Оказывается, вся эта бодяга с камнем началась очень давно: население трех священных островов — Фанчжан, Пэнлай и Инчжоу — намекнуло людям, проживавшим в то время на острове Лантау (Сю назвала этот остров по-китайски, но воспроизвести это я не в силах), что неплохо бы посадить на самой высокой горе острова статую Будды. Китайцы, нация трудолюбивая, быстренько сваяли Будду, причем монумент получился размеров внушительных. Прятать такую статую в горах, чтобы на нее любовались случайно забредшие в поисках отбившейся от стада овцы пастухи? Нет, при таком замечательном Будде полагается быть монастырю. Монастырь тоже построили и нарекли Го Линь. На церемонию торжественного открытия данного заведения должны были явиться не только Восемь Бессмертных — Чжунли Цюань, Лю Дунбинь, Цао Гоцзю, Чжан Гуолао, Хан Сянцзы, Хэ Сяньгу, Лань Цайхэ, Ли Тегуай, — но и прочий древнекитайский народ, обретший за свои деяния бессмертие. Я была крайне удивлена, узнав, что мастер Лу Бань, хотя и проживал на островах, обладал бессмертием и считался родоначальником всех плотников, в число Восьми не входил.

Замечу, что китайские божества вполне воплощали в себе основы даосизма: они не чурались выпивки и иных плотских радостей, а один из самых видных Бессмертных Лю Дунбинь (ученик самого Чжунли Цюаня) мог даже и подебоширить, находясь в состоянии «повышенной веселости».

В подарок настоятелю вновь отстроенного монастыря и был предназначен бриллиант. Согласно легенде, это был не просто хорошо отшлифованный алмаз, а застывший поцелуй Будды. Причем все древние источники особый упор делали на том, что в момент поцелуя Будда был в очень хорошем настроении — смеялся. Имя поцелованного счастливца не сохранилось в легендах, зато камень назвали «Поцелуй смеющегося Будды». Совсем неплохое, «правильное» название для такого бриллианта.

Ясно, что великую ценность нельзя было хранить абы как: периодически то один, то другой древнекитайский проходимец покушался на сокровище. Поэтому было принято решение отдать камень прекрасной богине Сиванму. Сиванму же, недолго думая, спрятала камень в своем саду. Охранять святыню призвали трехголового человека Ли Чжу, который был обязан денно и нощно стеречь волшебное дерево фучаншу. Были, были попытки похитить удивительный камень (который, как любое выделение Будды, будь то чих, слеза ну и… некоторые другие, обладал невероятными волшебными свойствами), но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Рассказывают, что одному особо отчаянному головорезу удалось не только проникнуть в сад, перехитрив трехголового Ли Чжу, и разыскать дерево, в кроне которого Сиванму прятала камень; он даже залез на дерево, взял бриллиант в руки. Но тут перед нечестивцем предстала сама Сиванму и предложила ему сделку: персик из ее сада в обмен на камень. Вор подумал и… согласился. Потому что, сколько бы денег ни выручил он от продажи камня, на них все равно не купить бессмертия, а вкусивший плодов из замечательного сада Сиванму немедленно обретал его.

Так что еще долгое время «Поцелуй смеющегося Будды» пребывал в распоряжении Сиванму, пока, как я уже не упомянула выше, не наметилась тусовка по случаю открытия монастыря Го Линь.

По этому поводу собрался совет из Восьми Бессмертных, на котором предполагалось выбрать гонца, который и доставит «Поцелуй смеющегося Будды» монахам. Наверное, в тот день все божества были с большого бодуна, потому что доставить камень по назначению доверили именно Лю Дунбиню, посланцу крайне ненадежному — «меры в женщинах и пиве он не знал и не хотел».

Лю Дунбинь заверил остальных, что на этот раз он не будет отвлекаться и постарается добраться до Лантау с минимальными приключениями. Древние божества были, судя по всему, существами доверчивыми, не знакомыми с русскими пословицами и поговорками типа «горбатого могила исправит» и «зарекалась ворона дерьма не клевать». Короче, камень со словами напутствия торжественно вручили Лю Дунбиню.

Удивительно, но Бессмертные не любили пользоваться волшебными способами передвижения — облаками или какими-нибудь птицами, — хотя по статусу им это было положено в той же мере, как служебная автомашина для чиновника, достигшего определенного уровня власти. Наоборот, более всего они любили, прикинувшись простыми крестьянами, шляться по необъятным просторам Древнего Китая, попутно проверяя подданных «на вшивость».

Лю Дунбинь не был исключением. Выехал он задолго до назначенной даты и без особых приключений, не считая пары-тройки драк и нескольких скорострельных романов, добрался до горы, которую много позже назовут пиком Виктория. В те давние времена на пике никто не жил, люди предпочитали селиться поближе к морю, где водилась рыба — один из основных продуктов питания. За каким чертом понесло Лю Дунбиня на гору в тот вечер, когда он был почти у цели (почти, потому что еще нужно было некоторое время плыть морем; современный паром проходит это расстояние минут за сорок пять, но тогда, наверное, требовалось несколько больше времени), не смог бы объяснить и он сам. Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет, но на этот раз правило не сработало. К тому моменту, как безрассудный Бессмертный добрался до вершины, наступила ночь. Лю Дунбинь уже было решил, что ночевать придется по-походному, завернувшись в плащ, как вдруг увидел невдалеке слабый огонек. Лю двинулся на свет и очень скоро вышел к небольшой гостинице, прилепившейся к самому краю обрыва.

Хозяин приветливо встретил Лю Дунбиня, принес вкусный ужин — лепешки и горячие овощи. Тут бы Дунбиню задуматься, откуда на вершине горы мука и овощи, ведь никакой экспресс-доставки продуктов в те времена не существовало. Увы, иногда даже мудрые, справедливые, но вполне человечные Бессмертные проявляли просто чудеса наивности. Лю Дунбинь поел, выпил некоторое — древние источники умалчивают какое, но, судя по всему, очень немалое — количество кружек пива, после чего лег спать в отведенной ему комнате. Проснулся же он от холода. За ночь гостиница загадочным образом исчезла, и лежал он на каменистом склоне горы, обдуваемый пронзительными ветрами. Знаменитый меч, который в трудные минуты делал Лю Дунбиня невидимым, и опахало были при нем. Но кое-что исчезло. Как вы понимаете, это «кое-что» — «Поцелуй смеющегося Будды». Лю Дунбинь понял, что его развели, как дешевое повидло, и очень сильно по этому поводу разгневался. Быстрым шагом спустился он с горы и направился в селение, расположенное аккурат на месте современного Гонконга. Городишко был небольшой, постоялых дворов в нем было — раз-два и обчелся, поэтому шустрый Лю за день сумел обойти все. Везде он заводил разговор о заведении на вершине горы, и все жители, как один, начинали прятать глаза и нести всякую околесицу. И только в самой последней забегаловке, которую даже и постоялым двором назвать стыдно, встретил Лю Дунбинь местного пьяницу. Поскольку спрашивать было больше некого, обратился Лю Дунбинь к нему все с тем же вопросом. Пьяница хорошенько накачался вином с самого утра, поэтому не боялся никого и ничего. Он не шарахнулся от Лю Дунбиня, а толково объяснил Бессмертному, что тот избежал страшной опасности, потому как не гостиница это была вовсе (это Дунбинь уже и так, без разъяснений, понял), а один сплошной обман и морок. А приветливый хозяин давно уже не человек, а чиан-ши.

