Лариса Перекрестова сидела в кабинете Ивакина, нога на ногу. Юбка - не юбка, одна видимость: голубые подвязки видны. Охорашиваясь перед карманным зеркальцем, улыбалась своему отражению и Ивакину одновременно. Лицо у Ларисы тонкое, строгое, без улыбки. Улыбнется - видны мелкие, острые, сильно выдающиеся вперед зубы, грубые складки, образуются в углах рта. В только что милом и тонком лице проглядывают хищность и плотоядность. Лариса, улыбаясь, охотно рассказывала про Федю Трояна - это он рисовал штамп прописки, она и в суд свидетельницей пойдет, пожалуйста, все, как было, расскажет, разве она не понимает! Да, конечно, пусть вызывают Трояна, она тут же, при товарище начальнике все ему в лицо скажет, пусть попробует отрицать. Только пусть Федю вызовут поскорее, у нее совсем нет времени. - Голос у Ларисы был, наверное, приятный, может быть, она пела. Сейчас она посипывает.

Ивакин заверил, что Трояна вот-вот привезут, за ним поехали. И, когда дверь отворилась и на пороге, вместо «Трояна, в сопровождении двух конвоиров появился Борис Якименко. Вадим прикипел взглядом к побелевшему Ларисиному лицу.

- Здравствуйте, Вадим Федорович, - сказал Борис. - Здравствуй, Лариса.

- Вы знакомы? - спросил Ивакин.

- Нет! - крикнула Лариса. Ее глаза холодно и зло блеснули.

- Чего уж теперь… - спокойно произнес Борис.

- Лариса, вы знаете его? - спросил Ивакин.

- Видела. В одной компании. Я сразу не узнала, - Лариса выдавила улыбочку.

- Личных счетов между вами нет?

- Что «ы! - сказала Лариса игриво.

- Нет, - сказал Якименко.

- Борис, расскажи, пожалуйста, в каких кражах принимала участие Лариса Перекрестова и в чем ее участие заключалось.

Я ничего не понимаю! - Лариса вскочила со стула, забыв оправить юбку. Борис протянул руку, одернул ее.-Вы меня с кем-то путаете! Вы сказали, я нужна как свидетель по делу о фальшивой прописке! При чем тут он? Какие кражи?

- Садитесь, Лариса. И не кричите, пожалуйста. Я дам вам слово. Итак, Борис?

Лариса с ненавистью смотрела на парня, когда он неторопливо и обстоятельно перечислял украденные вещи, их приметы, где и как были украдены, где и кому проданы, за какую цену. Припоминал числа. Ивакин записывал.

- Перекрестова, вы подтверждаете показания Якименко?

- В смысле?..

Лариса уже пришла в себя. Что же, она будет свидетелем по двум делам - Якименко и Трояна.

- Правду он говорит?

- Тебе изменяет память, Борик, - с ехидцей проговорила она. - Свитер он взял сам, перелез через забор.

- Что ты врешь! - оборвал ее Якименко.

- Если уж пошло на откровенность, будем говорить правду, Борик, - Лариса круто переменила линию поведения. - Да, мы пошли за курями. А на веревке висел свитер…

Лариса рассказывала спокойно, с улыбкой поглядывая на Якименко, всем своим видом говоря: что, съел?.. Да, она подтверждала все кражи, разве что главную роль в них отводила Борису: он и вещи брал и продавал, она рядом стояла.

- Так было, Борис?

- Нет, не так, а как я рассказал. Это и Федя Троян подтвердить может.

Лариса обронила уверенно: - Посмотрим.-И с недоброй улыбочкой: - Не выйдет у тебя, Борик. Он не знает, на кого теперь спихнуть.

- Ты говори, как было, Лариса,-посоветовал Якименко. - Я тебя не назвал, но раз уж тебя взяли… Докопаются до правды.

- Да, Боречка, докопаемся, - сказала Лариса, как бы объединяя себя с Ивакиным, - докопаемся, но не в твою пользу.

- Вы знали, Лариса, сколько лет этому молодому человеку?

- Я ей паспорт показал, когда получил.

- Знали?

