — миролюбиво говорил Валентин. — У меня ведь еще могли остаться кое-какие связи при дворе императора, да и сам Великий Фишу был когда-то неплохого мнения о моей персоне. В судьбе нашей часто все меняется, кто знает, вдруг и я тебе смогу когда-нибудь оказать услугу.

— Ты? Услугу? — Вули хмыкнул, плюнул себе под ноги и отошел к разгоравшемуся костру, вокруг которого давно уже хлопотали его подчиненные.

Валентин вновь задумался о своей судьбе. «Припугнуть начальника этих церберов, конечно, стоило, но так ли благополучно пойдут мои дела в Калии, как я об этом тут распространялся? Многое бы я отдал, чтобы узнать, какие указания содержит это письмо полководца. Кстати, когда он успел его продиктовать? Или этот Клай Кальт успевает делать несколько дел сразу? И продиктовал свои указания относительно меня во время штурма города? Впрочем, так ли это важно? Внимания заслуживает сам факт появления этого пакета с какими-то секретными указаниями относительно моей судьбы…»

Наступила ночь. Над горами постепенно гасли зеленые, синие, фиолетовые и пурпурные полосы заката. В безоблачном чернильном небе одна за другой появлялись звезды. И вот их высыпало неимоверное множество.

Валентин долго разглядывал знакомые и полузнакомые созвездия, пытаясь отыскать маленькую желтую звездочку — Солнце, но, запутавшись в рисунках созвездий, так и не сумел выделить свою родную звезду из тысяч других. И жгучая тоска по Земле, по родному, уже почти забытому родительскому дому, охватывала его.

А вокруг было тихо и сонно. От костра доносились запахи горячей пищи и уже был слышен могучий храп Вули и его подручных. Двое караульных периодически подходили к стреноженным лошадям, косо посматривали в сторону Валентина и, беззлобно переругиваясь, возвращались к огню — ночи стояли холодные.

Еле уловимый шорох привлек внимание пленника.

Валентин вдруг почувствовал чье-то горячее дыхание за спиной и напрягся в ожидании дальнейших событий.

— Тихо, тихо, — прошептали по-русски за спиной, — это я, Гусев. Мы за вами.

— Где Василий?

— В ста метрах. При малейшей тревоге мы усыпим всех. Правда, шеф считает, что лучше имитировать самостоятельный побег.

— А он не считает случайно, что прежде со мной надо бы посоветоваться? — спросил Валентин. — Спасибо за заботу, но пока я не собираюсь спасаться бегством. Еще не время. Возвращайтесь к Василию и передайте ему, что пока все идет нормально. Да, единственная просьба. Мне нужна связь. Как вас зовут?

— Сергей.

— Значит, Сережа. Так вот отдайте, Сережа, мне ваш переговорный браслет. Думаю, обыскивать меня больше уже не будут и я сумею сохранить приемопередатчик. Вы меня слышите?

— Хорошо слышу, но…

— Не возражайте. Я не хуже вас знаю, чем рискую, и все же так будет лучше. Спасать меня, если это потребуется, вы будете в Калии. Давайте браслет. Со Строковым я потом сам поговорю.

Минуту за спиной Валентина было тихо, только слышалось легкое дыхание Сергея. Затем щелкнул тихо замок цепочки и в ладони Валентина оказался небольшой, но весомый прибор, пластиковый корпус которого еще хранил тепло руки прежнего хозяина.

— Прощайте, — сказал Сергей. — В нужную минуту мы вас вытащим. С вами Земля.

— Спасибо, — Валентин незаметно пожал руку Гусева и еще долго вслушивался в еле различимые в ночи звуки — осторожные шаги уходящего человека.

«Ушел! Все спокойно. Умницы ребятишки! Быстро они меня обнаружили… И сразу жить стало легче и, как это ни глупо выглядит, веселее… Нет, что ни говори, молодец Василий, свое дело знает…»

И Валентин, почти успокоенный и умиротворенный, расслабился и быстро уснул.

Засыпая, он видел над головой все то же чернильное звездное небо, но звезды уже не казались ему такими чужими и незнакомыми, а далекая звездочка Солнце была почти рядом.

 

Глава 6. Маршал Пирон

Маршал Империи Лов Пирон происходил из старинного рода Пиронитов, или Пиронов, как позднее стали называть этот род. Князьям Пиронам принадлежали обширнейшие земли к западу от Кароса. Еще столетие назад предки Пирона соперничали с родами Корга и Фишу за власть над Ронгонией. И хотя успехи в борьбе за корону у рода Пиронов были более чем скромные, мечта оставалась.

«То, что не удалось предкам, осуществят сыновья!» — это было тайным девизом рода. С этой мечтой Лов Пирон начинал свою службу у императора Фишу. И все прожитые годы, начиная с ранней юности, стремился к одному: к возвеличиванию себя и своего рода, к умножению своих богатств и могущества. Кое в чем ему сопутствовала удача. Он был храбрым воином и смелым политиком. Выдвинувшись по военной службе, скопив в результате ряда удачных спекуляций зерном и грабежей захваченных вражеских городов крупные средства, он создал в Каросе довольно сильную тайную оппозицию центральной власти императора. И даже сам Великий Фишу, хотя и был вполне осведомлен о кознях своего давнего соперника, открыто враждовать с Пироном побаивался, прекрасно понимая, что казнь или ссылка маршала повлечет за собой сильное недовольство старой ронгской знати и крупных землевладельцев, а возможно, и выльется в восстание против власти императора в самом Каросе. Поэтому обычно император только слегка сдерживал устремления Пирона, казнил время от времени зарвавшихся сторонников маршала (не очень крупные фигуры), но старался не доводить дело до крайности. Фишу умел стравливать своих врагов и отводить от себя возможные угрозы, направляя энергию Пирона на борьбу с другими могущественными родами Империи. Так было, когда Пирон враждовал с Коргом, так было и в случае с Кальтами, неожиданно выдвинувшимися из захудалой Калии и ставшими за последние пятьдесят лет фаворитами и родственниками самого Фишу.

Маршалу было уже около шестидесяти, но еще пятнадцать лет назад, когда Лов сватался за старшую дочь императора и получил отказ, он поклялся отомстить Фишу и своему, тогда еще очень молодому, счастливому сопернику Клаю Кальту. И все эти пятнадцать лет Лов Пирон лелеял планы мести. Организовал около десятка покушений на самого императора, подсылались убийцы и к Клаю Кальту. И хотя по какой-то непонятной Пирону роковой предопределенности все его покушения оказывались неудачными, наемные убийцы и заговорщики гибли от рук палачей, самому Пирону удавалось выходить сухим из воды, и он с годами даже начинал верить в свою безнаказанность.

«Дурень Фишу явно боится меня, — размышлял он, самодовольно посмеиваясь, — иначе давно бы казнил. Правда, император очень умело уничтожает моих союзников и друзей, но когда-нибудь и до него доберутся. Ха! Он доверил мне легионы юга. Глупец! Надеется, что я увязну в войне с Харотией. Ничего, у Кальта на севере еще неизвестно как пойдут дела. Мигу тоже не подарок. Одних пехотинцев из племен своего царства может выставить до ста тысяч. А с Харотией мы еще посмотрим. Царь Буца слишком хитер, чтобы разбивать мои легионы. Он не будет тратить силы. Ему ли не знать, что после каждого поражения ронгов из Кароса последует новая, уже глобальная карательная акция. Нет, с царем я сумею договориться».

И Пирон выжидал. Он осаждал своими легионами мелкие города Харотского царства. Даже захватил и сделал своей резиденцией Тассу — довольно значительный порт на берегу Южного моря. А вот крупных столкновений с войсками царя маршал Пирон избегал, с нетерпением ожидая сообщений с севера о походе Кальта и вестей из столицы. Однако выжидательная тактика себя плохо оправдывала. Сообщения из столицы и с севера не всегда между собой гармонировали и были весьма разноречивы.

Если сторонники маршала в Каросе в каждом донесении писали о том, что здоровье императора плоховато и императору Фишу не долго осталось править миром, то в донесениях о походе Кальта все больше и все определеннее говорилось об удачах Северной армии, об удачах калийского выскочки, как про себя называл своего молодого врага Лов Пирон.

«Император Фишу умрет не сегодня-завтра! — размышлял маршал. — Вот он, долгожданный случай! И какое невезение — меня не будет в Каросе! Проклятый Фишу все предусмотрел! Я сижу в этой дыре — в этой трижды забытой богами и демонами Тассе и веду эту гнусную возню с харотцами, а в столице умирает мой враг. Трон императора освободится. И, конечно, тот же Корг, выжидающий своего часа, постарается захватить власть в Каросе… Хотя, что такое звание императора без поддержки легионов? Мои солдаты пойдут за мной. Выиграет тот, у кого сила. У меня силы хватит. Хотя остается этот калиец. Что у него там? Пять или семь легионов?.. Уже есть кое-какие успехи, выиграл первую битву — этому калийскому выскочке всегда везло. Правда, есть надежда, что люди Мигу оставят от его легионов пустое место и тогда…

Нет, во что бы то ни стало надо сохранить мою армию… Нужен тайный союз с царем Харотии. Сможем ли мы договориться? Конечно, сможем. Два умных человека всегда могут договориться. Но эта затея, пожалуй, будет самая опасная. Если император Фишу, до того как окончательно станет богом, успеет пронюхать о моих интригах и успеет (того хуже) собрать доказательства моего сговора с врагами Империи, то… Меня уже ничто не спасет… Ни древность рода, ни положение… Рискнуть?..»

И Лов Пирон метался но дворцу наместника Тассы, мерил своими тяжелыми солдатскими шагами залы дворца и мучительно искал верное решение.

— Трон! Трон! — бормотал он себе под нос, искоса поглядывая на застывших у дверей часовых.

«На что же решиться? Дать знать царю о моих намерениях? А вдруг Буца продаст меня императору? Что он получит этим шагом? Мирное соглашение? Хотя нет. У прохвоста слишком много прегрешений перед Великой Империей ронгов… Фишу его старый враг. Царь ненавидит императора, пожалуй, еще сильнее, чем я… А если Буца согласится? Я пообещаю вернуть ему все захваченные ронгами за последние тридцать лет земли Харотского царства. Выдам за него свою дочь… Поклянусь в верной дружбе… Хотя, кто сейчас верит клятвам?»

Пирон насторожился. Послышались тихие, осторожные шаги, скрипнула дверь.

Вошел Сей — старый слуга Пирона, его бывший раб, а ныне вольноотпущенник и вполне состоятельный гражданин Империи. Сей был посвящен во многие тайны Пирона и часто умным советом вытаскивал господина из, казалось, безнадежных положений.

«Посоветоваться с ним сегодня? — размышлял Пирон. — Старый хитрюга может подсказать что-нибудь дельное…»

Сей приблизился к своему господину и, остановившись в четырех шагах, почтительно склонил голову, ожидая позволения говорить.

— А… явился? Есть какие-нибудь новости? — недовольно спросил Пирон. — Говори!

— Мой господин, — вкрадчиво начал Сей, — только что прибыл гонец из столицы…

— Не тяни! Не тяни! Старый пройдоха! Я же чувствую по твоему голосу, что случилось серьезное! Ну, говори!

— Мой господин, случилось страшное!

— Что? Император?

— Нет. Пока нет. Боги все еще охраняет покой Великого Фишу. Демон смерти на этот раз посетил его опального сына.

— Принц Кром!

— Да! Единственный сын и наследник престола скончался.

— Х-хе… — Из груди Пирона вырвалось нечто напоминающее одновременно и хрипение, и рычание. — Кром погиб! Как это произошло?

— Мой господин, как вам известно, император сослал своего сына, будто бы замеченного в связях с врагами Империи, на остров Гедор. Принц, естественно, был сильно огорчен, терзался, упрашивал отца в письмах простить его. А несколько дней назад попытался самовольно удрать с острова в рыбачьей лодке. На море было сильное волнение. Порыв ветра перевернул лодку и…

— Такова официальная версия смерти принца… Ясно. Значит, пытался самовольно вернуться в столицу. Не иначе, его кто-то подбил на этот шаг! Не долго осталось старику Фишу сидеть на троне…

— Да. Из Кароса сообщают, что дни императора, увы, сочтены.

— Так… А я вынужден прозябать в этой проклятой Харотии, в этой гнусной, вонючей Тассе! Ответь мне, Сей, что бы ты предпринял, будь ты маршалом и окажись ты на моем месте? Как вести военные действия далее? Царь Буца явно избегает решающего сражения, затягивает поход… А скоро сезон дождей. Наступает осень… Холода… И мы вынуждены будем зимовать в этом проклятом городе. Посоветуй же что-нибудь своему старому господину!

Сей почтительно склонил голову и, почесывая левой рукой свою густую рыжую бороду, вкрадчиво произнес:

— Я всего лишь старый, глупый раб. Трудно мне давать совет великому маршалу и первому по знатности и богатству человеку Империи. Однако если мой господин желает совета, то я дам совет. Надо закончить войну с Харотией как можно быстрее и вернуться в Карос до того, как умрет Великий Фишу.

— Хм… — промычал Пирон. — Это-то я и без тебя знаю! И вот как желаемого добиться?

— У судьбы много дорог… — развел руками Сей. — А человеку приходится выбирать одну. Есть путь прямой, но, пожалуй, самый опасный, трудный и длинный. Можно загнать царя в угол, обложить войсками и заставить драться. Однако исход битвы совсем не ясен. Есть другой путь… Переговоры. Империи сейчас не до новых завоеваний, надо сохранить хоть то, что уже завоевано. Времена наступают смутные. Возможна смена династии. Харотию можно оставить харотам. Постараться закончить дело миром. По-моему, царь Буца охотно пойдет на уступки и даже на союз с одним из маршалов императора… Конечно, тайный союз…

— Сей! Эта мысль уже приходила мне в голову! Но как? Как ее осуществить? Ты не хуже меня знаешь, что бывает с теми, кого император заподозрит в государственной измене! Он даже сына-наследника не пощадил! Если же я, давний его соперник, дам такой повод! — Пирон боязливо огляделся. — Императорских шпионов и здесь, в моем лагере, хватает.

— Это так, мой господин, дело, которое мы начнем, крайне опасно. И все же… Твой смиренный раб рекомендует именно этот путь. Во-первых, после смерти сына императору не до нас. Полагаю, что он уже не оправится от такого удара. Следовательно, в столице может появиться новый император. Если вас не окажется в Каросе в нужное время, власть перейдет, скорее всего, к нашему старому знакомому Коргу. После вас, мой господин, и Клая Кальта он наиболее влиятельная фигура.

— А что Кальт? Что ты о нем думаешь?

