Глава 1

Чуть уставшие от летней жары, но все еще великолепные в своем зеленом одеянии огромные ели проплывали за окном, словно в бесконечном хороводе. Я всегда любил ездить на поездах. Плавное раскачивание вагона и размеренный перестук колес вводили меня в некое подобие медитации.

Увы, именно сейчас полностью расслабиться никак не получалось. Время от времени накатывали волны какой-то звериной ярости и желания кого-нибудь убить. Как ни странно, подобную злость я ощущал совсем не к любителям чужого каравая. Нет, меня бесила человеческая тупость и спесь зажравшейся столичной знати.

Первая такая волна посетила меня, когда за утренним чаепитием после хорошей тренировочной встряски я лениво развернул «Московские ведомости» и через минуту яростно разорвал газету.

Вальяжным и ленивым слогом столичный скандальный журналист сообщил мне, что на очередной дуэли в парке на Лосином острове был убит граф Антонио Скоцци. Вот так – просто и даже небрежно – в колонке курьезов миру было объявлено об уходе одного из лучших людей, которых я знал. Да, он сам точно таким же образом отправил на тот свет с десяток дворян и, возможно, заслужил подобную участь, но меня это не успокаивало.

Желание узнать подробности происшествия и убедиться в том, что это не чей-нибудь злой умысел, буквально распирало меня изнутри. К тому же еще один близкий мне человек лишился единственного друга в том напыщенном столичном дурдоме.

И все это навалилось на меня на фоне размеренной и уютной жизни в провинциальном Топинске. Схватка с передельщиками уже начала размываться в памяти и казалась дурным сном.

Судья помирился с полицмейстером, ну и я сделал вид, что не сержусь на нашего Аполлона. Жизнь вошла в привычное русло, и практически все свое время я разделял между производственными делами и зачисткой любимого города от всякой отравы, занимаясь этим в компании Дмитрия Ивановича. Он, кстати, еще раз и с огромным удовольствием послал явившегося мириться полицмейстера по матушке. Так что быть теперь Лехе старшим следователем.

Почти каждый вечер наша чуть поредевшая из-за отсутствующего Давы компания выбиралась в «Старого охотника», а по выходным мы выезжали на рыбалку или просто на пикник. Даже Боря сумел помириться с Глашей.

И на фоне сущего парадиза такая вот плюха от судьбы.

К посещению столицы я готовился словно к выезду на крупномасштабные боевые действия. Чуйка не намекала, а вопила о том, что, отправляясь в Москву, я лезу в гадючье гнездо, из которого в прошлый раз удалось выбраться с большим трудом и благодаря редкостному везению.

Как ни странно, отпроситься у генерал-губернатора удалось почти без проблем. Он уже успел остыть, к тому же князю была прекрасно известна моя дружба с великой княжной и ее супругом. Шеф лишь попросил передать Даше самые искренние соболезнования и потребовал даже не пытаться разматывать клубок наших проблем, подняв шорох на самом верху.

Пришлось пообещать.

И вот я в поезде. Дни сменялись ночами, как и пейзажи за окном. Ярость понемногу уходила, но желание пустить кому-нибудь кровь никуда не делось. Буду даже разочарован, если смерть Антонио – это простая глупость зарвавшегося от скуки дуэлянта, а не чья-нибудь интрига.

В этот раз компанию мне составил Леонард Силыч. Я с некой ностальгией вспомнил те времена, когда мы вместе летели в одной каюте на дирижабле. В этот раз скрываться не пришлось, и проводники сами озаботились кормом и даже кошачьим туалетом. Правда, я вынужден был целиком оплатить купе и дать обещание не выпускать кота наружу. Проводникам же невдомек, что Силыч будет поумнее многих из них, если не всех, вместе взятых.

На железнодорожную станцию славного города Владимир мы прибыли почти на закате. К этому моменту я уже был готов к выходу – чемоданы переведены в походное состояние, арсенал быстрого реагирования скрыт под легким длиннополым пиджаком, а на затененное модной шляпой лицо нацеплена маска скучающего прожигателя жизни и путешественника.

Проводник помог мне доставить на перрон багаж, а уже там его перехватил носильщик.

– Куда желаете, барин?

– К грузовому перрону.

– Сей момент, – словно норовистый конь, мотнул головой носильщик и потащил тележку к хвосту длиннющей змеи транссибирского экспресса «Золотой феникс». Я двинулся следом, а рядом важно вышагивал кот, с интересом осматривая окрестности.

Пока прошли три десятка пассажирских вагонов, дюжину грузовых и добрались до сцепки открытых платформ, умаялся даже я. Что уж говорить о носильщике. Тут впору извозчика нанимать.

Мы как раз успели к моменту, когда шустрые грузчики, сдернув защитный брезент, с помощью специального крана опускали паромобиль на перрон неподалеку от грузовой аппарели. Работали они быстро и слаженно – остановка экспресса во Владимире была недолгой. Скатывать вниз дорогущий аппарат грузчики не решились, но с этим я мог справиться и сам.

Носильщик, показывая свою техническую подкованность, подкатил тележку прямо к объемному багажнику, но я его разочаровал:

– Сложи чемоданы за спинками.

Когда багаж занял место в пространстве за спинками двухместного купе, я забрался на водительское место и запустил смесь из баков в котел. Леонард важно уселся на пассажирское сиденье, млея под любопытными и восторженными взглядами окружающих.

Пыхнув паром, мобиль медленно и осторожно спустился по аппарели, а затем весело покатил по дороге между товарными складами. Охранник у выезда с территории вокзала лишь поклонился и молча открыл шлагбаум.

Выехав на продолжающую привокзальную площадь дорогу, я притормозил паромобиль и, чуть подумав, все же решил не искать гостиницу, а провести ночь в пути. Так будет и быстрее, и проще, потому что дорога между Владимиром и Москвой днем наверняка забита транспортом, а при нынешних правилах дорожного движения, точнее, их почти полном отсутствии, придется либо ползти как улитке, либо сильно рисковать. А мне рисковать нельзя: очень уж специфический груз имеется в багажнике.

Осторожно лавируя между редкими мобилями, колясками и телегами, я выбрался из города и с облегчением разогнался на почти пустой дороге в Москву. И лишь когда окончательно стемнело, а дорогу освещали исключительно фары, сделал первую остановку.

Открыв багажник, я вынул оттуда запасную канистру с реагентом, а затем откинул панель в глубине грузового отделения. За панелью обнаружилась ниша с мягкой обивкой, где полусидя довольно удобно устроился Мыкола.

– Ты в порядке? – спросил я стригоя и получил в ответ утвердительный кивок.

Ну и ладненько. Вернув панель на место, я быстро загрузил в багажник канистру. Именно поэтому носильщик получил приказ поместить чемоданы в салон – чтобы мне не пришлось лишний раз таскать их туда-сюда.

Наш мастер Ярослав Андреевич и его помощники постарались на славу, превращая четырехместное купе в двухместное с увеличенным багажником. Определить наличие там скрытой ниши с первого взгляда было проблематично. Да и со второго тоже, потому что сейчас в Империи технически подкованных людей – с гулькин нос. И что самое главное, мастера проделали все это за сутки и без лишних вопросов. Правда, обивал спальное место для упыря и устраивал открывающиеся изнутри замки уже Корней Васильевич.

Закрыв багажник, я вернулся за руль и вновь разогнал паромобиль почти до максимума, благо на плохо освещенной дороге по ночам в это время могут ездить только экстремалы.

Ближе к полуночи, когда проезжали обширный массив леса, я сделал еще одну остановку. Повторив манипуляции с канистрой, выпустил Мыколу наружу. В принципе он, если находится в состоянии покоя, может обходиться без крови дней десять, но коль уж выпала такая возможность…

– Сходи на охоту, – сказал я стригою, – не факт, что скоро получится нормально поесть. – Ты помнишь, что я сказал насчет людей и домашней живности?

В ответ Мыкола лишь раздраженно дернул головой и буквально растворился в темноте, которая в сочетании со светом фар была особо густой.

Неприятные, скажу я вам, ощущения. Оперативно нацепленные на голову гогглы немного исправили ситуацию, и когда через полчаса стригой вернулся, это уже не застало меня врасплох. Кот тоже помог, вовремя зашипев на приближающегося Мыколу, а так-то вампир двигался совершенно бесшумно.

Времена, когда Мыкола возвращался с охоты измазанный в крови и грязи, давно минули. Сейчас он выглядел так же аккуратно, как и перед нырком во тьму.

К окраинам Москвы мы приближались в предрассветных сумерках. Чувствовал я себя достаточно бодро, потому что часа в три ночи немного поспал прямо на сиденье паромобиля. Благо с такой охраной можно не бояться внезапного нападения.

Правда, когда проснулся, я ощутил кратковременный укол страха. Ночь вокруг, а мой безмятежный сон охраняют кот и упырь, сидящий на пригорке, неподалеку от машины. Это до какой же степени нужно потерять страх, чтобы спокойно уснуть в подобной обстановке?

В прошлой жизни я мог пережить нечто подобное только в наижутчайших кошмарах. А сейчас ничего, воспринимаю как должное. Да уж, правду говорят, что человек способен привыкнуть ко всему.

Вообще-то ночное путешествие мне очень понравилась. В поезде, конечно, комфортнее, но намного скучнее.

С Московского тракта мы свернули еще в Балашихе и до Новой Москвы добирались кружными дорогами не очень хорошего качества, причем настолько, что поездка перестала меня радовать. По пути начали попадаться разнообразные телеги. Но ни одного паромобиля, кроме своего собственного, за все утро я так и не увидел. Наконец-то после череды узких, кривых улочек показалась водная гладь искусственного озера.

При постройке нового города мастера шлюзов, плотин и каналов от всей души поиздевались над бедной Пахрой, превращая не очень-то большую реку в еще одну транспортную артерию имперской столицы. В итоге образовалась дюжина маленьких озер и два больших. На берегу второго по размеру искусственного водоема Новой Москвы и находился один из десятка местных речных портов. Именно сюда мне посоветовали наведаться знакомые купцы из Топинска. Они часто привозили в столицу товар, который продавался не сразу и нуждался в месте для хранения.

Огромный складской комплекс отличался от других тем, что рядом находилась гостиница для приезжих купцов. Фешенебельностью она не поражала, но меня все устраивало. Один из самых маленьких складов удалось снять прямо в гостинице, у метрдотеля, пока носильщик тащил часть моих чемоданов в номер.

Сам я ни отдыхать, ни завтракать не спешил, а сразу направился на склад. Мне досталось небольшое помещение, по размеру как раз подходившее для хранения паромобиля. К удивлению приказчика, я и не думал загонять туда машину, а, отобрав у него ключ, отправил парня обратно в гостиницу. Незачем ему видеть, как в склад из багажника перемещается стригой со свернутым матрасом под мышкой.

Позаботившись о напарнике, я вернулся за руль и поехал к гостинице. Соваться на Андреевский проспект с упырем в багажнике было бы глупейшим поступком. Мало ли какие там стоят следящие артефакты и бродят специалисты по поиску всякой нечисти. Тот случай, когда Евсея «наградили» ограничивающими браслетами прямо на вокзале, стал для меня хорошим уроком.

Перед тем как подняться в номер, я попросил консьержа отправить к машине горничных, дабы они очистили ее от пыли. В данной ситуации это были идеальные мойщики машин, умеющие обращаться со сложной мебелью и диванной обивкой.

Увы, в номере душа не было, зато на первом этаже гостиницы имелась неплохая купальня. Так что я без проблем освежился, съел легкий завтрак и завалился в постель еще на пару часов.

Ближе к обеду относительно свежий, предельно бодрый и облаченный в приличный костюм, я подвел паромобиль к ограде графского дворца семейства Скоцци. Правда, семейство теперь состояло из одной персоны, и мысли об этом опять ввергли меня в мрачное настроение.

Как и в прошлый раз, охранник сначала отзвонился по телефону и только после этого впустил гостя на охраняемую территорию. Вместо пула слуг меня встречал один хорошо знакомый человек. Ну, почти человек.

– Можете мне не верить, господин Силаев, но я рад вас видеть, – огорошил меня неожиданным признанием извечный телохранитель Даши.

Не то чтобы мы с этим волколаком были в натянутых отношениях, но и особой приязни у нас не случилось, несмотря на много чего совместно пережитого. К тому же он не очень одобрял связь своей хозяйки с такой личностью, как я. И вряд ли тут срабатывала ревность – просто волчара нюхом чуял человека, притягивающего к себе неприятности, а значит, и к его хозяйке тоже.

– Чего только в жизни не бывает, – без особого энтузиазма пожал я плечами. – И все же поведайте мне, Василий, с чего вдруг такая милость?

Волколак шутейного тона не поддержал:

– Плохо с хозяйкой.

– Что случилось? – тут же напрягся и я.

– Ничего, кроме гибели графа, но по ней это сильно ударило. Психует, почти не спит.

– Думаете, я смогу помочь?

– Чего только в жизни не бывает, – с грустной улыбкой вернул мне Василий мою же колкость.

– Хорошо, мы попробуем, – покосился я на выбравшегося из паромобиля кота.

Леонард Силыч и Василий обменялись не самыми доброжелательными взглядами, но, видно, решили, что проблем хватает и без дополнительной вражды.

– Я провожу вас в вашу комнату, а затем сообщу хозяйке.

Почти весь путь до входа в правое крыло здания мы промолчали, а затем я все же решил прощупать почву насчет обмена информации:

– Василий, после встречи с княжной мне бы хотелось обсудить с вами обстоятельства гибели графа.

Волколак заиграл желваками, но все же ответил:

– Оно вам надо связываться с дворянской Игрой? – Остановившись, Василий посмотрел мне в глаза.

– Плевать мне на Игру. Если Антонио сгинул по дурости, нам остается лишь оплакать его, а если там хоть что-то нечисто…

– Там все нечисто, – зарычал волколак. По его лицу даже пробежала волна частичной трансформации, но он тут же успокоился. – Поговорим об этом позже. Возможно, у вас что-то выйдет. В конце концов, я ведь сейчас говорю с бесноватым Ловцом.

Опа, а моя погремуха претерпела изменения. Даже не знаю, гордиться или расстраиваться.

Отведя меня в уже знакомую гостевую комнату, Василий удалился, а ему на смену пришла служанка. Кажется, ее зовут то ли Агафьей, то ли Агриппиной.

Следом за служанкой явился дюжий парень, приволокший мои чемоданы. Они вдвоем быстро разложили вещи по шкафам, не тронув лишь оружейного баула. Затем, так и не дождавшись дополнительных приказов, удалились. После гостиницы переодеваться и мыться смысла не было, так что я просто принялся ждать возвращения Василия.

Он управился на удивление быстро. Минут через пятнадцать в дверь постучали.

– Она ждет вас в столовой, – сказал волколак, и у него непроизвольно дернулся уголок рта. – Даже не знаю, как вы с ней будете разговаривать.

– Словами, Василий, словами, – сказал я тоном умудренного опытом старика, внушающего прописные истины подростку.

Для пикировки обстановка была не та, так что дальнейший путь мы проделали молча. Вот и дверь в столовую. Открываясь, она скрипнула совсем уж зловеще.

А петли следовало бы смазать. Распустилась прислуга.

Кто бы сомневался, что привели меня сюда не для дружеского обеда. Стол был совершенно пуст, а сидящая на стуле Даша являла собой квинтэссенцию мрака. Черное платье, черная вуаль и, что самое неприятное, ощущение черной ауры, пульсирующими кругами расходившейся от ее застывшей фигуры.

Да уж, не зря переживал Василий. Так и до срыва недалеко, а там толстенный ошейник и монастырская келья. И это если она не успеет наделать слишком уж много трупов. Но княжну можно понять – она ведь потеряла совсем не мужа или любовника. Загнись я где-нибудь под кустом, Даша, может, и поплачет, но долго горевать не станет. На той злополучной дуэли погиб ее самый близкий друг – возможно, единственная родная душа на этом свете.

– Вас не звали.

Звенящий льдом голос вырвал меня из задумчивого созерцания.

– Нас вообще никто никуда не зовет, но мы же не обижаемся, – с притворным огорчением сказал я и добавил уже не для Даши: – Заходи, чего мнешься?

А Леонард действительно все никак не мог решиться войти в дверь. Нематериальную злобу темной ипостаси стриги он чувствовал как никто другой, но все же Сылыч не был простым котом.

Совершенно по-человечески вздохнув, он вошел в комнату и настороженно прижался к моей ноге.

Давящую ауру полубезумной злобы размыло удивление, на что и был расчет. Я с самого начала сомневался, что смогу утешить Дашу. А вот мягкая ласка кота, особенно для женщины, которую боятся все животные, может и сработать. Так оно и вышло.

Леонард без особой охоты, но довольно быстро подошел к Даше и с урчанием потерся об ее ногу. Кажется, я даже услышал, как лопнула призрачная струна напряжения. Княжна наклонилась и подняла тяжелого кота себе на колени. Осторожно погладила, а затем… разрыдалась.

Мне осталось только приблизиться и, встав позади княжны, положить ладони ей на плечи.

Плакала она недолго, а успокоившись, позвонила в маленький колокольчик. В комнату тут же ворвались слуги с подносами. Причем все старательно пытались скрыть счастливые улыбки.

Уверен, они обрадовались совсем не избавлению от угрозы быть растерзанными сошедшей с ума стригой, просто действительно любили свою хозяйку.

Наконец-то обстановка в комнате стала более нормальной. Погасили свечи и немного приоткрыли шторы, впуская солнечный свет. Быстро накрыли на стол. Даже Леонарду на стул положили тарелку с чем-то мясным. Кормить его на столе я запретил.

Обед получился одновременно и грустным, и веселым. Мы вспоминали Антонио, его проделки, циничность и одновременно удивительную чувствительность. Настроение Даши качалось между веселой грустью и злой печалью. Неудивительно, что темная сторона ее натуры не могла не повлиять на ситуацию. В такие моменты глаза княжны сверкали бешенством, один раз она даже раздавила зажатый в руке бокал. Порезанные пальцы потянулись к ошейнику. Я уже хотел подняться со стула, но Леонард Силыч справился сам.

Как Дашу нельзя назвать обычным человеком, так и моего хвостатого напарника не стоит считать обычным котом. Любое другое животное выброс эмоций стриги вогнал бы в панику, но Леонард лишь встряхнулся и плавным движением заскочил на колени княжны.

Нежно боднув Дашу головой в живот, кот печально заурчал, а затем проникновенно заглянул ей в глаза. Княжна тут же утратила воинственность и, обняв пушистого психолога, тихонько всхлипнула. Но это были уже остатки той депрессии, из которой нам с моим усатым другом все-таки удалось вытащить мою подругу.

Княжна улыбнулась сквозь слезы, с каким-то остервенением срывая с себя вуаль.

– Кстати, ты уже видел воплощение на экране своего поэтического гения?

Уже в который раз мне стало стыдно за бессовестное ограбление господина Шекспира.

Совсем чуть-чуть.

– Нет, пока не довелось, да и не уверен, что буду в восторге.

– Почему же? – подняла брови Даша. – Получилось весьма недурно. Хочешь посмотреть прямо сейчас?

– У вас что, кинотеатр прямо здесь?

– А что тебя удивляет? В конце концов, я небедная леди, к тому же один из главных акционеров концерна «Верона». К слову, дорогой партнер, ты бы как-то повлиял на генерального директора. Я не особо вникала, но, кажется, Василий пару раз гонял от порога обеспокоенных управляющих.

– Завтра разберусь, – недовольно проворчал я, думая о том, что же опять умудрился учудить Дава. Что-то мне не верилось, будто он способен хоть как-то навредить своему финансовому благополучию. Стремление к собственной выгоде у него заложено на уровне генов.

– Ну что, пойдем? – Встав со стула, Даша протянула мне руку.

– А тебе сейчас можно, это… – Начав фразу, я немного растерялся, не зная, как ее заскочить.

Не очень-то хотелось упоминать о трауре, когда княжна только-только пришла в себя.

– Ой, полно тебе, – небрежно отмахнулась Даша, но все же не сдержала грустного вздоха. – Уверена, Антонио смотрит сверху на все эти черные тряпки и жутко ругается как по-итальянски, так и по-русски. Вот уж кому всегда было плевать на условности.

– Тогда веди меня, прекрасная муза.

Даша взяла меня под локоток и повела по коридору к внутренней лестнице на первый этаж. Затем мы спустились вниз и, пройдя еще один коридор, оказались у большой двустворчатой двери.

Застоявшиеся от уныния и бездействия слуги, едва осознав движение хозяйки, тут же забегали как встревоженные тараканы. Двери открыл суетящийся сверх необходимого лакей, а позади нас уже пристроилась служанка с подносом, на котором стояла бутылка вина и бокалы.

За дверью обнаружился небольшой зал с экраном во всю стену. Из мебели в помещении находились с десяток мягких кресел, парочка диванов и небольшие столики.

Даша сразу потянула меня к дивану. Когда мы уселись, она обхватала мою руку и крепко прижалась к плечу. В этом жесте не было эротизма, просто ей не хватало человеческого тепла. То, что сейчас творилось с княжной, нельзя назвать улучшением настроения и полным уходом депрессии – просто нервная реакция. Но все же она держалась, как могла.

Не знаю, кто там отвечал во дворце за работу киноаппаратуры, но активизировался он довольно быстро. Не успели мы заскучать, как электрические лампы в зале погасли. Затем откуда-то сверху из-за наших спин в экран ударил мощный луч света.

Ну что сказать, картинка так себе, так же как и цвет, но это я придираюсь. Для местного уровня вообще нереальная крутизна.

На экране поплыла панорама города, снятая сверху.

Неужели использовали дирижабль? А может, просто загнали оператора на какую-то башню. Но все равно неплохо.

Голос за кадром зловещим тоном начал вещать о вражде двух купеческих родов из итальянского квартала Новой Москвы, а также поведал зрителям о не самом адекватном поведении молодой поросли сих семейств.

Ну вот, не удержался Серж от чрезмерного пафоса. Кстати, нужно наведаться и к нему. У парня тоже горе. Что бы я ни думал о чрезмерно близких отношениях между мужчинами, человек он неплохой и любил Антонио все душой.

Фильм продолжался, и теперь режиссера можно было похвалить. Неплохая динамика и смена планов. Тут он сработал на «отлично». С актерами неоднозначная ситуация. Ромео, то есть Роман Мамонтов, был откровенно староват для шестнадцатилетнего, а вот Джулия Карпова выглядела сущим ангелочком.

Не знаю как, но Даша почувствовала мой интерес к девушке, выглядевшей на экране беззащитным олененком.

– Хороша барышня?

– Ну как тебе сказать… – не желая врать, промямлил я.

– Ты на нее особо-то не облизывайся. Занята пташка, причем твоим же похотливым дружком. К тому же за этим ангельским личиком скрывается такая мразь, что диву даешься.

Эва как, а на вид и не скажешь. Впрочем, на экране она играет очень хорошо, так что и в жизни лицедействует наверняка не хуже.

Озвучивать свои мысли я не стал, да и Даша решила не углубляться в тему, так что мы молча продолжили просмотр.

Минут через десять фильм действительно увлек меня. Несмотря на некоторые ляпы, Серж оказался прекрасным режиссером и подобрал неплохую съемочную группу. И все же досмотреть фильм до конца не получилось, хоть он и не был таким уж продолжительным – всего-то сорок минут. Впрочем, я уже знал, чем все закончится, поэтому без особого сожаления прервал просмотр. Причиной тому стало посапывание княжны в мое плечо.

Это очень хорошо – для женщины сон такое же прекрасное лекарство от депрессии, как для мужиков крепкий алкоголь. С величайшей осторожностью я переместился на диване, встал, а затем аккуратно поднял княжну на руки.

Да уж, изрядно ее вымотала последняя декада. Наверняка спала лишь урывками. И сейчас, когда нервная струна ослабла, организм потребовал свое.

Курировавшая нас служанка оперативно открыла дверь и на цыпочках посеменила впереди меня, указывая путь. Впрочем, дорога к спальне княжны мне и без того прекрасно известна.

Оставив Дашу в компании хлопотавших над ней служанок, я вернулся в отведенную мне комнату. Василий ждал меня у порога, а вот Леонард куда-то исчез, воспользовавшись темнотой в домашнем кинотеатре. Наверняка на кухню убег, стервец. Уверен, теперь на пушистого психотерапевта никто из прислуги не посмеет даже косо посмотреть.

Телохранителя княжны я пригласил внутрь, а маячившего неподалеку слугу отправил за коньяком. На удивление все мои приказы выполнялись с показательной поспешностью. Кажется, я неплохо поднял свой рейтинг среди обитателей этого дома. Вон даже оборотень престал смотреть на меня волком.

– Рассказывай, – сказал я Василию, когда слуга обеспечил нас выпивкой и вышел из комнаты.

– Да особо рассказывать-то и нечего, – влив в себя порцию напитка, которую меня научил отмерять еще Антонио, ответил телохранитель. – Сам вызов я не видел и знаю о нем лишь по пересказам. Ничем не примечательный раут, на котором граф оказался совершенно случайно. Обычная перепалка с подвыпившим хлыщом. Причем граф сам вызвал своего убийцу. Затем дуэль на Лосином острове. Там я присутствовал в качестве слуги. Секундантом был барон Марель. Сам бой длился не больше пары секунд. Все выглядело так, будто графа подловили на расслабленности и недооценке противника.

– Выглядело? – ухватился я за явно выделенное слово.

– Даже не знаю, как сказать, – чуть помялся волколак, – вот нюхом чую, что был подвох.

– Поверь, – кривовато улыбнулся я собеседнику, – нюху вашего брата я научился доверять. Говори все как есть.

– Вроде чарами там и не пахло, потому что соперники согласились надеть ограждающие браслеты. Арбитр проверил всех на признаки использованных зелий. И все же меня насторожило то, как дрался Ледицкий. Граф был опытным фехтовальщиком и не расслаблялся, даже когда напивался в стельку и презирал соперника, но казалось, что отставной гвардеец знал, куда в следующую секунду двинется супротивник. А дальше все просто – финт и укол в сердце. И тут уж никакой лекарь не поможет, даже кудесник.

Это я и сам знал. Вывороченные кишки, переломы и кучу всяких других ужасных на вид ранений здесь лечили без особых проблем, а вот разрыв сердечной мышцы и повреждения мозга – это смертельный приговор даже в магическом мире.

