Черноморские коммуникации были очень важны для России. По ним снабжалась Кавказская армия, на Украину шел уголь из Донбасса, для Юго-Западного фронта морем везли оружие с приазовских заводов, коней с Дона и Кубани, продовольствие. А враг безобразничал безнаказанно, пустил на дно 19 пароходов, грозил уничтожить всю транспортную флотилию. Эта ситуация обеспокоила Ставку, Эбергарда сместили, командующим флотом назначили Колчака. По дороге с Балтики он заехал в Могилев, с ним беседовали царь и Алексеев. Поставили задачу обезопасить перевозки, но учитывали и опыт Колчака в десантных операциях под Ригой. В войну готовилась вступить Румыния, и возник замысел — вместе с ней в 1917 г. нанести удар на Босфор, вывести из войны Турцию.

Колчак прибыл в Севастополь 19 июля, и тут же вскрылись причины, почему не удается перехватить немцев. Вечером поступило сообщение разведки — из Босфора вышел «Бреслау». Новый командующий хотел сразу вывести корабли, но оказалось, что ночью это сделать невозможно, фарватеры не протралены. А если тралить на рассвете, можно выйти лишь в 9 часов. Утром Колчак все же вывел флот, настиг «Бреслау», шедший к берегам Кавказа. С первого же залпа «Императрицы Марии» были попадания в немецкий крейсер, он выпустил дымовую завесу и удрал на полной скорости. Для острастки Колчак преследовал его до вечера.

Но порядки на флоте он стал резко менять. Потребовал не отсиживаться на базах, а атаковать. В Севастополе приказал обеспечить круглосуточную готовность выйти из порта. Корабли разделил на несколько групп, одна постоянно находилась в море. Для постановки мин распорядился приспособить мелкосидящие суда, чтобы без риска минировать места, где уже ставились заграждения. Скептики сомневались — немцы и турки все равно протралят их. Колчак в ответ на это приказал ставить столько, чтобы не успевали тралить. Босфор буквально завалили минами, перед проливом наставили 2000 штук.

Нанесли удар и по Варне. 2 гидрокрейсера под охраной линкоров подошли к кромке минного поля неприятеля, самолеты бомбили порт. За ними к Варне двинулся подводный минный заградитель «Краб» в сопровождении миноносца. Их обнаружила авиация противника, отогнала. 28 августа повторили попытку. У «Краба» испортился двигатель, его вел на буксире миноносец «Гневный». Их снова заметили и прогнали бомбами. 1 сентября «Гневный» опять вывел «Краб» к Варне. Заградитель погрузился под воду, и выявились очередные неполадки, из 60 мин он поставил 30. Но в ближайшие дни на них подорвались 2 болгарских эсминца и сторожевик.

Колчак на «Императрице Марии» наносил и артиллерийские удары по турецким берегам, приводил гидрокрейсера, их аэропланы бомбили неприятельские объекты. Адмирал таил надежду сразиться с «Гебеном», неоднократно маячил у Босфора, но немцы в таких случаях не высовывались. А вскоре «Гебен» подорвался на мине — в третий раз, и капитально. Надолго вышел из строя. Погибли на минах и 6 германских субмарин. Оставшиеся корабли прятались в портах. Море стало безраздельно русским.

А Юденич едва успел разделаться с 3-й турецкой армией, как появилась 2-я. Она выходила с юга, здесь пространство в 400 км прикрывал один лишь 4-й Кавказский корпус Де Витта. Иззет-паша разделил свои силы на две группировки. Основная насчитывала 74 тыс. штыков, 7 тыс. курдской конницы, 98 орудий. На стыке 4-го и 1-го Кавказских корпусов стояли 1,5 казачьи дивизии. 1 августа у городка Огнот на них двинулась масса турок. Заставила казаков отступить и хлынула в русские тылы. Она обходила корпус Де Витта, а с фронта на него навалилась другая группировка, начавшая наступление от Диарбекира.

Русские оставили Битлис и Муш, отходили севернее. Разобравшись в обстановке и сорганизовавшись, 4-й Кавказский корпус начал контратаки, остановил преследующих его турок. Но прорвавшиеся корпуса продолжали углубляться, вышли к г. Хнысу. Как и планировали, нацеливались на Кеприкей, перерезать главную дорогу, связывающую армию Юденича с Россией. От Хныса вели и дороги с юга на Эрзерум, к центру управления Кавказской армии, ее тыловым базам. Однако планы турок уже нарушились. Они-то намечали брать русских в клещи двумя армиями, а 3-я уже была разгромлена. Вместо двух сходящихся ударов наносился один. Юденич поднял свои резервы, снимал с фронта части и соединения, которые можно было быстро собрать в кулак. Из них формировались сводные отряды генералов Дубинского (18 батальонов) и Николаева (10 батальонов, 8 ополченских дружин и 9 сотен казаков). Им было приказано перейти в контрнаступление на Огнот, подрубать вклинившегося врага «под корень» с северного фланга. Отступившему корпусу Де Витта тоже предписывалось надавить всеми силами.

