В Европе в это время появился еще один эпицентр Реформации — Англия. Король Генрих VIII сперва был ярым гонителем протестантов, в 1521 г. написал книгу против Лютера (или, скорее, за него написали), а самих лютеран без долгих разговоров отправлял на казнь. За это он получил от папы почетный титул «защитника веры», чем очень гордился. Но через несколько лет наложилось неожиданное обстоятельство. Во Франции у первой жены Франциска I Клотильды служила фрейлиной англичанка Анна Болейн. Очень симпатичная, она попала в «стайку» французского короля, который, по словам современников, неоднократно «оказывал ей маленькие почести». После смерти Клотильды Анна осталась не у дел, вернулась на родину и появилась при английском дворе.

Генрих VIII свою жену Екатерину Арагонскую не любил. Как уже отмечалось, она досталась ему «по наследству» от брата, была старше мужа. Король постоянно «пасся» на стороне, но нравом разительно отличался от Франциска. Он как-то и не задумывался об ухаживании, подарках, брал что хотел, а под настроение мог избить любовниц так, что они получали увечья и, как сообщают хроники, «на многие недели теряли дееспособность» [12]. Привыкший действовать грубо и прямолинейно, Генрих даже не подозревал об искусстве обольщения. А Анна (прозванная в Англии «французской кобылкой»), освоила его в полной мере и вскружила королю голову. Но игру она затеяла опасную, с очень высокой ставкой…

Приглашения в королевскую спальню она, ко всеобщему удивлению, отвергла, изображая их себя непорочную девицу. Генрих стал обхаживать ее так и эдак, но получал ответы, что обет не позволяет ей вступить в связь без брака. Недоступность ее прелестей еще больше разожгла страсть короля, и он поддался. Предлогом для решительных шагов стало отсутствие наследника. Его дети от Екатерины умерли во младенчестве, кроме дочери Марии, и Генрих в 1527 г. обратился к папе римскому с весьма экстравагантной просьбой: в награду за особые заслуги в борьбе с протестантами разрешить ему иметь одновременно нескольких жен. А заодно просил отпустить «грех кровосмешения при родстве в первой степени» (прежде он успел переспать с сестрой Анны) [12].

Подобные запросы удивили даже Климента VII, и он отказал. Тогда Генрих потребовал развода. Лорд-канцлер кардинал Уолси, зная характер своего монарха, был в ужасе. Он убеждал Екатерину Арагонскую ради блага католицизма и Англии добровольно уйти в монастырь. Употребил все влияние в Риме, сыпал взятки, чтобы папа согласился на развод. Однако королева отвечала, что она «желает жить в браке, и пусть ее разрубят на части, но в монастырь не пойдет». А папу уговорить оказалось невозможно — Екатерина являлась родной сестрой Карла V, от коего Климент VII только что получил взбучку с разорением Рима. Ну что ж, раз Уолси не справился с задачей, Генрих его сместил. Но он считал, что министров надо лишать должностей вместе с головами, и против кардинала было состряпано дело об измене. Что было весьма удобно, позволяло конфисковать все богатства и дворцы, которыми разжился Уолси на государственной службе. Правда, кардиналу повезло, до суда он не дожил и умер в темнице.

Лордом-канцлером стал Томас Мор. Он продолжил выполнять волю монарха, силясь получить разрешение на развод, но успеха в Ватикане тоже не добился. И Генрих обиделся, решил вообще порвать с Римом. В 1532 г. парламент по его приказу принял закон, предписывающий духовенству не предпринимать ничего, что было бы неугодно королю. Архиепископ Кентерберийский Кранмер тайно обвенчал короля с Анной. А спустя несколько месяцев расторг брак с Екатериной, ее взяли под стражу и даже дочь объявили незаконнорожденной. Папа в ответ отлучил Генриха от церкви. Но британский монарх послал его подальше вместе с отлучением. Распорядился провести «научные» изыскания, и Оксфордский университет выдал заключение, что «Священное Писание не дает римскому епископу никакой власти над Англией» [103]. 3 ноября 1533 г. парламент проголосовал за то, чтобы признать короля «единственным верховным земным главой английской церкви».

