У Константина Макаровича Жмурова начало семейной жизни складывалось удачно. Любил он молодую жену что называется до самозабвения. Заводить детей они не спешили, решили пожить несколько лет для себя. Была и еще одна причина: оба были студентами политехнического института и жили в общежитии, комендант которого пошел молодоженам навстречу и выделил отдельную комнату. Парень был высоким, стройным, симпатичным, но особой физической силой не отличался. В школьные годы выполнил норматив первого разряда в лыжных гонках на область, когда его включили в состав команды школы, но на этом его спортивные достижения и заканчивались. Да и зачем ему мускулы, когда Костя решил посвятить себя научной работе в каком-нибудь конструкторском бюро одного из местных заводов. Не собирался останавливаться и на высшем образовании, аспирантура — задача минимум. Но планы планами, а судьба распорядилась иначе.

Как-то поздним вечером они возвращались из гостей в общежитие. Компания попалась интересная, поэтому и засиделись. Не обошлось и без спиртного, правда, в меру. Небольшой отрезок пути лежал через лесополосу. Влюбленная парочка передвигалась медленно, часто останавливались и долго целовались. Казалось, что ничто не может испортить хорошего настроения в эту теплую июльскую ночь. Жена закинула мужу руки на шею и прильнула к нему всем телом, пола короткого платья при этом приподнялась, открывая стройные ножки. Третий год вместе, а не остыли чувства, не утихли страсти, не появилось равнодушия в отношениях.

— Знойную деваху ты себе отхватил, — словно ушат холодной воды вылили на их головы. Девушка поспешно одернула платье, муж придерживал ее за талию. Узкую тропинку через лесополосу им преградили два нахальных типа на вид лет тридцати. У одного из бокового кармана брюк торчало горлышко бутылки. Другой выпускал на них папиросный дым, что, согласитесь, не очень приятно для некурящих.

— Не приставайте, мужики, — мягко, в форме просьбы, произнес Жмуров. Несмотря на то, что он не имел опыта в рукопашных схватках, страха не испытывал, но и в бой не рвался. Можно сказать, что по своей природе, по убеждению он был сторонником дипломатии в конфликтных ситуациях. Люди всегда должны находить общий язык, тем они и отличаются от животных, подчиняющихся лишь инстинктам. Но, похоже, встречные не разделяли убеждений Константина, вернее, они вообще их не имели. Что же касается инстинктов, то на пьяную голову, при виде симпатичной девушки, они у них проявлялись с лихвой.

— Ты нас за идиотов принимаешь, — сказал тот, который зажимал зубами папиросу, — чтобы отказаться от такого подарка судьбы? — и потянулся к девушке. Даже такой убежденный дипломат, как Костя, понял, что она здесь не поможет. Он одной рукой отбил руку наглеца, а другой отодвинул жену к себе за спину.

— Пропустите.

На этот раз голос зазвучал требовательно, в нем появились металлические нотки.

— Ах ты…

Второй неожиданно схватил парня за волосы, дернул на себя и ударил лицом о коленку.

— Помогите! — закричала девушка.

— Молчи. — Первый влепил ей тяжелую пощечину, отчего у нее загорелось лицо. Вероятно, и страх сыграл свою роль — она замолчала. Оба принялись беспощадно избивать ее мужа.

— Мамочка, мамочка, — тихо повторяла Жмурова, покусывая пальцы. Бессознательное тело Кости распласталось на земле, а зверское избиение еще продолжалось. Наконец они выдохлись.

— Не убежала, дура, — заметил первый.

— Наверно, любит, — усмехнулся второй.

— Он мой муж, отпустите нас, пожалуйста.

От бессилия она делала короткие приседания на месте. Оба рассмеялись.

— Танцует.

— Запомни девочка: муж — он каждый день муж, а мы только сегодня, — изрек первый.

— Муж не стенка, можно и отодвинуть, — упражнялись они в остроумии.

— Что мы тебе наглядно и продемонстрировали, — развеселились мужики не на шутку. Один ухватил девушку за длинную косу, намотал на левую руку и притянул к себе. В правую взял подбородок и сжал пальцы. Рот несчастной невольно приоткрылся.

— Выпьешь?

— Дама не отказывается.

Напарник выхватил из кармана бутылку, отвинтил крышку и влил горячительный напиток в рот девушке.

Она лишь помнила, что зажгло грудь и перекрыло дыхание, остальное происходило словно в тумане.

Первым очнулся Костя.

— Вера, — позвал он жену ослабевшим голосом, с трудом поднимаясь на ноги. Во всем теле отзывалась резкая боль. Но когда он нашел жену, сидящую на земле в разодранном платье, с подтянутыми к подбородку коленями, то догадался, что с ней произошло еще более страшное, чем с ним.

— Милая, прости, что не смог тебя защитить.

— Ты пытался, — отозвалась та с безразличием, — но этого мало.

Изнасилование сказалось на психике Веры, у нее появился комплекс неполноценности, который, несмотря на внимание и заботу мужа, она так и не смогла преодолеть.

— Я отвратительная, низкая и недостойна тебя, — заявила ему однажды. Переубедить ее в этом не удалось даже близкому человеку. Она выступила инициатором развода и своего добилась. Девушка бросила институт и уехала на родину, в глухую деревню. Костя два раза за ней ездил, но родители даже увидеться запретили. Такая нелепая и жестокая случайность разрушила молодую семью, сломав, исковеркав две человеческие жизни.

Жмуров институт не бросил, но аспирантуру из головы выбросил. Он перевелся на заочное отделение и устроился работать в милицию. По три-четыре часа ежедневно проводил в зале спортивного комплекса «Динамо», полностью отдаваясь занятиям карате. Зачастую тренер его просто-напросто выгонял из зала, сам парень не уходил, продолжая отрабатывать самые сложные упражнения и удары. Получилось так, что уже в зрелом возрасте он серьезно увлекся спортом. Мысленно Костя представлял, как еще раз произойдет встреча с насильниками его жены, на самом деле даже лиц их не помнил. Но это обстоятельство наложило нестираемый отпечаток на сознание и двигало им. Как и должно было случиться, пришли результаты: через четыре года черный пояс, а через шесть лет второй приз чемпионата страны. Пригласили в сборную, защищать честь страны, но он отказался, потому что ставил перед собой иные цели. Главное для него борьба с преступностью, и тут парень переходил грань дозволенного. Получал выговора, но из органов не увольняли, руководство знало о его истории и жалело. К тому же как оперативному работнику ему цены не было. По окончании института получил офицерское звание. В настоящий момент капитан был старшим оперуполномоченным отделения милиции Центрального района, то есть сослуживцем Сушнякова и Сергеева.

У старшины милиции, оперативника Леонида Викторовича Хлебникова, тоже были свои причины ненавидеть мафию. Его отец был одним из инициаторов кооперативного движения в городе. Со временем сколотил огромный капитал. Разумеется, попал в поле зрения криминальных структур, но платить отказался. Три года назад и отца, и мать убили в собственном доме. Убийство носило явно заказной характер, и виновных не нашли. Несмотря на достаток, сын пошел служить в правоохранительные органы. Что называется, чесались руки, и он решил, что лучше мстить преступному миру, имея под ногами официальный фундамент.

Игорь знал обе истории соратников, поэтому к ним и обратился за помощью. Про генерала, естественно, умолчал, сослался на данные осведомителя, но предупредил, что они могут оказаться неточными.

— Вот мы и проверим, — сказал капитан Жмуров, что, безусловно, означало согласие.

— Вот гады, мать и деда убили, а девчонку похитили. Мне не терпится надеть на них наручники, — выразил мнение старшина Хлебников.

— Если мы найдем Смуглову, желание твое исполнится, — заверил младший лейтенант Сергеев.

Таким образом, сформировалась команда из трех человек. Прежде чем перейти к описанию последующих событий, стоит отметить, что после неудачного покушения на генерала Карпова и ареста киллеров Юрий Юрьевич Ерофеев выписал себе командировку и отбыл из города. Мало ли что может произойти по горячим следам, лучше переждать в безопасном месте.

Тупого Гонтарь забрал с собой, так что его особняк остались сторожить только Слон и Левчик.

Трое оперативников в гражданской одежде легко перемахнули забор с тыльной стороны дома и оказались на участке частного владения. Послышался лай, и из-за угла вылетели две овчарки. Но лазутчики к встрече с животными подготовились. Игорь вскинул пятизарядный карабин и выстрелил. Усыпляющие пули действовали мгновенно. Собаки будто о что-то споткнулись и упали, жалобно заскулили и притихли.

Константин провел стеклорезом по периметру стекла, а Леонид приложил к нему газету и облил водой из прихваченного с собой пластикового пузырька. Вода практически сразу замерзла, но газета к стеклу прилипла. Жмуров приложил к газете две ладони и равномерно усиливал нажим. Легкий щелчок — и стекло с глухим стуком упало внутрь. Поочередно трое проникли в помещение. Они оказались в большой ванной комнате. Вспыхнувший луч фонаря нащупал дверь. Сергеев толкнул ее плечом.

— Заперта с обратной стороны, — сказал он.

— Не думаю, что замок мощный, — предположил капитан. — Нужно надавить всем вместе.

Что они и сделали. Задвижка бесшумно согнулась, и дверь распахнулась. Создавалось впечатление, что в доме никого нет. При свете фонаря они обыскали все комнаты, но никого не обнаружили.

— Лестница вниз, — наткнулся Игорь на перила. Они спустились в полуподвальное помещение и остановились у двери, за которой слышалось металлическое позвякивание. Хлебников присел на корточки и заглянул в замочную скважину.

— Спортзал, их двое, один качается штангой, другой на снаряде, — поделился он наблюдениями.

— Врываемся? — шепотом спросил Игорь.

— Врываемся, — отозвался Жмуров. — Мой тот, что на снаряде, со штангой — ваш, — распределил он роли и поправил висевшие сзади на брючном ремне наручники.

Еще неизвестно, чем бы закончилось единоборство со Слоном, будь он готов к схватке. Но более незавидного положения, чем то, в котором он находился, трудно придумать.

Лежа на скамейке со штангой в сто сорок килограммов на груди, Вадим напряг до предела мышцы, чтобы последний раз ее выжать. И толчок ему удался. Но он так и не смог понять, откуда появились эти двое по бокам и повисли на штанге, увеличивая ее вес как минимум в два раза. Локти силача непроизвольно согнулись, а штанга врезалась в грудь. От дикой боли в глазах помутнело, грудь пронзила боль.

«Перелом нескольких ребер обеспечен», — промелькнуло в сознании Слона прежде, чем оно его покинуло.

Хлебников и Сергеев вдвоем скинули штангу с громадного тела на пол, завели безвольные руки гиганта за скамейку и защелкнули на них наручники.

С Левчиком Жмурову пришлось повозиться несколько дольше. Тот качал пресс в углу спортивного зала и заметил непрошеных гостей раньше, чем Константин успел к нему приблизиться. Он спрыгнул со снаряда и метнулся к вешалке, рука скользнула в карман спортивной куртки и выхватила выкидной нож. Грозно блеснуло лезвие, и Константин еле успел увернуться.

— Бросай по-хорошему, — предупредил он противника.