Сей сощурился и, как бы собираясь с мыслями, вновь запустил пятерню в бороду и принялся теребить пальцами подбородок, словно прикидывая, стоит ли сообщать господину все, что он думает о Кальте. Наконец, после минутных размышлений он произнес:

— Клай Кальт самый опасный и сильный противник. Больше того, мой господин, если мне будет позволено высказать одну догадку, так сказать, плод моих худоумных размышлений…

— Говори!

— Я опасаюсь, что теперь, после смерти сына-наследника, Великий Фишу переделает свое завещание в пользу мужа старшей дочери и…

— Объявит всенародно его, Клая Кальта, законным наследником трона… Ты это хотел произнести своим мерзким языком? — вскричал Пирон, побагровев от ярости.

— Мой господин, боюсь, что так и будет. Если только это событие уже не произошло. Авторитет старика императора в народе еще очень велик и его воля кое-что значит.

— Но ведь Кальт калиец, неужели ронги уступят власть над собой иноземцу? Разве такое возможно? Было ли такое когда-либо в истории Ронгонии? Летописи, хроники древних царств молчат о том.

— Мой повелитель, если такого события и не бывало доселе, это не доказывает его неосуществимость. Вам ли не знать, как сильны Кальты! Что с того, что принц Клай родился на солнечном юге, он отлично, как на своем родном языке, говорит на ронгском. Его жена чистокровная ронгонка из рода Фишу. Его сыновья законные внуки императора.

— Если Кальт станет императором, я погиб! — прошептал Пирон. — Этого нельзя допустить! Найди мне надежных людей, Сей! Надо подослать их в лагерь Кальта. Пообещай им, что хочешь! Я готов отдать половину своих богатств, лишь бы он не доехал до Кароса! Сей, что же ты молчишь? Ты слышишь меня?

— Я весь внимание, мой повелитель! По счастью, принц Клай воюет с Мигу на севере. Правда, по последним донесениям моих агентов, успехи у Кальта ощутимее, чем у нас. Не сегодня-завтра падет столица царства Вах и тогда руки у принца будут развязаны. Вот поэтому-то нам нужно спешить. Мы должны успеть в Карос раньше Кальта.

— А Корг?

— Корг… С ним что-нибудь придумаем. Пока надо договориться с царем Харотии. Думаю, он уже знает о событиях на севере и…

— Не запросит многого!

— Да, мой повелитель. Поэтому, получив от вас подробнейшие инструкции, я готов сейчас же тайно отправиться к царю. Скоро наступит ночь. Ночью мне легче выбраться из города незамеченным. За неделю, за две, думаю, все решится.

Минуту Лов молча смотрел в глаза своего бывшего раба. Через длинные, узкие решетчатые окна дворца падал свет Тосы, маленького багрового спутника Лураса. Блики красных тонов смешивались на лице Сея с отблесками от зажженных светильников, и физиономия слуги казалась Пирону зловещей, уродливой карнавальной маской. Что было за этой маской, какие мысли бродили в голове Сея, маршал отгадать не мог и колебался, понимая, что приходится вручать свою судьбу пусть и близкому ему существу, но все же существу коварному, опасному. Наконец, решившись, Пирон кивнул:

— Хорошо! Даю тебе десять дней на все: и на дорогу, и на переговоры. Если к исходу десятого дня не будет от тебя вестей, я поведу армию к столице Харотского царства! И возможно, мне повезет, как повезло Кальту. Иди, готовь грамоты! И пусть боги судьбы покровительствуют нам!

 

Глава 7. Смерть императора

Наиболее дальновидные жители ронгской столицы пришли в сильнейшее смятение, когда было объявлено о смерти принца Крома. Смятение это объяснялось вовсе не тем, что императорский сынок снискал себе всеобщие симпатии жителей Кароса или пользовался народной любовью, напротив, принца при жизни больше ненавидели за наглость и высокомерие. У многих знатных горожан Кароса в памяти еще были дикие выходки и загулы Крома, унижения, которым он подвергал не угодивших ему придворных. Конечно же, мало кому доставлял удовольствие и капризный характер наследника, все в Каросе отлично знали, что определяющими чертами этой царственной натуры были глупость, мстительность, истеричная жестокость, переходящая зачастую в трусливый садизм. Нет, совсем не безвременная кончина принца раздосадовала и обеспокоила жителей Кароса, их ужаснуло другое: страна оставалась без прямого законного наследника.

Старый император был тяжело и неизлечимо болен. И аристократы Кароса в ужасе предчувствовали грядущую смуту, междоусобицы царедворцев, а то и открытые столкновения знатных родов Империи, гражданскую войну и развал государства.

Наиболее мудрые чиновники и землевладельцы, понимая, что в стороне от начинающейся грызни из-за императорского трона им не остаться, потеряли сон и покой, прикидывая так и эдак, сторону которого наиболее вероятного претендента на престол им принять, кому оказать поддержку золотом, либо наемниками, либо протекцией в сенате. Самые осторожные из горожан заблаговременно приостанавливали свои торговые дела в столице, поглубже закапывали ценности и потихоньку удирали из Кароса в имения, спешили под любым благовидным предлогом отправиться в путешествие по западным, не охваченным военными действиями, провинциям Империи.

Среди всех этих беспокойств и предгрозовой мышиной суеты, казалось, лишь сам Великий Фишу сохранял обычную безмятежность и полнейшее безразличие к происходящему. Даже смерть сына вроде бы прошла для императора незамеченной, как думали многие из придворных, слабо разбиравшихся в характере своего властелина. Однако это внешнее императорское спокойствие было обманчивым.

Сказать, что в душе старика императора шевельнулись какие-то давно забытые чувства и он потрясен смертью сына, было бы не совсем верно. Увы, за свои семьдесят с лишним лет Фишу наблюдал такое количество всевозможных смертей как своих соперников, врагов, так и близких родственников и к стольким из этих смертей он прямо или косвенно был причастен, что сам по себе еще один факт чьей-то смерти (будь это и смерть сына) уже не будоражил его сознание. У старика были со смертью свои, особые, можно сказать полуприятельские, отношения. Каких-либо отцовских чувств к Крому император уже давно не питал, чаще глупости принца вызывали его гнев либо глухое раздражение, однако гибель наследника оказалась неожиданным, а потому и сильным ударом. До этого Фишу как-то не задумывался, что станет с его детищем, его Империей, после его ухода к богам: была уверенность — Великое государство ронгов, а с ним и могучий род Фишу, будет процветать вечно… И вот удар, и первые сомнения стали закрадываться в помраченное болезнями сознание властелина. А не напрасна ли его борьба за трон? И все многочисленные казни, и смерти, и ночные убийства соперников, и мучения, на которые он обрекал противников и не угодных ему лиц? Ведь только в глазах подданных он был велик, и велики были его труды и деяния, и велики были злодейства его и его слуг… Перед судьбой же и временем он оставался жалким, больным стариком… Эти и другие им подобные мысли прокрадывались в меркнущее сознание умирающего императора, но усилием воли, железной привычкой к дисциплинированному мышлению Фишу их отгонял.

— Нет… Нет… — бормотал он, вперив застывший, полусумасшедший взгляд воспаленных глаз в пламя очага и привычно поглаживая своего леопарда. — Так было угодно богам… Я прав. Я всегда был прав… Кром… Эта смерть… Она ничего не решает. Из него бы получился негодный правитель… Возможно, все к лучшему… К лучшему… Не забыть казнить виновников его гибели… Завистники, враги… Лепал, он был там… Губернатор… Надо допросить их, расследование… Не забыть… У меня есть дочери, есть внуки, у меня еще есть власть! Бара!

В зал на призыв хозяина поспешно вошел канцлер.

— Что угодно повелителю? — тихо спросил он, низко кланяясь.

— Бара. Приведи ко мне сегодня всех придворных юристов и сановников первого ранга. Я собираюсь огласить новое завещание.

Бара подобрался, точно перед прыжком, и насторожил уши:

— Какого рода текст завещания прикажете подготовить?

— Я назначаю своим преемником мужа моей старшей дочери — Клая из рода Кальтов. Это единственное существенное изменение старого текста.

— Да, повелитель… — пробормотал Бара. — Ход вашей мысли становится доступен моему пониманию. К вечеру новый вариант текста будет готов.

— Закажи три копии завещания. Одну для сената, вторую отправим на хранение в библиотеку Храма бога Ти…

— А третью копию?

— Третий свиток ты сегодня же отправишь в лагерь моему зятю, — Фишу поднял усталые глаза на канцлера. — Сделаешь все это без промедления.

— Слушаюсь, мой повелитель.

— А теперь иди собирай чиновников. Да, прикажи позвать моего врача.

— Будет исполнено, — поклонился Бара, осторожно отступая к двери.

* * *

Этим же вечером в тронном зале императорского дворца был оглашен новый текст завещания Фишу. В присутствии юристов, многих знатных граждан Империи, крупных чиновников, священнослужителей и купцов Бара обнародовал завещание, скрепил копии текста многочисленными печатями и подписями присутствующих лиц.

Объявление Клая Кальта наследным принцем вызвало в столице в первые же часы как бурю негодования среди ронгской знати и врагов дома Кальтов, так и многочисленные восторги сторонников калийской партии. Канцлер опасался возникновения беспорядков в городе и даже подумывал, что старик император поспешил с объявлением нового наследника и сам факт обнародования завещания при жизни старого монарха ни к чему хорошему не приведет. Конечно, канцлеру были понятны мотивы поспешного обнародования завещания: Фишу старался узаконить и укрепить власть своего семейства — обеспечить будущее дочерей. Доктора оставляли императору уже не месяцы, а считанные дни жизни. И владыка ронгов стал отказываться от своих привычек, особенно изменения в характере старика стали заметны после смерти Крома. Фишу теперь часто впадал в сонливое безразличие, которое чередовалось у него с приступами сильнейших головных и сердечных болей, галлюцинациями и полуобморочным состоянием.

* * *

Смолкли громкие разговоры в дворцовых залах. Даже у самых молодых и бесшабашных придворных юнцов с лиц исчезли улыбки. Не слышался больше смех фрейлин принцессы. Дворец постепенно пустел. В высоких пышных залах поселились тишина и предчувствие близкой смерти.

Притихла светская жизнь и в самой столице. Точно шакалы, собравшиеся у логова умирающего льва, замерли и насторожились ронгские аристократы.

И вот на рассвете одного из безоблачных, тихих осенних дней старый император скончался. Умер естественной смертью, счастливо избежав многочисленных покушений, ядов и отравленных стрел. После себя он оставил двух дочерей и внуков, страну на пороге гражданской войны и четыре объемистых тома размышлений и наблюдений за повадками хищных зверей. Мало кому в Каросе в те дни могло прийти в голову, что эти четыре тома начал зоологии высших позвоночных Лураса и будут самым ценным для потомков из всего наследства ронгского императора Фишу.

 

Глава 8. Корг

Над Каросом разгорался новый день.

После некоторого оцепенения, вызванного кончиной Великого и Несравненного императора ронгов, круги столичной знати пришли в движение. Отряды легионеров постепенно стягивались к императорскому дворцу. На улицах появились шумные, кричащие толпы. Столица бурлила. И в этом бурлении все чаще всплывало имя одного из самых влиятельных сенаторов, крупного землевладельца Тиуса Корга.

В свои пятьдесят шесть лет Тиус был еще очень крепким, дородным мужчиной. Славился знатностью, богатством и успехами у женщин. В отличие от Пирона он никогда не строил каких-либо козней против императора, хотя втайне и считал себя не менее достойным трона, чем сам Фишу. Корг и в жизни, и в политике был больше коммерсантом, чем смелым воином. Своих сторонников он прежде всего привлекал денежными подачками, роскошными обедами и ужинами, празднествами, устраиваемыми по самому пустяковому поводу. Однако он знал, с кем обедать, кого одарить и в честь кого устроить празднество. Удивительно, но каждый дар его, каждая трата оборачивались к выгоде самого Корга, и, по сути, любое его пожертвование храмам или городам Ронгонии становилось удачной торговой сделкой.

Смерть Фишу взволновала Корга до крайности. Ему почудилось, что пришел долгожданный момент, когда нужно рисковать всем, чтобы выиграть все. Иными словами, Тиус Корг вдруг почувствовал, что может вполне дешево купить для себя трон императора: других серьезных покупателей-конкурентов в Каросе в день смерти императора просто не оказалось. И хотя Тиус не любил рисковать и обычно избегал сомнительных предприятий, сложившаяся ситуация представлялась ему беспроигрышной. Его главные соперники, Кальт и Пирон, были далеко, и после кончины Фишу он, Корг, оставался самой влиятельной фигурой в Каросе — просто глупо было бы этим не воспользоваться. После мучительных прикидок и раздумий Тиус объявил своим друзьям и сторонникам, что начинает борьбу.

План Корга по захвату императорского дворца и верховной власти не отличался оригинальностью.

Первое, что надлежало, по убеждению Корга, сделать, — это стянуть к дворцу и сенату верные воинские части, командиры которых целиком были преданы Коргу. Вторым пунктом программы был захват дворца и казны Империи. Третье, что требовалось проделать быстро и незамедлительно, — уничтожить копии императорского завещания и огласить народу новое, «подлинное», завещание императора Фишу, объявляющее его, Корга — главу старинного и одного из самых могущественных родов Кароса, — новым императором ронгов.

Четвертый пункт самый трудновыполнимый: уничтожить всех противников кандидатуры Корга, всех лиц, присутствовавших при огласке первого, «ложного», завещания императора, Загвоздка заключалась в том, что многие сенаторы, юристы и крупнейшие чиновники, удостоверившие своими подписями и личными печатями подлинность завещания, в котором преемником Фишу объявлялся Клай Кальт, поспешили сразу после первых слухов о кончине Великого императора предусмотрительно исчезнуть из Кароса. А всех этих знатных лиц нужно было отыскать, уговорить принять сторону Корга, а в случае несогласия умертвить. Затем необходимо было отстранить от командования войсками Кальта и Пирона, на их должности назначить своих людей, и последним пунктом программы (выполнение этого замысла Корг откладывал до лучших времен) было упрочение своего положения на троне женитьбой на младшей дочери императора Фишу — принцессе Ласси. Правда, принцессу необходимо было привезти из Калии в Карос, но похищение девушки из замка Кальтов, по мнению Корга, все же можно было осуществить.

Таковы были честолюбивые замыслы новоявленного властелина Кароса. И, надо отметить, во многом ему сопутствовала удача.

Власть в Каросе была захвачена на удивление легко. Когда отряды верных Коргу легионеров и его сторонники из знати ворвались, размахивая мечами, в залы императорского дворца, они нашли помещения пустыми. Кроме нескольких стариков-прислужников и рабов, следивших за чистотой, в императорских покоях не оказалось ни воинов охраны, ни чиновников, ни придворных. Все разбежались еще при приближении толпы сторонников Корга.

