История — увы, наука необъективная. Многие факты впоследствии искажаются, затушевываются. Другие преднамеренно стираются. Например, исказилось представление, будто после Октябрьской революции 1917 г. началось правление большевиков. На самом же деле к власти пришла довольно широкая коалиция левых партий. Мы уже упоминали, что в составе правительства, Совнаркома, ряд портфелей получили левые эсеры. А Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (ВЦИК) стал подобием многопартийного парламента, в него вошли также правые эсеры, меньшевики, анархисты, несколько мелких политических организаций. Но в скором времени развернулась жестокая борьба внутри образовавшейся коалиции.
В марте 1918 г. в знак протеста против Брестского мира левые эсеры вышли из Совнаркома — чему большевики только порадовались. Теперь-то правительство стало однопартийным. Однако во ВЦИК все партии еще оставались и составили там парламентскую оппозицию. Впрочем, она просуществовала не так уж долго. В апреле под предлогом грабежей и уголовщины была разгромлена и исключена из ВЦИК партия анархистов. Причем левые эсеры, правые эсеры и меньшевики горячо поддержали такой шаг. Считали, что избавляются от конкурентов.
В мае по всей Транссибирской магистрали против большевиков выступили части Чехословацкого корпуса. Это стало детонатором антисоветских восстаний в Поволжье, на Урале, в Сибири. В них приняли активное участие меньшевики и правые эсеры. Разумеется, не те, которые заседали в Москве во ВЦИК, а местные представители. Но большевики воспользовались, предложили исключить из парламента обе партии. Левые эсеры, кстати, одобрили, голосовали «за». Теперь у руля государства остались всего две партии. Оборвался подобный симбиоз 6 июля 1918 г. Был убит германский посол Мирбах, в Москве вспыхнул левоэсеровский мятеж…
Но вот только сами события июльского мятежа представляют массу загадок. Настоящий детективный клубок! Что ж, давайте попробуем разобраться в нем. А для этого выстроим в цепочку известные факты.
1. Еще в апреле 1918 г. представитель французской миссии капитан Ж. Садуль лично передал предостережение Дзержинскому и Троцкому — дескать, по данным разведки генштаба Франции, в России готовится какая-то провокация, связанная с покушением на германского посла. Причем после покушения Германия потребовала бы ввести в Москву для охраны посольства батальон из тысячи человек. Этот батальон состоял бы из кадровых офицеров и унтер-офицеров и в короткий срок мог быть развернут в дивизию, впитав рядовой состав из военнопленных немцев. Садуль в своих «Записках о большевистской революции» недоуменно вспоминал, что его предостережения почему-то не были приняты к сведению.
2. Сам посол Мирбах коммунистам отнюдь не симпатизировал. Но полагал, что любое другое правительство разорвет мир с немцами. Поэтому надо продолжать работать с большевиками.
3. К лету 1918 г. между большевиками и левыми эсерами накопилось много противоречий. Победа в мировой войне клонилась на сторону Антанты, и Брестский мир становился еще более обидным. Левые эсеры оспаривали правомерность смертной казни, отмененной еще Временным правительством. Наконец, они выступали партией крестьянства — а большевики готовили введение продразверстки. Тем не менее все эти противоречия не доходили до открытых конфликтов. Наоборот, лидер левых эсеров Мария Спиридонова в июне на съезде своей партии однозначно заявила: «Порвать с большевиками — значит порвать с революцией».
4. Четвертого июля в Большом театре открылся V съезд Советов. И вот тут-то разногласия сразу всплыли наружу. Но и на съезде левые эсеры пытались бороться «парламентскими» методами. Выражали протесты насчет смертной казни и проектов наступления на крестьянство. Потребовали переизбрать мандатную комиссию на паритетных началах и проверить представительство, так как коммунисты, по их данным, протащили на съезд больше делегатов, чем имели на это право (773 из 1164). Зато Ленин сразу же обрушился на бывших соратников с откровенной враждой. Назвал их партию окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. Наконец, резанул: «Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительный бесповоротный разрыв».