24 августа наши воины бросились в сражение. Но Иззет-паша куда лучше прикрыл свой фланг, чем Вехиб-паша. Пехоту Дубинского встретили шквальным огнем, контратаками, и она завязла, не могла продвинуться ни на шаг. А турецкий командующий подтянул под Огнот войска с других участков, и на отряд Дубинского обрушились вдвое превосходящие силы. Опрокинули русских, устремились за ними. Отряд Николаева с трудом спас соседей от полного разгрома. Поддержал их, вместе цеплялись то на одном, то на другом рубеже, тормозя врагов.

Но Иззет-паша снял против них войска с восточного направления, поэтому у Де Витта дела пошли куда более успешно. 66-я, 2-я стрелковая дивизии, казаки, смяли здесь турецкий фронт, штурмом взяли г. Муш, захватили много пленных. 27 августа в ожесточенном бою овладели Битлисом. Неприятельские части, оборонявшие его, были разгромлены. 4-й Кавказский корпус глубоко врезался в расположение турецкой армии. Соединения Иззет-паши, державшиеся на правом фланге, оказались вообще оторваны от своих. Откатились не на запад, к основным турецким силам, а на юг, к Мосулу.

Иззет-паша заметался, прекратил наступление на Кеприкей. Войска из ударной группировки он начал оттягивать назад, наращивать оборону на флангах. Юденич тоже вел переброски. 3-й турецкой армии уже можно было не опасаться, и командующий снял 4 казачьи бригады из-под Эрзинджана, они спешно двигались на юг. 28 августа русские предприняли второе контрнаступление. Части, стоявшие против них, были уже измочалены в предыдущих боях, их сломили, прорвались к Огноту. Но Иззет-паша проявил редкое упорство. Отводил сюда уже всю ударную группировку, собрал все что мог в кулак и кинул в атаки.

Вместо наступления наши войска снова вынуждены были обороняться. Турки остервенело лезли вперед, не считаясь ни с какими потерями. Битва достигла наивысшего накала. Схлестывались во встречных схватках, дрались штыками. И неприятель добился своего, откинул русские части, еще раз прорвал фронт. Ситуация была критической. Дорога на Эрзерум лежала открытая, а у Юденича не осталось под рукой резервов. Но оказалось, что врагу развивать успех уже нечем… Иззет-паша положил в атаках множество аскеров. Уцелевшие были измотаны и обессилены. А под Огнот подтягивались свежие соединения Кавказской армии. 4-я пластунская бригада генерала Крутеня за 6 переходов преодолела горными тропами 200 км и с ходу вступила в бой. Подходили сибирцы, Таманский и Кавказский казачьи полки.

Тем временем Юденич начал маневр по глубокому обходу турецкой армии. Дивизии 1-го Кавказского корпуса, оставшиеся в Эрзинджане, повернули на юг, перешли в наступление на Бингель. Корпус Де Витта, пробивая вражескую оборону у Муша, продвигался на Бингель с востока. Противник дрогнул, стал пятиться. Уловив этот момент, собранная под Огнотом русская группировка ринулась в третье контрнаступление. Его враг уже не выдержал. Турецкий фронт развалился. Остатки дивизий бежали, перемешались между собой. Наши войска преследовали и добивали их. Иззет-паша все-таки остановил подчиненных в горах Бингель-даг и Кызыл-Чубук. Закипели жаркие бои на перевалах.

Но сражавшихся развела сама природа. Неожиданно рано, в сентябре, в горах выпал снег, ударили морозы. Как турки, так и русские были еще в летнем обмундировании. 20 сентября Юденич прекратил операцию, отвел солдат в долины. 2-я турецкая армия и без того была полностью разгромлена, потеряла убитыми, ранеными и пленными 60 тыс. человек. Наши потери были тоже немалыми — 21 тыс. Фронт замер западнее Трапезунда, Эрзинджана, потом поворачивал на восток, проходя южнее Муша, Битлиса и озера Ван. Кавказская армия продвинулась от своих границ на 250–300 км, заняла территорию больше современных Грузии, Армении и Азербайджана вместе взятых.

