…Когда экипаж остановился и пленников вывели наружу, они оказались еще перед одним особняком, на сей раз пятиэтажным, в отличие от обиталища дамы фон Мей, и капитан Хиббит при виде его тихонько присвистнул.

Удивила капитана не роскошь резиденции вражьего магистра, хотя особняк был под стать иному дворцу – с колоннадой черного мрамора по всему фасаду, с огромными стрельчатыми окнами, блиставшими свежевымытым стеклом даже в неярком свете фонарей, и с обильной лепкой в виде обнимавших эти окна невиданных чудищ. Над парадным входом, высеченный из того же черного мрамора, откровенно красовался знак Ордена Люмьер Нуар. И это-то и поразило Кароля до глубины души.

Орден явно чувствовал себя в Шеморе хозяином. Квейтанцы никогда не позволяли себе ничего подобного, предпочитая оставаться скромными, неузнанными гостями. И если даже кто-то из них занимал порой высокое положение в обществе чужого мира или какой-нибудь важный пост, делалось это лишь в исключительных обстоятельствах, только во благо этого самого мира, и с ведома и одобрения высшего руководства Квейтакки. Да и то – такой квейтанец вынужден был постоянно носить личину и прикидываться уроженцем страны, в которой служил.

Фоментаторы, однако же, не стеснялись!..

И капитан Хиббит, пока их с Овечкиным вели в кабинет магистра Робинрауда, всю дорогу усиленно размышлял о причинах такого беспардонного поведения, не забывая, правда, при этом осматриваться по сторонам.

Лестница внутри дома, объединявшая все пять его этажей, тоже поражала воображение – как роскошью отделки, так и оригинальностью архитектурного решения. Она начиналась в центре вестибюля и была винтовой, но ширина ее достигала почти четырех метров. Через каждые тридцать шесть расположенных веерным кругом, сверкающих черным мрамором ступеней на пути идущих возникала площадка, украшенная статуей, ковром и пальмовым деревом в посеребренной кадке.

На каждой площадке были изящные арочные проемы, за которыми виднелись просторные коридоры, тоже все в коврах и статуях.

В пятый и последний такой коридор и завели пленников, и один из сопровождавших их орденских рыцарей негромко постучал в единственную обнаружившуюся там дверь.

Разрешение войти услышал, по всей видимости, только он. Во всяком случае, сразу после этого стука рыцарь решительно распахнул дверь, и через несколько секунд капитан Хиббит и Овечкин предстали перед черным магистром Робинраудом.

Магистр при виде их поднялся с кресла, стоявшего возле ярко пылавшего камина, обошел это кресло, молча принял у рыцаря пакет с отобранными у них магическими предметами и бросил его на письменный стол. Затем жестом отпустил сопровождающих и все так же молча принялся разглядывать пленников.

Те, в свою очередь, смотрели на него.

Магистру Робинрауду на вид казалось около пятидесяти лет. Среднего роста, худощавый, двигался он тем не менее легко, как юноша, с той неповторимой уверенностью, которую дает человеку только сознание своей прочной власти над окружающими. Короткий ежик волос на голове серебрился сединой, но редкие морщины на лице магистра происходили не от возраста, скорее, от манеры много гримасничать при разговоре.

Взгляд его черных горящих глаз был взглядом фанатика. И, глядя на него, капитан Хиббит понял, что магистр Робинрауд способен на все – и возлюбить ближнего пламенной любовью и глотку этому же ближнему перерезать, если что не по нём…

Черный магистр поднял руку, унизанную драгоценными тинтаровыми перстнями, и задумчиво погладил подбородок.

– Итак, – сказал он, – я имею честь видеть перед собою знаменитого капитана Хиббита, надежду и опору квейтанской разведки. Очень, очень приятно. Однако ведь сами вы не квейтанец, капитан?

Кароль выпрямился.

– Слава моя столь велика, что докатилась и до ваших ушей? Такая известность меня прямо-таки пугает! Откуда вы узнали, что я – это я?

