Нашествие Тамерлана едва не погубило Русь, но… открыло ей дорогу к освобождению. Теперь-то игру в верность и почтительность можно было отбросить. Тохтамыша и нового хана Койричака не желали больше знать, дань посылать прекратили. Хотя катастрофа Орды имела совсем не однозначные последствия. Она опрокинула баланс сил, сложившийся в Восточной Европе. Исчез противовес Литве…

Витовт осознал это мгновенно. Джагатаи еще прочесывали степи и горы, жгли города, а литовский государь поднял войска и объявил, он идет на Тамерлана! Дошел до Смоленска и остановился передохнуть. Здешние князья больше не выходили из-под власти Литвы, добросовестно приводили к Витовту дружины против его соперников. А сейчас между ними возник спор об уделах. Что ж, Витовт взялся расудить их. Несколько князей прибыли в его лагерь, смоляне высыпали из города, восхищенно смотрели на литовских героев – надо же, идут сразиться с самим Тимуром!

Но Витовт не собирался воевать ни с каким Тимуром. Целью его похода был именно Смоленск. Он решил захватить княжество в полную собственность примерно так же, как Киев, Витебск, Минск. Подал сигнал, и явившихся князей с боярами взяли под стражу, а воины бросились в ворота крепости. Пограбили город, казнили тех, кого Витовт счел своими противниками. Князей он отправил в свои тюрьмы, назначил литовских наместников. А войско разослал захватывать мелкие княжества в верховьях Оки – Карачев, Мценск, Белев, Козельск.

Эти княжества были союзниками Москвы и зависели от нее. Но Василий Дмитриевич не выразил ни малейших протестов. Какие там протесты! Его мечта быть вместе с Литвой становилась реальностью! Могущественный тесть прикроет от любых противников, хоть от ордынцев, хоть от Тамерлана. Стоит ли с ним ссориться из-за нескольких клочков земли? Василий с женой и Киприаном приехали к Витовту в Смоленск, поздравили с приобретением. Весело пировали – как радостно было чувствовать себя одной семьей! Пусть все знают, отныне два государя заодно. Небось, любой враг призадумается.

Попутно уточнили границы между двумя державами, и Витовт опять себя не обидел. Настоял, чтобы к нему отошли спорные города, Ржев и Великие Луки. Но он и сам делал широкие жесты, повторял обещания, слышанные великим князем в Пруссии: с Литвой Василия ждут такие успехи, какие и не снились его предкам. Да и в переговорах Витовт соглашался на ответные уступки – заверил, что в Литве больше не будет притеснений Православия, а Киприана оставил единым митрополитом для обеих стран. Киприан вполне удовлетворился, советовал великому князю подписывать договор. Что уж там Ржев с Великими Луками? Дружба дороже стоит!

Тревогу забил не ослепленный московский государь. Ужаснулся Олег Рязанский. Жизнь многому научила его. В молодости цапался с Дмитрием Донским за крошечную Лопасню, готов был и людьми жертвовать, и сам расшибиться. На склоне лет умудрнный князь воспринимал окружающую действительность гораздо шире и глубже. Рязанщине пока никто не угрожал, но Олег Иванович видел – смертельная опасность наползает на всю Русскую землю. Опасность скрытная, коварная. Русь пожирают исподтишка, по кускам. Витовт пленил не всех смоленских князей. Юрий Святославович и Василий Иванович скрылись, Олег дал им пристанище. К нему потекли от литовцев другие беженцы со Смоленщины, из верховских княжеств.

Рязанский князь собирал свое войско, формировал отряды из эмигрантов. Юрий Святославович рассылал слуг, призывал смолян подниматься против оккупантов. Вместе двинулись освобождать захваченные города и княжества. Подступили к Любутску – четверть века назад Дмитрий Донской прогнал отсюда армию Ольгерда, а теперь в Любутске уже сидел литовский гарнизон. Но… вмешался вдруг сын Донского! Прислал к рязанцам бояр, потребовал не воевать с его тестем и другом! Сражаться на два фронта Олегу было никак не с руки. Пришлось снять осаду, отступить в родные пределы.