А в Иране корпус Баратова, отступивший из Ирака, занял позиции между Керманшахом и Хамаданом. 13-й турецкий корпус, двигавшийся за ним, тоже остановился. Окопался, опутался колючей проволокой и стал ждать остальных сил армии Халил-бея. 3 месяца шли стычки и перестрелки. Турки и немцы надеялись поднять против русских персов, но ничего не вышло. Большинство иранцев не испытывало ни малейших симпатий к османам и воевать за них не желало. Местные банды порой обстреливали русских, но с таким же успехом обстреливали турок — просто так, от нечего делать. Маршал Низам-эс-Салтан хвастался, что сформировал первую дивизию персидской армии, но она состояла из 300–400 бродяг, навербованных на базарах. Эти «солдаты» соблазнились возможностью бесплатно поесть и ждали, когда дадут денег, чтобы сбежать.

Да и сам Низам откровенно мошенничал, его единственной целью было выманить побольше деньжат «на армию». Немцы клюнули. Отправили ему из Багдада караван с золотом. Турецкого коменданта пограничного Ханэкина предупредили, чтобы он обеспечил безопасность особо ценного груза. Это было ошибкой. Комендант поддерживал хорошие контакты с разбойниками, они напали и разграбили караван. Концов так и не нашли.

Постепенно из Ирака подходили турецкие части, собрались оба корпуса 6-й армии, и в августе Халил-бей начал наступление на Тегеран. Собирался атаковать Баратова с фронта, а сильный отряд под командованием немецких офицеров послал севернее, на Биджар. Он должен был отсечь корпус Баратова от армии Юденича и выйти в тыл русским позициям. Но на полпути к Биджару отряд наткнулся на нашу конницу. Для тех и других встреча стала неожиданной, после короткого боя отскочили в разные стороны. Русских было мало, они не атаковали. Но противник не знал, с какими силами столкнулся, почувствовал себя неуютно — как бы не отрезали от своих, не окружили. Отступил обратно в Керманшах.

Корпуса Халил-бея двинулись только с одного направления, в лоб, вдоль дороги на Хамадан. У них было огромное преимущество в пехоте, а корпус Баратова состоял в основном из конницы. Поэтому он и не пытался намертво удерживать свои позиции. Атакующего неприятеля били из орудий, пулеметов, а при сильном натиске Баратов отводил войска назад. Но тут же бросал казаков и драгун на фланги, они обходили врага, налетали с разных направлений. Турки останавливались, разворачивались, отбиваясь от нападений, перебрасывали против них свои части, а пехоте маршировать туда-сюда было потруднее, чем кавалерии.

К тому же, у русского корпуса был относительно прочный тыл, продукты и фураж закупали у шахского правительства. Противник шел по местам, несколько раз разоренным войной. Продовольствие и все необходимое приходилось везти караванами из Багдада, за сотни километров. И чем дальше углублялись в Персию, тем больше становились концы. За несколько месяцев Халил-бей продвинулся на 200 км, занял Хамадан. Число его аскеров заметно поубавилось, они измучились, расстреляли снаряды и патроны. А войска Баратова заняли сильные позиции у г. Сурджана по притокам р. Карачай, и здесь уже отбивали все атаки.

К этому времени завершились сражения на Кавказе, великий князь Николай Николаевич и Юденич начали перегруппировки. Из соединений, собранных для Огнотской операции, был сформирован 6-й Кавказский корпус Абациева, встал на стыке между 1-м и 4-м Кавказскими корпусами, чтобы враг больше не смог прорвать этот участок. Дополнительные войска направили и в Западный Иран, тут был создан 7-й Кавказский корпус Чернозубова, прикрыл промежуток между армией Юденича и корпусом Баратова, навис над флангом Халилбея. А Баратова подкрепили еще одной казачьей дивизией, 3-й Кубанской. Прорваться к Тегерану и нанести отсюда удар на Закавказье враг не сумел.

Впрочем, некоторым из неприятельских офицеров все-таки суждено было добраться до Кавказских гор и даже до Москвы, но это случилось гораздо позже. Саперными частями у Халил-бея командовал немецкий капитан Эрвин Мак. Он стал командиром танковой дивизии, в 1942 г. дошел до Северного Кавказа, где и нашел свою смерть. Его помощнику в 6-й турецкой армии, обер-лейтенанту Мюллеру, повезло больше. Он добросовестно служил кайзеру, иттихадистам, Веймарской республике, Гитлеру, получил погоны генерал-лейтенанта. В 1944 г. под Минском сдался с остатками окруженной 4-й армии, прогулялся в колоннах пленных по улицам Москвы, после чего перевоспитался, принялся добросовестно служить в антифашистском комитете.