Огоньки в многочисленных спиртовых лампах, несмотря на стеклянные колпаки, все же покачивались от сквозняка, создавая в большом командном шатре слегка бредовую обстановку, особенно в сочетании с мечущимися тенями десятка галдящих мужиков. Мой уставший мозг это не могло не удручать. Спать хотелось невыносимо, но именно в этот момент решалось, как и где мне придется сложить свою буйную головушку во славу империи. Поэтому вполне естественно, что я не мог пропустить сборища.

За большим походным столом собрались очень важные шишки, поэтому маршал империи барон Хордой все еще косился на меня, не понимая, почему провинциальный барон не выказывает должного благоговения перед столь высокими лицами.

Хотя бы орать перестали – и то хлеб. Точнее, орать родовитые сановники перестали на меня, зато оторвались друг на друге. Масла в огонь подливал Выир Дирна, который вновь изнывал от желания облагодетельствовать мою особу, поэтому сразу встал на дыбы против идеи ночной вылазки на стены.

– Нет, не пойдет, это верная гибель не только для первой группы барона, но и для всех «медведей» первой и даже второй волны штурма!

– Сотник, – подчеркнул солидную разницу в служебном положении маршал, – я сам бы рад использовать другой вариант, но его нет. К тому же все мы являемся воинами и готовы умереть, когда это понадобится империи.

– То есть как это нет другого выхода?! – мотнул головой «медведь», даже не думая реагировать на намеки маршала. – Чем вы слушали, когда я рассказывал о захвате столицы герцогства этим молодым человеком?

Жестом красноармейца с агитационного плаката старый вояка ткнул пальцем в мою сторону.

К чести маршала, он не стал давить авторитетом и приказывать, хотя его тон тоже нельзя было назвать уравновешенным.

– А чем слушали вы, уважаемый сотник, когда стражники рассказывали, как охраняются все ворота в столице?

Четверо стражников, которые ушли из столицы вместе с войсками императрицы, а сейчас присутствовали на экстренном совещании армейской верхушки, постарались стать еще меньше и незаметнее, прячась в темном углу шатра.

Если честно, я был согласен с маршалом насчет невозможности захвата ворот. Мой энтузиазм, если таковой имелся вообще, растаял окончательно после рассказа информаторов о службе охраны надвратных цитаделей и настенных башен. Поэтому следующее предложение «медведя» показалось мне вполне разумным.

– Значит, нужно штурмовать по всем правилам осадного дела! – Огромный кулак «медведя» ударил по столу, заставив подпрыгнуть стопки бумаг и серебряные бокалы.

– То есть послать легионы на штурм двадцатиметровых стен, которые еще никто и никогда не смог захватить? Вы хотите оставить императрицу без войска? – сузив глаза, спросил маршал.

– Вы что-то говорили о долге солдата умереть, когда это нужно империи, – парировал сотник, проявляя чудеса изящной словесности, особенно для «медведя».

Ситуация дошла до точки кипения, и я решил вмешаться. Во-первых, надоело все это слушать, во-вторых, жутко хотелось спать.

– Можно мне сказать?

Куда там. За поднявшимся в палатке шумом мой голос был едва слышен, но, даже звучи он громче всех остальных, наверняка был бы попросту проигнорирован.

К счастью, на помощь пришел престарелый генерал Виченсо Дезда, который, казалось, продремал все собрание на удобном стуле. За последний год старик сильно сдал, он давно не носил брони, предпочитая камзол, да и ходить мог только с помощью трости. Вот этой самой тростью он и постучал по панцирю маршала. Словно в пустое ведро. Я даже не удержался и хихикнул.

– Что? – встрепенулся маршал. Все остальные удивленно замолчали.

– Может, послушаем молодого человека? – прокряхтел престарелый генерал.

– Да что он мо…

Брови старика съехались вместе, и лицо стало жестким.

– Это ему идти на острие атаки, а не вам. К тому же скажите, уважаемый маршал и досточтимые генералы, кто-нибудь из вас додумался бы взять город так, как это сделал он?

Короткая пауза дала возможность всем переварить слова старика, а его авторитет не позволил выдвинуть непродуманных контраргументов.

– Спасибо, ваша милость. – Я поклонился старому генералу с максимальной почтительностью.

– Не стоит благодарности. – Дезда с кряхтением вернул свое тело на стул и, казалось, вновь задремал.

– Маршал, – поклон Хордою и кивок генералам, – господа генералы. Все то, что вы здесь говорили, несомненно, верно, но позвольте мне сделать все по-своему.

– И что именно? – переступив через собственный гонор, спросил маршал.

– А вот это пока останется тайной. Все, что нужно знать присутствующим, – это где должны находиться войска в нужное время. Конечно, на маршала условие секретности не распространяется.

Хордой выдержал и этот удар, а я порадовался, что в свое время сделал правильный выбор – маршал из этого человека получился великолепный.

Следующий полдень мне пришлось встречать в телеге. Монотонный скрип колес и достаточно мягкий ход телеги по хорошей дороге убаюкивал. Просыпаться не хотелось, хотя я и проспал в удобном гнезде из мешков часть ночи и половину дня. Небо над головой казалось бездонным, а точки птиц, медленно плывущих в бескрайней синеве, навевали умиротворение.

Но все хорошее скоротечно – небесную синь перечеркнула черная тень ворона, а нарастающий гул толпы предупредил меня, что мы приближаемся к цели нашего путешествия. Поэтому пришлось с неохотой садиться на мешках с зерном и осматриваться вокруг. Наш маленький караван состоял из двух телег. Переднее транспортное средство в одну лошадиную силу было нагружено мешками с зерном и одетым в потрепанную одежду не совсем умным бароном. Этой телегой управляла дородная мадам, одним своим видом показывающая, кто в доме хозяин.

Когда встал вопрос о подборе кандидатуры на роль мамаши, сотник Выир рассказал интересную историю. Года три назад, при подавлении пограничного конфликта, одна маркитантка разогнала десяток вооруженных мародеров, защищая свое добро, запасным дышлом от телеги. Сначала мы посмеялись, а затем послали вестового на поиски этой особы.

Сейчас Лигида сидела на передке головной повозки и орлиным взором осматривала всех ближайших мужчин. Ее «муж» подобного внимания не удостаивался и с обреченным видом управлял второй телегой. Лишенный «чешуи» Шрам выглядел совсем неказисто – измазанная чем-то физиономия и потрепанные рубаха и порты. Кроме того, к шраму на лице прибавился декоративный шрам на ноге, а лежащая рядом палка говорила о том, что хозяин семейства беженцев уже давно не представлял угрозы не только стражникам, но и простым ворам.

Вторая телега была загружена разным скарбом и небольшим количеством готовых продуктов. Кроме того, свесив ноги с задка телеги, там же сидели двое ребятишек примерно одного возраста – Еж и Таня. Сняв изящную броню и смыв косметику, Таня превратилась в ту, кем и была в этом теле, – двенадцатилетнюю девочку. Простенькое платьице и трогательные косички убрали еще пару лет и сделали из нее серую мышку.

Единственным слабым звеном в этом спектакле был я. Сначала возникла идея выдать меня за глухонемого или идиота, но пришлось от нее отказаться – слишком сложно, а потому опасно.

Ситуация стала накаляться, как только мы подъехали к площадке перед вторыми западными воротами, через которые в город пропускали беженцев. Главным критерием отбора новых горожан в преддверии осады являлось наличие достаточного количества ввозимого в город провианта, а также присутствие среди переселенцев кандидатов в рекруты. Так что, отказываясь от роли идиота, я заимел шанс загреметь в солдаты. Ситуация требовала нестандартного хода.

– Дядька, дядька! – Я соскочил с телеги и, обогнав лошадей, подбежал к одному из стражников. – Где здесь записывают в воины?

Расчет оказался верным – вместо того чтобы отправить потенциального рекрута под конвоем, стражник начал объяснять, как пройти к призывному пункту. Мой энтузиазм избавлял его от лишних хлопот.

Я старался слушать старого воина с простовато-восторженным выражением на лице. Оставалось надеяться, что мое поведение не вызовет подозрений, а тонкий слой пыли скроет ухоженную кожу и тонкие черты дворянина.

Пока я лицедействовал, десяток стражников начал потрошить наши телеги. Пассажиров согнали на землю, верхнюю часть поклажи сбросили на траву у дороги, а нижнюю тщательно проверили. Даже мешки с зерном были несколько раз проткнуты тонким металлическим щупом, и я поздравил себя с удачным решением не брать на операцию «чешую» и большие иглометы. Конечно, совсем без оружия соваться в эту западню было бы тупо, поэтому четыре «пистоля» висели под юбкой у Лигиды. Но даже этот «железный» схрон оказался под угрозой разоблачения, когда явно страдающий анорексией стражник попытался прощупать дородную хозяйку. Худой как скелет вояка тут же получил увесистым кулаком мадам по шлему и рухнул на дорогу. К счастью, этот случай вызвал у остальных стражников не агрессию, а приступ хохота.

Вместо того чтобы заступиться за «жену», Шрам, хромая, подошел к десятнику и тихонько сунул ему в ладонь пару монет – бывший стражник прекрасно знал, как здесь решаются все проблемы.

«Ушибленный» поднялся с дороги и попытался возмутиться, но десятник прикрикнул на дебошира и взмахом руки пропустил нас дальше без личного досмотра. И дело было не в полученной начальником поста взятке – в этом мире серьезным оружием считались мечи и арбалеты, а ни то ни другое под юбкой мадам не уместилось бы при всем желании.

Разбросанную поклажу мы собирали сами, и приходилось это делать максимально быстро, чтобы не задерживать очередь и не злить стражу.

Наконец-то последний узел лег на телеги, и наш маленький караван тронулся дальше.

Надвратная башня внушала уважение – огромный куб с тремя рядами поднятых решеток и окованными металлом воротами. Проехав длинный тоннель, мы оказались в традиционном для империи внутреннем дворике, который запирался с противоположной стороны башней поменьше. Только здесь, в отличие от вотчины герцогов Увиеров, чтобы забраться во внутреннюю башню, нужно было подняться по десятиметровой стене, и никак иначе. Выир прав – любая внезапная атака при таких порядках являлась форменным самоубийством. Хорошо, что у нас был совершенно иной план.

Имперской столицы с этой стороны я еще не видел. За внутренней башней сразу начинались улочки Низовья – самого бедного и очень опасного квартала главного города империи. Дома в этом районе строились без всякого плана и даже смысла. Иногда кто-то надстраивал новый этаж над развалинами, а рядом с аккуратно побеленным домиком торчали черные стены сгоревшего здания, причем, судя по всему, пожар случился несколько лет назад. Что уж говорить о грязи на тротуарах и мостовой. Нас накрыло непередаваемое амбре городских трущоб. Дышать стало намного труднее.

Но главной достопримечательностью этого места были люди. Они никуда не спешили и ничего не делали – просто пялились вокруг, лениво гоняя насекомых в своей грязной одежде. Есть такая беда в больших городах – принципиально не желающие работать люди. Они выросли в примитивных условиях и считают, что это нормально, потому не хотят напрягаться ради улучшения собственной жизни. Если бы это происходило в маленьком городке или деревне, голод быстро заставил бы их взяться за ум. К несчастью, большие города производили слишком много излишков и объедков, на которых вполне можно существовать. Существовать, потому что жизнью это не назовешь. Аналогом таких персонажей на Земле являются отнюдь не бомжи, а довольно толстая прослойка принципиальных безработных, которые постоянно что-то ищут, но отнюдь не работу, а возможность урвать «куш». Каждый из них мечтает об этом как о манне небесной и высшей справедливости. Когда же шанс выпадает, начинает литься кровь и самих любителей куша, и тех, кто встал на пути к вожделенной «мечте».