- Ну, знала.

- И воровали вместе?

- Я с ним никогда вместе не воровала.

- Как?.. А эти кражи?

- Эти - да, - невозмутимо согласилась она.

- И выпивали вместе?

- Да.

- И жили, как с мужем?

- Сожительствовала, - уточнила Лариса, улыбкой подбадривая Ивакина - можете, мол, не стесняться в выражениях.

- А еще с кем?

- До меня с Романом, - сказал Якименко.

- Подтверждаете, Лариса?

- Да.

- И с Федей Трояном?

- Да! - уже с вызовом сказала она. - А какое это имеет для вас значение? К делу не относится.

- Очень относится. Вы вовлекали подростков в пьянство, разврат и кражи, зная, что Борису шестнадцать, а Трояну и шестнадцати нет.

- Боря начал это с двенадцати. Он все за бабу отдаст.

- Ну, скажешь… - Якименко порозовел, пригнул голову, начал растирать пальцами лоб.

- У вас есть вопросы друг к другу? Нет? Тогда прочитайте и подпишите протокол.

Якименко читал долго, сосредоточенно. Подписал аккуратно. Лариса подмахнула, не читая. Поднялась.

- Ну, я побегу.

- Я задержу вас сегодня, Лариса.

- Меня?

- Да, вас.

- Но за что? И потом, вы же мне не сказали сразу! У меня ребенок на чужих людей кинут.

- У кого вы оставили дочку?

- Все равно не найдете.

- Ребенок не иголка.

- Ну, одной женщине оставила. Кстати, я могу сделать все свои дела и завтра утром прийти. Вы мне не доверяете?

Ивакин вызвал конвойных.

- Отвезете Перекрестову в КПЗ. - И Ларисе: - Сумку вашу дайте сюда.

- Нет, не дам.

- Дайте все, что у вас в сумке.

- К сожалению, даже для вас не могу сделать исключения.

Она еще пыталась играть, пыталась кокетничать.

- Не веди себя так, - предостерег Борис.

- Это уже как я захочу, - запальчиво сказала она, но все-таки раскрыла сумку. На сумке голубой кружочек - переводная картинка: красотка с обнаженными плечами. Краска поистерлась, красотка потеряла лицо. Лариса начала выкладывать на стол вещи, приговаривая:

- Конфету я, конечно, заберу. Деньги тоже.

- Деньги нельзя.

- А я не отдам. Записную книжку и ручку я заберу. Зеркальце тоже.

- Все это придется оставить у меня, Лариса.

- Нет, не отдам. Таблетки забираю.

- Нельзя. Давайте деньги, книжку, ручку, таблетки и зеркало.

- Деньги не дам. Я буду кушать.

- Для нее персональную столовую откроют, - не выдержал один из конвоиров.

- Ресторан, - обронила Лариса.

- Тебя же там обыщут, - сказал Ивакин.

- Пускай.

Лариса неторопливо развернула конфету, положила в рот.

- Давайте деньги, Лариса, - повторил Ивакин. - Там их выбросят в урну, жалко. Я отдам вашей матери, она вам что-нибудь принесет.

Лариса молча сосала конфету. Широко вырезанные ноздри ее раздулись и покраснели, из глаз покатились крупные слезы. Она бросила на стол десятку. Высыпала мелочь. Покачиваясь на стуле, плакала беззвучно.

- Что передать матери, Лариса?

- Что я ее ненавижу.

- Где дочку искать?

- Дома.

- Что же вы сказали, что ее нет дома?

- Сказала и все. Пусть его уведут, - они кивнула на Бориса. - Я должна что-то сказать.

Ивакин сделал знак конвоирам. Якименко вывели.

- Я сегодня же покончу с собой, - быстро сказала Перекрестова. - Это я вам официально заявляю. Я уже лежала в психбольнице, травилась.

- Вы там, Лариса, отвыкнете от выпивки.

- Я сопьюсь. Я все равно покончу с собой. У меня больное сердце. Я с собой что-то сделаю,

- Вы любите дочь?

- Да.

- Значит, вы этого никогда не сделаете.

