После того, как немцы захватили Либаву, их флот получил базу на русском берегу, стал действовать гораздо активнее. В море гремели бои. Германская подводная лодка U-26, уже имеющая на счету крейсер «Паллада», потопила минный заградитель «Енисей». А начальник связи Балтфлота контр-адмирал Непенин увлеченно экспериментировал с техническими новинками и впервые применил радионаведение. Запеленговал отряд вражеских кораблей и навел на него наши крейсера. 2 июля они перехватили врага у о. Готланд, вывели из строя минный заградитель и повредили 2 германских крейсера, они сбежали с поля боя.

В августе Гинденбург и Людендорф планировали наступление не только в Литве, но и на Ригу. Взять ее рассчитывали примерно так же, как Либаву. Немецкий флот накроет берег огнем, высадит десанты. Легкие корабли войдут в устье Двины (Даугавы), к самому городу. А с суши можно направить небольшую подвижную группировку, не отвлекать войска с главных направлений. При такой атаке с моря Рига никуда не денется, ее возьмут одним броском. Огромная эскадра двинулась к цели. Но достичь ее оказалось не так-то просто. На входе в Рижский залив она наткнулась на минные заграждения, понаставленные Колчаком. Начали тралить проходы, а наши моряки всячески мешали. Обстреливали тральщики, бомбили с гидропланов, атаковали подводными лодками. Не уставали добавлять новые мины под носом у врага, на только что очищенных местах.

Погибали германские миноносцы, тральщики, тонули транспорты. Несколько крейсеров подорвались, их отбуксировали на базу. Когда немцы проходили по протраленным фарватерам, их встречали корабли Балтфлота. 16 августа старенький броненосец «Слава» дерзко вступил в бой с двумя линкорами. Орудий у них было в 5 раз больше. Но они решили вообще не рисковать. Дальность огня у них была тоже больше, попытались расстрелять русский корабль, а самим оставаться вне досягаемости его пушек. Тогда команда «Славы» затопила отсеки одного борта. Броненосец накренился, угол подъема орудий увеличился. Линкоры получили несколько попаданий и предпочли убраться. 17 августа эсминец «Новик» схлестнулся с новейшими германскими эсминцами V-99 и V-100. Одного загнал на минное поле, он подорвался и затонул. Другой скрылся, исковерканный снарядами.

Наконец, вся вражеская эскадра влезла в залив. Но пока ее задерживали, под Ригу успели перебросить значительные подкрепления. 17 августа Северо-Западный фронт был разделен на два, Северный и Западный. Главнокомандующим Северного стал Рузский, ему подчинялись 3 армии — 6-я прикрывала побережье, 12-я Ригу, а 5-я оборонялась восточнее до стыка с Западным фронтом Алексеева. Атаковать берег германский флот уже не смог, на важнейших участках выставили батареи. Зато в ограниченном пространстве залива негде было укрыться от русских субмарин, а отряд Колчака продолжал ставить мины в самых неожиданных местах. Опять погибали корабли. Эскадра потопталась на месте и 22 августа во избежание дальнейших потерь покинула Рижский залив. Из-за этого пришлось отменить наступление с суши. Тирпиц писал, что в «Рижской экспедиции… мы и вправду потерпели фиаско и понесли чувствительные потери без всякой пользы». Кайзер выразился более откровенно: «Мы совершили прыжок в воздух, а русские одержали большую морскую победу».

В это же время разыгралось ожесточенное сражение далеко на юге, на Украине. В течение июля положение тут оставалось стабильным. 8-я, 11-я и 9-я армии Юго-Западного фронта стояли по Западному Бугу, Стрыпе и Днестру. Привели себя в порядок, пополнились. Но Ставка забирала отсюда то одно, то другое соединение, чтобы подкрепить фронт Алексеева и восстановить его на новых рубежах. А в августе между германским и австрийским командованием возникли разногласия. Немцы намеревались развивать свои операции в Прибалтике и Белоруссии, а на юге предлагали перейти к позиционной войне. Но Конрад жаждал отобрать у русских оставшиеся районы Галиции, а заодно прихватить российскую Волынь. К общему мнению так и не пришли, каждый настаивал на своем. Что ж, коли так, Германия просто вывела войска Макензена из подчинения австрийцам. Однако Конрад решил действовать самостоятельно, австрийскими армиями.

В ходе русского отступления фронты Алексеева и Иванова разделило Полесье — обширная долина Припяти, покрытая лесами и болотами. Все военные разработки признавали ее непригодной для боевых действий. 3-я армия Леша (13-я была расформирована и слилась с ней) откатывалась на северо-восток, обтекая Полесье. Ей пришлось отойти несколько дальше, чем войскам Юго-Западного фронта. В итоге между ней и 8-й армией Брусилова образовался разрыв в 70 км, прикрытый только кавалерией и болотами. А разведка обнаружила, что австрийцы собираются наступать. Иванов очень обеспокоился и надумал уравнять линию своего фронта с соседним. Приказал армии Брусилова отойти в пределы России, занять оборону по р. Стырь, а правым флангом опереться на г. Луцк — считалось, что севернее этого города начинаются непроходимые болота. А южнее отводились и пристраивались к 8-й армии 11-я Щербачева и 9-я Лечицкого.