Чиан-ши, чтоб вы знали, — это древнекитайские вампиры (не родственники знаменитого трансильванского графа). Появлялись чиан-ши чаще всего как следствие ошибки погребальных контор — если были допущены некоторые небрежности в обряде захоронения, ну или если покойный уходил из жизни не совсем легким путем. Например, через повешение. Еще один вариант: если вдруг через мертвое тело перепрыгивала кошка. Почти стопроцентно такой покойник становился чиан-ши.

Вызывает изумление, что столь опытный в делах житейских Бессмертный, как Лю Дунбинь, сразу не распознал в странном хозяине чиан-ши. Хотя хитрые китайские вампиры умели искусно маскироваться под порядочных людей, пока злобная натура не брала свое — вот тогда даже самый тупой древнекитайский гражданин соображал, с кем его свела судьба в данную минуту. Если говорить суровым языком милицейского протокола, то главными приметами были: зеленое свечение (как у собаки Баскервилей), пилообразные зубы и длинные когти.

Разговорчивый алкоголик выразил удивление, что незнакомцу удалось остаться живым. Он даже стал посматривать на Лю Дунбиня с некоторым подозрением. Мудрый Лю не зря был любимым учеником Чжунли Цюаня и автором трактата «Секрет золотого цветка». Он вежливо поблагодарил пьяницу, оплатил полученную информацию и поспешил ретироваться.

Лю было о чем подумать: обычно те, кому довелось повстречаться с чиан-ши, потом не досчитывались одной или нескольких конечностей, а то и головы. Поскольку руки, ноги и голова были на месте, сам собой напрашивался вывод, что у чиан-ши, выдававшего себя прошлой ночью за хозяина гостиницы, было другое задание, с которым он справился очень даже успешно — камень перекочевал из кармана Лю Дунбиня в карман хитрого чиан-ши.

Возвращаться на Пэнлайдао Лю Дунбиню совсем не хотелось. Получалось, что не сдержал, не оправдал, облажался, одним словом. И потом приближалось открытие нового монастыря, Лю Дунбиня ждали, но появляться там без подарка было неудобно. Оставался один выход — разыскать чиан-ши и отобрать у него бриллиант. Вопрос — где его искать? Вряд ли чиан-ши украл камень по собственной инициативе. В этой истории он выступал всего лишь исполнителем, а вот кто был заказчиком, это предстояло выяснить. Лю Дунбинь, конечно, слыхом не слыхивал о дедукции, но соображал неплохо и быстро смекнул, где нужно искать исполнителя. Правда, перед встречей следовало принять некоторые меры предосторожности, потому что никакой «сверхзадачи» у чиан-ши больше не было, стало быть, он мог проявить недюжинный интерес к лакомым ногам, рукам и голове Лю Дунбиня.

Бессмертный отправился на базар и закупил все необходимое: чеснок, который через несколько столетий с успехом будут применять против европейских собратьев чиан-ши, соль, метлу, рис и красный горох.

Когда солнце скрылось за горизонтом, Лю Дунбинь отправился на местное кладбище, потому что именно там, скорее всего, и обитал чиан-ши. Кладбище оказалось старым и довольно большим для такого маленького селения. Лю Дунбинь стал было обходить могилы, но потом решил просто ждать. Внутреннее чутье подсказывало ему, что чиан-ши объявится сам.

Ждать пришлось долго, Лю даже начал придремывать, когда услышал тихие шаги у себя за спиной. Тот, кто подкрадывался к Лю сзади, явно не хотел, чтобы его услышали. Выждав несколько секунд, Лю Дунбинь резко повернулся лицом к вампиру (кто еще мог болтаться по кладбищу в это время).

Чиан-ши выглядел точно так же, как и в ту ночь, когда он выдавал себя за хозяина гостиницы. Лю Дунбинь не растерялся, а сразу крутанулся на пятках, рассыпая вокруг себя красный горох — средство, проверенное не одним поколением китайских граждан. Теперь чиан-ши не мог достать Лю Дунбиня, с какой бы стороны не сунулся.

Клинт Иствуд еще не родился, Питер Чейни не написал детективов про джи-мена Лемми Кошена, но, уверяю вас, и Грязный Гарри, и Лемми (постоянно цитирующий Конфуция) побледнели бы от зависти, увидев, как Лю Дунбинь небрежно ткнул своим опахалом в сторону чиан-ши:

— У меня есть к тебе пара вопросов…

Вампир злобно зашипел и начал меняться в лице, причем происходящие изменения его явно не красили. Через несколько секунд лже-хозяин гостиницы мог служить прекрасной иллюстрацией к сказке Шарля Перро «Красная шапочка». К той сцене, где девочка задает глупые вопросы: «Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие длинные зубы? Бабушка, а бабушка, а почему у тебя такие длинные ногти?»

Будь на месте Лю Дунбиня кто-нибудь побоязливее, сразу бы умер от страха. Но не таков был любимый ученик Чжунли Цюаня.

— Бриллиант у тебя? — продолжал Лю, не моргнув глазом.

Вампир сделал попытку перешагнуть через гороховую преграду, попытка оказалась неудачной — красный горох надежно защищал Бессмертного.

— Вэй! Ты слышишь, что я тебя спрашиваю? Куда ты дел «Поцелуй смеющегося Будды»?

Однако вампир тоже оказался не робкого десятка. Видимо, в бытность свою человеком вращался он в кругах далеко не изысканных.

— Оу лунь дунь чжэу хай! — громко заорал чиан-ши, видимо рассчитывая вывести Лю Дунбиня из равновесия.

Ругательство это не очень приличное. У нас в русском языке тоже есть похожие выражения, они яркие и образные, но считаются они непечатными. В устной же речи применяются часто и охотно. Приятно осознавать, что за столетия люди изменились мало. Реплика чиан-ши в адрес Бессмертного — непереводимая игра слов, в которой упоминаются интимные отношения разных представителей фауны, причем Лю Дунбинь и его ближайшие родственники, если верить вампиру, в этих отношениях занимали далеко не последнее место.

Хотя и был Лю Дунбинь парнем задиристым, но в данном случае посчитал он ниже своего достоинства отвечать чиан-ши в том же духе. Сглотнув слюну, Бессмертный доверительно сказал вампиру:

— Ай-я! Ай-я! Несчастный, на твоем месте я бы не стал так упираться.

Тут Лю Дунбинь сделал вид, как будто задумался о чем-то, достал из-за пазухи мешочек с солью и заглянул туда.

Чиан-ши почуял неладное и сделал еще одну попытку прорваться через красный горох. Лю запустил руку в мешок и вытащил оттуда горсть соли. Вампир не сразу въехал, откуда грозит новая опасность, — видимо, со столь хорошо подготовленными людьми ему еще встречаться не приходилось. Грозно оскалив зубы (а зубы у китайских вампиров, не в пример европейским, не просто два жалких клыка, а целый частокол, как у акулы в фильме Спилберга «Челюсти»), чиан-ши протянул руки, пытаясь схватить Лю Дунбиня за рукав и вытащить из заколдованного круга. Свою ошибку он понял лишь тогда, когда на руки ему посыпалась соль. А надо вам сказать, что соль разъедает кожу древнекитайского вампира, как едкая щелочь или кислота.