— Забери, если сможешь, — осклабился тот и, размахивая ножом, двинулся на Жмурова. Капитан был вынужден отступить на несколько шагов, но неожиданно упал на вытянутые руки и махом ног сбил Левчика на пол. Тот сильно ударился позвоночником, но ориентации не потерял и быстро откатился в сторону. Через какие-то доли секунды вновь стоял на ногах, сверкая злобными глазами, в нападение уже не шел. Понял, что соперник владеет приемами и лучше выжидать удобного момента, чем самому на него кидаться. Но для Жмурова Левчик был не самым крепким орешком, которые ему приходилось раскалывать за уже многолетнюю службу в милиции. Капитан смело шагнул вперед, левой рукой ударил по запястью вооруженной кисти противника, и одновременно с этим локоть правой руки вонзился в переносицу, а кулак опустился в солнечное сплетение. Он еще умудрился подхватить выпавший нож и придержать Левчика, чтобы тот повторно не стукнулся позвоночником. Затем Константин перекинул тело противника через плечо и неторопливо отправился с ним к сослуживцам. Левчика пристегнули наручниками к одному из снарядов недалеко от Слона.

Пока спортсмены приходили в себя, оперативники обследовали помещение, но обнаружили единственную дверь, не считая входной, которая привела их в пустую раздевалку.

— Остается надеяться на их чистосердечное признание, — кивнул капитан в сторону побежденных, которые начинали подавать признаки жизни. Вадим дернулся, видимо, намеревался подняться, но тихо застонал от боли в грудной клетке и повторной попытки не делал, только сжимал и разжимал побелевшие пальцы. Его приятель крутил головой, пытаясь сфокусировать еще мутные зрачки на определенном предмете, а именно — на Жмурове, наблюдавшем за его мучениями, как ему казалось, с наглой улыбочкой.

— Вы, парни, хоть соображаете, с кем связались? — подал голос Слон, и оперативники обернулись к нему.

— Это дом уважаемого бизнесмена — Ерофеева? — как бы уточнил капитан.

— И не только бизнесмена, — добавил Левчик.

— Это для нас полная неожиданность, — не без иронии заметил Хлебников. — И кто же он еще?

— Скоро узнаешь, — огрызнулся собеседник. — Сами-то кто такие и что тут потеряли?

— Неважно, кто мы, — серьезно произнес Сергеев. — А ищем одну девушку, которую надеемся найти с вашей помощью.

— Так, может, подскажете, где Лена Смуглова? — Константин смотрел на Левчика в упор.

— Не понимаю, о ком речь. Мы не в курсе. Хозяин в командировке, вернется, у него поинтересуйтесь, может, и знает что.

— Значит, не цените доброго к вам отношения? — прозвучало из уст капитана как последнее предупреждение.

— Не знаю, на кого вы работаете, — склонил Вадим голову набок, — но уверяю, что совершаете непоправимую ошибку.

— Он еще нас пугает. — Старшина поставил ногу ему на грудь. — Говори, где девушка? — и вдавил подошву. Слон стиснул зубы, сдерживая стон, лицо залилось от напряжения краской. Но он доказал, что пытками от него признания не добиться.

Игорю пришла в голову идея, и он направил карабин на Вадима. Тот зажмурился, но продолжал молчать. Выстрел буквально вверг Левчика в шоковое состояние.

— Ты тоже такой же волевой? — перепрыгнул ствол на него и уперся в висок.

— Я, я, я, — лепетал он и вдруг расхохотался. Жмуров тряс его за плечи, но бесполезно.

— Умом тронулся, — пришел в конце концов к выводу.

— Вот так дела! — вмешался в беседу Леонид. — Одного усыпили, у другого крыша поехала. С кем теперь вести дознание?

— Я же не думал… — виновато пожал плечами Сергеев.

— Ладно, — махнул рукой капитан, — придется самим еще раз и более тщательно обыскать тут все. В каждый угол заглянем, а найдем Смуглову.

— Если она вообще здесь, — сказал Хлебников.

На повторный поиск оперативники потратили два часа, не обошли вниманием и надворные постройки, обследовали весь участок, но вынуждены были покинуть владения Ерофеева ни с чем.

Узница погреба сама не могла с точностью утверждать: показалась ли ей какая-то возня наверху или там на самом деле что-то происходило. Она кричала изо всех сил, но бетонное перекрытие и маты поверх него надежно поглощали ее призыв о помощи.

Слон проспал в неудобном положении восемь часов, настолько сильным оказался сонный заряд. Он открыл глаза и еще долго не мог свыкнуться с мыслью, что остался жив. Ведь отчетливо помнил выстрел и еще подумал, что смерть не так уж мучительна и страшна. В конце концов пришел к выводу, что его воскрешение иначе, как чудом, не назовешь. Он отыскал взглядом Левчика. Тот сидел на полу, уставившись в одну точку. Создавалось впечатление, что он спит с открытыми глазами. Вадим позвал его два раза, но тот не отреагировал. «Раз воскрес, то нужно искать способ освобождения», — подумал Слон. Он напряг согнутые в коленях ноги, превозмогая боль в грудной клетке, удерживал туловище на весу, а руками проталкивал лавку. В результате добился желаемого и поднялся во весь свой могучий рост. Но запястья оставались скованными наручниками. Он склонился над Левчиком и уперся лбом в его лоб.

— Ты в порядке, дружище?

Промелькнувшее осмысленное выражение в его глазах обрадовало.

— Тебя не застрелили?

— Даже не ранен.

— Странно, неужели померещилось?

— Если и померещилось, то обоим одно и то же. Но не напрягай мозги. У тебя одна рука свободна, пойду поищу какую-нибудь шпильку и вернусь.

— У меня в кармане брюк на вешалке есть обломок спицы.

Сначала Левчик освободил себя, а затем и друга.

— Кто они такие? — растирал Слон затекшие запястья.

— Не менты?

— Вряд ли, хотя я в какой-то момент тоже об этом подумал.

— Кто бы они ни были, Гонтарь вернется и разберется.

— По-моему, они в курсе, какую кашу заварили. Теперь затихнут и где их искать?

— Сами объявятся. — Левчик кивнул в сторону не сдвинутых матов, под которыми находилась темница. — Ведь они ее не нашли.

— Сдается мне, что эта девчонка играет роль разменной карты в большой игре. А вот в какой — предстоит выяснить шефу.

— Вот пусть он и выясняет. А я бы с удовольствием опрокинул стаканчик водки.

— И я не откажусь. — Вадим прощупал ребра. — Может, и не сломаны, — произнес он с явным сомнением. — Давай девок пригласим и расслабимся на полную катушку.

— Мы это заслужили, — проявил солидарность Левчик. — Только кого?

— А тех, с которыми нас Червонный познакомил. У меня телефончик Верки записан.

— Звони, а я пока в гостиной стол накрою.

— Может, прямо здесь гульнем?

— Здесь? А что, здесь тоже неплохо. Раны нужно залечивать там, где их получили.

Силантьева слегка удивилась приглашению в гости ранним утром, но обещала через час приехать вместе с Зоей. А в городе Семеновске, примерно в это же время, Шумилин творил настоящие чудеса.

Виктор Николаевич Зубчиков сел в свой «жигуленок», завел двигатель и прогрел его. Когда стрелка температуры прошла отметку в пятьдесят градусов, включил первую передачу и тронулся с места. Сегодня из дома он вышел раньше обычного, до работы нужно было заскочить к Синицыну, получить причитающуюся мзду. Если бы ему кто-то шепнул, что парень, за которого причиталось вознаграждение, лежит у него между передним и задним сиденьями, то не исключено, что от неожиданности офицер милиции не справился бы с управлением и дело кончилось бы аварией.

Для профессионального угонщика проникнуть в салон чужого автомобиля дело несложное, и Виталик действительно лежал за спиной Зубчикова. Он протянул руку и осторожно расстегнул кобуру офицера, а на колдобине выхватил табельное оружие так, что его обладатель ничего не почувствовал. Словно соблюдая меры безопасности движения, дождался, когда ВАЗ-2109 остановится на перекрестке.

— Привет, начальник, — поднялся он из укрытия. Виктор Николаевич посмотрел в зеркало заднего вида и глазам своим не поверил.

— Не может быть, — пролепетал он. — Ты на свободе?

— Сам же выпустил, не оформив протокола, — напомнил Шумилин. В это время задние машины нетерпеливо просигналили, давно загорелся зеленый свет. «Жигуленок» дернулся, но все-таки тронулся, сливаясь с общим потоком.

— Я отпустил, я опять и арестую, — приходил в себя водитель и потянулся к кобуре, одновременно прижимая машину к обочине. Шумилин с усмешкой наблюдал за хватающей воздух рукой блюстителя порядка.

— Ты это ищешь? — протянул он ему пистолет рукояткой вперед. Старлей судорожным движением выхватил ПМ и направил его на парня.

— Руки за голову, выйти из машины! — даже не закричал, а взвизгнул, мысленно уже приплюсовывая нули к своему вознаграждению. Ведь эти олухи его упустили, а Зубчиков вновь оказался на высоте.

— Не размахивай своей бесполезной железякой, она не заряжена. — Казалось, что усмешка приклеилась к лицу Виталика навечно. В свою очередь Виктор Николаевич увидел, что на него тоже направлен ствол пистолета. По спине пробежал холодок.

— С огнем играем.

— Ты один с огнем играешь, а я не рискую. Не веришь — нажми спусковой крючок. — Старлей резко уклонился, упер свой пистолет в ногу противника и нажал спусковой крючок — и еще раз. Но два щелчка свидетельствовали о том, что его не обманули. — Теперь моя очередь, — и Шумилин выстрелил в переднее пассажирское сиденье. От грохота выстрела заложило уши, но из-за шума набирающих от перекрестка скорость машин на улице его не было слышно.

— Чокнулся? — потер уши водитель.

— Поехали, — с командными нотками в голосе произнес парень и вдавил ствол Зубчикову сбоку под ребра. Тот послушно завел двигатель и вырулил на дорогу. — И не вздумай выкинуть какой-нибудь номер, как успел убедиться, я шутки плохо воспринимаю, а терять мне нечего.

— Куда ехать?

— Вези к тем, с кем выпустил меня на поруки.

— Я не знаю их адреса.

— Не разыгрывай из себя умника. — Шумилин скинул с головы собеседника шапку, сгреб пальцами короткие волосы и сунул дуло ему в рот. При этом у водителя покрошились несколько передних зубов.

— Бу-бу-бу, — единственное, чем смог он выразить не то протест, не то согласие повиноваться.

— Так мы едем, куда я просил? — Тот закивал головой. — То-то, — и Виталик вынул изо рта опасный кляп.