Как только мы въехали в Низовье, вокруг возков моментально нарисовались ушлые личности, и можно было не сомневаться, что наше имущество уже поделили. Оставалось только провести изъятие.

Еще со времен пребывания в теле мошенника я помнил, что традиционные воровские схемы здесь выглядели так – сначала шла попытка просто стянуть то, что плохо лежит. Когда воришек постигала неудача, начиналось представление с балаганным привкусом, ну а если и это не помогало, шла ночная атака, возможно даже с летальным исходом.

Первый номер программы сорвался, едва начавшись. Шрам перетянул кнутом по спине шустрого оборванца до того, как тот дотянулся до вещей на возу. То же самое сделала Лигида. Вторая часть программы умерла еще в зародыше – неприметного вида мужичок, казалось бы бесцельно стоящий у стены, встретился взглядом со Шрамом и что-то там прочитал.

Мужичок почесал свою грязную шевелюру. На первый взгляд ничего не произошло, но почему-то у меня исчезло чувство опасности. К тому же о том, что налетчики больше не претендуют на наше добро, говорили их действия – несколько оборванцев резко изменили маршрут своего движения по узкой улице. Это было и хорошо и плохо – бандитский «дирижер» посчитал добычу слишком опасной, но он также мог решить, что у серьезных людей есть чем поживиться, только для захвата этого добра нужна совсем другая сила.

Нервное напряжение оставило нас лишь тогда, когда мы все же добрались до ближайшего постоялого двора – большого трехэтажного здания с обширным двором и конюшнями.

Денег у нас хватало, но нельзя было разрушать образ бедной семьи, поэтому мы устроились в сарае, прямо возле наших возов.

Пока мы распаковывались, солнце начало клонится к закату и Шрам заспешил в кабак, находящийся в четырех кварталах от нашего постоялого двора. Шел он туда не развлекаться, а для выполнения первой части нашего задания. Мне же пришлось оставаться в сарае, чтобы не нарваться на патруль и не загреметь в местный призывной пункт.

Ожидание вновь начало накапливать напряжение, от которого, казалось, даже воздух сгустился. Косые лучи закатного солнца пробивались сквозь прорехи в крыше и, подсвечивая клубящуюся пыль, медленно ползли по стенам «зайчиками» разной формы.

– Пойду прогуляюсь. – Детский голосок ударил по нервам словно плеткой.

У меня даже волосы на затылке встали дыбом. Не знаю, что бы я сделал с убийственно непосредственной Таней, если бы не Лигида.

– Сидеть, соплюшка, иначе выпорю, – прошипела дородная маркитантка, и я вполне поверил, что она это сделает.

Таня окрысилась, показав мелкие зубки, но ничего говорить не стала – судя по всему, также прониклась доверием к словам маркитантки.

– Все, успокоились обе, – постарался я задушить возникший конфликт в зародыше. – Сейчас всем тяжело.

Я понимал их состояние – маркитантке было неуютно в роли диверсантки, а у Тани в одном месте сидело присущее всем тинейджерам шило. Это ее душа видела двадцать пять весен и зим, а по жилам слишком юного тела гуляли подростковые гормоны.

Как ни странно, короткая перепалка сняла часть напряжения – дамы упокоились, а на обморочно-бледном лице Ежа появился румянец. Все немного оживились и занялись мелкими делами, совсем бессмысленными, но, по крайней мере, отвлекающими от напряженного ожидания. Я полез под юбку к хихикнувшей Лигиде, доставая оттуда малые иглометы. Таня, наблюдая эту сцену, фыркнула в ладошку, а Еж покраснел. Настроение группы улучшилось, а напряжение постепенно начало спадать.

Четыре «пистоля» прекрасно пережили путешествие под пышными юбками маркитантки. Еще при подготовке к акции я сомневался – заряжать иглометы или же не стоит из соображений техники безопасности? Предохранители Руг поставил надежные, но ведь даже палка раз в год стреляет. Мне-то что, а Лигида в случае чего могла получить иглу в ногу.

Несмотря на все опасения, оружие мы все же зарядили – риск был максимальный, но четыре готовые к действию «машинки» могли нам очень пригодиться.

Ночь навалилась на город, и жизнь на улицах постепенно угасала. Шум человеческого муравейника словно вдавило тяжелым мраком внутрь домов, где человеческие голоса местами затихли полностью, а местами стали даже громче. Шумели в различных увеселительных заведениях, которых в столице было более чем достаточно. Именно в одно из таких заведений отправился Шрам.

Бывшего стражника не было довольно долго, но поднимающееся из глубин души раздражение я гасил пониманием того, что «ящер» пошел в кабак не для развлечений.

Наконец-то, когда небесное светило взошло на небосклон, в приоткрытую дверь сарая тихонько проскользнула неясная тень, не забыв предварительно постучать четыре раза в стену под окошком. Предусмотрительность была необходима, иначе заведенные до крайнего предела «беженцы» вместо приветствия могли угостить своего коллегу зарядом из игломета.

– Что там? – едва не подпрыгивая от нетерпения, спросила Таня.

Шрам укоризненно посмотрел на девушку и повернулся ко мне. В темноте его лицо казалось белым пятном. Ночное светило хоть и заливало крыши домов молочным светом, проникнуть внутрь сарая могло лишь отчасти.

– В нужных нам башнях сидит полусотня какого-то Коряка. Плохо то, что их усилили тирахией легиона, – начал докладывать Шрам.

– Получается на четыре башни сотня человек?

– Нет, меньше. Эти отряды отвечают за охрану башен и стен, когда начнется штурм, будут защищать только башни, на стенах встанут горожане и легионеры. Но это когда наши пойдут на приступ, а пока им тоже нужно спать, – как несмышленышу, начал растолковывать бывший стражник. – Сейчас там только ночная смена. Так что по десять бойцов в башне, к тому же как минимум двое из них постоянно находятся на стене.

– Даже этого много, – вздохнул я. – Что там по людям?

– Есть один клиент в седьмой башне. Зовут Убань.

– Что ж, делаем, как задумали. Лигида, остаешься в трактире, а когда начнется переполох, забираешь хозяев вместе с теми, кто согласится, и запираешься в подвале. А мы потихоньку пойдем.

Словно ставя точку в моем монологе, вдалеке ударил полуночный колокол на одной из часовых башен Низовья.

Полночь – время убийц. Эта традиция криминального элемента была обусловлена низким положением ночного светила, которое создавало контраст между освещенной стороной идущих с севера на юг улиц и сгустками тьмы у противоположных обочин. В жирных, как деготь, тенях можно было укрыться от любого взгляда. Именно этим мы и собирались воспользоваться.

Увы, подобные планы были не только у нас. Похоже, давешний «дирижер» воришек все же доложил о своих наблюдениях кому-то из грабителей, стоящих на ступеньку выше в криминальной иерархии. Об этом факте нам поведал тихий шорох под стеной деревянного сарая.

Ухватив обеих дам за косы, я притянул их головы к себе.

– Лезьте под телегу. – Мой шепот был похож на выдох, но они услышали и дружно полезли под одну из наших телег. Лошади тоже почуяли присутствие чужаков и начали тревожно всхрапывать, что замаскировало как наши передвижения, так и действия противника.

Для общения со Шрамом слова были не нужны, хватало знаков белеющих в темноте кистей рук. Выделив ему жестами для обороны оба небольших оконца, я спрятался за стоявшую у выхода телегу и направил два малых игломета на приоткрытую створку ворот. Из меня был еще тот «македонец», но могло случиться так, что менять «пистоли» в руках будет некогда. Кстати, Шрам был вторым в отряде по «крутости» стрелком с двух рук. Первое место, как и во многих других дисциплинах, занимал Шип. Бывший убийца вообще управлялся с иглометами обеих модификаций как заправский спецназовец.

Заливавший противоположную сторону двора лунный свет проявил в дверях смутную тень, а меня неожиданно одолели сомнения – вдруг это какой-то кабацкий служка?

– Кто там? – «сонным» голосом спросил я.

Вопрос, конечно, идиотский, а вот ответ оказался вполне предсказуемым – в виде ткнувшегося в борт телеги ножа.

– Твою мать, – тихо ругнулся я, ловя на мушку первого бандита и его напарника.

Тихие щелчки моего «пистоля» были тут же «продублированы» воплями грабителей, что не очень хорошо характеризировало мою меткость.

А вот Шрам работал чище – из его подопечных только один тихо ойкнул, а смерть остальных проявилась лишь в глухом звуке падения тел с высоты окон.

Бандиты закончились вместе с иглами в «пистолях» – потеряв больше половины личного состава, «ночные добытчики» решили ретироваться, при этом поломав нам все планы.

– Так, уходим немедленно. Лигида, пойдешь с нами. Зарядимся где-то поблизости. Быстро, – добавил я для Тани, которая зачем-то полезла в ворох тряпок на телеге.

С собой мы взяли темные накидки, трубу зарядного устройства для игломета и небольшую корзинку с продуктами. Большую часть поклажи поместили в маленькие рюкзачки, похожие на армейские вещмешки военного образца.

Ночная столица империи представляла собой сплошной черно-белый контраст – лунный свет заливал одни участки и проваливал в глубокую тьму другие.

Удобное место попалось нам в квартале от постоялого двора. Сгоревший и до сих пор не восстановленный дом приютил пятерку теней, которые все равно не смогли улучшить его покинутой и никому не нужной доли.

– Шрам, займись иглометами, – прошептал я бывшему стражнику и тут же начал инструктаж: – Так, Лигида, мне жаль, но тебе придется еще немного поработать.

Женщина испуганно кивнула, при этом ее испуг был далек от истерики и показывал незаурядную выдержку маркитантки.

– Как только мы доберемся до нужной нам башни, забиваешься в самый темный угол и ждешь.

– А если…

– «Если» не будет. Просто сидишь тихо и ждешь. – Я не дал маркитантке договорить, потому что не хотел даже думать о том, что случится и с ней, и со всеми нами, если все пойдет наперекосяк. Бандитское нападение уже испоганило все планы. Трупы в сарае найдут очень скоро, и начнется переполох, так что у нас была только одна попытка.

– Хорошо, – растерянно кивнула маркитантка, чем сильно меня порадовала.

Если выживу, заберу ее с собой на границу – такая дама там точно придется ко двору.

– Так, теперь ты, красавица, – повернулся я к Тане. – Подходишь к бойнице и отыгрываешь свою роль. Если первый вариант не работает, начинаем второй…

– Да поняла я, сколько можно повторять? Уже сто раз обсудили, – проворчала Таня с гримасой капризного ребенка, и именно эта мордашка выбивала меня из колеи, никак не увязываясь с ролью диверсантки.

– Нужно будет – повторим и в сто первый. Теперь ты, Еж. Идешь за сестренкой и тупо молчишь. Понял?

Парень лишь кивнул в ответ, вновь стремительно бледнея. И что с ним сделаешь? Менять бойца поздно, да и не на кого – ведь только он сможет справиться с артефактами.

Раздав указания, я устало привалился к стене. Ночь вновь накрыла обгорелые развалины ватным одеялом тишины, и только слабый стрекот зарядной машинки не поддавался ее чарам.

Минут через пять стрекот прекратился, но, словно не желая оставлять ночь совсем без звуков, со стороны покинутого нами постоялого двора донеслись крики людей.

– Шрам, ты закончил? – Кивок «ящера» подтвердил мое предположение, так что можно было приступать к раздаче оружия.

