Нередко утверждается, будто казаки были ретроградами, отсталой «темнотой». Это, разумеется, не так. Просто они сумели сохранить принцип, характерный для допетровской России — принимать лучшее чужое, но при этом не забывать и не перечеркивать лучшее свое. Причем свое должно оставаться основой. А просвещение и культурное развитие отнюдь не противоречили фундаменту казачьих традиций и шли на том же уровне, что в остальной России. Так, еще в 1722 г. донской атаман Максим Фролов послал в Москву сына и племянника «ради изучения в школе книг латинского и немецкого писания и других политических наук» — примерно в это же время и российские дворяне стяли посылать детей на учебу. И если в начале XVIII в. порой еще попадались неграмотные атаманы, то это явление наблюдалось и среди дворян, даже высшей знати (князь Меншиков). Но постепенно оно было изжито.

Украинская старшина еще в XVII в. старалась дать своим детям хорошее образование, эта традиция сохранилась и в XVIII в. Казаки определяли сыновей в Киевскую академию, старшина нередко посылала за границу [139]. На Дону со строительством станичных церквей возникли частные школы, которые открывали приходские священники. Детей отдавали на обучение в Мигулинский, Кременской, Усть-Медведицкий монастыри. А казачьи дворяне (как и российские) получали домашнее образование. Известно, например, что Адриан Карпович Денисов во время походов в Польшу и Италию свободно объяснялся по-французски и по-немецки [63]. Частные и монастырские школы были и в Оренбуржье, Сибири. Характеристика на сибирского сотника Иртышской линии Анцифирова в 1760 г. сообщает: «Грамоте читать и писать достаточно умеет» [19]. Существовали школы в запорожских паланках. От них традиция перешла к черноморцам. Черноморское Войско только-только возникло, базировалось еще в Приднестровье, но при нем уже действовала школа. И после переезда на Кубань там тоже стали создаваться учебные заведения.

Государственная программа просвещения в России была принята при Екатерине II. В 1786 г. она повелела создавать Малые и Главные народные училища. В Черкасске Малое училище открылось в 1791 г., Главное, дающее более полное образование по самым различным дисциплинам — в 1793 г. Главные училища были созданы и в центрах других Войск — Екатеринодаре, Оренбурге, Астрахани. А Малые стали организовываться в крупных станицах [219].

В 1803 г. Александр I издал указ «О заведении училищ», где учебные заведения подразделялись на 4 типа — приходские, уездные, губернские и университеты. Приходские были общедоступными, они существовали при всех церквях. Содержались они за счет казачьей общины, обучали детей 7-12 лет, были одноклассными (3 года учебы) и двухклассными (5 лет). Преподавали священники, дьяконы, причетники. Изучались Закон Божий, чтение, письмо, арифметика. Во второй половине XIX в. дополнительно к приходским училищам и церковно-приходским школам по ведомству Синода стали создаваться школы грамотности — в них вели уроки не только служители церкви, но и профессиональные учителя. К уездным училищам в Казачьих Войсках приравняли окружные. В них с 1805 г. были преобразованы Малые народные училища в окружных станицах. Они были трехклассными, и у казаков назывались также «начальственными» — поскольку давали образовательный ценз, необходимый для первого офицерского чина хорунжего. А в губернские училища, гимназии, были преобразованы Главные народные училища.

Огромный вклад в казачью культуру внес Алексей Григорьевич Попов. Уроженец Дона, он окончил Московский университет, в 1782 г. вернулся в Черкасск и был назначен войсковым землемером. Во время боевых действий на Кавказе выполнял и обязанности инженера, проектировал мосты, переправы, командовал артиллерией. В 1801 г. стал начальником учебных заведений в Войске Донском, а в 1805 г. директором Черкасской гимназии. Его называли «почтенным сеятелем просвещения на Дону». Первые исторические сочинения о казаках создавались в XVIII в. людьми посторонними. Историю Уральского Войска написал П.И. Рычков — секретарь Оренбургской экспедиции Кириллова, историю запорожцев — С.И. Мышецкий, военный инженер, посланный Минихом для укрепления Сечи. Историей казаков заинтересовался и Ригельман, строивший крепость Св. Дмитрия Ростовского. Они пользовались устными сведениями, преданиями, но собирали их случайным образом и, не будучи казаками, не могли в полной мере оценить и систематизировать своих данных. А.Г. Попов стал первым исследователем-казаком, в 1814–1816 гг. вышли в свет две части его «Истории о Войске Донском».