— Я действительно не знаю адреса тех парней, — повторился представитель правоохранительных органов. — Но отвезу к тому, кто просил задержать тебя, — поспешил он закончить, остерегаясь очередного недоброжелательного выпада по отношению к своей персоне. Теперь он уже не считал, что правильно поступил, связавшись с этим парнем. «Кто его знает, кто он такой и какие у него с Биллом дела». Теперь стража порядка интересовали не деньги, а возможность с наименьшей угрозой для жизни выйти из игры. Если этот не хлопнет, то потом Синицын расправится за предательство. И не везти его он не мог, тот выбора не оставлял. «И где тот бравый, молодой, честный офицер?» — с грустью подумал он о былом, понимая, что таким уже никогда не станет. Вроде и не трус, но оброс жирком и уже не рискует. Подчинился однажды воле другого, растерял принципы, поступился совестью, теперь жалей не жалей, а иной уже человек сложился. Так не бывает: сегодня взяточник — завтра честный. Обратных примеров сколько угодно, потому что сунул в карман пачку предложенных денег — и понятие чести утрачивает силу. И стоит лишь ухватить ниточку — клубок сам намотается.

— Кто он, твой знакомый?

Шумилин начинал верить, что Зубчиков не врет.

— Серьезная личность.

— Местный авторитет?

— Можно и так сказать.

— Продался, значит, наш страж закона, — не то вопросительно, не то утвердительно сказал Виталик, размышляя о своем. «Выходит, мафиозные структуры объединились, иначе на кой черт я понадобился местному авторитету? Моя задача — побеседовать с ним наедине. Но вокруг него наверняка с дюжину быков крутится. Нет, тут нужно придумать что-то другое». — Останови у телефона-автомата, — изменил он планы. — Теперь слушай внимательно и не перебивай. Ты звонишь своему… Как его?

— Синицын Антон Сергеевич.

— Звонишь, значит, Синичкину, — исказил парень фамилию, — назначаешь встречу где-нибудь в безлюдном месте. Знаешь такое?

— Можно во дворе заброшенной швейной фабрики.

— Годится. И предупреждаешь, чтобы приезжал один.

— А чем мотивировать данную просьбу?

— Не объясняй подробно. Скажи, что из предосторожности, и намекни, что я опять попался. Сижу, мол, в наручниках в твоей машине. Если нужен, то пусть приезжает сам и забирает. Понял?

— Что же тут не понять. Только пустая затея, он осторожен.

— Попытка не пытка. Сейчас вместе выходим и идем рядом к будке.

Шумилин, уткнув пистолет в живот милиционера, следил за его разговором. Наконец тот повесил трубку.

— Ну?

— Приедет.

— Один?

— Один, он и не возражал, — пожал плечами Зубчиков. — Через час.

— Поехали.

Синицын согласился с предложением Зубчикова из своих соображений. Во-первых, не хотел лишний раз светить ценного завербованного офицера милиции, он не сомневался, что просьба Виктора Николаевича носит такой характер. Во-вторых, не считал опасным делом пересадить ограниченного в движении наручниками человека в свою машину. И в-третьих, почему бы не попытаться завербовать парня, дерзость которого пришлась по душе, да и в смекалке, изворотливости ему не откажешь. А лучше всего, исходя из опыта, заниматься этим делом с глазу на глаз. В общем, позиция Дядюшки Билла ясна, только он не учел одного и самого важного: что звонил старший лейтенант Зубчиков не по собственной инициативе.

БМВ-525 проехал под аркой на территорию заброшенной фабрики, пересек двор и остановился в десяти шагах от знакомого «жигуленка». Высокий, тучный, еще довольно молодой мужчина не спеша покинул салон иномарки. То, что Виктор Николаевич не вышел из своей машины навстречу, ему не понравилось. Сквозь запотевшие стекла «Жигулей» слабо различался силуэт водителя, на заднем сиденье вообще невозможно было что-либо рассмотреть.

«Уснул он там, что ли, даже двигатель не прогревал», — подумал Синицын и потянул на себя водительскую дверцу «девятки». Руки Зубчиков зачем-то просунул в руль и уткнулся в него лицом, обмотанным в шарф. Заподозрив неладное, Билл обвел глазами салон, оглянулся назад и только после этого развязал шарф Виктору Николаевичу.

— Берегись! — вытолкнув языком изо рта галстук, крикнул тот. Но предостережение запоздало. Кто-то или что-то дернуло Синицына снизу за ноги, и они поползли под машину, пока поваленный не уперся грудью в короб.

Пришло время рассказать о ловушке, которую устроил криминальному авторитету Виталик. Он понимал, что окна холодной машины запотеют за десять-пятнадцать минут, поэтому и привязал Зубчикова к рулю, оставив в салоне. Чтобы тот не кричал, сунул в рот галстук и обвязал лицо шарфом. Из автомобильного троса сделал следующее приспособление: припорошенная снегом петля у водительской двери, а второй конец у него в руках с обратной стороны автомобиля. Когда иномарка авторитета вкатилась во двор, парень присел на корточки. Дальнейшее просто — мышеловка сработала.

Свой конец веревки Шумилин намотал на торчащую из стены балку. Затем обошел машину и, не скрывая презрения, посмотрел на лежащего.

— У меня к тебе один вопрос: куда увезли из гостиницы майора Сушнякова и его, если не ошибаюсь, раненого товарища?

— Не блефуй, — ответил Билл, — один в поле не воин. Я знаю твою историю и могу помочь. — Он чувствовал себя унизительно и неуютно. Разве так представлял он себе вербовку? Виталик смотрел сверху вниз с явным превосходством.

— И чем же ты мне можешь помочь?

— Ты в федеральном розыске за убийство, документов нет. Иди ко мне в бригаду.

— Лестное предложение, — с нескрываемой иронией отозвался Шумилин.

— Я таких парней держу на хорошем счету.

— А конкретнее?

— На особом привилегированном положении: тугрики в карманах будут звенеть, любая иномарка, повышенное внимание женщин и так далее. А документы достану настоящие.

— Заманчиво. Только обязательно потребуешь что-то взамен?

— Ты же уже не мальчишка наивный, сам должен понимать. Ну, по рукам и освобождай меня.

— Не спеши. Мне до чертиков надоело нелегальное положение, не горю желанием нарушать закон.

— Ты уже его нарушил. Убийство, по-твоему, детская шалость? Поставят в угол, а через час отпустят и все простят? — Теперь лежащий иронизировал. Ему казалось, что он посеял в парне сомнения, а это главное. Осталось лишь доубедить.

— Дело в том, что я не убивал. И не исключаю, что тебе сей факт известен. Наверняка твои собратья просматривали дело у майора Сушнякова, похищенного из гостиницы вместе с представителем военной окружной прокуратуры. Собственно, их местонахождением и хочу у тебя поинтересоваться.

— Выпусти меня из-под этой чертовой машины и поехали вместе.

— Не припомню, чтобы давал согласие на сотрудничество.

— Лыко мочало, начинай сначала. Какая разница: убивал, не убивал? Можно подумать, это единственное твое прегрешение перед законом.

— Со своей ношей сам разберусь. Называй адрес.

— Шел бы ты. Идиот!

— Адрес! — повторил Виталик. И по его интонации несложно было определить, что обстановка накаляется. Но и Синицын был не из робкого десятка.

— Я предложил выход, по-другому не договоримся.

Билл пожалел, что не проявил должной осторожности и отправился на встречу один. Но всего предусмотреть просто невозможно. Да и куда он денется? К ментам дорога заказана, а ему рано или поздно все равно попадется. Тогда авторитет и отыграется за унижения. Сейчас главное — не опозориться и выдержать. Этот парень наверняка что-то придумает. Судя по тому, что о нем слышал Синицын, он на полпути не останавливается. А Зубчикова придется «списать» — подвел так подвел.

Шумилин тем временем развязал руки старлея и вытряхнул его из машины.

— Ложись лицом вниз на снег и не двигайся, — приказал он ему. Тот беспрекословно повиновался, у него не оставалось ни сил, ни воли противостоять спортсмену.

Шумилин завел двигатель «жигуленка», опустил стекло и выглянул.

— Последний шанс.

— Что собираешься делать? — От догадки у Синицына похолодела спина. Правда, появлению холодка мог способствовать и снег, на котором он развалился. — Не посмеешь. — Билл потянулся к дверце, его сильные руки оставались свободными.

— Я предоставлю тебе возможность убедиться в обратном. — Виталик опустил вниз предохранитель двери, и теперь ее снаружи открыть было невозможно. — Ну так что? — Ответа не последовало. — Шумилин выдернул ручник, но Билл этого не видел. Затем включил вторую передачу и газанул. Выбрасывая комья снега, колеса прокрутились на месте. Снег засыпал лицо Синицына, но он его не чувствовал. Впервые в жизни убедился воочию, что напугать можно любого, просто к каждому нужны индивидуальный подход и методы. — Повторить? — высунулось улыбающееся лицо экспериментатора. — Только на этот раз без ручника.

— Не стоит, — силился сохранить достоинство Билл, которого сейчас язык не поворачивался назвать Дядюшкой. И он уже не скрывал адрес, по которому арендовал особняк Ерофеев-младший и его команда.

— Давно бы так, — заглушил парень двигатель и вышел на свежий воздух. — Я тебе даже в некоторой степени благодарен.

— За адрес?

— За то, что не дал взять греха на душу. — Шумилин поднял Зубчикова за шиворот. — Я видел у тебя в багажнике наручники. Возьми их и помоги Синичкину, — опять исказил он фамилию, — застегнуть их на запястьях. — И уточнил: — За спиной. Потом вместе поможем ему подняться.

Старлей склонился над Биллом, но тот одной рукой ухватил его за грудки, а внушительным кулаком второй ударил по лицу. Тот, словно пушинка, отлетел в сторону, приподнялся на локтях и вытер рукавом кровь, сочившуюся из разбитой губы.

— Сам застегивай, — осмелился он сказать Виталику.

— Ну-ну, — как бы успокаивая, произнес спортсмен. — Он пошутил и больше такого не повторится. Верно я думаю? — Шумилин выхватил пистолет и выстрелил рядом с головой лежащего.

— Верно, — машинально прикрылся тот руками, но затем вытянул их за спиной. Со второй попытки Виктора Николаевича наручники щелкнули.

Все трое вошли в неотапливаемое здание. Виталик шел сзади с ПМ и автомобильным тросом. Зачем он ему понадобился, те двое пока не догадывались. Они поднялись на второй этаж, и парень внимательно осмотрел помещение бывшего швейного цеха. Кирпичная перегородка по центру, высотой в два с половиной метра, ему чем-то понравилась.

Задумка оказалась простой и эффективной. С одной стороны он поставил Синицына с петлей на шее, перекинул трос через перегородку и такую же петлю соорудил на шее Зубчикова. Стоять они могли, не опасаясь расстаться с жизнью, но стоило одному присесть, как он начинал душить не только другого, но и себя. Единственное, что отличало несчастных: вместо наручников руки за спиной старлея удерживала простая бельевая веревка. Кстати, тоже позаимствованная в багажнике его автомобиля. Видимо, для хозяйственных нужд возил. Трудно ее настоящее применение назвать хозяйственным, но все-таки на что-то сгодилась.

— Может, договоримся? — Перспектива ближайшего времяпрепровождения Синицына, похоже, не устраивала.

— Не стоит терять попусту время. Отдыхайте, набирайтесь сил, в камере они вам пригодятся.

— Сволочь! — выкрикнул Виктор Николаевич со слезами на глазах. Он устал и очень хотелось сесть.

— Приятно было познакомиться! — захохотал Шумилин, и его удаляющиеся по лестнице шаги постепенно стихли.

