Вернувшись из европейских странствий, Петр начал переговоры о союзе с датским послом Гейнсом. Вел их сугубо секретно, все встречи происходили с глазу на глаз. Для переговоров датчанину пришлось даже ездить в Воронеж. А вскоре в Москву примчалась делегация Августа, генерал Карлович и лифляндский активист Паткуль. За закрытыми дверями звучали клятвы, поднимались тосты. Однако переписка Паткуля со своим королем представляется весьма красноречивой.
Он указывал: при переговорах следует вдалбливать царю мысль, что главный инициатор войны со Швецией — сам Петр, а союзники любезно пошли навстречу его пожеланиям. Но войну они могут вести только при «пособии с его стороны». «Это послужит к тому, что в трактат будут внесены обязательства царя помогать его королевскому величеству деньгами и войсками, в особенности пехотой, очень способной работать в траншеях и гибнуть под выстрелами неприятеля, чем сберегутся войска его королевского величества». Кроме того, дипломаты Августа наметили договорами «крепко связать руки могущественному союзнику», ограничить его притязания только Ингерманландией (областью около Невы) и Карелией. Чтобы Петр удовлетворился этими дебрями и болотами, и ни в коем случае не посягал на Лифляндию (Эстонию и Северную Латвию).
Правда, Петр выражал желание овладеть Нарвой — это был порт, по широкой реке Нарове открывался выход в Балтику. А во времена Киевской Руси и в правление Ивана Грозного Нарва принадлежала русским. Но союзники не намеревались уступать этот город. Опасались, что «перейдя рубеж Чудского озера и Наровы», царь может распространить влияние дальше по Эстонии. Заранее готовили хитрый маневр — взятие Нарвы допустить, пускай русские отвлекут на себя шведов. Но принадлежность города вынести на международный суд Англии, Голландии, Дании и Бранденбурга. Они подтвердят, город относится к Лифляндии. Следовательно, царь должен отдать его другим хозяевам. В общем, русским готовили участь пушечного мяса, а при дележке плодов победы намеревались надуть.
Но потенциальные союзники обманывали и друг друга. Возвращение Лифляндии в состав Польши было одним из обещаний, которые Август надавал панам за свое избрание королем. Теперь он доказывал сенату и сейму, что за Лифляндию надо повоевать, готовить войска. Не тут-то было! Польским магнатам совсем не хотелось раскошеливаться на войну, рисковать в боях. Предложения короля они отвергли. Сам наобещал, сам и отвоевывай для нас. В общем, сражаться предстояло за интересы Польши, но вступить в войну должна была только Саксония со своей армией. Хотя и Август тоже водил панов за нос. Выпячивал права Польши на Прибалтику, зазывал сенаторов поддержать его. А между тем, заключил с Паткулем и другими баронами тайное соглашение: Лифляндия вовсе не возвращалась к полякам. Она должна была стать наследственным владением Августа!
Осенью 1699 г. съехавшиеся в Москву делегации согласовывали сроки войны. Август планировал ударить на Ригу, и его специалисты рассчитали все факторы (не только природные, но и астрологические). По их прогнозам следовало подступить к Риге, когда Двина замерзнет, в безлунную ночь, и при этом с воскресенья на понедельник. Оптимальным выходило наступать в декабре 1699 г. Но Петр все-таки не поддался на заманчивые уговоры. Ведь с Турцией мира еще не заключили, а воевать на два фронта царь отказался. Августу и датчанам он обещал выступить только после того, как подпишет мир с османами. Правда, со своей стороны он обещал всячески ускорить этот процесс, даже поступиться своими требованиями к султану.
В это же время в Россию прибыло большое шведское посольство. Извещало, что на трон взошел Карл XII, просило царя подтвердить прежние договоры. Встречали шведов вроде бы с обычными почестями, ничто не предвещало скорого разрыва. Как полагалось по этикету того времени, с послами обменивались подарками, они получили аудиенцию у государя, велись переговоры. Шведские делегаты и постоянный посол в Москве Книпперкрон так и не догадались о подготовке к войне. На вопросы о формировании новых войск русские им отвечали, что надо заменить распущенные стрелецкие части.
Однако промелькнули и настораживающие моменты. Шведы просили царя подтвердить соблюдение прежних договоров присягой на кресте и Евангелии. Петр уклонился. Сослался, что он уже приносил такую присягу при своем вступлении на трон. А кроме того, московское правительство нашло повод для претензий. Вспомнило, как царь проезжал с Великим посольством через Ригу, и губернатор Далберг проявил враждебное отношение. От Карла XII потребовали извинений и наказания губернатора. В результате в ноябре 1699 г. Россия подписала три договора. Открытый, со шведами — но с преднамеренной придиркой. И два тайных, с Августом и датчанами. Август обязывался выступить немедленно. Петр брал отсрочку до апреля 1700 г. В действительности все планы поехали наперекосяк…
В тайные игры вступили Англия и Голландия. У них имелись свои соображения. Испанский Карлос II был при смерти. Становилось ясно, что война за его наследство разразится в ближайшее время. Представлялось заманчивым отвлечь Швецию, самого опасного союзника французов. О формировании коалиции Августа, Дании и России британцы и голландцы пронюхали. Взялись подталкивать их к драке, изображали друзей, выражали готовность ссудить денежки, продать военные товары. Но обратились и к Карлу XII. Предупредили, что против него готовится война и предложили помочь. В начале 1700 г. Швеция, Англия и Нидерланды заключили союз. Причем этот союз оставался действительно тайным, в Копенгагене, Варшаве и Москве о нем не подозревали…
А между тем, уже начинались боевые действия. Причем начинались из рук вон плохо, вразнобой. Август больше всех торопил союзников, но саксонская армия собиралась с большими задержками. Переносили, откладывали, и вместо декабря она сосредоточилась на границе Лифляндии только в феврале. По планам предусматривалось, что полки Августа внезапно, без объявления войны, бросятся к Риге. Горожане и лифляндские бароны восстанут против шведов, и главный город Лифляндии будет взят. Но если армия собиралась и выдвигалась слишком медленно, то ее король и подавно не проявлял воинского пыла. Август застрял в своей столице, Дрездене. Порхал в объятия то одной, то другой дамы. Отнюдь не спешил оставить привычные балы и театральные представления и ехать куда-то в полевой лагерь.
Саксонский главнокомандующий Флемминг по легкомыслию оказался вполне достойным своего монарха. Ему в Польше вскружила голову богатая и знатная красотка, в решающий момент он вдруг оставил армию и уехал справлять собственную свадьбу. Оставил за себя генерала Пайкуля, но даже не позаботился о четких инструкциях. Пайкуль то ли вообще не знал о секретных планах по овладению Ригой, то ли оробел без короля и Флемминга. Вместо дерзкого броска топтался возле границ. А губернатор Далберг узнал об угрозе, усиливал оборону. Когда саксонцы наконец-то подошли к Риге, они увидели запертые ворота, пушки на стенах. Лифляндская оппозиция выступить не осмелилась, никакими мятежами в городе не пахло. А для осады саксонская артиллерия была слаба. Ее ядра не причиняли ни малейшего вреда мощным стенам Риги.
Тогда новобрачный Флемминг, вернувшийся к армии, наметил брать крепость Динамюнде, прикрывавшую вход в Двину. Прикидывал — если Динамюнде падет, Рига будет отрезана от моря, и ей придется сдаться. Бросил войска на штурм, но шведы их отшвырнули. Что ж, Флемминг придумал хитрость. Начал гонять туда-сюда колонны своих солдат и распускал слухи, будто к нему подходят бесчисленные подкрепления. А коменданту крепости предложил сдать ее на почетных условиях. Уловка подействовала, гарнизон предпочел оставить Динамюнде. Но, вопреки ожиданиям, к падению Риги это не привело. Припасов там было вдоволь, лезть на приступ саксонцы не отваживались. Август вроде бы выехал к армии, но снова застрял на развлечениях и забавах — теперь в Варшаве. Под Ригой он появился лишь в июне и обнаружил, что у него не хватает денег, пороха, солдат. Слал гонцов к Петру. Призывал, что пора бы помочь.
Датчане тоже вступили в войну с запозданием. На союзников они не оглядывались, планы у них составились свои, отдельные. До того, как сесть на престол в Копенгагене, король Фредерик IV носил титул герцога Голштейн-Готторпского. Но это герцогство зависело от Швеции. А когда Карл XII узнал, что надвигается война, он ввел в Голштейн-Готторпские города свои войска. Фредерик IV загорелся отвоевать родной клочок земли, повел туда 14-тысячную армию. Подступил к крепости Ренебург — и застрял, не в силах овладеть ею.
А у русских только в апреле сдвинулись с мертвой точки нелегкие переговоры в Стамбуле. Чтобы ускорить их, царь вынужден был пойти на серьезные уступки. Согласился возвратить османам низовья Днепра. Крепости Кызы-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен и Таван предлагал разорить с условием, что турки их не будут восстанавливать. Но султанские дипломаты попытались выпросить еще и дополнительные уступки, чтобы новые городки, построенные вокруг Азова, тоже были разорены — Таганрог, Троицкая крепость, Миус. Пришлось снова торговаться, пока османы все-таки согласились подписать и ратифицировать мир на 30 лет.
Но тем временем и Швеция не сидела сложа руки. Еще никто не подозревал о полководческих талантах 18-летнего Карла XII, но он грезил о воинской славе. А шведская армия сохраняла высочайшие боевые качества, ее по праву считали лучшей в Европе. Ее обучали по самым передовым методикам. Войска могли действовать как крупными соединениями, так и подразделениями — батальонами и эскадронами. Офицеры учились грамотно манипулировать ими. Солдаты были отличными профессионалами своего дела. Умелыми, выносливыми и жестокими. Их массированного штыкового удара до сих пор не выдерживал никто. Сплочение и боевой дух поддерживались лютеранской религией. В Швеции она сохранялась в старинном, очень воинственном качестве. В частях были приняты общие богослужения. Пасторы служили подобием идеологических комиссаров.
Правда, и в шведской армии положение было далеко не идеальным. Ранее уже говорилось, что в случае войны по общей мобилизации численность вооруженных сил могла достичь 160 тыс. человек. Но это была численность «бумажная», теоретическая. Сказывалось, что шведы сколачивали свою Балтийскую империю в ходе завоевательных войн. Чтобы удержать провинции, их прикрывало множество крепостей и замков. А гарнизоны поглощали львиную часть армии. Сказывалась и постоянная нехватка денег, ресурсов. Полки были некомплектными. Солдаты выбывали по возрасту, по болезни, умирали. А округа, от которых формировались полки, не спешили заменить их новыми рекрутами. В шведских войсках, как и в других европейских армиях, были очень распространены «мертвые души», за их счет поправляли дела офицеры. Когда умер Карл XI и на престол взошел юный наследник, подобные явления особенно всплеснули — в правительстве шли перестановки, контроль ослабел.
В общем, Карл XII нашел войска не в самом лучшем виде. В казне денег не хватало. Интенданты не могли обеспечить в нужных количествах ружья, порох, обмундирование. Но король круто взялся наводить порядок. Махинации пресек самым суровым образом, болтаться на виселице никому не хотелось. Необходимые деньги поступили из Франции — Людовик XIV продолжал подпитывать союзников крупными субсидиями. Но и голландцы с англичанами раскошеливались: пожалуйста, собирайтесь, воюйте. Мало того, в июле 1700 г. они прислали Карлу XII объединенный военный флот.
Благодаря такой поддержке шведы смогли одним махом погрузить на палубы 10 тыс. солдат, десятки орудий. Датский Фредерик по-прежнему торчал возле крепости Ренебург, и вдруг узнал, что к его столице, Копенгагену, подошла армада кораблей. Шведский флот вместе с английским открыл огонь по городу. А Карл XII беспрепятственно высадил армию совсем рядышком с беззащитным Копенгагеном. Послал Фредерику предупреждение, что он возобновит бомбардировку и бросит войска на штурм. Датский король сразу скис. Попросил пощады. Переговоры открылись в замке Травендаль и завершились быстро. Дания обязалась не нарушать мир, платила 290 тыс. талеров контрибуции.
Отделалась она легко — не потеряла никаких территорий, сохранила флот. Хотя причина столь мягких условий лежала на поверхности. Посредниками на переговорах выступали те же Англия и Голландия. Дании пришлось расплатиться за их заступничество и заключить с ними отдельный договор. Фредерик обязался выступить на их стороне в предстоящей войне с Францией. Англия и Голландия за субсидии в 4 млн талеров получали датскую армию в 18 тыс. человек. Ну а Швецию британцы и голландцы перенацеливали в другую сторону — на восток.
В Москву только 8 августа прискакал гонец на взмыленной лошади, привез известие о заключении мира с Турцией. По иронии судьбы в этот же день капитулировала Дания. В России об этом еще не знали. Петр поделился радостью с Августом. Предлог для войны со Швецией уже имелся. Как раз накануне Карл XII прислал ответ на претензии к рижскому губернатору. Письмо было выдержано в резких и вызывающих тонах, король заявил, что Далберг действовал правильно, а русские никаких извинений и удовлетворений не заслуживают. Но Петр полагал, что его армия уже готова. Выжидали долго, зато теперь пружина стала раскручиваться стремительно. 19 августа царь объявил войну Швеции, 22-го выехал к Нарве. За ним выступали его полки, везли обозы, артиллерию.
Кстати, понятия воинского и дипломатического этикета в наших странах существенно различались. Возле дома шведского посла в Москве Книпперкрона выставили караул. Ни сам он, ни его имущество не пострадали. Через некоторое время посла препроводили на родину. Русского посла в Стокгольме Хилкова ограбили и арестовали. Несмотря на многочисленные просьбы и обращения, в Россию его так и не выпустили, он умер в плену.
26 августа, доехав до Твери, царь получил первые тревожные донесения. Он узнал о капитуляции Дании. Узнал и о том, что Карл XII намерен перебросить армию в Эстляндию. Тем не менее, государь продолжил поход. Ведь Август стоял под Ригой, звал на помощь! А Петр ударит на другом фланге, на Нарву. Крепость была очень сильной, но гарнизон насчитывал всего 1,5 тыс. солдат и 400 городских ополченцев. А царская армия по спискам должна была составить 63 тыс. воинов! Везли 184 орудия, 12 тыс. пудов пороха. Обоз с боеприпасами и продовольствием насчитывал 10 тыс. телег. Казалось, что взять город не составит труда. После этого шведская армия окажется лицом к лицу против двух противников, русских и саксонцев. Неужели устоит мальчишка Карл?
Но и в царских расчетах начались сбои. Марш был организован отвратительно. Основную часть войск отправили к Нарве по одним и тем же дорогам. Их забили сплошные колонны, растянулись. А в конце лета полили обильные дожди. Дороги развозило грязью. Артиллерия и обозы застревали. Закупоривали пути войскам, следующим сзади. Одни полки подходили к границе, другие еще только выходили из Москвы. А третьи вообще формировались в Поволжье, на Украине. Тащились не пойми где.
А в это время и Август узнал — Карл XII собирается перебросить силы в Лифляндию. Польский король предпочел с ним не сталкиваться. Начал отводить войска. Только русские шагали вперед — и получалось, их подставляют под удар. Петр с авангардами армии добрался до Нарвы 22 сентября, а вскоре выяснилось, что Август еще неделю назад снял осаду Риги, отступил. И все-таки планов менять не стали. Начали рыть траншеи, строить батареи. Хотя пушки подвезли с большой задержкой. Бомбардировку открыли только через месяц, 20 октября.
Но тут же обнаружились новые недочеты. Калибры орудий оказались недостаточно мощными, а порох очень низкого качества. Бомбы падали с недолетом, ядра не могли прошибить каменную кладку стен. Попытались увеличивать заряды, но от этого разрывало пушки. Да и порох расходовался слишком быстро. Палили две недели почти без толку, а потом порох вообще кончился. Оставшиеся части обозов где-то увязли в осенней распутице. Отстали и обозы с продуктами. Солдаты голодали, мокли и мерзли в окопах, начались повальные болезни.
Впрочем, под Нарвой собралось меньше половины назначенной армии, около 30 тыс. солдат. Где-то за сотни километров застряли дивизия Репнина, 10 тыс. украинских казаков. А войска, стоявшие под стенами крепости, были отвратительного качества! Лишь немногие полки были обстреляны, имели боевой опыт. А большинство-то состояло из новобранцев. Из тех самых домашних холопов, псарей, конюхов, бродяг, которых царь набрал в новые полки. За полгода они успели научиться только простейшим строевым приемам, не понимали команд иностранных офицеров. Но оказалось, что и командиры талантами не блистали. Планы осады наметили, казалось бы, в соответствии с требованиями инженерной науки. Нарву окружили сплошной линией окопов, двумя концами дуга упиралась в реку. Но рассчитывали на 60 тыс. бойцов, а было вдвое меньше! И дуга, по условиям местности, оказалась слишком широкой. В результате армию растянули в узкую линию.
Но попутно стали доходить известия совсем неприятного свойства — что в эстонских портах высаживается Карл XII с армией. Причем русская разведка ошиблась. Король уже был в Эстляндии, он прибыл даже раньше, чем Петр открыл бомбардировку города. Однако у шведов тоже хватало неутыков. Они плохо организовали морские перевозки, мешали осенние штормы. С Карлом было всего пару полков гвардии. В ожидании, пока ему перебросят остальные войска, король осмотрел Ревель (Таллин), выступил перед купцами и дворянами, пообещав им дополнительные привилегии. Городская верхушка высоко оценила такой подход, взяла обязательство выставить в помощь Карлу 5 тыс. солдат.
На донесения о появлении шведского короля Петр сразу же отреагировал. Выделил корпус Шереметева из 5 тыс. дворянской конницы, отправил его к Ревелю и Пернову (Пярну). Прикрыть армию от неожиданных нападений, разведать силы и намерения противника. Шереметев прошел на 120 верст в глубь Эстонии и столкнулся со шведскими разведывательными отрядами. Их с ходу разбили, взяли в плен двоих офицеров и нескольких солдат. Но пленные постарались ввести русских в заблуждение. Сообщили, что у короля 30, а то и 50 тыс. войска. Реальная цифра была гораздо меньше — 18 тыс. Ко всему прочему, Карл очень рискованно разделил их на несколько корпусов. Один отправил на юг, прикрыться со стороны Августа. Другой вынырнул вдруг под Псковом, разметал местных ополченцев. Третий выдвинулся против Шереметева.
А дворянская конница попала в незнакомые и неудобные для действий условия. Леса, болота. Шереметев выбрал для стоянки более-менее подходящее место, перекрыл дорогу на Нарву, выставил передовые заставы. Но шведы с помощью местных проводников обошли по лесам караулы на дорогах. Подобрались ночью к деревням, где стояли эти заставы, и подожгли их, истребляя мечущихся воинов. Узнав о гибели своих авангардов, Шереметев заволновался, как бы его тоже не обошли, не отрезали от главных сил. Приказал оттянуться поближе к Нарве. Подобрал позицию, где можно было обороняться и самим «промысел чинить».
Но царь рассердился на него, обвинил в трусости. Приказал вернуться. Шереметев докладывал — на прежнем месте стоять нельзя. Жилья и конского корма нет, многие деревни сожжены. Даже вода плохая, болотная, люди болеют. Однако Петр настоял — выполнять. Конница возвратилась к разоренным стоянкам, Шереметеву пришлось разослать ее по всей округе, добывать фураж для лошадей. И тут-то на него двинулся Карл с основным ядром армии. Шведские отряды напали на партии фуражиров, стали обходить самого Шереметева — у него под рукой оставалось всего 600 бойцов. Все-таки опытный военачальник сумел избежать гибели. Собирая по пути подчиненных, выскользнул. Поскакали к своим.
18 ноября всадники Шереметева примчались в лагерь под Нарвой, доложили — идет Карл! Но… царя не застали. Он уехал всего четырьмя часами раньше. Нет, Петр не струсил, как насмехались шведы. Он был очень смелым человеком. Его отъезд не был и «разумной осторожностью», как объясняли некоторые российские историки. Он просто не знал, что опасность настолько близка. Поехал в Новгород поторопить отставшую дивизию Репнина, подтолкнуть подвоз продовольствия, боеприпасов. Намеревался связаться и с Августом. Настоять, чтобы саксонцы возобновили наступление. Вдвоем было так заманчиво зажать Карла в клещи!
А командование армией царь передал герцогу Кроа де Круи. Тому самому военачальнику с блестящими характеристиками, который уже загубил австрийские войска под Белградом. Он и сейчас действовал не лучше. Шведы двигались быстро, по пятам за конницей Шереметева. Услышав об этом, герцог решил обороняться на тех же позициях, на которых стояли полки, окружившие Нарву. Эти позиции были защищены траншеями, палисадами. Но они растянулись на семь верст! Шереметев предложил вывести армию навстречу, атаковать. Да куда там! Многоопытные иноземцы отмели вариант русского командира.
Солдаты стояли в бездействии и ждали неприятеля. Было холодно, пронизывал студеный ветер с дождем. А «немецкие» короткие мундиры защищали плохо. Бойцы час за часом коченели, сжимали ружья онемевшими руками. Хотя у Карла было гораздо меньше солдат — всего 12 тыс. Но он собрал их вместе, построил плотным клином. Бездействие царской армии предоставило королю полную инициативу. Прорывай где хочешь растянутые боевые порядки! Сперва Карл велел выкатить пушки, открыть огонь. Надеялся выманить царские полки с укрепленной позиции. Это не удалось, зато подыграла погода. Холодный ветер принес снег, метель хлестала прямо в лицо русским. Ничего не стало видно.
Шведы не преминули воспользоваться. Подобрались вплотную, закидали траншею фашинами, и их строй вывалился из снежной круговерти. Жиденькие шеренги наших солдат проломили почти сразу. Еще ничего не было потеряно. Стоило навалиться с двух сторон, и врагов раздавили бы. Но иностранные наемники сразу же определили иной выход — изменить. Герцог Кроа де Круи счел, что шведы, конечно же, победители, а оправдываться перед царем не хотелось. Он собрал свой штаб и отправился к Карлу — сдаваться. Мало того, разослал гонцов с приказом по армии: сложить оружие.
Это вызвало эффект не менее катастрофический, чем шведская атака. По полкам понеслось: «Немцы изменили!» Среди замерзших, голодных, измученных солдат поднялась паника. Они хлынули на понтонный мост через Нарову, под тяжестью и напором неуправляемых толп мост развалился. Дворянская конница Шереметева стояла на крайнем левом фланге, далеко от моста. На нее навалилась массой побежавшая дивизия Вейде. Кавалерия повернула и стала переправляться вплавь. Правда, именно корпус Шереметева сумел пересечь широкую и глубокую реку в относительном порядке. Русские дворяне с детских лет учились переплывать с лошадьми водные преграды, делали это на службе. Переплывали и сейчас. Но бросившиеся за ними солдаты тонули.
Хотя шведы взломали только центр боевых порядков. На правом фланге Преображенский, Семеновский и Лефортов полки объединили вокруг себя новобранцев дивизии Головина, окружили свое расположение возами, ощетинились ружьями и пушками. Шведы несколько раз кидались на них и безуспешно откатывались, устилая подступы трупами. Да и на левом фланге, в дивизии Вейде, офицеры кое-как сумели унять панику. Построили солдат в каре, отбросили шведов огнем и штыками. Но эти два очага не имели связи друг с другом. Они не представляли общей обстановки, численности врага. Оставшиеся генералы Яков Долгоруков, Автомон Головин и грузинский царевич Александр посоветовались между собой и решили вступить в переговоры с противником.
А на самом-то деле Карлу тоже было очень тревожно. Король боялся, что русские раскусят — шведов мало. Да и дисциплина зашаталась. Его солдаты кинулись грабить русский обоз, многие напились. Вдруг окруженные русские группировки соберутся с силами и ударят? Или подойдет царь со свежими войсками? Когда Карлу доложили — царские генералы предлагают перемирие, он вздохнул с облегчением. Сразу согласился и принял очень мягкие условия. Русские получали право свободно уйти на свою территорию с оружием, знаменами, оставляли победителю только артиллерию. Долгоруков и его соратники немало обрадовались, что удается выкрутиться относительно легко.
Ночью ремонтировали мост, а утром русская армия выступила из осадного лагеря. Однако шведы подло обманули. Свободно пропустили через реку только головные части: преображенцев, семеновцев, лефортовцев. Они шагали уверенно, бодро, таких предпочли не задевать. Но когда потянулись рыхлые полки из новобранцев, на них набросились. Грабили, отнимали оружие, даже одежду. А русских генералов и офицеров, находившихся в ставке короля, он не выпустил. Вопреки договоренностям оставил в плену.
Остатки армии спас Шереметев. Собирал деморализованных и замерзающих солдат, организовал планомерный отход… Под Нарвой погибло 6 тыс. наших воинов — убитых, утонувших, замерзших, умерших от болезней. Армия потеряла всю артиллерию, 184 орудия. Но не менее катастрофической оказалась моральная «конфузия». Карл запросто, одним махом, сокрушил войско, которым царь так гордился!
Причем шведская пропаганда еще и преуменьшила собственные силы. В реляциях писали, что их было не 12, а всего 8 тыс. (и умалчивали, что и шведские потери были не маленькими, погибло 3 тыс.). Вся Европа заговорила — русские «варвары» вообще не умеют воевать, трусливо разбегаются. А шведы непобедимы. Теперь от царских послов в западных странах презрительно отворачивались. Ни о каких серьезных договоренностях слышать не хотели. По сути Россия очутилась в международной изоляции.