Случайно ли святое крещение пришло к нашему народу через крымскую землю? Нет, в столь важных духовных процессах случайностей не бывает. Можно вспомнить, что именно в Крым прибыл со своей миссией св. апостол Андрей Первозванный. Первых христиан на будущей русской земле он обратил в Херсонесе, основал первую церковь. По преданию, св. Андрей через Днепр попал на Волхов. «Повесть временных лет» донесла любопытный рассказ, как он удивился обычаю новгородцев париться в бане. Отсюда он через Балтику вернулся в Рим и в Патрах принял мученический венец на косом Андреевском кресте. Обычно эту историю воспринимают скептически. Но если разобраться, то выясняется, что в ней… нет ничего невероятного! Великого Новгорода еще не существовало, но рядом с Херсонесом находился Неаполь-Скифский — тоже Новгород. Парные бани там были. Дорога по Днепру и Волхову уже действовала. А от Балтийского моря функционировал «Янтарный путь» в Италию.

Фото: В. Бесараб

Община, созданная св. Андреем в Крыму, не распалась. На здешнюю окраину Римской державы ссылали преступников, в том числе христиан. Император Домициан отправил в Херсонес двоюродную сестру, христианку Домитиллу. Траян сослал римского епископа св. Климента. Но он продолжал проповедовать, и его утопили, привязав к якорю. Молитвы мучеников и исповедников как бы готовили будущую купель для Руси! Наполняли ее благодатью! А мощи св. Климента обрели в 861 г. святые братья-просветители Кирилл и Мефодий, побывавшие в Херсонесе. И как раз здесь св. Кирилл увидел две книги, Евангелие и Псалтырь, написанные «русьскими письмены». Общался с хозяином книг, христианином-русичем. Мы не знаем, каким из алфавитов были написаны книги, но он стал основой для разработки славянской грамоты. Опять — случайное ли совпадение?

Как видим, задолго до св. Владимира русичи тянулись к христианству. Попытки внедрить в нашей стране православную веру тоже предпринимались не единожды — при Аскольде и Дире, при св. Ольге, хотя христанство еще оставалась достоянием немногих. Впрочем, и Русь была непрочной связкой славянских и финских племен, то и дело распадалась в междоусобицах.

Судьба будущего крестителя Руси была очень непростой. Побочный сын Святослава получил от своего отца в удел Новгород. Отец, уничтожив Хазарию, отправился воевать на Балканы. Одержал ряд блестящих побед. Правда, греки все-таки прижали его. Осадили в Доростоле, он понес большие потери и вынужден был вернуться на родину. Однако договор заключил очень неплохой. Греки выплатили русичам значительную сумму, обязались платить ежегодную дань, признали русскими владениями «Боспор Киммерийский» — Керчь и Тамань, отвоеванные у хазар.

Но отпускать князя живым византийцы не хотели, только требовалось устранить его чужими руками — чтобы не навлечь на себя месть и ответных набегов. Министр иностранных дел империи Феофил вел переговоры с воеводой Святослава Свенельдом, а потом поехал к печенегам и предупредил их: князь будет следовать по Днепру со слабыми силами и огромной добычей. Судя по всему, Феофилу удалось найти общий язык не только с печенегами, но и со Свенельдом. Святослав отправил его в Киев с конницей, а сам пошел на лодках — с ранеными, больными, полученными богатствами.

Стал подниматься по Днепру и обнаружил — у порогов поджидают орды кочевников. Святослав вернулся к устью реки. Зимовал на Белобережье (Кинбурнской косе). Воины голодали, умирали. Ждали помощи из Киева — ведь Свенельд благополучно добрался туда. Но не дождались. Воевода предал. Сговорился со столичной верхушкой — она вошла во вкус править самостоятельно при княжиче Ярополке, ему было 10–11 лет. Свенельд захватил его под свое влияние. Фактически произошел переворот. А отчаявшийся Святослав по весне пошел на прорыв. Не терял надежды, сейчас-то киевляне появятся, помогут. Не появились. Ну а печенеги схитрили, отошли в степь. Когда у порогов ладью разгрузили, стали перетаскивать волоком, напали. В последней сече Святослав сложил буйну голову, из его черепа печенежский князь Куря сделал чашу.