5. Шестого июля был убит Мирбах. Убийцы, сотрудники ВЧК Блюмкин и Андреев, для встречи с послом предъявили мандаты за подписью Дзержинского и с печатью ВЧК, хранившейся у товарища (заместителя) председателя ВЧК левого эсера Александровича. Когда немецкий военный атташе лейтенант Мюллер открыл огонь из револьвера, Блюмкин и Андреев убежали, забыв документы на столе. 6. Узнав об убийстве, в посольство приехал Дзержинский, чтобы лично вести расследование. Он объявил свою подпись на мандатах поддельной и тотчас забрал их в качестве «вещественного доказательства». После этого сообщил Карахану, сопровождавшему его от наркомата иностранных дел, что восстал полк ВЧК под командованием Попова. Дзержинский сказал также, что убийца Блюмкин наверняка прячется в восставшем полку, и уехал его арестовывать в Покровские казармы. По одним источникам — в одиночку, по другим — в сопровождении всего трех чекистов. В восставший полк!
7. Мятежники Дзержинского арестовали. Там же, в Покровских казармах, вместе с ним оказались Лацис и Смидович. Тоже вроде бы под арестом.
8. Сам взбунтовавшийся полк ВЧК вел себя довольно странно. К нему присоединилась часть полка им. 1 Марта, общие силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но вместо того, чтобы воспользоваться внезапностью и почти троекратным перевесом, атаковать и победить, мятежники «бунтовали»… сидя в казармах. У них вдруг обнаружилось большое количество спирта, солдаты упивались до бесчувственного состояния. Ну а все активные действия осуществлялись небольшими отрядами. Они захватили здание ВЧК и телеграф. Оттуда разослали по стране обращение, объявившее левых эсеров правящей партией. Но никаких призывов к свержению большевиков на местах, никаких требований поддержать восставших в обращении не было. Только предписывалось не принимать распоряжений за подписью Ленина и Троцкого.
9. А руководство левоэсеровской партии повело себя еще более странно. Вместо того чтобы возглавить восстание, оно почему-то спокойно… отправилось на съезд! В полном составе — прямо в лапы противников! И дало себя поймать в элементарную ловушку. Большевики объявили заседание по фракциям, сами — в зале, а левые эсеры — в фойе. После чего коммунистическая делегация через оркестровую яму тайно покинула Большой театр. Его окружили охраной, и 353 делегата, в том числе весь ЦК левоэсеровской партии, оказались заложниками. Мятежникам пообещали, что в случае артобстрела Кремля или иных подобных действий заложников расстреляют.
10. Пользуясь абсолютной пассивностью повстанцев, большевики за ночь подтянули из подмосковных лагерей латышских стрелков, вооружили рабочие отряды, обложили кольцом Покровские казармы, а наутро 7 июля принялись крушить мятежников артиллерийским огнем. (Хотя и у тех вроде были важные заложники во главе с Дзержинским.) Повстанцы разбежались, их вылавливали по Москве. Ленин писал: «арестованных много сотен человек».
11. Девятого июля съезд Советов, уже состоявший из одних большевиков, единогласно принял резолюцию об изгнании левых эсеров из Советов. Кроме того, принял решения о продразверстке, о создании в деревнях комитетов бедноты. А 10 июля была принята и конституция РСФСР. Текст которой (уж, наверное, подготовленный заранее) узаконил однопартийное правление. А вот еще любопытные факты.
12. Хотя в ходе подавления мятежа перебили немало повстанцев, руководство левых эсеров получило неожиданно мягкие приговоры: от нескольких месяцев до 3 лет тюрьмы (в это же время за недосдачу крестьянами хлеба по разверстке полагалось 10 лет!) Но один из видных эсеровских деятелей был все-таки расстрелян. Товарищ председателя ВЧК Александрович.
13. А сам Дзержинский вдруг подал в отставку. Проходил по делу о мятеже в качестве свидетеля. Обязанности председателя ВЧК на время следствия исполнял Петерс.
