Прошло наверно минут пять или год, внутренний счётчик часов сломался. Школа, университет, поступление на службу в полицию, свадьба, рождение детей, поездка на море и ещё много кадров из жизни пронеслись перед глазами. Ничего не слышно, звон в ушах, телом ощущается нарастающий топот. Заболело плечо. Картинка перед глазами начала немного проясняться.
Леонид медленно убрал руки от головы и открыл глаза. Он лежал на полу и рядом с ногами Виктора. Тот ещё стоял. Леонид медленно приподнялся и заметил, что за спиной его столпилось множество сотрудников, несколько из них были вооружены, и держали на прицеле Марка. Тот стоял с опущенным пистолетом в руке.
– …рось …жие!!! – постепенно слух вернулся к Леониду, кричал кто-то за дверью,– брось!
Леонид медленно встал и подошёл к Марку. Тот без сопротивления отдал ему пистолет. Он ничего не говорил, стоял и смотрел куда-то в сторону. Леонид, обернулся и дал знак всем отступить, и только после этого рассмотрел Виктора. Его лицо было землистого цвета, он часто хрипло дышал, немного даже прихрюкивая, глаза были готовы выпасть из орбит. Крови нигде не было, а над головой, осыпанной пылью, в стене было семь пулевых отверстий. В кабинете пахло порохом, и судя по всему, испугом Виктора.
– Сержант! – крикнул Леонид, уже придя в себя, – отведи Виктора в медкабинет, пусть его осмотрят.
Виктор сначала не мог двинуться с места, но потом, на пошатывающихся ногах молча вышел из кабинета. Его вес был тяжеловат для сержанта, который стал ему опорой.
– Кто стрелял? Что делать? – послышались вопросы от толпы за дверью, как только Виктор скрылся за углом.
– Ничего! – крикнул на них Леонид, потом более спокойно добавил, – ничего не было, все поняли? Разойдись!
Все нехотя расступились, убирая оружие. Последний из них прикрыл дверь. Леонид усадил Марка на стул, обошёл стол, открыл сейф, с грохотом бросил туда пистолет, и захлопнул дверь.
– … полгода до пенсии, – сказал он, изрядно выругавшись, – жена говорила: «Брось ты это», а я нет. Дурак старый! Ни реакции, ни здоровья, ни …
Далее опять последовала отборная брань, половину которой Марк даже не понял бы, если слушал его.
– Готовил себе дела в кабинете, под пули не лез, – продолжил Леонид, открыв окно и снова прикуривая, – и тут ты. Чего молчишь? Ты вообще живой, или крыша поехала? Может тебе «скорую» вызвать? А, нет реагирует.
Марк медленно покачал головой. И снова смотрел куда-то в пустоту.
– Вас что, эталонов стрелять не учат? Ты зачем палил? А? Ниже не мог, на десять сантиметров взять. Ты же эталон, тебе ничего не будет! Это всё – конец. Меня точно уволят, лишат всех премий и пенсии. Нет! Меня посадят! А ты знаешь, что значит сесть в тюрьму, когда ты сам только и делал, что сажал? Да, откуда тебе знать. Я мог его прикрыть, тогда мне может быть медаль дали и повышение. Если бы выжил, конечно. Хотя стрелок из тебя так себе. Эх, тогда тем более надо было сделать вид, что хочу так сделать. Эх, Марк, или как там теперь к тебе обращаться? Ну что ты уставился в стену? Что делать я не знаю, может у тебя есть инструкции на этот счёт? Опять головой мотает, смотри на него. За что хоть тебя эталоном сделали? Понятно, что не за меткость. Думал, меня в могилу сигареты сведут, а оказывается это юноши, которые хватают чужое оружие. Но лицо Виктора я на всю жизнь запомню.
Леонид нервно хохотнул, и откинулся в кресле, пуская колечки дыма. Выражение лица Марка не менялось. Зазвонил телефон на столе.
– Алло, да дорогая привет! Чего хохочу? Да так историю весёлую рассказали. Как дела? Нормально? Это хорошо. А дети что делают? У тебя всё хорошо? Нет, не пьяный. Нет, не повысили. Нет, я её уже год не видел – прекрати. Слушай, я тебя люблю! Тебя и детей наших, больше всего на свете. Ты чего? Ревёшь что ли? Перестань милая. Помнишь, мы на море были? Давай повторим? Не знаю, скоро. Скоро, говорю, освобожусь, обсудим. Не реви, все хорошо. Давай, поцелуй наших. И я тебя, Зайка моя!
Леонид мечтательно глядел в потолок. На секунду он забыл, что произошло, и вообще всё плохое, что каждый день окружало его. Он словно проснулся от долгого сна, и утро было добрым. Снова захотелось жить, уехать отдыхать с семьёй, и не возвращаться в кабинет, в который зашёл один из его подчинённых.
– Простите, вас вызывают.
– Кто ещё? – вернувшись из мыслей, Леонид выбросил догоревшую сигарету, и потянулся за следующей.
– В медкабинет.
– А, отпустило его уже, ладно пошли, – проходя, он взглянул в глаза Марку, и сказал ему, – ладно дружок. Посиди тут, я сейчас вернусь, и мы что-нибудь придумаем. Я постараюсь связаться с вашими, всё будет хорошо.
Они вышли, Леонид шепотом указал подчинённому следить за дверью, на всякий случай.
В медкабинете не было никого, кроме Виктора. Он сидел обмотанный в одеяло, и без штанов.
Лицо его было красным от гнева, он что-то шептал про себя, брызжа слюной. Увидев Леонида, он нервно вздрогнул, и состроил гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку.
