На Украине действовали четыре советских фронта. 1-й Украинский Николая Федоровича Ватутина освободил Киев и развивал наступление дальше, занял Житомир, Бердичев, вышел к Виннице. Южнее продвигался 2-й Украинский фронт Ивана Степановича Конева, освободил Кировоград. Еще южнее теснили врага 3-й Украинский фронт Родиона Яковлевича Малиновского и 4-й Украинский Федора Ивановича Толбухина. Для координации их действий на Украине находился заместитель Верховного главнокомандующего маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

Неприятель отнюдь не смирился, что русские выигрывают битву за Украину. Южнее Киева, возле Канева и Корсунь-Шевченковского, германские соединения упорно цеплялись за позиции, понастроенные по берегу Днепра. А в низовьях этой реки даже удерживали большой плацдарм на левом берегу — Гитлер требовал понадежнее прикрыть стратегически важные месторождения железной руды и марганца в районе Кривого Рога, заново расчистить отсюда дорогу в Крым, перерезанную советскими войсками. А русские армии, уже переправившиеся на правый берег, фюрер приказывал выкинуть обратно, восстановить оборону по рубежу Днепра. Для этого командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн получил более чем солидные подкрепления, 10 пехотных и 6 танковых дивизий.

Германские контрудары не достигли цели. Возвратить Киев и выбить русских за Днепр врагу не удалось. Немцы смогли вломиться только на стыке 1-го и 2-го Украинских фронтов. Прорвались к тем своим войскам, которые все еще стояли на Днепре. А в результате между фронтами Ватутина и Конева образовался глубокий провал. Манштейн окрылился, считал это большим успехом. Развернул танковые дивизии направо и налево, кинул их прорвать фланги 1-го и 2-го Украинских фронтов. Вклиниться вдоль Днепра, углубиться в советские тылы. Атаки не прекращались, кипели упорные встречные бои. Но германское командование, увлекшись этими боданиями, совершенно забыло, что у него тоже есть фланги. И что прорывы опасны для обеих сторон. Их ведь можно подрубить под основание. Жуков, Ватутин и Конев разработали операцию на окружение. На каждом из фронтов был сформирован ударный кулак из одной танковой и двух общевойсковых армий.

24 января они устремились навстречу друг другу. Вот тут-то Манштейн опомнился. Запоздало принялся перенацеливать свои бронированные соединения на участки советского прорыва. Распорядился немедленно контратаковать и выправить положение. Что ж, гитлеровские танкисты свое дело знали, воевали жестоко и грамотно. Даже вышли в тыл наступавшей 6-й танковой армии генерала Кравченко, отрезали ее от своих. Но шел уже не 1941-й год. Наши танкисты тоже воевали грамотно. Они вообще не стали оглядываться на немцев, появившихся у них за спиной. Продолжали уверенное движение вперед. 28 января возле Звенигородки клинья 1-го и 2-го Украинских фронтов сомкнулись. В котле под Корсунь-Шевченковским очутились более 10 германских дивизий, его назвали «Маленьким Сталинградом».

Теперь пришла пора схватиться за головы всем эшелонам неприятельского руководства. Разумеется, оно использовало свой немалый военный опыт и все имеющиеся ресурсы для спасения попавших в беду. Манштейн в экстренном порядке принялся сколачивать бронированные тараны, чтобы прошибить коридор. А командующий окруженной группировкой генерал артиллерии Штеммерман организовывал из подчиненных ударные группировки, силясь пробиваться изнутри. Но войска 1-го Украинского фронта уплотняли внешний обвод окружения, 2-го Украинского — сформировали внутренний. Контратаки отражали, а неприятельскую территорию постепенно сжимали. За две недели она сузилась до пятачка в 10–15 км. Его простреливала наша тяжелая артиллерия, бомбила авиация.

Точно так же, как было под Сталинградом, Геринг взялся наладить «воздушный мост» для бесперебойного снабжения окруженных. Но поблизости расположились несколько советских истребительных полков и не подпускали германские транспортные самолеты к цели, десятками жгли их на подступах. Скопившиеся в мешке войска стали голодать, у них кончались горючее и боеприпасы. Но тем временем попытки протаранить брешь в кольце осады дали кое-какие результаты. С внешней стороны отчаянным рывком в наше расположение вклинилась 1-я танковая дивизия СС, заняла плацдарм на речке Гнилой Тикич. Навстречу ей из последних сил рванула дивизия СС «Викинг», захватила село Шендеровку. Друг до друга им оставалось всего несколько километров.