14. Что же касается убийцы Мирбаха Якова Блюмкина, то он не только остался на свободе, но и продолжал служить в ЧК! Его лишь на время убрали на Украину, а затем он вернулся в Москву, был принят в коммунистическую партию и стал… начальником личной охраны Троцкого!
В общем, из совокупности приведенных фактов напрашивается единственный вывод. Что весь «левоэсеровский мятеж» являлся грандиозной провокацией, и не более того. Только таким образом факты увязываются воедино. Конечно, большую часть повстанцев использовали «втемную». Подобрали соответствующий контингент, подогрели настроения. Но подобный заговор вряд ли можно было бы подготовить втайне — в Москве, под носом у всех властей! И чтобы в целом полку чекистов не нашлось ни одного стукача?! Поэтому заместитель Дзержинского, левый эсер Александрович, должен был погибнуть, он слишком много знал. Вероятно, такая же судьба ждала командира полка Попова, но он успел удрать к Махно.
В целом-то все выглядит понятным — провокация требовалась, чтобы разделаться с последними конкурентами и установить однопартийное правление. Но остается открытым вопрос: зачем понадобилось убивать Мирбаха? Неужели нельзя было выбрать другую форму провокации или другую цель теракта, не чреватую международными осложнениями? Кому мог помешать Мирбах? Германским спецслужбам? Нет. Он многое сделал для внедрения и развертывания немецкой разведки в России, не жалел на это выделенных ему средств. Большевикам? Опять нет. В это время в Берлине многие, в том числе кайзер и его военачальники, полагали, что надо занять более жесткую позицию по отношению к советскому правительству. Были и предложения, что игры с большевиками пора заканчивать. Они, мол, уже выполнили свою миссию, заключив Брестский мир. А теперь пора свергнуть их, и благодарный русский народ станет лучшим другом и союзником немцев.
Сдерживал подобные настроения Мирбах. Он докладывал в Берлин: «Реализация наших интересов требует поддержки большевистского правительства. Если оно падет, то его наследники будут более благосклонны к Антанте. Следует продолжить снабжение большевиков минимумом важнейших товаров, чтобы поддержать их пребывание у власти. Несмотря на все их декреты, с ними в настоящее время можно иметь дело, они сейчас более расположены к экономическому сотрудничеству, и должны быть предприняты меры в направлении будущего экономического проникновения». А вот кому Мирбах действительно мешал — так это державам Антанты. Опытный дипломат сумел взять под фактический контроль советское правительство. Знал все обо всех. Где нужно — пускал в ход деньги. Или оказывал откровенное давление. Припугивал большевиков — если не будут послушными, то Германии ничто не помешает погрузить в эшелоны пару дивизий, и через день они будут в Москве.
Представители Антанты доносили, что Мирбах стал настоящим теневым «диктатором» в советской столице, и большевики вынуждены действовать по его указаниям. Троцкий в переговорах с Локкартом и Робинсом уже соглашался запустить в Россию англо-американских интервентов «по приглашению» Совнаркома, но Мирбах сорвал эти проекты…
А вот еще любопытный факт. Вручая командиру латышских стрелков Вацетису награду в 10 тыс. рублей за подавление восстания, Троцкий в полушутливой форме обмолвился, что тот прекрасно действовал как солдат, но своим усердием сорвал какую-то важную политическую комбинацию. Какую? Очевидно, западные хозяева Льва Давидовича желали вызвать разрыв большевиков с немцами. А французской разведке преднамеренно забросили дезинформацию, чтобы отвести след от истинных виновников (впрочем, был ли искренним Садуль, передавая предупреждения Троцкому и Дзержинскому, или сами предупреждения являлись частью операции прикрытия — мы не знаем).
Если бы Германия в ответ на теракт двинула войска на Москву, советскому правительству волей-неволей пришлось бы бежать под защиту стран Антанты и принять их «помощь». А значит, полностью отдаться в их волю. Но не получилось. Германия сосредоточивала все силы на Западе, готовясь к наступлению на Париж, которое должно было решить исход войны. Лишних дивизий, чтобы открывать еще один фронт на Востоке или хотя бы для оккупации Центральной России, у немцев не было.