– Так, а теперь о том, что ты узнал об убийце Антонио.

– Ледицкий Степан Аркадиевич. Из московских, хоть и родовитых, но обедневших дворян. Благодаря стараниям одной из фрейлин императрицы, которая является дальней родственницей Ледицкого, он попал в гвардию, но потерял и место, и благосклонность покровительницы, когда устроил пьяный дебош, в результате которого расколотил дорогущую цинскую вазу из личной коллекции ее императорского величества.

– И в итоге он стал бретером? – сделал я очевидное предположение и ошибся.

– Странно, но нет. В подобных делах не замечен, но при этом явно не бедствовал. Откуда деньги – непонятно.

– Значит, тот же бретер, но на прикорме у кого-то из высокородных.

Василий лишь кивнул, показывая, что и его посещали подобные мысли.

– Отвечать по Игре пытались?

– Нет, – мотнул головой волколак. – Хозяйка с тех пор слегка не в себе и в Игру не лезла, а, кроме нее, близких людей у графа не осталось. Ну не Серж же будет хвататься за шпагу.

– А ты?

– Пытался найти, – прямо взглянул мне в глаза Василий, намекая, что хоть это и не его забота, но Антонио он тоже уважал. – Как сквозь землю провалился, гаденыш. Я даже частных сыщиков нанимал. Все без толку. Москва слишком уж большая.

В этом он прав. Вон даже оставлявших за собой широкий кровавый след упырей поймать не могли, а тут решивший залечь на дно обычный бретер.

– Бандитов привлекал?

– Каких? – удивленно переспросил волколак.

Понятно, этот оборотень тоже из служак, как и Евсей, а это, если честно, почти диагноз. Слишком уж давят привитые предубеждения и условности. У меня же с этим проблем не было. К тому же впрок пошли наставления Дмитрия Ивановича. Он любил говорить, что самые информированные люди в городе – это те, кого никто не замечает. А кто у нас является суперпрофессионалом в незаметности? Нет, не шпики и не наемные убийцы, а слуги.

– Можешь позвать вашего главного слугу? Как его там зовут?

– Мажордом Савелий Яковлевич, – не до конца понимая суть вопроса, автоматически ответил Василий.

– Вот его и зови.

Поиски не затянулись, и через десять минут Василий уже заводил в мою комнату седовласого мажордома. Уходить волколак не спешил, явно желая присутствовать при беседе.

– Чем могу услужить, ваше благородие? – вежливо спросил предводитель графской прислуги.

– Мне нужно связаться с тем, к кому при нужде вы обращаетесь за решением щепетильных дел. Ну, скажем, продать вещи, которые неожиданным образом потерялись в господском доме.

Лицо мажордома застыло каменной маской:

– Мы никогда…

– Уверен, – остановил я праведное возмущение слуги, – вы чисты аки слеза институтки. Но кто-то из ваших подчиненных должен знать того, кто слышал о тех, кого жизнь заставила обратиться к столь темным личностям. К завтрашнему вечеру мне нужно знать, где и когда можно встретиться с тем, к кому новомосковская прислуга бегает с темными делишками. Можете донести до него информацию о том, кто я, и о моей готовности щедро платить за информацию.

– Но я все же не понимаю… – опять начал прикидываться простаком мажордом.

Что же, по-хорошему не получилось.

– Значит, – жестко припечатал я, – либо вы мне сейчас нагло врете, либо незаслуженно занимаете свою должность по причине недостатка ума, расторопности и опыта.

А вот это мимо цели – и ума, и всего остального у старикана хватало, но, видно, все же недостаточно, чтобы сразу прочувствовать ситуацию и пойти на сотрудничество.

– Я постараюсь, – зло прищурившись, сбросил наивно-вежливую маску мажордом.

– Да уж, постарайтесь, – пренебрежительно процедил я и жестом руки отпустил старика.

Опять из меня поползла подхваченная в местном общества спесь, но сейчас собеседник заслужил подобное обращение.

Взгляд в окно показал мне, что наступает вечер, но пока было не так уж поздно. Об этом мне сообщили выуженные из кармашка жилетки часы. В принципе можно наведаться к Даве, но жутко хотелось спать. К тому же мало ли какие у моего друга планы на эту ночь. Так что лучше завтра с утра, благо день будний и у расторопного кинопродюсера наверняка имеется множество всяких безотлагательных дел. Уж лучше я ему нарушу деловые планы, чем интимные.

 

Глава 2

Из-за раннего отбоя проснулся я еще засветло. Зато прекрасно выспался, что положительно сказалось на настроении. Впереди еще много мрачных и даже зловещих дел.

Утро оказалось насыщенным. Первым внес свою лепту старый мажордом.

– Ваше благородие, – остановил он меня на выходе из комнаты, когда я собрался в тренировочный зал.

– Слушаю, – все еще холодно отреагировал я, не забыв нашего вчерашнего разговора.

– Мне удалось связаться с неким Витым, и он дал свое согласие на встречу.

– Благодарю, Савелий Яковлевич, – сменил я гнев на милость в качестве поощрения и оказался прав.

Не уверен, что без этого старый мажордом поделился бы со мной своими сомнениями.

– И еще кое-что, – с заминкой произнес старик, вызвав у меня живейший интерес. – Уж больно он охотно согласился, особенно когда узнал, кто вы такой.

Мне кажется или старик лично разговаривал с бандитом?

– Как интересно.

– Вот и мне кажется, что это может быть интересно и… опасно, – проявил неожиданную заботу мажордом.

– Разберемся, – с улыбкой ответил я. – Еще раз спасибо.

– Мы с радостью выполним любые ваши пожелания, ваше благородие, – церемонно поклонился предводитель слуг.

В ответ я кланяться не стал и лишь кивнул, а затем продолжил свой путь в тренировочный зал. Как раз там Василий занимался со своими бойцами. Так что для меня нашлись и тренировочное оружие, и спарринг-партнеры, причем в изрядном количестве и разнообразии.

Ох, и укатали же меня ребятки! Но и мне удалось удивить их кое-какими ухватками.

Последующий душ и завтрак вообще сделали день, можно сказать, радужным, к тому же впереди долгожданная и, несомненно, приятная встреча с Давой.

Благодаря Василию мне без особого труда удалось отыскать престижную гостиницу, в которой и снимал улучшенный «люкс» мой шебутной друг.

Вид паромобиля эксклюзивной модели и мой не самый бедный наряд сразу же расположили метрдотеля к сотрудничеству со столь важным господином. Правда, он все же попытался не допустить меня в номер все еще почивающего постояльца, но не преуспел в этом без сомнения благом начинании.

То, что Дава до сих пор спит, стало первым нехорошим звоночком. Ведь на часах уже десять утра. Вторым звоночком являлся тяжелый, сдобренный дорогим парфюмом дух, царивший в темном номере с наглухо зашторенным окнами. Ну и последним уже колокольным набатом ударил вид растертой по серебряному подносу кокаиновой дорожки.

Сознаюсь, крышу у меня сорвало знатно. Сам не помню, как оказался в темной спальне и за волосы вытащил Даву из постели:

– Ты что же творишь, сволота такая?!

– Я… где? – промямлил мой еврейский друг, пытаясь понять, что здесь вообще происходит.

Со стороны это должно было выглядеть комично. Субтильный, хотя и жилистый юноша, как щенок тряпку, таскает рыжего детину, да еще и полностью раздетого.

– Там! – скрипнув зубами, ткнул я пальцем в сторону гостиной, где на столе находился поднос со следами белого порошка. – Наркота!

– А чего такого? – слегка пришел в себя Дава и даже сумел возмутиться: – Я обещал не трогать пыльцу, а это всего лишь кока. Просто чтобы взбодриться.

– Кикимору тебе в жены! Всего лишь кока?! – задохнулся я от возмущения.

Для меня наркота – давний пунктик еще с родного мира, где я потерял друга из-за этой дряни. Когда близкий тебе человек, словно на прогулку, выходит в окно четвертого этажа, впечатлений и воспоминаний хватит даже на три жизни. И еще раз подобного я не допущу. Особенно после гибели Антонио. Уж лучше я лишусь дружбы Давы, чем позволю ему загубить свою жизнь.

– Собирайся, мы уезжаем.

Мой напор явно смутил парня, но тут вмешался сторонний фактор.

– Давид, что происходит? Гони этого хама вон, – послышался сонный женский голосок, и из вороха простыней выползла гибкая, полностью обнаженная девичья фигурка.

Опа, вот это явление ангела народу. Сама Джулия-Джульетта. Права была Даша, дамочка еще та заноза. На экране она смотрелась намного приятнее – очень уж отталкивал контраст милого, почти детского личика, на которое легли следы неправильного обращения со слишком уж щедрым даром Господа.

Дава тут же приободрился:

– Игнат, что ты себе позволяешь?

– Я позволяю? – Теперь мой голос звучал не возмущенно, а вкрадчиво. – А мне кажется, что это ты позволяешь. Буден день, десять утра, а ты в постели, упоротый отравой, с девкой, которая вроде у нас получает огромные деньги в качестве актрисы, а не проститутки. Так что, друг мой, или ты прямо сейчас одеваешься, или…

– …Или что? – с вызовом окрысился Дава.

Интересно, он действительно думает, что я сейчас буду угрожать ему физической расправой? Ох, наивный еврейский юноша.

– Или я прямо отсюда еду на телеграфную станцию и отправляю телеграмму твоему папеньке. Рассказать, что будет после этого?

А вот это уже удар сильно ниже пояса. Арон Моисеевич только выглядит интеллигентным и незлобивым старичком. Хватка у него как у бульдога, а темперамент как у скорпиона. Про Цилю Марковну я вообще молчу. Не дай бог, она узнает об этом безобразии, тогда за жизнь Давы, да и свою собственную, я не дам и ломаного гроша.

Мой все еще друг понял это моментально. Наркотическая и алкогольная муть мгновенно исчезла из его глаз, и он со вздохом поплелся в угол комнаты, где валялась его одежда. Но я увидел это лишь боковым зрением.

Тихий шорох за спиной послужил сигналом к действию. В итоге мне удалось не только вовремя перехватить тонкие ручки Джульетты, но и сдержать свой чисто инстинктивный удар лбом в милое личико. Никакого гендерного шовинизма – только рефлексы.

Вот это был бы урон для нашего кинобизнеса!

– Дамочка, вы совсем ополоумели?!

– Он все равно будет мой! – с вызовом заявила Джульетта. – И сделает все, что я повелю.

Это она добавила тихим и, как ей казалось, зловещим шепотом.

Даже так? Это она зря сказала. Тут у меня в кучку сложились и страх за друга, и ненависть к манипуляторам. Хотя у этой особи вместо магических способностей был лишь природный шарм и красота, но все же…

Стиснув зубы, я оттолкнул ее от себя и до скрипа стиснул кулаки, но она совершенно не испугалась:

– Вы не посмеете меня ударить.

Она явно считала, что впечатлит меня гневно сверкающими глазами и откровенно демонстрируемыми прелестями.

– Ударить? – прошипел я аки змей, стремительно шагнул вплотную к девушке и, схватив ее за горло, чуть приподнял. Изящная фигура и птичий вес позволяли мне сделать это без особых усилий.

Теперь наши глаза находились на одном уровне, и мне было удобно ковыряться своим взглядом где-то в глубинах ее маленького мозга:

– О, бить я тебя не стану. Если еще раз разозлишь меня, попросту убью. Вскрою глотку от уха до уха, а тело спрячу в болоте. В этом случае ты станешь третьей тварью в женском обличье, которую я упокою собственными руками. Спроси у своих друзей, кто такой бесноватый Ловец, и тебя ждет интересная и очень страшная сказка.

Резким движением я забросил помятую красавицу на кровать, где она тут же театрально разрыдалась.

Нужно отдать должное, как актриса она просто великолепна.

Приступ ярости прошел, и мне даже стало немного стыдно за свое поведение. Нет, не потому что повел себя грубо с женщиной, а потому что вообще поддался эмоциям.

И с этим надо что-то делать. Может, заняться йогой?

Даву я вытащил из номера буквально за шиворот на глазах у шокированной обслуги отеля. В паромобиль он сел сам, надувшись как сыч.

Весь путь во дворец прошел в молчании, потому что и мне нечего было сказать своему другу, и Дава то ли обижался, то ли с похмелья чувствовал себя не очень хорошо.

Я понимал, что обошелся с другом слишком уж резко, но при этом осознавал, что вскрыл довольно опасный нарыв, грозящий нам в будущем серьезными неприятностями как личного, так и финансового плана. А на фоне траурного раздрая в верхах корпорации все может закончиться даже крахом зарождающегося бизнеса. Так что оздоровительный пинок генеральному директору как раз к месту.

В этот раз ворота в усадьбу Скоцци окрылись сразу, а старый мажордом и Василий встречали нас у подъездной дорожки.

– Как ее высочество? – с ходу спросил я у старика.

– Почивают, – ответил слуга с явной просьбой в глазах не беспокоить хозяйку.

Да я и не собирался.

– Вот и чудненько. Сон пойдет ей на пользу. А к вам у меня просьба разместить этого молодого человека в гостевой комнате. Мы ведь можем организовать это без ведома ее высочества?

– Госпожа еще в прошлый ваш приезд велела выполнять ваши прихоти в границах приличий, – поклонился слуга и добавил с хитрецой в голосе: – Думаю, эта просьба никак не нарушает указанных границ.

– Благодарю, – позволил я себе легкий кивок, но тут же раздраженно поморщился.

– Пива мне принеси, – барским тоном приказал Дава подбежавшей служанке.

– Хмельного не давать, – жестко сказал я, обращаясь ко всем присутствующим. – Василий, проследите, чтобы Давид Аронович не покинул гостевых комнат без моего разрешения.

– Что вы себе позволяете! – Давид попытался провести отчуждающую черту между нами.

Но меня таким тоном не проймешь.

– Вот честно, Дава, меня все больше одолевают сомнения в том, что я смогу хоть как-то тебе помочь. Пожалуй, моего жизненного опыта будет маловато. Думаю, Арон Моисеевич справится лучше. Да и негоже мне лезть в семейные дела. Хочешь, подвезу тебя в город, когда поеду на телеграф?

Давид ожег меня злобным взглядом и с видом арестанта поплелся вслед за указующей путь служанкой. Свидетели сей сцены прилагали все усилия, чтобы сдержать улыбки.

Когда моего друга, можно сказать, увели, потому что за уходящей парочкой тут же пристроился охранник, встал вопрос моих дальнейших действий. Забот было невпроворот, и не только вечером, когда состоится встреча с бандитами. К тому же дела киностудии тоже нужно как-то разгребать. Поэтому я дал Даве час, чтобы прийти в себя, а затем наведался в его комнату.

– Нехорошо тебе, добрый молодец? – поинтересовался я, не сумев сдержать язвительности.

– Да, знобит что-то, – без особого остервенения ответил Давид. – Сам, что ли, похмельным не бывал?

– И до моего приезда ты решал эту проблему понюшкой бодрящего кокаинчика? – вкрадчиво спросил я.

– А что, если и так? – с вызовом поинтересовался мой друг.

– А то, что ни черта это не похмелье. Поверь, дальше будет только хуже.

Понимания мои слова не нашли, но ничего – еще не вечер, а пока его не размотало окончательно, нужно решить кое-какие вопросы.

– Сейчас ты обзвонишь всех управляющих и назначишь на завтра встречу руководства концерна здесь, во дворце.

– А ты не забыл, что я все еще генеральный директор и изменить сие тебе не под силу?

– Не забыл, как и то, что в качестве одного из главных акционеров имею право созывать подобные собрания.

– Почему не сегодня? – решил Дава зайти с другой стороны.

– Потому что через пару часов тебе будет не до ведения дел. В общем, иди, обзванивай управляющих, и на этом пока ограничим наше общение. Ничем, кроме ссоры, оно закончиться попросту не может.

Как и ожидалось, на обед мучимый тошнотой Дава не вышел. О состоянии моего друга доложил Василий. Это и стало поводом для моего звонка доктору Беловицкому, с которым мы были знакомы по переписке. Именно он занимался лечением наркомании у «золотой молодежи» столицы и продвинулся в этом вопросе довольно далеко. Правда, подобную хворь пока стеснительно называли нервным расстройством.

Сразу после звонка проблемы друга пришлось отодвинуть в сторону и заняться состоянием подруги. Даша наконец-то проснулась, и меня позвали на второй обед. Не скажу, что расстроился, потому что поесть я люблю, а повара во дворце великолепные. При таком подходе главное не разжиреть.

Ни особым аппетитом, ни приподнятым настроением Даша похвастаться не могла, но выглядела уже лучше, и ее психическое состояние казалось намного ровнее.

За столом присутствовали только мы двое и Леонард в качестве дежурного доктора скорой психологической помощи. Но Даша уже пришла в себя, и помощь кота не понадобилась. Правда, она не удержалась от того, чтобы потискать Силыча, страдальчески закатившего печальные глаза.

Сначала мне не хотелось нагружать княжну чужими проблемами, но любые попытки поднять ей настроение простыми шутками ни чему не привели. Зато когда я сначала коснулся темы Давы и киноконцерна, а затем еще и поведал о недавнем переполохе в Топинске, Даша оживилась. Мало того, она огорошила меня совершенно неожиданным вопросом:

– А хочешь, я расскажу тебе, кто стоит за всем этим делом?

Неужели все так просто?

– Изволь.

– Моя маменька.

Вот это номер!

– Да уж, теперь понятно, почему князь так всполошился и настрого запретил мне ворошить это дело в столице, – задумчиво проворчал я.

– И правильно сделал, – строго нахмурилась Даша. – С мамой лучше не связываться. Она… как бы это сказать… бывает немного неадекватна, особенно когда дело касается Николеньки.

– Не понял, а при чем здесь великий князь?

Нетрудно было догадаться, что речь идет о втором сыне императора.

– Так маменьке все эти интриги не интереснее, чем появление на свет потомства ее любимой собачки. Это Николя решил поиграть в политику и дергает маменьку в качестве всепобивающего козыря. Хотя я по-прежнему не понимаю, зачем ему сдался ваш медвежий угол.

Уничижительное упоминание любимого города я пропустил мимо ушей, потому что были вопросы и поважнее:

– Раньше за ним такого не наблюдалось?

– Да, моему худосочному братцу хватало проблем со своими болячками. Но теперь, когда ему полегчало, все изменилось. – Заметив мой удивленный взгляд, Даша сокрушенно покачала головой. – Ты совсем одичал в своем болоте. В Новгороде нашли действенное лечение, и Николя́ пошел на поправку. Правда, от этого его характер лучше не стал, как бы не наоборот. Так что действительно не лезь в эту свару. Там даже мне делать нечего.

– И что же нам теперь, до скончания веков спать с револьвером под подушкой? – недовольно заворчал я.

– Успокойся ты, – мило улыбнулась княжна, и ее улыбка меня неимоверно порадовала. – Уверена, отец сделает необходимое внушение мама́н и столь грубо никто действовать не будет. Но вам все равно нужно держать ухо востро. Не знаю, зачем Николя понадобился Топинск, но они точно не успокоятся, возможно, просто из принципа.

– Ну и ладно, – с неожиданным равнодушием пожал я плечами, – пусть приезжают. Болота у нас глубокие. Места хватит всем.

– Ты неисправим, – улыбнулась Даша, и в этот раз улыбка далась ей легче. Оттаивает потихоньку наша Снежная королева. – Расскажи лучше, чем там закончилась вся эта история с Рыжим и Ведьмой.

– Да что там рассказывать. Матюхина, конечно, растрясти не получилось. Калач оказался тертым. От дачи показаний под судебным артефактом он отказался. Так что все списали на его самодеятельность и законопатили на каторгу. Сдается мне, что там его и прирежут для сохранения тайны и в назидание другим. Незадачливые любовники-сектанты, конечно, огребут года по два, но это меньше, чем боялись их родители. А все благодаря говорливой ведьме. Фурсова вообще напела на два пожизненных срока, и ее забрали жандармы. Но при этом рыжая ведьма несчастной не выглядела. Очень уж ей не хотелось в тот чудный монастырь.

Вторая половина дня прошла за легкими, ничего не значащими разговорами. Прервались, только когда явился посыльный с бандеролью от доктора Беловицкого. Посещать Даву прямо сейчас я посчитал преждевременным, поэтому попросил отнести коробку в свою комнату. Но проведать болящего все же пришлось раньше, чем предполагалось.

Уже ближе к вечеру, когда я собирался сворачивать посиделки, дабы успеть подготовиться к переговорам с бандитами, в кабинет Даши осторожно постучали. После разрешения войти в приоткрывшуюся дверь заглянул Василий:

– Ваше сиятельство, мне нужно переговорить с Игнатом Дормидонтовичем.

– Что-то случилось? – нахмурилась Даша.

– Его друг буянит.

– Ладно, – вздохнула княжна, – идите. И этого рыжего наглеца я видеть не хочу еще как минимум пару дней. Так что пусть на глаза мне не попадается.

– Извините, ваше высочество, – встав со стула, церемонно поклонился я, – но не выйдет. Завтра у нас собрание руководства киноконцерна, и вам необходимо там присутствовать.

– Ладно, иди, но я все равно им недовольна, – отмахнувшись, проворчала княжна. – Такой вечер испортил.

Ага, это она еще не знает подоплеки появления в ее доме сего гостя. К тому же моя предстоящая отлучка из дворца и ее причина вряд ли добавят Даше хорошего настроения.

– Что там у вас случилось? – спросил я Василия, когда мы быстро шли по коридору.

– Он словно повредился рассудком. Ударил служанку.

– Даже так? – удивился я и решил сменить траекторию движения, дабы заглянуть в свою комнату.

Запланированный мной сценарий воспитательной работы придется ускорить.

У дверей выделенной Даве комнаты мы увидели трех человек. Охранник контролировал дверь, в которую кто-то ломился изнутри, а мажордом делал внушение служанке. Девушка вряд ли что-то слышала, потому что горестно всхлипывала, закрыв лицо ладошками.

Я решительно отвел ее руки, дабы оценить ущерб. Щека была красной, и все же синяк из этого вряд ли получится. Дава бил не сильно, но этот факт никак не оправдывал его свинского поступка.

– Как это случилось? – спросил я у служанки, но ответил мажордом:

– Ваш гость почувствовал себя хуже и начал требовать кокаина или хотя бы водки. А эта дура решила влезть с предложением особого чая по рецепту бабушки. За что и получила. Нечего поучать господ жизни.

– Ладно, идите, после поговорим, – отпустил я слуг и повернулся к охраннику: – Открывай.

Хорошо вышколенный боец отпер дверь только после кивка Василия. Едва поняв, что преграды перед ним больше нет, Дава с ревом кинулся вперед, явно решив попросту затоптать меня. Но уроки Евсея не прошли даром. Приемом, возможно даже пришедшим к казакам с востока, я изменил траекторию движение увесистой туши, проведя его на болевом и забросив обратно в комнату. В итоге Дава врезался в софу и ею же накрылся.

Да уж, это не то, чего я добивался. Что-то мой друг чересчур активен. В состоянии ломки сильно не побегаешь, уж это мне известно. Хотя парень он здоровый и не так уж давно сидит на кокаине.

Зло сверля меня взглядом, Дава выбрался из-под софы. Предупреждая его неадекватные действия, я сунул под нос страдальцу бутылочку с зеленоватым содержимым:

– На, пей. Станет легче.

И все же дружбу не пропьешь и не пронюхаешь. Давид взял флакон из моих рук и без малейших сомнений махом опустошил его.

– Я зайду через пару минут, а тебе советую попытаться наконец-то задействовать содержимое своей черепной коробки. Что бы там у тебя ни находилось.

С этими словами я покинул комнату, которую тут же запер охранник.

Мой оружейный баул спокойно дожидался своего часа в шкафу гостевой комнаты и все же дождался. Экипировался я по самому жесткому варианту, даже прихватил светошумовые гранаты и дробовик. С надвинутой на глаза шляпой я напоминал вышедшего на тропу войны гангстера. Тут уж ничего не поделаешь: с волками жить – по-волчьи выть.

К моему возвращению Дава пришел в относительно нормальное состояние и даже сумел немного обдумать ситуацию. По крайней мере, вид у него был смущенным. Жаль, что лекарство дает лишь временное облегчение, в остальном бороться с зависимостью ему придется самостоятельно. Помочь своему другу я могу только добрым словом и хорошим пинком.

– Успокоился, дебошир? – спросил я и получил в ответ угрюмый кивок. – Теперь ты понял то, как эта дрянь превращает человека в животное? А я ведь предупреждал. Дава, ты женщину ударил!

– Я был не в себе, – попытался оправдаться мой друг, но понимания не нашел.

– Ты был не в себе с того момента, когда решил нюхнуть коки.

– Но Адель сказала, что… – опять стал юлить мой друг.

– С каких это пор Рыжий Кобель ходит на поводке у мамзелек? Дава, что ты несешь? – вспылил я и тут же постарался успокоиться. – Так, хватит тут сопли на кулак наматывать. У меня на это нет времени. Сиди и думай. Если станет хуже, попроси охранника, он даст лекарство.

Я специально сделал так, чтобы Дава не вылакал весь запас микстуры, едва у него начнет крутить в животике. А за помощью к чужому человеку он обратится, только когда станет совсем плохо.

– Ты куда это так вырядился? – спросил Давид, словно только сейчас увидел мое снаряжение. – Будешь мстить за Антонио?

– А это уже не твое дело. Лучше подумай, как станешь заглаживать вину перед служанкой. И поверь, вернуть мое доверие будет намного сложнее.

Вообще-то на Даву я совершенно не злился. Скорее, боялся за него, но лишний мотив для самоанализа ему не помешает. И этот процесс уже начался, потому что в ином случае он попытался бы напроситься со мной.

Как только дверь в комнату опять была заперта, нарисовался другой попутчик:

– Игнат Дормидонтович, может, мы с вами?

– Нет, Василий, я справлюсь.

– В одиночку? – с сомнением спросил волколак и вместо ответа получил встречный вопрос:

– Я похож на идиота?

Телохранитель княжны лишь развел руками, чтобы не подставляться с неудачными вариантами ответа на мой провокационный вопрос. На этом обсуждение ночной вылазки мы и закончили.