Струсившие сенаторы в тот же день отправились к дому Корга и вручили новому властелину Кароса дары, скипетр и корону. Правда, вышла небольшая накладка с государственной казной: хотя сама сокровищница императора и монетный двор были захвачены в самую первую очередь, ценностей в хранилищах не оказалось. Куда-то пропали и сам князь-казначей, и канцлер Империи Бара, и вот загадочное исчезновение этих двух влиятельных вельмож государства более всего удручало нового владыку.

— Мерзавцы! Когда они успели удрать? — бушевал Корг. — Я же приказал закрыть все ворота города и поставить заставы на дорогах! Как вы могли их упустить? Вепр, я назначил вас, моего племянника, командующим гарнизоном столицы! Так докажите мне, что вы достойны этого высокого назначения! Обыщите город, обшарьте все закоулки, каждый дом, но найдите этих двух беглецов! Не мне вам объяснять, что казначей знает, где спрятано золото и драгоценности, а у Бара должны храниться копии того мерзкого, незаконного завещания, написанного выжившим из ума старцем!

— О! Мой повелитель! — смущенно отвечал Вепр, опуская глаза. — Я допросил дворцовую челядь. Слуги признались, что и казначей, и канцлер скрылись из дворца сразу после смерти Фишу, еще до обнародования этого события и до объявления траура. В те часы дороги из города еще не были перекрыты нашими людьми. Полагаю, беглецы спешат, мой господин, либо на север, в лагерь Кальта, либо в Харотию к Пирону.

— И ты так спокойно мне об этом докладываешь? — сказал Корг, сверкнув глазами.

— Я отправил за ними погоню по всем дорогам. Сделано все возможное, чтобы их поймали и доставили к вам, мой император.

— Хорошо! — вздохнул Корг, опуская глаза и стиснув зубы, и напыжился, придавая своему раскрасневшемуся лицу величественное выражение.

Вепр молчаливо поклонился, ожидая позволения уйти, но Корг, словно в раздумье, остановил его движением руки:

— Не спеши! Для тебя у меня будут еще поручения. Сенаторы вчера, порядком перепугавшись, узаконили мою власть. Сегодня же необходимо оформить соответствующие указы, грамоты и направить в армии Кальта и Пирона моих полномочных гонцов.

— Какие цели мы должны поставить перед гонцами?

— Они повезут приказы об отстранении Кальта и Пирона от командования войсками и о назначении на их посты верных нам людей.

Вепр поежился, правая рука его непроизвольно легла на рукоять меча.

— А не будет ли такой шаг преждевременным, мой господин? Если для смещения с должности Пирона, затянувшего войну с Харотией, у нас есть основания, то Кальт одерживает на северо-востоке одну победу за другой. Его солдаты захватили богатую добычу и наверняка боготворят своего удачливого полководца. Возможны осложнения…

Корг нахмурился и, расправив роскошные императорские одеяния, вскочил с кресла. Он принялся нервно вышагивать по залу, бросая в сторону Вепра испепеляющие взгляды.

— Нет, — наконец произнес он. — Медлить с их отстранением от командования нельзя. Если они успеют подготовиться и перетянуть все войска на свою сторону, я погиб. Объяви, на всякий случай, под предлогом идущей войны мобилизацию среди ронгских молодых аристократов и… — Корг замялся, раздумывая.

— Можно раздать часть запасов продовольствия, — подсказал Вепр. — На наше счастье, у старика Фишу на случай неурожаев и голода были накоплены большие запасы зерна и солонины. Откроем императорские склады и погреба и…

— Хм! — В Корге вновь проснулся торговец и заговорила застарелая жадность. — Цены на зерно растут. Можно было бы с выгодой продать эти запасы в голодные времена и выручить средства для снаряжения армии, выплаты жалования наемникам.

— Вы правы, великий, но… — Вепр с сожалением опустил глаза. — Народу, видимо, придется бросить этот кусок. Это укрепит ваши позиции и привлечет на нашу сторону многочисленные толпы бездельников и бедняков Кароса. Неплохо было бы организовать для горожан какое-нибудь красочное празднество. Похороны старика Фишу можно превратить в пышное зрелище. Устроить попутно схватки между рабами, показ диких животных, театральные представления, карнавал. Обязательно, вечерний пир для сенаторов и знати. Словом, надо завоевать сердца подданных пряниками и обещаниями скорого благоденствия.

Корг подавил тяжелый вздох:

— Ну, обещания — это ладно. Этого добра не жалко. А пряники? Этак не мудрено все по ветру пустить, тут надо думать! Эх! Если бы мы успели захватить императорскую казну! Проклятый пройдоха казначей! Когда его поймают, мы сдерем с него живого кожу!

— Да будет так, мой господин! — поклонился Вепр. — Каких еще поручений удостоит император своего верного слугу?

— Надо подготовить захват дочерей и внуков старика Фишу. Принцесса Ласси, насколько мне известно, гостит у своей сестры в замке Кальтов. — Корг жизнерадостно потер ладони и сжал пальцы в кулак. — Все в одном гнездышке. Подумай, как лучше захватить их всех. Выманить в столицу, наверное, не удастся, придется брать штурмом замок. Действуй аккуратно при этом. Не забывай, младшая дочка Фишу должна стать моей женой, а старшая и внуки… Когда они будут у меня в руках, с Кальтом можно будет не считаться. Ты понял, Вепр?

— Я ловлю каждое слово моего повелителя.

— Это последнее, что я поручаю тебе осуществить. Отряд в Калию возглавишь сам. От успеха этой операции зависит почти все! Ты это не хуже меня знаешь, Вепр. Ступай!

Вепр вновь низко поклонился и отступил на два шага.

— Да, — тихо произнес он, — с дочками старика Фишу, пожалуй, будет труднее всего. Кальты скорее умертвят их сами, чем согласятся выдать нам. Значит, придется брать замок штурмом, а это сложная задача. По слухам, гнездышко Кальтов отлично укреплено. Тут есть над чем подумать. Мне потребуется много золота — возможно, сотни тысяч форов. Нужны солдаты, наемники. Отряд для захвата Калии и замка должен насчитывать легиона два, не меньше.

— Два легиона! — охнул Корг. — С какими же силами я останусь в Каросе? Ты с ума сошел! А для защиты Кароса, для своей защиты где я возьму людей?

— Повелитель, вы интересовались мнением военного человека. Я высказал свои соображения. С маленьким отрядом в Калии делать нечего. Нас просто не пропустят в страну местные отряды калийских ополченцев. Что говорить, нужны силы для захвата не только замка, но и города! А штурм города, даже слабо укрепленного, всегда требует много сил и крови… Однако, если цель похода будет достигнута и мы захватим родственников умершего императора, вы, мой повелитель, значительно укрепите наши позиции. Это будет ударом в сердце Кальта!

— Да… Но ведь гарнизон столицы значительно ослабнет. Как мне с такими мизерными силами защищать город?

— На город пока никто не нападает. Армии Пирона и Кальта далеко. Наступает осень. Дороги скоро зальет дождями. И потом, в результате мобилизации численность солдат в верных нам легионах значительно возрастет. Мой же поход в Калию, надеюсь, буфет быстрым и решительным.

Корг колебался. Он слабо разбирался в военных вопросах, и теперь обычная осторожность удачливого торговца заставляла его медлить. Сомнения, страхи заползали в душу Тиуса. Он понуро опустил голову и заметил, что пальцы рук слегка дрожат. Это было признаком слабости. Корг не желал выглядеть слабым даже в глазах Вепра.

— Хорошо! — вполне твердым, спокойным голосом произнес он. — Сколько тебе нужно людей, столько и бери! В конце концов, в случае неудачи мы с тобой, племянник, рискуем почти одинаково.

При упоминании о неудаче лицо Вепра побледнело, мысленно он обругал своего трусливого венценосного дядюшку последними словами, однако вслух благоразумно сказал:

— Еще мне понадобятся грамоты от вас с неограниченными полномочиями, правом казнить и миловать от имени императора всех, до наместников провинций включительно.

— Получишь все! И сверх того, если задуманное будет выполнено! — несколько поспешно и раздраженно произнес Корг и, точно обессиленный, упал в кресло. — Иди, выполняй!

Шаги Вепра стихли за дверью. А раскрасневшийся, с налитыми кровью глазами и дрожащими от возбуждения пальцами Корг еще долго обессиленный лежал в кресле, тяжело дыша.

Только теперь, после этой беседы, в тишине и одиночестве разглядывая золотое убранство императорских покоев, Тиус Корг вдруг начал трезво оценивать положение и осознавать всю непрочность и иллюзорность своей власти.

Постепенно к горлу Корга подкатил какой-то горький ком, потяжелела измученная ночными раздумьями голова. Он впервые в жизни остался один в огромном пустом зале императорского дворца и с суеверным ужасом уставился на высокий золоченый трон царей Ронгонии. На мгновение Коргу почудилось, что на троне по-прежнему восседает старик император и, ехидно прищурив глаз, рассматривает, точно букашку, копошившуюся у своих ног, его, Тиуса Корга.

Холодный пот выступил на спине нового владыки Кароса. И тошнотворное чувство одиночества в этом пустом, холодном зале дворца заставило болезненно сжаться сердце.

— Эй! Слуги! Кто-нибудь! — крикнул Корг, хлопая в ладоши. — Затопите камины! Разведите огонь пожарче! Живее!

И когда два старых дворцовых раба, следивших за очагами еще при прежнем императоре, притащили на спинах вязанки хвороста и поленьев и засуетились у печей, Корг опустил голову и, боязливо поглядывая в сторону золотого трона, тихо прошептал:

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему Фишу так обожал своих леопардов.

Пламя разгорающихся очагов становилось все ярче и жарче. Отблески огня метались по стенам, терялись среди скульптур и мозаик, тени ломались в складках тяжелых пурпурных занавесей, отражались в золотой инкрустации трона.

Теплело, но зал дворца по-прежнему оставался для Корга неуютным и мрачным.

И новому императору Кароса вдруг подумалось, что теперь уже не только этот зал, этот дворец, но и весь мир будет для него мрачной, иссушающей пустыней. Он переступил черту, отделившую его, Корга, от всех остальных людей, и не было возврата к прошлому. Он потерял всех друзей одним махом. Он владыка — перед ним все отныне или подданные, или враги.

— Владыка… — грустная улыбка искривила лицо Корга, и он потеплее завернулся в меховую мантию.

Его знобило.

 

Глава 9. Плоды победы

Взятие столицы Вахского царства фактически означало завершение Северо-Восточного похода до наступления зимы. Ни о каком длительном сопротивлении вахских племен и княжеств уже не могло быть и речи. И Клай Кальт почувствовал наконец, что полностью контролирует положение на северо-востоке и война с царем вахов выиграна. Тем более что сам царь Мигу после прорыва ронгских легионов в столицу и потери практически всех своих вассалов и союзников — местные князья еще до падения Айрондари стали переходить на сторону ронгов — увидел тень смерти перед собой.

И хотя ближайшие друзья и родственники сумели увести царя со стен города, где он яростно рубился с ронгскими пехотинцами, в мощный храм-крепость в центре столицы и заперлись там, рассчитывая продержаться еще несколько недель, сам Мигу потерял веру в силы Вахского царства. Царю царей, повелителю Севера и стран Утренней зари помощи ждать было не от кого.

Поэтому, когда ронги, окружив храм, предложили его защитникам сложить оружие, выдать царя и сдаться на милость победителей, причем всем обещали сохранить жизнь, Мигу, простившись с защитниками храма и родственниками, приказал опустить подъемный мост и открыть ворота. Сам же царь поднялся на смотровую площадку главной башни храма, долго смотрел на пылающую и гибнущую столицу, затем молча принял из рук своего старого раба чашу с отравленным вином и осушил ее до дна.

* * *

Разграбление столицы Вакского царства принесло ронгам неслыханную добычу. Нет, не зря столько лет цари и императоры Ронгонии порывались овладеть этим городом. Все древние сказки о чудесах и несметных богатствах Айрондари обернулись для ронгских легионеров правдой. После капитуляции последних защитников главного храма из подземных сокровищниц было вынесено золотых монет, ювелирных изделий и самоцветов на тридцать миллионов форов. Всего же из столицы вахов ронги вывезли около двух сотен миллионов золотом. Помимо этого в руки победителей попало двадцать тысяч невольниц, около шестидесяти тысяч рабов и не поддающееся учету количество гражданских и храмовых ценностей, различной утвари, одежды, тканей, оружия. Реквизированы были также значительные запасы вина и продовольствия. А сколько ценностей еще было уничтожено и похоронено под обломками сгоревших и рухнувших зданий, сколько маленьких и больших кладов было зарыто предусмотрительными горожанами! И сколько тысяч безвестных защитников города и мирных жителей погибло в дни штурма и грабежа — этого никто не считал.

* * *

На следующий день после взятия города Кальт приказал привести к нему захваченных в битве, а также сдавшихся родственников царя, сановников и вельмож царства.

Когда пленников, в изорванных, испачканных грязью и кровью одеждах, с толстыми дубовыми колодками на ногах, скованных попарно бронзовыми цепями, выстроили перед ним, а было их около тысячи, полководец ронгов встретил своих поверженных врагов в сверкающих золотом и каменьями доспехах на белоснежном жеребце с длинной, аккуратно расчесанной гривой.

Насмешливо посматривая на измученные лица вахских вельмож, Клай Кальт сказал следующее:

— Полагаю, что вы, забияки, получили хороший урок и едва ли кто-либо из ваших родичей отважится вновь на поход против Ронгского государства. К чему приводят козни против власти Великого Кароса, теперь всем вам известно. Каждого из стоящих передо мною следует казнить за одно только намерение воевать против императора… — Сделав многозначительную паузу, полководец добавил: — Однако это было бы слишком расточительно, ибо Великой Империи нужны рабы и ценности, с трупов же много не возьмешь.

Я достаточно милосерден и не люблю напрасной крови. После того как ваши родственники уплатят в казну за каждого из вас соответствующую сумму выкупа — о ценах за голову каждого сановника переговоры будет вести наш казначей, — вы будете свободны. Помимо выкупа, каждый из вас пришлет нам своих сыновей. Они будут жить во дворце императора заложниками. Отныне царство Вах теряет свою государственную самостоятельность и объявляется Северо-Восточным протекторатом Империи. В каждом городе будет оставлен ронгский гарнизон. В столицу, точнее, в то, что от нее осталось, назначается наш наместник, и его власть будет выше привилегий избранных вами местных князей и чиновников. В случае повторного бунта обещаю уничтожить всю вашу автономию окончательно. Это все, что я хотел вам сказать. Уведите пленников!