Братья Ярополка тоже были еще детьми. Олегу, правившему в земле древлян, исполнилось 9–10 лет, Владимиру — 8–9. Но стоявшие за ними бояре и племена не поддержали узурпаторов. Русь раскололась. Киевским властителям даже пришлось заключить союз с печенегами (кровными врагами, убийцами отца князя!), чтобы удержаться. Но затем они укрепились, перешли в наступление. Был разбит и погиб в бою древлянский Олег. Владимир и его дядя Добрыня вынуждены были бежать за море, к варягам. Альянс с печенегами никак не мог состояться без поддержки Византии. А когда Ярополк подрос, Свенельд женил его якобы на греческой монахине. Точнее, на византийской шпионке. На Руси ее назвали Преславой. Она была значительно старше мужа, могла регулировать его.

Но держава, созданная усилиями св. Ольги и Святослава, очередной раз стала разваливаться. Отделились радимичи, вятичи. Русские владения принялись захватывать поляки, литва, волжские болгары. Вопреки договору со Святославом греки подволили возродиться в Керчи и на Тамани осколку Хазарского каганата. Однако население нашей страны хорошо понимало, за кем правда. В 979 г. Владимир и Добрыня вернулись на родину. Племена и города сразу стали переходить на их сторону. При их походе на Киев никто не оказал сопротивления. Ярополк не доверял даже собственной столице, бежал. Потом сдался и был казнен — как соучастник убийства отца и братоубийца.

Несколькими блестящими походами Владимир и Добрыня восстановили границы Руси. Подчинили отпавшие племена. Разогнали хищников, разохотившихся на чужие владения. Поднявший было голову осколок Хазарии превратился в Тмутараканское княжество. Кстати, иногда изображают, будто Владимир какое-то время был ярым язычником. Это неверно. Уже в начале его правления православный храм возник не только в Киеве, но и в Новгороде. Разогнав византийских агентов и священников, отиравшихся при дворе Ярополка, он действительно восстановил в столице капище. Но сам он за 8 лет языческого правления в Киеве бывал лишь короткими наездами. Все время был в седле, из одного похода отправлялся в другой.

Языческое рвение проявил не он, а столичная верхушка, «бояре и градские старцы». Те самые, кто предал его отца, подстраивался к Ярополку и Свенельду. Теперь решили выслужиться перед новым государем, отметить его победы человеческим жертвоприношением и постановили бросить жребий. Когда крещеный варяг Феодор отказался выдать сына Иоанна, столичные бояре опять обошлись без князя, подняли народ на вече. Разметали двор Феодора и Иоанна, убив их обоих. Но беспорядки в Киеве никак не могли понравиться Владимиру. Пришлось посылать дружинников, усмирять разбушевавшихся горожан, и больше подобных безобразий не повторялось.

Однако государь, снова собрав распавшуюся державу, не мог не задумываться о ее будущем. Теперь племена повиновались ему, но оставались обособленными, помнили о различном происхождении. Где гарантия, что построенная им держава снова не рассыплется? Точно так же, как она рассыпалась после смерти Гостомысла, Вещего Олега, Игоря, Святослава… Видать, строили на песке. Чтобы прочно спаять Русь воедино, власти государя было недостаточно. Для этого требовалось нечто большее. Общие ценности, общее мировоззрение. Вера…

Совсем не те верования, учившие печь блины, прыгать через костры, резать перед идолом баранов, а то и людей. Все это было какое-то не настоящее, мелкое. Или грязное. Душа чувствовала — настоящая вера должна быть неизмеримо выше, чище, величественнее. Летопись рассказывает, будто к Владимиру приходили проповедники — мусульмане, иудеи, латиняне, греки. Объясняли преимущества своих религий, а государь выбирал. Потом отправил посольство по разным странам: проверить, чья вера лучше. Однако воспринимать буквально подобную историю не стоит. Это литературный прием, «бродячий сюжет». Он встречается в преданиях многих народов, чтобы объяснить, почему была принята такая религия, а не иная.