Зато Витовт возбужденно потирал руки. Сосед задел его владения! Повод для войны и искать не надо! Повел всю армию, налетел на Рязанщину. Стоять в одиночку против Литвы Олегу нечего было и думать. Исчез в тайных лесных глубинах, как привык исчезать и от татар, и от москвичей. А Витовт вознамерился так запугать рязанцев, чтобы навсегда отбить охоту мешать его планам. Литовцы отметились страшной жестокостью. Катились шквалом смерти и огня. Кому повезло, не прирезали под горячую руку, угоняли в неволю. Опустошив княжество, Витовт вышел к Коломне, заехал в этот город в гости к Василию Дмитриевичу.

Зять радушно встретил его, снова пировали, обменивались лучшими заверениями. За праздничными чарами Витовт поучал Василия – ты-то чего стесняешься? Да, я кое-что приобретаю, у меня и подвластные области, и доходы растут. Но и ты можешь заняться тем же. Например, отбери у Новгорода источник его богатства, Двинскую землю. Ты мне посодействовал с рязанцами, а долг платежом красен, с Новгородом я тебе помогу. Предложение выглядело крайне соблазнительным. Не «золотые пояса», а московские чиновники будут собирать бесценную меховую дань, возьмут под контроль дороги к Уралу, к «закамскому серебру». Великий князь и его тесть ударили по рукам.

К новгородцам приехало их совместное посольство, выложило кучу обвинений. Василий Дмитриевич выражал гнев за то, что боярская республика опять ссорилась с митрополитом. Витовт негодовал, что в Новгороде приняли его врагов, литовского изганника Патрикия Наримантовича и Василия Смоленского. Ну а ко всему прочему, Литва в это время разругалась с Ливонским орденом, и два государя хором требовали, чтобы Новгород тоже разорвал отношения с немцами. Услышав подобные претензии, вечевики очень удивились. С каких это пор Москва запрещает им торговать с ливонцами? Недоуменно ответили: «Господин князь великий! У нас с тобою мир, с Витовтом мир и с немцами мир».

Василий I только и ждал, чтобы ему отказали, объявил войну. Бросил войска занимать Торжок, Волок Ламский, Бежецк, Вологду, выслал отряды на Двину. Здешнее население не имело никаких прав в Новгородской республике, а дань платило немалую, поэтому москвичей встретило приветливо. Великий князь посулил двинянам льготы под своей властью, пообещал хорошие места двинским боярам, и они передались на сторону Василия. Новогродцы опешили. Как обычно, снарядили в Москву посадника с архиепископом: мириться и торговаться насчет выкупа.

Мириться-то государь соглашался, но о возвращении Двинской земли слышать не желал. Узнав об этом, Новгород встал на дыбы – за счет северных владений кормилась вся республика: и «золотые пояса», и буйные удальцы, и черни кое-что перепадало. Вооружилось 8 тыс. ратников, посадник Тимофей Юрьевич напал с ними на волости великого князя. Разорил села на Кубенском озере, Белозерск, сжег посады Устюга. Потом воинство разделилось, 3 тыс. отправились громить Галич, а 5 тыс. повернули на Двину. Москвичей тут было гораздо меньше, их побили, начальство заперлось в крепости Орлец. После месячной осады она сдалась. Московского наместника Федора Ростовского и его воинов новгородцы ограбили и отпустили восвояси, с двинян взяли контрибуцию, 2 тыс. руб. и 3 тыс. коней, а своих бояр, переметнувшихся к государю, привезли в Новгород в кандалах – одного утопили, двоих заставили постричься в монахи.

И тут-то вдруг открылось, что Витовт обвел Василия вокруг пальца! Он уже и сам позаботился обзавестись сторонниками среди «золотых поясов». Пока бурлили страсти, эта партия действовала, а попытка отнять Двину вызвала общее возмущение против Москвы. На вече литовские друзья протащили решение – обратиться к Витовту, просить его взять Новгород под покровительство. А литовский государь не отказался, начали обсуждать условия договора о переходе республики под его власть.