Таня сразу получила два игломета, которые тут же самостоятельно расположила в корзинке с продуктами. Еще два получил Шрам. Мне пришлось ограничиться парой ножей, которые только на первый взгляд выглядели как дрянное орудие кухарки. Лигида и Еж пока являлись невооруженным балластом.

– Пошли, – тихо скомандовал я, и мы перетекли из мрака внутри дома в не менее густой мрак уличной тени.

Темные накидки помогли нам растворяться в темноте, и только Лигида немного демаскировала отряд. Впрочем, слишком светлых деталей в платье маркитантки было мало.

Пройти мы успели всего квартал, когда впереди послышался топот и бряцанье оружия о кольчугу. На секунду я впал в ступор, но тут же вспомнил, что минуту назад мы проходили мимо еще одного заброшенного дома.

– Назад, быстро, – прошептал я, дергая Шрама за пояс, и тут же подал пример остальным, пробегая под стеной и ныряя во мрак дверного проема заброшенного дома. Под ногами хрустнула черепица, и тихо ойкнул спрятавшийся в доме бездомный.

Не знаю, решился бы я на убийство невинного человека в спокойной ситуации, но страх вместе с рефлексами бежали далеко впереди мозга, что уж там говорить о совести. Вонючее тело местного бомжа задергалось после того, как в него вошел мой нож, но так и не издало ни единого звука. А буквально через несколько секунд мимо приютившего нас дома пробежал отряд столичной стражи. Это событие едва не погубило нас, с другой стороны, привлеченные шумом на постоялом дворе стражники освободили путь к цели.

«Прогулка» к башне действительно прошла без эксцессов, и мы замерли в тени, осматривая залитое луной пространство перед крепостной стеной. Башня и примыкающая к ней часть стены в серебристом свете ночного светила выглядела более чем внушительно. В нашу сторону выходила часть каменной громады с тремя гранями. В центральной грани имелась большая дверь, которая позволяла в случае нужды пропускать в башню большое количество воинов. В двух боковых гранях, примыкающих к стене под углом, были пробиты бойницы для защиты башни от предателей.

Снимаю шляпу перед фортификатором, создавшим оборону имперской столицы. Но мое восхищение никак не могло помочь в нашем деле. Взять башню штурмом было невозможно, поэтому и нужна была задуманная мной хитрость.

– Давай, Танечка, ни пуха ни пера.

– Иди ты к черту, – нервно хохотнула девушка.

Она перехватила поудобнее корзинку с едой и вышла из тени на освещенное пространство. Одетый в наряд бедного горожанина Еж обреченно последовал за своей «сестрой». Шрам осторожно, не выходя из тени, сместился вправо и замер в ожидании своего выхода. Мы же с Лигидой остались в улочке, как раз напротив основного входа в башню. Помимо луны, площадку вокруг башни освещали большие спиртовые лампы, по одной на каждой из граней строения, поэтому стража быстро заметила двух незнакомцев.

– Эй, а ну стой! – послышался грубый голос из левой от нас бойницы.

Подростки послушно замерли. Таня все же удержалась в образе и спряталась за спину «брата».

– Кто такие? Чего надо?

– Мы несем ужин для дяди Убаня. Мама послала, – дрожащим голосом заявила Таня, по-прежнему прячась за Ежа, которого, похоже, заклинило от шока.

Некоторое время в башне совещались, затем вновь послышался голос стражника:

– Убань в другой башне. А с какой радости ваша мамка подкармливает этого кобеля?

– Мама сказала, что если дядю хорошо кормить, то он может стать папой.

– Так, а ну быстро уходите отсюда! – крикнул стражник.

Внутри меня разлился неприятный холодок, и я уже готовился отдать команду к атаке, но заметил, что подростки не спешат выполнять приказ. Судя по всему, хитрый стражник решил поживиться за счет того самого неизвестного мне Убаня, поэтому кричал он, чтобы его услышало начальство. Дальше стражник говорил тихо, и на расстоянии в сорок шагов мне не было слышно, что именно.

Подростки, повинуясь тихой команде, медленно двинулись к башне, а вот Шрам почему-то все не атаковал. Это могло означать только одно – напарник говоруна не стал интересоваться ходом «переговоров», а по-прежнему находился на своем посту у другой бойницы. С моего места увидеть внутренность башни было невозможно, а вот Шрам и Таня видели хоть что-то каждый сквозь свою бойницу.

Похоже, увиденное девушке не понравилось, потому что, подойдя вплотную, она достала из корзинки не бутылку вина, как было оговорено по второму варианту действий, а один из «пистолей». Щелчка сработавшей пружины я не услышал, но судя по тому, что Таня шагнула вперед и, привстав на цыпочках, засунула руку в бойницу по самый локоть, первого стражника она уже убила.

Время сорвалось вскачь, словно спущенный с поводка охотничий пес.

– Сиди тихо, – шепнул я Лигиде и побежал вперед, стараясь не наделать лишнего шума. Справа от меня к башне метнулся темный силуэт Шрама.

Стартуя, я увидел, как Таня вытаскивает руку из бойницы и свободной ладонью отвешивает Ежу увесистый подзатыльник.

Парень, приведенный в чувство довольно радикальным методом, тут же оживился и достал из-за пазухи небольшой шар артефакта. До двери ему было всего пара метров. Все шло по плану, и я надеялся, что Еж помнит все инструкции и прилепит артефакт именно туда, куда нужно.

Согнувшаяся в защитной позе фигурка мальчика заставила меня притормозить, а затем вспышка артефакта послужила командой для увеличения скорости. До входа в башню я добежал на пару секунд раньше Шрама и, рывком открыв прожженную артефактом дверь, шагнул в сторону, пропуская бывшего стражника, который уже сжимал в обеих руках «пистоли».

Внутри первого этажа башни меня ждали два тела стражников и застывший посреди большого помещения Шрам. Он стоял лицом к довольно широкой лестнице на второй этаж, направив на нее оба игломета.

Прибыли мы вовремя, потому что со второго этажа уже спускался стражник, сопровождая каждый шаг по каменной лестнице злыми словами:

– Чего вы там шумите?

В ответ недовольный начальник получил увесистую иглу в лицо, а Шрам, ловко перепрыгнув через громыхающее по ступеням тело, побежал наверх.

Я хотел последовать за ним, но был остановлен здравым смыслом. А Танину голову этот самый здравый смысл явно решил не обременять своим присутствием.

– Стоять. – Девушка была остановлена на полдороге к лестнице и тут же лишилась единственного заряженного «пистоля» из ее пары. – Будь здесь.

Для убедительности пришлось зарычать, так как времени на внушение не было вообще. Со второго этажа донесся звук еще двух щелчков стреломета, а вот третий оказался слишком громким. По лестнице тут же покатилось тело, и отсутствие грохота говорило о том, что это Шрам.

– Твою ж мать, – тихо ругнулся я и побежал вверх по ступеням, огибая стонущего «ящера».

Хорошо, что стонет: значит, живой.

Выглянув за кромку лестницы, я быстро присел, и пролетевший над головой болт был вполне весомой причиной, чтобы дать себе клятву до конца жизни лелеять в душе паранойю.

Стрелковое оружие – хорошая штука, но имеет психологический недостаток, особенно если на нем зацикливаться, – два молодых парня, похоже, страдали именно этим комплексом. Оба арбалетчика, вместо того чтобы взяться за мечи или на худой конец заорать, судорожно взводили свое оружие. Возможно, сказывалось, что они оба еще не проснулись окончательно, о чем говорили осоловевшие глаза на не прикрытых шлемом головах. Подниматься на этаж полностью я не стал и, как только смог обеспечить себе сектор стрельбы, не спеша, словно в тире, сделал два выстрела. Тихий лязг доспехов о камни возвестил об успешно проведенных стрельбах.

Быстро осмотрев помещения второго этажа, я шагнул обратно, чтобы, во-первых, узнать, как там Шрам, а во-вторых, забрать у него единственный наполовину заряженный игломет. Каюсь, «во-вторых» для меня было важнее.

Пущенный одним из арбалетчиков болт угодил Шраму в правую сторону груди под ключицу. Крови было много, но шла она из раны, а не изо рта, что давало основание для надежды.

Пока я рассматривал ранение напарника, Таня затащила Ежа внутрь и закрыла дверь. Короткий взгляд на прожженное артефактом полотно двери показал, что еще пара сантиметров вверх – и мощный засов остался бы невредимым, а мы дергали бы тяжелую конструкцию до скончания веков. Страх сыграл с парнем злую шутку, но, к счастью, не до конца.

А вот бывший менеджер по персоналу оказалась умницей: как только напряжение немного схлынуло, Таня начала действовать быстро и грамотно. Да и в момент нервного пика повела себя хоть и неожиданно, но действенно. А победителей, как известно, не судят.

– Как ты? – спросил я у начавшего приходить в себя Шрама.

– Выживу, но двигаться не хочется.

– И не надо. Помоги Ежу советом. Мне нужны заряженные иглометы.

– Хорошо, – болезненно поморщившись, кивнул бывший стражник.

– Таня, быстро за Лигидой, только не наделайте глупостей. Захватите все мешки.

Девочка кивнула с серьезностью взрослого человека. Впрочем, такой она и была, так сказать, в душе, вот только детская мордашка и умильные косички вечно сбивали с толку.

По лестнице я поднимался под аккомпанемент тихого голоса Шрама, дающего советы Ежу. Так как лезть на третий этаж с одной иглой в обойме было глупо, появилась возможность осмотреться в основном помещении.

Второй этаж башни был условно жилым. Если на первом ничто не должно было мешать прохождению большой массы воинов, то на втором свободной оставалась только одна часть – выход с нижней лестницы, поворот и проход на верхнюю лестницу. А вот правая часть помещения в оборонительных мероприятиях не участвовала, чем воспользовались стражники, расположив пять топчанов для отдыхающей части смены. Четверо из пяти «отдыхающих» были здесь, но проснуться им уже не было суждено. Двоих стражников на этаже и того, кто остался на лестнице, убил Шрам, еще двое были на моем счету.

В башне стало тихо, я даже дышал через раз, боясь нарушить установившееся равновесие событий, поэтому вздрогнул, когда бесшумно подошедшая Таня принесла заряженный «пистоль». Девочка поступила умно, сразу принеся первое же заряженное оружие, не дожидаясь зарядки остальных иглометов. Три иглы вполне достаточно, особенно в обстановке такого дефицита времени.

Полностью заряженный «пистоль» был зажат в правой руке, а его наполовину менее опасный напарник в левой, – это значит, что пришло время двигаться дальше, и только бог знает, как мне этого не хотелось.

Несмотря на все ошибки и потери, операция пока шла довольно успешно, но это с учетом того, что нам изначально дико повезло – в выбранной для захвата башне дежурили стражи, а не легионеры. С другой стороны, легионеры недолюбливали арбалеты, и Шрам мог остаться целым, но при этом он все равно не смог бы положить всей отдыхающей смены.

Тряхнув головой, чтобы прогнать совершенно ненужные в этот момент размышления, я осторожно ступил на лестницу, ведущую на третий этаж. Мягкие сапожки позволяли идти тихо, поэтому удалось подняться практически бесшумно. Все опасения оказались напрасными – ни на третьем, ни на четвертом этаже никого не было. И неудивительно, потому что оба этих уровня были проходными – на третьем имелись две двери, ведущие в расположенные в глубине крепостных стен склады боеприпасов, а на четвертом еще одна пара выходов, через которые можно было пройти на стены. На этом капитальные каменные лестницы заканчивались, и на башенную площадку вела деревянная конструкция, квадратной спиралью уходящая вверх внутри сужающейся каменной коробки.