— Двигайся в правую сторону, — сообразил, как нужно действовать, авторитет и сам шагнул влево. Тут они столкнулись с очередной хитростью спортсмена. Над головой представителя закона торчал крюк и Виталик просунул туда трос, прежде чем накинул петлю на его шею. В конце концов они выяснили, почему натягивается трос, и вынуждены были вернуться в исходное положение. Сложно с точностью предсказать, сколько времени усталый человек может простоять без сна на ногах. Вероятно, все зависит от индивидуальных способностей. В нашем случае — это зависело от способностей более слабого.

Сначала Шумилин решил воспользоваться БМВ, но потом передумал: слишком приметный автомобиль, да и скорее всего его узнают на каждом перекрестке. Как бы там ни было, оставлять здесь иномарку — тоже определенный риск. Найдут машину, найдут и ее хозяина. Поэтому Виталик не поленился отогнать ее за несколько кварталов. Чтобы БМВ не мозолил глаза всем подряд, въехал в небольшой дворик из трех двухэтажек, строений пятидесятых годов. Загнал автомобиль между двух кленов, потряс их и оставил машину там, припорошенную снегом. Вернулся за «жигуленком» и на нем уже отправился по нужному адресу.

В особняке Ерофеева кишел народ, что можно было определить невооруженным глазом: пять легковых автомобилей у ворот и снующие в окнах тени. Брать его приступом — равносильно самоубийству. Но поразмыслив, Виталик пришел к выводу: раз в муравейнике такое скопление — значит, к чему-то готовятся, а следовательно, народу там должно поубавиться. Мыслил он верно, но ждать пришлось долго. Только к ночи машины отъехали в одном направлении, что подтверждало догадку парня. В доме остались лишь двое охранников, с которыми ему и предстояло столкнуться. К тому же один из них — старый знакомый.

Свет горел только в гостиной, ворота и входная дверь — незаперты. Видимо, обитатели не опасались налета.

Незнакомый мужчина лет двадцати семи сидел в кресле и щелкал пультом телевизора, Венгр куда-то вышел. Мужчина тряхнул головой, стараясь прогнать наваждение, и вновь посмотрел на человека с пистолетом.

— Ты еще кто такой?

— Неважно. Поднялся и лицом к стене.

У кого оружие в руке, тот и диктует свою волю, и мужчина не рискнул испытывать судьбу. Шумилин обыскал его, отодвинул полу пиджака и вытащил из-за пояса пистолет ТТ, а из ножен, ниже колена, охотничий нож.

Венгроев ходил проверять Карпову и возвращался. Он заметил Виталика первым и узнал его. Бесшумно вытащив пистолет Макарова, направил в его сторону, палец побелел на спусковом крючке. Неизвестно, что нашло на пленницу, но как раз в это время она забарабанила в дверь. Шумилин обернулся на шум и столкнулся взглядом с обезображенным лицом. Но не на сморщенное лицо обратил он в первую очередь внимание, а на руку его обладателя. Прыгнул в сторону одновременно с выстрелом противника и перекатился за диван. Но пуля все же вошла в руку ниже локтя, и один из пистолетов он выронил. Несколько пуль вспороли ватин. Стоящий у стены отошел от нее и подобрал свой ТТ. Венгр заметил это, посчитал, что парень за диваном безоружен, и смело пошел на сближение. Второй не успел предупредить. Виталик резко поднялся и выстрелил из своего пистолета три раза левой рукой. Из-за близкого расстояния особой меткости от него не требовалось, Венгроев вскинул руки и упал в объятия Шумилина. Тот воспользовался им, как щитом, и стреляющий напарник убитого вогнал в его тело еще парочку зарядов. Его же непрошеный гость уложил с первого выстрела: пуля вошла в левую височную часть головы и застряла между вторым и третьим шейными позвонками, что говорило о значительном преимуществе в росте оставшегося в живых.

— Помогите! — долетел со второго этажа девичий голос. Не выпуская оружия из левой руки, Виталик поднялся наверх.

— Кто здесь? — громко спросил он, чтобы определить, за какой дверью взывают о помощи.

— Откройте, — постучала Оля с обратной стороны.

— Вы кто? — поинтересовался парень, озираясь по сторонам в поисках тяжелого предмета. Пистолет сунул за пояс, раз девушку держат под замком — она не может являться его врагом.

— Я дочь генерала милиции Карпова.

— Вот это номер, — и Шумилин даже присвистнул. Он заметил на стене огнетушитель и снял его. После серии ударов им по замку тот, наконец, вылетел. — Как вы тут оказались? — слетел с его уст естественный вопрос.

— Длинная история, — ответила Карпова. Освободитель заглянул в комнату.

— Вы одна?

— В этом помещении да. Те, кого ищете, в надворной постройке. Вы из милиции?

— Нет, но можно сказать, что выполняю их функции. А почему? Тоже длинная история. В доме еще кто-нибудь есть? — Во время разговора девушка собиралась.

— До меня долетали обрывки их фраз. Если не ошибаюсь, все отправились на какой-то оружейный склад. Мой любимый — один из руководителей банды — Николай Ерофеев. Что так смотрите? Поверьте, здесь настоящее мафиозное логово.

— Я не поэтому. Просто слышал эту фамилию. Его отца, случайно, не Юрием Юрьевичем зовут?

— Да, он — Николай Юрьевич. Но отец ни при чем, он коммерсант.

— Еще как при чем. Ерофеев Юрий Юрьевич — вор в законе и занимается торговлей оружием. Теперь мне понятно, почему тут оказался его сынок и мои старые знакомые. Нам нужно торопиться.

При виде двух трупов девушка поморщилась.

— Это вы их?

— Если бы не я их, то они меня, а в конечном итоге, не исключено, что и вас.

— Да вы истекаете кровью, снимите куртку. — Не принимая возражений, Оля стащила с него верхнюю одежду, разорвала рукав свитера и рубашки. Согните в локте, пошевелите пальцами. Больно?

— Терпимо, — буркнул Виталик, не привыкший, чтобы за ним ухаживали. Карпова вновь сбегала наверх, принесла аптечку, обработала и перевязала рану.

— Так будет лучше. Кость не задета, — произнесла она тоном специалиста в этой области. В самом деле: студенты юридического института проходили практические занятия по оказанию первой помощи раненым. На этом ее медицинское образование и заканчивалось. Никогда не думала, что пригодится, а ведь пригодилось.

Ломать железную дверь предбанника, где находился майор Сушняков, Шумилин даже не стал пробовать. Если такое и возможно, то только при наличии специальных инструментов и затрате длительного времени. Он просто разнес окно: разбил стекло и выломал раму.

— Ждите тут, — сказал Оле и скрылся внутри. Нащупал в темноте выключатель и щелкнул им. Сушняков поморщился от вспышки яркого света и с любопытством посмотрел на Виталика. Его приковали наручниками к батарее отопления. — Я Шумилин, — представился неожиданный визитер. — Думаю, что эта фамилия вам о чем-то говорит.

— Еще как, — смерил его собеседник изучающим взглядом. Интерес понятен, перед ним стоял человек, из-за которого, собственно, он и прибыл в данный город в командировку, и тот, кто спас жизнь генералу.

— Я не специалист по замкам, но что-нибудь придумаю. — Виталик обшарил углы предбанника и нашел топор, которым и перерубил соединение наручников прямо на батарее. — Хочу, чтобы вы знали — я не убивал сержанта Строгова.

— Знаю. Правда, много чего наворотил и без этого.

— Обстоятельства.

— Понимаю и буду за тебя бороться, — пообещал майор милиции. Ему все больше и больше нравился этот открытый парень.

— Где подполковник, что был с вами? — поинтересовался спаситель.

— Он умер от раны в живот, — мрачно заметил Сушняков. — Труп забрали преступники и, вероятно, где-то спрятали. Но как тебе удалось проникнуть сюда?

— В доме остались только двое, остальные уехали на армейский склад вооружения и боеприпасов. Мы должны что-то предпринять, там мой друг, и он в беде.

— Гущин?

— Он.

Шумилин не стал уточнять, откуда майору это известно. Догадка очевидна. Парень первым выпрыгнул в окно и подал руку освобожденному. Столкнувшись лицом к лицу с девушкой, тот даже несколько растерялся.

— Оля?

— Петр Валерьевич? — удивилась та не меньше его.

— Так вы знакомы? До чего мир тесен.

— Просто круг наших сегодняшних интересов замыкается в определенном пространстве, — оправился майор.

— Это он меня освободил, — кивнула она благодарно в сторону парня.

— Парень буквально вырастает в моих глазах. Значит, окно твоей комнаты забили щитом?

— Моей.

— Хочу сразу признаться. При ее освобождении мне двоих пришлось застрелить. Но я оборонялся.

— Где то оружие? — Парень достал ПМ. — Будем считать, что это я сделал, — забрал его пистолет Сушняков и сунул в карман. О другом оружии, позаимствованном у убитых, Шумилин умолчал. — Транспорт бы не помешал, — заметил майор.

— Я на машине.

— Тебе цены нет. Отсидишь срок — приходи работать в милицию, — пошутил майор. Но тут же успокоил: — Постараемся свести твои проделки к условному наказанию.

— Буду весьма признателен, — улыбнулся парень, показывая, что еще не потерял чувства юмора.

Автомобиль тронулся с места и начал быстро набирать скорость.

— Куда направляешься? — спросил представитель милиции.

— На склады.

На какие, все и так прекрасно понимали.

— Давай сначала в какое-нибудь РОВД.

— Во-первых, можем опоздать, — ответил водитель, не снижая скорости, — во-вторых, не хочу сказать, что все работники данного ведомства коррумпированы, но не исключаю возможности на таких нарваться.

— Можно подумать, что уже имеешь опыт на сей счет.

— Мы как раз едем на «Жигулях» чиновника ваших органов, и где гарантия, что такого не повторится.

— Вот черт, кто здесь старший? И куда ты дел этого чиновника?

— Оставил беседовать с местным авторитетом криминальных структур, которому он меня пытался сосватать: первый раз по собственной инициативе, второй раз — по моей личной просьбе. Они друг за другом присматривают. И поверьте, в их интересах, чтобы со мной не приключилось беды. В противном случае… — и философ умолк.

— Что в противном случае?

Но вместо ответа прозвучал более чем странный вопрос.

— Скажите, Петр Валерьевич: сколько человек может простоять на ногах без сна и пищи?

— Без пищи — две-три недели, а без сна — не более трех суток.

— Ну так вот: если не вернусь за ними в течение трех суток, то нища уже не понадобится.

— Не совсем тебя понимаю, но рад, что ты сочувствуешь даже оступившимся и не обрекаешь их на голодную смерть, — принял игру Сушняков. Он и не заметил, как попал под влияние молодого человека, который практически уже руководил операцией. — Какие планы? — поинтересовался он у него, словно тот был старшим.

— Олю высадим перед караульным помещением, а сами действуем по обстоятельствам.

— Склад знаешь, где находится?