Василий Дмитриевич услышал, какой оборот принимает дело, и схватился за голову. Наконец-то до него дошло – радужные перспективы союза с Литвой, которыми он жил все эти годы, были откровенной ложью. Вот и опять тесть облапошил его, как наивного ребенка! Нарочно поссорил с вечевиками, чтобы поживиться самому! Великий князь попытался спасать положение. Спешно закинул удочки в Новгород, вернул занятые города, клялся никогда не претендовать на Двину. Этого оказалось достаточно. Основная масса новгородцев не стремилась рвать традиционные отношения с Москвой, налаженные торговые связи. А государь фактически признавался, что проиграл, кланялся им. Это было лестно, республика охотно замирилась.

Но Витовт не намеревался уступать. Он изобразил себя оскорбленным. Новгород просился под его власть? Просился. Почему же передумал? Получается, насмехался над ним? Объявил новгородцам войну – предоставил выбирать, отдаться Литве или испытать ее удары. Зятю войны не объявлял, но и вообще как бы не замечал его. Давал понять: лучше ему не встревать. Останется в стороне, сможет и дальше спокойно править в Москве. А Василий I уже и не знал, как выкручиваться? Прежняя политика завела его в изоляцию. Отношения с Рязанью были испорчены, Олег ему больше не верил. Великий князь заключил оборонительный союз с Михаилом Тверским, но надежды на него были слабенькими, Михаил вовсю наводил мосты с Литвой, женил сына Ивана на сестре Витовта.

Раньше можно было рассчитывать на заступничество Орды, а нынче татарам было не до русских. Койричак просидел на престоле совсем мало, приказал долго жить. Но у Тамерлана обивали пороги другие претенденты – царевич Темир-Кутлуг и эмир Едигей. Принесли присягу числиться его подданными, и «Железный хромец» объявил царевича ханом. Они получили такую же поддержку, как предшественники: деньги, отряды степняков. Собрали белоордынцев и овладели Сараем.

Тохтамыш тоже собирал татар. Но его воинство оставляло желать много лучшего. Самые верные и храбрые полегли в боях. Мурзы и эмиры перебегали к победителям. Хан лишился и своей главной опоры. Купцы, щедро питавшие его золотом, были перебиты гулямами Тимура. Часть толстосумов спаслась в генуэзской Кафе, но Тохтамыш им был больше не нужен. Деловые интересы диктовали иную логику – перестраиваться на победителей. Может быть, эти же самые победители перерезали твоих родных, перенасиловали и увели в неизвестном направлении твоих жен и дочерей, но утраченного не вернешь, а выгоды работорговли вернуть было вполне реально.

Тохтамыш обиделся. Он-то считал, что купцы обязаны ему! Он добросовестно исполнял их указания, из-за этого пострадал, и что получил вместо благодарности? Ну а коли так, не взыщите! В 1397 г. рассерженный хан осадил Кафу. Захватит город, и у него будет сколько угодно золота и серебра, на богатую добычу к нему хлынут всадники со всей степи. Но мощные стены не поддались, а генуэзцы быстро прислали флот с подкреплениями. Подали весть и в Сарай. Изменившие мурзы подсказали Темир-Кутлугу и Едигею – Кафу надо выручать, вся Орда живет торговлей через нее. Новые властители поспешили в Крым, обрушились на стан Тохтамыша.

Разношерстное воинство было разбито и разбежалось, хан поскакал от погони куда поближе – попросил убежища в Литве. Витовта эдакий гость несказанно обрадовал. Ему в руки плыла сказочная удача! Русских щипал как хотел, а если еще и в Орде воцарится его союзник, кто будет господствовать над всей Восточной Европой? Литва! Витовт ободрил беглеца: не горюй, поможем! Отдал приказ, и его конница очутилась в седлах. Вихрем помчались в Крым. Темир-Кутлуг и Едигей еще не ушли. Распустили войско, с ханом оставалась только его гвардия из Белой орды. Литовцы и татары Тохтамыша смяли ее.

Но осада Кафы не возобновилась. Иудейские друзья разъяснили Витовту, что город не надо трогать, и он постарался примирить хана с генуэзцами. Им-то какая разница, кто правит в Орде? Лишь бы обеспечивал их интересы. А по степи разлетались слухи, что Темир-Кутлуг разбит, и мурзы потянулись обратно к Тохтамышу. Им тоже не было особой разницы, кому служить, только бы сохранить собственное положение. Хан с триумфом въехал в Сарай. Однако с такими подданными прочная власть была уже невозможной. Темир-Кутлуг с Едигеем набрали за Уралом новых воинов, куда более умелых и выносливых, чем золотоордынцы. В первом же столкновении разнесли Тохтамыша, и все повторилось. Хан не успел оглянуться, как его сторонники растаяли, очутились возле Темир-Кутлуга.