Для многих молодых казаков гимназического образования оказывалось недостаточно, ехали поступать в университеты — Московский, Петербургский, Харьковский, Воронежский. Казачьи Войска предоставляли студентам льготу от воинской службы. Обращалось внимание на талантливых юношей из бедняков, выплачивались войсковые стипендии. И таким образом Войско готовило для себя кадры чиновников, учителей, врачей. Яркий пример — 1836 г., вовсю идет тяжелейшая Кавказская война, а Черноморское Войско направляет в Петербург в Академию художеств выпускников уездного училища Елисея Черника и Павла Шамрая (Шамрай, казак из бедной семьи, состоял в уездном училище на общественный счет). Войсковая канцелярия и атаман не забывали о своих воспитанниках, регулярно интересовались, как они живут, чему обучаются. Опекать их и присматривать поручалось офицерам-черноморцам столичной лейб-гвардии, они помогали ученикам и отписывали в Екатеринодар об их успехах, бытовых условиях. Выплачивались очень солидные стипендии, сперва по 750 руб. в год, потом по 1270. По окончании Академии обоим был присвоен чин хорунжего. Черник стал замечательным архитектором, а Шамрай — прекрасным художником, и их искусство послужило на благо родной Кубани [268].

Казалось бы, распространение образования должно было обойти стороной консервативные старообрядческие общины… Ничуть нет! Выясняется, что среди казаков-старообрядцев была всеобщая грамотность! Учителями выступали родители, уставщики, дети обучались в скитах. Да и войсковых учебных заведений казаки-старообрядцы отнюдь не чурались. Если помните, в повести Л.Н. Толстого «Казаки» хорунжий из старообрядческой станицы служит преподавателем в гимназии.

Впрочем, еще раз подчеркнем, что казачью культуру совершенно не правомочно ограничивать внешней, привнесенной. По-прежнему жила ее внутренняя, народная основа. Если мы, допустим, восхищаемся стихотворением Лермонтова «Спи, младенец мой прекрасный…», то не мешает вспомнить, что записал он «Казачью колыбельную» в станице Червленной, услышав от местной красавицы Дуни Догадихи. И, по воспоминаниям очевидцев, еще долго гребенские казачки пели эту колыбельную [23]. А разве мало других казачьих песен представляют собой настоящие поэтические шедевры? И ведь создавались эти шедевры не одним, а многими безымянными авторами на протяжении всей истории казачества. Это нетрудно проследить по самому содержанию: есть песни, отразившие реалии XVI, XVII, XVIII вв. А, например, «Скакал казак через долину, через Маньчжурские края» могла появиться только в начале ХХ в.

Но, сохраняя внутреннюю живую основу, казачья культура и от «внешней» не отставала. Первая типография на Дону была устроена в 1817 г. А с 1839 г. стала выходить газета «Донские войсковые ведомости». В период реформ Александра II по расширению «устности и гласности» казачья пресса вышла на новый уровень. На одном только Дону выходили «Донской вестник», «Донская газета», «Донские областные ведомости», «Донская речь», «Приазовский край», «Таганрогские ведомости», журнал «Дон», сборник «Часовой». Свои газеты были и в других Казачьих Войсках. Например, в Оренбуржье с 1839 г. издавались «Оренбургские губернские ведомости», потом добавились «Оренбургские епархиальные ведомости», «Оренбургские известия», «Оренбургский листок», «Тургайские областные ведомости», «Оренбургский край», «Тургайская газета», «Оренбургская газета», «Наш край», «Степь», «Голос Оренбурга», «Вечерняя почта», юмористические журналы «Кобылка», «Саранча», «Скворец» [155].

В 1850-х гг. в Казачьих Войсках появились публичные библиотеки. Они организовывались по военному ведомству и считались «полковыми». Но в армии такие библиотеки создавались в основном для офицеров, которым в захолустных гарнизонах было нечем занять досуг. В казачьих областях они возникли в окружных и отдельских станицах и стали важными центрами просвещения. На комплектование библиотек вычитался 1 % офицерского жалованья. Рядовые казаки могли пользоваться книгами бесплатно, жители невойскового звания за небольшую плату. Библиотеки формировались по разделам: богословие, учебники, языкознание, история, география и путешествия, правоведение и политические сочинения, технология и сельское хозяйство, математика и механика, медицина, естествознание, смесь, словесность. И дошедшие до нас списки показывают весьма широкий ассортимент литературы от военных наставлений и уставов до приключенческих романов и столичных литературных журналов. С 1866 г. при храмах были учреждены церковные библиотеки. А в 1872 г. возникла первая в Казачьих Войсках частная публичная библиотека — ее организовала в Екатеринодаре дочь полковника Мария Белая [264].