- Сделаю. Я уже никого не люблю. Перекушу себе все вены. И без паузы: - Я хочу кушать.

Ивакин подавил улыбку.

- Там будете ужинать.

- Я никогда там кушать не буду. Я бы его избила до потери пульса, если бы не вы все тут, милиционеры. Я его очень любила.

- Кого же вы любили: Бориса или Романа?

- Я с Романом по пьяной лавочке путалась. А Борика я очень любила.

- Все, Лариса?

- Нет, не всё. Меня сажать сейчас нельзя. У меня внематочная беременность, надо операцию делать. Потому и плачу.

- Я скажу, чтобы вас отвезли не в КПЗ, а в тюрьму. Там есть врачи.

- Мы с вами больше не друзья! У меня сердце больное!

- Как же вы пьете?

- Я только со злости. Сегодня тоже сто граммов коньяка выпила.

- Чувствую.

- Я приду из тюрьмы, я свою мать зарежу. Я ее больше всех ненавижу! Но я и вас не забуду, когда вернусь, отблагодарю. Я человек добрый, но мстительный. У меня сейчас такое с сердцем, что вот хлопнусь и умру. Вам отвечать. - Она разрыдалась.

- Не надо, Лариса, Возьмите себя в руки. Накапать вам сердечного? У меня кордиамин есть. Вы пьете кордиамин?

- Я все пью: утром водку, вечером валокордин. И опять водку.

- Лариса, где живет Глицерин?

Она вскинулась, вытерла пальцами глаза.

- Разве он еще не сидит? - Она в один миг преобразилась. - Так он же главный! Он уже дважды срок отбывал! Он и подбил нас на все это! Его первым надо

было арестовать!

- Где он живет?

- Его никто, кроме меня, не найдет, даже сестра. Только я одна к нему на кладбище ходила.

- И с ним жила?

- С ним я жила за боюсь.

- Ас Виктором Волковым?

- Только один раз. И на всю жизнь запомню. Это еще тот фрукт.

- Что же за фрукт?

- Злости в нем - на десятерых или больше. Говорит мне: проводи до дверей. Я неодетая босиком пошла - в квартире никого. Он вышел, протянул руку, будто попрощаться, я свою дала, а он рванул меня к себе и дверь захлопнул. Замок английский, хозяйка в ночной смене, ключ в Комнате… Мне потом рассказали, он со всеми так. Придет, свое сделает, поиздевается вежливенько, уйдет и еще напоследок самую главную пакость припасет. Я спросила: за что? Говорит, для науки. С одним живешь - с другим не путайся.

- Что еще о нем скажете?

- Денег у него полно, раскидывает по ресторанам. Кулаков его все ребята боятся. Не дай бог его обмануть, проучит - до гроба не забудешь. Ну а слово у него, как ни у кого, железное. Сказал, курить бросит, и бросил. Сказал, последняя рюмка водки - и есть последняя.

- Не пьет?

- Что вы! Ребята его за руки держали, коньяк пытались в горло влить. Так он зубами фужер разгрыз и выплюнул.

Лариса успокоилась. Теперь ее можно было увести.

Перебирая факты Ларисиной биографии, Ивакин пытался разобраться в том, почему она стала такой. Вначале делала «назло» матери, мстила за свое долгое послушание, а потом уже привыкла к себе - такой и не было сил, воли остановиться?.. Выработала свою философию-оправдание: «теперь уже все равно»?.. Повстречала на своем пути подлеца?.. Но будь на ее месте другая, будь Тома на ее месте, и «режиссер» не был бы ей опасен. Что-то было упущено в воспитании Ларисы задолго до встречи с «режиссером», чего-то ей не хватало. Чего? Моральной закалки, устойчивости, умения разбираться в людях?.. Помнится, маленький Серов, будущий великий художник, сказал взрослым, когда они, не заметив его, рассказывали при нем анекдоты и испугались, обнаружив за столом мальчика: «Я неразвратим». Здоровый дух семьи и того коллектива, в котором растет ребенок, должен сделать его невосприимчивым к плохому. Но здоровый дух и ханжеское умолчание - вещи противоположные.