Чиан-ши заорал дурным голосом, а старина Лю хладнокровно, как отставной офицер гестапо в фильме «Мертвый сезон», повторил свой вопрос:

— Куда ты дел «Поцелуй смеющегося Будды»?

Видимо, боль была такой сильной, что вампир раскололся:

— Ай! Только больше не надо сыпать соль. Ай! Я все тебе скажу… Я не по своей воле взял у тебя камень, мне приказал Хозяин.

— Кто твой хозяин?

— Я не могу тебе этого сказать, господин. Если он узнает об этом, то плохо мне будет.

— Если ты не расскажешь, то тебе тоже будет плохо. Но прямо сейчас. Обещаю. — Чтобы не быть голословным, Лю Дунбинь снова запустил руку в мешочек и достал оттуда еще пригоршню соли.

Этот жест убедил вампира. Ведь гнев Хозяина был пока еще в далекой перспективе… К тому же оставался шанс, что у Лю ничего не получится. Взвесив все за и против, вампир быстро заговорил, словно боялся, что не успеет:

— Камень я отдал Хозяину. Он сказал, что ты придешь, что тебя надо усыпить и забрать бриллиант, а тебя не трогать. Я так и сделал. У меня ничего нет, господин. Камень у него.

— Где он живет?

— О! Здесь не так далеко. Нужно плыть на лодке туда, где садится солнце. Два часа нужно плыть, там будет маленький остров. Но нужно приплыть на рассвете, потому что днем его дом охраняют наемники, а ночью — такие как я. У тебя будет полчаса, когда происходит смена стражи. А теперь давай разойдемся каждый своей дорогой.

Лю Дунбинь задумался: с одной стороны, вряд ли чиан-ши сможет сообщить ему что-нибудь еще, но отпускать его тоже было бы большой глупостью. Но не зря же Лю Дунбинь написал несколько трактатов: правильное решение не сразу, но нашлось. Лю вспомнил о метле. Эх, конечно же, он не был очень прилежным учеником великого Чжунли Цюаня, но цигун Восьми Парчовых Платьев, как и остальные цигуны, все же изучил достаточно хорошо. Несколько энергичных взмахов метлой — и тело вампира, лишившееся души, рухнуло к ногам Лю Дунбиня.

Еще часа три ушло у Лю, чтобы похоронить умершего чиан-ши. На рассвете он ушел с кладбища, добрался до постоялого двора, в котором оставил днем свои вещи, и заснул как убитый.

Утром, плотно позавтракав жареными лепешками и солеными овощами, Лю отправился к морю. План действий он нарисовал себе еще вчера, как только услышал от чиан-ши о таинственном хозяине. План этот был совсем несложный: нанять лодку и, когда стемнеет, отправиться на остров, чтобы вернуть украденный алмаз.

Трудности возникли там, где Лю их не ожидал. Ни один лодочник не соглашался везти его на остров после захода солнца, ни за какие деньги. К полудню весть о странном незнакомце, который хочет поехать на остров, уже много лет имеющий очень дурную славу, облетела весь городок. Дело дошло до того, что лодочные мастера, завидев Лю, отворачивались и уходили.

Солнце уже клонилось к закату, а Лю Дунбинь так и не нашел лодку. Огорченный, он сидел на берегу моря и думал, что же делать. Полагаю, что оставшиеся на острове Пэнлайдао Бессмертные были в курсе затруднений Лю, но на Востоке не принято назойливо лезть с помощью, особенно если человек тебя об этом пока не просил. Но совсем бросить попавшего в беду «коллегу» тоже неприлично, поэтому как-то незаметно рядом с пригорюнившимся Лю нарисовался не кто иной, как мастер Лу Бань. Причем хитрый Лу Бань, естественно, сделал вид, что он не прибыл на помощь, как Чип и Дейл, а так просто, случайно мимо проходил.

Обменявшись приветствиями, Бессмертные присели на песок и завели неспешную беседу. Лю Дунбинь сразу понял, зачем тут «прогуливается» мастер Лу Бань, но как не принято на Востоке предлагать помощь, так не принято и просить о помощи «в лоб». Сначала нужно долго и цветисто разглагольствовать на разные отвлеченные темы, а вот часа через два можно аккуратно перейти к тому, что тебя беспокоит.

Уже почти стемнело, когда Лю Дунбинь вскользь пожаловался мастеру Лу Баню, что здешний народ не отличается отзывчивостью. Лу Бань посочувствовал, а потом, в свою очередь, поинтересовался, что за дело у уважаемого Лю Дунбиня к здешним нечутким людям. Вот тут и пришло время выложить карты на стол. Мастер Лу Бань удивленно поднимал брови, кивал и цокал языком, выражая крайнее неодобрение действиями местных властей, а потом предложил свою помощь в постройке лодки. Лю, конечно же, согласился, не уставая многократно благодарить мастера Лу Баня.

Когда на небе зажглись первые звезды, лодка была готова. Лю Дунбинь еще раз поблагодарил мастера Лу Баня, погрузил в лодку свои вещи (включая соль, красный горох и метлу, которая его уже один раз здорово выручила) и поплыл на запад.

Море было спокойным, небо безоблачным, ориентироваться было легко — крупные звезды внимательно смотрели на гребущего Лю Дунбиня. А еще была луна — огромная, желтая, как большая круглая дыня.

Лю очень торопился — времени до смены стражи оставалось совсем немного. Наконец впереди показались очертания небольшого острова. Лю не совсем был уверен, что это тот самый остров, но нужно было это проверить. Он направил лодку вдоль берега, выбирая место, где можно ее спрятать. Береговая линия была сильно изрезана, а на мелководье из воды торчали почти незаметные при слабом ночном освещении и потому особенно опасные камни. Лю всерьез задумался, не придется ли добираться вплавь, как вдруг…

В этом месте берег представлял собой почти отвесную скалу, причаливать к которой было на первый взгляд бессмысленно. То есть подплыть поближе и попытаться привязать лодку к торчащему из воды камню было можно, но вот выбраться на берег, не имея такого органа, как крылья, представлялось делом весьма затруднительным.

Вход в бухту появился так неожиданно, что даже у видавшего виды ловимого ученика Чжунли Цюаня невольно вырвалось «вэй». Аккуратно работая веслами, Лю направил лодку в открывшийся проход. Бухта была совсем небольшая, похожая на колодец. Если поднять голову, то где-то очень высоко над головой висело штук пять звезд, причем даже не самых крупных. Обитатели острова о бухте явно знали и активно ее использовали: в скале были вырублены ступеньки, а у небольшого причала покачивались на волнах две лодки.

Оставлять свое плавсредство здесь было опасно, ведь в любой момент кому-нибудь из свиты Хозяина могла понадобиться лодка, но, похоже, другой возможности попасть на остров просто не было. Лю решил рискнуть, но при этом постарался свести риск к минимуму. Он пришвартовался немного в стороне от чужих лодок, за большим камнем, так что если успеть до рассвета, то его посудину (извините, творение мастера Лу Баня) в темноте вряд ли заметят.

Идти по узкому причалу было тяжело. Лю Дунбинь подумал, что, если бы море было чуть менее спокойным, вряд ли кто решился бы спуститься к лодкам, слишком велик риск быть смытым волной. Метров через пятьдесят ступеньки закончились, вверх вела узкая тропинка, на которой, опять же, двоим не разойтись. На всякий случай Лю Дунбинь воспользовался волшебными свойствами своего меча. Так, невидимым, он шел и шел вверх, в горы.

Прошло, наверное, не менее полутора часов. Луна чуть-чуть сдвинулась на небосклоне, звезды слегка потускнели — приближался рассвет, а с ним та самая «смена стражи», во время которой Лю Дунбиню нужно было кровь из носу пробраться в дом, где жил таинственный Хозяин.

Видимо, обитатели острова с этой стороны нападения не ожидали, потому что за все время пути Лю не встретил ни одного патруля. Он даже подумал, что чиан-ши обманул его и на самом деле загадочный Хозяин не такая уж важная фигура, но на всякий случай остался невидимым. Буквально через пару минут он похвалил себя за прозорливость.

Патруль двигался так бесшумно, что Лю чуть не столкнулся с ним нос к носу. Бессмертного спасла врожденная быстрота реакции (помноженная на годы тренировок) и то, что находился он в состоянии полной невидимости.

Патрульных было трое, по их внешнему виду невозможно было определить — люди это или чиан-ши. Можно было, конечно, попробовать покидать в них красным горохом, но Лю сдержался. Минута удовольствия — а потом мало того, что его пребывание на острове будет раскрыто, так еще за ним будут гнаться три саблезубых красавца (в случае, если это окажутся чиан-ши).

Он отступил в сторону, пропуская мимо себя патрульных. Видимо, движение воздуха насторожило того, что шел с краю. Он остановился и внимательно посмотрел в ту сторону, где стоял невидимый Лю.

Бессмертный постарался задержать дыхание, подозрительный тип постоял так с минуту, а потом двинулся дальше. Но, видимо, какие-то смутные сомнения все же грызли стража острова, потому что несколько раз он резко оборачивался, надеясь застать нежданного посетителя (буде таковой имелся) врасплох.

Если о благосостоянии человека можно судить по его дому, то хозяин острова был парнем зажиточным. Лю Дунбинь мысленно поставил повелителю чиан-ши большой плюс — его домик ничем не уступал знаменитому дворцу царя драконов Восточного моря. Правда, дворец у царя давно отобрали, и не последнюю роль в этом сыграл такой безобидный с виду мастер Лу Бань. Дом Хозяина был практически точной копией дворца, даже крышу венчал маленький дракончик.

В ярком свете луны здание смотрелось просто фантастически. Лю Дунбинь даже задержался на несколько минут, чтобы полюбоваться этим зрелищем, но долго оставаться на одном месте было нельзя — в любой момент мог появиться очередной патруль.

Немного подумав, Лю Дунбинь решил не ломиться с парадного входа. В конце концов, его сюда никто не приглашал. Стараясь не выходить на залитый лунным светом двор, Лю Дунбинь осторожно обошел дом и подкрался к черному входу. Сам-то он оставался невидимым, чего нельзя было сказать о его тени. Поскольку обитатели дома знали о магии не понаслышке, а активно использовали ее в своих черных делах, то прекрасный гордый силуэт Лю Дунбиня с опахалом и мечом наверняка привлек бы чье-нибудь внимание. Скромность не являлась сильной стороной Бессмертного Лю, но на сей раз он решил удовольствоваться незаметной ролью «шагов за сценой».

Замечательный запах, внезапно появившийся в воздухе, указывал, что где-то рядом находится конюшня. Лошади, гораздо более чувствительные, чем люди, заволновались. Чем ближе к дому подкрадывался Лю, тем все более беспокойными становились запертые животные.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился странный человечек. Он был невысокого роста, сутулый, с невероятно длинными руками, которые свисали почти до колен. Ночь была очень светлой, поэтому Лю хорошо рассмотрел лицо незнакомца. Существуй в Древнем Китае конкурс «Мистер Поднебесной», этот тип вряд ли бы был допущен даже к первому туру.

Ясное дело, вы не ждете, что у китайского гражданина будет орлиный профиль уроженца Кавказских гор, но нос этого «красавца» почти сливался с плоской рожей, к тому же изрытой следами оспы.

«Хозяин? — подумал Лю Дунбинь и тут же возразил сам себе: — Вряд ли…»

Слишком уродлив и незначителен. Хотя… Всякое может быть. Рябой направился в конюшню, и было слышно, как он издает резкие гортанные звуки, стараясь успокоить лошадей. Через несколько минут лошади затихли. Рябой снова вышел во двор, подозрительно осмотрелся, причем Лю показалось, что взгляд незнакомца задержался на том месте, где тихо стоял невидимка.

«Пожалуй, с этим парнем нужно держать ухо востро», — подумал Бессмертный. Внезапно к нему пришла идея, как можно проникнуть в дом. Лю подкрался совсем близко к задней двери и встал за колонной. Рябой, почувствовав движение воздуха, резко повернулся, но… никого не увидел.

Решив, что это был просто ночной ветерок с моря, «красавчик» открыл дверь и вошел в дом, не заметив, естественно, что практически сразу за ним внутрь скользнула еще одна тень — с опахалом и мечом.

Внутри дом был столь же прекрасен, как и снаружи. Даже удивительно, что такой малопривлекательный субъект, как Хозяин, жил в таком красивом месте.

«Нет в мире гармонии», — думал Лю Дунбинь, следуя за рябым проводником. Они шли по узкому, слабо освещенному коридору, но даже в неверном свете факелов было видно, сколь искусно разукрашены стены — судя по всему, здесь работали не рядовые живописцы. Поворот направо, еще раз направо — и они оказались на кухне. На деревянном столе стояло блюдо с солеными овощами и рисом. Эге, похоже, рябого оторвали от ужина. Уродец сел за стол и начал запихивать еду себе в рот. При этом он громко чавкал и сопел. Как же не шмыгнуть носом, коли пища горяча и вкусна. Рис и овощи пахли так заманчиво, что у Лю Дунбиня заурчало в животе. Не удивительно, ведь он не ел более суток. Как бы изловчиться и ухватить с блюда несколько лакомых кусочков? Надеяться на то, что рябой хоть что-нибудь оставит, было бы просто наивно. Лю уже всерьез подумывал о том, чтобы сбросить какую-нибудь сковородку и, пока «красавчик» будет выяснять причину грохота, под шумок поживиться доброй порцией овощей и риса. Бессмертный уже потянулся опахалом к полке, на которой лежали сковороды, как вдруг дверь (не та, через которую они вошли, а другая, ведущая в парадную часть дома) распахнулась, и на пороге появился человек.

Местом постоянного проживания Лю Дунбиня был остров Пэнлайдао, где, как я уже упоминала выше, тусовались древнекитайские Бессмертные и те, кто имел «особые заслуги». Мало кому из них удалось отличиться в молодости, поэтому Лю привык лицезреть далеко не юные лица. Но тип, что стоял сейчас в дверях… Духи инь и ян, зародившиеся в начале времен, в лучшем случае могли бы претендовать на звание правнуков того, кто являлся, по всей видимости, хозяином острова.