Штеммерман в общем-то правильно рассудил — это лучший и единственный шанс на спасение. Других уже не представится. Он поднял все свои войска на прорыв. Среди глубоких снегов пройти можно было только по дорогам, и в ночь на 18 февраля по ним вытянулись многокилометровые колонны. В голове поставили лучшие части, сохранившие максимальную боеспособность. Последнее топливо слили в баки нескольких танков, сам Штеммерман шагал с подчиненными пешком. Деревни, блиндажи, брошенное имущество поджигали. Каждый солдат и офицер должен был осознавать — обратного пути нет, отступление невозможно. Но и советское командование догадывалось — немцы готовятся к прорыву. Где именно они попробуют пробиваться, вычислить было несложно. К Шендеровке Конев стянул побольше артиллерии, минометов, в окрестных лесах расположил 5-й Донской казачий корпус и танковые части.

Огромные колонны немцев двигались под покровом метели. Выплеснулись из мрака и снежных вихрей на советские окопы. Атаковали остервенело — возвращаться им было уже некуда, а сзади напирали новые толпы. Оборону продавили массой, но их стали расстреливать батареи, расставленные по соседним высотам, из леса появилась кавалерия, танки. Порядок нарушился, колонны перемешались. Некоторым повезло, проскочили через смертельный коридор к своим. Другие находили конец под снарядами, гусеницами, шашками. А тех, кто пытался прятаться по лесам, добивал жестокий мороз. Наутро дорога между деревнями Журжинцы и Почапинцы представляла собой жуткую картину — ее загромождали сплошные завалы трупов. Среди них отыскали и тело командующего, генерала Штеммермана. 18 тыс. человек насобирали в плен, закопали 55 тыс. вражеских тел.

И даже попытки спасти Корсунь-Шевченковскую группировку обернулись для немцев новыми катастрофами. Ведь Манштейн выдергивал для этого дивизии с соседних участков. А южнее, в районе Никополя и Кривого Рога, гитлеровские войска, как уже отмечалось, удерживали довольно большой и сильно укрепленный плацдарм на левом берегу Днепра. С севера, со стороны Запорожья, над этим районом нависал 3-й Украинский фронт. С юга и востока неприятельский плацдарм облегал 4-й Украинский. И как раз отсюда германское командование забрало ряд соединений на выручку Штеммерману. Самых мощных соединений, танковых…

Советские военачальники не упустили такого «подарка», 30 января оба фронта перешли в наступление. При этом командующий 3-м Украинским генерал армии Малиновский перехитрил врага. Он начал атаки в направлении Кривого Рога. Направлял сюда технику, эшелоны и колонны автомашин с военными грузами. Этот участок усиленно обрабатывала фронтовая артиллерия. Немцы поверили, что прорыв намечается именно тут. На здешнем участке резервов у них осталось мало, две танковых дивизии. Их как раз и направили к Кривому Рогу. Но основная группировка Малиновского, две общевойсковых армии и свежий механизированный корпус, обрушилась на врага совсем на другом направлении. Ударила не на Кривой Рог, а на Апостолово, мощным рывком преодолела германскую оборону.

Манштейн понял, что дело совсем худо. Он развернул назад соединения, ушедшие на выручку Штеммерману. Но было уже поздно. Войска 3-го Украинского углубляли прорыв. Продвигались на юг вдоль Днепра, одну за другой перехватывали дороги, связывающие передний край немцев с их тылами. 2 февраля стало ясно: назревает катастрофа еще похлеще, чем под Корсунь-Шевченковским. Ведь на плацдарме за Днепром оставалась 6-я германская армия! Отрежут — и конец.

Возвращенные назад танковые дивизии Манштейн бросил в контратаки. Они несли страшные потери, снежная степь чадила горящими машинами. Такой ценой удерживались дороги, по которым с плацдарма выводили 6-ю армию. Но на переправах через Днепр царил кромешный ад. Отступающие войска забили все подступы к мостам и паромам. А советская авиация налетала беспрестанно, бомбила и расстреливала их. Возникали чудовищные пробки из полыхающих машин, повозок. Немецкие солдаты сбивались в толпы, мечущиеся в диком ужасе. На плацдарме побросали все тяжелое вооружение, артиллерию, автотранспорт. Но и за Днепром продолжалось бегство. 8 февраля немцы оставили Никополь и Кривой Рог. Разгромленными оказались 12 дивизий, потери превысили 40 тыс. человек.