– Ну, это было несложно, – усмехнувшись, ответил магистр Робинрауд. – Всего-то и дела, что прочесть мысли вашей спутницы – она как раз размышляла о том, как поступит капитан Хиббит, услышав о пропаже еще и кавалера Кивана… Где она, кстати, эта молодая дама с красивым именем Вероника?

– Понятия не имею, – сказал Кароль. – А Кивана, стало быть, убили вы? И Аррсона, и Лестриу?

– Не собственноручно, – с легкой издевкой снова усмехнулся магистр. – У меня есть кому выполнять подобные поручения. Мои верные слуги убрали еще и Стражу ворот, как вы, должно быть, уже догадались. И роль кавалера Тимотиса давно и с успехом играет по обе стороны границы рыцарь Грийе, гаситель второй ступени.

– И до сих пор никто ничего не заметил? – капитан Хиббит покачал головой. – Ну и ну…

– Ничего удивительного в этом нет, капитан. Вы, полагаю, успели понять, чего ради наш Орден обосновался в Киникее?

Кароль кивнул.

– Тинтар, – черный магистр тоже кивнул. – Именно с его помощью рыцарь Грийе столь безупречен в исполнении своей роли! И это еще не все свойства тинтара… Ваши ученые знают лишь часть того, на что он способен. Иначе Квейтакка позаботилась бы о том, чтобы охранять его получше, не посредством всего трех наблюдателей!

– И что же это за чудесные свойства, о которых мы не знаем? – иронически осведомился Кароль.

– Думаю, вас они особенно заинтересуют, капитан Хиббит. Вы же не квейтанец, а простой смертный, как и мы, рыцари Черного Света…

– Не понимаю, почему вас так беспокоит мое происхождение? Вы уже второй раз упоминаете об этом!

– Сейчас поймете. Наши ученые обнаружили, что тинтар, помимо того, что многократно увеличивает магические силы, еще и продлевает жизнь простых смертных… прилично продлевает. Раз в десять, а то и в пятнадцать.

Магистр сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление его сообщение произвело на капитана Хиббита. Тот старательно вытаращил глаза, демонстрируя изумление. Но ничего не сказал.

И Робинрауд продолжил:

– Конечно, квейтанцам это его свойство ни к чему. Они и без того живучи! – Лицо его на мгновение исказилось ненавистью. – Проклятая кровь… бессмертие, которое дается от рождения, ни за что, безо всяких усилий! – Он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. – Они не удосужились даже проследить историю тинтара, возможности его распространения по другим мирам, последствия обладания им для смертных людей, не являющихся жителями Тарианы, которых он только лечит! А между тем попадаются кое-где в иных мирах счастливые его обладатели, и есть среди них такие, которым уже по тысяче лет! Мы брали анализы крови, исследовали организмы этих счастливцев до мельчайшей клетки… и знаем теперь точно, что это – тинтар!

Он перевел дух.

– Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю, капитан Хиббит?

– Ну как же! – воскликнул тот. – И еще больше сожалею о своей любимой фляжечке!

Кароль мотнул головой в сторону письменного стола, на котором лежал пакет с отобранными у них вещами.

– Нельзя ли мне получить ее обратно?

Магистр Робинрауд растерянно похлопал глазами. Видимо, сбился с мысли, которая его так горячила… Потом он шагнул к столу, рывком разорвал пакет и взял в руки тинтаровую фляжку. Неторопливо открыл, понюхал и, повернувшись к Каролю, сказал:

– У вас хороший вкус, капитан!

– Кто бы сомневался, – буркнул тот, ревниво следя за его действиями.

Магистр завернул крышку, выдвинул ящик, положил в него фляжку и смел туда же имущество Михаила Анатольевича.

– Присядьте, – предложил он после этого обоим пленникам. Лицо его было уже совершенно спокойным, тон – любезным. – Устраивайтесь поближе к огню, поговорим. О хорошем вкусе, тинтаре, долгожительстве и прочих приятных вещах.

Они не стали возражать. Уселись в кресла у камина, сложили на коленях скованные серебряными наручниками руки и приготовились к продолжению интересной беседы.