Без лишнего шума и ажиотажа власть в столице Империи захватила ночь. И, потакая своей прихоти, тут же внесла кардинальные изменения. Там, где днем были лишь матовые поверхности домов, за редким вкраплением блестевших на солнце стекол, теперь щедрым бисером рассыпались разноцветные огни. Центр вообще блистал и сверкал магическими, а также электрическими огнями, давая освещение немногим хуже дневного, но по мере продвижения к речным докам мир вокруг терял яркость.

Сначала освещенные участки смешались с загадочными тенями. Затем и вовсе эти тени начали расползаться в практически сплошной полог тьмы с редкими вкраплениями робких огоньков, терявшихся в свете фар.

Сами доки угрюмой тьмой намекали на то, что в эту пору меня здесь никто не ждал. Впрочем, хозяину торговых складов явно не хотелось терять репутацию, и сторож без особых проблем пустил меня на охраняемую территорию. Хватило демонстрации массивного ключа, да и мое лицо еще не успело выветриться из его памяти.

У склада я особо не задержался. Лишь подогнал паромобиль к воротам и приоткрыл одну створку. Мыкола едва заметной тенью юркнул в багажник, но пробыл он там недолго. Едва мы отъехали от ворот на сотню метров, я остановил паромобиль, и стригой перебрался на пассажирское сиденье.

В поисках места встречи с крышующим вороватую прислугу бандитом нам пришлось попетлять по улицам французского квартала и даже пару раз спросить дорогу у прохожих. Вид у невольных гидов был мрачноватым и немного ошарашенным. Они никак не могли взять в толк, что в этих местах забыл богато одетый барчук под охраной всего лишь одного казака.

Наконец-то мы выкатили на небольшую площадь, и я подогнал мобиль практически вплотную ко входу в трактир с неоправданно претензионным названием «Парижанка». Причем вывеску сие заведение давно потеряло, так что приходилось верить на слово случайным советчикам.

Как и все здания в этом квартале, трактир был каменным, и эти камни могли о многом рассказать, если бы умели говорить. Местами виднелась копоть от случавшихся здесь в разное время пожаров, кое-где имелись бурые пятна подозрительного происхождения, а пара выбоин от пуль завершала общую картину.

Громко скрипящую массивную дверь открыть удалось с трудом, и тут же в нос ударила дикая смесь запахов. В этой палитре конечно же лидировал перегар. Остальное различалось с трудом.

Освещалось обширное помещение с десятком массивных столов довольно скудно, но рюмку мимо рта не пронесешь.

Наше появление тут же вызвало немалый ажиотаж. Все присутствующие уставились на нас как дети на страуса в зоопарке. В помещении воцарилась тишина, которую нарушили тяжелые шаги здоровенного вышибалы в замызганном сюртуке и с видавшим лучшие времена мятым цилиндром на голове.

– Ты кто такой? Чего надо? – зарычал на меня вышибала, явно надеясь испугать залетного мажора.

И запугал бы, не доводись мне встречать в этой новой жизни персонажей посолиднее и пострашнее.

– Мне нужен Витой, – спокойно сказал я, глядя снизу вверх на здоровяка.

– Ты кто такой, чтобы тревожить… – С этими словами вышибала попытался схватить меня за лацкан пиджака, но своей цели не достиг.

Мыкола неслышной тенью перетек из-за моей спины и мгновенно уронил здоровяка на пол. Не знаю, случайно это произошло или специально, но в падении вышибала знатно так приложился мордой о край ближайшего стола. Затем упырь надавил коленом на спину своей жертве и поднял его голову за волосы. Зловещий шепот в ухо был подкреплен ментальным ударом страха, от которого чуть потеплел мой амулет.

Растет упырь и, по уверениям профессора, скоро начнет проявлять самостоятельность, что тоже далеко не однозначная новость.

Пока мой напарник запугивал вышибалу, я с демонстративным спокойствием осмотрел зал. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что сидящий в углу человек здесь самый главный. Об этом говорили не только одежда и набор снеди на столе, но и его осанка. Так что я без затей пошел прямо к этому персонажу. Сидевшие за столами то ли случайные посетители, то ли подельники главаря недовольно заворчали, но переходить к активным действиям пока не спешили.

– Ты – Витой? – спросил я, подойдя к угловому столу.

– А кто спрашивает? – с подначкой, но без явного хамства уточнил бандит.

– Тот, с кем у тебя назначена встреча.

– Ну что же, барчук, присаживайся.

А вот это уже грубовато, но я сюда приехал не за проявлениями уважения, а нужные для дела акценты Мыкола расставил минуту назад. Причем, как и было оговорено, он сразу же вышел из заведения.

– Не боишься оставаться без своего защитника? – спросил Витой, заметив уход казака.

– Навредить мне вы не успеете, – небрежно ответил я, садясь на лавку, – а машину какой-то придурок поцарапать может. Руку он после этого потеряет, но мне-то легче не станет. Так что лучше перестраховаться.

– Ну что же, поведай о своей просьбишке, гость званый, – ласково сказал бандит, явно желая, чтобы от этой доброты у меня по спине забегали мурашки.

Нет, не забегали, и не факт, что это хорошо, – потому что потеря страха может привести к самым печальным последствиям.

– Не просьба, а заказ, – поправил я собеседника. – Мне нужно найти одного человека. Ледицкий Степан Аркадиевич. Бывший гвардеец. Недавно убил на дуэли графа Скоцци. Теперь где-то прячется.

– А с чего ты взял, что мне под силу его найти?

– С того, что дворяне сами мало что могут, а жрать любят от пуза да спать на мягеньком и в тепле. Так что без прислуги или услуг посыльных он точно не обойдется. И вот тут в дело вступаешь ты.

– Да мало ли какие дворяне бывают, вот ты, мне сдается, и без прислуги прожить сможешь.

– И без охраны тоже, – заметив боковым зрением движение в зале, сказал я. – Имей в виду: в отличие от моего казака, я очень пугливый и нервный, поэтому сразу начну убивать. А что касается Ледицкого, то он бывший лейб-гвардеец, и этим все сказано. Давай закончим с пустой болтовней и перейдем к цене.

– Есть цена, – посерьезнев, сказал Витой. – Иначе мы бы с тобой не разговаривали, господин видок. И плату я хочу не золотом.

– Дам добрый совет, – сузив глаза, тихо сказал я, – думай, перед тем как предлагать.

– Вы меня неправильно поняли, ваше благородие, – окончательно бросил валять Ваньку бандит. – Беда у меня, но справиться с ней мне не под силу. Когда услышал, что бесноватому Ловцу нужны мои услуги, я решил, что это знак свыше.

– Говори, – успокоившись, сказал я.

– Месяц назад убили моего племянника. Нехорошо убили. До этого у нас тоже пропадали молодые парни. Чуть до войны между бандами не дошло, но, когда все поняли, что пострадали не только наши, люди успокоились. С племяшом получилось иначе. Успели мы отбить тело, но в таком виде, что сразу вспомнились ваши упыриные супротивники.

– Почему так решил? – сразу напрягся я.

Вообще-то мы с Цепешем договорились, что в Москве его упырей не будет. Ну как договорились… Не вышел я рылом, чтобы ставить условия старейшему вампиру Европы. И все же Дракула обещал, а его слову верит целая страна.

– Из тела словно высосали все соки. Худющий стал, словно с месяц голодал. А был ведь крепким, как откормленный бычок.

Совсем невесело. В такое состояние тело может привести только высший вампир, способный тянуть из жертвы не только кровь, но и жизненную энергию. Тот же Мыкола на подобное пока не способен.

– В полицию ходили? – уточнил я.

– Не по чести нам с фараонами якшаться. Да и послали бы нас там.

– Подобное повторялось?

– Не могу сказать точно, – рапортовал словно на докладе бандит. – Пропало еще два парня, но тел мы не находили.

– Мне нужно свежее место преступления. Не больше суток. Без этого никак.

– А если найдем? Возьметесь? Устроит вас такая цена за мои услуги?

– Я не могу ничего обещать.

– И не надо, – фыркнул бандит. – Говорят, вас со следа не смогли сбить даже жандармы. Так что мне хватит простого слова, а дворянчика вашего мы начнем искать прямо сейчас.

– Хорошо, тогда я жду от вас вестей по обоим делам.

– Сделаем, – кивнул Витой и хитро улыбнулся. – Как только появятся новости, я дам знать Савелию Яковлевичу.

Вот старый козел, а ведь так искренне уверял, что белый и пушистый. Впрочем, моральный облик мажордома – это не мои проблемы, хотя с Василием поговорить на эту тему все же стоит.

За сим переговоры можно было считать законченными, и мне без проблем позволили покинуть заведение.

Подбросив Мыколу обратно на склад, я немного покатался по ночной Москве и вернулся во дворец Скоцци, где и был встречен его хозяйкой.

– Ты где был? – возмущенно прошипела Даша, стоя на вершине мраморной лестницы.

Отвечать мне пришлось, глядя снизу вверх, как просителю на приеме у королевы.

– Ездил по ночному городу. Это очень красиво. Если хочешь, можем прокатиться вместе.

Пока я заливался сословьем, постепенно поднимаясь по лестнице, княжна цепким взглядом оценивала мое обмундирование. Большую часть снаряжения я оставил в машине, но все равно остальное говорило само за себя.

– Ты искал убийцу Антонио? – без тени вопросительной интонации в голосе произнесла она. – Не лезь в это дело. Мой супруг сам нашел то, что всегда искал, – яркую смерть.

– Мне так не кажется, – сменил я шутейный тон на серьезный, останавливаясь в трех ступенях от княжны.

Она некоторое время сверлила меня злым взглядом, а затем из нее словно выдернули некий стержень. Даша обреченно вздохнула, спустилась ниже и обняла меня. Она все еще находилась на ступень выше, так что мое лицо оказалось слишком близко от ее груди. В голову полезли не совсем уместные мысли.

– Только не дай себя убить, – прошептала Даша и поцеловала меня в макушку, а затем развернулась и ушла.

Те самые неуместные мысли в голове задержались ненадолго. Действительно, не место и совсем не время. К тому же наши объятия были скорее трогательными, чем страстными. А вернувшись в свою комнату и переодевшись, я и вовсе забыл о княжне. Из головы никак не уходили слова Витого о состоянии трупа его племянника. Неужели в Москве действительно завелся высший вампир? Пролить свет на ситуацию мог лишь Цепеш, но не слать же ему телеграмму. Кстати, что-то насчет связи между вампирами было в зашифрованных письмах профессора, но уточнить это может лишь Мыкола, а он сейчас далековато.

Тревожные мысли довольно долго не давали мне уснуть, но усталость все же взяла свое.

 

Глава 3

На следующий день прямо с утра столичная жизнь вихрем ворвалась в притихший дворец, не только принеся мне дополнительные заботы, но и позволив Даше отвлечься от горестных мыслей. Собрание руководства киноконцерна «Верона» состоялось в малой гостиной дворца. Во главе стола сидел Дава и явно чувствовал себя не очень-то уютно. Особенно потому, что с другого конца, прямо напротив него, находилась великая княжна и ее взгляды трудно было назвать дружелюбными.

Я же вообще отстранился от обсуждения, заняв место в партере – на диванчике у стены. На собрании также присутствовали трое приказчиков, два юриста и Серж в качестве главного режиссера и акционера. Встретив его перед заседанием, я позволил себе пару сочувственных слов, но от утешающих обнимашек отказался, чем чуть не довел бедолагу до слез. Увы, моя толерантность все же имеет определенные границы.

А вот с Дашей у Сержа случилось странное примирение. Вот уж где милый друг почившего Антонио отвел душу в рыданиях. Возможно, именно это явно искреннее проявление горя и растопило сердце нашей Снежной королевы.

В итоге они спелись и сейчас на пару били Даву по голове своими упреками. Дело едва не дошло до его смещения с должности главы концерна, так что пришлось вмешаться.

– Господа, – встав с диванчика и подойдя к столу, обратился я к собравшимся. Отдельно отметил Дашу: – Ваше высочество, думаю, у меня есть решение данной проблемы. Так уж случилось, что медные трубы стали для Давида Ароновича непосильным испытанием. Но это никак не умаляет его достоинств как руководителя и юриста. Поэтому предлагаю внести в структуру концерна кое-какие изменения. Господин Бронштейн покинет столицу и вернется в родной город, чтобы управлять ядром компании, которое мы перенесем в Топинск. Там все равно находятся основные производственные мощности, и можно создать неплохую базу для съемки фильмов.

– Но позвольте, Игнат Дормидонтович! – взвился Серж. – Вы предлагаете снимать картины в вашей глуши? О чем? О том, как крестьяне ходят за сохой, а бабы сидят на завалинке?

– Сергей Пафнутьевич, – обратился я к главному режиссеру, и от подобного обращения он сморщился так, словно съел лимон. – Поверьте, у нас найдется что снимать. К тому же я не предлагаю завершить работу здесь. Вы по-прежнему будете восхищать зрителей блеском столичной жизни, изысканными, наполненными романтикой историями в исполнении утонченных актеров. Нам же оставьте фильмы о приключениях, крови и жестокости дикого мира. Хотите, поспорим, что наши фильмы окажутся не менее популярны, чем ваши?

Вот уж в чем я точно не сомневался, потому что имел хорошее доказательство из своего мира в виде вестернов. И чем, скажите, хуже нравы наших сибиряков, выживающих в тяжелых условиях? Особенно если действие будет происходить на просторах Стылой Топи. Оборотней во всей красе нам показать вряд ли позволят, а вот атака крысюков или заснятый бой топинского волка с бобуром порвет московскую публику, как Тузик грелку. Причем я уже знал, как можно организовать подобный эксклюзив.

– Увольте, с вами спорить – только себе в убыток, – прервал мои фантазии надувшийся как сыч Серж и плюхнулся обратно на стул.

Мое вмешательство наконец-то вернуло разговор в конструктивное русло, и Дава тоже приободрился, уверенно взяв бразды правления в свои руки. Я же вновь самоустранился, но, когда мой еврейский друг начал юлить и усложнять процесс реструктуризации, дабы подольше остаться в Москве, пришлось вмешаться:

– Неделя, Давид Аронович. Неделя, и не больше, а затем вы отбываете в Топинск. Может, я составлю вам компанию, но уж точно этот славный город вы покинете раньше меня.

Народ если до этого, возможно, о чем-то и догадывался, то сейчас запутался окончательно. Ну не объяснять же им, что наш горячо любимый гендиректор по совместительству является еще и начинающим наркоманом.

Дава намек понял и быстро довел собрание до логического финала. Еще нам предстояла ревизия съемочных площадок и разбор проблем на местах. Все это требовало внимания руководства, а отпускать друга от себя в ближайшие дни было бы крайне неразумно. Так что придется и мне приобщиться к великому искусству синематографа. Но это завтра, потому что нашему светилу кинобизнеса опять стало плохо. Пора отпаивать его микстурой.

Если Серж и другие члены совета покинули дворец все еще озадаченные происходящим, то Даша их деликатностью не страдала. Причем с рождения. Меня аккуратно взяли за грудки и немного потрясли. Пришлось колоться до самого донышка. В общем, сдал я Даву со всеми потрохами. Для виновника переполоха это вылилось в еще одну долгую лекцию об ущербности его умственных способностей, теперь уже в исполнении княжны. Правда, эффект был немного смазан, потому что любителя острых ощущений вырвало прямо в присутствии Даши.

Честно, никогда не пойму женщин. Вместо того чтобы зло высмеять этого идиота, княжна ощутила прилив жалости. В итоге мне пришлось развлекать уже двух людей, страдающих разочарованием в жизни. Но если честно, остаток дня и весь вечер мы провели неплохо.

А утром той же компанией направились в кинотеатр. Очень уж Дава хотел похвастаться самым шикарным иллюзионом в Империи. И ведь действительно удивил. Для меня, с детства привыкшего к фанерным креслам с поднимающимися сиденьями, подобные изыски, пожалуй, казались перебором. Но богато жить не запретишь.

При кинотеатре имелся и ресторан. В будний день он работал только с шести вечера, но для нас там нашлись готовые закуски, коими мы и пополдничали. Позже наведались в нормальное заведение, где провели время до вечернего сеанса.

Я давно заметил, что нет лучшей психотерапии, чем общение с приятными тебе людьми. Даша делала вид, что мой еврейский друг жутко бесит ее, но это явно было не так. Через некоторое время я уже не пытался подстегивать нашу беседу, а просто наслаждался отдыхом в кругу друзей.

Повторный поход в кинотеатр, теперь уже с просмотром двух сорокаминутных картин, вызвал у меня неоднозначные чувства. С одной стороны все было действительно на высшем уровне – интерьер, обслуживание и даже качество картин. Главное, что сюжеты не контрастировали с общей стилистикой. Но какие же это были слащавые фильмы! Если в «Романа и Джулию» мне удалось изначально заложить некую жесть, то «Черная роза» и «Последний рыцарь» по сопливости могли поспорить с «Сумерками» из моего родного мира.

Да уж, вовремя у меня родилась идея с вестерном. Или будущие картины все же стоит называть истернами?

После просмотра фильмов Даша решила больше не мелькать на глазах именитой публики, уже начавшей приглядываться к главному столичному иллюзиону, и потащила нас домой на, так сказать, семейный ужин.

Увы, провести его в том же приподнятом настроении не получилось, и всему виной стала постная и многозначительная физиономия мажордома, который делал мне намеки, что есть тема для приватного разговора. К сожалению, Даша знала свою прислугу как облупленную. Так что, отправив Даву переодеваться к ужину, она прижала старого слугу к стенке:

– Говори.

– Есть послание для господина Силаева, – начал юлить мажордом, но под жестким взглядом стриги быстро сломался. – Ему велели передать, что у Витого появилась нужная информация.

Оставив в покое мажордома, княжна взялась за меня.

– Ты что затеял? – без обиняков спросила она, не стесняясь присутствия постороннего.

– То, что должен, – так же прямо ответил я.

– Зачем? – растеряв ярость, устало бросила она.

– Потому что долги нужно отдавать и друзьям, и врагам. Особенно такие.

– Антонио сам искал неприятности, – с какой-то бессильной злостью сказала Даша и стукнула меня кулачком в грудь.

– Но нашел он их не сам, и я хочу знать, кто за этим стоит, – осторожно сказал я, прикрыв ее кулачок ладонью.

Да уж, взбаламутили мы с мажордомом то, что едва улеглось. В глазах княжны опять блеснул полубезумный огонек ее второй, сдерживаемой ошейником темной ипостаси:

– Тогда найди и убей. Возьми с собой Василия и всех его людей.

– Нет, – жестко возразил я. – У меня есть прикрытие, и твои люди будут только мешать.

А вот теперь во взгляде Даши вместо ярости проявилось любопытство.

– И кто же может справиться лучше, чем волколак?

– Это не мой секрет.

– Тайны, – сузив глаза, протянула княжна, – кстати, не хочешь рассказать, чем ты занимался в замке Цепеша? Об этом по столице ходит множество самых безумных слухов.

Да уж, проснувшееся любопытство – это хорошо для психики Даши, но не для меня лично. Ох, и придется мне выкручиваться, как той жабе из-под колеса.

Ужин, грозивший стать для меня мучением по причине испортившегося настроения хозяйки, превратился в пытку из-за ее неуемного любопытства. Да и Дава не скрывал горящих глаз, когда выслушивал сильно отредактированную версию моих приключений в замке Куртя-Веке.

Так что вечер прошел достаточно ярко, но взгляд на часы показывал, что мне пора. Даву и Василия пришлось отшивать в грубой форме, параллельно снаряжаясь для боя. Иллюзий насчет Витого я не питал, тем более что мажордом решил досказать то, о чем умолчал при княжне.

– Витой просил напомнить, чтобы вы не забыли прихватить с собой вашего друга.

А вот это уже интересно. С чего бы бандиту заботиться о моем сопровождении? Что-то я не верю в его внезапно вспыхнувшую любовь к непонятному казаку. Это, конечно, ничего не меняло, но заставляло задуматься.

Сторож на складе встретил меня как родного, в предвкушении получения еще одного рубля за беспокойство. И я его не разочаровал.

В этот раз я решил зайти в склад, дабы не вести разговоры посреди дороги. Благодаря гогглам я смог увидеть в почти сплошном мраке фигуру Мыколы, сидящего на матрасе в позе лотоса. Ну, или в просто похожем на эту позу положении.

– Мыкола, надо поговорить.

Легкий кивок вампира показал, что меня внимательно слушают.

– Профессор писал, что у тебя есть какая-то возможность связаться с Цепешем.

– Я могу послать зов господину и услышать ответ. – Голос стригоя хоть и звучал хрипло, но уже был далеко не таким жутким, как раньше.

Однако меня удивило не это, а то, как казак назвал Дракулу. Похоже, он уже принял свою новую сущность. Что опять же непонятно каким образом может отразиться на моей персоне.

– Что для этого нужно?

Хищная ухмылка вампира была красноречивее любых слов.

Да уж, кто бы сомневался.

– Скотья кровь подойдет? – спросил я с робкой надеждой, которую тут же разбило отрицательное покачивание головы стригоя.

Ну на нет и суда нет. Придется пользоваться телеграфом или вообще забыть об этом варианте и ждать еще одного убийства, чтобы прояснить все с помощью ритуала освидетельствования.

Чтобы не напрягать сторожа, Мыкола опять погрузился в багажник и выбрался оттуда в темном переулке за пределами складского комплекса.

К названному Витым и найденному совместно с мажордомом на карте перекрестку мы подъехали за пять минут до назначенного срока. К паромобилю тут же подбежал неряшливо одетый мальчишка и чуть ли не на ходу запрыгнул на подножку:

– Витой сказал ехать к речному складу.

Нажав на педаль, я вновь разогнал паромобиль, и через пару минут благодаря указаниям юного проводника мы выехали на набережную Пахры, но теперь уже намного выше по течению от Андреевского проспекта. Двухэтажное здание каменного склада, стоявшего особняком от таких же строений, утопало во тьме. Если здесь когда-то и были осветительные приборы, то кто-то позаботился об их бездействии.

Пацан, как только у него появилась возможность ткнуть пальцем в нужное здание, спрыгнул с подножки и растворился во тьме. Я подвел паромобиль к каменному парапету набережной напротив склада и перевел котел в режим ожидания.

Ворота склада смотрели в сторону реки, и о том, есть ли там запасные выходы, можно было только гадать. Небольшие окна имелись лишь на втором этаже.

Мрачноватые, скажу я вам, декорации для будущей драмы. А в том, что здесь произойдет именно драма, сомнений уже не оставалось. Место попросту воняло угрозой и засадой. Так что у меня осталось не так уж много вариантов действий. Конечно, можно сказать «фас» и послать Мыколу убить там всех, кроме Витого. Но он ведь пойдет и убьет – в буквальном смысле всех и без разбора. А еще можно просто развернуться и поискать другие варианты передачи информации.

Но отступать как-то неохота. Так что придется идти самому, чтобы иметь возможность вмешаться, а значит, нужно побеспокоиться о последствиях.

Достав из планшета похожий на яйцо Фаберже предмет, я провернул его верхнюю часть вокруг оси. Внутри артефакта что-то щелкнуло.

Что же, теперь можно действовать без оглядки на собственных коллег. Неплохая вещь досталась мне в наследство от погибшего на острове ведьмака. И хоть эта штука в свое время изрядно попортила мне нервы, менее полезной от этого она не стала.

– Идем, – сказал я вампиру, вернув глушилку в планшет, и пробежался пальцами по рукоятям револьверов и гранатам. И тут неожиданная мысль заставила меня остановиться. – Мыкола, скажи, в своем зове к Цепешу ты сможешь задать вопрос?

Стригой кивнул.

– Тогда спроси: посылал ли он в Москву высшего вампира? – Получив еще один кивок, я продолжил инструктаж: – Убиваешь только тех, кто пытается убить нас. Витой в любом случае должен выжить. И еще: выруби парочку, чтобы после зова восстановить свои силы. В остальном можешь не стесняться. Там невинных овечек не может быть по определению.

Мыкола в ответ хищно ощерился.

Какой же он все-таки жуткий.

Движением плеч стряхнув с себя мурашки и нерешительность, я быстрым шагом направился ко входу на склад. Стригой тенью скользнул следом.

Небольшая дверь в широких воротах была не заперта, так что войти удалось без проблем. Внутри каменных стен были смонтированы длинные ряды стеллажей, разбитые на два этажа, но сейчас там никакого товара не наблюдалось. Мало того, склад вообще казался заброшенным и можно даже сказать – ветхим.

Освещения внутри не было, и лишь метрах в двадцати от входа, посреди незанятого стеллажами пространства, находился стол, явно оставшийся от времен, когда здесь помимо крыс водились еще и кладовщики с учетчиками. На столе ровным светом горела магическая лампа, а больше никого и ничего. Точнее, мои очки все же позволяли различить смутные тени, притаившиеся за освещенным кругом.

Пройдя короткий отрезок между стеллажами, я замер, так же как и мои оппоненты, не выходя на освещенный участок.

Отреагировав на мою заминку, к столу вышел Витой, причем так, словно его подтолкнули. Выглядел бандит неважно – слегка помятым и немного испуганным. Кажется, знакомство со мной не пошло ему впрок. Хотя и не факт, что вина на мне: утечка произошла явно в его зоне ответственности.

– Подходи ближе, видок, – стараясь говорить спокойно, произнес Витой. – Я узнал все, что нужно.

– Ты уверен, что мне стоит говорить с тобой, а не с теми, кто притащил тебя сюда? – сказал я, не скрывая сарказма и не двигаясь с места.

Тени за спиной Витого пришли в движение, причем не только там. Кажется, нас сейчас окружают. На освещенное пространство вышел хоть и пожилой, но все еще подтянутый мужик в котелке и клетчатом костюме. Он с показной медлительностью извлек из набедренных ножен длинный кинжал.

Серьезно? Я, конечно, понимаю, что лишний шум для них нежелателен, но угрожать нам этими зубочистками…

– Долго же мы искали тебя, видок Силаев, – с легкой хрипотцой и, как ему казалось, пугающей язвительностью произнес незнакомый бандит.

– И нашли на свою голову, – проворчал я, выхватывая револьвер.

Работали по старой, освоенной еще с Евсеем, а позднее и с Мыколой, схеме – каждый контролировал свою сторону.

Я дважды пальнул в бегущего ко мне по проходу слева бандиту и тут же шагнул вперед, чтобы прикрыться стеллажами от тех, кто окружал главаря. В сгнившие доски ударили пули, разбрасывая по сторонам пыль и щепки.