Владимиру не требовалось созывать и выслушивать мудрецов. С мусульманами он общался во время похода в Волжскую Болгарию. С иудеями имел дело и в Киеве, и в Тмутаракани. В христианскую церковь его водила бабушка, св. Ольга, христианками были четыре его жены, причем две принадлежали к Восточной Церкви, а две к Западной, у них были свои духовники, князь знал особенности их богослужения.

Васнецов В. М. «Крещение Князя Владимира». 1885–1986

Но ведь самого по себе «выбора веры» не было и не могло быть! Вера — не товар. Ее не выбирают, как на базаре, торгуясь и прицениваясь, какая выгоднее. Она всегда одна! И принимают ее только одну. Не расчетами, а душой и сердцем. Авторы XI в., русский митрополит Иларион и Иаков Мних, были по времени гораздо ближе к Владимиру, чем Нестор. Оба описывали, что обращение великого князя произошло именно таким образом: «Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения». Без миссионеров, уговоров, собственной волей. Господь Сам открылся князю в душе, и Владимир принял Его, «притече ко Христу». Как раз из-за этого св. Владимира, как и св. Ольгу, Церковь признала равноапостольными.

Однако перед государем встал серьезнейший практический вопрос. Откуда принимать крещение? Номинально Церковь еще считалась единой, но Западная и Восточная ее ветви все сильнее расходились. В 967 г. римский папа Иоанн XIII издал буллу, подтвердившую запрет богослужения на славянском языке и возбранявшую ставить священников «из русского и болгарского народа». Такая церковь для нашей страны абсолютно не подходила.

Но и с Византией отношения были далеко не простыми. Она крайне высокомерно заносилась перед окружающими народами, видела в них не иначе как «грязных скифов», «варваров». Кроме того, по правовым нормам той эпохи принятие крещения от Константинопольской патриархии означало не только духовную, но и политическую зависимость от империи! Это была не пустая формальность. Например, при крещении Болгарии греки настолько активно силились подмять страну, что св. царь Борис даже метнулся к римскому папе, лишь бы отделить свою церковь от византийской. Судя по всему, эти же особенности греческой политики оттолкнули св. княгиню Ольгу от сближения с Константинополем.

Ее внук пришел к выводу, что сближаться все-таки нужно. Но необходимо вывести отношения Византии и Руси на иной уровень. Заставить империю считаться с нашей страной на равных! Для этого как раз выдался благоприятный момент. Византия потерпела поражения от немцев и болгар, а в 986 г. против царей Василия и Константина восстал их военачальник Варда Фока. Склира объявил себя императором. Его армия двинулась на Константинополь и вышла на азиатский берег Босфора — столица лежала напротив, отделенная только проливом.

И вот тут-то к царям Василию и Константину прибыло русское посольство. Владимир предлагал дружбу, выражал желание креститься. Но выдвинул требование — выдать за него греческую царевну Анну. С точки зрения византийцев, это была неслыханная дерзость! В их политических наставлениях особо предостерегалось: императорам ни в коем случае нельзя родниться с другими монархами, чтобы они не поставили себя на равную ногу с империей.

Анна была младшей сестрой Василия и Константина. Германский император Оттон уже пробовал сосватать ее за сына. Но получил грубый и оскорбительный отказ. Ему ответили, что он «король варваров», а «рожденная в пурпуре» не может быть «женой варвара». Потом Константинополь плел интриги против болгар, и Анну обещали выдать за их царя Бориса II. Но жениха обманули, захватили в плен. Руку царевны выпрашивал для сына и король Франции Гуго Капет. Владимир выступил еще одним претендентом.

Но ведь ситуация была критической! Приходилось цепляться за любой шанс. Василий и Константин согласились, подписали договор. Великий князь немедленно прислал корпус из 6 тыс. отборных воинов. Они неожиданным десантом высадились под Хризополем (Скутари), погромили лагерь Варды Фоки и заставили его отступить от Константинополя. Однако византийцы были верны своим политическим традициям. Вопрос о браке задумали спустить на тормозах. Опасность миновала. Имело ли смысл держать слово, данное «скифу»? Великий князь отправился к днепровским порогам встретить невесту — а ее вдруг не прислали…

Не тут-то было! Интересы государства св. Владимир готов был отстаивать жестко. В 988 г. поднял войска. Русский флот подошел к Херсонесу. Крепость была мощнейшей. Еще никто не брал ее штурмом. Но великий князь обложил город с суши и с моря. Приказал насыпать высокий вал, чтобы с его гребня взойти на стены. А горожанам объяснил, что будет стоять хоть три года, но Херсонес возьмет. Впрочем, столь серьезных усилий и жертв не потребовалось. Ведь крымчане жили по соседству с Русью, перемешались со славянами. Владимир, намечая целью операции Херсонес, наверняка учитывал отношение местных жителей к нашей стране. Захотят ли они драться?