Короткая речь полководца произвела на вахцев впечатление. Кое-кто из знатных чиновников заметно ожил, прикидывая, что в плену быть осталось недолго, а с ронгами, если их не раздражать, вполне, оказывается, можно договориться. И вообще, протекторат — это еще не рядовая провинция Империи, кое-что из земель и состояний можно будет сохранить. Правда, ронгские гарнизоны, имперские налоги, унижения перед властью чужеземцев, но все это можно в конце концов и перетерпеть. После того кровавого побоища на стенах Айрондари и разграбления города от ронгского полководца можно было ожидать куда более жестоких решений и мести за длительное сопротивление, но ведь этого не произошло. Видно, и в самом деле этот Кальт не любит напрасной крови, с ним можно будет договориться.

* * *

В эти дни, когда Кальт чувствовал себя на вершине успеха и славы, его солдаты полностью уверовали в счастливую звезду своего полководца. После раздела добычи каждый, даже самый захудалый, пехотинец ронгского войска получил по тысяче форов награды из захваченных ценностей, помимо награбленного частным порядком. Каждый всадник получил по три тысячи, а офицеры и высшие чины войска оказались обладателями целых состояний.

Не мудрено, что после таких щедрот полководца (легко быть щедрым за счет врагов) все солдаты и большинство офицеров армии Кальта готовы были идти за своим стратегом хоть на край света. Наиболее горячие головы уже поговаривали о дальнейшем продвижении на восток и юго-восток, через пустыни, непроходимые леса и горные хребты. По слухам где-то там, за сотни дней пути, лежали богатые, таинственные страны, царства, о которых редкие купцы, побывавшие в них, рассказывали разные чудеса.

Однако сам полководец все разговоры своих сподвижников на эту тему воспринимал без всякого энтузиазма. Будучи трезвым, расчетливым стратегом и политиком, Клай Кальт понимал, что после разгрома Вахского царства и вполне ощутимых потерь, которые понесли его легионы в ходе кампании, у армии едва ли хватит сил и мужества на длительный поход через пустыни и горы. Ко всему прочему, далеко не все было спокойно и в завоеванной стране. С вахцами, по убеждению Кальта, еще предстояло повозиться. Значительные силы — прочти три легиона (около пятнадцати тысяч солдат) — пришлось расположить по городам и селениям царства для поддержания власти ронгов.

«Нет, — прикидывал Кальт, — войску нужна хорошая передышка, свежие пополнения, затем потребуется обучение нового состава владению оружием. Словом, надо зимовать в завоеванной стране… И ограничиться незначительными карательными экспедициями по мелким соседним княжествам…»

За этими-то размышлениями и застал Кальта его ближайший помощник и друг — Гори.

Торопливо войдя в шатер полководца и убедившись, что Клай один, Гори привычно поклонился.

— Садись! — сказал Кальт, отрывая взгляд от карты Вахского царства, разложенной перед ним на походном столике, и указывая пальцем на узкую деревянную скамью перед собой, у изголовья лежанки. — Ты чем-то встревожен? Есть новости?

— Новости есть, и серьезные, — ответил Гори, но на скамью не сел, а так и остался стоять у входа в шатер. — Мой повелитель, дозорные только что задержали двух путников, прискакавших из самого Кароса.

— Вот как. Очередные указания от сената и императора относительно того, как нам вести кампанию?

— Похоже, на этот раз дело серьезнее, — сказал Гори, — эти двое отказались сообщить мне, что их привело в наш лагерь. Они требуют встречи с тобой, Клай, просят, чтобы эта встреча осталась тайной для всех наших!

— Это становится интересным, — усмехнулся Кальт. — Надеюсь, ты сумел им развязать языки?

— Пока нет, мой господин! Но если последуют соответствующие указания…

— Не тяни! Я вижу, ты чего-то недоговариваешь! Как зовут этих двух?

— Один из них Суин Лопс — князь-казначей императора, а второй назвал себя канцлером Его Величества.

— Бара! Что за дьявольщина! Так зови их скорее! Подумать только, часами держишь двух самых крупных чиновников Империи у моего порога! Этак я лишусь последних милостей казначея и канцлера!

Гори усмехнулся и, аккуратно разгладив маленькой жесткой щеточкой свои пышные черные усы, неторопливо вышел из шатра. Через минуту он вернулся с двумя закутанными с ног до головы в меховые плащи путниками.

Клай степенно поднялся от походного столика и небрежно поклонился вошедшим.

— Рад приветствовать дорогих гостей.

Он терпеливо подождал, пока Гори помогал путникам расстегнуть пряжки на плащах и снять дорогую одежду. Однако брови Клая удивленно полезли вверх, когда под плащами канцлера и казначея оказались грязные, пропыленные, затертые камзолы, которые и простые-то горожане, наверное, побрезговали бы на себя надеть.

— Боже! В каком вы виде! К чему этот маскарад, господа? Что с вами произошло? Вид ваш заставляет с тревогой сжиматься мое сердце.

В ответ, точно по команде, оба старых вельможи с тяжелыми вздохами бухнулись на колени и припали губами к сапогам Кальта.

— Полно! Полно! — пробормотал Клай, невольно отступая от них. — Уж не лишил ли вас бог рассудка? Я ведь всего лишь один из полководцев императора, а вы его первые сановники и советники! Если кому и падать на колени, то мне перед вами. Однако я не буду этого делать, ибо не чувствую за собой особой вины и милости просить мне не пристало.

В ответ послышались дружные всхлипывания, шмыгания носами и рыдания.

— Что я слышу? — спросил Кальт уже без тени улыбки. — Неужели вы принесли мне страшные вести? Говорите же, прошу!

— Великий император! Светоч вселенной… Свет очей наших… Отец отечества, многомудрый и всевидящий Фишу ушел от нас. Он покинул своих грешных подданных и теперь причислен к сиятельному сонму богов… — заголосили вельможи, по лицам которых потекли вполне натуральные слезы.

Клай побледнел и, точно согнувшись под тяжестью страшного горя, медленно опустился в походное кресло.

— Страшная весть… — прошептал он. — Сильный удар… Жене моей уже сообщили?

— В Калии о кончине императора будет известно дня через три-четыре. Мы спешили, князь, тебе первому поведать эту печальную весть.

Кальт подобрался и насторожился:

— Я польщен оказанной мне честью и доверием. Говорите, я чувствую, у вас еще есть новости для меня.

— Да, — четко и уже без наигранной печали произнес Бара. — Мы привезли тебе подлинное завещание ушедшего императора.

Казначей поспешно расстегнул невзрачную кожаную суму, болтавшуюся у его пояса, и извлек золоченый футляр со свитком.

— Прими этот документ, Клай из рода Кальтов, — продолжал Бара, забирая футляр из рук казначея и передавая его полководцу. — Перед неумолимой смертью император Фишу тебе завещал трон и судьбу страны. Ты его единственный законный преемник!

Клай поспешно открыл футляр, развернул пергамент. Скользнул глазами по ровным красивым строчкам, выполненным придворными каллиграфами императорской канцелярии. На мгновение задержал взгляд на подписи самого Фишу и многочисленных печатях и росчерках чиновников и, свернув документ, бережно положил в футляр.

— Спасибо, друзья, — тихо произнес он, помогая вельможам встать с колен и усаживая их на скамью. — А теперь поговорим спокойно. Я догадываюсь, что ваше появление в моем лагере связано не только с этим завещанием, но и с какими-то осложнениями, возникшими после смерти моего дорогого тестя. Случилось нечто очень серьезное и страшное, иначе что же заставило двух таких степенных и уважаемых граждан Империи бросить все свои дела в столице и мчаться через всю страну, подвергая себя тысяче опасностей, переодеваясь, дабы не быть узнанными, и это, чтобы попасть сюда, ко мне, в военный лагерь? Я полагаю, кто-то постарался опередить меня в Каросе, не так ли?

— Это так, Клай, — пробормотал Бара. — Ты знаешь, я сорок лет верой и правдой служил моему старому, доброму императору. И для меня, и для Лопса его воля — закон. Мы не могли быть безмолвными свидетелями тех гнусностей, что творятся сейчас в столице. И вот мы здесь, чтобы служить тебе. Знай же, что Тиус Корг узурпировал власть. Он провозгласил себя императором ронгов и заставил сенат узаконить свое положение.

— Тю! — протяжно свистнул Клай. — Ловко. Значит, воля Фишу для него пустой звук. Хм… Насколько я понимаю, скоро мне и моим солдатам предложат присягнуть на верность новому императору.

Бара и казначей Лопс вздрогнули и побледнели.

— Неужели вы, великий полководец Империи, законный преемник Фишу, на это пойдете? — почти вскрикнули они одновременно.

— Нет, конечно! — усмехнулся Клай, — Корг просто последний идиот, раз решил перебежать мне дорогу. Сколько у него сил в столице? Два, три легиона?

— И тех не будет, — подобострастно произнес Бара. — Мальчик нацепил корону, но совершенно не умеет реально оценить положение дел. К тому же, мой повелитель, солдаты столичного гарнизона большей частью не участвовали в серьезных походах, их военная подготовка слаба. Уверен, достаточно будет двух легионов с вашими ветеранами, чтобы заставить разбежаться этих желторотых юнцов и всех сторонников Корга.

С минуту Кальт размышлял, искоса поглядывая на Гори, затем горделиво поднял голову и сказал:

— Возможно, канцлер, так оно и будет. Однако не так-то просто достигнуть этой победы. Вступая в борьбу с узурпатором, я хотел бы выслушать мнения присутствующих о том, как вести нам эту кампанию. Какую стратегию выбрать? Чьей поддержки искать? А с кем биться насмерть? Джеби, — обратился Кальт к своему слуге-адъютанту, молча слушавшему у выхода из шатра разговоры присутствующих, — прикажи через час собраться всем членам военного совета и высшим офицерам, свободным от дозора и срочных поручений. Я хочу потолковать с ними.

— Постойте, Клай, — воскликнул Бара, делая Джеби знак, чтобы тот подождал. — А не будет ли такой шаг слишком поспешным и рискованным? Вы собираетесь сообщить всем этим людям о перемене власти и о своем намерении выступить против нового императора? Вы так уверены во всех этих лицах?

— Да. Я полагаю, когда вы, Бара, зачитаете им текст завещания императора Фишу и расскажете о событиях в Каросе, особых осложнений с моими офицерами у нас не возникнет. Я уже проверил своих солдат в деле и знаю, кто из них чего стоит. Уверен, подавляющее большинство пойдет за мной не то что на Карос, а даже в Подземное царство бога смерти, если, конечно, мои ребята будут уверены, что такой поход принесет им определенные выгоды.

— Вам виднее, конечно, принц, — пожал плечами Бара, — но я бы советовал предварительно четче определить настроения офицерского состава армии. Возможно, лучше постепенно подготовить людей к такому решительному шагу, как борьба с императором Коргом, чья власть узаконена сенатом. Наверняка и у вас в войсках среди высших офицеров хватает завистников и тайных врагов. Этих врагов лучше было бы выявить до решающей схватки с Коргом.

— Пожалуй, — согласился Клай, — избавиться от тайных врагов было бы неплохо, но у нас на это уже нет времени. Вы, Бара, забываете о том, что Корг тоже действует. И не сегодня, так завтра в лагерь прискачут эмиссары Корга. Как думаете, Лопс, на сколько вы сумели опередить людей Корга?

Добродушное лицо толстяка казначея покраснело.

— От силы на двое суток, — ответил он, — а возможно, только на сутки.

— Вот видите. У нас почти не остается времени для подготовительных действий. Пока посланцы новоиспеченного императора с приказами о наших арестах еще не прибыли, надо готовить им достойный отпор. Иди, Джеби, и быстрее собирай весь командный состав.

 

Глава 10. Кальт против Корга

На военном совете, как и предвидел Клай Кальт, все офицеры его армии после зачитывания канцлером завещания покойного императора провозгласили своего полководца новым законным властителем Ронгского государства. Присутствующие присягнули на верность новому императору Клаю Кальту и поклялись бороться с его врагами и врагами Империи до последнего дыхания. Казначей Лопс, дополняя рассказ канцлера о смерти Фишу, поведал собравшимся, что не все в мире еще гладко и сладко, а власть в Каросе захватил узурпатор Корг, объявивший себя наследником Фишу, действительного же престолонаследника, всеми собравшимися уважаемого Клая из рода Кальтов, поставил вне закона.

Бара поведал присутствующим, каким притеснениям подвергаются в Каросе сторонники Клая Кальта и верные слуги умершего императора. В красках описал, как они с казначеем Лопсом глубокой ночью удрали из столицы и каким опасностям подвергались в своем путешествии на север, сколько раз за ними гнались солдаты Корга и сколько раз по ним стреляли из луков…

И вновь звучали пышные клятвы верности делу Кальта и дому Кальта. Слышались дружные проклятья в адрес узурпатора Корга и его приспешников.

В этот же день офицеры выстроили все войска и, после многократного зачитывания канцлером и казначеем завещания во всех легионах — Лопс даже охрип от чрезмерного усердия — присягнули полководцу Клаю как единственному законному императору ронгов уже все солдаты армии — от простых пехотинцев до помощников обозных поваров.

Конечно, не обошлось и без измен. Около двадцати офицеров, большей частью из аристократических семейств Кароса, той же ночью бежали из лагеря, предпочитая видеть на троне пусть не совсем законно захватившего власть ронга Корга, чем выходца с юга — императора Кальта.

Узнав об этом бегстве, сам Клай усмехнулся и заметил канцлеру:

— Вот видите, Бара, эти ребята недолюбливали меня и ушли к Коргу, сделали свой выбор. Теперь ясно, на кого можно рассчитывать, а на кого нет.

— Да, — согласился Бара, — думаю, все оставшиеся будут вам верны, мой повелитель. Об ушедших что сказать? Боюсь, они скоро пожалеют о своем опрометчивом решении.

— Будем надеяться, — сказал Кальт, склоняясь над картой Империи и ближайших царств. — Взгляните-ка сюда, Гори, и вы, Эдис, и вы, Бара, подойдите поближе. Теперь, когда выбор сделан, стоит подумать, что нам предпринять дальше.

— А разве есть варианты? — удивился Бара. — До Кароса войскам три недели пути. Надо спешить к столице, пока Коргу не удалось усилить свои позиции.

— Ваше мнение, Здис?

— Если бросить к столице конницу, то она там будет уже через неделю. У вахских землевладельцев нами реквизированы тысячные табуны лошадей. Можно посадить на этих лошадей большую часть пехоты и на повозках, калийского образца, быстро перебросить в район столицы.