Задача неожиданно усложнилась – лестница рассохлась и безбожно скрипела. Сначала я пытался идти осторожно, а затем плюнул на маскировку и начал медленно подниматься по ступеням, копируя усталую походку тучного человека, при этом еще и шумно отдуваясь: десятник, которого Шрам пристрелил на лестнице, имел солидные габариты. Мой расчет оказался верным, и, выглянув в люк, я увидел, что постовой увлеченно смотрит в ночь, не поворачиваясь назад.

Стрелять в спину не хотелось, но желания видеть лицо стражника у меня было еще меньше. Игломет тихо щелкнул, посылая стальной стержень под левую лопатку стражника, и я, быстро подбежав, подхватил обмякшее тело.

Жизнь из любого живого существа уходит постепенно, это только в фильмах убитые главным героем враги кулем валятся на землю и остаются неподвижными. Очень часто агония терзает тело несколько минут. Придавив уже мертвого стражника к земле, я буквально руками ощущал, как его покидают остатки жизни, и от этого мое собственное существование приятнее не становилась. Не помню, кто это сказал, но абсолютно согласен с мыслью, что воин, окончательно переставший ценить чужую жизнь, становится монстром.

Что-то я сегодня расслабился, а ведь ни место, ни время совершенно не подходили для философских размышлений. Чтобы бойцы на стенах не заподозрили неладного, я быстро надел на голову шлем стражника и встал в полный рост, а затем начал медленно обходить площадку по периметру.

В центре башенной «крыши» стояла мощная баллиста с изрядным запасом ядер. Вокруг нее оставалось не так уж много пространства для бойцов, хотя с десяток стрелков здесь все же поместился бы. Взгляд вниз, на стену с правой стороны, подтвердил наши со Шрамом предположения. Вдоль каменных зубцов гуляли два человека – один из уже практически уничтоженного нами десятка, а второй из подразделения, занявшего соседнюю башню. То же самое творилось и с левой стороны. Сначала мне показалось, что подобный подход неразумен: два человека почти на сто метров стены явно маловато, – но затем пришел к выводу, что главный наблюдательный пункт находится все же на башне, а воины на стене являлись индикаторами спокойствия – этакими датчиками, подающими сигнал тревоги своей смертью.

Тихий шум за спиной вызвал у меня нервную реакцию и заставил направить игломет в сторону поднимающегося по лестнице Шрама. Бывший стражник вряд ли добрался бы на такую высоту, если бы не помощь крепкой Лигиды.

– Шрам, сможешь пару минут постоять ровно? – шепотом спросил я у «ящера».

– Да, – ответил он, распрямляясь с тихим стоном. Болт еще находился в его теле, но был аккуратно обмотан тряпкой, и рана кровоточила не так уж сильно.

Я быстро водрузил снятый с мертвого дозорного шлем на голову своего напарника, а сам начал копаться в своем вещмешке, тем же занялись Лигида и подростки. Через минутку на деревянном полу башенной площадки лежал моток паучьей «ниточки», железный штырь и простейший блок с колесиком. В Сатаре и на кораблях кронайцев подобные блоки использовали довольно часто, только в более массивном виде, а вот в империи подобная конструкция почему-то была непопулярна.

Быстро закрепив между двумя каменными зубцами железный штырь, я присоединил к нему блок, а уже затем сбросил вниз моток «ниточки».

Не прошло и минуты, как рывок за «ниточку» дал нам знать, что можно начинать подъем. Первым на башню поднялся конец не очень толстого, но крепкого каната, который тут же был пропущен через блок. Первоначально предполагалось, что мы со Шрамом потащим своих соратников руками, но сейчас от бывшего стражника не было никакого толку. Лигида, конечно, дама крепкая, но это не выход. Идея запасного варианта появилась у меня еще за день до этого, но я не стал акцентировать на ней внимание, зато теперь эта «заготовка» пришлась кстати.

– Мадам, позвольте вас обнять, – прошептал я присевшей у парапета Лигиде.

Куртуазная фраза немного успокоила бледную женщину, а когда я начал обвязывать ее крепкий стан веревкой, она даже хихикнула.

Подойдя к люку в полу, я сначала два раза дернул за веревку и, дождавшись момента, когда она натянется, потащил Лигиду за собой. Чтобы не ойкнуть, женщина прикрыла рот руками, но ее расширившиеся глаза наполнились страхом. Поднимающаяся спиралью деревянная лестница оставляла в центре небольшое пространство, в которое мы и ухнули, обнявшись, как влюбленные. Серьезный вес на другом конце веревки сделал наше падение плавным спуском, и мы быстро добрались до площадки четвертого этажа. Для верности я протащил Лигиду к лестнице и спустил на третий этаж.

– Теперь держись, – прошептал я маркитантке и, убедившись, что она намертво вцепилась в ручку ведущей на склад двери, побежал вверх.

– Цепляйтесь за меня, – выглянув в люк, прошептал я подросткам.

Еще один групповой спуск прошел так же плавно, но уже на переходе между четвертым и третьим этажом веревка застопорилась. Мы выждали пару секунд и, отпустив веревку, побежали наверх. Следом медленно поднималась Лигида.

На площадке нас ждали стоящий в полный рост Шрам и присевший у парапета Змей. Осмотр обеих стен показал, что стражники ничего не заметили, – и неудивительно: эта башня была выбрана не случайно, так же как и время операции. Ведь именно в этот момент ночное светило погрузило внешнюю сторону башни и стены в глубокую тень.

Шипа мы поднимали уже руками, в основном работали я со Змеем при больше моральной, чем физической, поддержке подростков.

Шип «приехал», нагруженный связкой моего снаряжения, и, пока «ящеры» поднимали Барсука, я начал облачаться в броню, сразу почувствовав себя намного уверенней, а тяжесть шестиствольного игломета подняла мое самомнение до небес.

Через несколько минут на надвратной площадке оказался Сом с амуницией Шрама и Ежа. Я с сожалением посмотрел на бывшего стражника, судорожно удерживавшего вертикальное положение.

Блин, вторая потеря в отряде, а на постороннем бойце «чешуя» крайне неэффективна, да и доверять иглометы чужим рукам – дело неблагодарное. Но что поделаешь, такова печальная реальность, и если Шрам выбыл по уважительной причине, то злость на Грифона вспыхнула с новой силой.

– Лигида, – шепотом позвал я прижавшуюся к катапульте маркитантку, – смени Шрама.

Женщина побледнела, но возражать не стала. Замена «постового» прошла успешно, и Шрам устало сполз по стеночке на пол.

– Ты как, живой?

– Пока не сдох, – постарался шуткой ответить мне раненый «ящер».

– Присмотри за своей «чешуей». Заметишь среди «медведей» кого-то с подходящей комплекцией – подскажешь ему, как облачиться. И старайся не тревожить рану.

На площадке становилось многолюдно, и я, забрав с собой Ежа, Шипа и Змея, спустился на четвертый этаж.

– Так, работаем по скоростному варианту. Шип, твоя цель – наблюдатель на башне. Змей, на тебе люди на стене. Я прикрываю вас и веду Ежа. Глеф, ты как, готов?

Ученик артефактора был уже затянут в «чешую» и смотрел на нас через полумаску своего чешуйчатого шлема. Он явно пребывал в геройском настроении и уверенно кивнул в ответ на мой вопрос. От былых страхов и неуверенности не осталось даже следа.

Тяжелый засов двери, которая закрывала выход на левую от башни стену, скрежетнул по толстым скобам, положив начало конца правления мятежников в этом городе. Где-то неподалеку от крепостных стен, практически не скрываясь, зашевелились сотни «медведей», а еще дальше, в окружающих столицу лесах, по дорогам, повинуясь световым сигналам, скакали тысячи оруженосцев под предводительством своих рыцарей. И совсем в хвосте войска медленно ползли легионы. Когда они дойдут до столицы, здесь будет уже почти все кончено. А пока что жестокая игра под названием «штурм» только начиналась. Первую кровь мы уже пролили.

Скрипнув плохо смазанными петлями, тяжелая дверь открылась, и на залитую лунным светом стену вышли четыре сгорбленные фигуры в чешуйчатой броне. Первым шел Змей, за ним, отслеживая через прицел верхушку соседней башни, двигался Шип. Ну а дальше шагали мы с Ежом, внимательно высматривая врага в тени возле домов на дальней стороне внутренней полосы отчуждения.

Столичная стена при двадцатиметровой высоте имела шесть метров толщины и позволяла бегать здесь толпами. С правой стороны шел монотонный ряд толстых зубцов с узкими щелями бойниц между ними, а с левой имелся лишь небольшой каменный бордюрчик, который в случае чего нам не защита, поэтому следовало очень внимательно наблюдать за происходящим в городе.

Сто пятьдесят метров до башни… тихий щелчок оборвал жизнь постового-стражника. Сто метров… еще один выстрел в исполнении Вырова-Змея отправил в мир иной стоящего на стене постового-легионера, который только в этот момент развернулся в нашу сторону. Пятьдесят метров. Десять метров… легионер на башне так и не появился, судя по всему, находясь на другой стороне верхней площадки.

Оба «ящера» дружно шагнули в стороны, и невысокая фигурка Ежа скользнула к массивной двери. Достав из сумки шарик артефакта, он прилепил его к деревянно-железному полотну, а затем сделал два шага назад и разворот в ожидании вспышки.

В этот раз парень сработал как хирург. Центр выжженного круга диаметром чуть меньше полуметра находился точно по оси засова.

Теперь пришла очередь Ежа шагнуть в сторону, пропуская нас внутрь. Все было оговорено заранее, поэтому Змей молча и без знаков скользнул на ведущую вниз каменную лестницу. Я последовал за ним, а Шип, жутко скрипя деревянными ступенями, побежал наверх.

Все, теперь даже если будет громко, мы свое дело сделали. Хотя, конечно, еще с десяток минут неслышимости нам бы не помешал.

Пятерка легионеров отдыхающей смены так и не успела вскочить с лежаков. Змей, спустившись ниже по лестнице и шагнув чуть в сторону, застрелил двух в дальнем конце комнаты, а я трех, располагавшихся ближе к нам.

Для спуска на первый этаж мы поменялись местами – я с тремя иглами в запасе шел первым, а Змей с двумя зарядами прикрывал спину на случай моей криворукости.

Дисциплина – великое дело: оба легионера стояли ко мне спиной, внимательно вглядываясь в бойницы. На душе вновь стало муторно, особенно после убийства в спину дозорного на соседней башне, поэтому меня потянуло на глупости.

Тихий свист привлек внимание легионеров. Бойцы оказались опытными и быстрыми. Тот, что слева, успел достать меч из ножен и получил иглу под надбровный срез шлема, а второй, пока я разворачивался, почти добежал до лестницы. Змей выстрелил одновременно со мной, и легионер получил две стрелки – в голову и грудь.

Я недовольно посмотрел на бывшего казака.

– А что? Все равно нужно перезаряжать, – пожал плечами Змей и начал подниматься по ступеням.

Перед тем как покинуть башню, мне хотелось проверить еще один нюанс. Перевернув ближнего легионера, я увидел, что стрела пробила переднюю часть «рельефного» панциря, а также частично вышла из задней «створки». Это значит, что в стычке с бойцами взбунтовавшейся части имперского легиона у нас имелись серьезные шансы на успех.