Парень лишь молча кивнул. И словно в подтверждение их беседы, послышалась автоматная очередь, затем одиночные пистолетные выстрелы. Виталик до отказа вдавил акселератор…

Схема хищения оружия и боеприпасов со складов проста. Гущин заступает на пост под номером восемь с нуля до двух часов ночи. Разводящий — сержант Серебрянников, он ведет ему на смену в два часа Антонова. К этому времени является с проверкой командир части — Ильин. Он в качестве проверяющего сопровождает смену на пост.

Аркадий попал в сложное положение: никто с ним не связался, Шумилин куда-то пропал, и он не исключал, что с ним могло случиться несчастье. Да и доверия окончательного у подельников не заслужил, поэтому и предупредили его перед самым заступлением на пост. За два часа, проведенных на посту, Гущин не переставал размышлять. Если никто не объявится — он и есть тот последний кордон на пути преступников. Парень решил защищать подступы в одиночку, вплоть до применения оружия. Знал, что начальник караула — офицер честный и очень надеялся, что в случае заварушки в караульном помещении услышат выстрелы. Но оно находилось далеко и вряд ли звук проникнет в караульное помещение, а часовой на улице может не обратить внимания на отдаленные щелчки. Правда, оставалась еще одна возможность предупредить о нападении — красная кнопка, при нажатии которой раздавался сигнал тревоги в караулке. Двенадцать постов, по два человека из отдыхающей и бодрствующей смен — сила внушительная и способная повязать преступников. Только бы удалось задуманное. Он посмотрел на столб, на котором был прибит красный деревянный щиток со стеклом, под стеклом и находилась та кнопка тревоги. Но положение усложнялось тем, что не мог он без причины открыть огонь по своим. Как объяснить, что не пустил на пост разводящего и проверяющего? Нужно их как-то спровоцировать.

Зоркий глаз часового за пятнадцать минут до смены выхватил дальние огни автомобильных фар. Фары потухли, и машины приближались при габаритных огнях. Они остановились в ста метрах от складов, и Гущин разглядел силуэты двух тентованных не то «Газелей», не то УАЗов. «Начинается», — подумал он. Вскоре с обратной стороны заметил приближающуюся смену. Троица шла в колонну по одному.

— Стой! Кто идет? — крикнул по уставу часовой и снял автомат Калашникова с предохранителя.

— Разводящий — сержант Серебрянников.

— А кто с тобой?

— Ты никак спятил, Аркашка? — Но тем не менее ответил: — Командир и твоя смена.

— В ста метрах какие-то машины, — указал парень коротким взмахом руки.

— Кончай дурить, Гущин, — вмешался Ильин и просигналил в сторону грузовиков фонарем. Взревели моторы, вспыхнули фары, и они двинулись по направлению к посту. Собственно, то, к чему и стремился Аркадий. Он спровоцировал ситуацию и теперь имел право действовать по уставу. Командир уже извлек из кармана печать, которой намеревался опечатать двери складов после хищения. Представители мафиозных структур уже подъехали, вся операция не должна была занять более пятнадцати минут. Из третьей машины — легковой, которой не было видно из-за «Газелей», высыпали люди, в их числе Ерофеев и Ненашев. Оба за руку поздоровались с Ильиным.

— Всем стоять и не двигаться, стреляю без предупреждения, — даже нельзя сказать, что удивил их Гущин. Просто поставил всех перед выбором: сдаваться или открывать по часовому огонь.

— Аркадий!.. — Но крик командира части заглушила автоматная очередь. Парень выстрелил вверх, чтобы остановить приближающихся к нему людей Гонтаря. Обратной дороги уже не было. Один из пистолетных выстрелов угодил часовому в ногу. Он упал, но пополз к столбу. Ибрагимов почти настиг его. Парень направил ствол в его сторону и выстрелил на поражение. Рама неестественно вскинул руки и клюнул носом в снег. Прикладом Гущин разбил стекло, но подняться и нажать сигнал тревоги ему не давал интенсивный огонь. Преступники оказались хорошо оснащены оружием, кроме пистолетов, имелись и короткоствольные, без прикладов автоматы. Такие применялись в Афганистане. Аркадий залег и отстреливался, но понимал, что силы неравны и долго не продержаться. Его убьют, а командир напишет рапорт о нападении на пост. Аналогичные рапорты подадут Серебрянников и Антонов. Оружие так или иначе похитят, следствие пустят по ложному следу, вспомнят о каких-нибудь несуществующих террористах. Последнее хищение покроет предыдущие. Стоит ли за это отдавать жизнь? И все-таки парень пришел к выводу, что стоит. А дальнейшее развитие событий показало, что совсем и не обязательно ее отдавать…

Начальник караула читал книги, когда на пост ворвалась девушка и объявила:

— Господин капитан, нападение на восьмой пост.

— Как вы сюда попали? — вскинул на нее взгляд офицер. Сзади стоял солдат с автоматом и виновато пожимал плечами.

— Она буквально смела меня, не стрелять же в девушку.

— Ты что-нибудь слышал?

— Какие-то щелчки, но не придал значения.

— Девушка под твой охраной, — поспешно водрузил капитан шапку на голову.

— Но за что? — округлила глаза Карпова.

— За возможное ложное сообщение. Потом разберемся. — И офицер громко гаркнул: — Караул, в ружье!

Помещение заполнил стук солдатских сапог, защелкали автоматные рожки и затворы. Не прошло и минуты, как все устремились к восьмому посту под командованием начальника караула. Теперь уже никто не сомневался, что на пост совершено нападение. Раздавались сигналы тревоги и в подразделениях, зазвонили телефоны в дежурках — свою работу вел помощник начальника караула старшина Кизяев, который остался в помещении вместе с Олей и ее охранником.

Из-за возникшей перестрелки никто не заметил приближающуюся на бешеной скорости «девятку». Машина подмяла под колеса парочку боевиков, погасила скорость и врезалась в одну из «Газелей». Из салона выскочили двое и открыли огонь на поражение. Неожиданное подкрепление часовому вызвало сумятицу в рядах преступников. Суматохой и воспользовался спортсмен. Он ухватился за автомат одного из боевиков и подсек его ноги.

— Держи! — кинул он оружие Сушнякову. Тот сунул пистолет с уже пустым магазином в карман и открыл огонь короткими очередями. У одного из тяжело раненых Шумилин подхватил второй короткоствольный автомат. Противники сместились правее и начали отвечать. Виталику же и Петру Валерьевичу удалось переползти к Гущину.

— Ты ранен? — поинтересовался у друга борец.

— Пустяки. — Невзирая на опасность для жизни, Аркадий наградил подкрепление широкой и лучезарной улыбкой. Худо-бедно, а три автомата — это уже серьезное препятствие. Автоматные же очереди караула вообще повергли нападавших в бегство. Но путь к отступлению им перекрыли.

Гонтарь, Кадык и Ильин влезли в салон легковушки. Колеса прокрутились на месте, и автомобиль набрал скорость.

Одну «Газель» подоспевшее подкрепление вывело из строя, второй еще никто не воспользовался. Но Шумилин решил заполнить данный пробел. Он ловко соединил нужные провода, натужно взревел мотор, загорелись габариты и фары.

Ненашев управлял скоростной машиной и на трассе наверняка без усилий оторвался бы от преследования, но в поле «Газель» не уступала, а даже превосходила иномарку. Преступники выбили заднее стекло в иномарке и открыли огонь. Треснуло лобовое стекло, потухла одна, затем вторая фара, но Виталик продолжал вести мини-грузовик, ориентируясь по габаритам легковушки. Он поравнялся с ними около оврага. Одна рука крепко держала руль, второй он вытянул автомат и дал очередь. Голова Ненашева резко откинулась назад. Ерофеев дотянулся сзади до руля, но поздно, иномарка уже пошла под откос. Перевернувшись шесть раз, она застыла колесами вверх. Снежная пыль медленно оседала. Покинуть салон потерпевшие аварию попытались через заднее окно, где вместо стекла зияла дыра. Но бдительный спортсмен уже встречал их. Ильина он уложил лицом вниз, отнял оружие и сдернул с плеч шинель, ограничивая движение рукам. Предупредив, чтобы тот не вздумал шевелиться, помог выбраться Ерофееву. Тот повредил позвоночник и опасности уже не представлял.

Управлял «Газелью», теперь уже можно смело утверждать, бывший командир воинской части. Рядом с ним стонал Николай, а с противоположной от водителя стороны за ними зорко следил Шумилин, крепко сжимая автомат. К их возвращению бой на посту закончился. Подобрали раненых и согнали в круг арестованных. Убитых не трогали, ими позже должна была заняться соответствующая служба.

— Ты хороший парень, — сказал Сушняков, — я не отказался бы иметь такого сына. Но следствие по убийству сержанта Строгова не закончено, и я обязан тебя арестовать.

— Что ж, закон есть закон. У меня, кстати, имеются магнитофонные записи, подтверждающие мою невиновность.

— Серебрянников, Антонов и Ильин задержаны, теперь легче вести следствие. Убийца известен и, поверь мне, дело не настолько сложное. Через недельку с тебя снимут обвинение.

— Спасибо, майор. — Они и не заметили, когда перешли на «ты», да это и не столь важно. После проверки друг друга на прочность и надежность в душах мужчин зародились взаимные симпатии и уважение. — А где Гущин?

— Его унесли в медсанчасть сослуживцы.

— Ты позволишь перед отъездом с ним увидеться?

— Разумеется. Вот что хочу сказать: не собираюсь надевать на тебя наручники и сопровождать под конвоем. Мы вместе переночуем в гостинице, завершим завтра дела, навестим твоего друга и поедем на поезде. Не исключаю и дружескую пьянку. Но очень надеюсь на твое благоразумие.

— А что тебе будет, если сбегу? — насторожил парень Петра Валерьевича.

— По головке не погладят.

— Расслабься, я пошутил.

Шумилин громко засмеялся, и они обнялись.

Слон и Левчик встретили девушек не в самой лучшей форме. От гулянки в спортзале они отказались, предпочли более комфортабельные условия.

— Вы что, упражнялись в рукопашной схватке? — с улыбкой поинтересовалась Вера.

— Упражнялись, — искривил губы Вадим, — только нас использовали в роли груши.

— Мы вас, мальчики, вылечим, — пообещала Зоя.

— Бедняжки, — пожалела их Силантьева и прижалась к мощной груди Слона. Тот прикусил нижнюю губу, сдерживая стон.

Пили парни много, заглушая боль и обиду. Танцевали только девушки, а те лишь наблюдали со стороны. Но спиртное и приятное общество постепенно расслабляли. Ребра у Слона уже не так ныли, он даже подкинул на руках Веру. Та задорно хихикала и строила глазки. Левчик прямо за столом исследовал интимные места Уралбаевой.

— А где Гонтарь прячет Смуглову? — как бы между прочим спросила девушка. Вадим смерил ее подозрительным взглядом.

— Откуда про нее известно?

— Не будь таким серьезным, тебе не идет, — флиртовала та.

— Ты не ответила, — настойчиво повторил собеседник.

— Это я сдала ее Юрию Юрьевичу, — надула губки девушка.

— Ты?

— Да, я, — и она отвернулась.

— Ну не обижайся, я не знал, — придвинул ухажер ее к себе вместе со стулом. Она гордо встряхнула волосами. — Мне не нравится, когда мой парень мне не доверяет.