Свергнутый царь и оставшиеся у него отряды татар направили коней обратно, за Днепр. Витовт встретил его в Киеве, утешил: один раз подсобили, и во второй подсобим. Перед литовским государем открывались такие горизонты, что у него вообще закружилась голова. Было ясно – ослабевший хан без литовцев властвовать не сможет. Будет целиком зависеть от них. Отныне он, Витовт, сможет единолично распоряжаться судьбами всех окрестных стран! Он предложил договор: Тохтамыша поддержат, отвоюют Орду, а за это Тохтамыш расплатится одним из своих улусов. Поможет захватить великое княжество Владимирское и Московское. Хан принимал любые условия. Ему ли, изгнаннику, было торговаться? Москва все равно отпала, дани не платит.

Витовт тем более был удовлетворен. Русь он скушает целиком, а ордынский царек превратится в его вассала! Ради такого приза имело смысл напрячь все силы. Литовский государь взялся готовить грандиозный поход, какого давно уже не знали ни его подданные, ни соседи. Обратился к Ягайле. Очень заинтересовались католическая церковь, крестоносцы. Да и евреи тоже, куда как не к ним поплывет добыча, пленные? При литовском дворе были и люди, симпатизирующие Москве. Постарались передать великому князю о тайном договоре между Витовтом и Тохтамышем.

Василию Дмитриевичу было от чего ужаснуться. Замыслы тестя вырисовывались настолько отчетливо, что дальше некуда, разрозненные части общего плана сходились воедино – Смоленск, верховские княжества, подкопы под Новгород и Тверь, а дальше и владения зятя… Совещались с боярами, но видели перед собой полный тупик. Противником Витовта и Тохтамыша выступал Темир-Кутлуг, но он и для русских не был другом. А повадки тестя были уже известными. Стоит обратиться в Сарай, и Витовт раструбит, что Москва предала, получит чудесный предлог для нападения. Что ему стоит изменить направление своей армии? Точно так же, как он делал раньше, шел на Тамерлана, а хапнул Смоленск?

Великий князь отправил к Витовту в качестве посла собственную жену. Может, хоть Софья умиротворит отца? Она и сама была глубоко встревожена. Выдавая ее замуж, отец наставлял, что ее задача – скрепить и удерживать союз, она верила, что главную роль в союзе должен играть именно отец, мудрый и опытный. Но сейчас-то речь шла не о союзе! У Софьи был муж, она хотела, чтобы ее дети унаследовали великое княжение. А отец метился обездолить и ограбить ее семью!

Но Витовт встретил дочку в Смоленске и расстарался превратить свидание в веселый праздник. Предоставил поскакать на охотах, которые она так любила, посидеть на пирах, полюбоваться на рыцарские турниры – небось, на Руси отвыкла от этого зрелища. А насчет цели посольства заверил, что не имеет никакого желания воевать с Василием. Другое дело, новгородцы, обманувшие его. Другое дело, рязанцы, они первыми начали. Василию надо всего лишь сидеть смирно, слушаться тестя, и для него все обойдется. В качестве подарка Софье и зятю Витовт преподнес несколько возов красивых икон, награбленных в Крыму. Ему-то, полуязычнику-полукатолику, православные иконы были без надобности. Впрочем, подарок был и с намеком. Молитесь, что вам еще остается?

Действительно, оставалось лишь молиться. Положение было отчаянным. Слухи о том, что над Русью нависла беда, доходили не только до великого князя. Оживились все противники Москвы. Михаил Тверской оживленно пересылался с Литвой. Князь Василий Кирдяпа, лишившийся Нижнего Новгорода и сидевший в Городце, выбрал другую сторону, сносился с Сараем. А его брат-изгнанник Семен совсем осмелел, решил, что уже можно помахать саблей. Появился в Камской Болгарии и сговорился с царевичем Эйтяком отбить родовой удел.