Дело принимало серьезный оборот. Стеллажи как защита никуда не годились, так что пришлось срываться с места. Перепрыгнув застреленного бандита, я добежал до образовавшейся на месте рухнувшего стеллажа кучи из обломков ящиков и досок и нырнул за нее рыбкой. Каждый удар пули в эту сомнительной надежности баррикаду отзывался звоном в моих перенапряженных нервах.

Кикимору мне в тещи! Довыеживался, идиот! Контролировать он хотел. Пожалуйста, контролируй, если вообще сможешь сделать хоть что-то.

Ну кое-что я все же смог. Пытавшегося обойти баррикаду сбоку бандита удалось подловить благодаря гогглам. Я его видел, а он меня нет. К тому же стеллажи действительно оказались слабой защитой, потому-то я сам и побежал к этой баррикаде.

Обстрел моего укрытия постепенно стихал, зато испуганные вопли бандитов усиливались, что не могло не радовать. Через пару минут я осмелел настолько, что выбрался из-за укрытия и присоединился к веселью. Мыкола оставил мне всего одного бандита, к тому же не главаря. Мы одновременно вышли в проем между стеллажами и так же одновременно выстрелили. Его пуля порвала мне рукав пиджака, а моя пробила сопернику голову.

Пока мы с Мыколой играли в ковбоев, бедняга Витой лежал в круге света, уткнувшись лицом в пол. Я даже начал беспокоиться за его здоровье.

– Витой, ты там живой или как? – спросил я, подойдя к своему новому знакомому.

– Живой, – прохрипел бандит, поднимаясь с пола, и тут же зашелся в приступе неудержимого чиха.

Вся эта возня подняла столько пыли, что видимость в помещении серьезно снизилась.

– Пошли-ка отсюда, а то дышать нечем, – предложил я, заботливо подхватывая пошатывающегося бандита под локоток.

Сейчас он выглядел уже не так солидно, как в «Парижанке».

Подтолкнув бедолагу к выходу, я повернулся к подошедшему Мыколе:

– Заканчивай тут. После стащишь тела на кучу обломков, вон там у стены.

Закончив инструктаж, я поспешил вслед за Витым, потому что и у самого начало нещадно чесаться в носу. Так что мы несколько минут дружно чихали, усевшись на подножку моего паромобиля.

Внезапно из склада раздался жуткий вой. Звук вибрировал на высокой ноте, добираясь до таких глубин инстинкта выживания, что, кажется, задел первую, едва слезшую с дерева обезьяну. Страшнее мне было, только когда тот же Мыкола, сразу после обращения, звал своего названого батьку.

Витой тут же перестал чихать, зато начал испуганно икать.

Да что же это такое?!

– Так, давай к делу. Где спрятался наш клиент? – спросил я, устав ждать финала приступа икоты.

Витой даже не пытался говорить, лишь залез рукой в карман и протянул мне бумажку с адресом.

Ну что тут у нас? Фолькштрассе, пятьдесят восемь, мансарда. Понятия не имею, где это, но карта мне в помощь. Ясно одно – это немецкий квартал.

Пока я читал, Витой перестал икать и начал буравить меня взглядом.

– Чего? – не удержался я от вопроса.

– Ты меня не убьешь?

– Зачем? Ты же ничего такого не видел.

– Не видел. – От искренности бандит даже прижал ладонь к сердцу. – И видеть не хочу. Честно, Ловец, давай больше не встречаться.

– А как же племянник? Я привык выполнять свои обещания.

Пару минут Витой боролся с желанием плюнуть на все и забыть, но страх постепенно выветривался из его души, а бандитский гонор поднимал голову.

– Я дам знать, когда придет время.

– Ну тогда бывай, – отмахнулся я, увидев, как из склада выходит Мыкола.

Лицо Витого от такой простоты дернуло судорогой. Он молча развернулся и пошел вдоль дороги.

– Истинно бесноватый, – донеслось до меня его ворчание.

– Витой, – кое-что вспомнив, окликнул я своего закононепослушного знакомого.

От неожиданности бандит даже чуточку присел. Затем медленно развернулся. Похоже, он решил, что я передумал насчет оставления его в мире живых.

– Кто это был?

– Бубновые, ты в прошлом году упокоил троицу их валетов.

Не дождавшись от меня других вопросов, Витой продолжил свой путь и вскоре исчез в серой дымке, в которую превращали окружающую тьму мои гогглы.

Вот оно как. Помнится, я сам хотел найти их. Нужно впредь быть осторожнее в своих желаниях.

Подошедший Мыкола с минуту молча смотрел на меня, а затем разродился короткой фразой:

– В городе старших нет.

Да уж, ясно, что ничего не понятно. Расспрашивать вампира, который каким-то непостижимым для меня образом докричался до главупыря, явно бессмысленно, так что оставим эту тему и займемся заметанием следов.

Представшая передо мной картина ужасала не столько своей мрачностью, сколько извращенной дотошностью. Мыкола не пожалел труда и сложил дюжину трупов на куче деревянного хлама словно небольшой сруб. Вот теперь я верю, что веселого и задорного характерника уже нет, а вместо него лишь странное существо нечеловеческой породы.

Встряхнувшись как пес, я перешел к делу. Светошумовые гранаты изначально были рассчитаны на многоразовое использование, так что разобрать их не проблема. Посыпав порошком заряда смесь трухи и щепок, я использовал запал в качестве зажигалки. Полыхнуло знатно. Не так чтобы сильно, но все же пламя заставило меня испуганно отскочить.

Высохшая в летнюю жару, проеденная жуками древесина весело загорелась, и через полминуты всю кучу охватило пламя.

Я же в это время стоял и пялился на огонь. В голове вертелись самые неожиданные мысли.

Что-то было не так. По отдельности все сегодняшние поступки казались правильными. Бандиты пришли, чтобы отомстить мне за убитых товарищей, явно не намереваясь ограничиваться побоями. И если уж образовались доноры для упыря, то почему бы не воспользоваться случаем? Но все вместе складывалось в картину, от которой остался привкус неправильности. Я приговорил людей к страшной смерти только для того, чтобы отправить Дракуле эсэмэску. Почему-то появилось ощущение, что за такой поступок еще придется ответить, причем не здесь, на Земле, а там, куда я не долетел в прошлый раз. И что хуже всего, непонятно, какие из всего этого нужно сделать выводы.

Запах горящей плоти вырвал меня из раздумий и намекнул, что пора уносить отсюда ноги. Разборки у нас вышли шумными, так что вкупе с пожаром это может заставить полицию, несмотря на ночь, заявиться даже в столь мрачные места.

Мыкола ждал меня у паромобиля, буквально излучая волны мрачного довольства.

Да уж, долго сидевший на диете упырь, что тот клоп, вволю обожрался и кровью, и чужим страхом. Вот и еще один минус моего неразумного решения.

Очень хотелось плюнуть на все и, хорошенько вымывшись, завалиться спать, но на этом складе мы сделали лишь половину дела.

Пока я запускал паромобиль и уводил его от места схватки, в окнах второго этажа уже появились лепестки пламени. А это значит, что даже если пожарные явятся вовремя, следов кормежки упыря не останется. И видокам тоже здесь делать нечего – уже дезактивированный амулет сделал свое дело и спокойно лежал в моем планшете.

Упомянутую в записке Фолькштрассе удалось найти без малейших проблем с помощью логики и подробной карты Новой Москвы. Чтобы не рисковать, паромобиль оставили за три квартала от нужного нам дома. И по той же причине мне пришлось сменить удобный пиджак на длиннополое недоразумение и потрепанный котелок. Варианты событий просчитать было нетрудно, как и заранее запастись сменной одеждой.

Хоть дактилоскопия тут не особо развита, но перчатки из тонкой кожи лишними точно не будут.

По ночной улице немецкого квартала не спеша шли два припозднившихся гуляки. Один из них выглядел как обычный небогатый горожанин, а во втором случайные свидетели легко могли опознать отставного казака.

Фонари вдоль тротуара располагались не очень часто, но света было достаточно, чтобы прохожие не спотыкались во тьме. В этой части Немецкого квартала проживали вполне благопристойные обыватели. Так что мы едва не столкнулись с городовым, который объезжал подведомственный участок на понуро шагающей лошадке. Пришлось свернуть на перекрестке, чтобы не попасться ему на глаза.

Сделав небольшой крюк, мы все же вышли к дому номер пятьдесят восемь, что на Фолькштрассе. Перед входом в подъезд я приостановил Мыколу и шепотом провел краткий инструктаж:

– Идешь впереди. Если дверь в мансарду заперта, быстро ломаешь ее, входишь и контролируешь ситуацию. Если кто-то попытается сбежать, вырубаешь, но ни в коем случае не убиваешь. Понял?

Стригой кивнул и открыл входную дверь. Я, запустив глушилку и вернув ее в планшет, скользнул следом. То, как наша команда передвигалась по лестнице, польстило моему самолюбию – наконец-то удалось научиться двигаться практически бесшумно.

Три этажа мы преодолели за десяток секунд. В некоторых квартирах все еще шумели жильцы, но на лестничную площадку никто так и не вышел. Мыкола на секунду замер перед дверью в облагороженную мансарду, а затем резким движением выбил ее. Замок бессильно хрустнул, не выдержав напора упыря, который тут же переместился через порог и отошел в сторону, освобождая мне дорогу.

В помещение я входил с кинжалом в руке. Очень уж не хотелось сорваться и разбудить стрельбой всю округу. Особо осматриваться было некогда, потому что все внимание привлек к себе молодой мужчина в широкой белоснежной рубашке, сжимавший в левой руке обнаженную шпагу. Судя по описанию Василия, это и был убийца Антонио.

– Не вмешивайся, – тихо сказал я Мыколе, потому что имел много вопросов к жильцу мансарды, к тому же и надеялся на готовые к активации «крылья», а стригой мог не рассчитать силы и прибить важный источник информации.

Простое устранение исполнителя меня никак не устраивало.

– Спокойней, господин Ледицкий. Я пришел для разговора.

– Ты кто такой? – прорычал черноволосый брутальный красавец, за статность принятый в гвардию и выпертый оттуда за излишнюю молодецкую дурь.

– Тот, кому нужны ответы. И опустите свою кочергу, не дай бог поранитесь.

– Ты что несешь, сопляк? – злобно ощерился Ледицкий, все еще направляя на меня шпагу. – Пшел вон.

Стоял он грамотно – на свободном пространстве посреди комнаты, так что его движению ничто не мешало. А вот меня стеснял перебор с мебелью возле входа, так что пришлось шагнуть чуть вперед, и тут Ледицкий атаковал. Это произошло настолько быстро, что я едва успел активировать «крылья». Бретер замедлился, но не так сильно, как мне того хотелось. Мало того, при моей попытке увернуться он летящего в лицо острия шпага тут же изменила положение. По скорости Ледицкий уступал мне, но, похоже, Василий был прав – бретер обладал чем-то вроде предвидения. От укола в глаз я ушел только на вбитых Евсеем рефлексах и на них же провел удар под руку соперника из очень неудобного положения.

Мир вокруг меня ускорился, и по ушам ударили звуки предсмертного хрипа и моей собственной ругани.

– Кикимору мне в тещи! – прошипел я сквозь зубы и, покосившись на невозмутимого Мыколу, добавил: – И тебе тоже.

Впрочем, злиться на напарника было бессмысленно. Сам ведь приказал ему не влезать, так что благодаря собственной глупости в сухом остатке мы имеем труп и сплошное разочарование.

Нет, в плане мести все получилось как нельзя лучше – Ледицкий загнулся от удара в сердце, такого же, каким наградил моего друга Антонио. Но почему тогда мне так паршиво?

Ругнувшись сквозь стиснутые зубы, я осмотрелся в наивной надежде ухватиться хоть за что-нибудь. И что самое любопытное, ухватился!

– А вот это интересно.

Мансарда, созданная благодаря рачительности строителей-немцев, была обустроена грамотно и с претензией на шик. Дорогие тканевые обои и изящная мебель говорили о немалых средствах, которых у отставного гвардейца быть не могло по определению. Но это так, побочные наблюдения. Прежде всего меня заинтересовал небольшой столик у окна. На столе, накрытом белоснежней скатертью, стояли бутылка шампанского в ведерке со льдом, два бокала и ваза с фруктами. Бутылка закупорена, так что посиделки только намечаются, вряд ли на завтрашний день.

Насколько велики шансы узнать у ночной гостьи Ледицкого хоть что-то о заказчиках убийства Антонио? Думаю, не очень, но другого варианта все равно нет. Так что будем ждать. Только бы опять не облажаться с приказами для вампира. Увы, без его помощи в этом деле точно не обойтись.

– Мыкола, когда сюда поднимется женщина, нужно аккуратно лишить ее сознания, но так, чтобы можно было быстро разбудить. Сможешь?

В ответ последовал уже набивший оскомину кивок. Сероватое лицо вампира, как обычно, было бесстрастным. И всматриваться в это лицо, а также казавшиеся стеклянными белесые глаза лучше не стоит – опять начинают одолевать сомнения в здравости собственного рассудка.

Приняв решение, я вернулся к мыслям о странной крутизне бретера. А ларчик, как оказалось, открывался просто. Под распахнутой рубахой бывшего гвардейца обнаружилась татуированная вязь незнакомых рун.

Да уж, лихо развернулись ребята из заповедной рощи – прямо какое-то поточное производство. Интересно, а на меня ограничительные дуэльные браслеты тоже не подействуют? Впрочем, проверять это и заниматься подобными глупостями я все равно не собираюсь.

Ожидание затянулось на два часа, что в компании трупа не самое приятное времяпрепровождение. С другой стороны, вон рядом со мной постоянно ошивается еще один труп – и ничего.

Цокот копыт по мостовой я различил издалека, так что сразу подошел к окну. Свет в комнате был погашен, и наружу можно было выглядывать безбоязненно. У входа в подъезд остановилась небольшая карета, из которой вышла женщина, облаченная в длинный плащ с глубоким капюшоном. Вызвавший у меня опасения кучер тут же тронул с места свой экипаж и укатил дальше по улице.

Через минуту на лестнице, за едва прикрытой дверью со сломанным замком, послышались легкие шаги. Затем они стихли.

– Степа, – тихо позвал женский голос.

Не получив ответа, ночная гостья явно собралась ретироваться, но Мыкола тут же пресек эту попытку. Звуковым оформлением стремительной атаки упыря была лишь чуть скрипнувшая дверь и тихий стон на лестнице.

Дверь еще раз скрипнула, и из темноты коридора на свет зажженной мною свечи вышел вампир, несущий на руках свою жертву.

Ну прямо сцена из романа Стокера.

А дальше сюжет стал еще интересней. Необходимость в дальнейшем допросе тут же отпала, потому что натравленный на незнакомку упырь принес мне неожиданную добычу – саму княгиню Голицыну, так сказать, во плоти.

Экая она, оказывается, затейница и экстремалка. Одна, ночью, без слуг и телохранителей…

С другой стороны, использовать для встреч с любовником охрану, нанятую на деньги мужа, было бы форменной глупостью. Хотя куда уж больше.

Появление здесь Голицыной стало последней частью мозаики. Правда, я так и не понял, что именно толкнуло великосветскую львицу на организацию убийства Антонио. Вражда Даши с этой особой не выглядела такой уж остервенелой. Мое прошлогоднее хамство тоже вряд ли можно назвать кровной обидой, чтобы отыгрываться на моих друзьях. Но если честно, причины на данный момент не так уж важны. Тут как бы сообразить – что мне с ней делать?

Обреченно вздохнув, я присел на стул, а стригой так и остался стоять с княгиней на руках.

Ладно, посмотрим, что у нас есть из вариантов. Придушить эту гадину прямо тут буквально чешутся руки, но нельзя. После намека свыше, посетившего меня у погребального костра на складе, брать на себя лишнюю смерть поостерегусь. Оставить все как есть, а потом смотреть на блистающую в свете тварь и кусать себе локти? На это я тоже пойти не могу. Есть, конечно, вариант рассказать все Даше, но сваливать проблему с больной головы на еще более больную – точно не выход.

А что, если…

Осмотрев место собственного преступления, я вспомнил свои недавние проблемы с мнимыми сатанистами.

Как там в Библии говориться? Зуб за зуб. Все правильно. Не будем отвечать несимметричными методами. За коварство отплатим не смертью, а всего лишь коварством.

– Мыкола, можешь сделать так, чтобы она не проснулась до утра?

Опять этот меланхоличный кивок.

Стригой сбросил тело княгини на кровать и легко шлепнул ее по лбу своей ладонью. Она отозвалась лишь тихим стоном.

Так, теперь мне нужна кровь.

Увы, за два часа то, что натекло с убиенного мной бретера, уже свернулось и для моих целей не годилось.

Жертвовать своей кровью ради этой инсталляции не хотелось, так что придется дамочке стать добровольным донором.

– Мне нужно полбокала ее крови. Только не высуши ненароком, – сказал я стригою, но, когда он наклонился над шеей дамочки, пришлось внести коррективы. – Не шею, руку.

Заурчавшего упыря пришлось буквально отгонять от стонущего в беспамятстве донора, а затем, словно сало у кота, отбирать у него набранную в рот кровь.

– Выплюнь, кому сказал!

Чуть напугав меня блеснувшей в белесых глазах яростью, он выплюнул кровь в подставленный бокал.

Я с ним точно поседею раньше времени. Вот уж подсуропил мне профессор с помощничком. И хуже всего то, что отказаться от такого мощного союзника у меня просто не хватает духу.

Посмотрев в бокал, я увидел, что там не набралось и трети.

Вот зараза, наверняка большую часть проглотил, но вряд ли он подпортил этим здоровье нашей новой знакомой, скорее даже наоборот.

Рубаху бретера я расстегнул еще при поисках татуировок, так что сразу начал рисовать пальцем на его груди подсмотренные у затейницы Фурсовой знаки. Вряд ли получилось достоверно, но выглядело очень готично.

Свой клинок я уже очистил и вернул в ножны, так что добавим немного крови на кинжал Ледицкого и для пущего эффекта на губы княгини. Теперь перекладываем дамочку на тело любовника лицом вниз. В правую ручку кинжал, рядом с левой рукой бокал с остатками крови.

Красота! Их бы еще раздеть догола…

Так, стоп! Ты что творишь, извращенец?! С профессором через губу разговаривал, а у самого уже замашки маньяка проклевываются!

Забитая непростой жизнью совесть вякнула и опять спряталась в темный уголок моей циничной души.

Мерзкий ли это поступок? Возможно. Бесчестный? Да наверняка! Но уж лучше я приберегу осколки своей доброты и благородства для тех, кто этого достоин. А вот этаким тварям нужно платить их же монетой.

Закончив с рефлексией, я вытер платком перчатку от следов крови и еще раз осмотрел инсталляцию.

Все же чего-то не хватает.

– Мыкола, как только я уйду, посчитай до ста и выкинь вон тот стол в окно. Затем завой пострашнее, как ты умеешь, и скрытно возвращайся к машине.

Дожидаться очередного кивка я не стал, а быстро спустился по лестнице и тихо выскользнул из дверей подъезда. На улице все по-прежнему спокойно. В таких местах, к тому же в третьем часу утра, по-другому и быть не могло.

Пройдя два квартала, я услышал за спиной сначала удар и звон разбитого стекла, а затем грохот развалившейся мебели. Ну а после этого, как заказывали, жуткий, пронизывающий до мозжечка вой. Если на вылет стола соседи могут и не обратить внимания, то столь выдающийся вокал их точно не оставит равнодушными. Едва ли не сразу вдали послышалась переливистая трель свистка городового, созывающего со всей округи подмогу. Я бы и сам позвал на помощь после такого-то воя.

К машине мы с Мыколой вышли с минимальным интервалом. Не успел я перевести котел в рабочее состояние, как тут же услышал: хлопнула крышка багажника. Стригой решил сразу забраться в тайник.

Поездка к складам и выгрузка напарника запомнились слабо, потому что устал я изрядно, и нервное напряжение тоже давало о себе знать. У ворот особняка вышла небольшая заминка, но дело быстро решил подозрительно бодрый для столь неурочного часа Василий.

Войдя в комнату, я испытал неимоверное желание завалиться в кровать прямо так, как есть, но усталость – это еще не повод вести себя по-скотски. Так что, прихватив халат, я спустился на первый этаж в купальню, где и уснул прямо в теплой ванне. Заспанной служанке пришлось буквально вытаскивать меня оттуда. Да и вытирала она меня практически самостоятельно.

После этого, чувствуя себя настоящим джентльменом, я и рухнул в кровать, уснув практически в падении.

 

Глава 4

Думаете, мне дали нормально выспаться? Как бы не так! Сначала в несусветную рань десятого часа утра в комнату ввалился Дава. Вид румяной и наглой рожи даже вызвал у меня гнусное желание прекратить выдавать ему лекарство.

Ну а чего он такой довольный жизнью и назойливый?

– Дава, проваливай ко всем чертям, – проворчал я, пытаясь натянуть простыню на голову.

– Ага, значит, тебе можно вытаскивать меня из кровати, а мне нельзя? – решил поерничать мой еврейский друг.

От возмущения я даже проснулся:

– Ты серьезно сравниваешь эти две ситуации?

– Извини, – смутился Давид, – но ты сам заварил эту кашу, а дел у нас невпроворот. К тому же без твоего сопровождения из особняка меня не выпускают.

– Дава, скот ты такой, я уснул в пять часов утра!

И тут парня озарило понимание, где меня носило целую ночь.

– Ты смог? – почему-то оглянувшись на дверь, шепотом спросил он.

– Понятия не имею, о чем ты. Дава, дай поспать еще хотя бы пару часов. Подождут твои дела.

– Да-да, – заторопился мой друг и с каким-то заговорщицким видом выскользнул из комнаты.

Вот же скот такой. Разбередил – и как теперь уснуть?

Несмотря на все опасения, сон сморил меня практически сразу, но, вопреки надеждам, ненадолго.

На этот раз дверь в спальню отрылась с грохотом. И правильно. С чего бы хозяйке стесняться у себя-то дома?

– Ты, – с непонятной интонацией выдала княжна.

– Я. – Возразить мне было нечего, поэтому просто согласился. – А кого ты ожидала здесь увидеть?

Прятаться под простынею было бы глупо, но и покадить кровать я не спешил, потому что лежал в ней абсолютно голый.

– Не юли, – не унималась Даша, – это все ведь твоих рук дело?

– Ты можешь уточнить? Потому нести ответственность за все на свете я точно не собираюсь.

Даша глубоко вздохнула и, подойдя ближе, присела на кровать:

– Ты убил Ледицкого?

– Убить-то убил, – озадаченно почесал я макушку. – Это точно все новости, которые до тебя дошли?

– А что, есть еще что-то? – тут же притихла княжна.

– Ай да князь! Лихо он позатыкал всем рты, – с неподдельным восхищением резюмировал я и тут же рассказал Даше все, что произошло в мансарде. Причем без купюр, но при этом не затрагивая предыстории с заброшенным складом и бандитами. Участие Мыколы тоже обошел, как и само упоминание личности стригоя, нагло приписав все подвиги себе любимому.

– Я разорву эту тварь на мелкие куски, – захрипела Даша, вцепившись в замаскированный под изящное ожерелье ошейник, словно он начал ее душить.

А может, так оно и было.

– Спокойно! – прикрикнул я и добавил уже значительно мягче: – Поверь, смерть – это не худшее, что может с ней случиться.

К счастью, княжна быстро остыла и выжидающе посмотрела на меня.

– Если поймешь, что Голицына вывернулась, просто напиши анонимное письмо в один подмосковный монастырь, – продолжил я. – Сама знаешь, в какой именно. Может, подкупленные городовые и соседи станут держать языки за зубами перед начальством и писаками. Но вряд ли промолчат, когда к ним в гости заглянут бородатые дядьки с добрыми глазами и с массивными крестами на пузе.

Даше моя идея явно понравилась. И это настроение продержалось у нее весь день. Очевидно, устав от вынужденного заточения, она решила составить нам с Давой компанию и поглубже нырнуть в дела киноконцерна.

И это правильно, потому что вскоре именно ей придется рулить столичным отделением на пару с Сержем. Впрочем, я не стал бы принижать деловые качества нашего слишком уж женственного друга. Еще Антонио говорил, что у Сержа хватка будь здоров, и повидать в этой жизни бывшему театральному антрепренеру довелось много.

В путь отправились на моем давешнем подарке княжне, по причине наличия в этом паромобиле пяти посадочных мест вместо двух, как у моей обновки. Мехвод из графского гаража, кажется, был уязвлен в самую печенку, когда я небрежным жестом отправил его отдыхать, а сам полез на водительское место.

Чтобы не смущать горожан видом слишком уж веселой для траура вдовы, невзирая на жару, снимать брезентовую крышу кабриолета я не стал. Если честно, так было даже лучше.

Машина мне хорошо знакома, можно сказать – детище. Так что первые пару минут пути я чутко прислушивался к ее работе. Вроде аппарат в норме и на тяжелую жизнь не жалуется.

Если честно, заочно мне казалось, что концерн – это слишком броское название для нашей фирмы, но, когда мы добрались до места, стало понятно, что не так уж сильно. У Давида Ароновича, как его почтительно называли все многочисленные подчиненные, получился эдакий Голливуд в миниатюре. На берегу одного из искусственных озер столицы возвышались большие ангары, похожие на те, в которых содержат дирижабли. Как пояснил наш с княжной вынужденный гид, внутри этих строений при необходимости собирались различные декорации.

Между тремя ангарами и добрым десятком зданий поменьше шныряло даже на первый взгляд не меньше сотни людей. Среди однообразно одетых рабочих время от времени мелькали яркие пятна актеров. Я даже заметил парочку римских легионеров, что-то живо обсуждающих и чем-то закусывающих на скорую руку.

– Вот, решил обратиться к истории великого Рима, – гордо заявил Дава, но тут же горестно вздохнул: – Увы, придется все бросить.

Да уж, актер из него – как из меня балерина.

Остановив паромобиль у одного из ангаров, я повернулся к другу, сидящему на заднем сиденье.

– Дава, только не надо тут забрызгивать салон своими горючими слезами. Плакать будешь, когда папенька найдет тебе невесту. Поверь, за все разбитые тобой сердца ваш еврейский бог просто обязан подсунуть какую-нибудь страхолюдину.