Пока мы отсутствовали, на четвертом этаже «нашей» башни уже собрались все «ящеры». Также там находился Девятый и затянутый в «чешую» раненого Шрама новичок, логично получивший позывной Восьмой. Оба «номерных» ИО «ящеров» держали в руках привычные для них арбалеты. Заглянув в глаза новичку, я не увидел там ничего лишнего и спокойно повернулся к своим:

– Змей, Шип, перезарядка. Сом, Барсук, со мной. Сом, берешь объекты на стене. Барсук, за тобой дозорный на башне. Двинулись.

Конечно, можно было и во вторую башню пойти с лучшими стрелками отряда, но пара бывших «медведей» тоже стреляла очень неплохо, а менять привычное оружие было чревато ошибками.

Башню справа охраняли стражники, поэтому оба дозорных на стене болтали, стоя практически у дальней от нас части стены. Нас засекли, когда мы уже пробежали половину дистанции. Два выстрела широкоплечего Сома прошли с секундным интервалом, и тут же на башне звякнуло металлом о камень – выстрел Барсука слился со щелчками игломета напарника.

Операция по активации «лепестка пламени» прошла едва ли не рутинно. Дальше мы немного изменили сценарий. Бывшие «медведи» спустились вниз, а я, быстро проверив башенную площадку, повел Ежа обратно.

В этот раз уже практически ставшая родной башня встретила меня целой толпой. По захваченной нами стене пробежали «медведи» с мотками толстого каната – штурм набирал обороты.

Изначально оказавшись в невыгодном положении, я все же отвоевал у армейского начальства небольшую поблажку – Мороф с отрядом поддержки остался вне боя и ждал нас в лагере в лесу. Конечно, надежная поддержка мне не помешала бы, но рисковать своими людьми, когда «медведи» все равно будут подставлять свои головы по приказу генералов, было глупо.

Знакомые лица я увидел лишь на втором, «жилом» этаже. Шрам сидел на топчане, закрыв глаза и прислонившись спиной к стене. Рядом расположились Лигида и Таня.

Осмотревшись, я поймал «медведя» с нашивками десятника:

– Десятник!

– Да, господин барон, – охотно откликнулся здоровяк.

– Мне нужно, чтобы раненый и дамы очень быстро оказались за стеной в лагере с целителями. Пусть найдут моего помощника Морофа.

– Они будут там очень скоро, – заверил меня «медведь», и его серьезный вид внушал полное доверие.

Пока я общался с десятником, мимо пробежали Барсук и Сом.

«Ящеры» в полном составе расположились у подножия башни в «веселой» компании трех десятков кряжистых «медведей», которые рассыпались по периметру, удерживая под прицелом арбалетов выходы из городских улочек. В ожидании своего командира мои бойцы успели перезарядиться и были готовы к дальнейшим подвигам.

Один из «медведей», как минимум на голову выше меня и в полтора раза шире в плечах, подошел ближе:

– Господин барон, десятник Турун Ураг и три десятка бойцов по приказу старшего сотника Дирны переходят в ваше распоряжение.

– Хорошо, десятник. Кто-нибудь знает дорогу к Парку Красавиц?

– Я вырос в этой части Низовья, господин барон, потому старший сотник и направил меня к вам.

– Чудесно. Давай, Турун, проводи нас к парку и постарайся сделать это тихо.

– Повиновение… – десятник на секунду завис, но быстро нашелся, – …рыцарю.

Раздались тихие команды, и «медведи» темным, почти неслышным потоком втянулись в одну из улочек Низовья.

Мне очень не хотелось лезть в тыл к врагу, но я лучше любых генералов понимал, что лжеимператора необходимо уничтожить, пока он не улизнул из столицы, иначе штурм будет напрасным и гражданская война в империи затянется на годы. Поэтому, назвавшись груздем, пришлось лезть в очень опасное лукошко со змеями, в котором можно потерять голову, несмотря на все «рояли» судьбы в виде «чешуи» и иглометов, – ведь в императорском дворце нас наверняка ждут не только люди.

Ночное Низовье молчало, словно разомлев в лучах огромной луны. Даже если кто-то и не спал, то предпочел забиться в темный угол, увидев темную массу воинов, тихо скользящих по изгибам узкой улочки. Воры, разбойники, проститутки, инстинкт которых был остро отточен жизнью в опасном районе, задерживали дыхание, стараясь не привлечь к себе лишнего внимания.

Против вторжения чужаков в город возражали только стражники, и то очень тихо. Возможно, они хотели бы выразить свой протест громче, но просто не успевали. На извилистом пути к одному из общественных парков Низовья передовой отряд «медведей» встретил три дозора. Об этом факте я узнал лишь по лежащим у стен трупам городских стражников. Стальной кинжал диверсионной команды все глубже погружался в тело города, как ни странно, так и не вызвав никакой реакции. Шум на постоялом дворе давно стих, а штурм пока оставался незамеченным.

Лишь когда мы вошли под сень первых деревьев парка, со стороны кварталов, находящихся возле захваченной башни, послышались крики, затем к ним добавились частые удары колокола на часовой башне. Колокольный звон распространялся над городом, подобно лесному пожару. Сначала он прокатился над Низовьем, а затем отозвались тяжелые колокола дворянского и императорского кварталов.

– Быстрее! – уже не скрываясь, крикнул я «ящерам» и, обгоняя «медведей», побежал по парку в сторону неприметного скопления кустов.

Проломившись сквозь колючие заросли, мы оказались на небольшой поляне с каменной площадкой посредине. Время поджимало, поэтому я сам вскрыл одну из каменных плит и первым нырнул в открывшийся зев ливневого водостока.

Подземный забег постепенно превратился в проходку, а затем в заплыв. Под конец пришлось даже нырять.

В склепе со статуями двух святых было ожидаемо темно, и лишь тонкий луч лунного света падал из небольшого отверстия под потолком.

Представляю, как я в этот момент выглядел со стороны – из квадратного отверстия в полу, сбросив набок решетку, выползает чешуйчатое чудовище с лицом насекомого. По черным чешуйкам стекают струи воды и остаются темными следами на припорошенном пылью каменном полу. Сам бы испугался до икоты.

Императорский парк встретил нас тишиной, что было вполне естественно: по протоколу дворцовой стражи во время опасности бойцы распределялись между внешним периметром квартала и внутренними покоями дворца. К тому же никто не ждал такой наглой выходки с нашей стороны.

Выход «ящеров» из тесного помещения одинокого павильона напоминал явление в мир армии демонов. Лунный свет играл на мокрых чешуйках, создавая потустороннюю картинку. «Медведи» выглядели не так жутко, но тоже умильных улыбок не вызывали – конечно, если не приглядываться к мокрому меху одежд и недовольным лицам здоровяков.

Десятник Ураг вновь попытался выйти в авангард, но был остановлен моим жестом.

– Десятник, теперь за вами прикрытие наших спин. – Я хлопнул здоровяка по плечу и повернулся к своему отряду. – Построение «дубина». Впереди Шрам и Змей. Пошли.

«Ящеры» быстро перестроились в своеобразный вытянутый овал с двумя бойцами в передней части. Середину построения заняли я и Еж, который нахлебался воды и до сих пор никак не мог откашляться.

Запор на решетчатых воротах ограды, отделяющей парк от императорского сада, постигла участь дверей на башнях, только в этот раз маленький артефактор предупредил, что в запасе осталось лишь три «лепестка».

В саду никого не было, и мы смогли бы спокойно насладиться видом диковинных растений, купающихся в лунном свете, если бы не были заняты делом.

Внутрь громады императорского дворца можно было попасть множеством путей, начиная с парадного хода и заканчивая несколькими потайными тоннелями, но что-то мне подсказывало, что именно там нас и будут ждать, поэтому был выбран нейтральный вариант – вход для прислуги через кухню.

Вид сковородок, кастрюль и разнообразной посуды вызвал легкое ощущение дежавю, но одна из десятка императорских кухонь смотрелась намного круче, чем главная кухня резиденции наместника северного герцогства. Нас здесь особо не ждали – ведь нельзя же назвать засадой десяток оруженосцев, находящихся в похожем на небольшую пищевую фабрику помещении. Шип и Змей отработали на «отлично» и переместились в хвост построения, уступив место Сому и Барсуку. Громкий щелчок сзади заставил меня обернуться и скрипнуть зубами – у Восьмого сдали нервы, и он пристрелил перепуганного повара из арбалета. Увы, менять состав было поздно, я лишь продемонстрировал привлеченному в отряд «медведю» кулак. Радовало лишь одно – на звук вместе со мной развернулся лишь Сом, остальные по-прежнему отслеживали фронт.

– Пошли, – скомандовал я достаточно громко, чтобы меня услышали и «ящеры», и подтягивающиеся в помещение десятки «медведей». – Мне нужен местный слуга, только живой.

Разбуженный перезвоном колоколов императорский дворец не спал – он лишь затих в тревожном ожидании. Я очень надеялся, что фальшивый император еще не дал деру, надеясь на то, что опасность не так уж велика.

Из кухни мы попали сначала в служебный коридор, а затем в один из малых бальных залов дворца. Хоть там никого не было, все равно появилось чувство опасности.

– Назад, – приказал я и повел отряд по хозяйственным переходам.

Но тут возникла другая проблема – узкие и извилистые ходы были настолько запутанны, что мы быстро заблудились. К счастью, по пути попался заспанный слуга. Он хотел нырнуть в один из коридорчиков, но Змей догнал его и, как кот мышь, прижал ногой к полу.

– Так, отвечай быстро и честно, тогда тебе ничего не грозит, кивни, если понял.

Распластанный на полу слуга кивнул и моментально взлетел в воздух, поднятый сильной рукой бывшего казака.

– Где ночует император? – Я не стал уточнять статус самозванца, чтобы не вносить путаницы.

– Его величество изволит почивать в Золотой спальне. Советники вместе с ним.

– В спальне? – Уточнение слуги вызвало во мне закономерное удивление.

– Да, ваша милость. Они не отходят от него ни на шаг.

– Интересно девки пляшут. Так, веди нас к Золотой спальне, но только коридорами для прислуги.

– А зачем вам? – задал довольно неожиданный вопрос слуга, которого Змей к этому времени опустил на пол. Сдавленно пискнув, слуга вновь повис, поднятый за шиворот разозлившимся «ящером».

– Ты смерти ищешь? – нехорошо прищурился я.

– Но в спальне его величества уже нет. Десять минут назад он приказал подавать в покои наряд для выхода в Большой тронный зал.

– Зачем же ты, морда, говорил о спальне?

– Так вы же спросили, где ночует его величество.

В ответ на это мне оставалось лишь раздраженно чертыхнуться.

– Веди к этому тронному залу. И помни, что нужно идти только переходами для слуг.

– Слушаюсь, ваша милость.

Жизнь в услужении и жизнь на службе – далеко не одно и то же. Даже рядового гвардейца нам пришлось бы пытать, а вот слуга с легкостью выдал нужную информацию и был готов сотрудничать, защищая свою жизнь. Императоры могут меняться пачками, а прислуга все равно останется та же и даже не заметит смены тушки на троне. Конечно, имелась опасность, что этот слащавый хлюпик окажется местным аналогом Ивана Сусанина, но костромской мужик и дворцовый халдей – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Служебные переходы довели нас лишь до широкого коридора, ведущего в Малый тронный зал. По уверениям слуги, из помещения с малым троном можно было попасть в служебную комнату, а уже затем в Большой тронный зал. Идея с проходами для слуг оказалась очень полезной – ведь мы прошли довольно далеко и не встретили ни малейшего сопротивления, а как только оказались на общественной территории, сразу напоролись на неприятности. Жаль, нельзя было добраться до цели этими «мышиными отнорками», предназначенными для простых смертных.