— Так… Молодец, Эдис! Пехота на повозках — это мысль. Однако надо учитывать состояние дорог, осеннюю распутицу. Осень и зима в этом краю не самое лучшее время для походов. Кратчайший же путь к Каросу проходит по лесистым и болотистым местам. Боюсь, наша конница и наши повозки могут надолго застрять на Большой Северной дороге. И тогда здесь, среди гор, болот и лесов, вдали от пунктов снабжения продовольствием, — Кальт ткнул пальцем в карту, указывая на местность между Каросом и северными границами Империи, — армия может попасть в критическое положение. И вообще, самый короткий путь к столице — это еще не самый быстрый и не самый удачный путь.

— Что же тогда вы предлагаете, повелитель? — спросил Гори. — Если Северная дорога труднопроходима в это время года, что же — ждать весны, лета! Но вы только что говорили нам, что медлить нельзя!

— Говорил! И опять то же повторю! — кивнул Кальт. — У меня несколько иной план наступления на столицу. Нас ведь никто не привязал к этому району. Царство Вах покорено. Гарнизоны в городах расставлены. Местные князья и знать приведены к повиновению. Наши основные силы ничто на севере не удерживает. Однако, как я упоминал, наступление по Северной дороге на Карос в данное время года затруднительно. Так ведь нас никто и не заставляет наступать по Северному пути! А если мы двинем наши силы на юг? По Северо-Восточной дороге Фоса выйдем к побережью Южного моря, к Харотии, к моей родной Калии, а уже оттуда, обойдя Калию с севера, по хорошим каменным дорогам можно наступать на Карос.

— А что это нам даст? — спросил Бара. — Конечно, я слабо разбираюсь в тонкостях военной науки, но, по-моему, такой обход удлиняет путь легионов на десятки тысяч тагов и затягивает движение к столице на несколько месяцев. Мы опять упустим время.

— Э!.. Нет! — воскликнул Гори и от восхищения даже причмокнул языком. — Это гениально! Я начинаю постигать замысел нашего повелителя. Мы нейтрализуем маршала Пирона.

— И в самом деле, — подтвердил Эдис. — Если мы сумеем отрезать Южную армию от Кароса и добиться приемлемого соглашения с Пироном, Корг будет бессилен против нас и через два месяца, и через пять. Союз Корга с Пироном — вот самое опасное для нас. Им нельзя позволить объединить свои силы!

— Верно, — подтвердил Кальт, — я думал об этом. Значит, считаете, поход на помощь Пирону — самое лучшее решение? Что ж, я рад, что вы, друзья, согласны со мной.

Услышав о походе «на помощь» Пирону, даже такой видавший виды хитрец, как Бара, оценил по достоинству игру своего нового повелителя и подумал, что и великому Фишу в лучшие его годы было бы далеко до талантов нового императора Кальта.

— Изумительно! — тихо произнес канцлер. — Ловко придумано! О! Маршалу Пирону давно требуется, просто необходима «помощь»!

 

Глава 11. Посланцы Корга

Посланцы Корга прискакали в Северную армию через день после появления канцлера и казначея.

Отрядом из Кароса командовал стройный молодой мужчина щеголеватого вида: длинные светлые волосы, пышные, тщательно расчесанные усы, тонкие пальцы, наманикюренные ногти, роскошный камзол с золотым шитьем и белоснежными кружевами и столь же роскошный дымчатый меховой плащ. Глаза посла нервно бегали.

«Ну, этот не вояка, — заключил Клай, с улыбкой рассматривая прибывшего из столицы франта, — придворный красавчик, статист, живая декорация к императорским приемам, да, тебе не позавидуешь… Ишь, глазки-то бегают, поди, встретил по дороге переметнувшихся к Коргу офицеров из моего лагеря… Они, конечно, предупредили тебя, рассказали о мятеже Кальта… Страшновато. В сражениях-то, похоже, ты не бывал, все больше среди фрейлин принцессы крутился, а тут… Лагерь врагов твоего господина. Запросто могут и жизни лишить, а… Надо дипломатию применять, осторожность, деликатность… А с другой стороны, инструкции-то у тебя скорее всего ох какие жесткие… Что я, не знаю этого напыщенного дурака Корга? И слуг себе подбирает соответствующих… Что ж, послушаем ваши речи…»

— Маршал Кальт, мне поручено сообщить вам и всем солдатам Северной армии императора о смерти Великого Фишу, императора ронгов, калийцев, дахцев и других больших и малых народов Великой Империи ронгов. Восьмого месяца, пятого числа, император Фишу скончался, да пребудет с ним милосердие богов. Отныне в Каросе правит новый император Тиус Корг, да продлятся дни его в спокойствии и радостях! Император также поручил мне…

— Хватит болтать! — резко оборвал речь посланца Кальт. — В этом лагере я император. И мне неизвестен император Корг. Однако мне доложили, что существует узурпатор Корг, захвативший обманом и силой власть в Каросе, получивший трон по подложному завещанию из лап трусливых и продажных сенаторов. Считаю своим долгом бороться до последних сил с этим негодяем. Так и скажи ему. Когда мои легионы подойдут к столице и настанет день справедливости — ему не будет пощады. А теперь, красавчик, можешь возвращаться к своему хозяину и передать ему эти мои слова.

Лицо светловолосого побледнело, пальцы правой руки судорожно сжали рукоять кинжала, болтавшегося на поясе. Однако, заметив вокруг себя насмешливые и угрожающие лица солдат Кальта, светловолосый вздрогнул, горделиво выпрямился и разжал пальцы.

— Мое имя Рес, — делая изрядное усилие, чтобы хоть внешне выглядеть спокойным, произнес он. — Я тоже из славного рода Коргов. Клянусь, когда-нибудь ты, Клай Кальт, ответишь за эти оскорбления! — с этими словами посланец от Корга повернулся, подошел к своему коню и, вскочив в седло, яростно вонзил шпоры в бока животного.

Кальт весело и совсем беззлобно расхохотался, наблюдая, как поспешно удаляется отряд посланцев Корга.

Когда пыль от копыт лошадей осела, он повернулся к Гори и, подмигнув ему, сказал:

— Какой сердитый мальчик! Ему не хватает выдержки!

— Повелитель, зачем вы позволили им уехать? — спросил Бара. — Надо было проучить наглеца!

— А… — махнул рукой Кальт. — Полно! Я не воюю с младенцами. Есть дела поважнее! Готовьте лошадей и амуницию. Пусть люди сегодня хорошенько отдохнут, выспятся. Выступаем завтра на рассвете.

Почтительно пожелав своему полководцу, а теперь и новому императору, лучших снов, офицеры и придворные разошлись по своим палаткам и шатрам.

В лагере ронгов еще долго в этот вечер царила суматоха. Интенданты раздавали продукты и стрелы. Заранее грузилось на повозки необходимое в походе снаряжение.

Не сразу уснул и сам Клай Кальт. Оставшись в своем шатре один, он долго изучал по картам предстоящий путь. Кружил по шатру, кусая губы от возбуждения. Наконец он поманил к себе пальцем молчаливо наблюдавшего за ним Джеби.

— Позови нашего нового друга.

Великан поклонился и вышел из шатра. Вернулся он спустя некоторое время в сопровождении человека в черном, как сама южная пасмурная ночь, плаще. Откинув капюшон, вошедший внимательно огляделся по сторонам, точно опасаясь угодить в ловушку, затем, видимо, успокоился и, низко склонив седую голову, опустился перед Кальтом на колени.

— Мой император, я приехал, чтобы служить тебе, как служил долгие годы моему старому доброму господину.

— О! Я вижу, ко мне в шатер начинается паломничество верных слуг моего умершего тестя. Да, Великий Фишу умел выбирать себе сподвижников, разбирался в человеческом материале. Плохих слуг не держал… Встань, Лепал, и садись, — Клай указал рукой на скамью перед собой. — Я вспоминал эти дни о тебе, гадал, придет ко мне старый хитрец или предпочтет служить другому господину.

Лепал осторожно опустился на скамью, расправил плащ и, наклонив голову вперед, посмотрел в глаза Клаю.

— Повелитель, я две недели пробирался из южных провинций сюда, в твой лагерь. Наша встреча должна быть тайной. Так будет лучше… Старый Лепал многое знает, он еще не совсем потерял нюх и принесет пользу своему молодому господину.

— Да будет так, — улыбнулся Клай. — Ты сказал, что приехал, чтобы служить мне, как служил моему тестю? Похвально, но мне ты будешь служить лучше. Я не люблю, когда мои поручения выполняют плохо или не совсем точно. Ты понимаешь, конечно, о чем я говорю?

Лепал опустил глаза, его длинные, цепкие руки зарылись в черный мех плаща.

— Дело принца Крома, — прошептал он. — Да, мне еще долго в вину будут ставить смерть наследника. Клянусь, я честно выполнял приказ императора. Не моя вина, что принц оказался глупее, чем ему следовало быть! Бежать с острова ночью, при сильном волнении, в жалкой лодчонке… На такое мог решиться только безумец… Впрочем, разве эта смерть так огорчает моего нового господина? Разве не этот роковой случай с опальным принцем привел Клая из рода Кальтов к золотому трону императора Кароса? Скоро… Скоро ты, Клай Кальт, будешь править всей Великой Империей! Чутье не обманывает Лепала…

— Чутье — это хорошо. А роковой случай можно было ведь и организовать, если смерть принца была кому-то необходима, не так ли? Не беда, что Кром оказался глупее, чем ты о нем думал. Я опасаюсь, не оказался ли ты, Лепал, умнее, чем о тебе думал старый Фишу. Ведь могло быть и такое?

— Оправдываться всегда трудно, — после некоторого молчания выдавил из себя Лепал. — Ни один из живущих не посмеет упрекнуть меня в том, что я когда-либо предавал интересы государства ронгов! Клянусь! — рука Лепала легла на рукоять меча, лежавшего на столе перед полководцем.

— Успокойся, старина, — сказал Клай, похлопав по плечу начальника тайной стражи. — Ты прав, государственными интересами можно оправдать очень многое. Я верю, ты не способен предать интересы Империи. Расследовать обстоятельства смерти принца, как ты догадываешься, мне сейчас некогда, да и не в моих это интересах. Чем быстрее забудут эту историю, тем лучше. Поговорим о другом. Положение в стране тебе, надо полагать, известно лучше, чем кому-нибудь другому?

Лепал молчаливо кивнул, уродливая улыбка мелькнула на его лице и угасла.

— В столице твоих людей, конечно, хватает? Со временем они нам понадобятся, а есть ли у тебя надежные слуги в лагере Пирона? Сейчас все будет решаться там, на южном побережье!

— Среди людей маршала есть тайные гвардейцы, — успокоительно заметил Лепал. — Какую задачу, повелитель, вы поставите перед ними?

— Меня интересуют возможные договоренности, хотя это и маловероятно, между Пироном и Коргом, а также связи маршала Пирона с царем Харотии.

Лепал вздрогнул.

— Повелитель, вы подозреваете маршала в предательстве дела ронгов?

— Там, где пахнет захватом власти и троном, подозревать можно все что угодно! Маршал не невинный младенец, он способен на многое.

— Повелитель, у вас уже есть конкретные доказательства измены?

— Нет, конечно! — довольно резко ответил Клай. — Зачем бы я просил тебя их поискать, если бы они у меня были? Это просто мои предположения, прикидки. Так сказать, наименее вероятное, но наиболее неприятное, что может придумать маршал Пирон в борьбе за власть в Ронгской империи.

— Я поражен вашей мудростью и прозорливостью, повелитель… — прошептал Лепал, слегка склоняя голову. — Мне прикажете ехать к маршалу?

— Да. Выяснишь сам все на месте, если старик действительно ведет тайные переговоры с царем, медлить нельзя! Подбери себе людей — тайных гвардейцев, полагаю, их и в моем лагере достаточно, возьми лучших лошадей из вахских табунов и… в путь! В лагере тебя пока никто не узнал? До рассвета постарайся ускакать со своим отрядом как можно дальше.

Лепал с тяжелым вздохом поднялся со скамьи и поклонился. Он был не из тех слуг, которым требовалось дважды повторять приказ, и не из тех, кто нуждался в каких-то разъяснениях. Свое задание Лепал понял предельно четко. Пирон мешает Кальту. Пирон, возможно, связан с врагами Империи, тем хуже для него. Собрать доказательства измены и уничтожить маршала. Если доказательств измены не будет обнаружено, обойтись без них. Время заигрываний с вельможей Пироном прошло безвозвратно. Пощады врагам Кальта не будет.

Когда Лепал бесшумно исчез из шатра, Клай вновь подозвал к себе верного телохранителя Джеби.

— Старик, есть еще одно дело, которое я могу доверить лишь тебе, — прошептал он. — Помнишь того оборванца, что напал на нас со своими дружками неподалеку от Кароса? Мы тогда уложили всех его сообщников, а ему милосердно подарили жизнь. Он, кажется, был человеком Пирона?

— Да, господин, Его звали Хони.

— Как ты думаешь, где сейчас этот Хони?

— Где он находится, мне неизвестно.

— А я думаю, — прошептал Кальт, — что, скорее всего, он крутится где-нибудь около старика маршала. То есть в тех краях, куда мы направляемся и куда поскачет этой ночью наш приятель Лепал со своим отрядом. С маршалом Пироном, видимо, предстоит небольшая драка. Мне не хочется доводить дело до открытого столкновения армий. Солдатам Империи незачем губить друг друга. Однако всякое возможно. А потому, помимо хитреца Лепала и его людей, мне нужен свой верный глаз в лагере маршала. Поручаю тебе пробраться в Харотию вслед за отрядом Лепала. Будешь наблюдать за самим начальником тайной стражи. Интересов Империи он, конечно, не предавал, но и своих интересов не упустит. За ним и его человечками надо присматривать. И постарайся до подхода моих легионов подготовить обстановку для мирного исхода. Подумай, как использовать нашего старого знакомого Хони, для чего-то же мы подарили ему жизнь. Надо бы и в Калию заглянуть между делом, меня немного беспокоит этот случай с Вило Маренти.

— Я понял, господин, — склонил голову Джеби, — но кто будет охранять вашу жизнь без меня? Кругом полно врагов!

— Врагов моих сейчас больше на юге, чем здесь, поэтому отправишься на рассвете вместе с войсками, а потом вырвешься вперед. Люди тебе нужны?

— Нет. Одному проще и незаметнее пробираться по вражеской местности. Могу выехать прямо сейчас, зачем ждать рассвета?

— А на отряд Лепала не наткнешься?

— Хозяин… Мы столько раз охотились вместе.