Магистр Робинрауд устроился напротив так, чтобы видеть лица обоих. Совсем близко… какой-нибудь знаток боевых искусств запросто удушил бы его собственными наручниками, немедленно подумал капитан Хиббит не без сожаления о полной своей к тому неспособности.

– Вы мне нравитесь, господин Хиббит, – неожиданно заявил магистр. – Сколько вы уже работаете на квейтанцев? Лет пять? И все еще капитан?

Кароль вскинул бровь.

– Все еще?.. Мне нравится быть капитаном, – ответил он небрежно. – Генералы, они все больше по кабинетам сидят. А я бродяга и авантюрист от природы.

– От Бога, – кивнул Робинрауд. – Или от черта, не знаю, – он тонко, лукаво ухмыльнулся. – Вряд ли это имеет значение в вашем случае…

– Вы собираетесь меня перевербовать? – без обиняков спросил Кароль.

Магистр немного помедлил с ответом, изучая горящими черными глазами лицо капитана.

– Я уже сказал, что вы мне нравитесь. И мне было бы очень приятно… если б вы работали на меня.

– И за это вы усыпали бы меня тинтаром с ног до головы, – сказал Кароль. – Благодарю, я предпочитаю умереть молодым.

– Именно это с вами и случится, капитан. Как ни жаль…

– Ничего. Я пережил уже столько, что кому другому хватило бы и на все три жизни. А то и на пятнадцать.

– Я понял, – сказал магистр. – Но, может быть, ваш друг не отказался бы пожить еще немного?

Он посмотрел на Овечкина. Тот сморгнул, но ничего не ответил.

Робинрауд тоже не стал продолжать затронутую тему. Вместо этого он перевел задумчивый взгляд на огонь, пылавший в камине, и заговорил негромко, словно сам с собою:

– Киникея практически наша. Свои люди везде – на рудниках, в мастерских и даже в сенате. Королевской власти и ее праву собственности на отдельные рудники недолго осталось существовать. Тарианцы вполне обойдутся без тинтара. Квейтанцы – тоже. Они не додумались предложить здешним жителям могущество магии. А мы додумались. Тинтар нужен нам. И отныне Шемора – наш форпост на границе с Квейтаккой. Ворота надежно перекрыты… кстати, ваш поход к ним нетрудно было предугадать, капитан Хиббит. В кафе сидели одни только рыцари Ордена, и вы были обречены, едва переступив порог.

Он бросил быстрый взгляд на Кароля.

– Вы солгали, капитан. Зачем? Каждый смертный хочет жить. Как можно дольше. И вы не исключение.

– Положим, – сказал тот. – Но я бы на вашем месте мне не доверял, магистр Робинрауд. И вы, как умный человек, разумеется, мне не доверяете. Так чего ради ведется этот ненужный разговор? Вы прекрасно знаете, что служить вам я не стану…

– Тем не менее я готов отпустить вас, – перебил его магистр, оживляясь. – И неважно, что вы работаете и впредь будете работать против меня. Иметь своим противником столь искусного профессионала кажется мне немалым удовольствием. Вечный бой… я, пожалуй, даже наградил бы вас долголетием!

Кароль пожал плечами.

– Теперь лжете вы, магистр.

Робинрауд ухмыльнулся.

– Положим. Но передо мной не стоит выбор – верить вам или нет. А перед вами – стоит.

– Чего вы от меня хотите? – прямо спросил Кароль.

– Где ваши остальные спутники? – ответил неожиданным вопросом черный магистр. – Отдайте их мне, и вы свободны.

Кароль вытаращил на него глаза, на этот раз изумившись по-настоящему.

– Зачем они вам? Они даже не маги. Всего лишь парочка безвредных жителей Земли, где им самое и место.

– И опять вы солгали, капитан, – Робинрауд выпрямился в кресле, и в глазах его вновь вспыхнул фанатичный огонь. – В ком-то из них течет квейтанская кровь, это я знаю точно. Проклятая кровь! И я не допущу, чтобы хоть один квейтанец вышел из Тарианы живым!