Впрочем, не все согласились. Канцлер Томас Мор и сам был заражен какой-то ересью, написал книгу «Утопия» (которая положила начало утопическому социализму). Но объявлять бабника и буяна Генриха главой церкви он счел чрезмерным. Пробовал возражать вместе с епископом Фишером, и за это их обвинили в государственной измене. А парламентарии хотели сохранить головы на плечах, дружно проголосовали за смертный приговор, и Мора с Фишером казнили (за что через 400 лет, в 1935 г., католическая церковь признала их святыми). На смену им выдвинулись более лояльные деятели — тот же архиепископ Кранмер и лорд-канцлер Кромвель. Они желания короля угадывали с полуслова, и если уж он стал главой церкви, добились передачи ему церковной собственности, драгоценностей, монастырей.

То есть во всех отношениях получилось выгодно. Король одним махом обогатился на 1,5 млн. фунтов. 800 монастырей были конфискованы и закрыты, 11 тыс. монахов и монахинь выброшены на улицу — идите куда хотите [80]. Далеко не все англичане безоговорочно одобрили такие религиозные эксперименты. В северных графствах началось восстание во главе с Робертом Эксом. Поднялись крестьяне, дворяне, горожане. Впрочем, восстанием это можно было назвать лишь условно. Его участники оставались весьма законопослушными и «королепослушными». Бунт получил название «Благодатного паломничества». Люди выступили в «паломничество» к королю, чтобы просить его и парламент переменить решения. Генрих VIII вступил с ними в переговоры, милостиво принял петиции, обещал подумать и приказал расходиться. А когда разошлись, арестовал и казнил 200 предводителей, других выпороли. Больше желающих выражать свое мнение не нашлось.

В Германии бузили куда более серьезно. Восстания анабаптистов не прекращались, в 1534 г. они создали Мюнстерскую коммуну, куда стали стекаться их единомышленники со всех немецких земель. Но это дало возможность и покончить с ними одним махом. Коммуну разгромили, всех еретиков предали смерти невзирая на пол, возраст, социальное положение. Уцелевшие разбежались кто куда — в Голландию, Чехию, Швейцарию. Но в Британии им разгуляться не дали. Генрих VIII распорядился вешать на одной виселице католиков, лютеран, анабаптистов. Одних за измену (то бишь за то, что они не признавали короля равным папе), других как еретиков. В Англии разработали свой символ веры, и принимал его не церковный собор, а парламент. Почти полностью сохранялся католический обряд, но богослужение велось на английском языке. А чтобы подданные не впали в вольнодумство, Генрих вообще запретил не-священникам под страхом смерти читать Библию.

Разумеется, столь неуважительное обращение с католической верой, а также и с сестрой Карла V, вызвали разрыв с Испанией. Но англичанам тут же распахнула объятия Франция. Пикантная подоплека дела вызвала горячее сочувствие Франциска I. Тем более что он нуждался в союзниках для войны с императором. Однако союз с Англией был полезен только на севере, со стороны нидерландских владений Испании. А главная борьба по-прежнему шла на юге, за Италию. Чтобы добиться успеха на этом фронте, французам, во-первых, требовались деньги, а во-вторых, весьма желательным было возобновить союз с папой римским.

И на политической арене впервые появилось лицо, которому суждено было сыграть важную роль в истории Европы, Екатерина Медичи. Ее семейка уже неоднократно упоминалась в этой книге. Предки Медичи были аптекарями и врачами, потом занялись ростовщичеством. Джованни Медичи был избран приором корпорации бынкиров, а Козимо ограбил папу-пирата Иоанна XXIII — когда первосвященника низложили и судили, он отдал богатства на сохранение банкиру и не получил обратно. А Козимо, хапнув такой куш, стал правителем Флоренции. Медичи купались в роскоши, их должниками были многие монархи. Но нравы в семье вполне соответствовали «возрождению». Сын Козимо Пьетро зарезал свою жену, их дочь Элеонора была задушена мужем.

Екатерина была дочерью Лоренцо II Медичи. Получила прекрасное образование, знала несколько языков, увлекалась математикой, медициной, астрологией и прочими оккультными дисциплинами. Но ее детство перечеркнул ужас. В 1529 г. флорентийцы восстали и изгнали Медичи, 10-летняя Екатерина попала в руки мятежников. Над ней придумывали расправу покруче — предлагалось насиловать ее до смерти. А когда сторонники Медичи осадили город, девочку выставили голую на стене под пули и ядра. Она чудом уцелела, а после того, как повстанцев подавили и перебили, была взята под опеку папой, которому приходилась кузиной.