— С чего ты это взяла? — скорчил Слон виноватую физиономию. Она не ответила. — Хочешь, покажу Смуглову? — искал парень путь к примирению. Трезвый он бы не выбрал подобный путь, но под воздействием спиртных паров многим людям свойственно терять осторожность. Нужно ведь было как-то доказать, что он ей верит. — Она в погребе сидит, вход под матами спортивного зала. Хочешь, покажу?

— Нужна она мне! — Девушка повернулась и закинула руки на шею ухажеру. — Еще не хватало из-за нее поссориться, — и перевела беседу в другое русло. Через минуту Вадим уже и думать забыл о мелкой и незначительной, как ему показалось, ссоре. Девушка разбудила в нем чувства и все сильнее к себе притягивала. В его черствой душе зародился росток любви, и Слон, пусть мельком, но уже задумывался о женитьбе. Он посадил девушку на колени и любовался распущенными шелковистыми волосами.

— Милая, — и самому не верилось, что это слово вылетело из его уст. Но пожалеть не пришлось. Вера наградила его страстным и горячим поцелуем. Если бы ему и сказал кто, что она с ним играет, все равно бы не поверил. Силантьева соскользнула с ног ухажера.

— Что-то мужчины у нас сегодня уж больно хмурые, сейчас я лично приготовлю им лечебный коктейль.

— При условии, что слабый пол нас поддержит, — оторвался от приятного занятия Левчик.

— Не бросать же вас в беде, — отшутилась Вера. — Прошу не подглядывать, рецепт секретный.

— Мы и не подглядываем, — наигранно-демонстративно отвернулся Слон.

— Потанцуйте пока, — и она прибавила громкость магнитофона. Уралбаева с удовольствием, а мужчины нехотя поднялись со своих мест. Зоя двигалась легко и энергично, Вадим неуклюже, а Левчик лениво, но грациозно. Силантьева же сдвинула к себе все бутылки. Она смешала в бокалах водку и шампанское, кока-колу, апельсиновый сок, бросила по два кубика льда. Что получилось, оценивать сама не рискнула. Но прежде чем пригласить дегустаторов к столу, произвела еще одну операцию, ради которой и затеяла коктейль. В бокалы мужчин незаметно кинула по две таблетки маркидала и торжественно вручила их сильной половине человечества.

— До дна, — предупредила с подкупающей улыбкой, присоединяясь к танцующим. Она увивалась вокруг Слона и то и дело с ним чокалась. Тот каждый раз отпивал по глотку и протягивал бокал для очередного соприкосновения с посудой подружки, пока он в конечном итоге не опустел. Девушка взглянула на другую пару и с удовлетворением отметила, что те, плотно прижавшись друг к другу, танцуют медленный танец, а опорожненная посуда давно стоит на столе. Через короткий промежуток времени громкий хохот Зои привлек взоры Вадима и Веры.

— Мой партнер на ногах не стоит после твоего коктейля, — оправдалась она. — Помогите перенести его в постельку.

— Слаб у тебя дружок, — заметила Силантьева. — Время обеденное, а его уже ко сну клонит.

— Он провел трудную и бессонную ночь, — оправдал единомышленника Слон, сам протирая глаза и позевывая. Он подхватил сползающего на пол Левчика, закинул его руку к себе на плечи и вынес из банкетного зала.

Уложив друга в кровать, Вадим почувствовал, что и сам не против вздремнуть.

— Девчонки, может, устроим тихий час, — силился он разомкнуть веки, но тщетно. В конце концов повалился набок рядом с Левчиком.

— Уснули, бедолаги, — и Силантьева с усилием закинула на кровать ноги горе-ухажера. Повернувшись, наткнулась на подозрительный взгляд подруги.

— Что за игру ты затеяла? — прищурилась та.

— О чем ты? — невинно пожала плечами собеседница.

— Ты их усыпила.

— С чего взяла?

— Да потому что видела, как что-то кинула в бокалы.

— Мне необходимо освободить Смуглову. Сама же слышала, что она здесь.

— А обо мне подумала? О тебе я уж и не говорю — это твое личное дело. Нам же головы оторвут.

— Извини. Уходи, ты тут ни при чем.

— Кто потом станет слушать наш жалкий лепет. Могла бы предупредить заранее. Еще подруга называется.

— Видишь ли, я совершила подлость, в результате чего погибли родственники Лены и она сама в неволе. Душа не на месте, совесть заела. Можешь верить, можешь не верить, но это так. Да, мы угоняем машины, доставляем людям много неприятных минут, но убийство…

— Впервые я тебя такой вижу. — Откровенность Веры у подруги явно вызвала интерес. — Но неужели ты действительно не задумывалась и не задумываешься о последствиях?

Силантьевой не хотелось упоминать о Шумилине и о том, какие душевные терзания вынудили ее к данному шагу. Ответила просто:

— Мне все равно.

— Завидую, — с сарказмом отозвалась Уралбаева. — Но мне моя молодая жизнь еще не надоела. Давай уйдем вместе, а завтра над мужиками посмеемся, что уснули в женских объятиях, так и не воспользовавшись нашими прелестями. Никто не заподозрит неладного.

— Нет, — твердо произнесла Вера.

— Нет? — переспросила подруга. — Но кто поверит, что меня с тобой не было? Они, значит, уснули, — кивнула она в сторону парней, — ты пошла освобождать Смуглову, а я — домой? И не подозревала о твоих планах?

— Есть выход, — осенило Силантьеву.

— Какой?

— У меня еще остались таблетки. Проглоти парочку и спи вместе с ними. А одну я оброню на пол, рядом со столом. Стопроцентное алиби. Как?

— А насчет себя хорошо подумала?

— Уже не отступлюсь, — коротко внесла она полную ясность.

Уралбаева проглотила таблетки и прилегла на соседнюю с мужиками кровать.

— Прощай, подруга, — попрощалась она с ней, закрывая глаза.

— Рано хоронишь, — сказала Силантьева, но так тихо, что подруга ее не слышала.

Раскидав в спортивном зале маты, девушка нашла нужную плиту, но сдвинуть ее не хватало сил. Она старалась вовсю, но приоткрыла лишь маленькую щелку. Полная отчаяния, легла на холодную бетонную плиту и яростно застучала по ней кулачками.

— Ну почему, почему? — повторяла она со слезами.

Замерзшая и голодная (в связи с известными нам причинами, тюремщики про нее забыли), укрывшись тонким пледом, Леночка сидела в уголке своего лежака. Услышав возню наверху, подумала, что ей наконец-то принесли поесть. Но там кто-то копошился, а плита не сдвигалась. И тут до нее долетел женский плач. Во-первых, Слон или Левчик вряд ли станут и смогут плакать женским голосом, во-вторых, от них ожидать проявления подобной слабости или жалости вообще невозможно. И сердечко девушки екнуло. Она откинула плед и быстро взобралась по лестнице к люку.

— Кто здесь? — спросила почему-то шепотом. Плач прервался.

— Лена?

— Я это, я, — поспешила она ответить.

— Не могу отодвинуть плиту, — пожаловался девичий голос наверху, и Смуглова ее узнала.

— Вера?

— Я. Но сейчас не время для бесед, нужно что-то придумать.

— Давай толкнем плиту вместе, — сообразила Смуглова.

С большим напряжением, но сантиметр за сантиметром им удавалось отодвигать плиту. Наконец образовалось отверстие, через которое смогла пролезть пленница.

— Как ты тут оказалась? — обняла освобожденная спасительницу.

— Потом, потом. Отсюда немедленно нужно уходить.

— Прямо так? — Силантьева посмотрела на Лену и не нашла в ее внешнем виде ничего предосудительного, если не считать бледного лица. — Я имею в виду верхнюю одежду, на улице как-никак зима, — внесла та ясность.

— Не проблема. Иди к выходу из дома, я тебя догоню. — Вера вынесла девушке зимнее пальто Уралбаевой, и они осторожно выглянули в приоткрытую входную дверь.

— Странно, что никого нет в доме, — сказала Лена.

— У них тихий час.

Нельзя сказать, что ответ Силантьевой удовлетворил любопытство девушки. Но уточнять она решила в более подходящем для этого месте.

В такси Смуглова отогрелась, но ехать на квартиру Силантьевой отказалась.

— Но почему? — не понимала та ее упорства.

— Я должна идти домой и узнать, кто и где похоронил моих маму и дедушку.

— Мы можем заехать к тебе вместе, но оставаться там опасно. Да и квартира, я слышала, опечатана. У меня тоже небезопасно, но отдохнуть и выспаться время есть.

— Хорошо, — согласилась спасенная.

Девушка с замиранием сердца взбежала по знакомой лестнице, остановилась у квартиры тети Зои и позвонила. Соседка открыла дверь и с умилением посмотрела на Леночку.

— Девочка моя миленькая, — обняла пожилая женщина молодую соседку. — Милиция освободила тебя. Я знала, что негодяев найдут.

— Не милиция, тетя Зоя.

— А кто? — отстранилась та.

— Друзья. Но рассказывать долго, а я на минуточку заскочила.

— Да ты проходи, можешь не разуваться.

Они сели в зале на стулья. Простота и бедность обстановки бросались в глаза. Старый, обшарпанной полировки стол, четыре стула, застеленный выцветшим покрывалом диванчик, старинная тумбочка и черно-белый телевизор, который застал еще хрущевские времена. Но хозяйка за наживой не гналась, считала, что ее времена прошли, пусть молодые дерзают, а ей лишь вовремя бы пенсию платили и хватало на хлебушек и постные щи. Независтливая и простая женщина отличалась одним лишь общим возрастным недостатком — любопытством. Но и тут умела при необходимости себя сдерживать. Вот и сейчас она облокотилась о стол, уперла подбородок в ладони и ждала инициативы со стороны гостьи.

— Хотела узнать, где находятся могилки дедушки и мамы?

— Минутку.

Хозяйка сходила за листком бумаги и карандашом. Нарисовала по памяти план городского кладбища и указала место. Для наглядности обвела его кружком.

— Еще что-нибудь? — с участием поинтересовалась она и спохватилась. — Так ты, наверно, голодная? А я-то, старая дура. Сейчас накормлю, — и она опять вскочила.

— Как-нибудь в другой раз, — придержала ее рукой поднявшаяся следом девушка. — Я знаю, что мама всегда держала у вас запасные ключи от квартиры.

— Держала, — кивнула хозяйка.

— Они сейчас у вас?

— У меня.

— Дайте мне их.

— Туда нельзя, твою квартиру опечатала милиция.

— Я на минуточку. Только заберу документы и кое-какие вещи.

— Куда же ты собралась, милая? Оставайся у меня, — предложила сердобольная женщина. — Завтра вызовем милицию, они откроют квартиру.

— Тетя Зоя, дайте ключи, мне нужно. И не говорите в милиции, что меня видели. Очень прошу, хотя бы из уважения к покойной маме.

— Что ты, что ты, — замахала руками женщина. — Неужто я враг тебе? Как лучше хотела.

Она принесла ключи. Через пятнадцать минут Смуглова их вернула. Она собрала в спортивную сумку лишь самое необходимое.

— Не передумаешь? — еще раз поинтересовалась сердобольная соседка.