Правда, Эйтяк собрал всего тысячу татар. Но Семен подступил к Нижнему Новгороду, кричал жителям, что пришел их исконный князь, а москвичи чужие. Боярам и купцам наобещал всяческие поблажки, горожанам милости и безопасность, и ему открыли ворота. Хотя Эйтяк помогал Семену отнюдь не безвозмездно, князю платить было нечем, и татары набросились на нижегородцев, обдирали до нитки. Ошеломленные люди побежали к Семену, шумели – где же твои обещания? Он мялся, разводил руками, дескать он «в татарах не волен». Но воины Эйтяка прибарахлились и распрощались, а князю как было оставаться без войск с ограбленными подданными? Пришлось скромненько упорхнуть вместе с татарами.

Однако судьба Руси решалась не в Нижнем Новгороде и даже не в Москве. В демагогии Витовт не знал себе равных. Широко извещал – он затеял войну против Орды, справедливую, освободительную. Намерен покончить с осиным гнездом, полтора века терзающим соседние страны. Под его знамена съезжались литовские и русские князья, стекались добровольцы, днепровские казаки. Но в правящих кругах Литвы и Польши знали истинную цель войны. Ягайло передал в подчинение двоюродного брата польскую армию, Тевтонский орден выделил отборный корпус из 500 человек.

О масштабных сборах услышали и в Сарае. Мурзы и воины научились запросто предавать своих ханов, но сейчас на них нацеливались полчища чужеземцев. Степняки едва оправились после Тамерлана, а их улусам грозило еще одно опустошительное нашествие. Чтобы защититься, хочешь или не хочешь, надо было сплотиться вокруг хана. Темир-Кутлуг и Едигей оценивали трезво: войско Золотой орды рыхлое и ненадежное. Оно будет драться лишь до тех пор, пока прикрывает родные кочевья, а в случае отступления развалится. Властители разделились. Едигей поскакал на восток, привести крепкие тумены Белой и Синей орд, а хан с наличными силами выступил навстречу врагу.

Чтобы потянуть время, он попытался завязать переговоры, потребовал от литовцев выдать Тохтамыша. Писал: «Он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив». Витовт презрительно отмахнулся. У него набралось больше 100 тыс. воинов, везли артиллерию. Летом 1399 г. армия шумно и громоздко переправилась через Днепр, вступила на ордынскую территорию. Темир-Кутлуг ждал на р. Ворскле, но снова направил послов к Витовту, спрашивал: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Литовский властитель высокомерно ответил: «Бог готовит мне владычество над всеми землями. Будь моим сыном и данником или будешь рабом».

Но… тем самым он попался на удочку! Темир-Кутлугу как раз и надо было выиграть несколько дней. Он вдруг согласился, начал спорить только о частностях. Уточнял размер дани, выражал готовность считать Витовта не «отцом», а «старшим братом», по средневековому этикету это означало разные формы зависимости. Литовец выставил еще условие, чтобы хан, как вассал, чеканил его имя на своих деньгах. Темир-Кутлуг и об этом хотел подумать. В обсуждениях пролетело три дня, а тут и подоспел Едигей. Опытный военачальник принял общее командование и по-своему подключился к переговорам. Объявил Витовту: «Да, хан признавал тебя старшим, потому что ты и впрямь старше его годами. Но я гораздо старше тебя. Значит, будет справедливым, если ты признаешь старшим меня, подчинишься мне и начнешь чеканить монеты с моим именем».

Витовт взбеленился. Его, привыкшего обманывать кого угодно, откровенно надули, а напоследок еще и щелкнули по носу издевкой! 12 августа литовский властитель кинул армию в сражение, загрохотали его пушки. Но именно на это Едигей рассчитывал. Разозлить врага, подтолкнуть атаковать первыми. Татары благоразумно не лезли под обстрел орудий, держались поотдаль. А рыцарям не хотелось топтаться на месте. Лавина польской, немецкой, литовской, русской конницы ринулась вперед. Конечно, ее удар выдержал бы не каждый. Золотоордынское ополчение могло запаниковать и разбежаться куда глаза глядят. Но Едигей и это учел. В оборону он поставил лучшие зауральские тумены, а сбродную рать Темир-Кутлуга вообще удалил с поля боя, послал в обход.