Княжна тихо прыснула в кулачок, а у Давида от такого заявления вытянулось лицо.

– Типун тебе на язык, – ругнулся он, но по глазам было видно, что обрисованная мной перспектива изрядно напугала нашего вольного жеребца.

И все же привычная рабочая обстановка быстро привела гендиректора в себя, и, приняв напыщенный вид, он повел нас в главную контору. Посещение съемочных площадок решили оставить на потом.

Здание администрации находилось в центре огороженной территории на своеобразной площади, куда смотрели главные выходы всех ангаров.

Кто бы сомневался, что секретарша у Давы будет до предела миленькой и фигуристой. Удивило то, что при такой работе и с таким начальником она еще не утеряла способности краснеть. Впрочем, под колючим взглядом княжны половина собеседников краснеет, а другая бледнеет, но это когда ее высочество изволят гневаться. Поначалу мне самому приходилось периодически менять эти цвета, что тому хамелеону.

Давид церемонно открыл перед нами дверь в свой шикарный кабинет и тут же за это поплатился – княжна, как только вошла, сразу же направилась к хозяйскому столу. Самое удобное кресло в помещении моментально оказалось занятым.

На это мой друг лишь вздохнул и отправил секретаршу готовить нам кофе.

– Ваше высочество, – осторожно сказал Давид, присаживаясь на гостевой стульчик, – там у меня документы в столе, могут понадобиться для отчета.

– Ничего, Давид Аронович, – ехидно улыбнулась Даша, – если что-то понадобится, я с радостью передам.

Не понадобились. Дава и без бумажек по памяти быстро развернул перед нами картину его достижений. И они впечатляли. Сейчас в работе находились шесть фильмов разной тематики. Их выхода уже ожидали три полностью укомплектованных иллюзиона в Москве, восемь в крупнейших городах Империи, а также десять в Европе. До Америки мы пока не добрались. На данный момент идут переговоры об обустройстве двух десятков кинотеатров в разных странах, но там затык не столько с самими кинотеатрами, сколько с оборудованием, которое в ускоренном темпе клепали наши же мастерские. Страдающий паранойей Бронштейн никак не хотел отдавать производство на откуп другим мастерам. Пленку мы производили на Топинском энергетическом заводе, так что в плане безопасности там вообще никаких проблем.

– По последним подсчетам, сейчас на концерн работают почти семьсот человек. Текущие доходы пока идут на погашение кредитов и развитие, но уже с начала следующего года можно будет процентов двадцать пустить на выплату дивидендов, – закончил доклад Давид, устало вытерев пот со лба.

Не думаю, что его так упарил сам отчет. Наверняка сказывался отказ от наркоты и приглушенная лекарствами ломка. Но в принципе мой друг держался молодцом, что внушало определенные надежды на будущее, но точно не в Москве.

К финалу отчета княжна проявляла явные признаки скуки, так что после заключительного слова Дава тут же повел нас к съемочным павильонам.

Увиденное нами скорее было заслугой Сержа, чем моего еврейского друга. С другой стороны, без организаторского таланта гендиректора точно не обошлось. Внутри первого ангара из дерева и гипса были выстроены декорации римского дворца. Во втором громоздилось что-то восточное, а в третьем, на котором мы и закончили осмотр, как раз проводились съемки из современной жизни. По ангару в хаотичном порядке были разбросаны имитации комнат, порой состоящие всего из двух или трех стен, плюс набор мебели. Один из таких макетов изображал богатый будуар знатной дамы. Там на кушетке и возлежала моя новая знакомая. Едва завидев нашу делегацию, Джульетта-Джулия, точнее Адель Симонова, вскочила на ноги и постаралась плотнее закутаться в пеньюар. Если учитывать, что одеждой прозрачный кусок ткани с перьями только назывался, скрыть свои выдающиеся прелести у Адели получалось из рук вон плохо.

Девушка сначала покраснела, а затем побледнела, отчего я победно взглянул на Дашу – мол, у меня тоже так получается.

Казалось, что начинающая манипуляторша и кинозвезда сейчас грохнется в обморок.

Интересно, чего ей такого успели наговорить о бесноватом Ловце?

– Подойдите, – сделала княжна величественный жест.

Адель на цыпочках, как бандерлог к удаву, подбежала ближе.

– Мадемуазель, хочу выразить восхищение вашим актерским даром. Надеюсь, вы и дальше будет радовать нас своим талантом.

– А еще умом и благоразумием, – вставил и я свои пять копеек, вызвав у княжны легкое удивление.

А вот Адель от моих слов позеленела и проблеяла что-то совсем уж невнятное.

Ого, такого цвета в реакциях на мою персону я еще не видел. Достижение, однако!

– Ладно, господа, не будем мешать творческому процессу, – милостиво изрекла великая княжна и первая двинулась к выходу.

Мы с Давой как верные пажи пристроились в кильватере.

Как только вышли из ангара, Даша вцепилась коготками мне в сгиб услужливо подставленной руки:

– Ты что с ней творил такое, что бедная девочка от одного твоего вида чуть в обморок не рухнула?

– Бедная девочка? – искренне удивился я. – Кажется, вы, ваше высочество, намедни изволили характеризовать мадемуазель Адель совсем другими словами.

– Ты не ответил на вопрос, – зашипела Даша, глубже вгоняя свои коготки мне в руку.

Боюсь даже представить, что случилось бы с моей конечностью, позволь блокирующее ожерелье провести моей подруге хотя бы частичную трансформацию.

– Ваше высочество, вы испортите мне дорогой костюм.

– Ничего, подарю новый, – парировала княжна, мило улыбаясь кланявшимся ей работникам компании. – Не слышу ответа.

– Да ничего не делал. Сказал пару ласковых и подержал чуток за горло.

– А может, и не только за горло, она ведь была совершенно голой, – непонятно на кой черт ляпнул Дава.

– Как интересно, – проворковала княжна.

– Хватит меня дергать. Не про мою честь она там раздевалась, – с показной обидой проворчал я и добавил лично для своего еврейского друга: – Господин Бронштейн, если вам кто-то сказал, что вы бессмертны, то вас бессовестно обманули.

Видно, в моем голосе было что-то эдакое, потому что мой друг поперхнулся и закашлялся. Даша от этого заливисто рассмеялась. Ну а у меня на душе стало хорошо и легко. Вот так пикируясь и подначивая друг друга, мы загрузились в паромобиль и отправились обратно во дворец. Даша поначалу хотела заехать в свое любимое кафе, но решила, что мы и так скомпрометировали себя дальше некуда. Зато в графском дворце можно было никого не стесняться.

На шум начинающегося в малой столовой застолья тут же явился Леонард Силыч, который в последнее время прятался от Даши где-то на кухне.

Опять раскормили боевого кота до безобразного состояния. Ну ничего, вот вернется в Топинск – и местные хвостатые красавицы быстро сгонят с него лишний жирок. И Даве провинциальные дамы тоже пойдут лишь на пользу, потому что и нравы, и жизнь у нас там намного проще. А оттого и на нездоровые сексуально-медикаментозные извращения тянет значительно реже.

Ближе к вечеру прибыл приглашенный княжной Серж. В кои-то веки бывший антрепренер, а ныне кинорежиссер, оделся в приличный, строгий костюм и даже старался сдерживать свою извечную манерность. Такое поведение нашло отклик даже у княжны, а мы с Давой и без того нормально относились к этому человеку. В общем, лишним в нашей компании Серж не стал.

Все чаще в разговорах мы возвращались к Антонио, но это были уже не поминки или же просто грустные воспоминания. Накал боли ушел отчасти благодаря моим ночным приключениям. Что бы ни говорили добрые христиане, подставлять другую щеку, может, и правильнее, но для психического здоровья значительно лучше видеть хладеющий труп своего врага. Ну или хотя бы организовать массу неприятностей для недоброжелателей.

Кстати, насчет неприятностей. Ближе к вечеру кто-то из знакомых княжны позвонил ей и по большому секрету сообщил, что княгиня Голицына внезапно выказала поразительную набожность, и даже поговаривают о скором постриге.

Какой бы приятной ни была образовавшаяся компания, все в этой жизни рано или поздно заканчивается. Сначала, извинившись, ушел Серж. После, явно не желая мешать нашему с княжной общению, в свою комнату удалился Дава. Ну а мы с Дашей, как два подростка, все не решались дать волю своим порывам. Казалось бы, излишняя мнительность и приверженность следованию общественным правилам не свойственны ни мне, ни ей, но поди ж ты…

Горько улыбнувшись, Даша поднялась из кресла. Я тоже вскочил на ноги. Она подошла ко мне вплотную и, погладив кончиками пальцев щеку, едва коснувшись, поцеловала в губы.

– Доброй ночи, мио амико, – копируя Антонио, тихо сказала княжна.

Зашуршав подолом длинного платья, она величаво выплыла из музыкальной гостиной, в которую мы переместились после прихода Сержа.

Я же, постояв пару минут на месте, поднял взгляд вверх и проворчал:

– Да знаю я, что ты ржешь там сейчас и называешь нас обоих идиотами.

 

Глава 5

Эта ночь прошла беспокойно, и не только из-за мыслей о Даше. Подспудно напрягало ожидание вестей от Витого. Казалось, что меня в любой момент могут разбудить и позвать в какие-то темные и опасные дебри, дабы отработать должок. Где-то глубоко внутри я надеялся на то, что бандит так и не объявится до самого моего отбытия из столицы. Мне и без того хватило приключений в этом негостеприимном городе. Конечно, чувство долга тут же взбрыкнуло от подобных мыслей, но как-то слишком уж вяло – примерно на уровне моей вечно сонной совести.

Спокойное пробуждение подарило робкую надежду, но – увы, не успели мы с Василием закончить первый тренировочный бой, как в гимнастический зал вошел мажордом. И он явно явился не пожелать мне доброго утра.

– Есть информация? – сняв фехтовальную маску, подошел я к старику.

– Да, ваше благородие, – чуть поклонился мажордом, – только что позвонили от сами знаете кого. Вас просят срочно прибыть туда, где вы встретились первый раз.

– «Парижанка»? – на всякий случай уточнил я, немного смущенный таинственностью слуги.

– Да, ваше благородие, именно там.

Да уж, озадачил меня Витой. Неужели он догадался о том, кем на самом деле является мой таинственный напарник-казак, и специально назначил встречу после восхода солнца? С другой стороны, меня со вчера преследовали нехорошие предчувствия, так что светить стригоя лишний раз я поостерегусь. А еще лучше вообще вывезти его за город и отправить домой своим ходом. Слишком уж чувствительно мы ткнули палкой в осиное гнездо столицы.

– Василий, – повернулся я к волколаку, – мне нужна ваша помощь.

– Через пять минут будем готовы я и четверо бойцов. Если подождете полчаса, могу выставить еще десять человек, – тут же по-военному отрапортовал телохранитель княжны.

Уверен, насчет подобной ситуации у него были четкие указания хозяйки, поэтому он и отреагировал без тени сомнений.

– Это лишнее, – отмахнулся я, возвращая бокен в оружейную стойку. – Хватит вас и двух бойцов. Не думаю, что кто-то решится напасть на меня посреди бела дня.

Вернувшись в комнату, я начал готовиться по среднему варианту сложности. То есть оделся в свой повседневный костюм для дневных выходов и под просторным пиджаком спрятал «кобальт» в наплечной кобуре. Вечный мой спутник двуствольный мини-пистолет, как обычно, покоился в кармашке сзади на поясе. А в качестве холодного оружия выступала трость со спрятанным внутри длинным клинком.

Василий и его люди также оделись вполне цивильно, и определить, что они неплохо вооружены, мог только наметанный взгляд.

В этот раз удалось сбежать, не попав под пристальный взгляд хозяйки поместья. Мне для полного счастья не хватало только дополнительной накрутки нервов.

В графском гараже пришлось немного поскандалить. Я, конечно, понимаю, что мехводу княжны не может понравиться то, что кто-то посторонний в хвост и гриву гоняет подотчетный транспорт. К тому же этот самый кто-то внаглую таскает из бочек дорогущий реагент, но все же нужно как-то сдерживать свои порывы.

Хорошо, что со мной был Василий и мне не пришлось воспитывать чужого слугу. Телохранитель лишь один раз рыкнул, даже не прибегая к частичной трансформации, и в гараже вновь воцарился благостный покой.

К экспрессивному выступлению мехвода моя совесть осталась абсолютно безучастна, так что я и не подумал отказываться от идеи еще раз позаимствовать свой собственный подарок.

А что поделать, ведь мой личный железный Боливар четверых не вывезет.

Погрузившись в паромобиль, мы резво покинули территорию особняка. День сегодня был хоть и облачный, но все же приятный. Да и раскидистые громады белых облаков лишь подчеркивали бездонную синеву неба, позволяя солнцу временами игриво прятать от людей свой светлый лик. В такой день самое оно прогуляться по бульвару под ручку с красивой дамой, а не ехать в трущобы на встречу с бандитами.

Хоть я и был в этих местах только однажды, и то в темноте, но все равно без каких-либо проблем привел паромобиль прямо к порогу «Парижанки». Днем кабак выглядел даже угрюмее, чем ночью. Особенно потому, что четче стали видны последствия его непростой бандитской жизни.

К паромобилю подбежал знакомый пацан и уже с полным знанием дела заскочил на подножку. Я немного напрягся, потому что именно этот пострел и завел нас с Мыколой в западню. Но при свете как раз выглянувшего из-за облака солнца сомнения так и не прижились в моей голове.

По улочкам сначала Французского, а затем Испанского кварталов мы петляли не меньше получаса, и все это время пацан простоял на подножке, вцепившись в дверку словно клещ. Причем подобное положение дел явно доставляло ему массу удовольствия. А мне пришлось вести мобиль крайне аккуратно, чтобы не загубить молодую, хоть и явно беспутную жизнь.

То, что мы все же едем не в западню, я понял, когда свернул на одну из улиц окраин Испанского квартала. У следующего переулка слонялась группа из пяти разномастно, неряшливо, при этом вызывающе одетых индивидуумов. В одном из них я тут же опознал Витого, что развеяло мои опасения, правда, не до конца.

Когда мы подъехали, подельники Витого привычно отошли в тени ближайших зданий, а их предводитель остался посреди перекрестка. Он быстро обежал взглядом пассажиров паромобиля и едва заметно выдохнул.

Да уж, впечатлил его Мыкола, коль уж его отсутствие вызывает столь неподдельную радость бандитского авторитета.

– Есть новости? – без лишних слов сразу перешел я к делу.

– Да, – тоже не размениваясь на приветствия и расшаркивания, ответил Витой. – Вчера у бригады Дона Горелого пропал один из бойцов. Я предложил ему свою помощь в поисках. Искали долго, всю ночь, но все же нашли.

– Показывай, – кинул я и последовал за бандитом.

Идти пришлось недалеко. В одном из заброшенных домов, в углу главной комнаты с камином часть пола была накрыта мешковиной. Витой сразу направился к этому участку и сдернул ткань.

Да уж, не самое аппетитное зрелище, причем совсем не то, на которое я рассчитывал. Думалось, что мы увидим иссушенную жертву высшего вампира. А сейчас перед нами предстал человеческий скелет в окружении подсохшей слизи сгнившей плоти и обрывков одежды. Такое впечатление, что труп пролежал здесь как минимум пару месяцев.

– Это шутка? – нахмурившись, спросил я у Витого.

– Это «пожиратель плоти», – невозмутимо ответил бандит. – Варят такую штуку в Новгороде. Выливаешь на тело, и через полчаса оно сгнивает почти полностью. Даже запаха нет.

А он прав – в комнате при данных условиях должно вонять просто адски. Розами тут, конечно, не пахнет, но и смрада разложения как такового не чувствуется.

– Так кое-кто заметает следы, – продолжал пояснять Витой, делая вид, что сам он подобным никогда не занимался. – Это чтобы нельзя было распознать убиенного. Если нет приметных вещичек, фараоны при таких раскладах даже за расследование не берутся.

– И с чего ты взял, что это дело рук убийцы твоего племянника? Может, просто кто-то из ваших убрал мешающего ему человека?

– Не, – мотнул головой бандит, – «пожиратель» штука дорогая. Да и раньше эта тварь вот так же прибиралась за собой. Племяша просто не успел облить. Едва ноги унес, причем под пулями моих парней так лихо сиганул на крышу, что я сразу подумал об упырях. А затем еще и тело увидел.

Ну что же, доводы вполне разумные. Осталось надеяться, что убийца прикончил свою жертву именно здесь, а не приволок в дом уже безжизненное тело. В этом случае толку от моего дара не будет.

– Освободите помещение, я буду работать.

Витой и один из его помощников даже возразить не успели, как были выдворены из комнаты парочкой помощников Василия. Сам волколак задержался, но только чтобы уточнить:

– Моя помощь не нужна?

– Нет, Василий, благодарю. Тут я сам справлюсь.

Оборотень вышел из комнаты и даже, как мог, прикрыл перекошенную дверь. В том, что мне никто не помешает, можно было не сомневаться.

В помещении воцарилась тишина. Поднятые нами пылинки весело танцевали в лучах солнца, тонкими спицами пронзавших многочисленные щели фасада. Но жутковатая картина разложившегося человеческого тела все равно нивелировала любые светлые моменты.

На полу было грязно, а новый костюм жалко, так что я все же подстелил под колени носовой платок и, усевшись на пятки, принял позу медитирующего самурая.

Глубокий вдох, выдох – и… ничего.

Не было ни видения убийства, ни даже вспышки, как при действии блокирующего артефакта. Но все же мне удалось почувствовать кое-что, и это «кое-что» вызвало не самые приятные мысли.

Едва уловимое ощущение. Как привкус, который не можешь идентифицировать, или как тень давно забытого запаха. Только я, к сожалению, ничего не забыл и проблем с идентификацией не имел. Нечто подобное мне доводилось чувствовать, когда проводил инсценировку ритуала на месте убийства горничной семейства Бабичей. Инсценировал, потому что предыдущей ночью уже провел там ритуал и постарался скрыть этот факт от Дмитрия Ивановича.

Дважды осуществить освидетельствование видока на одном месте преступления невозможно – ритуал после срабатывания ослабляет напряжение ткани мироздания, и оставленный убийством рубец исчезает, зато остается вот такое послевкусие. Так что с очень высокой долей вероятности здесь побывал мой коллега. Как бы мне ни хотелось найти другую причину сему факту, но иного варианта нет.

На ум сразу пришел бедолага Мыкола, который не по своей воле превратился из ведьмака в упыря. Некоторые ведьмачьи умения сохранились и в новой ипостаси. Возможно, нечто подобное произошло и с моим неизвестным коллегой. Кто его знает, как личинка энергента-вампира действует на наш дар.

Так и не придя к определенному выводу, я поднялся с колен и, отряхнув платок, спрятал его в карман.

Снаружи меня встретил изнывающий от нетерпения бандит. Увы, мне придется его разочаровать.

– Извини, Витой, но я не могу сказать тебе ничего полезного.

– Не можешь или не хочешь? – окрысился бандит, но, едва осознав, что этим подает некие сигналы своим людям, быстро развернулся и зашипел на них: – А ну сгинули!

Когда он вновь посмотрел на меня, я сумел прочитать в его взгляде дикую смесь эмоций. Там хватало и страха, и ярости, и даже какой-то обреченности.

Да уж, не забыл бандит нашу огненную вечеринку на старом складе.

– Не могу, – все же снизошел я до прямого ответа. – Если подобная ситуация не устраивает, предлагаю рассчитаться за твои услуги деньгами…

– Нет, – не дав мне договорить, мотнул головой бандит, – это дело чести, и я знаю, что Ловец со следа не сойдет. Мне этого хватит.

Услышав слово «честь» из уст бандита, Василий презрительно фыркнул. В итоге они, обменявшись угрюмыми взглядами, все же решили не развивать эту тему.

Если честно, он удивил меня, но с другой стороны, отказ от денег мог быть продиктован нежеланием бандита иметь со мной каких бы то ни было дел. Эта догадка в какой-то степени была подтверждена нашим прощанием.

– Бывай, разбойник, – чуть приподнял я по-ковбойски поля шляпы.

– Прощайте, ваше благородие, – с легкой издевкой проговорил Витой. – Надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Кстати, – остановил я уже развернувшегося бандита. – Что слышно о бубновых?

– Много чего, – с кривоватой ухмылкой ответил Витой. – Тут намедни их главарь с ближайшими помощниками куда-то пропал. Сейчас там мелюзга делит власть, но думаю, они все равно лягут под кого-то другого. Очень уж лакомый кусок остался без сильного хозяина.

На этом мы и простились. Бойцы Василия наконец-то расслабились и погрузились в машину.

Возвращение во дворец прошло без особых проблем, и даже там меня никто не ждал с вопросами и порицаниями. Даша, как оказалось, укатила в Зимний дворец к своим венценосным родственникам. Так что у меня была возможность обдумать результаты проведенного расследования, если, конечно, можно так назвать мои потуги провести ритуал.

Шанс на то, что кто-то из московских видоков сумел как-то провести законный ритуал до начала поисков тела бандитами, был ничтожно мал. Без свиты полицейских подобное не делают, а в одиночку-супергероя я попросту не верю. Школа видоков – это не учебка спецназа, чтобы готовить столь шустрых парней. Из дневников Игнаши было понятно, что в плане физической подготовки это учебное заведение мало чем отличалось от обычной гимназии, точнее от обычного сиротского приюта для детей с искрой дара. Так что скачущий по стенам и крышам ниндзя стал таковым не благодаря школе, а по какой-то иной причине.

Единственное, что приходило мне в голову по этому поводу, – это обращение видока в вампира. Иных вариантов я по-прежнему не видел. По крайней мере на данный момент.

Важнее другое. Что мне делать со всей этой информацией? Идти в полицию или к жандармам не очень-то и хотелось. К тому же мне попросту нечего им предъявить. Единственная улика – это тело племянника Витого, которое они наверняка уже предали земле и вряд ли пойдут на эксгумацию, да и смысла в ней нет. Все остальное – лишь слова криминального авторитета и мои догадки, даже не подтвержденные ритуалом. Как уже сказал мой новый знакомый из мира криминала – тела, разложившиеся под действием алхимической дряни, полицию не интересуют.

Но что-то же нужно делать! И не только потому что я пообещал Витому найти убийцу племянника. Тут как бы дело не закончилось гонением на всех видоков. У нас ведь как: от пьедестала до костерка не то что шаг – один чих. Что-то не хочется мне всю жизнь прятаться в Стылой Топи от линчевателей.

Оставалось только обратиться за помощью к собратьям по цеху, точнее, к непосредственному начальству. Лично наведываться в альма-матер совсем не хотелось – дневники Игнаши хорошее подспорье, но на встречу с выпускниками лучше явиться лет через десять или даже двадцать. Легче будет списать незнание простейших вещей на обычную забывчивость. Так что я взялся за энергетическое перо и начал подробно излагать на бумаге всю доступную мне информацию по предполагаемому видоку-вампиру.

Перечитав послание раз пять, я попросил мажордома принести мне конверт и, запечатав его своим перстнем видока, отправил старика на почту. Адрес школы я запомнил из дневников Игнаши. Не скажу, что меня тут же посетило ощущение выполненного долга, но стало немного легче.

Теперь можно и пообедать.

Озаботив служанку организацией перекуса, я вытащил Даву из его импровизированной палаты.

Не успели мы распробовать первое блюдо, как в зал вихрем ворвалась княжна. Ее активность и эмоциональная свежесть откровенно радовали.

– Вы не представляете, что творится в свете! Там такой кошмар! – едва усевшись на стул и даже не притронувшись к еде, заявила Даша. Причем слово «кошмар» она произносила с явным наслаждением. – Представляете, княгиню Голицыну обвинили в сатанизме и жертвоприношениях!

– Ваше высочество, – с укоризной произнес я, но злорадная ухмылка подруги быстро отрезвила меня.

Действительно, что еще можно было ждать от стриги? Если мне удалось утолить чувство мести, то ей пришлось довольствоваться чужими пересказами. Вот она и не удержалась от того, чтобы добить поверженного врага. Ведь монастырь монастырю рознь.

Сидевший с нами Давид ничего не понимал и явно страдал от любопытства. Но какой-то древний инстинкт самосохранения, очень развитый у его народа, взял верх. Вопросы, роившиеся в голове моего друга, так и остались невысказанными.

Мы даже успели нормально пообедать, а затем жизнь в очередной раз подтвердила правоту моей чуйки. В дверях столовой появился мажордом с каким-то несвойственным ему растерянным выражением лица.

– Ваше высочество, там господина Силаева требуют жандармы.

– Требуют? – зловеще улыбнулась княжна. Ей явно было мало проказы с соперницей. – Ну что же, давайте посмотрим, кто там настолько смелый, чтобы что-то требовать в моем доме.

Княжна воинственно взяла меня под руку, и мы двинулись к лестнице, по которой можно было спуститься в холл дворца. Дава потопал следом, хоть и на безопасном расстоянии. Участвовать в перепалке с жандармами он явно не собирался, а вот понаблюдает за этим с огромным удовольствием.

Взгляд с лестничной площадки вниз вызвал неприятное ощущение и холодок вдоль позвоночника. Точно так же и в этом же холле год назад меня ждала другая троица жандармов. После этого я отправился на встречу с господином Дракулой и его больной на всю голову доченькой.

– Чем обязана, господа? – с надменным видом спросила великая княжна, застыв на середине лестницы.

– Майор Михеев, заместитель начальника Охранного отделения города Москвы, – тут же представился жандарм. – Простите, ваше высочество, за вторжение, но нам необходимо препроводить господина Силаева для допроса.

С одной стороны, стало легче от того, что за мной явился не кто-то из моего любимого, седьмого, «волшебного» отделения жандармского корпуса, а всего лишь чин из охранки. Это немного из другой оперы. Неудивительно, что мажордом перепутал, потому что майор был одет в мундир жандарма. В охранку набирали кадры из жандармского корпуса, но как служащие данного учреждения эти ребята подчинялись уже не Дашиному дядюшке, а ее братцу-цесаревичу. Охранка занималась политическим сыском, а также вмешивалась в дворянскую Игру, когда высшая знать совсем слетала с катушек. Как минимум данный факт говорил о том, что инкогнито Мыколы пока не раскрыто, но расслабляться все равно не стоило.

Из-за размышлений я пропустил начало речи великой княжны.