Мать Ларисы строга и требовательна. Дома никогда не касались отношений полов, это была запретная тема. Но в кино девочка ходила и, вероятно, со сверстниками говорила обо всем.

Кино. Все чаще теперь говорят о том, что детям надо запретить смотреть иностранные фильмы, в них много секса. Запрещай не запрещай, подростки смотрят. Но допустим, все будет, как требуют: сознательные родители выключат телевизор, билетеры не впустят в кино - до шестнадцати лет. Чудом отличат четырнадцати-пятнадцатилетних от тех, кто уже получил паспорт. Но может быть, именно в шестнадцать опаснее всего такие фильмы?..

Не в запрете дело. Дело, опять-таки, в том, чтобы научить подростка правильно оценивать все, что он видит и слышит. Культура зрителя, чуткость его к хорошему и плохому - может быть, это главное? Не принимать, отвергать нечистое, недостойное человека - разве это нельзя привить с детства? Привить, как оспу, добиться стойкого иммунитета. Умный взгляд на вещи, вот что самое важное. Тогда любой фильм и книга, любое событие в жизни будут оценены, как надо.

Кто должен заниматься этим? Конечно, семья. И, конечно, школа. Опять школа! От ее проблем никуда не уйти. Уже в школе нужно готовить молодых людей к семейной жизни, и тайны ее должны раскрыть не испорченные их сверстники, а взрослые. Взрослые должны сказать им о той ответственности, которую налагает на обоих интимная близость. Не следует ли ввести в старших классах специальный курс? Основы семьи, например. А не вызовут ли такие уроки нездоровый интерес к вопросам пола?.. Смотря кто будет наставником. Для сельских ребят с детства не существует тайны рождения. Все происходит у них на глазах, в каждом дворе домашние животные. Видят, знают и принимают как должное. И никакого нездорового интереса у них не возникает. Напротив, нравственное здоровье отличает сельскую молодежь.

Да, все дело в том, кто и как введет молодых людей в сложный мир отношений между полами. Физиологии надо только коснуться, ни в коем случае не останавливаться на ней подробно. Говорить, вероятно, следует о другом. Научить распознавать мимолетное увлечение и истинное чувство, которое одно лишь должно и может привести к браку. Общность интересов, стремлений, духовная общность при условии влюбленности, тяги друг к другу - не это ли и есть любовь?

Детям Ларисы, будущим детям Томы жить при коммунизме. И разве нужно кому-то доказывать, что сегодняшние «трудные», как правило, попадают к нам из семей, где культурный уровень чрезвычайно низок, где отец пьянствует или его нет - одна мать; или из семей, где родители не любят друг друга, бранятся, обманывают, ловчат?..

Семьи… С них-то и начинать. После революции существовали ликбезы для неграмотных взрослых. Взрослых людей учили азбуке. Теперь все грамотные, а «ликбезы» необходимы - школы для родителей, не знающих азов науки воспитания. Надо научить родителей жить в семье, друг с другом и с детьми, научить их отношению к детям - годовалым и десятилетним и семнадцатилетним…

Правильно ли поступила мать Ларисы много лет назад, сама приведя дочь на медицинскую экспертизу, унизив и ожесточив влюбленную и уже без того униженную девочку? Дело «режиссера» не .нуждалось в такой справке ~ обвинение располагало достаточно обширным материалом. Не будь экспертизы, не запри мать Ларису на ключ, не ожесточись девочка против своих домашних - и жизнь ее пошла бы по-другому. Лариса выплакалась бы на материнской груди, пережила свою ошибку, вернулась в школу. Не потянулся бы за ней кривой след на долгие годы…

Понурый сидел Ивакин. Рассеянно поднял трубку, когда зазвонил телефон. И вдруг встрепенулся весь. Звонила Люда: Тома уехала утром в лес с Волковым и до сих пор не вернулась. Костя и Гриша объездили ближние леса - не встретили их.

- Может быть, все это чепуха, - звенел в трубке взволнованный Людин голос, - но я не могла не позвонить тебе.

- С Волковым? - недоуменно переспросил Вадим. - Расскажи, что знаешь.