Наступила долгая пауза. Потом выпрямился и капитан Хиббит. И медленно сказал:

– Да вы маньяк, магистр Робинрауд! К психопатологу никогда не обраща…

Рыцарь Черного Света не дал ему закончить фразу. Взмахнул рукой, унизанной перстнями, и несильно ударил капитана по губам.

Брызнула кровь – оправа какого-то из перстней имела зубчатые острые края.

Алые капли на губах и подбородке капитана Хиббита, казалось, вспыхнули флуоресцентным огнем – так побелело его лицо.

Кароль закрыл глаза. Потом открыл их. Утерся скованными руками и очень спокойно сказал:

– За вами будет должок, магистр Робинрауд. Вы первый человек, который осмелился поднять на меня руку.

Магистр усмехнулся.

– Я не прочь и увеличить этот должок. Если не скажете, где ваши спутники.

– Ну, знаете, – Кароль скорчил презрительную гримасу. – Вы требуете невозможного. Это даже неприлично – ждать от положительного героя, чтобы он кого-то выдал! Я думал, вы умнее.

Робинрауд молча кивнул и перевел глаза на Овечкина.

Его горящий взгляд отчетливо сказал капитану Хиббиту, что магистр возьмется сейчас за Михаила Анатольевича, и на время Кароль забыл о нанесенном оскорблении, так ему сделалось не по себе.

Не то чтобы он опасался слабости со стороны этого земного мага, которого сам же и вовлек ненароком в совершенно не нужные тому и опасные приключения, – вовсе нет. Но мысль о том, что кто-то посмеет тронуть человека, который столь безропотно сносил все невзгоды, всё понимал и не только не падал духом, но еще и умудрялся как-то незаметно поддерживать своих нервных спутников, была капитану нестерпима.

– Где… – начал магистр Робинрауд.

И тут Кароля, стремительно перебравшего в уме события последнего дня в надежде наткнуться на какой-нибудь выход, осенило.

– Оставьте его в покое, магистр, – сказал он. – Мы не знаем, где наши спутники. Потому и отправились к воротам, искать помощи. Спросите у своей дьяволицы, Алиэтты Конкайт, и ее братца… уж они-то должны знать, и где наша девушка, и где молодой человек! Мы же не видели обоих после того, как разрушили дом Алиэтты…

Робинрауд резко повернулся к нему.

– Что? Вы разрушили ее дом?

Капитан Хиббит с трудом скрыл охватившее его облегчение. Кажется, он попал в точку… магистр ничего не знает! Алиэтта и Эдмон то ли не успели, то ли побоялись доложить ему о своей неудаче! Это был шанс…

– Так уж получилось, – он небрежно пожал плечами. – Гниловатый, видать, домик был… я чихнул, и все рухнуло. Но своих спутников мы потеряли, и я уверен, что вампиры допивают сейчас из них последние соки…

Черный магистр его уже не слушал. Он щелкнул пальцами, и в кабинете откуда ни возьмись появился молодой фоментатор с тинтаровым обручем на лбу.

– Арнуа, – резко сказал Робинрауд, – почему рыцари Алиэтта и Эдмон Конкайты до сих пор не явились с докладом? Немедленно разыщите их и отправьте ко мне!

Фоментатор прижал руку к груди, поклонился и исчез. А магистр, словно вспомнив о чем-то еще, быстро взглянул на часы. И снова щелкнул пальцами.

На сей раз в кабинет вошли два тарианца, которые привели пленников сюда.

– Заберите их, – скомандовал Робинрауд, небрежно отмахивая рукой в сторону капитана Хиббита и Овечкина. – Заприте в Красной комнате. Караул можно не ставить. Всех свободных рыцарей предупредить, чтобы были готовы выйти через два часа… чей отряд дежурит сегодня?

– Рыцаря Жермена.

– Хорошо. Скажите ему, чтобы зашел ко мне перед выходом.

Капитан Хиббит встал на ноги, не желая, чтобы его поднимали силой, и шагнул к тарианцам. То же сделал и Михаил Анатольевич. Черный магистр смерил обоих напоследок недоверчивым и угрюмым взглядом.