В 13-летнем возрасте ее судьба снова резко переменилась. Климент VII заключил с Франциском I тайный союз, и его решено было скрепить браком Екатерины с сыном короля Генрихом. Среди французской знати были противники — женитьба принца на дочери флорентийских банкиров сомнительного происхождения выглядела явным мезальянсом. Но Генрих был не наследником, а вторым сыном. А папа давал за «герцогинькой», как он ее называл, солидное приданое — 100 тыс. золотых экю и обязательство помочь Франции присоединить Милан, Геную, Неаполь и Урбино [52].

В 1533 г. Климент VII с пышной свитой и невестой прибыл в Марсель, лично обвенчал молодоженов. Но сохранившиеся описания свадьбы способны шокировать кого угодно. Гости перепились. Одна из дам (причем из свиты понтифика) угощала желающих «из бокала, в который она опускала соски грудей». Возбудившиеся от этого зрелища кавалеры кинулись на женщин «и нанесли ущерб их целомудрию». А Франциск, проводив молодых в опочивальню, пожелал, чтобы брачная ночь происходила на его глазах. Хотя это, кстати, было не извращением, а юридическим актом. В случае, если брак осуществился «не до конца» (или объявлен таковым), его можно было признать недействительным и отказаться платить приданое. Король знал, что Климент VII плутоват, и опасался, как бы он не выкинул подобную штуку. Поэтому перестраховался со свидетельством.

Однако все оказалось напрасным. Через пару месяцев Климент VII умер. Французы из приданого не получили ничего. А принц Генрих жену невзлюбил — она была некрасивой, маленького роста, муж называл ее «червем, родившимся в могиле Италии». К тому же, он с 12-летнего возраста уже имел пассию, Диану де Пуатье, которая была на 20 лет старше его. Она стала первой женщиной мальчишки, обучала его плотским радостям и сумела привязать настолько прочно, что он и повзрослев остался верным ее любовником. А вскоре случилась трагедия. Наследник престола Франсуа, разгорячившись игрой в мяч, выпил стакан ледяной воды и умер от пневмонии. Слугу, подавшего стакан, осудили и четвертовали. Но теперь Генрих стал дофином!

И при французском дворе снова вспыхнули жесточайшие битвы фавориток. Но на этот раз они развернулись между фавориткой короля Анной Писсле — она успела стать герцогиней д'Этамп, и фавориткой принца. Диане исполнилось сорок, но она все равно считалась первой красавицей, и Анна из зависти возненавидела ее, распускала слухи о колдовстве. Хотя на самом деле секрет красоты Дианы был прост. В ту пору европейские дамы страшно злоупотребляли косметикой. Чтобы заглушить запахи пота и немытого тела, густо поливались крепкими духами (откуда и пошла французская парфюмерия). В ходу были всевозможные пудры, мази, эликсиры «красоты», изготовлявшиеся шарлатанами из разной «магической» гадости, они вызывали кожные заболевания, воспаления. Диана косметику не употребляла никогда и, в отличие от других француженок, имела «чудачество» каждый день принимать ванну [12].

Причем теперь война фавориток коснулась не только политики, но и религии. Госпожа д'Этамп увлеклась модным учением Лютера, пыталась соблазнить короля, водила к нему проповедников. Успеха она не добилась, Франциск к этому остался равнодушен, но в угоду любимой не преследовал протестантов. Они, чувствуя безнаказанность, разошлись, врывались в храмы, ломали статуи, оскверняли иконы. Но Диана Пуатье, в пику противнице, стала ярой защитницей католичества. А у нее при дворе сформировалась своя партия, имевшая сильное влияние в Парижском парламенте. И в октябре 1534 г. этот орган, не спрашиваясь короля, отправил шестерых протестантов на костер. Во Франции тоже начался религиозный раскол.

За всеми подобными делами военные вопросы опять отошли на второй план, но император Карл V воспользоваться этим не мог. С востока на его владения нажимали турки. Бывший пират Хайреддин Барбаросса был назначен главным адмиралом османского флота, выбил из Триполи угнездившихся там мальтийских рыцарей, завязались сражения с испанцами за Тунис. Продолжалась война и в Венгрии, и для Карла V она была очень нелегкой. Немецкие князья-протестанты участвовать в ней не желали, заявляли, что «паписты хуже турок». Да и католические князья не спешили помогать своему императору. Их удавалось привлечь к борьбе «за христианство» только за хорошую плату.