– …И коль уж у вас нет ордера на арест моего гостя, вы вполне можете пообщаться с ним прямо здесь. Надеюсь, я вам не помешаю? – с пугающей милотой спросила Даша.

– Ваше желание для меня закон, ваше высочество, – совершенно спокойно ответил майор, и мне стало понятно, почему по мою душу прислали именно его. – И все же вынужден настоять на препровождении господина Силаева к нам ввиду отсутствия здесь судебного ведуна.

Княжна нахмурилась и посмотрела на меня.

Теперь мой черед.

– Вы выдвигаете мне официально обвинение? – стараясь сохранять спокойствие и официальный тон, спросил я.

– Нет, просто есть некоторые вопросы, – с недобрым прищуром ответил майор, явно понявший, куда я клоню.

– Тогда не вижу необходимости беспокоить судебного ведуна.

– Вам есть что скрывать? – попытался майор все же настоять на моем свидании с магическим аналогом детектора лжи.

– Нам всем есть что скрывать.

– Вот и чудесно, – прервала нашу перепалку Даша. – Господин майор, прошу вас пройти в кофейную комнату.

– С огромным удовольствием, ваше высочество, – расплылся в милейшей улыбке офицер охранки.

Ох, чувствую, отольются мне все его нервные потрясения и вымученная учтивость.

В кофейной комнате мы устроились как в конференц-зале перед сложными переговорами – с одной стороны стола майор, с другой – я и княжна. Из принесенной с собой папки Михеев достал бланк с хорошо знакомым мне радужным квадратиком энергетической печати. Взяв в руки энергетическое перо, майор уставился на меня:

– Господин Силаев, где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое июня?

– Боюсь, я не смогу ответить на ваш вопрос по причине возможного нанесения урона репутации другого человека.

Энергетическая печать, к которой меня наверняка заставят приложиться своим перстнем, немного меняла мой план защиты. Придется говорить правду, точнее – полуправду.

– Вы понимаете, что подробное нежелание сотрудничать со следствием вызовет дополнительные подозрения?

– Вполне, – спокойно кивнул я, хотя внутри испытывал целую гамму чувств. – Но это ничего не меняет.

– Вы знакомы с господином Ледицким? – резко сменил тему майор.

– Мы не были представлены, но я о нем слышал.

Похоже, подобное раскачивание ситуации – это фишка данного офицера охранки, но действует он немного грубовато, потому что можно было еще походить вокруг да около, загоняя меня на скользкий лед. Он же после короткой прелюдии сразу взял быка за рога:

– Это вы убили господина Ледицкого?

Ну и чего я тут корячился? Простейший вопрос стал шахом и матом в этой короткой партии. Правду я сказать не могу, а если совру, то заверять подобный протокол будет верхом безрассудства.

Майор хищно улыбнулся, но в азарте он забыл, где находится и в чьем присутствии упражняется в красноречии.

– Господин жандарм, – с пронизывающим до костей холодом в голосе сказала великая княжна. – Только что в моем присутствии вы оскорбили гостя моего дома, тем самым нанеся урон чести моей и моей семьи.

Не скажу, что майор сильно испугался, но занервничать столь резкое заявление его все же заставило.

– Прошу великодушно простить меня, ваше высочество, – вскочив на ноги, отчеканил Михеев. – Но у меня есть весомые причины, чтобы задавать господину Силаеву подобные вопросы.

– Это был не вопрос, а обвинение. У вас есть доказательства для подобного заявления? – ядовито поинтересовалась княжна.

– По долгу службы я…

– …По долгу службы вы обязаны прежде всего заниматься главным подозреваемым. И, кажется, он у вас есть. Тогда почему вы сейчас находитесь здесь и оскорбляете моего гостя? По долгу службы? Или же по повелению того, чей приказ для вас важнее и долга, и чести?

А вот теперь майор рассвирепел всерьез. Он побледнел и ожег княжну яростным взглядом.

– Ваше высочество, вы…

– Господин жандарм, – как-то даже по-доброму остановила его Даша, – вы уже наговорили как минимум на разжалование. Не делайте свое положение еще хуже и незамедлительно покиньте нас.

Я, сидя на стуле, постарался прикинуться как минимум подушкой.

Да уж, подобного уровня манипулирования собеседником мне не достичь никогда. Майор пытался раскачать меня, но Даша в два приема расшатала его волевой стержень и тупо вырвала с корнем. Бедолага чуть открыто не нахамил дочери императора. Такому не научишься, потому что это впитывается с молоком матери и оттачивается дрессировками с пеленок.

Майор благоразумно решил закончить на сегодня с глупостями. Скрипнув зубами, он резким кивком обозначил поклон и промаршировал к дверям.

От одного взгляда Даши только что вошедшие в комнату слуги с кофейником и сопутствующими аксессуарами тут же удалились следом за гостем, оставив нас наедине.

– Прости меня, – вздохнула Даша, присев на краешек стола передо мной. – Все это из-за моей несдержанности. Но пойми, когда фрейлина маман сказала, что слухи о постриге Голицыной лишь ширма, а сама она решила, пока все не стихнет, удалиться в имение отца, я не выдержала. Вести во дворце разлетаются быстрее сквозняка. И через три часа в особняк Голицыных наведались церковники. Увы, те, кому это нужно, быстро связали мои слова и единственного из моих людей, которому под силу провернуть столь безумную аферу.

– Из твоих людей? – нехорошо прищурившись, спросил я.

– Иногда мне кажется, что ты не из Новгорода, а с луны свалился. – По-доброму улыбнувшись, княжна взъерошила мне волосы. – У нас по-другому не бывает. Тебя до сих пор не сожрали только потому, что за тобой стою я и князь Шуйский. Тебе это может не нравиться, но иначе никак. Особенно с твоим даром влипать в неприятности.

Я и сам понимал, что Даша права. К тому же это не рабство, и выйти из-под руки покровителя можно в любой момент, хотя подобное и не приветствуется. Да чего уж там, я всегда могу послать их всех лесом, но тогда уж точно долго не проживу – либо посадят, либо застрелят.

С улыбкой понаблюдав за внешними проявлениями моего мыслительного процесса, Даша вздохнула и встала прямо. Я тоже вскочил на ноги.

– Хорошо, я оставляю тебя с твоими душевными терзаниями, а сама поеду исправлять то, что натворила. И все же тебе придется сократить свое пребывание в столице. Пусть Давид ускорит подготовку к отъезду, коль уж вам так хочется путешествовать вместе. – Вздохнув, княжна погладила меня ладонью по щеке, но при этом в ее глазах плясали бесенята. – Тебе же лучше пока не покидать дворца. Жди меня, и, когда я вернусь, мы решим все вопросы с нанесенным ущербом и тем, кто чьим человеком является и кто кому должен подчиняться.

Я даже не знал, как реагировать на это заявление. Хорошо, конечно, что княжна наконец-то вернулась к нормальному состоянию. И все же попадать в игривые ручки стриги после долгого воздержания, к тому же еще и не отошедшей от психологической нестабильности, как-то страшновато.

Сразу накатила ностальгия по мягкой и ласковой Глашеньке. Но сравнивать двух дам – это все равно что решать, какой цветок прекраснее – нежная орхидея или колючая роза.

 

Глава 6

Даша действительно оторвалась на всю катушку, но мы все же обошлись без членовредительства. Даже получения двух болезненных укусов на плече можно было бы избежать, не постарайся я ограничить ее доминирование. Но тут все справедливо: хочешь чувствовать себя настоящим мужиком – страдай.

Из-за нездоровых движений в высшем дворянском обществе столицы пришлось отпустить Давида в свободное плавание. Точнее, относительно свободное, потому что за ним постоянно тенью ходил один из людей Василия. Не знаю, что там перевернулось в голове моего друга, но он явно захотел побыстрее отправиться домой. Всего за двое суток Дава сумел подготовить переезд в Топинск почти всех необходимых людей и оборудования. А также совместно с Сержем собрал съемочную группу для будущих казацких истернов.

Увы, как бы мы ни торопились, но, если суждено опоздать, тут уж никакая спешка не поможет. Вечером, когда мы с Давой уже собрали чемоданы для утреннего выезда, а я как раз планировал отправиться к складскому комплексу, чтобы вывезти Мыколу из города, во дворец явился особый курьер московского телеграфа. Отдавать послание мажордому посыльный отказался, так что мне пришлось спускаться вниз.

Курьер уже скрылся за входной дверью, а я все пялился в бланк телеграммы, хотя там и была всего-то пара предложений.

«СРОЧНО ПРИБУДЬТЕ ДЛЯ РАЗГОВОРА ТЧК ЖДУ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ТЧК УЛИЦА ХУТЫНСКАЯ ДЕВЯНОСТО ТРИ ТЧК ДИРЕКТОР ДУБИН ТЧК»

Да уж, озадачило меня это послание. Вопросов оно создавало намного больше, чем давало ответов.

Почему послание подписал директор Дубин? В дневниках Игнаши упоминался некто Зотов, да и подписи на дипломе и сопроводительных документах были сделаны его рукой. Если не ошибаюсь, Сила Варфоломеевич Дубин был учителем рунного дела и мастером татуажа. Хотя что я могу знать о кадровых перестановках в школе после выпуска оттуда моего предшественника в этом теле?

Что еще хочет узнать от меня новый директор после столь подробного отчета? И почему вызывает, судя по адресу, к себе домой, а не в школу? Впрочем, тут есть хоть какое-то объяснение – если ничего не путаю, на летние каникулы учащиеся убывают в лесной лагерь, а учителя получают вожделенный отпуск.

Увы, на самый важный вопрос ответ все же имелся – проигнорировать телеграмму нельзя, слишком уж категоричным и очень похожим на приказ было это послание. И если официальные внутрицеховые правила видоков мне были известны, то о неписаных законах я мог только догадываться. Так что выбора все равно нет. Нужно ехать.

Срочная смена планов всполошила весь дворец. Теперь мой вечерний выезд с территории особняка превращался из короткой прогулки в длительное путешествие. Часть вещей я оставлял здесь, но в дорогу снаряжался как на войну. Мало ли что ждет самозваного новгородца в родном городе Игнаши.

Тут же встала проблема с Давой. Уже стоя у моего паромобиля и прощаясь с другом, я все же поинтересовался:

– Ты уверен, что доедешь без проблем? Может, попросить ее высочество отправить с тобой кого-то их людей Василия?

– Да сколько же можно! Я же обещал! – вскинулся мой друг, но, увидев мое лицо, тут же сдулся.

– Дава, ты даже не представляешь, как сильно напугал меня своей дуростью.

– Знаю, Игнат, – посерьезнел Давид, – сам понимаю, что сглупил, но этого больше не повторится. Даю слово.

Ох, и что мне твое слово? Для наркомана, даже начинающего, это только дым, потому что отстаивать свои обещания ему придется не перед друзьями и обществом, а перед собственными демонами. Хотя я наверняка опять перегибаю палку, поэтому сделаю вид, что поверил.

Порывисто обнявшись, мы отошли друг от друга. И тут же к ритуалу прощания приступила великая княжна.

И вот к чему все эти страсти? С ней-то мы увидимся максимум послезавтра. Что-то мне происходящее перестало нравиться, и, судя по всему, не только мне.

– Игнат, я волнуюсь, – обхватив мое лицо ладошками и заглянув в глаза, прошептала Даша. – Будь осторожен.

– Конечно, ты же меня знаешь, – постарался я напялить на себя жизнерадостную улыбку.

– В том-то и дело, что знаю, – вздохнула она, – может, все же возьмешь с собой Василия?

– Нет, я уже говорил, что у меня есть защита.

Даша лишь обреченно мотнула головой и, на секунду крепко прижавшись ко мне, тут же отступила.

Чтобы не усугублять и без того гнетущую атмосферу, я лихо заскочил в кабриолет, не открывая дверцы. Леонард проделал то же самое с другой стороны. Несмотря на курортные условия, он все же решил отправиться со мной. Попытка Даши оставить пушистого психотерапевта при себе еще хоть ненадолго откровенно испугала кота.

Он, конечно, смелый и умный, но инстинкта, который гнал зверя подальше от стриги, еще никто не отменял.

Подогнавший паромобиль графский мехвод успел провести необходимые манипуляции, так что авто тут же тронулось с места и лихо понеслось в сторону уже открывающихся ворот.

Над Москвой сгущалась тьма летней безлунной ночи, словно намекая на то, что для меня сегодня еще ничто не закончилось.

Кто бы сомневался, что господа из охранки просто так не успокоятся. Слежку мне удалось заметить практически сразу. Тем более что вести подобные мероприятия на новомодных паромобилях здесь еще не научились. Я, конечно, не Доминик Торетто, но угнаться за мной у этих ребят кишка тонка.

Хвост я сбросил задолго до складского комплекса, да и там особо не задержался. Мыкола покинул склад, так сказать, с вещами – прихватив с собой скатанный в рулон матрас.

Потакая моей паранойе, мы покинули Новую Москву через восточную окраину, затем, проехав через перемычку, соединяющую обе части столицы, добрались до Тверского тракта. На широкую, хорошо укатанную дорогу паромобиль выехал в половине одиннадцатого. Я тут же разогнал его до максимума, чтобы наверстать упущенное.

Так уж повелось, что ночные поездки здесь – это единственная возможность разогнаться до нормальной скорости. Днем так не получится. Вокруг вечно снуют пешеходы, постоянно норовящие сунуться под колеса. Возчики, управляющие хоть нагруженной мешками телегой, хоть дорого украшенной каретой, ведут себя крайне эгоистично. Самые хамовитые автомобилисты из моего родного мира на фоне местных водителей кобыл и даже редких паромобилей выглядят божьими одуванчиками.

А вот ночью красота – широкий, в сложных местах подсыпанный гравием, Тверской тракт радовал глаз своей пустотой. Фары неплохо освещали дорогу, так что беспокоиться нужно было только о каком-то страдающем бессонницей лосе.

Места здесь хоть и обжиты многие века назад, но полностью безопасными их не назовешь – то местный батюшка пропустит обряд очищения и с погоста вылезет поднятый сбрендившей деревенской ведьмой упырь, то у кого-то из местных оборотней крышу снесет. И окрестная нечисть, существование которой упорно отрицается официальной церковью, тоже порой любит пошалить. Чаще всего все эти безобразия происходят по ночам, так что, едва солнышко нырнет за горизонт, местные жители баррикадируются в своих домах и носа наружу не кажут. А путешествующие купцы расползаются по гостиным дворам и укрепленным бивуакам.

Ну а мне, выходцу их другого мира, на условности плевать. Тем более что на случай форс-мажора в багажнике имеется свой упырь.

Кстати об упыре. Уже на подъезде к Твери я выпустил его поохотиться, напомнив о правилах поведения. И все же пока Мыкола пропадал где-то в лесной чаще, сомнения все сильнее одолевали мою душу. Судя по всем признакам, формирование классического стригоя подходит к концу. Так что вскоре придется расстаться с ним, и не факт, что оттягивать это событие – в моих интересах. Ментальные установки профессора неплохо действовали на несформировавшегося упыря, а вот не слетят ли они с существа, имеющего явные задатки высшего вампира, – это насущный, да что уж там, жизненно важный вопрос.

Определиться с тактикой дальнейшего поведения мне не дало возвращение Мыколы. Он безропотно выполнил все указания, но мое воображение уже рисовало в его глазах проблески хищной насмешки.

К Твери мы подъехали в два часа ночи. Благодаря разорению домашней аптечки Даши мне удалось разжиться энергетическими тониками и спать совершенно не хотелось. Правда, за это придется заплатить длительным дневным сном, что вполне вписывалось в мой план дальнейших действий.

На объезд города я решил не тратить далеко не лишнее время и лихо пронесся по улицам сонной Твери, перепугав парочку городовых и всполошив добрую сотню собак.

Солнце начало подниматься за моей спиной, когда мы проехали Едрово, и практически сразу начались проблемы с продвижением вперед. Скорость пока снизилась незначительно, но дальше больше.

Валдай проезжали с черепашьей скоростью, да и за городом пришлось изрядно напрячься, чтобы не натворить делов. Гиперактивные с утра купцы заполонили всю дорогу, порой образуя пробки, оглашаемые жуткой руганью. Мое терпение лопнуло в городке под названием Крестцы. Там я остановился и переждал пик транспортного буйства, заодно позавтракав и выпив дополнительную порцию допинга. Леонард, эгоистично выспавшийся ночью, сожрал кусок сырого мяса и опять завалился спать на мягкое сиденье.

Сволочь такая!

Завтрак пошел на пользу не только моим нервам, но и осведомленности. Подсев к шумной компании купцов, явно пребывающих в третьей гильдии и привыкших путешествовать одной компанией, я с ходу разжился адресами десятка складских комплексов, аналогичных тому, что приютил нас в столице.

За Крестцами стало значительно легче. Транспортный поток окончательно устаканился, и мне, постоянно лавируя, удалось увеличить скорость. Но все равно с тоской вспоминался ночной полет с ветерком.

В итоге в городок Шолохово, где на берегу реки Малый Волховец находился один из рекомендованных складов, мы прибыли в половине десятого утра. Только здесь я понял, что выпитый на завтрак тоник был лишним: сна ни в одном глазу. Впрочем, нет худа без добра. Сняв небольшой склад и номер в гостинице, я облегчил паромобиль на вес одного упыря. Затем проследил, чтобы мой багаж был перемещен в номер вместе с Леонардом, который тут же устроился спать на пуфике.

– Не хочешь со мной посмотреть на достопримечательности Новгорода?

В ответ Леонард Силыч лишь презрительно фыркнул и выразительно посмотрел на стол.

– Ладно, закажу тебе что-нибудь пожрать. Но до моего возвращения из номера ни ногой.

В ответ кот лишь свернулся в клубок и опять уснул. С ним такое бывает – может и пару суток проспать после особо лихих загулов по соседским кошкам. Похоже, вынужденное общение с Дашей далось ему тяжело. Странно то, что того же Мыколу он воспринимал более лояльно.

Побеспокоившись о пропитании друга, я направился осматривать одну их главных жемчужин Империи.

Состояние трафика в Великом Новгороде было просто ужасающим, поэтому паромобиль пришлось оставить на специальном подворье для извозчиков. Это мне посоветовал один из лихачей, которого я остановил, дабы получить дельный совет. Он же был ангажирован мной в качестве гида.

Савватей – как отрекомендовался мой гид – чувствовал себя в мутном потоке новгородского трафика как рыба в воде. Поэтому он лихо домчал меня до центра города, параллельно проводя довольно занятную экскурсию.

– Вот здесь, ваше благородие, прямо у фонтана сошлись Никита Беловежский и Вацлав Ярый. Чудо, что на площади почти никого не было, иначе вместо фонтана тут стоял бы памятник невинно убиенным. Ярый тогда шваркнул чем-то совсем уж непотребным. Для фонтана даже котлована рыть не пришлось. А вон ту парочку домов отстраивали заново, – ткнув свернутым кнутом, указал мне Савватей на два относительно новых дома. – Да и не жалко, все равно рухлядь была.

– И что было этому Ярому за такое буйство?

– А ничего, – хмыкнул извозчик, – прирезали его дружинники Беловежского, пока от колдовства своего отходил. Надорвался, бедолага, да и за своими слугами не углядел. Полегли они все, вот его, как пьяницу подзаборного, и пырнули ножичком.

– И часто у вас так?

– Не очень. Золотой круг таких шалопаев быстро к ногтю прижимает. А ежели промедлят, так люд новгородский и сам может управиться. Руды уйдет много, но кровью нашего брата не испугаешь.

Коренной новгородец горделиво подбоченился, сидя на козлах знавшего лучшие времена экипажа. Да и одет он был бедновато. И все же Савватей прав. Не только в магах сила Великого Новгорода, но и в его людях. Даже упомянутый извозчиком Золотой круг – то есть совет сильнейших колдунов города – вынужден оглядываться на мнение Веча и Золотых поясов. Какими бы запредельными силами ни управляли чародеи, но и их можно было завалить трупами. Но это происходило не так уж часто. Больше линчевания маги боялись отравы в еде или шила в ухо от страстной любовницы. Такой способ убиения могущественных колдунов случался значительно чаше. Об этом я знал еще из наших давних бесед с профессором.

Не особо нарушая мою задумчивость, Савватей продолжал заливаться соловьем, славя Великий Новгород.

Да уж, велик и потрясающ город, когда-то приютивший беспризорных магов. Я никогда не был в Новгороде родного мира, но вряд ли у этих двух городов было хоть что-то общее. Ну кроме основных архитектурно-исторических памятников.

Если отбросить некоторые детали, то Великий Новгород этой реальности был больше похож на город двадцатого века из моего мира. Причем не на какой-то панельный скорострой советских времен, а, скажем, на Сидней, с его архитектурной вольницей. Новгородские архитекторы вкладывали в возводимые ими дома душу и все буйство своей не всегда здоровой фантазии. Чего стоил похожий на шишку дом, в котором я даже не представляю, как жить-то можно.

– А вон там возводится Золотая башня, – ткнул он в опутанный строительными лесами дом, нижний ярус которого уже обкладывали узорчатой плиткой из какого-то желтого материала. – И будет она аж на пять саженей выше московского Зимнего дворца.

Уточнение Савватей произнес таинственным шепотом.

Даже не знаю. Что-то хлипковато основание. Либо это просто городская легенда, либо новгородцы опять что-то намутили с магией.

Как это бывает с перебором впечатлений, калейдоскоп городских чудес Новгорода начал утомлять. Особенно этому способствовала безудержная болтовня извозчика. Чтобы отдохнуть, я попросил его остановиться у большого каменного трактира, второй этаж которого представлял собой открытую летнюю площадку для тех, кто любит обедать на свежем воздухе.

Внутри меня ждала прохлада и обходительная прислуга.

– Господин желают отобедать? – услужливо, но с новгородской улыбочкой поклонился половой, словно демонстрируя мне идеальный пробор на голове.

– Да, накройте столик наверху, поближе к ограждению.

– Сей момент, – вскинулся половой и, сделав приглашающий жест, величаво двинулся в направлении лестницы на второй этаж.

До обеда еще час, так что народу на втором этаже было мало, и мне достался очень неплохой столик в углу площадки. Оттуда открывался прекрасный вид сразу на две улицы, одна из которых, та, что предназначена исключительно для пешеходов, спускалась к набережной Волхова.

Как обычно, в подобных заведениях меню не предусматривалось, и мы с половым пару минут обсуждали, чем же меня может удивить трактир «Цапля». И, как оказалось, удивить он способен много чем. В несуществующем меню отдельным разделом шли блюда, получившиеся в результате неудачных экспериментов алхимиков.

Я серьезно!

Половой достаточно грамотно объяснил, с чем мне придется столкнуться, если решусь попробовать эти деликатесы.

Начать я решил с простых блюд немецкой и польской кухни. И, только отведав хлебного супа и бигуса, перешел к местным чудесам.

Не скажу, что был так уж поражен. Больше всего это походило на творения молекулярной кухни. И все же свой определенный шарм в зеленых шариках с привкусом морской капусты и краба, а также в розовых пирамидках, имеющих вкус малины с медом, имелся. Казалось, что в процессе поедания я сначала вроде уловил шум морских волн и запах бриза, во втором – словно на секунду заглянул на лесную поляну, где пчелы жужжали над переспевшими ягодами малины.

Но, скорее всего, у меня просто разыгралось воображение.

Закончив с ранним обедом, я облокотился на перила площадки и принялся наблюдать за прохожими. Теперь, не отвлекаясь на архитектурные изыски и болтовню гида, удалось рассмотреть живую и, пожалуй, самую главную составляющую Новгорода. Люди действительно сильно отличались и от тех, кого я видел в Топинске или Омске, а от москвичей и подавно. И дело даже не в одежде, хотя новгородцы явно стремились угнаться за мировой модой. Мужчины предпочитали костюмы, а не сюртуки. Дамы же облачались в легкие платья без особого утяжеления подола. Впрочем, до того, чтобы оголить хотя бы икры ног, они еще не докатились. Наряды горожан смотрелись легко и радостно. Я даже заметил пару таких же, как у меня, шляп. Это наверняка потому, что один из героев новых фильмов Сержа носил нечто похожее.

Новгородцы выглядели и вели себя намного свободнее всех, кого я видел, причем не только в этом мире, но и в моем родном. В их осанке чувствовалась уверенность в себе, а улыбки на лицах загорались легко и непринужденно. И вообще атмосфера этого города мне очень понравилась. Но при этом более спокойное течение жизни в Топинске все же моей душе было милее. Слишком уж тут суетно.

Где-то через полчаса наблюдений я стал свидетелем занимательной сцены. В сопровождении трех телохранителей по мостовой пешеходной улицы вальяжно прошелся колдун. Отличительной чертой магов являлся посох, высотой где-то до груди. Правда, в сочетании с современным нарядом смотрелся он немного диковато.

На вершине этой явно непростой штуки чуть светился большой алый камень. Но меня привлекла не сама фигура мага, надменно смотрящего на остальных прохожих. Больше заинтересовали взгляды простых новгородцев. Они точно знали, что перед ними маг, и прекрасно понимали, на что он способен, но при этом страха и подобострастия я не заметил. Да, прохожие уступали дорогу этой небольшой процессии, но всего лишь с легкой опаской. К тому же я видел на лицах людей некую тень вызова. Казалось, они говорили: «Ты сильнее нас, но все вместе, если придется, размажем тебя по этой мостовой, пусть даже заплатив за победу многими жизнями».

Возможно, у меня опять разыгралось воображение, но именно так воспринималось это зрелище.

От начавшего припекать солнца и всего съеденного меня окончательно разморило. Похоже, эффект тонизирующего зелья сошел на нет. Так что пора баиньки.

Савватей дисциплинированно дождался меня у входа в трактир и повез обратно к паромобилю, оставленному на некоем прообразе автостоянки. Но когда выходил из коляски, я понял, что вряд ли осилю дорогу до складского комплекса в Шолохово.

По моей просьбе Савватей быстро отыскал приличную гостиницу поблизости, и там мы окончательно простились. Обрадованный десяткой извозчик зашелся в благодарственной речи, от которой меня избавили закрывшиеся за спиной двери гостиницы.

Быстро оформившись у консьержа, я поднялся в снятый номер и, потратив последние силы на раздевание, рухнул в кровать.

 

Глава 7

Странное ощущение, когда просыпаешься под вечер. Не скажу, что так уж неприятно, но все же одолевает чувство какой-то неправильности.