– Если это очередная ложь, капитан, относительно рыцарей Конкайтов, мне придется еще разок побеседовать с вами. И когда закончится следующая беседа, я буду перед вами в неоплатном долгу!

Кароль кивнул.

– Неплохо сказано, – одобрительно молвил он. – Но вы уж не взыщите, магистр, если мне взыскать этот долг все-таки удастся. До встречи!

* * *

Пленников отвели в Красную комнату, вход в которую вел с третьей площадки винтовой лестницы, и оставили одних.

Капитан Хиббит сразу же прильнул к двери и некоторое время прислушивался к удаляющимся шагам фоментаторов.

– Слышимость отличная, – пробормотал он наконец, выпрямляясь и поворачиваясь к Овечкину. – Это и хорошо, и плохо… ну ничего, прорвемся!

– У вас есть план? – как ни в чем не бывало спросил Михаил Анатольевич, присаживаясь на канапе, обитое темно-красным бархатом.

Кароль тихонько рассмеялся, глядя на него почти с нежностью во взоре.

– Если б вы знали, как вы мне нравитесь! «У вас есть план?» И ни слова упрека?

– Помилуйте, – сказал Овечкин. – Мы с вами оба были одинаково небрежны. Уж о том, что ворота заблокированы, даже я мог догадаться, если б взял на себя труд подумать. Так что делать будем?

– Конечно же, ноги! В смысле, выбираться из этого гнезда порока. Я хоть и предпочитаю умереть молодым, но не сейчас и не здесь!

– И как?..

Кароль подмигнул ему.

– Они думают, что изловили капитана квейтанской разведки, мага к тому ж… А изловили они обыкновенного земного жулика!

И с этими словами он повернулся к Овечкину спиной.

– Будьте так любезны, масьёр… когда мне подгоняли в магазине пиджак, швея оставила в подкладке булавку. Я все собирался вынуть ее, да как-то забывал… не там, правее. Отлично!

Он взял у Михаила Анатольевича булавку, поковырял ею в замке наручников, и через минуту руки были свободны и у него, и у его спутника.

– Ну вот, теперь мы снова маги, а не жулики, – сказал Кароль и рассовал обе пары зачарованных оков по карманам. – Авось, пригодится… Побежали?

Он осторожно коснулся рукою своих вспухших губ, и ранки, оставленные перстнем магистра Робинрауда, начали заживать прямо на глазах.

…Попытка телепортации, однако, провалилась. Красная комната оказалась окруженной защитной стеной – Бог знает, на какой всякий случай, и выбраться из нее магическим способом было невозможно.

Пленники растерянно посмотрели друг на друга, потом Кароль пожал плечами.

– Делать нечего, пойдем через дверь. Тем лучше! Мы совсем забыли… нельзя же оставлять черному магистру в подарок ваш Ксантор! Да и фляжку мне жаль, я к ней привык…

Дверной замок поддался отпирающим чарам почти мгновенно. Но высовываться сразу на лестницу они не стали. Кароль напомнил Овечкину, что все «свободные рыцари» должны вскоре куда-то уйти, а перед этим к магистру Робинрауду еще зайдет рыцарь Жермен, и вдруг он потащится по лестнице, как обычный смертный… лучше немного подождать. Пусть особняк покинет как можно больше народу.

– Арнуа, Жермен, Грийе… Ля бель Франс нас так и преследует! – сказал он полунасмешливо-полузадумчиво. – Как будто было мало Кортуны! В чем, интересно, мы провинились еще и перед французами?

Они сели на пол у дверей и принялись ждать, прислушиваясь к звукам, доносившимся с лестницы.

* * *

– Амулетик мой здесь, – кавалер Грикардос смерил взглядом особняк с колоннадой из черного мрамора, к парадному входу в который подкатился его зачарованный белый шарик. – Значит, и Овечкин здесь. Надо думать, и Кароль неподалеку…

Вероника с трудом перевела дух – бежать за шариком им пришлось около двадцати минут, – взглянула на красивое пятиэтажное здание и тихонько ахнула.