В результате все разыгралось, как по нотам. Священник Анастас Корсунянин на стреле перебросил из крепости записку, указал, где проходят водопроводы. Их перекрыли, и город получил весомую причину капитулировать без боя. Царей Василия и Константина это вогнало в полный шок. Войско Владимира высвободилось, он мог заключить союз с болгарами, да и мятеж Варды Фоки еще не был подавлен. Пришлось исполнять договор. Анна, несостоявшаяся невеста трех монархов, была по натуре истинной «ромейкой» («римлянкой» — как называли себя византийцы). В возрасте 25 лет оставалась в девицах, сидела взаперти во дворце, но отъезд к «варварам» восприняла как трагедию. Рыдала, что ее «заживо хоронят». А что поделать? Ее утешали, что она жертвует собой ради империи: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны».

Но в Херсонесе-то были настроены совсем не трагически! Здесь царил праздник. Анну встречали жених, войско да и горожане. А перед венчанием великий князь и его армия приняли святое таинство крещения. В Крымской купели приняли на себя благословение св. апостола Андрея Первозванного, св. Климента, св. братьев Кирилла и Мефодия. Как бы подхватили от них по цепочке христианскую благодать. Сам город государь вернул грекам — в «вено» за невесту. Но забрал «святые иконы, и честные кресты, и священные сосуды церковные, и прочую священную утварь, и святые книги». Обеспечил всем необходимым рождающуюся Русскую церковь.

Кстати, в свите Анны прибыла большая группа «царевниных» священников. Разумеется, они были не случайными людьми. Их специально готовили, чтобы через церковь регулировать князя, подчинять Русь византийскому влиянию. Но Владимир был бы плохим князем, если бы не догадывался об этом. Он переиграл Константинополь. Взял с собой многих священников и диаконов из Херсонеса! Рассудил, что они-то будут служить честно. Многие симпатизировали русичам, знали их язык. Словом, государь четко разграничил: вера — это одно, а политика — увольте, совсем другое.

Многочисленная когорта крымских священников позволила св. Владимиру сразу же организовать крещение подданных. По возвращении домой он немедленно разрушил столичное капище. А на 1 августа 988 г. назначил крещение Киева. Наверное, еще не все русичи были готовы превратиться в христиан. Но этот акт нельзя было назвать и насильственным. Владимир, поднявший Русь из развала и одолевший всех врагов, приобрел высочайший авторитет в народе. Об этом свидетельствует даже образ Владимира Красно Солнышко, запечатлевшийся в былинах. Если уж такой властитель обратился к христианскому Богу, может ли он ошибаться? Нет, до сих пор он всегда был прав.

Икона Крещения Руси

У Днепра собрались жители столицы, гости, приезжие. Толпами входили в воду. Вдоль реки цепочкой стояли священники, совершали таинство крещения, а св. Владимир молился на берегу: «Творец Неба и земли! Благослови сих новых чад Твоих…» Летопись сообщает: «в сей день великий земля и Небо ликовали». Да, день был воистину великим. Язычники становились христианами. И не только христианами. В купель входили поляне, северяне, кривичи, древляне и… переставали ими быть. Ведь, по языческим понятиям, полянином являлся лишь тот, кто отправлял родовые культы полян, северянином — исполнявший родовые обряды северян. А люди, выходившие из купели, порывали со старыми культами. Отныне они принадлежали к другой общности. Эту общность назвали русскими. В купели крещения из разнородных племен рождался новый народ. Русский.