— Хорошо. Как говаривал мой тесть, если пес кусается, значит, у него еще есть зубы! Чем быстрее ты попадешь в лагерь Пирона, тем надежнее! Помни, лучше один мертвый баран и один загубленный волчонок, чем гибель целого стада овец и целой стаи волков. Это мой наказ. А теперь в дорогу, и да хранят тебя боги пути.

Получив эти туманные напутствия, Джеби покинул шатер своего господина.

В лагере ронгов все, кроме дозорных и самого полководца, спали. Была середина ночи.

 

Глава 12. Харотия

При дворе харотского царя внимательно следили за переменами в Ронгской империи. Сам царь Буца ежедневно выслушивал доклады советников, читал донесения шпионов и находил, что политическое положение его царства с каждым днем ухудшается и становится все тревожнее. Война с ронгами, как он и предчувствовал с самого ее начала, оказалась гибельной, безумной затеей. Последние сообщения о разорении ронгами Вахского царства и смерти Мигу, единственного по-настоящему серьезного противника Империи и союзника Харотии, подводили царя к невеселой мысли, что скоро та же участь постигнет его, если, конечно, не удастся заключить с ронгами мир, пусть и на самых кабальных условиях.

«О, как я был глуп, что поддался на уговоры вахских послов и поверил этому спесивцу Мигу, — упрекал себя царь, не находя места в роскошных покоях дворца в Лабаре и сжимая в ужасе руками свою всклокоченную, косматую голову. — Он сам погиб, а теперь и меня за собой потянет! Выступить против ронгов — какое безумство! Где была моя голова? Нет, этот Мигу застил мне глаза своими льстивыми речами и обещанием легких побед. Где они, победы? Где та слава, те богатства, которыми царь вахов через своих послов соблазнял меня? Нет их и не будет! Бедная моя голова… Бедная… Бедная… Долго ли ей еще держаться на моих плечах? Или, возможно, уже завтра я буду мертв? Кто мне ответит? Кто из моих советников? Кто знает будущее? Кто предскажет мне, что случится завтра, а что произойдет еще через неделю? Никто! Меня не обмануть! Я чувствую, я знаю, что гибну! И гибнет царство! И рушится трон отцов… Только чудо! Только всемогущие боги еще могут изменить направление полета стрел судьбы! О! Боги! Подскажите, что мне делать? Как бороться с ронгами? Как уговорить их, склонить к миру?»

Царь Харотии был еще молод — ему не было и тридцати лет, он не успел пресытиться властью и удовольствиями жизни, теперь же, вдруг ощутив непрочность своего положения, заметался в поисках спасения и от ужаса перед ронгами потерял голову раньше, чем этой голове и в самом деле стала угрожать опасность быть потерянной.

В столице Харотии Лабаре при дворе царя были собраны лучшие скульпторы, художники, поэты и музыканты страны. Буца любил роскошь, красивые вещи, славился как покровитель искусств и наук. Его гарем насчитывал около пятисот красавиц, собранных со всех городов и селений царства.

Увы, ни многочисленные жены и наложницы, ни льстивые речи придворных поэтов, ни чарующее пение и музыка не способны были развеять тяжелые думы царя. Буца перестал интересоваться охотой, танцовщицами и театральными представлениями, становился с каждым днем все задумчивее. У него участились припадки безудержного и, казалось, беспричинного гнева, наводившего ужас даже на ближайших царских сановников, за годы своей службы при дворе вроде бы уж привыкших ко всему. Часто Буца без всякого серьезного повода, просто усмотрев во взгляде какого-либо придворного недостаточное трепетание и почтение, с истеричным криком: «Хватайте его! Это ронгский шпион!» бросался на беднягу с кинжалом или тут же, не месте, приказывал страже заколоть или ослепить человека, вызвавшего подозрение. Порою, пытаясь найти выход своему гневу и страху перед ронгами, Буца выхватывал из ножен меч и, уже не разбирая, разил им направо и налево всех, кто попадался ему под руку.

Лицо царя, холеное и красивое в спокойном состоянии, при таких припадках наливалось кровью, глаза становились мутными и безумными, белая пена выступала на губах — и в страхе разбегалась дворцовая челядь, причитая, что царем вновь овладели демоны безумия.

И в это утро, как и в предыдущие дни, ничто не предвещало улучшения царского настроения. Уже после обильного завтрака Буца сделался мрачен и с холодной яростью в глазах выслушивал льстивые нашептывания придворных и чересчур, пожалуй, жизнерадостные доклады советников о военных действиях против ронгов и о положении царства.

— О! Великий царь! Надежда народов! Светоч справедливости и разума! — щебетал старший советник правой руки — князь Тумула. — Ронгские полководцы бездарны и глупы. За минувшие недели, великий царь, командующий ронгами маршал Пирон не предпринял ни одной серьезной попытки навязать нам крупное сражение. Он бездействует. Теряет время. Не сегодня-завтра придут с черного севера холода, дожди. Войска ронгов вынуждены будут зимовать в Тассе, где нет достаточных запасов продовольствия. Подвоз же зерна морем Пирону не удастся организовать, ибо наша предусмотрительность воспрепятствовала этому: проливы блокированы нашими судами еще месяц назад. Ронги за зиму оголодают, ослабнут, и к весне мы возьмем их голыми руками. Клянусь покровителем нашего царства, богом Хартом, мой повелитель, Империя ронгов доживает последние месяцы. Старый Фишу вот-вот отойдет в подземный мир, а его подданные, без сильной и цепкой руки властелина, быстро передерутся между собой. Интриги вокруг императорского трона плетутся уже давно. На днях нас известили о смерти принца Крома — это верный знак, великий царь! Страна ронгов осталась без законного наследника престола! Будет великая смута в Империи ронгов! Сие благоприятствует нашим планам. Победа наших войск близка! Сиятельный час вашего торжества, великий царь, не за горами! Все наши гадальщики и звездочеты предсказывают это! Победа близка!

— Близка! Где она? Где? Где ты видишь победу? — Буца, точно ужаленный осами, подскочил на своем ложе, схватил за длинную седую бороду Тумулу и с силой дернул на себя. Старик советник не удержался на ногах, упал на колени и, умоляюще глядя на своего властелина, запричитал:

— Великий царь! Светоч справедливости!

— Мы уклоняемся от прямых схваток с ронгами уже два месяца! — хрипел Буца, тряся голову Тумулы, точно яблоню со спелыми плодами. — Мы потеряли уже пятую часть своих земель, потеряли четыре мелких города и Тассу! А ты, мерзавец, продолжаешь болтать про победу! Негодяи! Кругом негодяи! — Буца отпустил начавшего терять сознание советника, отшвырнул его от себя на устланный коврами и подушками пол зала и медленно, точно зверь, выбирающий новую добычу, обвел глазами затихших придворных. — Бездельники! Тупицы! Мне нужен совет! Дельный совет, а не болтовня! Кто ответит мне, как спасти царство? Кто? Или вам неизвестно, что ронги уже захватили, разрушили и привели к покорности Вахское царство? Мигу мертв! Все его сановники в лапах ронгов! Да, да, они стали их рабами — будут прислуживать ронгским солдатам. Завтра это чудовище, этот варвар Кальт, двинет свои легионы в нашу сторону! Они с Пироном ударят по Харотии с двух сторон, возьмут царство в клещи и уничтожат! Тупоголовы! Об этом вы думали? Что об этом вам нагадали ваши звездочеты?

— О! Великий царь! — прохрипел все тот же Тумула, очевидно, прикинув, что второй раз Буца сегодня бить его уже не будет. — Того, о чем вы изволили сказать, никогда не произойдет! Ибо… — советник откашлялся. — Наши люди из Кароса доносят, что Пирон и Кальт — непримиримые враги и соперники. Никогда они не будут действовать сообща, даже если император под угрозой смерти прикажет им вести такие действия. Они скорее перережут друг другу глотки, чем будут помогать один другому. Более того, великий царь, есть сведения, что победы Кальта на севере отнюдь не радуют маршала Пирона. Да, они, эти победы, его удручают и даже пугают. Пассивность маршала вполне можно объяснить нежеланием помогать своему давнему сопернику и врагу…

Тумула долго бы еще разъяснял своему повелителю расстановку сил в Ронгской Империи, но тут в зал, бряцая бронзовыми доспехами и постукивая подкованными сапогами, вошел начальник дворцовой стражи, Вост. Он, низко кланяясь, приблизился к Буце и очень тихо принялся что-то нашептывать ему на ухо. При этом лицо царя Харотии то бледнело, то покрывалось пунцовыми пятнами. Мгновениями на щеках царя мелькала торжествующая улыбка, которую быстро сменяла гримаса раздражения и гнева.

Тумула и другие придворные, внимательно следившие за сменой настроений своего повелителя, быстро сообразили, что сведения, сообщаемые начальником стражи, разнообразны и важны. И советники оцепенели, в мучительном любопытстве вытянули уши и головы, пытаясь уловить хоть словечко из нашептываний начальника стражи, но тщетно. Вост не первый год командовал охраной царя, дело свое знал и умел говорить так, чтобы его слышал лишь тот, кто должен был услышать. Кончив шептать и, очевидно, выложив Буце все известные ему новости, Вост с усмешкой посмотрел на собравшихся перед троном придворных и, еще раз низко поклонившись царю, отступил в тень одной из колонн зала.

Буца некоторое время молча восседал на троне с полуоткрытым ртом, наконец, точно очнувшись от тяжелых дум, он поднял голову и, грозно взглянув на советников и мудрецов, махнул рукой:

— Остаются Тумула и начальник стражи! Остальных выгнать из зала! Бездельники! Вон отсюда, занимайтесь делами!

Выскочившие на голос повелителя стражники мгновенно разогнали толпу придворных. Зал опустел. Когда за последним уходящим сановником и стражниками закрылись двери, Буца поманил пальцем к себе Тумулу и начальника стражи:

— Сядьте рядом! Тумула, я уже говорил, что мне нужен совет! Сейчас мне нужен хороший совет как никогда! Новости, которые принес Вост, требуют немедленного решения! От этого решения, скорее всего, зависит судьба царства! Зависит моя судьба! Ты слышишь, князь Тумула?

— Да, повелитель, — смиренно произнес Тумула. — Как я понимаю, прежде чем что-то советовать, мне позволительно будет проникнуть в те дела, суть коих изложил вам, повелитель, высокочтимый начальник Вост.

— Позволительно… — пробормотал Буца, скривив губы. — Новости такие: первая — император Фишу мертв; вторая — в Каросе новый император Корг; третья новость — Клай Кальт окончательно разгромил и покорил Вахское царство и отказался признать власть Корга…

— А! Что я говорил? — не выдержал Тумула. — Вот она, смута! Ронгская империя начинает шататься! Кальт против Корга — это же гражданская война! Междоусобицы! Все эти события только на пользу нашему царству!

— Молчать! Болван! — рявкнул Буца. — Я еще не договорил! Есть еще две новости. Первое, что затеял Кальт, подняв мятеж, это поход на юг. Он направляется со своими легионами к границам нашего царства! Вот тебе и события на пользу… Ронгская Империя начинает шататься! Междоусобицы… — передразнил Тумулу Буца. — Как бы все эти шатания и наше царство не расшатали!

— Но маловероятно, что Кальт, не свалив Корга, будет предпринимать военные действия против нас, — возразил Тумула. — Тут какая-то чисто калийская хитрость… Возможно, он просто решил перед походом к столице завернуть в свое княжество для сбора подкреплений…

— Есть еще одно обстоятельство, — возразил Буца. — Наши солдаты схватили человека, который, по словам Воста, утверждает, что послан ко мне маршалом Пироном для ведения тайных переговоров. Надо понимать, и старый маршал отказывается признавать власть нового императора Корга и ищет союзников для борьбы с ним. Не так ли, Вост?

— Истина, сама истина всегда говорит вашими устами, мой повелитель, — почтительно склонил голову начальник стражи. — Ронгский маршал, по утверждению его посланца, готов заключить союз с нами, вернуть все отторгнутые ранее земли и отдать свою младшую дочь в жены нашему властелину.

— Что и говорить, — пробормотал Тумула, теребя свою бороду, — что и говорить, хорошие условия, просто чудесные условия, очень выгодные для нас… Однако есть над чем подумать…

— Что тебя смущает, старик? — спросил Буца, нервно поигрывая золоченой кожаной плеткой, которой обычно наказывал самолично своих рабов и придворных.

— Смущает меня многое, повелитель, — прошептал Тумула, с опасением поглядывая на плетку в руках Буцы. — Пока в Ронгской Империи не будет одного сильного хозяина, нам лучше держаться в стороне, не связывая себя договоренностями и союзом с кем-либо из претендентов на трон. Сегодня Пирон обладает властью, завтра же может ее потерять и превратиться в ничто…

— В стороне наше царство никак не останется, — возразил Вост. — У нас под боком Калия. Две трети наших границ соседствуют с Империей. Мы уже воюем с ними. Правда, теперь есть надежда, что им будет не до нашего царства. И удастся кое-какие земли ронгов присоединить к нашим наделам.

— Условия Пирона мне нравятся, — сказал Буца, выразительно взглянув на Тумулу.

— Повелитель, вы спрашивали моего совета, — сказал Тумула. — Полагаю, какими бы заманчивыми ни были условия маршала Пирона, принимать их не стоит. Маршал честолюбив, но уже стар и не так силен, как это ему мнится. Его главный соперник Кальт и моложе, и удачливее, и умнее. Тому доказательство победы в Вахском царстве. Кальт дерзок, в свое время он уже обскакал Пирона с женитьбой на дочери императора Фишу. Боюсь, что и на этот раз удача придет к Кальту. Мой скромный совет, повелитель: надо побыстрее ублажить Кальта и заключить с ним мир и союз. Это будет самым верным и надежным нашим решением. Уверен, через месяц-другой он свернет шею Коргу, сомнет оппозицию, раздавит Пирона и прочно утвердится на троне Кароса.

Буца поморщился:

— Мне бы совсем не хотелось этого. Кальт слишком хороший полководец, а его аппетиты растут с каждым годом. Сегодня Империя и Вахское царство, а завтра он пожелает уничтожить нас!

— Это завтра наступит еще не скоро, мой повелитель, — возразил Тумула. — Вахское царство — большой и сладкий кусок, его пережевывать ронги будут еще долго. Кальт реалист, чего не скажешь о Пироне и Корге.

— Если мы сегодня отклоним предложения маршала, — покачал головой Буца, — ронги начнут активно действовать в районе Тассы. У Пирона достаточно сил, чтобы завоевать если не всю Харотию, то значительную ее часть. Кальт же со своими легионами пока далеко. И еще неизвестно, какое решение он примет…

— А зачем нам отклонять предложения маршала? — удивленно спросил Вост. — Примем их. Пусть легионеры Пирона убираются с наших земель. Заключим с Пироном для видимости союз, одновременно предупредив обо всем этом Кальта. Уверен, такая двойная игра почти беспроигрышна.