– Я уже проснулся!

Мой окрик тут же успокоил живой будильник, который аккуратно, но настойчиво стучался в дверь.

Собираться мне было – что тому бедняку, потому что основное снаряжение так и осталось в гостинице при складском комплексе.

После хорошего сна, да по вечерней прохладе, путь в Шолохово промелькнул быстро и приятно. В номере купеческого гостиного двора так ничего и не поменялось, кроме двух тарелок на столе. Буженину Леонард съел всю, а вот блины с икрой лишь ополовинил.

– Зажрались вы, батенька. Пора переходить на кашу.

Кот тут же возмущенно поднял голову и наградил меня негодующим взглядом. Но мне было не до его душевного равновесия. Предстояло решить, в каком виде следует явиться на доклад к директору.

Еще бы понять, как себя с ним вести. Вроде он мне уже и не начальник вовсе, но все же глава альма-матер и все такое…

Ладно, с поведением определимся на месте, а сейчас займемся вооружением. Как бы мне ни хотелось напялить полную портупею с квартетом любимых револьверов, ограничился только «кобальтом» в скрытой наплечной кобуре, а также «малышом» за спиной и понтовой тростью. Ну и взрывная фляжка на всякий случай.

Закончив со сборами, я направился к двери и увидел, что Леонард наконец-то покинул пуфик и решительно засеменил следом за мной.

– А ты-то куда собрался? Дрыхни дальше.

На мой посыл Леонард даже не пошевелил усом и посмотрел на меня с непробиваемой решительностью.

Ну а что? Это в быту от прожорливого и похотливого котяры одни неприятности, а в критических ситуациях он показывал себя только с положительной стороны.

Теперь бы понять, чем именно может грозить мне встреча с директором школы.

Раз уж в телеграмме было сказано о любом времени посещения, я все же решил подгадать под вечер. Если дела пойдут по худшему сценарию, Мыкола сможет вмешаться на пике своих возможностей.

Забрав вампира из склада, я сверился с картой и без проблем нашел необходимый адрес. Когда паромобиль выкатил на Хутынскую улицу, солнце уже минут с двадцать как скрылось за горизонтом и на город стремительно наплывали сумерки.

Эту улицу явно оккупировали довольно зажиточные горожане, но точно не из списка Золотых поясов. Вдоль улицы шли высокие каменные и чугунные ограды, за которыми скрывались окруженные садами особняки.

В таких местах люди по вечерам не прогуливаются, а используют улицу, только чтобы побыстрее попасть домой. С другой стороны, никаких бомжей и других люмпенов поблизости не наблюдалось. Так что вокруг буквально шаром покати. Выискивая нужный мне номер, я встретил только две кареты и один паромобиль, въезжавший в открытые ворота.

Директорский дом находился практически в конце улицы, и к нему я подъезжал с уже включенными фарами. Уличные фонари тоже отреагировали на смену естественного освещения. Но посредине участков дороги между высокими столбами все же оставались места с густой тенью. В одном из таких затемненных мест я и остановился.

Появившийся из открытого багажника Мыкола тут же получил установку:

– Действуешь, только когда почувствуешь, что я сильно перепугался, но будь осторожен, что-то у меня плохие предчувствия.

Кажется, Леонард посчитал, что инструкции общие, и вместе с вампиром растворился в кустах у дороги.

Предчувствия у меня действительно были нехорошими. Поэтому, вернувшись за руль, я пару минут просидел в нерешительности.

С одной стороны, все выглядело логично. Директор школы получает от одного из бывших учеников весточку о том, что другой ученик может быть связан с нехорошими делами. Вполне естественно, что нужно во всем этом разобраться, причем с ябедником действительно лучше поговорить с глазу на глаз.

Это если опираться только на логику, но все же я сотню раз клялся себе прислушиваться к собственным инстинктам. Ну и как тут к ним прислушаешься, если по всем признакам это простая паранойя? А еще свою лепту вносила сгущавшаяся тьма, которую не очень-то уверенно разгоняли уличные фонари. Но тут уж я сам виноват, специально выбрав именно это время для нанесения визита.

Как ни странно, мысль о добровольном выборе вселила в меня уверенность. В конце концов, на подхвате имеется цельный упырь в расцвете сил, и пусть там даже окажется засада, как бы она не стала западней для самих заседателей.

Приободрив себя такими мыслями, я повел паромобиль дальше и через минуту остановился у кованых ворот, посредине которых в обрамлении железных завитушек виднелся номер «девяносто три».

Не успел я надавить на клаксон, как калитка у ворот открылась, и на улицу вышел молодой парень в красной косоворотке.

– Титулярный советник Силаев, к господину директору, – ответил я на вопросительный взгляд привратника.

На это он без лишних слов кивнул и взмахнул рукой. Не знаю, какие тут в Новгороде порядки, но мне показалась, что ворота открылись, так сказать, по мановению руки парня. Но это вряд ли – если что мне и известно о колдунах, так это то, что учиться магическому искусству нужно не одно десятилетие.

Подъездная дорожка к дому была короткой, всего метров двадцать. Да и сам дом не особо впечатлял. Два этажа не такого уж большого метража.

На ступенях дома меня ждал еще один парень в такой же косоворотке. Похоже, это у них прямо униформа какая-то.

Этот оказался немного разговорчивее:

– Господин ждет. – Блеснув красноречием на фоне своего товарища, парень повернулся и зашагал вперед, указывая мне путь.

Из-за размеров дома этот путь оказался не таким уж долгим, и через десяток секунд мы уже стояли у резной двери, ведущей в одно из помещений на первом этаже.

Мой провожатый осторожно постучал и, услышав разрешение, открыл двери, позволяя мне войти первым.

– А, Игнат, проходи, – не вставая из-за стола, пригласил меня незнакомый мужчина.

В том-то и беда, что меня он, похоже, знал очень хорошо. И тут нужно вести себя крайне осторожно.

Вообще-то я ожидал увидеть перед собой кого-то типа Дамблдора или на крайний случай маскирующегося под интеллигента профессора Нартова. Но за столом сидел вполне обычный, можно даже сказать невзрачный, человек. Лет пятьдесят на вид, средний рост, легкая упитанность, и даже на голове и лице у него имелся стандартный набор из короткой, с пролысиной прически и относительно объемных бакенбардов. Так выглядело подавляющее большинство провинциальных чиновников. Единственное, что выдавало в директоре неординарного человека, – это колючие глаза и всепроникающий, как победитовое сверло, взгляд.

Чтобы не спалиться окончательно, я решился лишь на легкий молчаливый поклон и осторожно присел на предложенный стул. Когда проделывал все это, отметил, что мой провожатый не вышел в коридор, а остался у двери.

– Да уж, озадачил ты меня, Игнат, – взяв со стола мое же письмо, проворчал директор и, чуть подумав, добавил: – Озадачил и удивил. В свою бытность учеником ты совершенно не подавал никаких надежд на будущее. Скажу больше, слизняком ты был, Игнат, и тут вот такое преображение. О видоке по прозвищу бесноватый Ловец ходят совершенно нереальные легенды. Что же с тобой случилось, мальчик?

Если честно, я опешил, потому что готовился к совершенно не такому разговору. Так что ответил чисто автоматически:

– Жить захочешь – и не на такое сподобишься.

– Ну а мне почему-то кажется, что тебе помогли, и остается только понять, кто именно поучаствовал в судьбе бесталанного видока.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – искренно ответил я на завуалированный вопрос.

И тут разговор наконец-то дошел до сути, но меня это не порадовало.

– Ты писал, что не смог определить того, кто изничтожал в Москве всякую шваль, – с насквозь фальшивым участием сказал директор. – Хочешь, я помогу тебе в этом деле? Благо далеко ходить не нужно. Тот, кого ты заподозрил в вампиризме, стоит за твоей спиной.

Как это обычно и бывает, напряженная ситуация разрядилась мгновенным всплеском стремительных действий. Я почувствовал, как мне на плечи легли чужие ладони, но ничего дружественного в этом жесте не было.

Ну уж нет, второй раз я на такую фигню не попадусь. Внезапно навалившаяся слабость не остановила меня, и правая рука шустро нырнула под полу пиджака.

Расслабились вы, ребята, таких, как я, еще при входе нужно обыскивать, причем с металлоискателем, а еще лучше сразу связывать.

Проследовавший за этим движением выстрел наверняка сильно удивил моих оппонентов, потому что стрелял я прямо из кобуры. Сразу как вернулся из путешествия в Валахию, в память о происшествии в кишиневском морге провел модернизацию наплечной кобуры.

Пуля, пройдя сквозь мой пиджак и спинку стула, отбросила энергетического вампира, что тут же положительно сказалось на моем самочувствии. Вскакивая на ноги, я выхватил револьвер из-за пазухи, но проделал это скорее не движением руки, а разворотом туловища. Следующий выстрел прозвучал, едва ствол револьвера показался из-за ткани. Вторая пуля попала в центр груди все еще стоявшего на ногах юноши. Третья угодила чуть левее, но вряд ли задела сердце. Увы, в четвертый раз мне выстрелить не дали.

Я опять неправильно расставил приоритеты. Такое впечатление, что сверху на меня свалился как минимум шкаф. Неведомая сила так впечатала мое тело в пол, что я при этом развалил стул. Не уверен, что мои бедные ребра оказались крепче добротного предмета мебели.

Упал я в таком положении, что смог увидеть, как в комнату забежали еще двое юношей в косоворотках, но хуже всего было не это. Подстреленный мной пацан хоть и подвывал от боли, но и не думал подыхать. Он сначала сел, а затем резким рывком разодрал косоворотку.

Да что же это за тварь такая?!

Живот юноши был залит кровью, но при этом легко можно было рассмотреть, что кровотечение уже остановилось, а пулевые отверстия зарастают прямо на моих глазах.

Все это я рассматривал, когда меня пеленали веревками, словно куколку шелкопряда. Увы, в тот момент на сопротивление не было никаких сил. Кроме воздушного удара, замаскировавшийся под обычного директора школы колдун явно использовал еще что-то паралитическое.

Чувствительность к телу начала возвращаться, только когда меня волокли по ступеням в подвал. А подвал там был знатный. Если судить по уходящим от главного подземного зала коридорам, по объему он был больше самого дома.

Обширное подземное помещение, судя по виду, являлось чем-то средним между лабораторией и пыточной. Вдоль стен расположились столы с непонятными приборами магического направления. У стены находились три металлических стола с ремнями для фиксации рук и ног. Особенно мне не понравились свисающие с потолка цепи с крючьями на концах. Вот на один из этих крюков меня и повесили.

Хорошо хоть не за ребро, а зацепив за веревку на спине. Затрещала лебедка, и я ощутил, что уже не достаю ногами до пола.

Колдун уселся передо мной на стул, поднесенный одним из прислужников.

– Да уж, умеешь ты доставлять неудобства, – раздраженно проворчал директор. – Ну вот почему бы нам не поговорить спокойно в кабинете?

Вопрос был риторическим, поэтому в ответе не нуждался.

– И если бы только неудобства. Ты же нам поломал столько планов. Вот скажи мне, как Игнашка Силаев, нюня и размазня, смог сорвать хорошо продуманный план по захвату Топинска, да еще разнюхать мои столичные дела?

Не понял? А это что за новости? При чем здесь Топинск?

Не обращая внимания на мое удивление, колдун продолжал жаловаться на жизнь:

– Ну не мог ты сам все это провернуть. Значит, за тобой кто-то стоит, и мне очень хочется узнать, кто именно, а также понять, что известно твоим покровителям. Сегодня я добрый и даю тебе шанс сознаться без лишних страданий.

Его щедрое предложение я пропустил мимо ушей, потому что усиленно пытался собрать в кучу полученную информацию. И картина получалась крайне неожиданной.

Да уж, похоже, от судьбы не уйдешь. В кои-то веки я решил последовать советам своих великосветских друзей не искать дополнительных неприятностей на свою голову. Так эти самые неприятности ждали-ждали моего прихода, а не дождавшись, пошли искать меня сами.

Похоже, Витой со своим погибшим племянником стали чем-то вроде орудия судьбы, возвращая меня на нужные рельсы. Я уже и забыл, что попал в этот мир не по своей воле и дорогу в новой жизни выбираю тоже не самостоятельно.

– Эй, Игнашка, ты там уснул, что ли? – напомнил о себе колдун.

Он шевельнул рукой, и меня прострелило болью.

Терпимо, но это явно только начало. Самое смешное, что мне и рассказать-то нечего. Кто меня направлял? Да никто, за исключением судьбы, а в отдельных случаях собственной дурости. Но вряд ли сидящий предо мной маг поверит столь искреннему признанию.

– Я приб… – В горле першило, так что пришлось прокашляться. – Я прибыл сюда по приказу ордена масонов.

Колдун тут же порадовал меня тупой миной на своей злобной роже:

– Какого ордена? Ты что несешь?!

– Ордена каменщиков.

– Хватит врать!

– Я не вру.

Наш разговор превратился в спор двух воспитанников детского сада «Солнышко».

Похоже, до мага это тоже дошло, потому что меня опять выгнуло от боли.

– Врешь, – зло прошипел он, поднося к моему лицу кулак с перстнем, в камне которого медленно гасла красная искра.

Это уже хуже, потому что магический детектор лжи сильно снижал мои и без того мизерные шансы на выживание. Как только камень в перстне зажжется зеленым огоньком, меня тут же грохнут. Или сделают со мной что-то намного хуже смерти. Если вспомнить моего неоднозначного друга Нартова, сразу понимаешь, что у колдунов с фантазией все ой как непросто.

– Ладно, давай попробуем по-другому, – неожиданно добрым тоном предложил Дубин, и меня тут же затрясло от боли.

А вот это уже серьезнее, но нужно терпеть и ждать.

Кикимору ему в жены и вечные доноры, где носит этого упыря?!

– Еще раз – кто тебя послал?

Тут бы плюнуть ему в морду, но, как оказалось, я не настолько смел. От одной мыли о наказании за наглость противно затряслись поджилки. Так что ограничимся лишь кривоватой улыбкой.

Увы, она тут же сползла с меня, когда в подвал спустились еще два помощника колдуна в этих проклятых косоворотках. Я сначала не понял, что именно они несли, а когда рассмотрел – едва не взвыл от отчаяния.

Человеческим телом эту ношу уже не назовешь. Прихватив с двух сторон за плечи изодранного кителя, юнцы тащили моего напарника Мыколу, причем в сильно некомплектном состоянии. У вампира отсутствовали и руки, и ноги.

А вот теперь точно финиш.

– Ну и кто тут у нас? – с любопытством спросил Дубин. – Игнашка, ты снова удивил меня. Откуда у тебя вампир в подручных? Вопросов у меня становится все больше, а участь твоя все печальнее. Повесьте его на крюк.

В отличие от меня, Мыколу действительно подцепили за ребро и с помощью лебедки подняли повыше. Я уже напрягся в ожидании мучительного крика, совершенно забыв, что имею дело с вампиром. Стригой лишь злобно вращал глазами и пытался укусить своих обидчиков. Увы, парни в косоворотках были начеку. А когда они сделали свое дело, потуги вампира и вовсе стали выглядеть жалко.

Закончив с Мыколой, юнцы замерли за спиной своего хозяина и уставились на меня, словно на букашку. Мне уже доводилось видеть подобное выражение на лицах убийц, против которых я струсил давать показания в родном мире. Те зарвавшиеся мажоры считали, что бояться им в этой жизни попросту нечего, потому что они – истинные волки, которым закон не писан, а все вокруг, включая судью и прокурора, просто законопослушные бараны.

Я задохнулся от приступа жгучей ненависти и задергался в путах, чем только насмешил сбрендивших от мнимой вседозволенности юнцов. Да уж, тем, кто сумел одолеть не самого слабого вампира, на мою ненависть плевать с высокого баобаба.

Все это время Дубин рассматривал меня с непонятным интересом:

– Даже не знаю, какие вопросы тебе задавать в первую очередь. Честно, Игнат, ты бы не тянул время и начал отвечать. У тебя ведь все равно нет другого выхода.

Нет выхода? А вот насчет этого я не был бы так уж уверен.

Идея озарила меня только после его слов. Раньше подобное даже в голову не приходило. Но теперь, осмысливая открывающиеся предо мной «перспективы», я тут же вспомнил события в подземельях Куртя-Веке. Там я повторно воспользовался «крыльями» с очень коротким интервалом, и профессор Нартов сказал, что этот крайне необдуманный поступок едва не убил меня.

– Выход есть всегда, – прохрипел я, глядя своему мучителю в глаза.

– Ты так думаешь? – с издевкой спросил он.

– Да, – коротко ответил я и запустил «крылья».

Скажи мне кто-нибудь, что я когда-либо захочу покончить с собой, – рассмеялся бы в лицо, а может, и плюнул бы, но поди ж ты, как оно в жизни бывает…

Время замедлилось лишь на мгновение, а затем я выпал из этого мира, приготовившись к очень далекому путешествию.

– Да вы издеваетесь, – прохрипел я, выплывая из мрака забытья и осознавая, что с поезда, уходящего в мир иной, меня грубо ссадили прямо на перроне станции отправления.

Один из этих отмороженных юнцов держал мою голову в ладонях, словно намеревался поцеловать, что тоже не делало мою жизнь лучше.

К счастью, никаких нестандартных поползновений он не планировал. Судя по ощущениям, парень перекачивал в меня некую энергию. В голове тут же сложилась еще одна мозаика. Вот, оказывается, чем занимался миньон Дубина в Москве. Он выкачивал из жертв энергию, чтобы затем…

– Ты что там бормочешь? – с раздражением спросил колдун и для разнообразия ударил меня не магией, а ладонью.

Я не любитель получать пощечины, но уж лучше так, чем опять магический шокер.

Разговаривать с ним мне все равно не о чем, поэтому сразу перейдем к попытке номер два. Не зря же мне постоянно твердят, что я упрямый, как баран.

Увы, повторный запуск «крыльев» ничего не дал. То есть совсем ничего. Казалось, что никаких крыльев Семаргла у меня и в помине нет.

На фоне общего хренового состояния боль на предплечьях терялась, и ощутил я ее только сейчас.

– Что, не получается? – с издевкой спросил колдун и ударил меня еще раз. – Не возжелай поговорить с тобой очень важный человек, я прямо сейчас вывернул бы тебя наизнанку, как старый кожух. Так что покуда повиси тут и не смей дергаться, иначе я разозлюсь еще больше. Знаешь, сколько стоит потраченная на тебя живица?

Если честно, я не понял, что он там лопочет, потому что впал в какую-то странную апатию. Даже не знаю, что меня удручало больше – собственная готовность пойти на самоубийство или тщетность предпринятых попыток.

Дубин вышел из подвала, а в нашей с Мыколой компании остался один из юнцов. Он пристально следил за мной недобрым тяжелым взглядом.

Не берусь сказать, сколько отсутствовал колдун. Может, час, а может, и больше. Время плыло мимо меня мутным обескураживающим потоком. Мыкола тоже не подавал признаков жизни. Хотя какая там жизнь у вампира?

Возвращение Дубина я пропустил и очнулся, только получив еще одну пощечину:

– Хватит спать, пора исповедоваться!

Очень хотелось послать его подальше, но ни сил, ни запала уже не оставалось.

– Ну же, – заводясь, прорычал колдун, но его тут же оттерли в сторону, и я увидел непонятного субъекта со скрытым лицом.

Из-под белой маски с едва обозначенными чертами и раскосыми вырезами для глаз донесся срывающийся от волнения голос:

– Тебя кто послал? Что знают мои братья?!

Какие братья и чего вообще этот Пьеро хочет от меня?

– Поджарь его, – не дождавшись ответа, вскричал человек в маске, но колдун не успел выполнить его весьма настойчивую просьбу.

Всех нас отвлек каркающий хохот. Я даже сразу и не понял, что это смеется обрубок Мыколы. Уже третий раз он пугает меня до чертиков. Даже обреченная апатия куда-то схлынула.

Дубин то ли со страху, то ли со злости шваркнул вампира молнией, отчего Мыкола лишь как-то странно квакнул и расхохотался еще громче и более зловеще.

– Спизнылися, – отсмеявшись, пророкотал он, казалось, заставив завибрировать весь воздух в помещении.

А затем сверху что-то грохнуло, и вздрогнули уже стены подвала.

– Что происходит?! – взвизгнул тип в маске.

– На нас напали, – прорычал колдун и жестом отправил наверх двух находившихся здесь краснорубашечников.

Сам же колдун остался на месте и, судя по его исказившемуся от ненависти лицу, дела у его миньонов шли не очень-то хорошо, но мне радоваться подобному ходу событий точно не стоило.

Побелевший от ярости и страха Дубин повернулся ко мне:

– Не знаю, кто там за тобой явился, но живым он тебя не получит.

Мне бы испугаться, но не получилось – пафосная речь колдуна проскользнула мимо моего сознания, потому что я увидел нечто совершенно невозможное.

Из вентиляционного отверстия, выдавив решетку, на пол подвала выпал серый комок очень знакомых очертаний. И что удивило меня больше всего – на шее Леонарда поблескивал камнями также легко узнаваемый предмет, которого здесь точно быть не должно.

Если ошейник на коте, то в подвал ломится…

Превращение пусть и очень крупного, но вполне обычного кота в жуткого монстра меня уже не удивило, как и то, что обратившийся Леонард Силыч без особых проблем сбил с ног колдуна, как раз вытянувшего в мою сторону кисти рук со скрюченными пальцами.

От подобного пассажа человек в маске завопил как резаный и ринулся к выходу из подвала. Правда, далеко не убежал и влетел обратно, словно его пнул кто-то очень сильный. Скорее всего, так оно и было.

Следом за летуном вниз спустился и сам метатель носителей таинственных масок.

А вот и супертяжелая артиллерия. Добивать свою жертву высший вампир почему-то не стал, лишь, склонив голову набок, с любопытством посмотрел на бесчувственное тело.

Яростный вопль Леонарда заставил меня резко повернуть голову и взвыть от собственного бессилия.

Дубин успел вскочить на ноги, стряхнуть с себя клыкастого монстра и даже врезать по нему синеватой молнией, но тут же получил в грудь точно такую же, но красного цвета.

Ну прямо какая-то цветовая дифференциация, как у джидаев и ситхов, только распределение неправильное. Почему-то красный достался моему другу, который, по крайней мере, в данной ситуации находится на стороне сил добра.

Дубина отбросило к стене, так что он оставил Леонарда в покое. И очень, скажу я вам, вовремя, потому что по телу обратившегося кота уже шли волны обратной трансформации.

Колдун, которого знатно приложило о стену, вскакивать не стал, лишь поднялся на одно колено и резко развел руки в стороны. Его тут же окутала едва различимая пленка радужной сферы. Следующий удар Нартова ни к чему не привел.

– Дубина ты стоеросовая, – донесся из-под низко опущенного капюшона голос моего старого друга. – Ты что натворил?!

– Сделал то, на что ты оказался не способен, Грач! – с натугой удерживая защитный полог, прокаркал колдун.

– Идиот! «Сосуд жизни» запретили не просто так. Ты же погубил этих мальчиков. Два десятка перекачек жизненной энергии – и «сосуд» как дешевая свеча! – От возмущения Нартов даже прекратил атаку на соперника.

– Только не надо мне читать нотаций, омский Мясник!

– Я использовал лишь бросовый материал, чтобы познать тайны мироздания, да и то мне помогли осознать порочность этого решения. А ты уничтожаешь людей с искрой бесценного дара ради презренного злата!

Сорвавшись на пафос, Нартов дал волю своей ярости и с удвоенной силой врезал по полусфере магической защиты. Такого издевательства радужная пленка не выдержала, и пузырь лопнул. Из-за всех этих сполохов я не заметил, что именно произошло, лишь увидел, как безвольно осело на пол грузное тело, у которого вместо головы осталась лишь дымящаяся головешка.

Нартов тяжело вздохнул и только после этого бросился ко мне.

Снимать меня с крюка он даже не пытался, просто дотронувшись до цепи и заставив ее оборваться, а затем аккуратно помог мне опуститься на пол. Также по мановению руки профессора лопнули связывающие меня веревки. Прикоснувшись ладонью к моему лбу, Нартов пустил по телу бодрящую волну.

Ощущение, будто, разморившись в парилке до легкой слабости, ты резко ухнул в прорубь. Откуда и силы-то взялись. Мозг сразу перешел на повышенную производительность, и я тут же отреагировал на попытку Нартова снять капюшон.

– Федор Андреевич, не стоит…

– Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович. В свое время вы не смогли ничего увидеть, не получится и у местных видоков.

Да уж – одновременно и похвалил, и разбередил не самые приятные воспоминания.

Успокоившись за инкогнито своего спасителя, я перевалился на четвереньки и попытался встать, но поднялся лишь на колени, и слабость тут ни при чем. Буквально в метре от меня Леонардо предпринимал отчаянные, но явно безуспешные попытки содрать с себя артефактный ошейник, позволивший ему превратиться в монстра.

Я тут же пришел ему на помощь, и с человеческими пальцами это вышло намного проще.

Поднявшись на ноги, я протянул ошейник Нартову.

– Вы уверены, что он вам не понадобится? – не спешил профессор забирать артефакт.

Посмотрев на Леонарда, я увидел в его глазах такое отчаяние пополам с отвращением, что отбросил все сомнения:

– Уверен. Мы и без этого справимся.

– Как знаете, – проворчал Федор Андреевич, пряча ошейник под свой балахон.

Немного придя в себя, я осмотрелся и испытал приступ ощущения нереальности происходящего.

– Но как вы здесь оказались? Это прямо чудо какое-то!

– Увы, дорогой мой Игнат Дормидонтович, если жизнь чему и научила меня, так это тому, что чудес не бывает. Все очень просто. Когда Мыкола послал зов Цепешу, господарь пришел в некое замешательство. Ему очень не понравилось, что вы потащили юного стригоя в Москву. Если честно, с сохранением памяти новых симбионтов у нас не очень. Мыкола пока единственный удачный результат. Поэтому Дракула решил, что терять его никак нельзя, и отправил в Империю двух высших. Вы не представляете, каких усилий мне стоило напроситься к ним в компанию. Пришлось пригрозить господарю разрывом отношений.

– Напрасно вы так рисковали.