Ну а Франциск I в 1535 г. расширил сотрудничество с султаном, заключил с ним полномасштабный договор о дружбе. Франция стала первой западной союзницей Порты и получила огромные выгоды. Для нее вводился режим «капитуляций» (от латинского слова «капитул» — глава договора). В Стамбуле появился постоянный посол короля, и все французы в Турции подлежали только его суду, освобождались от налогов и повинностей, купцы получили право беспошлинной торговли. Османы обязались не захватывать французские корабли. Правда, купечество у французов было слабенькое, и выигрывало не оно, а итальянцы, левантийцы, евреи, подсуетившиеся оформится «французами». Но с военной точки зрения альянс был полезным. Франциск мог координировать свои действия с турками, финансировал их вассала Яноша Запольяи, и борьба за Венгрию связывала силы императора.

Куда большие успехи Карл V одерживал за океаном. Испанцы расширяли свои владения в Америке. Мексика стала провинцией «Новая Испания». Кортес, назначенный вице-королем, и его капитаны подчинили земли современных Гватемалы, Гондураса, Сальвадора, Никарагуа. Правда, глубинные районы входили в подданство Испании чисто номинально, добраться до них было трудно. Передвигаться по морю было проще, и на южном берегу Карибского моря возникли крепости Санта-Мария и Картахена. Экспедиция Бильбао прошла через Панамский перешеек к Тихому океану, и была основана база на западном побережье Америки — Панама.

Освоение новых стран сперва мало интересовало испанцев. Манило богатство, которое можно захватить сразу — золото, серебро. Обнаружив у индейцев драгоценности, конкистадоры узнавали, что они попали к местным жителям откуда-то с юга. Рождались легенды о сказочной стране золота, Эльдорадо. Но проникнуть на юг с Карибского побережья мешали джунгли и воинственные племена. А на Тихом океане суденышкам испанцев — по сути обычным лодкам, мешало встречное течение. Наконец, успеха добился Франсиско Писарро. Он был незаконнорожденным сыном дворянина, не умел читать и писать, на родине подвизался свинопасом. Отправившись искать счастья в Новый Свет, он участвовал в экспедициях различных начальников, проявил себя жестоким и вероломным. Но был упрямым и после нескольких неудачных попыток достиг цели.

Ею стала империя инков. Здешняя цивилизация существовала тысячи лет и достигла высочайшего расцвета. Были развиты ремесла, земледелие, велась добыча меди, серебра, золота, олова. Страна была покрыта сетью прекрасных шоссейных дорог протяженностью 5 тыс. км., имела сильную армию. Существовали школы, обсерватории, строились большие города с водопроводами, канализацией, великолепные дворцы и храмы. Инки поклонялись солнцу, практиковались человеческие жертвоприношения, хотя и не в таких масштабах, как у ацтеков. К 1525 г. при императоре Уайне Капаке империя достигла максимального размаха, охватывая нынешние Эквадор, Перу, часть Чили и Боливии. Но инки, как и ацтеки, были завоевателями, из них состоял весь аппарат управления, а среди подданных они насаждали безоговорочную дисциплину и послушание.

Это и помогло испанцам. Несколько лодок Писарро после долгих скитаний обнаружили вдруг богатейший порт Тумбес с большими зданиями, святилищами. Европейцев радушно приняли, снабдили продуктами, но они видели только одно — всюду было золото! Вернувшись в Панаму, принялись вербовать добровольцев, и на юг отправилась военная экспедиция. Небольшая, испанцев в Америке было еще мало. Но в империи инков разразилась гражданская война между наследником Уайны Капака Уаскаром и его братом Атауальпой. Он сверг Уаскара, уничтожил множество его родственников и придворных. В 1532 г. когда Писарро вторично достиг Тумбеса, город оказался разрушен, и его без труда захватили, ограбив недограбленное.