 

Глава 13. Узник или..?

К замку Кальтов отряд Вули подошел глубокой ночью.

Три недели пути по непролазной грязи и сыпучим пескам, по горным и лесным дорогам, под дождями, снегопадами и сильнейшими ветрами, отвратительная, почти несъедобная пища, осенние холода и сырость совсем измотали Валентина. Не многим лучше чувствовали себя и конвойные. Последнюю неделю пути, когда снежные горные перевалы остались позади, отряд двигался уже по цветущим долинам Калии, и сам Вули, и его подручные стали злыми, как те взбесившиеся огненные шакалы, от которых отряду не раз приходилось обороняться при переходах через лесостепи.

Уже у самых городских ворот Бегоса, дав волю гневу и накопившемуся за время пути раздражению, Вули переругался со стражниками гарнизона, охранявшими въезд в город и не желавшими впускать неизвестный вооруженный отряд в столицу княжества ночью.

Городские ворота захлопнулись перед самым носом бравого Вули — отряд находился в каком-то километре от стен города, когда был поднят на ночь подъемный мост через ров и со скрежетом опустилась решетка ворот.

Вули неистовствовал:

— Грязные сонные собаки! Шакалы с облезлыми хвостами! Немедленно пропустите нас в город! Мы подыхаем от голода и усталости! У нас поручение от самого принца Клая! Да обвалится небо на ваши богомерзкие, паршивые головы! — В таком духе Вули вопил и проклинал стражников не менее часа.

Однако, судя по репликам, время от времени доносившимся из бойниц сторожевой башни, караульные у ворот почти не реагировали на ругательства начальника отряда. Лишь раза два грубоватый, резкий голос посоветовал Вули заткнуться, да еще приблизительно через десять-пятнадцать минут, после очередной порции ругательств, выдаваемых Вули и его подчиненными, из башни раздавалось:

— Пускать ночью никого не велено! — И сонный, охрипший от пьянства голос добавлял: — Ждите рассвета!

Затем из помещений башни до изголодавшихся путников доносилось бульканье жидкости, разливаемой по чашкам, запахи жареного мяса, специй и слышался веселый перестук. Охрана городских ворот коротала время за игрой в кости и вкушением различных яств.

Порою слышался со стороны башни и пронзительный женский визг, хихиканье (вероятно, к солдатам заглянули на огонек их подружки), и эти звуки были, как говорится, последней каплей, переполнявшей и самого Вули, и его подручных бешенством.

Неизвестно, как долго пришлось бы отряду Вули выстаивать перед городскими воротами и чем бы кончилось это выстаивание, если бы к воротам не подъехала карета, запряженная парой лошадей. Кучер — невысокий шустрый паренек — быстро соскочил на землю и, подойдя поближе к воротам, сложил руки рупором и крикнул:

— Эй, Харт, Башти! Кто сегодня командует караулом? Открывайте! Господин Челард вернулся!

При упоминании имени Челарда оживление в башне мгновенно улеглось. Из бойницы высунулась чья-то лохматая, встревоженная голова, минуту или две всматривалась в темноту, затем спросила:

— Это ты, что ли, Малк? А господин Челард где? В карете?

— Да, открывай!

— Хорошо, только вы осторожнее, там где-то рядом с вами еще бродяги разные бродят. Покоя не дают. — И, пробормотав обиженно: — Ни сна, ни отдыха… — голова скрылась в башне.

Заскрипели рычаги поднимаемой решетки ворот и опускаемого моста.

Вули, смекнув, что момент нельзя упускать, смиренно приблизился к карете и, почтительно раскланявшись с Малком, спросил:

— Нельзя ли и моему отряду пройти с вами в город, не дожидаясь рассвета?

И Вули, подкрепляя свою просьбу, вложил в руку Малка монету.

Малк, почувствовав в ладони приятный холодок серебряного фора и узнав на ощупь знакомое изображение профиля старого императора, повеселел и, сразу став важным, многозначительно произнес:

— Я передам вашу просьбу господину Челарду, — и прошмыгнул в карету.

Из кареты вскоре вылез крепкий мужчина средних лет, в богатом охотничьем костюме, и обратился к Вули:

— Ты начальник отряда? Что привело тебя в Бегос ночью?

Вули, сразу растеряв всю свою наглость, долго и путано объяснял, что у него поручение от принца Клая, что отряд измучен долгой дорогой, люди валятся с ног от усталости и им надо поскорее попасть в замок господ Кальтов…

— Что ж, поручение принца — вполне уважительная причина, — прошептал Челард. — Думаю, затруднений при въезде в город не возникнет. Я за вас поручусь, но сначала одна небольшая формальность. Я вполне доверяю вашему рассказу, но все же надо бы посмотреть грамоты, которыми вас снабдил принц, отправляя в столь дальний путь.

— Грамоты в порядке! — уверенно заявил Вули. — Вот они, но что высокочтимый господин сможет разобрать при свете звезд, ночью?

— Малк, зажги факел и посвети нам! — приказал Челард.

И через минуту при свете смоляного факела уже изучал взятые у Вули пергаменты.

— Да, все в порядке… И печати, и подписи… — прошептал он еще через минуту. — Пропуска… Приказ Клая оказывать содействие… Так… А пленник? Этот? — Челард внимательно посмотрел в сторону Валентина, понуро сидевшего на повозке и наблюдавшего за возней с факелом и грамотами. — Что ж, потом разберемся, поехали! Ворота уже раскрыты. Я сразу направляюсь в замок, вашим людям лучше держаться за нами. В крепости обратитесь к начальнику гарнизона, он расквартирует ваших парней и накормит. Будут затруднения, спросите Малка, он подскажет, что делать. Поехали. — Челард проворно нырнул в карету, Малк стегнул лошадей.

Так впервые Валентин очутился в столице Калии, и судьба свела его еще с одним представителем рода Кальтов — учителем Челардом.

Утром следующего дня невыспавшегося, все еще голодного, продрогшего Валентина ввели в высокий сумрачный зал одной из башен крепости, и он предстал перед Челардом.

— Оставьте нас вдвоем! — приказал Челард стражникам, конвоировавшим Валентина. — Присаживайтесь, господин посол! Я велел, чтобы с вас сняли цепи. Полагаю, так будет лучше…

Проследив, чтобы вышедшие охранники плотно прикрыли за собой двери, Челард вполне дружелюбно опустил руку на плечо Валентина и легонько подтолкнул его к глубокому деревянному креслу:

— Садитесь, и без церемоний, разговор наш будет длинным! Итак, вы называете себя послом. Ваше имя Вило Маренти. Вы чужеземец. В Империи недавно. Оказали кое-какие услуги императору Фишу. Выражали, и не раз, желание побывать у нас в Калии. И наконец последнее: пытались похитить или убить моего брата — принца Клая. Гм! Весьма разноречивые сведения. Ах, да, есть еще устный отзыв о вас принцессы Ласси. Добрая душа — она заступается за вас, говорит, что вы спасли от смерти самого императора Фишу, ее отца. Впрочем, женским рекомендациям всегда приходится доверять лишь в определенной степени. Тем более что сам старый император уже не сможет ничего сказать в вашу защиту. Третьего дня стало известно о его безвременной кончине.

Валентин побледнел. Смерть Фишу была сильным ударом и сводила к нулю все надежды Валентина выкрутиться из истории с покушением на Клая Кальта.

— Да, увы, — вздохнул Челард, — императоры тоже смертны. Я несколько отвлекся, вернемся непосредственно к вашей судьбе, мой друг. Дело ваше было бы малоинтересно для меня, если бы не одна деталь, отмеченная моим братом…

Челард отодвинул в сторону грамоты, разложенные перед ним на столе, и взял в руки небольшой титановый знак космолетчика Земли. Знак этот после последней встречи с Кальтом у Валентина содрали вместе с рубашкой, и которой он был прикреплен.

— Откуда эта безделушка у вас, посол? — спросил Челард, поворачивая эмблему Земли лицевой стороной к Валентину.

— Вас заинтересовало это украшение? — стараясь придать голосу спокойствие и оттенок некоторого удивления, переспросил Валентин. — Я приобрел его в лавке одного купца, торговавшего ювелирными изделиями на базаре моего родного города. Это очень далеко отсюда…

— Я не сомневаюсь, — улыбнулся Челард, — ваш родной город очень далеко отсюда.

Сказано последнее было так многозначительно, что Валентин слегка напрягся, чувствуя какой-то подвох. «Так говорит, будто уверен, что я с другой планеты…» — подумал он и, оттягивая развязку, спросил:

— А почему, собственно, вас, высокочтимый господин Челард, заинтересовала эта штуковина, обычный дорожный талисман? Есть, наверное, вопросы поважнее? Взять хотя бы мои разногласия с принцем Клаем…

Челард покачал головой, как показалось Валентину, устало и вроде бы вполне доброжелательно. И, повертев значок, бережно положил на стол перед собой.

— О ваших разногласиях с братцем Клаем мы еще успеем поговорить, посол. Впрочем, этот талисман и в самом деле сохранил тебе жизнь, и ты об этом догадываешься, конечно. Не так ли?

Валентин пожал плечами.

— Напрасно молчишь, чужеземец! Ты ведь совсем не тот, за кого себя пытаешься выдать. Ты раскрылся еще там, в лагере моего брата, когда пытался предотвратить взятие города ронгами. Ты себя выдал, любезный. И теперь тебе придется раскрыть свои планы окончательно. Я вижу, ты умный человек. Значит, понимаешь, что водить нас за нос больше не удастся.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, господин Челард?

Челард поднялся из-за стола и прошелся по залу.

— Милый ты мой, — сказал он, чуть ли не с нежностью заглядывая в глаза Валентина, — пойми, если ты действительно посол Обитании и лазутчик вахского царя — нам с тобой долго беседовать не придется, тебя казнят — и все вопросы.

Валентин поежился:

— А если я не посол и не лазутчик Вахского царства?

— Тогда вопрос: кто ты? Что за силы стоят за тобой? Насколько они могущественны?

— А почему вы так уверены, что за мной стоят могущественные силы?

— В наше время, — сказал Челард, — ни в нем нельзя быть уверенным! Можно лишь предполагать с той или иной степенью вероятности… Поясню, предположения наши основаны все на этом же знаке, что лежит на столике. Повторяю вопрос. Откуда, как он попал к тебе?

Валентин задумался. Его стала даже забавлять создавшаяся ситуация. Игра в кошки-мышки, в жмурки. Ему задавались те самые вопросы, которые и он пытался задавать цивилизации Лураса. Ведь и он пытался найти корни и причины посторонних влияний, проявившихся в развитии Калийского княжества в последнее столетие. Теперь этот Челард спрашивал его о силах, которые стоят за спиной Валентина. Значит, Челард догадывается о существовании таких сил. Что из этого следует? Допустим, Кальты знают о вмешательстве землян в дела Лураса, знают о станции наблюдения? Нет, это маловероятно… Но о чем-то они догадываются. И можно уже играть открыто? Или… Да, но я-то так и не знаю, какие силы стоят за самим Челардом, за Кальтами? Насколько эти их силы могущественны?

Челард, казалось, не торопил мысли Валентина. Он пристально рассматривал лицо своего пленника и, посвистывая, разгуливал по залу. Наконец, видимо решив, что молчание узника затягивается, Челард вновь уселся за стол, двумя пальцами поставил на ребро все ту же эмблему космофлота и щелчком уронил ее на мраморную поверхность стола.

— Мы с вами, Маренти, — сказал он тихо, — походим на двух робких игроков. Каждый боится сделать рискованный ход первым и выжидает ошибку противника. Хорошо, поскольку вы у меня вроде как в гостях, облегчу вам задачу.

Челард выдвинул верхний ящик стола, порылся в нем, извлек тусклый металлический предмет и небрежно бросил на стол перед Валентином.

На столе лежала вторая, правда немного искореженная и помятая, титановая эмблема космофлота Земли.

— Не правда ли, — улыбнулся Челард, — ваше украшение и мое очень похожи?

— Да, — вынужденно подтвердил Валентин. — Сходство имеется. Наверное, изготовлены в мастерской одного мастера.

— Второй знак был обнаружен год назад у главаря шайки разбойников, грабивших купцов на горных дорогах, ведущих в Калию. Главарю, естественно, отрубили голову, но перед казнью он сознался: знак был снят с убитого разбойниками человека… Человек этот, очевидно, тоже пробирался по дорогам Калии сюда, в Бегос.

«Один из пропавших разведчиков Строкова, — подумал Валентин. — Теперь его судьба ясна. Убит грабителями…»

— То, что вы рассказали мне, господин Челард, очень интересно, но я все еще не понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Убитый… Грабители… Вас волнует судьба этих знаков? Что ж, возможно, и тот убитый тоже был купцом из моей родной Обитании. Бедняге просто не повезло.

— Ну хорошо, — усмехнулся Челард. — Вам, Маренти, не откажешь в стойкости. Вы меня уже порядком вымотали своим упрямством, но это еще не вся история! Есть и третий знак…

Валентин вздрогнул.

Челард опустил руку в нагрудный карман камзола и жестом фокусника извлек еще один значок.

 

Глава 14. Третий знак

Третий знак был меньше предыдущих, более тусклый и стертый, точно переходил из рук в руки долгие годы. Однако, несомненно, это был знак Земли, знак космофлота. Правда, Валентину еще не доводилось видеть такой вариант эмблемы, но то, что это эмблема Земли, сомнений у него не вызывало.

Он устало откинулся в кресле и выжидательно посмотрел на Челарда, ожидая разъяснений.

— Откуда у меня третий знак? — поглядывая на Валентина, сказал Челард. — Об этом в другой раз. А пока, забыв все прежние разногласия, нам хотелось бы видеть в вас все же союзника, а не врага. Вы наш гость, Маренти, а не узник. Жизни вашей пока ничто не угрожает. Более того, я готов показать все, что вас заинтересует в нашем княжестве.

Вот теперь Валентин был ошарашен основательно. Он ожидал чего угодно: пыток, избиений, заключения в подземные казематы, но такой смены гнева на милость со стороны вельмож Кальтов… Трудно было поверить в столь счастливый поворот судьбы.

Удивление, видимо, слишком явно отразилось на лице Валентина, и это заставило Челарда улыбнуться:

— Вы, Маренти, кажется, ожидали чего-то другого?

— Пожалуй. Я ведь все же некоторым образом государственный преступник. Поднял руку на вашего родственника, на главу рода Кальтов.