– Нет, не напрасно, – упрямо мотнул головой профессор, – у меня имелись серьезные подозрения, что в процессе изъятия Мыколы из-под вашей опеки вы можете пострадать. Но вернемся к так называемому чуду. В Хельсингфорс мы прибыли на частном дирижабле австрийского магната, а в Ругодив перебрались с помощью контрабандистов. И представьте мое удивление, когда мы уже проехали на крытом паровом фургоне Новгород по Московскому тракту, домнул Филипп вдруг заявляет, что чует Мыколу позади нас. Еще больше я удивился, когда на подступах к месту, где стригои учуяли своего собрата, уже меня нашел Леонард Силыч. Тут и пригодился подарок, которым я хотел подсластить вам потерю такого полезного помощника, как Мыкола. Жаль, что он вам не понравился.

В голосе профессора проскользнула легкая обида.

– Простите, – не зная, что ответить, я лишь беспомощно развел руками, параллельно пытаясь хоть как-то уложить в голове весь этот кавардак.

Да уж, все вроде выглядело вполне логичным, но все равно меня не покидало ощущение какого-то вмешательства свыше. Похоже, я еще не выполнил всего, что мне уготовано в этом мире. И уж точно совру, если скажу, что меня расстроил этот факт.

– Впрочем, – продолжил свою мысль профессор, – я не уверен, что вам теперь вообще стоит оставаться в Империи.

– Это еще почему?

– А вы так и не поняли, кто вон тот господин в маске? Филипп не убил его потому, что почуял старшую кровь.

И только тут у меня в голове словно что-то щелкнуло. Связь директора Дубина с событиями в Топинске. Покровители Матюхина и то, что субъект в маске упоминал каких-то братьев. Ведь все было на поверхности!

Еще надеясь на ошибку, я быстро подошел к лежащему на полу мужчине и сдернул с его головы маску.

– Кикимору мне в тещи!

Под маской обнаружилась бледная физиономия его императорского высочества, второго сына императора, соответственно занимающего следующую строчку в списке престолонаследников после цесаревича.

Да уж, это всем попадосам попадос. Ситуация не была хуже, даже когда в подвал внесли Мыколу. Кстати, пока я пялился на бесчувственного принца, два высших вампира сняли с крюка своего покалеченного собрата и начали его упаковывать в тюк, словно багаж.

Пытаясь хоть как-то осмыслить ситуацию, я поднял упавший стул и уселся на него. Нартов стоял неподалеку, не мешая моим размышлениям, хотя наверняка именно для него время сейчас имело огромное значение. Нашумели они изрядно, так что полиция могла появиться с минуты на минуту.

Именно эта мысль и заставила меня встряхнуться и принять решение:

– Спасибо за великодушное предложение, но мы остаемся.

– Уверены? – с беспокойством спросил профессор.

– Да. Конечно, если вы мне поможете кое в чем.

– Все, что в моих силах, – с готовностью отреагировал Федор Андреевич.

Я быстро изложил ему свой сшитый на скорую руку план.

Нартов на минуту задумался. Казалось, что он сейчас раскритикует мою идею в пух и прах, но профессор удивил меня:

– Я все сделаю. И в свою очередь попрошу об ответной услуге.

– Все, что в моих силах, и даже более того, – вернул я ему его же слова, с небольшим дополнением.

– После вашего рассказа о том, как царский шаман убивал энергосимбионта Евсея, я провел некоторые эксперименты и с уверенностью могу сказать, что в силах отделить и уничтожить темную ипостась стриги. Считаю вполне допустимым использовать это открытие на мою пользу и обменять помощь великой княжне на прекращение моего преследования. Очень уж хочется хоть ненадолго увидеть родину. Вы станете моим поверенным в этом деле?

К своему стыду я сначала подумал о том, как смогу использовать эту фишку в свою пользу, затем порадовался за Дашу и только после этого начал осмысливать возможность послабления для омского Мясника, способного решить одну из самых болезненных проблем царской семьи. Впрочем, сейчас у них возникнет еще одна забота, и как бы ей не стать похлеще прежней.

– Конечно, я сделаю все, что будет необходимо.

На этом мы обменялись крепким рукопожатием, словно скрепляя договор и подтверждая наши особые отношения.

Что уж тут поделаешь – крепко связала меня судьба с этим крайне необычным человеком. Я могу думать о нем все что угодно, но не собираюсь быть неблагодарной скотиной.

Один из вампиров уже отнес спеленатого Мыколу наверх, а второй что-то недовольно каркнул профессору, явно поторапливая его.

– С Мыколой все будет в порядке? – спросил я Нартова.

– Конечно, тело стригоя чинить намного легче, чем обычного человека. Соберем как поломанную игрушку из запасных частей. Через неделю он будет ходить и даже бегать.

Мысли с благополучия теперь уж точно бывшего напарника перешли на собственные проблемы:

– Федор Андреевич, Дубин испортил мои…

– Не беспокойтесь, – прервал мои жалобы профессор, – порезы лишь временно нарушили энергетические линии, и вскоре ваши «крылья» заработают не хуже прежнего. Даже шрамы не помешают. Эти руны теперь часть вашей энергоструктуры, как и знаки видока. Мне пора, Игнат Дормидонтович. Берегите себя. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Я приложу к этому все силы, – кивнул я, имея в виду предстоящие переговоры с царской семьей.

Увы, когда Нартов ушел вслед за упырями, моя уверенность в собственных силах слегка подувяла. Особенно напрягал все еще находящийся в отключке Николай.

Спящий, мать его, принц!

Вот и первая из череды грядущих проблем. Что мне делать, если Николаша проснется?

Осмотревшись в подвале, я с радостью увидел в одном из коридоров три двери, явно ведущие в камеры заключения. Об этом говорили внешние засовы и зарешеченные окошки. Внутри ближайшей камеры обнаружился топчан, на который я и перетащил все еще пребывающего в бессознательном состоянии принца.

Леонард постоянно отирался рядом, изображая из себя охранника и помощника, а на самом деле просто боясь отойти от меня слишком далеко.

Высшие упыри – ребята, конечно, надежные, но проверить дом все равно стоит. К счастью, ни на первом, ни на втором этаже никого из живых людей не осталось, хотя трупов хватало. Может, беглый осмотр дома и не принес бы мне полного успокоения, но наличие в напарниках Леонарда вселяло уверенность – он и лишней мыши не пропустит, не то что притаившегося человека.

Увы, ничего из своего оружия найти не удалось, так что для успокоения прихватил один из пистолетов краснорубашечников, убитых моими спасителями.

Ну а теперь переходим к основному плану. Вернувшись в кабинет директора, я подошел к телефону. В Новгороде, да и в Москве тоже, телефонные станции уже давно работали круглосуточно, и голос отозвавшейся девушки сонным не был.

– Барышня, я не знаю номера, но мне нужно связаться с жандармским управлением Новгорода.

Да, отделение корпуса имелось и в этом городе. Правда, еще по старому царскому договору пребывало оно здесь на птичьих правах, но все же с определенными полномочиями.

– Я не могу… – начала блеять телефонистка, так что нужно было подхлестнуть ее мотивацию.

– Слово и дело государево, барышня, слово и дело, – устало произнес я формулу, не просто сохранившуюся в этом мире со старых времен, но все еще имевшую прежнюю силу.

– Ожидайте, – посерьезнев, ответила девушка.

Через минуту послышался щелчок, и в трубке раздался уверенный мужской голос:

– Поручик Якушев у аппарата. С кем имею честь?

– Титулярный советник, видок Силаев. Нахожусь по адресу Хутынская улица номер девяносто три. Здесь как минимум полдюжины трупов, и дело касается безопасности императорской семьи.

– Вы уверены? – напряженным голосом спросил поручик, которого явно не обрадовал подобный поворот событий.

– Абсолютно, – спокойно ответил я. – Если позволите совет, то немедля телеграфируйте в Москву на имя начальника личной охраны его императорского величества.

– Вы представляете, что будет со мной, если ваши слова окажутся дурной шуткой?

– А вы представляете, что произойдет с нами обоими, если из-за ваших сомнений пострадает член императорской семьи? – в тон ему сказал я, потихоньку начиная свирепеть.

После недавних событий нервы у меня были ни к черту.

Похоже, с воображением у Якушева все в порядке, потому что буквально через десяток секунд он отчеканил:

– Ждите прибытия жандармов. Если явятся полиция или же ушкуйники, дверей не открывать и ссылаться на мой приказ.

– Будет исполнено, – отозвался я и вернул замолчавшую трубку на место.

Ладно, а теперь немножко подстелем себе соломки. Минут десять у меня точно есть. Вот когда пригодилась моя профессия из родного мира, да и служба в полиции Топинска научила грамотно работать с документами и составлять отчеты.

Увы, слой «соломки» оказался тонковат. В столе Дубина обнаружились лишь зашифрованные журналы лабораторных исследований и нечто похожее на торговый гроссбух. И если бы не слова, которыми неосторожно разбрасывались колдун и принц, я бы во всем этом ничего не понял. Теперь же довольно легко вычленил среди записей исследований результаты приживления рунных цепей, позволяющих превратить мальчиков с искрой дара в те самые «сосуды жизни». Если использовать логику и мои прежние наработки, становится понятно, что ребята в красных косоворотках охотились на людей, высасывая из них жизненную энергию. Затем в ходе некоего ритуала они перекачивали сию энергию в тела стариков и больных. И стоило все это удовольствие немало. В гроссбухе значились лишь кодовые имена, а вот цифры там были сплошь с четырьмя нулями.

О том, что подобным образом Дубин «излечил» принца, в бумагах, конечно, ничего не было, но определенный вывод сделать нетрудно.

Думаю, спецы «волшебного» отделения жандармерии под контролем царских телохранителей разберутся без проблем. Особенно если получат на руки эти журналы и мои собственные рассуждения по сему поводу. Плюс к этому содержимое сейфа, который я даже не пробовал открыть. Заниматься подобным в кабинете колдуна – это надо быть редкостным идиотом.

Я успел только написать оглавление будущего подробного отчета об этом деле, как в дверь особняка замолотили, и, кажется, сразу рукоятями пистолетов.

– Кто там? – подойдя ко входной двери, задал я вполне резонный в данных обстоятельствах вопрос.

Явно просчитавший ситуацию и возможные последствия Леонард благоразумно спрятался под лестницей.

– Полиция, открывайте!

– Не могу, – честно признался я. – Приказ жандармов.

– Каких еще жандармов? Открывай, пока ушкуйники не подошли, они спрашивать не будут, разнесут дверь в щепки, а нам потом отвечай.

Эти могут. Наемная гвардия Золотых поясов с древних времен сохранила не только название, но и полную отмороженность. Ушкуйники – еще один фактор раздражения для московских властей, но приходится терпеть: очень уж важен Новгород для Империи.

Впрочем, все равно эти политические нюансы в данной ситуации ничего не меняли – впускать в дом кого бы то ни было, кроме жандармов, с моей стороны будет крайне неразумно. Так что появление оных я прокомментировал облегченным вздохом.

За дверью с новой силой разгорелась перебранка, которая закончилась настойчивым стуком. В этот раз стучали просто кулаком.

– Кто там? – почувствовав себя галчонком из советского мультика, повторил я вопрос.

– Поручик Якушев. Мы с вами говорили по телефону.

– Входите, – отреагировал я, сдвигая массивный засов.

К моему удивлению, в открывшийся проем протиснулся только поручик, хотя, судя по шуму снаружи, помощников у него более чем достаточно. Мне-то благодаря богатому опыту общения с жандармами казалось, что сейчас сюда ворвутся добры молодцы и начнут тыкать меня мордой в ковер.

Поручик, едва осмотревшись, тут же потерял боевой задор. Оно и понятно – прямо в прихожей валялся парень в косоворотке, с изрядной такой дырой в груди. На красной шелковой материи кровь была практически не видна, но дыра все равно впечатляла. На ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, валялось тело еще одного пособника колдуна. У этого вообще была оторвана голова – фирменный стиль дракуловских ребят.

После вечерней встряски меня давила какая-то апатия, так что эти кровавые инсталляции уже не впечатляли, а вот довольно молодого поручика явно пробрало до печенок.

– Чт-что здесь произошло? – чуть запнувшись, спросил он.

– Много чего, и я не уверен, что подробности пойдут вам на пользу.

В ответ жандарм лишь шумно сглотнул и согласно кивнул.

– Вы один? – озвучил я мучивший меня вопрос.

– Да, остальные оцепили здание до дальнейших распоряжений.

– Вам ответил кто-то из императорских охранителей?

– Пока нет, но в управлении имеется циркуляр на подобный случай. В нем же мне предписывается удостовериться в том, что возможный член царской семьи в безопасности. Ежели, конечно, таковой здесь имеется.

– Увы, имеется, но опять же я не уверен, что вам стоит видеть то, что может в дальнейшем принести одни проблемы.

– Увы, долг обязывает, – упрямо мотнул головой жандарм.

Ну вот бывают же и среди этой братии адекватные люди. Жаль, что мне постоянно приходится подставлять их под неприятности. Савушкину в Топинске досталось из-за меня, теперь этот бедолага…

– Извольте, – вздохнув, жестом радушного хозяина пригласил я гостя пройти дальше.

Через еще один труп на лестнице в подвал поручик переступил, все еще сохраняя бодрость духа, но тошнотворный запах и вид обгоревшей головы колдуна все-таки добил его. Беднягу вырвало. Я деликатно отвернулся.

Затем мы подошли к запертой двери. Взгляд внутрь через окошко показал, что принц все еще без сознания, и это очень хорошо.

Войдя в камеру, поручик подсветил себе магическим фонарем, а затем медленно повернулся ко мне. Размеру его глаз мог позавидовать любой лемур.

Он явно надеялся увидеть здесь, скажем, двоюродного племянника императора или еще какого-то дальнего родственника, но уж точно не второго по счету сыночка.

– Это…

– Он, – коротко ответил я.

– Может, стоит разбудить? – робко высказал поручик не самую мудрую мысль.

– Если разбудить, то вам придется выполнять его приказы, а после отвечать за собственные действия перед начальством. Вы ведь понимаете, что сослаться при дальнейших разбирательствах на устные указания будет трудновато? А так все очень благопристойно – его высочество почивают, если проснутся, то крики и возмущения услышу только я и отвечать тоже мне. А вы, убедившись в благополучии члена императорской семьи, принялись ждать появления здесь кого-то из императорской охраны. По мне – это очень разумный и безопасный вариант действий.

Поручик немного подумал и все же кивнул. Перед тем как покинуть дом, он заглянул в кабинет и воспользовался телефоном. Дабы не смущать его, я остался снаружи и, только выпроводив гостя, вернулся за письменный стол, дабы продолжить написание отчета.

Сия писанина вымотала меня до предела, но результат понравился. Удовлетворенно откинувшись в кресле, я погладил запрыгнувшего мне на колени кота. Вот в таком состоянии и уснул.

 

Глава 8

Разбудило меня тихое подвывание Леонарда. За окном светало. Только через минуту я понял, что странный звук – это не кошачье урчание, и узнал шум пропеллера. Причем не одного.

– Похоже, Леонард Силыч, у нас весьма важные гости. А мы с тобой помятые и голодные. Нехорошо это.

Странно, но сейчас на меня снизошло полное спокойствие. Утро, которое мудренее вечера, ничего не изменило в прежнем плане, а значит, я на верном пути. Даже если бы вчера упыри придушили принца и надежно сокрыли труп, все равно оставался шанс на то, что нити преступления могут привести ко мне. Не за тем я отказался от предложения Нартова, чтобы потом всю жизнь дергаться по поводу и без повода в ожидании раскрытия тайны. Без тайн вообще жить намного легче, так что этот узел нужно рубить в лучших традициях Александра Македонского. А спокоен я потому, что теперь, после принятия решения и подготовительного периода, от меня уже ничего не зависело. Точнее, лучшее, что я мог сделать, – это именно сохранять вышеупомянутое спокойствие.

Еще во время обыска дома я обнаружил кухню, куда мы с Леонардом теперь и отправились. Так что в момент штурма особняка беролаками императорской охраны мы вкушали кофий. Точнее, я пил кофе с бутербродом, а Леонард пожирал буженину. У него ведь тоже стресс, который кот обычно предпочитал заедать.

Конечно, царские телохранители на спецназ из моего мира походили мало – вошли они с легкой ленцой, хоть и с карабинами наперевес. Увидев меня стоящим посреди кухни с руками за головой, сибиряки окончательно успокоились. Леонард с вялой агрессией заурчал и, схватив зубами кусок буженины, забрался под кухонный шкаф.

Один из царских телохранителей подошел ближе и сноровисто обыскал меня. Правда, после ребят в косоворотках искать там было нечего. Понимая, к чему все идет, я счел разумным оставить экспроприированный револьвер в кабинете.

– Можно, – прогудел оставшийся у двери беролак, сверля меня злобным взглядом, но все же направив карабин в пол.

После заявления телохранителя в кухню вошел еще один мужик выдающихся статей. Был он чуть пониже своих подчиненных, но той же ширины плеч. Странно, но дорогой костюм, а также котелок и трость смотрелись на нем довольно органично. Хотя, уверен, парадная форма с массивной цепью царского цепного беролака выглядела бы еще лучше.

На меня влиятельный незнакомец посмотрел не так свирепо, как его бойцы, но доброжелательностью в его взгляде и не пахло. И все же он не стал нарушать принятых в этом мире традиций и представился:

– Подполковник Гудков, заместитель начальника личной охраны его императорского величества. А ты, как я понимаю, головная боль всего монаршего семейства видок Силаев.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – встал я по стойке «смирно» и убрал руки с затылка.

Не скажу, что ситуация стала намного хуже предполагаемого, но напрячься все же пришлось. Эту фамилию я пару раз слышал из уст Даши. Гудков был не только заместителем полковника Северянина, начальника охраны императора, но и негласным палачом властителя Империи.

Похоже, Дашин папа́ склонялся скорее к наиболее радикальному решению данной проблемы. Неприятно, конечно, но этот факт все равно ничего не меняет.

Подойдя ближе, подполковник уселся на один из стульев у кухонного стола:

– Ну, голубь мой, и что ты натворил в этот раз?

А глаза такие ласковые-ласковые, но почему-то от взгляда Гудкова становилось не по себе.

– Краткий отчет перед вами, ваше высокоблагородие! – отчеканил я, даже не подумав совершать каких-либо движений.

Беролаки хоть и выглядят эдакими увальнями, но действуют молниеносно, а стреляют быстрее, чем думают.

Гудков недовольно поморщился. Чтение документов явно не самое любимое его занятие. Ну ничего, перетопчется. Я уже давно понял, что с начальством лучше всего общаться через бумажки. Изложенная сухим, канцелярским слогом информация вызывает меньше эмоций, да и усваивается намного легче. Вот уж в чем я стал виртуозом за двадцать лет работы статистиком – так это в составлении отчетов.

Во первы́х строках своего опуса я отметил, как прозорливо напал на след энергетических вампиров и храбро бросился в погоню. Описал бой в доме и короткую беседу с царским сыночком, подробно изложив его слова. Там же я выдвинул предположение, что улучшение здоровья великого князя напрямую связано с убийствами московских бандитов.

Явно в этом месте подполковник нахмурился и повернулся к своим подчиненным:

– Проверь, как там обыск в подвале.

Беролак лениво кивнул и вышел за дверь, а подполковник недовольно пошевелил бровями и уставился на меня, получив в ответ вежливую улыбку и предложение:

– Хотите кофе с бутербродом, ваше высокоблагородие? Сыр особенно хорош.

С минуту беролак сверлил меня колючим взглядом, а затем фыркнул как кот:

– А давай. По твоей милости с ночи ношусь как угорелый, а на дирижабле кормежка не предусмотрена.

Быстро соорудив бутерброд, я принялся готовить кофе с корицей по рецепту Яна Нигульсовича.

В это время подполковник продолжал чтение. Получив кофе, он взялся перечитывать мой отчет еще раз, а затем к моему неудовольствию достал зажигалку и предал бумагу огню.

Уверен, и зажигалка у него именно для таких дел, потому что мало кто из оборотней балуется курением. Ну а еще он ею поджигает дома с телами тех, кто умудрился наступить на любимую мозоль императора.

– Ну и что прикажешь мне делать с тобой? – угрюмо уставился на меня подполковник, все же отпив из чашки.

О том, почему меня нельзя убивать прямо здесь и сейчас, я уже написал в отчете, но, видно, придется проговорить это вслух:

– Уж точно не решать дело радикальным способом, как вы наверняка любите. Сохранить тайну всех проказ княжича не выйдет, даже если удавите меня прямо тут. Как вы понимаете, столько трупов я наделал не в одиночку, так что тайна хоть пока и сокрыта, но ее носителей слишком много. Одним больше, одним меньше – делу это не поможет. Кстати, телеграмма Дарье Петровне о том, в чьих руках я окажусь в ближайшее время, наверняка уже дошла. И проблема не в том, что, пропади я без вести, ее высочество крайне расстроится, – хуже, если это событие станет причиной донесения сей неприятной истории до мировой общественности.

– Угрожаешь, сопляк? – как-то без особой злобы спросил беролак.

– Страшно мне, – не стал я реагировать не его подначку, – и не только за себя. Дело в том, что есть человек, способный избавить Дарью Петровну от ее темной ипостаси и сделать обычной женщиной, но боюсь, что в случае моей смерти…

Договорить мне подполковник не дал. Вот вам и увальни. Беролак, проведя частичную трансформацию, в мгновение ока оказался вплотную ко мне. Мохнатая, когтистая лапа ухватила меня за оба лацкана пиджака и приподняла в воздух.

Подполковник прорычал что-то неразборчивое, затем, чтобы донести до меня свою мысль, провел обратную трансформацию лица, ставшего наполовину медвежьим:

– Я из тебя за княжну душу вытрясу!

Похоже, этот косолапый решил, что является членом царской семьи, и воспринимает Дашу как собственного ребенка. Такое с телохранителями бывает довольно часто.

– Не надо из меня ничего трясти, – ответил я со спокойствием, которого и близко не ощущал, – мне и самому очень хочется помочь Дарье Петровне, но, если угробите меня, не уверен, что тот, кто может провести операцию, станет это делать.

– Ну и кто это такой умелый? – мгновенно успокоившись и полностью вернув себе человеческое обличье, спросил подполковник.

– Это не моя тайна, и услышит ее только император.

– Да кто тебя допустит к хозяину?! – опять нахмурился беролак.

– Вопрос не ко мне, – парировал я, пытаясь привести одежду в нормальное состояние, – ибо кто я такой, чтобы решать за государя, кого ему захочется видеть, а кого нет.

В этом заявлении скрывалась шпилька в сторону царского телохранителя, и он явно ее оценил. Но выразить свое отношение к моим словам подполковник не успел, потому что явился его посыльный:

– Он уже на корабле, – прогудел беролак, опять встав на свой пост у двери.

– Ругался? – поинтересовался Гудков.

– Само собой, – ехидно оскалился сибиряк.

Жаль, что мне не удалось стать свидетелем того, как эти ребята перемещали великого князя на корабль. Боюсь, почтительностью там и не пахло.

Гудков на пару минут задумался, а потом посмотрел на меня, но уже без прежней злости:

– Ладно, подвезем мы тебя до столицы. – Затем, обратив внимание на собственный костюм, пострадавший в процессе трансформации, беролак удрученно вздохнул. – Вот, испортил из-за тебя дорогую вещь.

– Говорят, – нейтральным тоном произнес я, – от расстройства нервов хорошо помогает настойка валерианы.

В ответ подполковник выдал улыбку, от которой неподготовленный человек мог заработать пожизненное заикание, но того, кто делил кров с волколаком и вампиром, подобными глупостями не проймешь, да и настоящей ярости в той улыбке не было.

Кухню я покинул под конвоем беролаков, и только когда мы вышли в холл, стал понятен масштаб операции. Дом буквально кишел людьми. В основном это были невзрачные мужчины, сновавшие туда-сюда с крайне озабоченным видом. Я попытался помочь и упомянул о дневниках директора, но от меня лишь отмахнулись. Впрочем, было понятно, что они справятся и без моих советов. Уверен, даже сейф они вскроют как скорлупу ореха.

О Леонарде я вспомнил только у лифтовой корзины дирижабля, но он-то обо мне и не забывал. Так что осталось лишь поднять на руки тут же подскочившего кота и загрузиться в угрожающе поскрипывающую конструкцию.

Это, конечно, не курьерский дирижабль министерства иностранных дел «Стремительный», но обстановка очень похожа. Беролак в компании с матросом отвел меня в каюту и запер в ней. Буквально через пару минут дирижабль, взвыв винтами, отправился в путь.

Солнце поднялось над горизонтом, как по заказу освещая окрестности. Увы, из иллюминатора многого не увидишь – это вам не смотровая площадка. И все же почти весь полет я рассматривал окрестности. Когда еще удастся поглядеть на мир свысока?

Кстати, нужно узнать, как в Империи обстоят дела с летательными аппаратами тяжелее воздуха. Личный дирижабль мне не светит, так, может, удастся отхватить хотя бы аэроплан?

Границ столицы мы пересекать не стали и пошли на снижение у большого загородного особняка. Скорее всего, это был какой-то охотничий дом в дебрях подмосковных лесов.

Надеюсь, меня не прикопают прямо здесь под сенью какого-нибудь векового дуба.

Спуск на грешную землю я произвел точно так же, как и подъем, – имея из оружия только кота на руках. Леонард хорошо прочувствовал ситуацию и вел себя тише воды ниже травы. Правда, последнее лишь фигура речи – в коротко подстриженной траве вокруг небольшого дворца здоровенный кот не смог бы спрятаться при всем своем желании.

Пара беролаков уже не в полевой форме, а в дорогущих мундирах с толстенными золотыми цепями вместо аксельбантов провела нас в небольшую комнату. Кровати там не было, зато имелись удобный диван и пуфик, которые мы с Леонардом Силычем и заняли. Ни он, ни я не сомневались, что придется подождать.

К моему удивлению, ожидание затянулось всего на пару часов, а затем меня провели в уютный, при этом дорого обставленный кабинет. Коту пришлось остаться в гостевой комнате.

Если судить по отсутствию на стене за креслом у письменного стола портрета императора, оный император и является хозяином кабинета.

Как и положено в подобных случаях, я остался стоять в буквальном смысле на начальственном ковре, под цепкими взорами замерших у двери беролаков.

Еще минут через пять в кабинет стремительно ворвался сам император. Правда, царственности в нем сейчас было не так уж много. