Союзница России, Франция, считалась в начале XX в. центром мировой культуры и финансов. Но собственную промышленность развивала слабо. Германские банки действовали по указаниям правительства и вкладывали деньги, в основном, на родине, а у французов они пользовались полной свободой, ссужали кому угодно. 60 % всех французских капиталов вкладывались за границей, в том числе в Германии — там процент прибыли был вдвое выше, чем в Париже. А то, что французские толстосумы помогали вооружать будущих врагов, никого не смущало, «деньги не пахнут».

Страна была богатой и легкомысленной. Взбучку, полученную от немцев, хорошо помнили, и войны опасались. Но хотели и расквитаться, утрату Эльзаса и Лотарингии называли «национальным позором». А германские провокации, придирки и угрозы вызывали ответное озлобление. Союз с Россией вселял уверенность, что теперь-то победа обеспечена, надо всего лишь «привести в движение русского гиганта». Тем не менее, политика Парижа шарахалась туда-сюда. Демократия разгулялась вовсю, с 1912 по 1914 г. сменилось 7 кабинетов правительства. Одни партии ратовали за войну, другие урезали военные статьи расходов, а левые социалисты во главе с Жоресом вообще намеревались в случае войны начать всеобщую стачку, и в департаментах составлялись списки опасных лиц, при столкновении с немцами их предполагалось арестовать, чтобы не сорвали мобилизацию.

Постепенно становилось ясно, что сражаться все же придется. Президентом был избран воинственный Пуанкаре — уроженец потерянной Лотарингии. В ответ на наращивание германских вооруженных сил Франция в 1913 г. приняла закон об увеличении срока службы с 2 до 3 лет — армия должна была вырасти на 50 %. Хотя выяснилось, что для новых частей нет оружия и снаряжения. Решили вводить реформу постепенно, в течение 2–3 лет — к 1916 г. Углублялось сотрудничество между французским и русским командованием, генштабистами. В 1913 г. достигли окончательного соглашения о взаимодействии. При объявлении войны Франция начинала действовать на 11-й день мобилизации, а Россия после 15 дней.

Другая союзница, Великобритания, была самой большой мировой державой — и по площади, и по населению она значительно превосходила Россию. Ведь англичанам принадлежали колонии, разбросанные по всему земному шару. Идея империи, созданной трудами многих поколений, понималась как сверхзадача — эта империя однозначно увязывалась с честью, благополучием и самим существованием Англии. Объявлялось о великой миссии британцев нести «свет культуры и цивилизации» отсталым странам. Но к началу XX в. англичане начали осознавать, что удерживать такие владения трудновато. Некоторым колониям, где значительная доля населения состояла из «белых», предоставили права самоуправляемых доминионов — их получили Канада, Новая Зеландия, Австралия, Южная Африка.

Британия уже не стремилась к новым захватам, поэтому воевать не хотела. Но только при условии — что за ней останется господствующее положение в мире и никто не покусится на владения, которые она уже захватила. Претензии Германии на мировое первенство и усиление ее военного флота воспринимались англичанами как жизненная угроза. Многие политики предпочитали все-таки уклониться от схватки — пусть немцы дерутся с французами и русскими. Но вдруг они победят? Тогда британцам придется худо, они останутся с Германией один на один. А если победят русские и французы — без англичан? И без них поделят плоды успехов? В 1912 г., после безуспешных переговоров с Берлином об ограничении флотов, Англия наконец-то взяла на себя конкретные союзные обязательства, заключила морское соглашение с Францией. Обещала при нападении Германии прикрыть атлантическое побережье. В 1914 г. начались переговоры о военно-морском соглашении с Россией.

Но союз оставался зыбким и ненадежным. Среди англичан были сильны русофобские взгляды. Постоянный подсекретарь МИДа Николсон говорил: «Для меня это такой кошмар, что я должен почти любой ценой поддерживать дружбу с Россией!» А другие британские руководители сомневались, стоит ли выполнять обещания союзникам? Министр иностранных дел Грей заявлял: «Русские ресурсы настолько велики, что в конечном итоге Германия будет истощена даже без помощи Англии». Немцы старались поддерживать пацифистские настроения англичан, вели у них подрывную работу, пусть увязнут в собственных проблемах. Разжигали в Ирландии гражданскую войну между католиками и протестантами, причем продавали оружие тем и другим.

Но Англия была тесно связана и с «родственной» Америкой. А заокеанские круги вели собственную политику. В 1912 г. в Нью-Йорке состоялся международный сионистский съезд. Он проходил открыто и торжественно. Газета «Нью-Йорк Сан» оповестила, что банкир Герман Лоеб провозгласил задачу «поставить Россию на колени». Для этого был создан специальный фонд, в деле приняли участие крупнейшие финансисты — Ротшильды, Шифф, Барух, Варбурги, президент лондонского банка «Джойнт Сток» (и глава «Великой ложи Англии») лорд Мильнер.

Резко активизировалась революционная работа — «мировая закулиса» раскручивала ее через своих агентов Парвуса, Троцкого, Свердлова и др. А чтобы достичь разрушительных целей, война была очень кстати. В США тоже готовились к ней — по-своему. В 1912 г. тузы Уолл-Стрита провели на пост президента свою креатуру Вудро Вильсона. В 1913 г. он добился отмены закона, запрещавшего вывоз американских капиталов за рубеж. Была учреждена Федеральная Резервная Система, аналог Центробанка, она получила право печатать доллары, но стала не государственным учреждением, а кольцом частных банков. Воротилы США заранее готовились наживаться на займах и поставках сражающимся сторонам.

Особо стоит коснуться и третьей российской союзницы, Сербии. Простые сербы относились к русским с искренней и горячей любовью. Но в политике было сильно влияние Франции, ее банки и фирмы подмяли сербскую экономику, систему финансов, предоставляли средства на вооружение. Кроме того, в стране существовала «вторая власть». Офицеры, которые в свое время свергли Обреновичей и возвели на престол короля Петра, заняли высокие посты в армии. Их лидер Драгутин Дмитрович стал начальником сербской разведки и сформировал тайную организацию «Черная рука». Она ставила целью создание «Великой Сербии», которая вобрала бы Хорватию, Македонию, Боснию, Герцеговину, Словению.

Мирным путем достичь этого было невозможно, значит, требовалась война — такая, чтобы вовлечь в нее Россию. Офицеры-заговорщики были убежденными патриотами. Они верили, что действительно готовят для своей страны блестящее будущее. Но… они были и масонами. А зарубежные «братья» подогревали и направляли их деятельность в собственных целях. Король Петр и правительство во главе с премьер-министром Пашичем занимали куда более умеренную позицию, стремились сохранить мир. Но они ничего не могли поделать с «Черной рукой». Радикалы имели огромное влияние в армии, парламенте, у них были могущественные покровители за границей, в той же Франции. По всем Балканам они создали сеть террористических организаций — «Млада Босна», «Народна Одбрана», «Свобода», смыкались с анархистами, социалистами. Велась пропаганда, гремели теракты.

В 1914 г. заговорщики Дмитровича с помощью несовершеннолетних юнцов из Боснии начали готовить покушение на австрийского наследника престола Франца-Фердинанда — поборника равноправия славян в Австро-Венгрии и одного из главных противников войны с Россией. Об этом узнал премьер Пашич, через сербского посланника в Вене предупредил австрийское правительство. Узнали и русские, тоже пытались предотвратить беду, передали в Австрию сообщение об опасности. Но от Франца-Фердинанда предостережения утаили. Он отправился с визитом в Боснию. В июне «Черная рука» произвела в Сербии переворот, заставила короля Петра передать власть сыну, принцу-регенту Александру — заговорщики надеялись, что он станет для них более удобным монархом. А в Сараево прозвучали выстрелы Гаврилы Принципа, сразившие Франца Фердинанда и его жену. Это было именно то, что требовалось всем сторонникам войны. И произошло именно в нужное время. В Вене шутили, что убийцам надо поставить памятник за такой «подарок». Когда Вильгельм II получил донесение о теракте, он на полях начертал: «Jetzt oder niemals» — «Теперь или никогда».