Совершенствовалась и система образования. Гимназии из четырехклассных стали восьмиклассными, уездные (окружные) училища — шестиклассными. С 1839 г. при учебных заведениях были открыты реальные классы, делавшие упор «на приобретение технических знаний», в 1864 г. появились реальные училища. Церковно-приходские школы либералы-реформаторы прижали, в царствование Александра II их число сократилось в 5 раз. Лишь Александр III выправил положение, увеличилось государственное финансирование, и к 1900 г. количестве церковных школ сравнялось со светскими. Часто казаки отдавали детей сперва в церковно-приходскую школу, чтобы они получили устои православного воспитания, а потом переводили в светскую. Внедрялось и ремесленное образование, организовавались сельскохозяйственные, лесные, военно-ремесленные школы, технические, железнодорожные училища.

Особое внимание обращалось на военное образование. В 1839 г. в Новочеркасске был создан учебный полк — фактически школа младшего командного состава. В Войсках организовывались кадетские корпуса: в 1825 г. Оренбургский, в 1826 г. Сибирский, в 1858 г. 2-й Оренбургский и 2-й Сибирский, в 1883 г. Донской, в 1900 г. Владикавказский, Екатеринодарский, Хабаровский, в 1913 г. Иркутский. В 1868 г. было учреждено Оренбургское казачье юнкерское училище, в 1869 г. — Новочеркасское, за ним Ставропольское, в 1877 г. — Новочеркасский класс казачьих артиллеристов, в 1890 г. в столичном Николаевском кавалерийском училище была создана казачья сотня юнкеров. Действовали и морские классы: на Дону в Аксайской, на Урале в Гурьеве, в Астрахани [265]. Казаки поступали не только в специализированные казачьи, а в общеармейские училища, Академию Генштаба.

Что касается женских учебных заведений, то при Екатерине II Малые и Главные народные училища были общими, для мальчиков и девочек. При Александре I окружные училища и гимназии стали чисто мужскими. Но потом женские казачьи учреждения стали создаваться по… военному ведомству. Так, в Оренбурге в 1832 г. открылось Отделение Неплюевского военного училища (кадетского корпуса) для воспитания девиц. Только в 1855 г. оно было передано на попечение гражданских властей и преобразовано в Оренбургский Николаевский институт. В 1861 г. правительство приняло положение о женских училищах. Они создавались нескольких типов — гимназии и прогимназии, Мариинские институты, епархиальные училища и начальные училища трех разрядов. С 1862 г. в большинстве станиц стали возникать женские училища низшего, 3-го разряда. Обучались в них 1–2 года, преподавали русский язык, арифметику, рукоделие, женские ремесла. Казачки, желающие и имеющие возможность продолжать образование поступали в епархиальные училища, институты, гимназии.

Вторая половина XIX в. характеризовалась и взлетом казачьей архитектуры. Служить стали меньше, жить богаче. Храмы стали возводиться не только в станицах, но и в больших хуторах. Это поощрялось, на строительство каждой церкви из войсковых сумм отпускалось 10 тыс. руб. Лишь с 1869 г. усилиями либералов это было запрещено, строительство пошло только на средства прихожан и сбор пожертвований. На Кубани и Тереке возведение церквей развернулось с окончанием Кавказской войны — прежде они слишком часто разрушались, и их делали деревянными, на время. Теперь пошло строительство каменных. В Екатеринодаре в 1872 г. был закончен и освящен великолепный войсковой собор св. Александра Невского. В Оренбурге в 1895 г. — прекрасный Казанско-Богородский кафедральный собор. А вот Дону в данном отношении не везло. В Новочеркасске войсковой собор был заложен еще Платовым в 1805 г. Но в 1846 г., когда начали сводить главный купол, он рухнул. Постройку возобновили, однако в 1863 г. история повторилась. И лишь в 1905 г. огромный и красивый Новочеркасский собор был построен.