— У Тяньли, где ты должен сейчас находиться? — проскрипел старец.

У рябого в горле застрял соленый баклажан, он пытался что-то сказать в ответ, но только нечленораздельно мычал; глаза его вылезли из орбит, он нелепо размахивал руками, но в результате баклажан еще глубже уходил не в то горло. Лю решил, что сейчас рябой отдаст концы, но Хозяин с проворством, которого никак нельзя было ожидать, оказался рядом со своим слугой и со всей силы хлопнул того по спине. Злополучный кусок баклажана вылетел изо рта рябого и, описав небольшую дугу, угодил прямо в лицо Лю Дунбиню. Ощущение чужой слюны на лице было не из приятных. К тому же рябой, говоря современным языком, гигиену не соблюдал, зубы не чистил, а потому имел дыхание совсем не свежее. Лю быстро смахнул неаппетитный кусок баклажана на пол. Ему повезло: ни пострадавший, ни спаситель не обратили внимания на то, что баклажан несколько мгновений «висел» в воздухе, прежде чем упасть на пол.

— Хэй! Какой же ты идиот, — снова заскрипел Хозяин. — Не понимаю, почему я еще терплю тебя в доме, когда твое место — на конюшне. Пора, давно пора заменить тебя на кого-нибудь потолковее. Да вот, хоть бы и на Фан Цзилина…

Услышав это имя, У Тяньли опять изменился в лице. Но если застрявший в горле баклажан придал лицу рябого изящный фиолетовый оттенок, то упоминание о Фан Цзилине вызвало резкий прилив крови, в результате щеки У Тяньли угрожающе побагровели. Хозяин несколько секунд откровенно наслаждался произведенным эффектом, а затем, чтобы окончательно добить своего слугу, добавил:

— Да, пожалуй, сегодня ты в последний раз будешь помогать мне. С завтрашнего дня на твое место заступит Фан Цзилин, а ты… Ну, а что сделать с тобой, я подумаю.

На глазах Лю Дунбиня карьера У Тяньли подошла к концу, зато у незнакомого пока Фан Цзилина явно намечался служебный рост. Ну что же, лозунг «разделяй и властвуй» еще не был сформулирован, но тактика стравливания подчиненных между собой уже использовалась вовсю.

Хозяин резко повернулся и двинулся по коридору, не дожидаясь, пока раздавленный морально и утомленный физически У Тяньли придет в себя.

— Ты мне за это ответишь, пройдоха Фан, — злобно прошипел рябой, — я давно подозревал, что ты метишь на мое место.

На глазах Лю Дунбиня разворачивались самые что ни наесть настоящие «офисные войны». Как вы, наверное, успели заметить, методы борьбы за «место под солнцем» за прошедшие столетия изменились не сильно.

В голове Лю тут же возник план, который, если, конечно, не случится откровенного форс-мажора, должен был привести к успеху. Но сначала нужно узнать, где хранится алмаз и что Хозяин собирается с ним делать. Хотя второй пункт, в случае успешного претворения в жизнь только что возникшего плана, становился уже не так важен.

У Тяньли встал и нехотя поплелся за Хозяином. Чувствовалось, что мероприятие, в котором ему сейчас предстоит принять непосредственное участие, занимает его весьма мало. Мыслями он весь был в заранее несчастливом завтрашнем дне, подыскивал аргументы, дабы убедить Хозяина, как он переоценивает Фан Цзилина и, соответственно, недооценивает его, У Тяньли. Несколько раз до ушей Лю доносилось словосочетание «собака Фан», но имени Хозяина рябой так и назвал. А это имя интересовало Бессмертного с Пэнлайдао гораздо больше. Так они и шли по длиннющему коридору: впереди неожиданно резво следовал Хозяин, за ним еле-еле плелся раздавленный предстоящим увольнением У Тяньли, последним бесшумно скользил невидимка Лю.

Коридор несколько раз сворачивал то направо, то налево. После пятого поворота Лю перестал запоминать дорогу, решив, что в случае чего и так выберется.

Последний поворот, и вот они стоят перед маленькой неприметной дверью. Ничего не скажешь, таинственный Хозяин грамотно замаскировал свое «святилище». Ни ручки, ни замочной скважины в двери не было. Старец протянул правую руку и, не глядя, нажал на незаметный рычаг. Дверь тихо распахнулась, и все заинтересованные лица (одно, правда, без приглашения) вошли внутрь.

Судя по обстановке, именно в этом кабинете Хозяин и творил свои темные дела. Лю Дунбинь сразу об этом догадался, хотя мало был знаком с черной магией. Точнее, даже не так: с магией-то как раз ему пришлось не так давно столкнуться лично, причем темные силы выиграли у Бессмертного со счетом 1:0, но вот приемы, с помощью которых Хозяин оживлял чиан-ши или вступал в контакт с иными силами, были Лю совершенно незнакомы.

Комната была небольшая, стены выкрашены в белый цвет, с потолка свисали куски ткани, расписанные иероглифами. В центре стояла фигура незнакомого Лю божества, внешний вид которого вызывал целую гамму чувств от отвращения до смертельного ужаса. У идола была непропорционально большая голова, маленькие поросячьи глазки и огромный распахнутый рот, в котором — смотрите-ка! — виднелись чудные саблеобразные клыки. Очевидно, это был самый наиглавнейший чиан-ши.

В комнате было почти темно, если не считать нескольких дрожащих свечей. Немного света проникало из коридора, но дверь, через которую Хозяин и оба его спутника только что вошли, начала медленно закрываться. Осложнение неожиданное и очень неприятное: ведь даже если Лю сейчас обнаружил бы алмаз и даже сумел его незаметно взять, как бы он выбрался?

Недолго думая, Бессмертный просунул свой меч между косяком и дверью. Теперь при любом раскладе оставался путь к отступлению. Чтобы Хозяин не заметил приоткрытой двери, Лю слегка сдвинул один из свисающих лоскутов. Узкая полоска света просачивалась через щель, но обнаружить ее с того места, где в данный момент находился Хозяин, было практически невозможно. Тем более что все внимание старца было обращено на статую.

— Пошевеливайся, бездельник, — проскрипел Хозяин, обращаясь к бедолаге У Тяньли. — Он не любит долго ждать.

Лю сначала удивился, с чего это старик заговорил о себе в третьем лице, потом на минуту ему стало плохо от мысли, что его присутствие все-таки раскрыто, и только в самую последнюю очередь в голове возникло предположение, оказавшееся в итоге правильным. «Он» — это безобразный каменный истукан, сидящий в центре комнаты. Как мог «Он» навредить рябому? Лю чуть не рассмеялся, подумав, как здорово Хозяин стращает своего слугу. Однако реакция У Тяньли была неожиданной: похоже, рябой не понаслышке знал, что бывает, если «Ему» приходится ждать долго. Дрожащими руками У Тяньли зажег еще несколько свечей. В их неверном свете фигура идола как бы поплыла; он еще шире распахнул свой рот, и там, между зубами, что-то блеснуло.

«Камень», — мгновенно догадался Лю Дунбинь. Первую часть плана можно было считать выполненной — Лю проник в дом и обнаружил бриллиант. Теперь оставалась сущая безделица — изъять камень изо рта малопривлекательного божка и уйти с острова живым.