На подходе к двери в Малый тронный зал мы уперлись в уже полноценный заслон – полусотня легионеров перегородила широкий коридор стеной щитов. На размышление была всего лишь пара секунд.

– На месте. – Команда заставила «ящеров» встать как вкопанных. – «Медведи», вперед!

– Вперед! – продублировал мой приказ десятник Ураг и первым побежал на врага. «Медведи» двумя потоками обогнули застывших «ящеров», но их хаотичное наступление таковым только казалось.

– Сод! – пронзительно крикнул тирах легионеров, и полсотни глоток ответили ему слитным воплем:

– Гу!!!

Стена щитов стала плотнее и застыла, ощетинившись идеально ровными рядами копий. Эти звуки отозвались в моей груди щемящей болью – вспомнились дни, когда я жил среди легионеров и даже был одним из них.

Казалось, волна «медведей» разобьется о щиты легионеров, но не тут-то было.

– Дай, – сказал свое слово десятник Ураг, и «медведи» поочередно начали падать на одно колено, но перед этим успевали выстрелить из арбалетов. Ряды легионеров смешались и, не выдержав обстрела, хлынули на врага, «медведи» устремились навстречу, вытаскивая из ножен короткие клинки.

Коридор к Малому тронному залу был рассчитан на толпы народа, но столкнувшиеся воины сделали его похожим на маленькую нору, заполнив яростью и движением каждый квадратный сантиметр.

Через пару минут все кончилось. На ногах остались два десятка «медведей», а легионеры полегли полностью – никто не отступил. Пропал и наш невольный проводник, который воспользовался суматохой и улизнул в какую-то нору.

– Суки, – скрипнул я зубами, ненавидя и себя, и Чаако Первого. И эта ненависть требовала выхода.

В Малый тронный зал мы ввалились, разметав на удивление небольшой заслон оруженосцев, и тут же наше продвижение застопорилось.

«Медведи» рассыпались по огромному помещению и, быстро перезарядившись, открыли огонь из арбалетов. Им в ответ из-за перевернутых фуршетных столов полетели арбалетные болты моих старых знакомцев. Два десятка клоунов довольно сноровисто обстреливали «медведей» и даже успели несколько раз попасть.

– «Ящеры», бросок! – взревел я дурным голосом и, двигаясь стелющимся шагом, направился к клоунским баррикадам.

Не мудрствуя лукаво, мы стреляли на ходу не только в выглядывающие из-за столов головы, но и в сами столешницы – увесистые иглы легко пробивали слишком тонкую для них преграду, поражая не защищенные доспехами тела клоунов.

Добежав до ближайшего заслона, я не стал тратить две последние иглы и, перескочив через поваленный набок стол, зарубил оставшегося в живых клоуна более длинным клинком из дарийской пары.

Только в голову влетела мысль, что здесь мы закончили, как в воздухе запахло озоном.

– Маг! – крикнул я, основываясь только на интуиции, и, как оказалось, не ошибся.

Мало того что одари были похожи на людей, – один из них напялил на себя клоунский костюм, поэтому и не был обнаружен сразу.

Две ветвящиеся молнии сорвались с рук мага, едва не угодив в Змея и Сома. Оба «ящера» были научены горьким опытом и успели кувырком уйти в сторону, а вот плохо подготовленный Девятый схлопотал электрический разряд в забрало шлема и свалился на пол. Из-под «чешуи» пополз какой-то дым. Жаль парня, но оказывать ему помощь времени не было. Еще один разряд магической молнии ушел в мраморный пол, и только после этого я «растормозился». Временно повисший на ремне шестиствольный игломет вновь ткнулся прикладом в плечо, и две иглы с секундным интервалом ушли в сторону мага. В очередной раз подтвердился тот факт, что маги-одари, в отличие от чистокровных дари, не умеют ставить энергетических щитов.

Схлопотав две иглы от меня и парочку от других «ящеров», нелюдь завалился навзничь.

На несколько секунд большой зал, проводив последние отзвуки эха, затих. Стало слышно, что дворец уже гудит, как потревоженный улей, но это было пока где-то за закрытыми дверьми.

Быстрый осмотр небольшого служебного помещения в противоположной от оркестрового балкона стене Малого тронного зала показал, что там все чисто и у нас есть пара секунд на передышку.

– Перезаряжаемся, – тихо приказал я, напряженно посматривая на закрытую дверь в Большой тронный зал. В любую секунду из нее могли выскочить очень опасные существа.

Небольшая комната для прислуги заполнилась звуками тяжелого дыхания разгоряченных боем людей и стрекотом заряжающих машинок. Эти мгновения дали мне возможность подумать.

Мимолетный осмотр личного состава группы показал невеселую картину – «ящеры» потеряли Девятого, а у «медведей» выбыло две трети бойцов.

– Десятник!

– Да, господин барон, – быстро откликнулся на мой зов Турун Ураг.

– Слушай внимательно. Ты со своими бойцами остаешься в этой комнате. Возьми из зала столы и забаррикадируйся. Мне нужна прикрытая спина. Те твари, что ждут нас впереди, «медведям» не по зубам. – Увидев возмущенную гримасу десятника, я остановил его решительным жестом. – Поверь мне, это так. Не будь слишком самонадеянным. Все, времени на разговоры больше нет, выполняй.

– Повиновение рыцарю, – вскинулся десятник и убежал, на ходу раздавая приказы.

Прислушавшись, я понял, что не слышу стрекота зарядных машинок, значит, пришла пора двигаться дальше. Змей протянул мне мой шестиствольник, и мы, обменявшись взглядами, побежали к двери в Большой тронный зал.

Я никак не мог понять, почему дари дали нам время на передышку и перезарядку. Как оказалось, причина была более чем простой – между комнатой для прислуги и Большим тронным залом имелся короткий коридор, который стал своеобразным тамбуром и заглушил звуки схватки.

– Господи, помоги, – выдохнул я и аккуратно открыл небольшую дверь.

Памятное зрелище великолепия Большого тронного зала с гигантскими изваяниями древних императоров открылось мне не сразу – вид заслоняла колонна, которая во время проведения церемоний скрывала от изысканного взгляда титулованных особ дверь в подсобное помещение.

Я уже успел забыть, насколько огромным был этот зал. В этот раз мне удалось увидеть его своими собственными глазами и вновь замереть от восхищения.

– Командир? – послышался за спиной голос Шипа. Бывший убийца не был настолько восторженным эстетом, как его начальник, поэтому зря времени не терял.

Отвечать Шипу я не стал и аккуратно осмотрелся. Мы находились приблизительно в середине прямоугольника огромного помещения, которое с первого взгляда казалось безлюдным. У больших, остававшихся пока закрытыми ворот – иначе эти двери не назовешь – действительно никого не было, а вот у тронной площадки виднелось несколько смутных в слабом ночном освещении фигур.

– Работаем «веер», – выдохнул я и побежал вперед.

«Ящеры» последовали за мной, разворачиваясь в жидкую, изогнувшуюся дугой цепь. В передней части дуги шли два лучших стрелка – Шип и Змей. Еж занял свое привычное место за моей спиной.

Двигались мы с максимальной скоростью, лишь отслеживая цели стволами иглометов, – для стрельбы нужно было перейти на стелющийся шаг или же замереть. Но так как до группки неизвестных у трона оставалось еще метров восемьдесят, тратить иглы все равно было глупо.

Размеры зала сыграли со мной злую шутку – крошечные на фоне десятиметровых изваяний древних императоров фигуры были посчитаны неправильно. Возле трона находилось не менее тридцати существ разного размера, и среди них был только один человек. Неприятно, особенно если учитывать, что нас всего восемь, вместе с Ежом.

– Дядя Герд, – совершенно позабыв от страха о субординации, подал голос Еж, – тот, в короне, от него идет линия.

Похоже, Чаако все же получил от нелюдей свою «награду» в виде короны и нахлебничка в собственное тело.

Что ж, поделом. Личные проблемы императора-самозванца интересовали меня меньше всего, потому что бой уже начался. Первыми нас встретили лучники-одари, которые стояли метрах в тридцати от трона. Благодаря неожиданному появлению и резкому рывку мы смогли продвинуться достаточно далеко и сразу ответить им выстрелом на выстрел.

Бой обещал быть коротким и яростным, но меня это не расстраивало, потому что не хотелось пережить чувство животного страха, которое, расползаясь по душе, отравляет и уродует ее.

Темп продвижения нашего «веера» резко упал, и мы разошлись еще больше, стараясь постоянно двигаться, чтобы сбить прицел лучникам. Нажав на курок игломета, я лишь успел заметить, как завалился на спину один из одари, и тут же опустил голову. О лобную пластину моего шлема тут же звякнула стрела. Этот прием придумал Мороф, внимательно изучив шлемы. По его словам, хороший мастер-лучник сможет попасть в прорезь для глаз насекомоподобной маски, но надбровные наросты позволяют закрыться, если вовремя наклонить голову. При таком финте видимость пропадет полностью, зато появляется шанс пожить чуть дольше, чем рассчитывает враг.

Я только подумал о том, что новичок в нашей команде не знает об этом приеме, и тут идущий слева и чуть дальше от меня Восьмой, дернув головой, завалился на спину – в глазной щели его шлема торчала длинная одарийская стрела. Тяжелый арбалет упал на пол, а сверху оружие накрыло тело в «чешуе», которая так и не смогла сохранить жизнь неподготовленному бойцу.

Вот тебе и суперброня – панацея от любой опасности, блин!

– Суки, – выдохнул я и, сделав два выстрела, мотнул головой, отбивая вражескую стрелу, словно бык – слепня. С зубовным скрежетом и злостью на самого себя пришлось отметить, что только одна игла попала в лучника.

Пока десяток одарийских лучников, которые стояли в оцеплении трона, пытался достать нас стрелами, их родичи с мечами постарались сократить дистанцию, но и тем и другим этого не удалось. Если лучники одари все же сумели убить Восьмого, то мечникам так и не выпало шанса скрестить клинки своих «братьев» с нашими клинками.

Два десятка врагов полегли за несколько секунд скоротечного боя, но что-то мне подсказывало, что это только начало. У нас в основных стволах было только тридцать шесть игл плюс двенадцать в запасных иглометах у Змея и Шипа – казалось бы, вполне достаточно, и все же подобная математика навевала печальные мысли. Оставалось надеяться, что в нашей компании я самый криворукий, а ушедшая в молоко игла – лишь досадное исключение из правила и на общий результат не повлияет.

В момент нервного напряжения мозг человека начинает использовать все свои резервы и за секунду можно заметить значительно больше, чем за минуту наблюдений в спокойной обстановке. За миг до следующей сшибки мне удалось во всех подробностях рассмотреть довольно странную сцену на тронной площадке. Главный трон империи вновь стал одинарным, лишившись приставки для императрицы. В остальном усыпанный розовыми алмазами золотой императорский «насест» не изменился, только восседал на нем отнюдь не император, даже самопровозглашенный. Заняв все слишком большое для человека пространство трона, на главном «стульчике» империи угнездился чистокровный дари. Нелюдь был облачен в пурпурный балахон. Отброшенный на спину капюшон не прикрывал уродливой головы с чуть вытянутым, обтянутым серой кожей черепом. Ставший марионеткой Чаако Первый скромно стоял в сторонке, и «драконья» корона на его голове выглядела изощренной издевкой.

Было в этой композиции еще кое-что странное, но сцена у трона промелькнула в моем мозгу и разбилась на тысячи маленьких фрагментов боя. Уследить за всем было невозможно – хорошо, что удавалось захватить хотя бы важные для моего выживания моменты.