Однако и этими победами советские успехи не ограничились. Резкие перемены обозначились не только в южных, но и в северных районах Украины. В те же самые дни, когда армии левого крыла 1-го Украинского фронта удерживали окружение под Корсунь-Шевченковским, было приказано перейти в наступление правому крылу этого фронта. Цель ставилась скромненькая — всего лишь отвлечь на себя противника. Но и здесь в полной мере сказались выдергивания и переброски вражеских контингентов. Наши воины неожиданно встретили весьма слабое сопротивление, разметали немцев. В прорыв вошли два гвардейских кавалерийских корпуса, 1-й и 6-й.

Перед ними раскинулись дебри Полесья, а там фронта вообще не было! Глухомань, болота, гарнизоны только по городишкам и деревням. Но болота замерзли, кони обходили укрепленные пункты без дорог. Корпуса двигались по 40–50 км в день, а враг даже не подозревал о них. Лавина конницы вдруг вынырнула в тылу у германских частей, готовившихся оборонять Ровно и Луцк. Свалилась, будто снег на голову, с ходу овладела обоими городами.

Конечно, и наши войска несли потери. На площадях освобожденных городов, за околицами сел оставались скорбные пирамидки со звездочками. Война не щадила даже командующих фронтами. Один из лучших советских полководцев, Николай Федорович Ватутин, по дороге из 13-й в 60-ю армии случайно нарвался на отряд бандеровцев. Они обстреляли появившиеся машины, Ватутин был тяжело ранен. Его лечили лучшие врачи, генерал шел на поправку. Но в рану попала инфекция, началась гангрена. Спасти его не удалось. Чтобы смена командующего не повлияла на ход продолжающихся операций, руководство 1-м Украинским временно принял на себя маршал Жуков. В качестве представителя Ставки он отслеживал обстановку и у Ватутина, и на соседних фронтах, знал ее во всех подробностях.

А терять время было нельзя. Сложилась ситуация, чрезвычайно выгодная для советских армий. Назревало еще одно стратегическое окружение! Потому что прорыв наших войск на Луцк и Ровно охватывал с севера всю германскую группу армий «Юг». И как раз здесь, под Луцком и Ровно, Ватутин и подхвативший командование Жуков быстро сумели сосредоточить мощную ударную группировку из двух танковых и двух общевойсковых армий. 4 марта она врезалась в боевые порядки немцев, еще не оклемавшихся после прошлых поражений. Стала продвигаться с севера на юг — к Тернополю, Проскурову.

Однако и в ставке Гитлера уже в полной мере отдавали себе отчет: катастрофа на Украине углубляется, пахнет полным разгромом. Сюда спешным порядком собирали и перегоняли резервы откуда только можно: из Франции, Италии, Югославии, Венгрии. В немалой степени нацистов выручало то обстоятельство, что на них работал промышленный потенциал чуть ли не всей Европы: гигантские оружейные заводы Чехии, Франции, Бельгии, Австрии, не считая самой Германии. С конвейеров непрерывными реками сходили танки, самоходки, бронетранспортеры. Собирай танкистов, выписанных из госпиталей, добавляй к ним наскоро обученных новобранцев и выпускников училищ, рассаживай по новеньким боевым машинам — в результате разбитые бронированные соединения удавалось реанимировать очень быстро.

Ну а Манштейн не стал распределять прибывающие к нему резервы для затыкания прорех. Он в очередной раз формировал из них единые мощные полчища для контрудара. Получилось внушительно — 9 танковых и 6 пехотных дивизий. Свежая стальная армада с лязгом и грохотом столкнулась с нашими танковыми армиями, давила попавшуюся на пути пехоту. Советское начальство, в общем-то, ожидало контрудара, но его масштабы и мощь превзошли все прогнозы. В войска полетели приказы Жукова приостановить наступление. Отразить немцев, закрепившись в обороне.

Наши части окапывались по опушкам лесов и берегам украинских речушек. Ловили в артиллерийские прицелы наползающие стальные коробки. А эти многочисленные коробки с бегущими следом цепями автоматчиков покрывали уродливой россыпью все горизонты… Драка была упорнейшей. В 1-й танковой армии генерала Катукова почти полностью погибли два полка самоходных орудий. Для расследования столь серьезных потерь приехал сам Жуков. Но командующий армией пригласил его взглянуть на поле, усеянное обломками немецких танков, и у Георгия Константиновича больше не возникло ни одного вопроса.