– А, ты? Молодец.
– Простите? – удивился Леонид.
– Чего простите? Молодец, говорю. Жди повышения, и премию.
– А, спасибо, – ответил он, не понимая до конца, сарказм это или искреннее поздравление.
– … Прикрыл начальника, – тихо выругавшись, Виктор посмотрел на него, с серьёзным лицом, – и не побоялся этих «эталонов». Ко мне пойдёшь работать! Зарплату втрое повышу!
– Спасибо, – повторился Леонид, уже осознавая, в каком свете увидел ситуацию Виктор. И переубеждать его в обратном не хотелось.
– А теперь слушай, новый приказ, – Виктор встал, одеяло было ему далеко выше колен, – Все, что сегодня произошло всем забыть. Понял?
– Э ну да, – и тут же прокашлявшись, Леонид выправившись добавил, – Так точно!
– Этого бандита в камеру!
– Но он же…
– Мне плевать, – вскрикнул Виктор, реально оплевав Леонида, – кто он!
– Есть…
– Подержи его на несколько дней, я кое-куда смотаюсь, и с ним разберусь. Всё понял? Свободен.
Леонид вышел, в замешательстве. Вся ситуация явно положительно сказалась на его карьере, будучи изначально провалом. Люк в потолке открылся, и есть возможность подняться по лестнице на новый уровень. Всё сознание ликовало, но где-то в сердце защемило небольшое, но ещё живое чувство – совесть. Паренёк и вправду доставил кучу хлопот, но слишком много сил и нервов было на него потрачено, чтобы перечеркнуть всё разом. Появилось даже чувство отеческой заботы. Слишком прямой и слишком правильный, с него действительно можно брать пример. Да только жить как он очень сложно. И не только ему самому, но и людям вокруг, что Леонид в полной мере ощутил на себе. Раз Марк пришел к нему, он хотел совета или поддержки. Значит, он доверяет Леониду. Приятно это осознавать, даже вызывает гордость. Похоже, работа ещё не погасила в нём остатки человечности. Только цена уж больно высока. Пойти против эталонов намного хуже, чем пойти против Виктора. Только эталоны далеко, а Виктор здесь.
– Как ты? – вернувшись в кабинет, он застал Марка в таком же положении, – понятно. Слушай тут такое дело. Сможешь побыть у нас, пока пыль не осядет, всего пару дней. Формально это даже не арест. Ну, скажи что-нибудь.
Марк кивнул. На его лице было полное безразличие. Леонид на секунду показалась понимающая улыбка. И снова взгляд в одну точку.
– Спасибо, – выдохнул Леонид, и подошёл к окну.
На улице подъехал большой черный внедорожник, в который почти бегом сел Виктор. На нём была обычная патрульная форма, размера на три меньше чем надо. Леонид невольно злорадно улыбнулся, и сел обратно в кресло.
– Ну, ты мне хоть номер можешь сказать, куда можно позвонить? Ну что ты опять головой мотаешь. Как я могу тебе помочь, если ты молчишь. Как мне выйти на эталонов? Есть номер этого, как там его, Роберта? Ладно, время у нас есть.
Леонид набрал номер на стационарном телефоне.
– Дежурная? Да я. Не, всё нормально. Третья камера свободна? Отлично. Сейчас человечка приведут, расположите его там, с удобствами. Сам знаю, что не гостиница! Начальство приказало. Ага, он самый. Да, штанишки у него просто класс, хе-хе. Хорошо пришлите кого-нибудь ко мне, и чтобы там с полным уважением к клиенту, понятно? Всё.
– Разрешите?
– Заходи. Ладно, Марк, сходи, отдохни. Завтра поговорим, – спустя минуту сказал Леонид, когда вошёл сержант, – я скажу твоим, чтобы не волновались.
Марк как бы в благодарность кивнул в ответ, вышел. Дверь закрылась. Леонид, тяжело вздохнув, потянулся за записной книжкой, где должен был сохраниться номер телефона кого-то из семьи Марка. И тут ему на глаза попался телефон, лежащий рядом с недопитой кружкой. Моргал индикатор, сообщая о пропущенном вызове. Леонид хотел пойти и отдать его, но передумал. Он взял трубку, нашёл номер «Мама», переписал его и, выключив телефон, спрятал в столе.
– Здравствуйте, вас беспокоит,… а узнали. Значит, богатым не буду, – Леонид старался как можно позитивнее говорить с матерью Марка, но по её взволнованному голосу было понятно, что это будет трудно, – успокойтесь с Марком всё в порядке. Э, я бы даже сказал замечательно. Понимаете, эм, его вызвали по его новой работе, ну вы знаете, да… именно. И он поручил мне, связаться с вами и сказать… прошу вас, верьте мне с ним всё в порядке. Не плачьте. Понимаете там строгие порядки, тайна и всё такое. Да, ваш сын большой молодец, нам уже сообщили сверху, оказывать ему полное содействие. Так что если вам что-то понадобится, сразу звоните мне, это мой личный номер. Нет ничего не надо. Просто будьте спокойны. Ваш сын теперь на страже морали!
Слышать и говорить неправду, было уже привычным делом, однако Леониду было не по себе от его лжи, до конца не осознавая, зачем это делать. Он был уверен только в том, что звонить и сообщать матери, что её сын чуть было, не убил человека, в данный момент выше его сил. Ещё несколько раз, попросив верить ему и не волноваться, Леонид попрощался и повесил трубку. После позволив себе крепко высказаться, снова закурил. Остальные дела никуда не делись, и требовали работы с ними. Ночь предстояла долгая.