Последней преградой перед троном стали два чистокровных дари-мечника и их младшие братья. Из четырех обезьяноподобных, приземистых туш, метнувшихся в нашу сторону, сбить иглами удалось только две, а с остальными пришлось вступить в ближний бой. Неожиданно проявил себя Еж – один из «младших» вдруг завертелся на месте, царапая когтями свою морду, по которой расплескалась едкая жижа из разбившейся колбы. Я был ближе всего, поэтому, бросив игломет на ремень, выхватил короткий клинок из своей пары и в прыжке вогнал его в висок монстра. Получилось удачно, особенно учитывая то, что дарийское чудовище активно мотало головой. Вот только меч пришлось оставить в голове врага и тут же взяться за парный клинок.

Второй монстр сумел смахнуть лапой Барсука. Бывший «медведь» пролетел десяток метров по воздуху и с нехорошим звуком шмякнулся о ногу одного из покойных императоров.

Монстр отметил свою маленькую победу грозным рыком, и зря – Копыто и Змей тут же подскочили к нему с разных сторон. Копыто, низко присев, ушел от удара лапой по шлему и тут же вогнал меч под ребра врага, но не это было главным – Змей зашел сзади и всадил клинок в стык между позвоночником и черепом «младшего».

Бои на лесном бивуаке и в разрушенном замке оставили нам достаточно вражеских тел для исследований и, соответственно, получения информации об уязвимых местах нелюдей.

В свою третью стадию схватка перешла без паузы – воспользовавшись тем, что «младшие» связали нас боем, «старшие» сократили расстояние и пустили в ход свои парные клинки. Возможно, на этом бы все и закончилось, но в расклады боя вновь вмешался Еж – об голову одного из дари разбилась еще одна колба, ослепив нелюдь на несколько драгоценных секунд. Дари мог бы увернуться от такого медленного снаряда, но он как раз извлекал чуть изогнутый клинок из уже мертвого Копыта. Благодаря точному попаданию мощный удар снизу вверх пробил «чешую» на шее бывшего казака, пропуская вражеский клинок под челюсть напрямую в мозг.

– Тварь! – заорал Змей и прыгнул вперед, разрубая шашкой голову ослепленного химией дари.

Сом как раз связал боем второго дари, и я поспешил ему на помощь. Через секунду к нам присоединился Змей. Схватка напоминала травлю медведя собаками – мы постоянно наскакивали на массивного дари, но смогли только оцарапать великолепного мечника.

К счастью, нам так и не пришлось выяснять, сколько пройдет времени, пока нелюдь срубит одного из нашей троицы, тем самым нарушив равновесие боя в свою сторону. Все мы, одурев от адреналина, совершенно забыли об иглометах, а вот хладнокровный убийца сумел сохранить выдержку. Шип оставался вне боя и, выбрав нужный момент, одним выстрелом пробил голову последнему мечнику. На секунду мы замерли. В момент отката адреналиновой волны зрение человека начинает сбоить и выхватывает только самое необходимое. Не знаю, как для других «ящеров», но для меня вселенная сузилась до пятачка в десяток метров вокруг, что тут же вылезло боком.

Змей стоял к трону спиной и спасся только благодаря потрясающей интуиции – резко присев, он пропустил над головой мелькнувший полумесяц огромной секиры. Массивное оружие, возможно, не пробило бы «чешуи», но вполне могло сломать шею.

Наша «спевшаяся» в коротком бою троица моментально переключилась на нового врага – сразу стало понятно, что именно меня напрягло в сцене у трона. К тому же только сейчас удалось окончательно понять значение термина «младшие». Сжимающая в руках секиры парочка монстров еще не эволюционировала в полноценных дари, но уже не была звероподобными «младшими». Возможно, эти экземпляры иногда помогали себе передними лапами при ходьбе, но, несомненно, были прямоходящими. Кроме того, от менее развитых сородичей их отличили не такие уродливые морды и броня в виде подобия панциря из переплетения каких-то ветвей.

Интересное, конечно, наблюдение, но очень несвоевременное.

Пока мы «развлекали» ближайшего «супермладшего», Шип точным выстрелом пробил череп немного отставшему от напарника монстру, и тут нас всех накрыло.

Мир на секунду померк, а когда сознание вернулось, у меня возникло ощущение, что кто-то выдернул из меня все кости. Этим «кто-то» был восседающий на троне дари – его магический удар прошел через пресловутую «чешую», как вода сквозь песок, не делая поблажек ни серой, ни черной броне. Предводитель дари явно засиделся на золотом стульчике, то ли предаваясь тщеславным мыслям, то ли опасался задеть своих, но он не вступал в бой до последнего момента. Скорее всего, справедливым было последнее предположение: последний из «супермладших» завалился на мраморный пол вместе с нами. Увы, очнулся он намного раньше остальных и встал на дрожащих ногах, поднимая с пола свою секиру. Ближе всего к монстру лежал Змей, и «младший» со всей силы врезал по нему секирой, как дровосек по полену. Второй удар, как и первый, отозвался в моей душе практически физической болью от бессилия. Я постарался подняться, но лишь заскреб непослушными пальцами по мрамору пола. И все же среди нас был тот, кто пережил магическую атаку лучше остальных.

Монстр замахнулся в третий раз и вдруг удивленно хрюкнул, увидев, что к его панцирю прилип какой-то странный предмет. Странным он был только для нелюди, я же узнал модернизированный артефакт и потому зажмурился. Красная вспышка с такого расстояния оставила в глазах темные пятна, но, открыв глаза, мне все же удалось рассмотреть огромную дыру в груди монстра, выжженную «лепестком пламени».

Звук удара огромного тела о мраморный пол был тут же подхвачен яростным воплем со стороны трона.

После магического удара я упал на бок головой к трону, поэтому не мог видеть стремительного рывка мага, зато хорошо рассмотрел, как огромное тело промелькнуло мимо меня и подлетело к сжавшейся в комок фигурке мальчика. Дари, взбешенный потерей «младших», без всяких магических штучек просто пнул Ежа ногой, словно футбольный мяч. Маленькое тело закувыркалось по полу.

Ярость ударила меня в голову с новой силой, выжигая слабость и страх. Едва не разрывая связки, я все же сумел сесть. До шестиствольника с единственной оставшейся иглой дотянуться не получалось, зато «пистоль» находился под рукой – нужно лишь вытащить его из кобуры и направить на цель.

Маг шагнул к неподвижно лежащей фигурке Ежа, вокруг когтистых кистей поплыл воздух, наливаясь красноватым свечением. Все это я рассматривал, продолжая бесконечно долгое движение «пистоля» на траекторию выстрела. Мы оба закончили практически одновременно – дари сформировал два фаербола, а я навел мушку прицела на его затылок. Вот только для того, чтобы спустить стальную смерть с поводка, мне нужно было значительно меньше времени, чем магу на запуск огненных заклинаний.

Тихий щелчок изменил все – голова дари дернулась, а оба огненных шара вспыхнули прямо в когтистых руках. Пламя охватило руки мага до самых плеч. Алый балахон явно не отвечал нормам пожаробезопасности, потому что огромную фигуру тут же объяло пламя. Под терявшимися в темноте сводами гигантского зала пронесся полный боли и злобы вой. Но почему-то меня привлек не этот громкий звук, а тихий перестук шагов за спиной.

Тело постепенно начало оживать, поэтому я смог сидя развернуться к трону, выцеливая спину бегущего Чаако Первого. Отпускать лжеимператора, а тем более одержимого «джинном» человека, было очень опасно и для империи, и для меня лично.

Кровь стучала в голове отбойным молотком, зрение тоже работало не идеально. И в таких-то условиях нужно было сделать точный выстрел на полсотни метров из укороченного игломета.

Вдох, выдох. Один удар сердца, второй… в паузе я нажал на курок и с облегчением увидел, как бегущая фигурка упала на пол. До небольшой двери, через которую на церемонии выходили императоры, докатилась только драконья корона.

Это – шах. А вот до мата еще далеко.

Наученный горьким опытом, я с максимальной скоростью на карачках пополз к телу Змея – встать полностью пока было выше моих сил.

Десять метров до тела Змея показались километрами. На казака было больно смотреть – тяжелая секира погнула чешуйки на грудной части брони, оставив два ясно видимых рубца. Что творилось с костями «ящера», мне даже страшно было представить.

Запасной игломет оказался придавлен телом, поэтому пришлось потревожить товарища, переворачивая его на живот. Змей тихо застонал, и этот звук был для меня приятнее любой симфонии.

– Выров, ты как, живой?

– Не дождетесь, – ответил мне бывший казак явно подслушанной у меня же одесской поговоркой.

– Ну, тогда терпи.

Кинжал срезал ремни запасного шестиствольника, а быстро снятая предохранительная крышка позволила увидеть, что все шесть стопорных рычажков в нужном положении, что не могло не радовать.

Так, теперь устраиваемся за телом Змея, как за бруствером, и готовимся к классической стрельбе лежа.

Мои опасения подтвердились полностью – кроме мага, который уже успел сбить с себя пламя, чуть дальше с пола поднимались еще два мечника-одари.

Как оказалось, в мага я попал неудачно – на выходе стрела разворотила ему лицо, что говорило о неповрежденном мозге, и если бы не охвативший его огонь, времени на передислокацию у меня бы не было.

«Если бы да кабы» – это чисто философская фраза. Сегодня судьба улыбалась мне, а нелюдям продемонстрировала свой хоть и прекрасный, но все же не подающий надежд тыл.

Первая выпущенная мной игла попала точно в середину серого лба над окровавленной мордой, окончательно оборвав многообещающую карьеру мага-дари.

Оба сумевших регенерировать одари были мечниками, поэтому я спокойно дождался, пока они, пошатываясь, подойдут ближе, и сделал обоим по лишней дырке в черепе.

Еще через минуту поднял голову один из недоразвитых «младших» с перерезанным горлом, но тут же уронил ее на мрамор, теперь уже навсегда.

Вроде цели закончились, а с другой стороны, их стало слишком много – увлекшись «контролем», я не заметил, что через главные ворота в Большой тронный зал ворвалась толпа оруженосцев. Судя по воплям, они не очень-то обрадовались тому, что мы здесь натворили.

Что ж, у меня осталось два заряженных ствола, а потом будь что будет. Страх куда-то улетучился, его место в душе затопила усталость и равнодушие.

Когда чего-то боишься и изнываешь от надежды на лучшее, почему-то случается самое худшее, а вот если тебе уже на все плевать, жизнь почему-то преподносит подарки.

Лежа на дорогущем мраморе, я равнодушно наблюдал за тем, как в разогнавшуюся массу оруженосцев сбоку врезается струйка крупногабаритных «медведей». Цепь воинов была тонкой, но при этом казалась бесконечной – просто узкая дверь из бокового коридора могла пропустить за раз не больше одного здоровяка, выкормленного в лесах империи свежим мясом отборной дичи и сладкой малиной.

Через пять минут все увеличивающаяся масса «медведей» оттеснила вражеских оруженосцев к парадным воротам, а ко мне подбежал десятник Ураг:

– Ваша милость, вы живы?

– Да не ори ты так. – Я устало поморщился от звона в ушах.

– Давай быстро! – продолжая вопить, обратился десятник к кому-то за своей спиной.

В поле зрения попало усталое лицо молодого человека, и его руки начали стягивать с меня шлем, а затем холодные пальцы легли на пылавшие жаром щеки. Такое впечатление, словно меня долбанули дефибриллятором и одновременно обдали морозным воздухом с ароматом ромашки.

– Ух ты, – встрепенулся я, чувствуя, что вновь могу двигаться.