Вопрос — как это сделать. Пока Лю размышлял, Хозяин уселся напротив идола и затянул заунывную песню о том, что он, преданный слуга каменного истукана, выполнил просьбу своего господина и теперь надеется, что умиротворенный господин даст ему знак, что делать с «Поцелуем смеющегося Будды» дальше, раскроет, так сказать, волшебную силу камня.

Время шло, а грозный божок никак не реагировал. Хозяин между тем раскачивался все сильнее и, похоже, впал в транс — глаза его остекленели, речь стала совсем бессвязной. Вот тут бы и взять камень, но… Что делать с У Тяньли? Рябой, видимо, привык к подобному зрелищу, потому что в транс не впал, а внимательно, хотя и очень недружелюбно наблюдал за Хозяином.

Неожиданно Лю пришла в голову совершенно безумная идея. Он аккуратно подошел к двери, приоткрыл ее чуть пошире, протиснулся в коридор и внимательно осмотрел стену справа от дверного косяка. Довольно быстро он обнаружил углубление в стене. Лю слегка надавил на стену, и почти закрытая дверь стала открываться. Лю быстро подхватил свой меч и затушил факел, чтобы У Тяньли не заметил открывшуюся дверь. Наблюдательность не относилась к сильным качествам рябого, к тому же он был так поглощен своими обидами, что отреагировал бы, наверное, только на своего непосредственного обидчика, на «пройдоху Фана».

Смутный до этой минуты план стал приобретать вполне четкие очертания — нужно было во что бы то ни стало разыскать «пройдоху Фана». Оставалось всего лишь интуитивно определить место обитания Фана в незнакомом доме, размерами больше смахивающем на дворец.

Сэр Артур Конан Дойл ошибочно назвал «отцом дедуктивного метода» сыщика с Бейкер-стрит. Лю Дунбинь, любимый ученик Чжунли Цюаня, владел дедукцией ничуть не хуже Шерлока Холмса, причем для построения дедуктивной модели Лю не нужно было травить свои легкие или играть на скрипке.

Если У Тяньли должны были сослать на конюшню, то почему не предположить, что в данный момент упомянутый Фан Цзилин состоял при лошадях. Конечно, Лю Дунбинь мог и ошибаться, но единственной альтернативой было бродить по дому, интересуясь именем каждого встречного-поперечного. Тоже вариант, но несколько более… опасный. Вряд ли здешние обитатели охотно станут отвечать даже на невинный вопрос «как тебя зовут».

Таким образом, взвесив все «за» и «против», Лю Дунбинь мысленно повторил только что пройденный путь, после чего направился к выходу. Как ни странно, но до черного входа он добрался без приключений.

То ли в доме никого не было, то ли Лю невероятно везло в эту ночь, то ли… Хозяин уже вычислил его и теперь просто развлекался. Последний вариант был самым неприятным, но и его нельзя было исключать.

Задняя дверь оказалась незапертой, что еще больше склонило Лю Дунбиня в пользу третьей, самой непривлекательной версии. Но даже если его вычислили, пока это не мешало выполнять задуманное. Вот когда начнет мешать, тогда и настанет время думать, как перехитрить врагов.

Успокоив себя этой мыслью, Лю решительно направился в сторону конюшни. Рядом с ней находилось достаточно убогое (по сравнению с домом Хозяина) строение, в котором, по логике, должны были обитать слуги.

Подслеповатое окошко светилось в темноте, Лю на цыпочках подкрался к нему и осторожно заглянул внутрь. В полутемной комнате находился всего один человек — крупный детина, на лице которого были написаны все мыслимые и немыслимые пороки. Если это был не пройдоха Фан, то Лю Дунбинь готов был съесть свое опахало. Фан Цзилин общался с духами предков, видимо испрашивая у почивших в бозе представителей семьи Фан, как побыстрее сместить с заветной должности ненавистного и мерзкого лицом У Тяньли.

Судя по его разочарованному лицу, покойные предки не торопились облагодетельствовать потомка — жадность и нетерпимость к чужому успеху были главными наследуемыми чертами характера семейства Фан.

Лю Дунбинь слегка приоткрыл окно и услышал причитания Фан Цзилина: в данный момент пройдоха пытался воззвать к совести своего покойного двоюродного дяди Вана Кэбо.

— Дядя Ван, — противным голосом канючил Фан Цзилин, — дядя Ван, хитрее тебя не было никого в Поднебесной. Научи неразумного племянника, как извести проклятого У Тяньли.

Дядя Ван был, похоже, тот еще фрукт — молчал, как пленный партизан. «Отлично, — подумал Лю Дунбинь, — пришло время материализоваться духу покойного дяди».

Лю позволил себе стать видимым, не спеша подошел к двери, для пущего эффекта открыл ее ногой и, грозно размахивая мечом, появился перед испуганным Фан Цзилином.

— Зачем ты тревожишь меня, племянник? — грозно поинтересовался «дядя Ван». Но пройдоха Фан, несмотря на испуг, заметил, что «дядя», пробыв некоторое время в загробном мире, сильно изменился в лице.

— Ч-что с вами случилось, дядюшка? — запинаясь, пролепетал Фан. — Вы сами на себя не похожи.

— Ты для этого вызвал меня? — надменно вопросил Лю Дунбинь. — Знай же, презренный, что на том свете каждому дают новое обличье, в соответствии с его земными заслугами. Поскольку хитрость моя, как ты справедливо заметил, не имела себе равных, то меня провозгласили Главным Хитрецом Поднебесной, за эти заслуги и получил я новый облик.

Похоже, Лю попал в самую точку — по крайней мере, Фан Цзилин больше не задал ни одного каверзного вопроса, а сразу перешел к тому, что более всего волновало его в данный момент.

— Дядя Ван, ты видишь, в каком убогом жилище я нахожусь? (Фан кривил душой — обстановка была более чем приличная.) Ты знаешь, дядя Ван, кто сидит в том красивом доме и ест вкусные лепешки и овощи? Ничтожнейший из ничтожнейших, рябой У Тяньли, внук рябого Цаня.

Тут Лю Дунбинь счел вполне уместным выразить негодование успехами «ничтожнейшего У Тяньли».

— Вэй, почему внук рябого Цаня в почете, а ты сидишь здесь, а не в красивом доме?

— Он… Он помогает Хозяину. Дядя Ван, придумай что-нибудь, — взмолился Фан Цзилин, — чтобы Хозяин разгневался на рябого У, выгнал его, а меня приблизил к себе.

Лю Дунбинь загадочно повращал глазами, изображая усиленную работу мысли. Пройдоха Фан терпеливо ждал «дядиного» совета. Наконец, выдержав необходимую паузу, Лю торжественно изрек:

— Ничтожный потомок, я придумал, как помочь тебе и навсегда уничтожить У Тяньли. Слушай же меня и делай так, как я тебе скажу. Сейчас внук рябого Цаня находится вместе с Хозяином. Его задача — охранять сокровище. Ты должен пойти туда и отвлечь внимание У Тяньли, а я тем временем возьму это сокровище. Когда Хозяин обнаружит пропажу, весь его гнев падет на голову У Тяньли.