Во второй половине XIX — начале ХХ вв. очень возрос интерес к казачьей истории. Способствовали этому несколько факторов. И развитие просвещения, и ответная реакция на идеи «расказачивания», а позже, наоборот — возвращение России к народным традициям. Появляется целая плеяда замечательных казачьих историков, выходят работы «кубанского летописца» Ивана Диомидовича Попко «Черноморские казаки в их гражданском и военном быту», «Терские казаки со стародавних времен», «дида кубанской истории» профессора Федора Андреевича Щербины — «История Кубанского Казачьего Войска», Василия Дмитриевича Сухорукова — «Историческое описание Земли Войска Донского». Издаются книги М.Х. Сенюткина «Донцы», В.А. Потто «Два века терского казачества», И.И. Железнова «Уральцы», Н.В. Леденева «История Семиреченского Казачьего Войска», П.П. Короленко «Черноморцы», «Двухсотлетие Кубанского Казачьего Войска», «Предки черноморцев на Днепре и Днестре» и др.

Исследованиями истории Запорожской Сечи занялся И.Д. Яворницкий, написавший целый ряд работ на эту тему и создавший в Екатеринославе краеведческий музей. А устроителем музея донского казачества стал археолог и этнограф Х.И. Попов. Историко-археологический музей возник и в Оренбурге. Интерес казаков к своей истории, гордость ею поддерживались и государством. В 1901–1904 гг. ряду полков были присвоены имена «вечных шефов». В Донском Войске — Суворова, Платова, Бакланова и др., в Кубанском — Екатерины Великой, Потемкина, Чепиги, Головатого, Бескровного, Засса и др., в Терском — Ермолова и т. д.

Среди казаков появились не только историки, но и видные ученые других специальностей — геолог И.В. Мушкетов, географ А.Н. Краснов, металлург Н.П. Асеев, медик В.В. Пашутин, профессора Г.Н. Потапин, Н.А Бородин. Сибирский казак Лавр Георгиевич Корнилов сперва прославился не в качестве военачальника, а ученого-путешественника. Выходец из очень бедной семьи, он с отличием закончил Сибирский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище, Академию Генштаба и был направлен в Туркестан. Совершил научные экспедиции в Синцзян, Персию, Индию, Монголию. Опубликовал ряд статей, книгу «Кашгария или Восточный Туркестан».

Казачество внесло огромный вклад в российскую культуру. Оно дало стране выдающихся богословов свт. Дмитрия Ростовского, свт. Иоасафа Белгородского, великого философа А.Ф. Лосева, паремиолога (исследователя пословиц и поговорок) с мировым именем С.Д. Мастепанова, писателей А.А. Карасева, Ф.Д. Крюкова, Р.П. Кумова, Н.И. и П.Н. Красновых, В.А. Гиляровского, И.А. Родионова, А.С. Серафимовича (Попова), И.С. Лукаша, Ф.И. Елисеева, поэтов А.А. Леонова, Н.Н. Туроверова, художников И.Е. Репина, В.И. Сурикова, Н.Н. Дубовского, И.И. Крылова, В.Г. Лазарева, С.Г. Королькова, композитора и фольклориста Г.М. Концевича, композитора С. Таилина и многих, многих других.

Если же оценить в целом образовательный и культурный уровень, то в казачьих областях он был очень высоким. В одном лишь Кубанском Войске перед революцией действовали политехнический и учительский институты, духовная и учительская семинарии, 2 консерватории, около 200 гимназий, 200 реальных и городских средних училищ, 2200 низших народных школ. Или взять, скажем одну терскую станицу Наурскую — казалось бы, в казказском «захолустье». Но на начало ХХ в. в ней было 200 подписчиков газет и журналов, 300 детей посещали станичное училище, действовали библиотека, драматический кружок, были скрипичный ансамбль и духовой оркестр [23]…

И все же процессы культурного развития при всей их благотворности и объективности имели и обратную сторону. Сформировавшаяся казачья интеллигенция перенимала в качестве «прогрессивных» либеральные и революционные идеи. Преподаватель гимназии или училища оказывался более знающим, более эрудированным, чем отец и дед. И расшатывался авторитет старших. А эти преподаватели тоже в большинстве своем ориентировались на «прогрессивные» теории. Правда патриотическое и православное начало в казачестве было покрепче, чем в других слоях населения, и последствия еще не сказывались. До поры до времени…