– Помогите снять броню с барона, – обратился целитель к десятнику.

– Стоп, отставить меня, проверьте остальных.

– Успеем, главное – спасти вас, – упрямо мотнул головой «медведь».

Как ни странно, возразил ему именно целитель:

– Я согласен с бароном, его жизнь уже вне опасности. – Сухощавый молодой человек словно припечатал каждое слово и решительно развернулся к своему пожилому коллеге, который вместе с парой «медведей» стягивал «чешую» со Змея.

Я попытался встать, но тут же понял, что «оживление» было не таким уж полным. Пришлось наблюдать за происходящим сидя на полу.

– Три перелома. Битое легкое. Закрепляю трещины. Вдох, – сыпал терминами целитель. К моему удивлению, после слова «вдох» он не стал делать искусственного дыхания ртом, а просто приложил ладонь к лицу казака. Внезапно грудь Змея выгнулась дугой, и он закашлялся.

Целители тут же перебрались к Сому, но не задержались там надолго. Я уже подумал, что здоровяк погиб, но заметил, как в смотровых щелях шлема моргают глаза.

Возле Копыта они тоже не задержались, но по другой причине – пронзенный сталью мозг спасти не смогли бы даже маги.

Шип вообще не нуждался в чужой помощи и уже начал подниматься на ноги самостоятельно, а целители занялись Барсуком. Я хотел было поторопить их, но промолчал, увидев, что их третий коллега уже осматривает Ежа. По спокойным движениям пожилого целителя было видно, что беспокоиться не о чем. А вот для вечного юмориста Барсука полет после удара «младшего» и встреча с коленкой императорского изваяния, похоже, закончились плохо.

– Я держу его, – взволнованно проговорил молодой целитель, прижимая руки к груди бывшего «медведя». Барсука уже избавили от «чешуи», и ничто не мешало доктору заниматься спасением пациента.

Дальше из уст целителей вылетали маловразумительные термины, и я перестал их слушать.

От Барсука они отошли минут через пять. Молодой целитель сразу подошел ко мне:

– Господин барон, двое из ваших бойцов мертвы. Тот, кого мы обследовали в соседнем зале, также погиб, хотя я не понимаю, как это произошло. Еще двое отделались мелкими повреждениями. Ребенок сейчас без сознания, но с ним все будет хорошо. Вот этого и этого, – целитель поочередно ткнул пальцем в сторону лежащих на полу Барсука и Змея, – необходимо перенести в ближайшую обитель.

– Хорошо, мастер, раненых забирайте. Оплата будет обязательно по высшим расценкам.

Целитель поклонился и с помощью «медведей» уволок разоблаченных «ящеров» в боковую комнату. К этому времени все мятежники в зале были перебиты, а возле входа начали собираться именитые дворяне из войск императрицы. А это было сигналом, что нужно делать ноги. Скоро начнется стандартное для всех миров награждение непричастных и наказание невиновных. Мне же очень хотелось пережить этот период в истории империи как можно дальше отсюда. Желательно в собственном поместье или на крайний случай в замке Торнадо.

– Сом, Шип, помогите «медведям» собирать наши доспехи и иглометы. Раненых и погибших забираем с собой.

«Ящеры» также получили морозно-ромашковый заряд бодрости, поэтому занялись делом довольно шустро, хотя общая усталость все же давала о себе знать. Дело пошло веселей, когда один из помощников молодого целителя угостил нас какой-то дрянью из стеклянной колбы. Эликсир добавил сил, но сделал тело деревянным. Я в очередной раз поклялся поменьше баловаться с магическими напитками.

Пока мы собирались, десятник Ураг быстро рассказал историю появления неожиданного подкрепления. Опыт диверсионной борьбы, а главное, успехи на этом поприще сыграли со мной злую шутку – я просто не подумал, что могу завязнуть в значительно большей, чем рассчитывалось, массе врагов. Со штурмом башни все было понятно – там нас подпирали сотни «медведей», а вот во дворец я сунулся сдуру, едва не погубив и себя, и отряд. К счастью, нашелся умный человек, которому я должен сказать спасибо. Десятник Ураг получил от Выира Дирны жесткий приказ помечать весь путь следования диверсионного отряда знаками «медведей», что и проделал со всей ответственностью военного человека.

Именно по этим знакам пришли те сотни «медведей», которые успели сдать свои участки захваченной стены подоспевшим оруженосцам и рыцарям.

Наш обратный поход через служебную часть дворца закончился в конюшне, где мы реквизировали четыре кареты, в которые были загружены тела погибших, раненые и амуниция. Из девяти человек, вошедших во дворец на своих ногах, оставались лишь трое. А еще троих мы потеряли безвозвратно, и от того, что двое из них были новичками, легче не становилось. Что уж говорить о старожилах. Копыто прошел со мной весь путь от самой степи до императорского дворца, где и погиб, защищая товарищей, – достойная смерть для воина. Увы, поплакать о круглом сироте было некому, так что и выпьем за упокой, и погорюем за него мы – те, кто выжил.

Под мерный стук колес по мостовой я предсказуемо задремал, но поспать мне не дали. Минут через десять кто-то резко остановил карету, и я спросонья ухватился за рукоять «пистоля», лишь через пару секунд осознав, что он не заряжен. По кислым физиономиям Сома и Шипа стало понятно, что они тоже «пустые». К счастью, тревога оказалась ложной – в открывшийся проем сунулась бородатая голова незнакомого мне «медведя».

– Господин барон, старший сотник Дирна просит вас заехать к нему.

Больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от имперской столицы, хотя со старым «медведем» встретиться не помешает, заодно следовало поблагодарить за своевременную поддержку.

Выглянув из кареты, я заметил вопросительный взгляд прикомандированного в мое подчинение десятника.

– Ураг, отведи остальные кареты в лагерь к Морофу, он знает, что делать дальше. Скажи ему, что мы будем чуть позже. – Увидев утвердительный кивок десятника, я повернулся к гонцу. Несмотря на ширину плеч, боец был непривычно низкорослым, что в сочетании с наличием рядом крепенькой лошадки говорило о том, что он является «летучим медведем» из подразделения посыльных и конвоиров. – Показывай дорогу.

Покачивание кареты вновь начало навевать дрему, и Шип тут же уснул, а вот простодушный великан Сом явно о чем-то задумался. Шлем лежал рядом с ним на обитом атласом сиденье, и я мог рассмотреть все эмоции, отразившиеся на крупных чертах лица бывшего «медведя». Хотя почему бывшего? Судя по терзаниям этого большого ребенка, если старый Дирна позовет, он тут же уйдет из «ящеров».

В очередной раз я поймал себя на мысли, что не знаю имени человека, прошедшего со мной огонь и воду в буквальном смысле этих слов. Кажется, его звали Магрук или Маграк. Парень получил позывной практически сразу после освобождения из тюрьмы наместника, и я не стал больше ни о чем спрашивать, возможно, потому что смерть ходила рядом с нами и неизвестно, кто в следующий раз наденет на себя драгоценную «чешую», снятую с мертвого тела товарища. Сегодняшний день изменил многое, и мне стало стыдно, что я так и не узнал, как звали Восьмого и Девятого.

Тягостные мысли были прерваны остановкой кареты, и мы начали выбираться наружу. Я хотел оставить Шипа отсыпаться, но бывший убийца решил не отпускать меня далеко – он-то вообще никому не верил.

Воздух над городом гудел от крика десятков тысяч людей и сверкал огнями пожаров. А вот небольшая площадь перед приземистым домом казалась неестественно спокойным центром адской бури. Вокруг небольшой таверны, которая по старой привычке была выбрана старшим сотником Дирной в качестве резиденции, скопилось не меньше сотни «медведей». Что они здесь делают в разгар штурма, было непонятно, но меня подобные нюансы не касаются, и пусть об этом болит голова у Выира.

Сам старый «медведь» находился у дальней стены большого обеденного зала, почему-то практически полностью лишенного мебели. В плохо освещенном помещении имелся только стол, за которым сидел сам сотник. Этот факт и слишком уж большой отряд «медведей» снаружи все-таки сумели пробиться к здравому смыслу сквозь пелену апатии и заставили интуицию буквально взвыть, но было уже поздно.

Сотник угрюмо сверлил взглядом столешницу, даже не пытаясь посмотреть мне в глаза. Говорить он тоже не собирался – это за него сделал до боли знакомый голос, который прошелся по моим нервам наждачной бумагой.

– Ну что, Ван, добегался? – язвительно осведомился Карн, выходя из тени, закрывавшей весь периметр помещения.

Тут же из внутренней двери в зал выскользнули два десятка людей в темной одежде и моментально распределились вокруг нас. Присмотревшись, я понял, что это кронайцы – стандартная абордажная команда. Об этом говорили не только абордажные сабли и бакенбарды, но и яркие лоскуты на темной одежде, которыми эти «морские цыгане» украсили слишком унылую для них форму.

Лицо практически квадратного Карна буквально лучилось самодовольством и злорадством, но мы немного подпортили ему праздник. Без команды вся наша троица практически одним движением вернула шлемы на головы и стала спиной к спине. Шестистволки были пустыми, поэтому клинки с шелестом покинули свои ножны.

Такая реакция озадачила не только ожидавшего моей растерянности Карна, но и приунывшего сотника.

– Маграк, отойди от него! – Старый «медведь» вскочил с лавки.

– Ты, сотник, конечно, уважаемый «медведь», но как человек оказался гниловат. Не ожидал, – прогудел из-под шлема Сом и замолчал, оставляя за мной право решать его судьбу. Не подействовал даже дополнительный крик сотника.

– Это приказ! – орал Дирна, окончательно теряя лицо. Понимая это, он обратился уже ко мне: – Прости, Герд, но у меня не было другого выхода. Ты не знаешь, что за человек потребовал твоей выдачи и чем он мне пригрозил.

– Выбор есть всегда, – устало ответил я, понимая, что все кончено. – Граф Гвиери, конечно, грозный дядька, но до демона ему все же далеко. И еще, старик, ты уверен, что твой внук обрадуется, узнав, чем именно ты заплатил за его жизнь?

Эти слова я говорил, уже снимая шлем. То, что мы ушли в защиту, было лишь условным рефлексом – против сотни «медведей» и двух десятков совсем не слабых абордажников у нас не было шанса даже с полными иглометами.

От последней фразы Дирна дернулся, словно от пощечины. Его глаза широко раскрылись.

– Кто ты, демон задери, такой?

– О, ты, сотник, даже не представляешь, кто перед тобой, но, боюсь, узнать это тебе не суждено, – ответил за меня Карн, разглядывая мое лицо, словно стараясь запомнить его навсегда. – Я так понимаю, ты решил не трепыхаться?

– С условием, что моих людей отпустят. Они ничего не знают.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

– Да ну? – вернул я кронайцу кривую ухмылку. – Хочешь посмотреть, как мы положим здесь половину твоей команды?

– Силенок не хватит, – ощерился в злобном оскале моряк, хватаясь за саблю.

Абордажная команда ощетинилась оружием.

Словно привет из прошлого, до наших ушей донесся звон ударившихся друг о друга браслетов. Коридор, из которого появились кронайцы, выпустил в комнату еще одного персонажа.

Немой Лован, одетый в черный гвардейский панцирь, несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем показал рукой знак «принято», соглашаясь с выдвинутым условием. Злобно зашипевший Карн доставил мне удовольствие, и я словно вернулся во времена, когда мы были одной командой, ну или почти командой, учитывая мой рабский статус «джинна».

– Не радуйся, посмотрим, что скажет граф. – Карн все же оставил за собой последнее слово.