— С братцем Клаем, думаю, вы выясните свои отношения при встрече. Сейчас наступили очень тревожные времена. Я и сам далеко не во всем одобряю действия брата, но… Видимо, в тот раз другие решения не проходили. Возможно, вам, милый Маренти, еще неизвестно, что после смерти императора Фишу власть в Каросе захватил сановник Корг. Он узурпировал законные права на престол моего брата Клая и объявил себя, вопреки воле покойного Фишу, императором ронгов. Принц же Клай покорил Вахское царство и, подняв мятеж против Корга, двинул свою армию сюда, в южные провинции, недели через две-три его армия войдет в Калию. Однако это еще не все. Для захвата нашего княжества сюда из Кароса по донесениям наших агентов движется войско Корга, два или три легиона, ими командует племянник Корга, некий Вепр, человек очень злобный и опасный. Как видишь, милый Маренти, нам сейчас не до старых счетов, не сегодня-завтра наше княжество станет ареной ожесточенной борьбы за власть над Империей. Всякое может случиться! Если войска брата не подоспеют ко времени, судьба Айрондари может стать судьбой Бегоса, любого другого города Калии. Наконец, и здесь, в крепости, никто из нас не будет в безопасности. Никакие стены не выдержат штурма тысячных армий, если защитники стен малочисленны. А наш гарнизон не насчитывает сейчас и сотни солдат.

— Понимаю, значит, амнистия по случаю гражданской войны! — заключил Валентин.

— Зачем же так грубо? Скажем лучше, попытка заключить союз с послом могущественного государства!

— Вы сами себе противоречите, Челард. В начале нашей беседы вы, как я понял, были уверены, что я никакой не посол и не Маренти. А теперь…

— Я и теперь не знаю, посол вы, купец или еще кто-то… Это и не важно для нас. Я уверен в другом: за вами стоят могущественные силы! Силы, с которыми нам лучше не ссориться! Ну, а от дьявола исходят эти силы или от бога, мне, право, наплевать.

И Челард с улыбкой протянул Валентину эмблему космолетчика Земли:

— Забирайте эту штуку, как я догадываюсь, ваш геральдический знак! Приглашаю вас, Маренти, отобедать со мной, а затем, с вашего согласия разумеется, осмотрим горные заводы княжества.

«Вот и все, допрыгался, — подвел невеселые итоги этой беседы с Челардом Валентин, — присутствие землян на Лурасе теперь уже явно для ребят Кальта не тайна. Они играют со мной почти открыто. Союз им подавай. Еще, глядишь, военной помощи против Корга потребуют. Наглецы…»

Увы, Валентин и не подозревал, как он был близок к истине в своих рассуждениях.

Последующие десять дней промелькнули для него в какой-то немыслимой круговерти.

Здесь были и беседы с обитателями замка Кальтов, и игры с сыновьями самого Клая Кальта, и прогулки верхом с принцессой Ласси и Челардом. Были поездки по городам и селениям княжества. Челард собирал ополчение из гражданского населения провинции, уговаривал и крестьян, и ремесленников, и лавочников становиться под знамена императора Клая Кальта.

И всюду Челарда сопровождал Валентин.

 

Глава 15. Увидеть Калию…

Челард сдержал слово и показал Валентину все более-менее интересные места Калийского княжества.

С утра до вечера в карете или верхом на лошадях они скакали по дорогам Калии. Посещали редкие горные селения, забирались на железные и медные рудники, осматривали угольные копи. Заходили в кузницы и мастерские. Наблюдали за выплавкой бронзы и железа. Челард водил Валентина и к ювелирам, и к оружейникам, и к каменотесам. Показывал конные выпасы, виноградники и бумагоделательную фабрику. Они бывали на занятиях в Калийской академии — пожалуй, единственном на всю планету университете, студенты которого обучались инженерному делу, математике, основам горного дела, химии, изучали медицину, сельское хозяйство и мореплавание. Валентин удивился и продуманности занятий, и знаниям профессоров и студентов. Во всем, как и подозревал еще Строков, чувствовалась система и влияние более поздней эпохи. Технику и цивилизацию Лураса явно кто-то стремительно подталкивал в будущее.

Если в других провинциях Империи рабы еще обрабатывали почву мотыгами, то крестьяне и землевладельцы Калии уже применяли стальной плуг, который тянули быки или лошади. На полях Калии использовались естественные органические удобрения. Хорошо была развита оросительная система.

В городах княжества существовали канализация и водопровод. Да и архитектура, и фортификация городов были более развиты и, как заметил Валентин, предваряли стили более поздних эпох.

Не раз с языка Валентина готов был сорваться вопрос о знаниях и учености калийцев, об источнике этих знаний, но под насмешливым взглядом Челарда он сдерживал себя, понимая, что еще не время для таких вопросов. Валентин чувствовал, что скоро, скоро хозяева замка сами поведают ему, если не все, то некоторые тайны их рода.

О, если бы Валентин мог предвидеть будущее, он не стал бы так спокойно дожидаться этого времени. Он бежал бы из замка и из Калии. Бежал бы с планеты Лурас. Увы, даже опытному специалисту по контактам не всегда удается хорошо предчувствовать свое будущее. А время раскрытия тайн близилось!

Приближалась осень. Подходила к концу уже вторая неделя пребывания Валентина в крепости Кальтов.

Утро этого дня выдалось солнечным и холодным. Ничто не предвещало беды. И тревога еще не омрачала жизни обитателей крепости. Однако уже в полдень к воротам Бегоса прискакали первые курьеры с сообщениями о большом войске на дороге, ведущей из Кароса в Калию. Это были легионы Вепра.

Еще за неделю до появления легионов Вепра Челард приказал усилить охрану северных границ княжества. На всех горных дорогах, ведущих из Ронгонии в Калию, были расставлены конные дозоры. Челард вместе с Валентином осмотрел все четыре приграничных крепости, поставленные на перевалах еще столетия назад. Гарнизоны крепостей были усилены двумя тысячами калийских ополченцев. Правда, среди этих ополченцев почти не было профессиональных военных, а все больше ремесленники, купцы, крестьяне и даже бывшие рабы, получившие свободу и права гражданства около семи лет назад в результате реформ и указов все того же князя Клая Кальта, однако Челард полагал, что даже эти плохо обученные военному делу люди сумеют надежно блокировать узкие и глубокие горные ущелья, по которым проходили две основные дороги из Кароса в Калию, и сумеют продержаться те две-три недели, что потребуются войску Кальта, чтобы подойти на помощь.

Поэтому за северные границы княжества Челард, как он сам признался Валентину, был почти спокоен:

— Вы, Маренти, видели наши северные крепости и осматривали горные дороги. Войску Вепра там развернуться негде, да и солдат у него не так уж много, тысяч десять от силы. Наши горы — лучшая естественная крепость Калии, они за нас. Нет, мои калийцы сумеют задержать врага в ущельях и на перевалах. За северные границы я спокоен, меня больше беспокоят Харотия и юго-восток.

— Южная армия маршала Пирона? — поинтересовался Валентин. — Разве маршал не увяз в военном конфликте с Харотией? Что ему-то делать в Калии?

— То же, что и Вепру. Пирон, конечно, враждовал с Коргом, но теперь Корг стал императором, Кто знает, как поведет себя маршал, какую стратегию изберет? Известно одно: Пирон давно мечтал сам о короне императоров Кароса. И ради этой цели на многое способен.

— Тогда получается, что он противник Корга, а значит, вам союзник, не так ли?

— Вы забываете, Маренти, что мой брат Клай — законный наследник императора Фишу и заключать с нами союз, даже временный, совсем не в интересах Пирона. Скорее он пойдет на союз с тем же Коргом или даже постарается подписать мир с царем Харотии и напасть на Калию, пока сюда не подошли войска моего брата. Самый удобный момент для нападения у Пирона именно сейчас, южные границы княжества почти нечем защищать, у нас уже не остается для этого ни сил, ни людей. Поэтому-то я с такой тревогой жду вестей с южных застав.

— Я вам вполне сочувствую, — пробормотал Валентин, чтобы хоть что-нибудь сказать. Он не понимал, для чего вельможа Челард так подробно объясняет ему свои тревоги и расписывает стратегическое положение Калии. Возможно, дальнейшими расспросами Валентину и удалось бы проявить какие-то мотивы поведения Челарда, но в это мгновение за окном послышался стук копыт и во дворе крепости раздались крики. Через минуту в комнату, где за обеденным столом сидели Челард и Валентин, вошел Малк, бледный и взъерошенный, а за ним вбежали два калийских офицера в запыленных латах и изодранных плащах.

— Беда, князь! — в один голос выдохнули все трое.

— Успокойтесь, господа. Докладывайте по порядку: откуда вы, что случилось? — сказал Челард.

— Мы с Южной крепости, — сказал один из латников, кланяясь Челарду и делая шаг вперед, — скверные новости, князь. Сегодня стало известно, что маршал Пирон вывел свою армию из границ Харотского царства и направил по Южной дороге к Бегосу. Если легионы не задержит непогода, дожди или еще какое-либо стихийное бедствие, то через два дня они войдут в Калию…

Челард вздохнул:

— Да, этого я и опасался… Малк, беги предупреди госпожу Бизи, остальных. Созывай всех офицеров крепости и города на военный совет. Пригласи Эхолка, я знаю, что он болен, но он мне понадобится.

— Князь, в Южной крепости всего пять десятков солдат, мы не сможем задержать войско Пирона и на мгновение. Нужна подмога!

— Знаю! Сегодня же соберем всех, кто способен носить оружие, и отправим к вам. Возвращайтесь в крепость! И защищайте ее! Скоро! Уже скоро вернется с войском мой брат, наш император Клай Кальт! Держитесь!

Челард порывисто обнял каждого из латников и, похлопывая по спинам, проводил до ворот крепости. Затем созвал слуг и сделал несколько распоряжений.

По тому, как быстро Челард отдавал приказы слугам, и по тому, как слуги быстро и четко исполняли эти приказы, Валентин понял, что приближение армии Пирона к границам Калии для Челарда не было неожиданностью и положение им основательно изучено.

К вечеру хозяева цитадели и Валентин собрались на совет в главном зале замка.

Челард коротко обрисовал положение. Сообщил, что отправил уже трех курьеров к брату Клаю. Выразил надежду, что хоть один из трех курьеров сумеет добраться до армии Клая и сообщит о тяжелом положении княжества и об угрозах, нависших над обитателями его родового замка.

— Конечно, удержать все княжество до подхода передовых легионов князя Клая нам не удастся! — говорил Челард. — Придется отсиживаться в городах. Стены надежные, правда, защитников маловато, но дня два осады, думаю, выдержим.

— А дальше что? — возмутилась Ласси.

— Дальше, даже если сдадим Бегос, какое-то время продержимся здесь в цитадели. Наш замок, без похвальбы, лучшая крепость во всей Империи. Построен нашими дедами на века по всем правилам фортификационного искусства. Запасов продовольствия и воды хватит. Уже сегодня можно укрыть за стенами замка детей, женщин и стариков. Наконец, сюда можно вывезти хотя бы основные ценности из сокровищниц городских храмов. Ведь если враги разграбят наши города, погибнет почти все.

— Это так! — вздохнул губернатор Бегоса, толстый, добродушный старик, один из родственников Клая Кальта, как понял Валентин, не то двоюродный, не то троюродный дядя. — Положение завтра может стать катастрофическим! С севера войска Корга, с юга — армия Пирона! Мы между двух огней!

— Дядя Роск, не теряйте присутствия духа! — заметил Челард. — Не надо отчаиваться! Есть надежда, правда слабая, что войска Пирона и Корга передерутся между собой!

— Они передерутся из-за добычи, но не раньше, чем разорят весь наш край! — вставил Эхолк, самый старый и почитаемый обитатель цитадели.

— Вы правы, мудрейшие, — вздохнул Челард. — Надо оценивать наше положение реально. Увы, приходится признавать, что наш брат Клай поступил опрометчиво, оголив гарнизоны провинции перед Северным походом. Да, он покорил Вахское царство, но теперь может потерять свою родную Калию, если его легионы не подоспеют нам на помощь в ближайшие дни. Однако не будем паниковать! Надо защищаться, драться за свои дома, за наш родной край! Ничего иного нам не остается. У нас еще есть силы для обороны.

— А если попробовать вести с Коргом и Пироном переговоры? — спросила Бизи. — Конечно, ничего хорошего из таких переговоров мы не вытянем, но за этими переговорами, возможно, нам бы удалось выиграть несколько дней.

— Эта мысль, принцесса, и у меня появилась, но, боюсь, наши враги не хуже нас понимают положение, они не станут затягивать переговоры, а сразу поставят очень жесткие условия сдачи городов и крепостей на милость победителя. Или постараются захватить Бегос и Цитадель с налета, штурмом, как можно быстрее. Впрочем, тут есть над чем подумать… — сказал Челард.

Военный совет в замке закончился далеко за полночь.

Валентин, молчаливо выслушивавший споры и предложения участников совета, быстро уяснил, что положение княжества тяжелейшее, и скорее всего, города и селения Калии вскоре постигнет судьба городов Вахского царства.

«Что ж, возможно, в этом и заключается своеобразная зловещая шутка истории: завоеватель, покоривший чужую страну, теряет свою. И родина Кальта погибнет от таких же, как он, захватчиков-грабителей… Одного не пойму: зачем меня затащили в этот зал, да еще на военный совет? Или они уже не считают меня пленником? Пытаются использовать как союзника? Да, если верить всему, что говорилось на совете, положеньице у Кальтов гиблое. Вся надежда на скорейшее появление армии принца Клая, а когда подойдет эта армия неизвестно…»

Подтверждение некоторым из своих догадок Валентин получил на следующее утро.

С первыми лучами рассвета его разбудил вошедший в комнату Челард. Он был, как обычно, бодр и спокоен, хотя темные круги под глазами и бледность, видимо, свидетельствовали о бессонной ночи. Одет Челард был в свой излюбленный охотничий камзол зеленого бархата. У пояса в ножнах сабля. Через плечо переброшен арбалет на широком кожаном ремне.

— Собирайтесь, Маренти! — скомандовал Челард. — Предстоит одна занимательная прогулка. Кстати, интересная, в первую очередь, для вас. Быстро одевайтесь и спускайтесь во двор крепости. Шпоры не надо надевать, пойдем пешком. Я подожду вас у крыльца.

— Спасибо! Для меня ваше посещение, князь, большая честь. Могли бы просто прислать Малка за мной. Впрочем, я не заставлю себя долго ждать… — пробормотал Валентин, немного ошарашенный столь ранним визитом.

Однако Челард уже вышел из комнаты, не пожелав выслушивать любезности своего гостя-пленника.