Следующей своей фразой Фан Цзилин доказал, что рябой У не напрасно его побаивался. Он не только заметил слабое звено в «дядином» плане, но и осмелился высказать вслух свои сомнения:

— Но, дядя Ван, если Хозяин узнает, что это я отвлек У Тяньли, то и мне головы не сносить.

Лю Дунбинь восхитился проницательностью «племянника»:

— Вэй, а ты, я смотрю, тоже не самый последний хитрец в Поднебесной! Но тебе еще далеко до дяди Вана. Слушай же меня! Ты скажешь Хозяину, что заметил незнакомца около дома и пришел, чтобы по-дружески предупредить У Тяньли. А он тебя не послушал и набросился с кулаками, поскольку личная неприязнь пересилила в нем чувство долга.

Фан немного подумал и… согласился (Лю Дунбинь же после разговора с «племянником» усомнился в проницательности Хозяина при выборе слуг — пройдоха Фан был гораздо умнее У Тяньли, неплохо ориентировался даже в трудных ситуациях, да и, судя по запаху, чаще мылся). Впрочем, долго размышлять над этим времени не было — того и гляди, Хозяин вышел бы из транса, а в этом случае столь замечательно продуманный и почти осуществленный план пошел бы насмарку.

— Пойдем, племянничек. — Лю Дунбинь решил несколько форсировать события, чтобы у «потомка» не возникали лишние вопросы. — Я появился только потому, что ты отчаянно просил. Но время моего пребывания здесь ограничено. Я должен помочь тебе занять место рябого У, а потом мне предстоит долгий путь обратно.

На всякий случай Лю решил не уточнять, где находится это «обратно», впрочем, пройдоха Фан не проявлял излишнего любопытства в этом вопросе, справедливо рассудив, что дядюшку за его «подвиги» вряд ли с распростертыми объятиями встретили на Пэнлайдао.

У самых дверей «дядя Ван» повернулся к «племяннику» и как бы невзначай заметил, что «лучше бы его здесь никто не видел, потому что в этом случае он не может гарантировать успеха». Похоже, что предупреждение было излишним, ведь не зря же Фан Цзилина называли пройдохой.

Мнимые родственники незамеченными пересекли двор и вошли через черный ход. Не встретив на своем пути ни единой души, они дошли до заветной комнаты. Лю бросил быстрый взгляд внутрь — они успели вовремя: Хозяин впал в еще более глубокий транс, а рябой, похоже, не видел ничего вокруг себя, потому что был занят — посылал проклятия на голову Фан Цзилина. Лю специально задержался на пару минут, прежде чем войти в комнату, чтобы «племянничек» хорошо расслышал «добрые пожелания» рябого У. Убедившись, что цель достигнута — Фан начал медленно багроветь, — Лю, понизив голос, шепнул ему на ухо:

— Сейчас я стану невидимым. Для всех, в том числе и для тебя. Мы войдем одновременно, и ты затеешь ссору с У Тяньли. Мне нужно, чтобы он смотрел только на тебя и не замечал, что творится вокруг.

— Но, дядя Ван, — пройдоха Фан осмелился возражать покойному предку, — мне запрещено входить в эту комнату. Хозяин потом меня накажет.

Да уж… Надо же было племяннику оказаться таким толковым. С одной стороны, это было даже неплохо — он сумеет заморочить голову рябому У, но с другой… Лю Дунбинь решительно тряхнул головой: зачем, собственно говоря, ему волноваться на этот счет? Ведь при благоприятном стечении обстоятельств его здесь уже не будет — «дядя Ван» исчезнет так же быстро, как и появился. Но нужно было что-то ответить «племяннику». Лю покачал головой, поцокал языком, выражая крайнее неудовольствие тем, что «потомок» посмел усомниться в гениальности его плана:

— Вэй! Ты, кажется, собираешься спорить со мной, Главным Хитрецом Поднебесной?

Тон разговора был выбран правильно — Фан Цзилин стушевался и больше не пытался возражать разгневанному «дяде». Лю немедленно, пока у «племянника» не возникли дополнительные вопросы не по существу, стал невидимым. Похоже, это произвело большое впечатление на пройдоху Фана — если до этой минуты у него еще оставались сомнения, что «дядя Ван» нарисовался прямо с того света, то теперь эти сомнения отпали. Лю приоткрыл дверь еще немного, чтобы упитанный «потомок» смог протиснуться, но Фан не сдвинулся с места, тараща глаза туда, где только что стоял Лю. Пришлось при помощи отеческого пинка придать «племянничку» некоторое ускорение.

Фан влетел в комнату и, не успев затормозить, врезался прямо в спину У Тяньли. Рябой У, не отличающийся живостью ума, вообразил, что это дух «пройдохи Фана», на чью голову он уже больше часа насылал многочисленные проклятия. Злобный «дух» Фана проявил необычайную живость и сразу набросился на У Тяньли с кулаками. Минут пять соперники наносили друг другу «телесные повреждения различной степени тяжести». Они так увлеклись, что ничего вокруг не замечали. Лю Дунбинь спокойно подошел к статуе чиан-ши и вынул бриллиант изо рта идола.

Теперь оставалось только выбраться отсюда. Лю выскользнул в коридор и плотно прикрыл за собой дверь; шум драки стал почти не слышен, но было ясно, что разборки продолжаются.

Найти выход не составило для Лю Дунбиня никакого труда — ведь он уже трижды прошел этим путем.

Оказавшись во дворе, Лю жадно вдохнул свежий ночной воздух. Луна была по-прежнему яркой — заканчивалась четвертая стража, до рассвета было еще далеко. Лю аккуратно завязал камень в край пояса и быстрым шагом пошел по тропинке вниз, к причалу. Минут через десять он дошел до места, откуда дом просматривался как на ладони. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — пропажу обнаружили. Во всех окнах горел свет, по двору бегали возбужденные люди. На крыльце стоял Хозяин и хладнокровно наблюдал, как два дюжих молодца охаживают палками Фан Цзилина и У Тяньли. Наверное, их забили бы до смерти, но тут Фан Цзилин что-то крикнул, и Хозяин дал знак приостановить порку. Лю догадался, что именно крикнул пройдоха Фан. Как ни крути, а он был единственным человеком, который видел лицо «покойного дяди Вана». Тем временем бестолковая беготня прекратилась — видимо, охране стало ясно, что похититель бриллианта уже покинул дом. Люди быстро разбились на две группы, одну возглавил сам Хозяин, вторую — Фан Цзилин. Избитого У Тяньли оставили лежать во дворе. В какой-то миг Лю даже стало жаль его, но нужно было всерьез подумать о себе. Группа, возглавляемая Фан Цзилином, двинулась по тропе, уходившей к восточному побережью острова, а группа под руководством Хозяина уверенно взяла курс к западному берегу, где находился тайный причал.

При неблагоприятном для Лю раскладе погоня настигнет его через четверть часа. Думать было некогда, и Лю помчался вниз по склону горы.

Удивительно, но по дороге ему никто не встретился — все патрули будто испарились. Лю несколько успокоился и даже стал тихонько напевать. Как показали последующие два часа, расслабился он рановато.