И опять же, гитлеровский натиск в одном месте вызвал весьма неоднозначные последствия на иных направлениях. Манштейн стянул все наличные силы против 1-го Украинского фронта, но перед соседним фронтом, 2-м Украинским, оставались две совершенно растрепанных германских армии. 8-я так и не оправилась после Корсунь-Шевченковской катастрофы, 6-я — после Никопольской. Для них пополнений уже не нашлось, а ждать, пока они усилятся, Конев не стал. Он тоже подготовил «клещи». На прорыв ринулись две советских танковых армии, 2-я Богданова и 6-я Кравченко. Впрочем, замысел окружения сорвался. Рыхлый неприятельский фронт рассыпался сразу же! Окружать германские войска оказалось невозможно, потому что они дружно и мгновенно бросили позиции. Управление войсками было потеряно, они просто бежали куда глаза глядят.

Не остановились даже на рубеже Южного Буга. Переправлялись, как могли — по мостам, на паромах, лодках, и беспорядочно продолжали отступать. Преследуя неприятеля, наши солдаты перемахнули Южный Буг без боев, даже без остановки. Кстати, тут они с удивлением узнали, что попали как бы в другое государство! Здешние края Гитлер подарил румынам, и Антонеску придумал для присоединенной области горделивое название «Транснистрия». Но теперь особый статус «Транснистрии» и экзотика румынских законов становились разве что темами солдатских и офицерских анекдотов. А на деле особый статус проявлялся только в том, что в толпы удирающих немцев стали вливаться целыми полками румынские военные. Вскинулись бежать многочисленные оккупационные учреждения, понаехавшие румынские помещики и спекулянты. В панике запрягали телеги со скарбом предатели, неосторожно пристроившиеся к интервентам.

Эти потоки солдат и беженцев хлынули к переправам через Днестр. Давили друг друга, погибали под бомбежками, тонули. А следом мчались русские танки. Раскидывали хилые заслоны. Но чаще при их появлении немцы и румыны сами разбегались, танкам оставалось только сшибать с шоссе загромоздившие его машины и повозки. Они с разгону и со всеми удобствами, по невзорванным мостам, проскочили через Днестр, вздувшийся от весеннего паводка. А вражеские войска обогнали! Неприятели отстали за Днестром, вместо того, чтобы останавливать русских на такой прекрасной позиции. Теперь их прижимали к реке, добивали и брали в плен. Победоносные армии Конева за неделю преодолели 250–300 км, вступили в Молдавию и Румынию.

В это же время их соседи на 1-м Украинском фронте продолжали сдерживать натиск Манштейна. От боя к бою германских танков выползало в атаки все меньше. Да и сами атаки становились все реже. А Жуков уже вел перегруппировку, собрал вместе сразу три танковых армии — в советских войсках такое количество бронетехники сосредотачивалось впервые. 21 марта растрепанные боевые порядки немцев были опрокинуты. Наши танковые части ворвались в Каменец-Подольск и Черновцы. Германскую 1-ю танковую армию и еще целый ряд частей и соединений, попавших вместе с ней под одну гребенку, отрезали от своих войск и прижали к Карпатским горам.

Правда, добить окруженную группировку не получилось. Она оказалась слишком большой, 23 дивизии, из них 10 танковых. А советские войска измотались и поредели в непрерывных боях, вторые эшелоны отстали — наступила весна, развезла украинские дороги непролазной грязищей. Противник на этот раз действовал оперативно. Не стал медлить, пока русские подтянут дополнительные силы и раздавят их. Вся группировка сразу же собралась в кулак и ломанулась из кольца. Протаранила себе дорогу по берегу Днестра, на стыке между 2-м и 1-м Украинским фронтами. Жуков тоже отреагировал быстро, экстренным порядком перебрасывал на этот участок танки, артиллерию. Прорыв зажали с флангов, простреливали. Но немцы выбирались под огнем по узенькому коридорчику, устилая его мертвыми телами и грудами техники. Позже даже начали преподносить исход битвы так, будто они выиграли! Вырвались, не позволили себя уничтожить. Умалчивали лишь об одной «маленькой» детали. Из этих самых 23 дивизий выбраться через смертельный коридор сумело меньше половины личного состава. Прочие остались внутри. Навсегда…

За разгром группы армий «Юг» лишился своего поста Манштейн. Впрочем, группы «Юг» больше не существовало. Она оказалась разорванной на две — «Северная Украина» и «Южная Украина». Но к войскам, выбравшимся из мешка, продолжали прибывать подкрепления. Снова бросались в контратаки, под их прикрытием строились оборонительные позиции. Местность для этого была более чем удобная: горные склоны Карпат, стекающие с них реки. Советские войска были на пределе своих возможностей, израсходовали боезапас и топливо. Верховное главнокомандование приказало 1-му и 2-му Украинским фронтам перейти к обороне.