– Это же знак фоментаторов!

– Ну! А я что говорил, благородная дама, – проворчал гном. – Они и сидели на воротах.

– Да-а-а, – протянул Антон, разглядывая вражье гнездо. – И как мы будем все это штурмовать?

Гном почесал в затылке, огляделся по сторонам.

– Как, как… обыкновенно. Сейчас. Проведем эту… дислокацию… нет, диспозицию…

– Рекогносцировку, – подсказала Вероника.

– Ее, родимую, – обрадовался Кутерьма. – Вон славный садик напротив, пошли туда. Наведу на нас каменное обличье, чтоб никто не засек, да и осмотримся потихоньку. А ты, дама, из военного рода, что ли?

– Да, – сказала Вероника. – Мой папа генерал.

Антон крякнул, но сдержался и промолчал.

– Оно и видно, – похвалил ее гном. – Так, садитесь на корточки, поближе к ограде. Если кто оттуда глянет – камни и камни лежат… А теперь помолчите, я стенки проницать буду.

Он уставился на особняк и умолк. Антон и Вероника, припав к ограде, терпеливо ждали.

Не прошло и пяти минут, как двери парадного входа вдруг растворились. Из них торопливым шагом вышло человек тридцать, все как один одетые в черные плащи с пелеринами, на головах – обручи, сверкающие знаком Ордена. Они построились в три неровные шеренги и споро зашагали прочь, в ту сторону, откуда прибежала спасательная команда, – к Шеморским воротам.

– Не скрываются, – шепотом удивился Грикардос. – Чего это они так разнагличались? Ну да ладно, нам их уход – только подмога. В доме осталось человек пятнадцать, не боле. У дверей двое, еще на первом этаже штук десять. Двое – на третьем, один – на самом верху. И сейчас мы их всех и повыманим…

Он снова вытащил из кармана свои камушки и принялся колдовать над ними.

Тем временем к дому подкатил экипаж. Из него выскочил некто, тоже в черном плаще, и стремительно взбежал по ступеням. Постучал, и его пропустили без расспросов.

– Шестнадцать, – не поднимая головы, сказал Грикардос. – Ну, абы только не тринадцать… несчастливое число! Пистолетики-то готовьте, сейчас палить придется…

Когда звуки шагов и возбужденные голоса внизу лестницы затихли, капитан Хиббит сказал «пора», и они с Михаилом Анатольевичем выбрались из Красной комнаты.

– Магистр Робинрауд сидит у нас на пятом этаже, и сдается мне, что в полном одиночестве, – шепнул Кароль, и глаза его загорелись каким-то нехорошим огнем. – Поспешим, однако, пока кого-нибудь не принесло.

Они начали подниматься наверх, стараясь не шуметь, что было совсем непросто. Каблуки так и цокали по гладкому мрамору, просторы широченного лестничного проема норовили отозваться эхом на каждый звук. Идти пришлось медленно и ставить ногу на ступени крайне осторожно.

И не успели беглецы добраться до площадки четвертого этажа, как внизу послышался стук, снова зазвучали шаги, голоса и заскрипела открываемая парадная дверь.

– Быстрее, – шепнул Кароль, подталкивая Овечкина.

Они одолели последние ступени бегом и укрылись за углом арки. По счастью, в коридоре за ней никого не оказалось.

По лестнице загремели шаги. Эхо сбивало с толку, мешая определить, сколько народу поднимается наверх, но чем ближе они становились, тем уверенней можно было сказать, что идет один человек.

Капитан Хиббит осторожно выглянул, отпрянул обратно, и лицо его осветилось прямо-таки дьявольским весельем. Не сказав и слова, он выхватил из кармана наручники и, шепча обездвиживающее заклинание, неожиданно выпрыгнул из арки на площадку.

Рыцарь Черного Света замер как вкопанный на последней ступени. Капитан коршуном бросился на него и поволок в арку, на ходу защелкивая на его руках зачарованное серебро. И удивленный Михаил Анатольевич увидел наконец лицо плененного фоментатора. Это был кавалер Эдмон, магистр Конкайт…