Первая большая неприятность поджидала его на узкой тропке, ведущей к воде. Там кто-то стоял. Причем этот «кто-то» был, как минимум, на полголовы выше Лю Дунбиня. Ясно, что парень пришел сюда не подышать морским воздухом: он ждал похитителя. В этот вечер в планы Лю Дунбиня не входило свидание с крупногабаритным красавцем. Становиться невидимым смысла не было, обойти врага на узкой тропинке все равно не удастся. Позицию парень выбрал грамотно, спуститься к воде не представлялось возможным. Хорошо еще, если они не обнаружили лодку… Об этом Лю не хотелось даже думать. Он прижался спиной к стене и, стараясь двигаться как можно тише, начал подкрадываться к парню. Подойдя поближе, Бессмертный вынул меч и атаковал противника. Громила не ожидал нападения. Он попытался отскочить, потерял равновесие, несколько секунд балансировал на краю, отчаянно хватаясь руками за воздух… Лю решил не рисковать и резко толкнул парня в грудь. Прием нечестный, но в критическую минуту только идиот будет биться «по правилам». С громким криком сторожевой пес Хозяина полетел вниз. Его предсмертный вопль эхом отозвался в горах.

Без сомнения, группа преследователей, возглавляемая Хозяином, услышала этот крик и уже предвкушала удовольствие от поимки и последующих пыток мерзавца, дерзнувшего посягнуть на священное сокровище. Эта увлекательнейшая программа совершенно не устраивала Лю Дунбиня. Даже тот факт, что ему в предстоящем развлечении отводилась главная роль, его не радовал: будучи по природе своей парнем нахальным, в некоторых случаях Лю проявлял удивительную скромность. Это и был как раз такой случай, поэтому Бессмертный заметно прибавил шагу и буквально через мгновение уже стоял на причале. Погоня приближалась. Судя по звукам, доносившимся из темноты, передовой отряд уже выскочил на лестницу, ведущую к бухте. Здесь им пришлось резко снизить скорость — как упоминалось выше, по тропе мог пройти только один человек, к тому же начался прилив, и лестница стала довольно скользкой.

Бессмертный мстительно продырявил мечом днища вражеских лодок, после чего с чувством выполненного долга пошел к своей. Здесь его поджидал второй неприятный сюрприз. У погибшего в морской пучине верзилы не хватило ума утопить лодку Лю Дунбиня, он просто перерезал веревку, и теперь шедевр мастера Лу Баня покачивался на волнах в пяти чжанах от берега. Выхода не было — первый из преследователей уже ступил на причал. Лю быстро размотал пояс, вынул камень и засунул его в рот. Предосторожность была нелишней — после столь долгих мытарств было бы обидно нечаянно утопить бриллиант. В этот момент Лю почувствовал, как чья-то недружественная рука схватила его за плечо. Если нападавший рассчитывал столь грубым приемом захватить одного из лучших воинов Пэнлайдао, то свою ошибку он осознал буквально через несколько секунд, падая в теплые даже ночью воды Желтого моря. Вслед за ним прыгнул Лю Дунбинь — у него не было острого желания познакомиться поближе с остальными участниками потехи.

За это время лодка успела продрейфовать к выходу из бухты, так что теперь Лю предстояло проплыть не менее десяти чжанов. Подстегиваемый криками с берега, Лю преодолел это расстояние в считанные минуты. Ухватившись за край лодки, он подтянулся на руках и мощным рывком перекинул тело. Весла, по счастью, были на месте (Лю подумал, что Хозяину не мешало бы пересмотреть свою стратегию подбора персонала — пока что ни один из его людей не проявил хоть какую-нибудь изобретательность).

«Теперь они до меня не доберутся», — подумал Лю: как и любой древний китаец, он знал, что чиан-ши не могут перебраться через бурные потоки воды. Однако то ли море в ту ночь было слишком спокойным, то ли здешние чиан-ши не верили в предрассудки, но буквально через несколько минут чьи-то руки схватились за край лодки. Владелец рук попытался повторить трюк Лю Дунбиня — подтянувшись, забраться в лодку. В другое время Лю не возражал бы против пассажира, особенно если в лодку попросилась бы симпатичная девушка, но вампир — это другое дело. К тому же дай этому волю, так и остальные полезут. Лю пробормотал древнекитайское ругательство, смысл которого можно выразить фразой: «Боливар не вынесет двоих», развязал мешочек с красным горохом и запустил целую пригоршню прямо в лоб чиан-ши. Такого подлого хода со стороны «жертвы» вампир никак не ожидал. С жалобным воплем чиан-ши отдернул руки и начал неотвратимо погружаться в морскую пучину. Однако этим дело не кончилось — к лодке один за другим подплывали слегка подзадержавшиеся чиан-ши. Лю только успевал поворачиваться, отстреливаясь красным горохом, пока в голову ему не пришла простая, но гениальная мысль. Зачем попусту переводить горох, когда можно спокойно рассыпать его по лодке? Он даже в сердцах стукнул себя по лбу, удивляясь, как же это он не додумался до столь очевидной вещи раньше. Отогнав веслом нескольких особо ретивых чиан-ши, Лю Дунбинь развязал мешочек и высыпал оставшийся горох по периметру лодки. Почти сразу же очередной желающий познакомиться с Лю поближе наткнулся на горошины и с громким криком свалился за борт. Но некоторые особо ретивые все же пытались схватить Лю за рукава халата. И вот тут, как нельзя кстати, оказался мешочек с солью. Один за другим преследователи забывали о Лю, единственной их заботой становились собственные обожженные солью руки. Обезумевшие вампиры окунали руки в соленую воду, чтобы хоть немного снять боль. Но морская вода не только не приносила облегчения, но еще больше разъедала слезающую клочьями кожу.

Через сорок минут все было кончено. Лодка с трудом плыла через вампирьи трупы, а на берегу молча стоял в одиночестве Хозяин. Лю не удержался и приветственно помахал ему мечом. Сначала загадочный владелец острова никак не отреагировал на неуважительную выходку наглого вора. Лю еще успел подумать, что некоторые злодеи явно не заслуживают даже сотой доли того страха, который внушают окружающим, — их душа гораздо лучше, чем их репутация. Но тут Хозяин шагнул из тени скалы на залитую лунным светом площадку. «Мы еще увидимся», — раздался голос в голове Лю Дунбиня, и в этот самый момент глаза Хозяина полыхнули красным огнем.

В данную минуту лично у Лю не было ни малейшего желания продолжить знакомство, поэтому Бессмертный подналег на весла и, растолкав плавающие трупы, вышел в открытое море.

Закончилась четвертая стража ночи, звезды понемногу стали гаснуть, а на горизонте заалела полоска утренней зари. Лю устал, но продолжал грести, помня о том, что на службе у Хозяина не только чиан-ши, но и обычные люди. Лодки за это время тоже могли починить, так что вероятность погони не стоило сбрасывать со счетов. К полудню на горизонте показался остров. Точнее, сначала Лю увидел яркий блик в лучах полуденного солнца. Чем ближе он подплывал к острову, тем ярче становилось сияние. Через час уже можно было хорошо различить фигуру Будды, сидевшего на самой высокой горе Лантау.

Через два часа лодка, построенная мастером Лу Банем, уткнулась носом в берег. Еле живой от усталости, Лю все же оттащил ее подальше от линии прибоя — кто знает, какова здесь высота прилива, — после чего с чувством выполненного долга замертво упал на землю.