Но за то, как св. Владимир повел себя по отношению к империи, заставил ее принять собственные условия и возвысил Русь, в Константинополе на него крепко обиделись, затаили камень за пазухой. Обычно было принято, что властитель любой страны, приведший ее к христианству, вскоре после кончины признавался святым. Это выглядело закономерным и само собой разумеющимся. Прочие его земные дела даже в расчет не принимались. Потому что обращение целого народа к Христу перевешивало и прошлые заблуждения, и частные прегрешения. «Ибо дерево познается по плоду» (Матф., 12, 33), а в таких случаях плоды говорили сами за себя.

Св. Владимир начал было подготовку к канонизации своей бабки, св. Ольги. Но поддержки в патриархии не получил, ему под разными предлогами отказывали. А когда отошел в мир иной сам Владимир, его прославление начали готовить Ярослав Мудрый с митрополитом Иларионом. На Руси к этому времени появились и страстотерпцы, свв. Борис и Глеб, духовенство исследовало обстоятельства их мученичества, было составлено «Сказание», заготовка для Жития.

Но… константинопольская патриархия упорно отвергала канонизацию русских угодников. Нужно ли было «варварам» иметь собственных святых? Существует предостаточно греческих святых, пускай молятся им. Заодно «варвары» будут оглядываться на греков как на образец для подражания, перенимать греческие обычаи. Считать их избранным народом, более близким к Господу. А уж св. Владимир слишком насолил Византии, о его приобщении к лику святых даже слышать не хотели.

Но и называть истинные причины отказа было нельзя. Отказ — официальный документ. Греки в собственных хрониках тщательно обошли стороной историю взятия Херсонеса, крещения св. Владимира, его женитьбы. Разве можно было расписаться в том, как русский князь обставил их империю? Такие страницы вымарали из константинопольских летописей, будто и не было этих событий. А отказ округло мотивировали всего лишь тем, что св. Владимира «Бог не прославил» посмертными чудесами.

В защиту Крестителя митрополит Иларион создал свою знаменитую работу «Слово о законе и благодати». Указывал, что греки, подобно иудеям, присвоили себе право регулировать Веру собственными мертвыми законами. Но закон властвовал до Христа, а дальше в мир пришла Благодать Божья. Вера дается по Благодати — кому ее ниспошлет Господь. Поэтому и Русь приняла крещение не от греков — приняла от собственного великого князя, на которого снизошла Благодать.

«Слово» было гимном св. Владимиру, гимном всей Руси. Иларион писал, что Русская земля «не худая, не неведомая», а «известна и слышима во всех четырех концах земли», воспевал Киев, «величием сияющий», «церкви процветающие», «христианство возрастающее». Св. Владимира сравнивал с апостолами, со св. равноапостольным императором Константином, принесшим свет Веры Римскому царству. Что же касается мотивации константинопольской патриархии о посмертных чудесах, то Иларион и другие русские богословы весьма квалифицированно возражали, что чудеса творят и бесы, а многие святые их не творили. Нет, куда там! Патриархия оставалась будто глухой.

Впоследствии вопрос о русских святых удалось сдвинуть с мертвой точки. Добиться канонизации св. Бориса и Глеба, основателей Киево-Печерского монастыря — преподобных Феодосия и Антония. Но не св. Владимира! О нем Константинополь повторял одни и те же отговорки — нет посмертных чудес.

Изменить положение сумел только св. благоверный князь Александр Невский — через 200 с лишним лет. 15 (28) июня 1240 г. он с небольшой дружиной наголову разгромил на Неве огромную шведскую армию Биргера. В русском войске потери оказались ничтожными, погибло лишь 20 человек. Молодой князь был не только прекрасным военачальником, а еще и мудрым политиком, горячим православным патриотом. Он обратил внимание, что битва состоялась в день преставления Владимира Крестителя. Это был весомый аргумент, опровергавший греческие доводы. Разве победа столь малой кровью над многократно превосходящим врагом не была чудом?

Правда, греческая патриархия все равно увиливала, пыталась замять вопрос. Но Александр хорошо знал церковные правила. Он указал, что Владимир был в свое время новгородским князем, и добился его признания хотя бы местночтимым новгородским святым. Общерусскую канонизацию св. равноапостольного Владимира сумел осуществить лишь далекий потомок св. Александра Невского — благоверный царь Иван Грозный. Но тогда уже и Русская держава стала другой, а от Византии остались одни воспоминания…