— Не поминайте лихом.

— Как знаешь, дочка. Но знай: мои двери для тебя всегда открыты.

— Спасибо и прощайте.

— Счастья тебе, — и она перекрестила девушку.

Силантьева накормила Лену и предоставила ей возможность выспаться в теплой постели, а рано утром разбудила.

— Дольше оставаться у меня опасно, могут найти. Вчера я твоим сторожам снотворное подсыпала. Боюсь, что его действие уже закончилось.

— Я схожу на кладбище и сегодня уеду.

— Есть куда и к кому?

— На свете у меня остался только один близкий человек.

— Скажи: ты его по-настоящему любишь?

Они не называли имени Шумилина, но обе прекрасно понимали, о ком идет речь.

— По-настоящему, только он об этом еще не знает, — и девушка внезапно всхлипнула.

— Дуреха, — обняла ее за плечи хозяйка. — Он тебя тоже любит, невооруженным глазом заметно.

— Правда?

— Уж поверь. — Но Леночка вдруг расплакалась еще сильнее. — А сейчас чего ревешь? — с недоумением спросила собеседница. — Радоваться надо.

— У меня плохое предчувствие.

— Все будет нормально. Я слышала, что его поймали люди Гонтаря, но раз до сих пор не привезли сюда — значит, он от них опять сбежал.

— А откуда ты слышала?

— Не спрашивай, главное — чтобы у вас все сложилось. И прости меня.

Смуглова прекратила плакать и вытерла слезы.

— За что?

— Есть за что. И только ваше счастье смоет с меня вину.

— Ты говоришь загадками, — заметила гостья.

— Не обращай внимания, со мной иногда такое бывает. — Она улыбнулась и подала ей платье. — Одевайся, завтрак стынет. — За завтраком Силантьева поинтересовалась: — Ты не против, если буду сопровождать тебя?

— Буду рада.

Свежие могилы отличались от остальных. Их промерзшие комья на холмах еще не успел засыпать снег, а венки выгореть на солнце. Лена опустилась на колени, беззвучно шевелила губами, а по щекам катились молчаливые слезы скорби. Может, она прощалась с родными, может, просила прощения за то, что не уберегла их, — этого так никто и не узнает. Вера стояла сзади и не мешала девушке. Та простояла на коленях минут сорок, затем резко поднялась, поцеловала фотографии родных на простеньких оцинкованных памятниках, отвернулась и зашагала по аллее, не оборачиваясь. Силантьева еле поспевала за ней, но по-прежнему не нарушала внутреннего уединения Лены.

— Как же ты? — поинтересовалась Смуглова уже перед посадкой в вагон. — Они ведь не пощадят тебя.

— Моя песенка теперь до конца спета.

— Такое ощущение, что умирать готовишься.

На что Вера рассмеялась, чмокнула ее в щеку и подсадила на ступеньку вагона.

— Любите друг друга, нарожай ему кучу детей и будьте счастливы! Запомни: для меня это очень важно, — и уже на ходу помахала рукой.

На лестничной площадке, у квартиры Силантьевой, ее поджидал Вадим. При виде девушки он опустил глаза в пол…

Юрий Юрьевич Ерофеев оставил ключи от особняка Антону Сидоровичу Верещагину и наказал ему, чтобы тот время от времени проверял его шалопаев.

На звонок Косолапого никто не вышел, сигнализация не сработала. Он знал, как ее отключать, но ее просто-напросто не задействовали. Это было крупным упущением Слона и Левчика. Они считали, что в особняк вора в законе никто не посмеет войти без приглашения. Во что вылилась их самоуверенность, мы уже знаем.

Три распластавшихся тела на широких кроватях в спальне самого Гонтаря вывели Косолапого из равновесия. Он стащил парней на пол и принялся будить ударами ног. Те зашевелились и непонимающе таращились на Косолапого. Что называется: поднять — подняли, а разбудить — не разбудили.

— Скоты, устроили балаган! Водку пьют, девок водят, а о прямых обязанностях забыли, — шерстил их ранний визитер. Постепенно парни начинали соображать и встали с пола.

— Извините, Антон Сидорович, перебрали вчера лишку, — попытался оправдаться за обоих Левчик.

— Вышвырните отсюда эту девку, потом поговорим, — приказал Верещагин.

— Зоя, вставай, — потянул ее за руку Левчик. Та села и захлопала длинными ресницами. — Просыпайся, — легонько похлопал ее по щекам вчерашний ухажер.

— А где Вера? — крутил головой Вадим.

— Так здесь еще кто-то был? — выразил уже беспокойство ранний инспектор.

— Силантьева, вы ее знаете.

— А ну-ка быстро проверьте, в доме ничего не пропало? — Через десять минут парни доложили, что все на месте.

— Я, пожалуй, пойду, — заспешила от греха подальше Уралбаева.

— Посиди, детка, — остановил ее Косолапый. — А подопечная на месте?

— Куда бы ей деться? — переминался с ноги на ногу Слон.

— Смотрели?

— Нет, но оттуда без помощи со стороны не выбраться.

— Вот именно, что без посторонней помощи не выбраться, — повторил Верещагин. — Где гарантия, что ее не освободили, пока вы тут дрыхли? Спускайтесь вниз и прихватите с собой эту, — кивнул он на Уралбаеву.

Слон и Левчик стояли у щели в бетонном полу по стойке «смирно», а Зоя вообще старалась не дышать.

— Странно, что мы так долго спали, — сказал наконец Левчик, взглянув на циферблат наручных часов. — Уж не подсыпала ли нам Верка снотворного?

— Похоже на то. Мы сейчас это узнаем у ее подружки, — и Косолапый перевел на Уралбаеву взгляд, от которого той стало не по себе.

— Я спала вместе со всеми, — пролепетала она.

— Я тоже думаю, что это только дело рук Силантьевой, — выразил мнение Левчик. — Иначе они бы смотались отсюда вместе.

— Что ж, пусть вашу участь решает Юрий Юрьевич, — и Верещагин извлек из внутреннего кармана дубленки сотовый телефон. Минуты три он дозванивался по межгороду и минут пять беседовал с шефом. Ответов Гонтаря присутствующие не слышали, но хорошего не ждали. Закончив разговор, Косолапый сунул трубку на прежнее место. — Тебя отпускаю, — повернулся он к Уралбаевой. — Надеюсь на твою дальнейшую сообразительность.

— Не дура.

Зоя догадалась, что Силантьевой подписали смертный приговор, и молчание — цена ее собственной жизни.

— Как поступить с Веркой, уже догадались?

— Я один с ней разберусь, — вставил Слон.

— Только не наделай новых глупостей, — предупредил Косолапый. — А от шефа вам потом еще достанется. Поставьте дом на сигнализацию, — бросил он уже на ходу.

— Соскучился? — улыбнулась Силантьева парню. Но ее улыбку трудно было назвать жизнерадостной. — Проходи, — распахнула дверь перед Вадимом хозяйка. Затем они, не разуваясь, оба прошли в комнату и сели в разные кресла.

— Ты знаешь, зачем я тут? — мял подлокотники Слон.

— Не глупая. — Она без страха смотрела в его глаза. — Зарежешь, застрелишь или сначала мучить станешь? — бросила она открытый вызов.

— Зачем ты так? — замялся Слон, не узнавая самого себя. С другим человеком он бы не стал волынку тянуть. Да и жалости к жертвам до сей поры не испытывал. — Из нас могла бы выйти неплохая пара.

— Так ты мне делаешь предложение? — рассмеялась ему в лицо девушка. — Что-то новенькое, чтобы убийца перед казнью предлагал своей жертве верное сердце. Чем не драма? — высокопарно произнесла Вера. — Великолепный сюжет для шекспировских произведений.

— Я люблю тебя. Уедем вместе, далеко уедем, нас не найдут.

— А ты спросил: люблю ли я тебя? Так знай, что ты мне противен, — не давала пощады влюбленному Силантьева. Она первый раз в жизни позволяла себе подобную дерзость. Понимала, что за этим может последовать, но, испытывая настоящее упоение, остановиться уже не могла. Однако Слон показывал образец терпения.

— Я тебя на руках буду носить, все обиды стерплю. Со временем полюбишь.

И девушке вдруг стало его жалко. Она провоцирует его, а он отвечает объяснением в любви, она оскорбляет его, а он еще ниже прогибает спину, ищет приемлемый выход. И ведь не о себе думает, а о ней заботится.

— Ты хороший парень, Вадим, — заговорила она ласково. — Но я люблю другого, и давно. Это ради его счастья я вскружила тебе голову.

— И освободила Смуглову, — закончил за нее собеседник. — А ваша общая любовь — Шумилин.

— Ты знаком с ним?

— В глаза не видел. Но много слышал. Несколько дней назад сын Гонтаря поймал его в Семеновске, — и парень почувствовал, как напряглась девушка, — но он сбежал от него, — поспешил он ее успокоить. — Я завидую ему и ревную, — закончил Слон.

— Такова жизнь, и исправить что-либо не в наших силах. Так что выполняй свою работу.

— Пусть меня на куски разорвут, не смогу, — получила она категорический отказ.

— Господи, в твоем руководстве одни тупицы, нашли кого послать? — Она перебралась в его кресло и запустила руки под рубашку. Дыхание парня участилось. Он неуверенно положил свои сильные кисти на ее талию. Девушка кивнула и в ее пальчиках забегали пуговички. — Я разрешаю тебе воспользоваться тем, чего вчера лишила. — Таким образом она решила хоть как-то отблагодарить его за любовь, преданность и благородство по отношению к ней.

Они и сами не заметили, когда перебрались на диван. Обнаженные, разгоряченные тела сплелись воедино. Вадим получал неподдельное наслаждение, а девушка ему подыгрывала. Но делала это искусно, чтобы тот не заподозрил фальши. Ее необузданная страсть последний раз сводила парня с ума…

Вера накинула халат. Слон тоже хотел подняться.

— Не вставай, — придержала его нежная ладошка. — Я люблю в ванную комнату ходить по очереди. — Тот понимающе улыбнулся и откинул голову на подушку. Он лежал и думал, что им обоим было очень хорошо, а значит, шанс остается. И мечтал о том, что удастся уговорить любимую уехать. Более часа витал в облаках Вадим. Когда спустился на грешную землю, то с удивлением обнаружил, что Вера до сих пор не вернулась. Прислушался к журчанию воды в ванной комнате, но все равно показалось подозрительным, что она так долго ополаскивается.

Дверь оказалась незапертой, но картина, которая перед ним открылась, ужаснула его. Через край ванны, в которой лежала Силантьева со вскрытыми венами, стекала на пол бледно-розовая вода.

— Что ты наделала, глупая?

Он закрутил краны, склонился над девушкой и прижал тело к себе. Она ему улыбалась с закрытыми глазами. Вадим простоял так долго и понемногу начал приходить в себя. Опустил девушку обратно в ванну и последний раз поцеловал. Уже покидая комнату, оглянулся, чтобы в последний раз запечатлеть любимую в памяти, и увидел надпись губной помадой на зеркале:

«Прощай и прости, любимый. Но так для обоих будет лучше. И последний совет: брось Гонтаря и найди себе работу. В тебе есть что-то такое, что может растопить девичье сердце. Верю, что еще встретишь свою любовь».

