Над проливом сегодня радуга. Добрый знак. Даже тем, кто вчера утонул, все грехи скостятся, И любой, пусть хоть самый отпетый убийца-маньяк Этим утром, открыв глаза, начинает смеяться. Отчего же вновь, наблюдая пустой стакан, В нем Офелию вижу, и вот она по теченью, Распустив косу, держит курс напрямик в океан, Вся размокшая, как упаковка дрянного печенья? Если скажешь кому-то: «Прогнило, похоже, у нас что-то, нет уже перемен в королевстве Датском», — Каждый раз рискуешь. Поставят синяк под глаз И уйдут, оставив в тоске и смятении адском. Лучше просто работать могильщиком. Нет хлопот. У покойников здесь, несомненно, с родней напряги, Лишь поэтому можно копать. И никто не придет, Не предъявит (на череп Йорика) ворох бумаги. Здесь такая во всем неправильность, что порой Эльсинор представляется ржавой пустой жестянкой, Где по всем коридорам закованный в латы строй Мертво держит равненье на царственные останки. Если мир – что театр, то подмостки давно пора В капитальный ремонт, вместе с прочей ненужной дрянью, Или, скажем, в костер. А поскольку пьесы – мура, То актеров ждет децимация и покаянье.