Непротокольные показания Егупов писал несколько дней. Начав с подробнейшего описания своих юношеских увлечений революционными идеями, он описал затем всю деятельность организации, в которую входил в Москве, описал свои поездки в Ригу, Люблин, Варшаву, Тулу… Многое тут было полковнику Иванову, прочитывавшему эти показания по частям, известно по докладным запискам филеров, по сообщениям Михаила Петрова, по показаниям других подследственных, но многое было и по-настоящему ново и ценно. Всплыли ранее неизвестные адреса, имена, факты, многое по-новому освещалось. Например, Красин, отделавшийся за неимением серьезных улик лишь тем, что всего несколько месяцев просидел под следствием, по показаниям Егупова оказался весьма любопытной фигурой. Показания о нем и Брусневе полковник подчеркивал карандашом, как особо ценное. Егупов писал:

«Припоминая теперь некоторые мои разговоры с Брусневым и Кашинским, я вспомнил о том, что они мне рассказывали о кончившем технологе Красине, который, по их словам, теперь отбывал воинскую повинность в Нижнем Новгороде. Кашинский мне говорил, что через этого Красина, с которым он познакомился в Петербурге, он познакомился с Брусневым, после чего у них, т. е. между Кашинским и его знакомым Брусневым, завязались отношения, так что Бруснев, по окончании курса в Технологическом институте, нарочно приехал в Москву, чтобы и здесь устроить организацию рабочих с помощью петербургского «Рабочего союза», по петербургскому образцу, но, по знакомстве с нами, планы Бруснева несколько изменились, что можно вывести из выше мною изложенного о нашей деятельности в Москве. О самом Красине Кашинский отзывался так: Красин — опытный кружковой деятель и по направлению марксист, что он ведет борьбу в спорах с народовольцами, хотя в то же время говорит, что кто желает заниматься террором, тот пусть им занимается, но для организации, к которой он принадлежит, он террористическую деятельность совершенно отрицает. На основании этого Кашинский заключал о нем, что он эгоист, а это Кашинскому не правилось. Бруснев, выслушивая эту характеристику, молчал. Что же касается до образования «Рабочего союза» в Петербурге, то я от Кашинского, Бруснева и рабочего Мефодиева слышал следующее: эта организация ведет свое начало с 1887 года, когда стало преобладать среди интеллигенции направление эмигранта Плеханова, что она с этого времени начала расти, причем эта организация постоянно чувствовала недостаток в интеллигентских силах, между тем, как среди рабочих в Петербурге находила обильную работу; что за последние годы рабочие настолько приобрели развитие и опытность, что начинают самостоятельно вести пропаганду и организацию, и что, несмотря на правительственные разгромы, производившиеся в этой организации, она теперь настолько окрепла, что даже в случае, если вся интеллигенция будет арестована, она все-таки будет расти не только в Петербурге, по и в его окрестностях и других городах, где действуют разъезжающие и высылаемые рабочие. А когда они составят кружок среди рабочих, то свяжут его с петербургским союзом…»

Да, это были действительно откровенные показания, те самые, которых так не хватало следствию. Егупов вытаскивал на свет такое, что никогда не было бы обнаружено. К особому удовольствию полковника, тот припомнил весьма любопытный случай, в минуту откровенного разговора поведанный ему Брусневым. Случай этот позволял причислить Бруснева, пускай всего лишь как косвенного участника, к той группе террористов, которая в марте 87-го года попыталась совершить покушение на самого государя! У Бруснева хранилась целая химическая лаборатория террористов, в которой они и вырабатывали взрывчатую смесь для своих бомб!

Прочитав эти пространные показания вслед за полковником Ивановым, товарищ прокурора Стремоухов обратился к нему с язвительной усмешечкой:

— Ну вот!.. А вы говорили: мол, другой народ пошел! Вон какие откровения закатывают! Да-а!.. А каким гордецом он глядел на первых допросах!..

— Просто у этих, нынешних, благородства нет прежнего, а вместо него — одно плебейское упрямство!.. — угрюмо откликнулся на это замечание полковник.

— Не совсем согласен с вами, Александр Ильич. Я со стороны имел возможность понаблюдать за всеми этимй людьми и скажу так: есть просто Егуповы и есть Брусневы. Так было всегда!..

Полковник не нашел, что ответить, и лишь пожал плечами.