А победитель Атауальпа как раз отправился отдохнуть на горный курорт в Кахамарку. Узнав о неведомых пришельцах, он пригласил их для переговоров. Писарро повел 177 солдат. Их пропустили свободно. Казалось, чего было опасаться императору, если с ним находилось 50 тыс. воинов? И это была только часть, основная его армия осталась в столице Куско. Но когда Атауальпа с безоружной свитой явился для встречи, испанцы подло напали, перебив приближенных, а императора захватили в заложники. И… крайняя централизация империи сказалась в полной мере. Она была обезглавлена, армия осталась в бездействии.

Атауальпе Писарро назначил выкуп — наполнить большой зал золотом, а другую комнату дважды серебром. Императору это показалось даже смешным, такое количество драгоценностей было для него мелочью. Но после внесения выкупа его не отпустили. Испанцы устроили над ним «суд» (естественно, по своим законам). Обвинили в «узурпации власти», «подстрекательстве к мятежу», «злоупотреблении доходами короны», многоженстве, идолопоклонстве и приговорили к сожжению. В надежде спастись (или просто не понимая, о чем идет речь) Атауальпа согласился принять крещение. Монах Вальверде окрестил его с именем Франциска, и за это кару смягчили. Сперва удушили, а уж потом сожгли.

На руку испанцам сыграло истребление Атауальпой инкской знати — а когда уничтожили его самого и его окружение, конкистадоры захватили их место. Одни провинции подчинились: в государстве инков привыкли повиноваться, а иной власти не было. Другие оказали сопротивление, их подавляли с помощью подчинившихся. Испанцы и сами вели себя, как «новые инки». Захватив в Кахамарке гарем Атауальпы из 5 тыс. женщин, поделили между собой. Каждый завел себе свиту рабов. Покорение сопровождалось повальными грабежами. В 1533 г. конкистадоры захватили г. Куско. Потрошили гробницы, сдирали украшения со стен дворцов. При храмах Коринанга существовал сад, где деревья, кусты, звери, птицы были сделаны из золота и серебра в натуральную величину. Все это переплавили в слитки, как и массы других уникальных произведений искусства.

Варварское поведение испанцев возмутило народ. Но многонациональная империя развалилась, выступления получались разрозненными, а конкистадоры подавляли их с исключительной жестокостью, чтобы парализовать индейцев ужасом. Для этого, например, пленных сжигали — а по местным поверьям, сожжение уничтожало душу и считалось хуже самой смерти. Над женами Инки Мано, возглавившего сопротивление в горах, устроили показное надругательство, выставили обнаженными перед строем, подвергли порке и расстреляли из арбалетов. Кроме того, испанцы разобрались, какое влияние в стране имела инкская знать. Представители этой знати выделялись даже внешне — они навешивали на уши массивные золотые кольца, и уши растягивались. Чтобы лишить население возможных лидеров, Писарро приказал уничтожать всех «ушастых», и по этому признаку было перебито 70 тыс. человек. К 1535 г. империя инков была в основном завоевана.

Приобретения испанцев соблазняли другие западные державы. Правда, они не имели даже опытных мореходов, нанимали итальянцев. Кабот, венецианец на британской службе, открыл остров Ньюфаундленд, приняв его за Китай. Но, несмотря на ошибку, объявил «Китай» владением Англии. А флорентиец на французской службе Веррацано провозгласил земли от Флориды до Ньюфаундленда «Новой Францией». Но бороться за передел мира у этих стран еще силенок не хватало. А Испания следила за соблюдением монополии не менее строго, чем Португалия — если обнаруживала в «своих» водах чужой корабль, всю команду казнили.

Французы осмелились обосноваться лишь в тех краях, которые располагались подальше от испанцев и были им не нужны, в 1535 г. объявили владением Франциска I Канаду. Было даже учреждено «вице-королевство Канады, Ньюфаундленда и Лабрадора». Но оно не имело постоянного населения, сюда приплывали лишь рыбаки ловить треску, да торговцы — выменивать у индейцев меха. Их поселки и фактории становились и базами пиратов. Французские «джентльмены удачи» в ту пору лидировали в Атлантике. И сокровища инков точно так же, как сокровища ацтеков, до Испании не добрались. В 1537 г. они были захвачены французскими пиратами. Впрочем, и Францию они не обогатили. Пираты свою добычу, естественно, прокутили. А то, что попало в казну, король выбросил на женщин и развлечения. Культура уничтоженной цивилизации, переплавленная в слитки, растеклась по Европе монетами — по кубышкам, прилавкам, трактирам, кошелькам вельмож, торгашей, шлюх…