Конрад даже не верил, неужели и впрямь ему представился такой редкий случай! Его войска как раз готовились атаковать, а русские бросили позиции! Немедленно бросил армии вперед — смять отступающих и захватить побольше российской территории. Иванов узнал, что австрийцы навалились по всему фронту, и совершенно запаниковал. Засыпал Ставку рапортами, считал Украину до Днепра уже потерянной. Указывал, что к Австрии наверняка присоединится Румыния, и тогда вообще конец. Предлагал эвакуировать Киев, Одессу, выселить и выжечь полосу в 100 км, и неприятель застрянет в ней без продовольствия. Опустошать землю ему не позволили, но его прогнозы стали известны в тылу. В Киеве поднялся переполох, горожане начали уезжать. По всей Украине ползли слухи, крестьяне не сеяли озимых — зачем, если придется бежать? А в Подольской губернии решили помочь войскам, по собственному разумению взялись рыть окопы.

Но если Юго-Западному фронту не повезло с главнокомандующим, ему повезло с командармами. Отход они организовали четко и грамотно, а когда австрийцы ринулись за ними, то сами крепко получили. Лечицкий встретил их внезапным контрударом на Хотинском шоссе, опрокинул и гнал чуть ли не до Черновиц, откуда русские отступили еще в мае. А 2 корпуса Щербачева под Тернополем устроили врагу ловушку. Врезались с двух сторон в преследующую их группировку и наголову разгромили ее, взяли 35 тыс. пленных.

Но главный удар Конрад планировал на северном фланге. Когда расформировали группу Макензена, высвободились 1-я и 4-я австрийские армии. 1-я должна была наступать на армию Брусилова с фронта, связать ее, а 4-я через открытую дыру в Полесье зайти в тыл. Русская 8-я армия была очень ослаблена, половину ее соединений забрали к соседям, на Северо-Западный фронт. Она отходила с тяжелыми боями, сдерживала врага на промежуточных рубежах. Командиру 13-го полка Железной дивизии Маркову было приказано прикрыть мост через Стырь, пока не пройдут наши части. Но местное население знало о бесчинствах австрийцев, и за войсками хлынули обозы беженцев. Армия ушла, Марков остался с одним своим полком и еще целые сутки отбивал лезущие на него волны врагов. Лишь после того, как переправилась последняя беженская подвода, он увел солдат за реку и взорвал мост.

А тем временем 4-я вражеская армия сбила в Полесье кавалерийские заслоны, с ходу взяла г. Ковель. Среди болот она даже не пыталась развернуться, сплошная масса пехоты, конницы и артиллерии покатилась по шоссе на юго-восток, наперерез нашим отступающим войскам. В штаб 8-й армии и фронта поступили тревожные донесения: от Ковеля на Луцк движутся огромные неприятельские колонны — и явно опережают отходящих русских. Иванов приказал Брусилову задержать противника, отправил к нему свой единственный резерв, 39-й корпус. Он был слабым, его еще только формировали из ополченских дружин, и в любом случае он опаздывал. Но командир корпуса генерал Стельницкий выехал с первыми тремя батальонами и успел вовремя. А у Брусилова из наличных сил была лишь Оренбургская казачья дивизия. Командующий отдал казаков Стельницкому, послал их защищать Луцк.

Город имел довольно сильные укрепления, но только со стороны австрийской границы, с юга, а враг подходил с севера. Стельницкий принялся хитрить. Всеми способами показывал, будто в Луцке много войск, строил позиции. Сперва сработало. Австрийские авангарды остановились, стали ждать главные силы и артиллерию. Но вскоре они разобрались, что против них стоит горстка русских, и ворвались в город. Отбиваясь от наседающих неприятелей, части Стельницкого откатились аж до штаба Брусилова. Он располагался на станции Клевань в 17 км от Ровно. Но на эту станцию начали прибывать отставшие эшелоны 39-го корпуса. Их бросали в бой прямо из вагонов. Брусилов со штабом перебрался в Ровно, Стельницкому приказал держаться и вызвал из отступающих порядков армии свою «пожарную команду», 4-ю Железную дивизию Деникина.

21 августа она за ночь совершила 20-километровый марш-бросок и появилась у Клевани в самый критический момент. Никакого фронта уже не было. От Луцка накатывались 2 вражеских корпуса, сминали ополченцев и спешенных казаков, дорога на Ровно была открыта. Деникин с ходу развернул полки по обе стороны от шоссе и занял оборону. Между тем, австрийцы замышляли еще более глубокий обход в русские тылы. Их кавалерийская дивизия двинулась лесными дорожками и вышла на Ровно с севера, заняла село Александрия в 15 км от города. Брусилов собрал все что мог, перебросил сюда оренбургских казаков, 3 роты ополченцев, даже свой конвойный эскадрон. Контратаками они отбросили неприятеля.

Но под Клеванью продолжалась битва. В центре встали железные стрелки, по флангам ополченцы Стельницкого. Они в первый раз были в бою, не выдерживали артобстрелов, натиска австрийской пехоты. Деникину пришлось подкреплять их, отправлять на их участки свои подразделения. Его дивизия растянулась на 15 км. Враг вот-вот мог прорвать жиденький фронт. Деникин пришел к выводу: «Обороняться при таких условиях невозможно. Только наступать!» Поднял войска в атаку. Потом во вторую. И в третью… Противника под Клеванью задержали на 10 дней! Лишь к 11 сентября, засыпая железных стрелков и ополченцев снарядами, враг сумел оттеснить их за р. Горынь. Но было уже поздно. Армия Брусилова выбралась из ловушки, оборудовала позиции. Прорыв был закрыт, фронт остановился. А чтобы ободрить тыловое население, в Москву отправили десятки тысяч пленных, взятых армиями Щербачева и Лечицкого. Провели по улицам «парад завоевателей», позарившихся на русскую землю. В 1944 г. Сталин повторил это зрелище.