Записка без имен, но и так понятно от кого и кому послание. Желая сгладить горечь парня, она напоследок назвала его любимым.

Заметая следы своего присутствия, Вадим стирал надпись с зеркальной поверхности. Крупные слезы текли по лицу. Несмотря на то, что парень не помнил, когда последний раз плакал, он не стыдился их. Прощаясь с любимой, Вадим не замечал, что его душа перевернулась, но почувствовал, что теперь убивать людей не сможет и вообще приносить им даже мелкие неприятности. Покаянный уход из не очень образцовой и показательной жизни Веры Силантьевой направил на путь истинный еще одного человека. Пусть только одного, но тот теперь имел возможность во имя потерянной, короткой и светлой любви своей дальнейшей жизнью излечить другие загубленные души. Неизлечимых душ нет, есть черствые, усталые, безразличные — какие угодно, но не потерянные. Кто-то замаливает грехи в зрелом возрасте, кто-то в пожилом, а кто-то уже на смертном одре. Но наступает момент, когда каждый непременно чувствует, что ему необходимо очиститься, ибо куда важнее даже не само совершение грехов, а их признание. В этом случае уже невозможно повторить преступления, ошибки, просчеты, интуиция добра не позволит — предупредит, остановит. Вадиму еще повезло, его прозрение наступило в молодом возрасте, но заплатил он за него дорогой ценой.

Смуглова не воспользовалась общественным транспортом, а наняла такси на привокзальной площади. Она спешила, но выбитый замок и пустая квартира подтверждали ее самые страшные опасения. Что же тут произошло? Следы многочисленных ног в коридоре, в комнате, дверь у балкона настежь. Но мебель не перевернута, их деньги, заработанные общими усилиями, на месте. Милиция или мафия и удалось ли Виталику скрыться? Вопросы, которые лишь сильнее бередили душу. Кто на них ответит? И тут девушка вспомнила Гущина. Она позвонила в воинскую часть, пригласив парня к телефону. Дежурный ответил, что Аркадий в больнице.

— В какой еще больнице? — ужаснулась собеседница. Ей почему-то показалось, что и с Шумилиным случилось какое-то несчастье. И если она не найдет его, срочно не вмешается в ход событий, то произойдет непоправимое. Лена чувствовала, что он в ней нуждается. И действительно, Виталик нуждался, но не в помощи. Ему не хватало ее пушистых рыжих волос, глубины изумрудных глаз, в которых, словно чертики, бегали тени от волосков непослушной челки, притягательной улыбки, теплоты, внимания, одним словом — ее любви. Но на взаимность парень не надеялся, поэтому и думал, что тешит себя несбыточными мечтами. Вряд ли кто сможет дать четкий и ясный ответ: почему два любящих человека не могут выяснить между собой отношений? Потому что тут нет общего шаблона, принятого правила, у каждой пары любовь протекает по-своему. И нередко, казалось бы, две половинки одного целого проживают одинокие жизни. — В какой больнице? — повторила вопрос Смуглова.

— Такое ощущение, что вы меня не слушаете, — укорил мужской голос. — Говорю же — в гражданской, районной больнице, в Семеновске нет военного госпиталя.

— Спасибо. — По интонации абонент определил, что девушка расстроена новостью. — У него только нога повреждена. Парень крепкий, быстро поправится. Аркадий в двести третьей палате, на втором этаже. — Дежурный подыскивал еще какие-то слова утешения и бормотал их в трубку, не замечая гудков на линии…

Найти районный больничный комплекс в городе особого труда не составило. Невзирая на неприемные часы, жалкий вид посетительницы тронул дежурного врача. Он выдал ей белый халат и выписал пропуск.

— Гущин у нас герой, — подбодрил он Смуглову на прощание, — он не дрогнул в перестрелке с бандитами. — Но у девушки от этих утешений только трепетнее билось сердечко.

— Лена? — не смог скрыть своего изумления Аркадий. Он приподнялся на локтях, но встать не давало приспособление, в котором была закреплена загипсованная нога.

— Здравствуй, Аркаша. — Посетительница села на край больничной койки и подставила для поцелуя щеку, в которую тот неумело и неловко ткнулся. — Как ты?

— Иду на поправку, — не без оптимизма заявил Гущин. Он видел, что девушка выполняет принятые в обществе формальности. На самом деле ее интересует другой человек.

— Ты еще ничего не знаешь?

— Нет, только сегодня приехала. Скажи только: он жив?

— Да жив твой Виталик. Жив! Он тут такого навертел! Освободил следователя Сушнякова и генеральскую дочку, сорвал преступные планы мафиозных структур, а если вдаваться в подробности, суток не хватит перечислять его подвиги. Я тоже принял некоторое участие, — и парень не без гордости покосился на больную ногу. — Правда, не подоспел бы вовремя Шумилин, не ногу, а голову бы снесли.

Он посмотрел на Смуглову и осекся. Просто невозможно словами описать ее состояние: по щекам ручьем катились слезы, но глаза радостно блестели, при этом Лена смеялась. Трудно сказать, что в ней преобладало, грусть или радость. Но что спадало напряжение от неизвестности — безусловно.

— Где же он сейчас? — В очередном вопросе Смугловой уже не проскальзывали тревожные нотки, но улыбка сползла с лица Аркадия.

— Задержан. Но майор Сушняков сказал, что его невиновность по делу об убийстве практически доказана. И сам Виталик не выглядел расстроенным. Надоело ему прятаться. Говорит, что светит наказание по другому делу, но оно ничтожно мало и на нем не стоит заострять внимания. Не исключено, что условным сроком отделается. Главное, что просил передать: тебе опасаться больше нечего, всю вину он возьмет на себя.

— И больше ничего? — В ее глазах светилась надежда.

— Остальное найдешь в квартире, которую вы вместе снимали. — Лена как-то сразу засуетилась, то и дело посматривая на часы. — Тебе, наверное, некогда, — понял ее нетерпение собеседник. — Устала с дороги, а я зубы заговариваю.

— Я еще зайду, — пообещала посетительница, поднимаясь.

В квартире она провела тщательный обыск, заглянула в каждый уголок. Что конкретно искать — не знала, но предполагала, что записку. И мысли ее двигались в верном направлении, но чтобы найти записку, она должна была лечь спать и обнять подушку, чего, к сожалению, не случилось.

В конце концов поиски Лена прекратила. Пересилить себя и остаться в квартире она не могла. Давила атмосфера и сама обстановка, здесь все напоминало о нем. Она вызвала плотника, который вставил новый замок, отнесла ключи хозяйке, отказавшись от ее дальнейших услуг.

Вдыхая свежий, морозный воздух, со спортивной сумкой через плечо девушка петляла по улицам вечернего города и ловила себя на мысли, что угодила в новую ловушку, лишив себя ночлега. «Куда же мне теперь?» И тут вспомнила последние слова умирающего деда. Недаром говорят, что тень усопших родственников в трудные минуты приходит на помощь. Поликарп Сидорович советовал внучке ехать к его другу и однополчанину. «Больше и некуда», — констатировала она.

Афанасий Тимурович Самсонов встретил девушку радушно. Не перебивая, выслушал ее исповедь. После этого молча налил полный стакан водки и помянул друга, с которым бок о бок перенес все невзгоды Великой Отечественной войны.

— Уходят ветераны, — мрачно заметил он. — Но что обиднее всего, так это то, что не но своей воле. За что, спрашивается, воевали, чтобы эти мрази сегодня подняли головы и расправили плечи?

Ответа он и не ждал, просто тоже необходимо было излить перед кем-то душу.

— Я знаю убийц в лицо, но в милицию заявлять не стану. Соберусь с силами, придумаю план и сама отомщу.

Такова была твердая позиция этой совсем еще юной девушки. Последний год закалил ее волю, научил принимать решения, многие женщины куда старше ее не могли похвастать приобретенным Леной за короткий срок опытом. Тут и предательство, и разочарования, и настоящая борьба за выживание, и потеря самых близких людей.

— Тебе нужно закончить школу, — напомнил Самсонов. — Я договорюсь с директором местной школы. Он мужик неплохой.

И Смуглова засела за учебники. Усидчивость и терпение через три месяца принесли плоды. Она сдала экстерном экзамены за первое полугодие. Но даже просиживая днями за учебниками, зачастую прихватывая ночи, она не оставляла мыслей о мести. Лена отодвинула их на летние каникулы, задавшись целью закончить год вместе со сверстниками. Учебный год она закончила, но осуществление планов пришлось снова перенести на неопределенный срок уже по другой причине. Лена не понимала, почему у нее часто проявляется отвращение к той или иной пище. А однажды, наоборот, захотелось, как самой показалось, несуразного. Математичка вызвала ее решать на доске уравнение. Уравнение Смуглова решила блестяще, но с таким аппетитом смотрела на мел, что не удержалась и сунула его в карман, а на перемене тайком съела. Странностями, которые с ней происходили, она поделилась с Самсоновым. Тот хитро прищурился и спросил:

— Хочешь солененький огурец?

Девушка почувствовала во рту обильное выделение слюны и, ничего не подозревая, ответила:

— С превеликим удовольствием. — Афанасий Тимурович принес ей трехлитровую банку огурцов собственного посола. За беседой Лена и не заметила, как полностью ее опорожнила. Когда очнулась, с удивлением посмотрела на банку, затем на деда. — Такие вкусные, — облизала она губы.

— Доедай и собирайся.

— Куда, уже темно на улице?

— Ничего, он примет нас.

— Кто? — недоумевала собеседница.

— У нас в деревне один гинеколог — Альберт Равилевич.

— Зачем нам гинеколог? — округлились глаза у Смугловой.

— Мне он действительно не нужен, — наполовину согласился Самсонов. — Мужчина я, да и стар уже. А вот тебе, как мне кажется, не помешает выслушать мнение специалиста.

— По поводу чего?

— Повод найдется, и он тебе более квалифицированно объяснит, чем я.

После осмотра Лена и Альберт Равилевич вместе вышли из кабинета. Лицо девушки пылало.

— Как? — поинтересовался у врача Самсонов.

— Семнадцать недель.

— Кто бы мог подумать, мне так стыдно, — и девушка бросилась в объятия деда, зарываясь лицом в поношенное пальто на его груди.

— Ну, ну, милая, — погладил он ее по волосам. — Этого не нужно стыдиться. В конце концов, все мы появились на свет божий одним способом.

— Как теперь быть со школой, Афанасий Тимурович?

— А что школа? У тебя сейчас срок, — сложил он в уме недели, — четыре месяца, учебный год заканчивается в конце мая, роды в августе, а новый учебный год — с сентября. Так что в школьную программу мы вписываемся.

Как нам уже известно, десятый класс Лена закончила и перешла в одиннадцатый, в остальном ее мысли занимало то живое существо, которое еще находилось в утробе будущей матери. И замыкалась ее жизнь в узком пространстве. Деревня Ильинка, а в ней одна дорога: в школу и обратно. Лето девушка провела в лесу, в сторожке лесничего, где дышала только свежим воздухом, а дары леса приносили витамины, столь необходимые в ее положении.