Татары, приведенные Едигеем, схлестнулись с неприятелями, во множестве погибали, подавались назад, но не бежали. Высматривали у рыцарей слабые места, вклинивались контратаками. Литовцы и их союзники одолевали, проминали ордынские ряды бешеным напором, Витовт уже чувствовал себя победителем. Но он слишком увлекся тем, что творилось на поле перед ним. А Темир-Кутлуг завершил маневр, и туча его всадников понеслась на тылы, оставленные без внимания. О, сейчас золотоордынский сброд был в своей стихии: засыпать стрелами в спины, потрошить обозы – с воем, шумом, воплями.

Тохтамыш, ради которого, в общем-то, началась война, показал себя полным ничтожеством. Он даже не пытался отразить неожиданное нападение. Едва обнаружилось, что противник окружает, развернул свои отряды и погнал наутек. За ним бросилась часть поляков. Остальные рыцари в атаке нарушили строй, а теперь добавилось замешательство. Озирались, не понимая, что происходит. Ордынцы навалились на них с разных сторон и принялись истреблять. Раздавить бронированное ядро армии они не могли, но это ядро стало неуправляемым. Рыцари потолкались туда-сюда, а потом хлынули назад. Окружение прорвали без особого труда, но Едигей не позволил сорганизоваться отступающим, пустил рати вдогон.

Удирающие рыцари не могли уйти от татар в тяжелых доспехах, на уставших конях. Они растянулись, дробились на группы, а степняки наседали на пятки. Гнали до Днепра, загоняли в реку, рубили, пленяли. Такого успеха ордынцы не одерживали со времен Батыя. Две трети армии Витовта навсегда остались лежать в окрестностях Ворсклы. Одних князей погибло больше 20, в том числе Глеб Смоленский, Михаил и Дмитрий Волынские, Иван Киевский, польский полководец Спитко Краковский. Среди убитых оказались и герои Куликовской битвы Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский.

Те, кому посчастливилось спастись, разносили панику по всей Литве. Что ж, Едигей и на этом сыграл. Вышел к стенам Киева, и город не посмел сопротивляться, заплатил 3 тыс. руб. выкупа, признал над собой власть хана и принял баскака. А потом Темир-Кутлуг и его советник распустили воинов загонами по литовским краям, население было деморализовано, и татары разграбили Правобережье Днепра вплоть до Луцка. Такова была судьба проигравших.

Тохтамыш, проявивший себя столь позорно, не рискнул больше появиться в Литве. Он подался в противоположную сторону, в Сибирь. Вся Орда славила Темир-Кутлуга. Вот это хан! Участники войны везли по домам возы дорогих доспехов, оружия, пересчитывали отрубленные с чьих-то пальцев перстни, содранные с убитых золотые цепи и кресты. В Кафу вели бесконечные колонны пленных. Темир-Кутлуг размечтался, что наконец-то он станет полновластным царем. Опека Едигея давно раздражала хана, он дал понять, что может и сам принимать решения. Но… эмир полагал иначе. Темир-Кутлуг скоропостижно умер, а на престол Едигей возвел его малолетнего брата Шадибека. Этот не будет задирать нос и самовольничать. Такова была судьба победителя.

Московская Русь не участвовала в войне, но получилось так, что главный выигрыш достался на ее долю! Она уцелела! А обе державы, грозившие стереть ее с лица земли, растеряли свои силы. Кто помог Руси? Кто помог, когда у нее оставалась единственная возможность – молиться? Впрочем, солидный выигрыш сумел обеспечить себе и один из рядовых ратников, бившихся с татарами на Ворскле. Когда погибала литовская рать, и настигающие ордынцы сносили головы князьям, боярам, рыцарям, рядом с Витовтом очутился казак Алекса по прозвищу Мамай. Кликнул заворачивать в лес, ускакали не пойми куда, в непролазную чащу. Государь был спасен, но они заблудились. Три дня казак водил Витовта по зарослям и буреломам. Литовец изнемогал от усталости, шатался от голода. Наконец, он догадался пообещать проводнику поистине щедрую награду, город Глинск и княжеский титул. Хитрый Алекса-Мамай сразу же нашел дорогу. А тем самым положил начало княжескому роду Глинских…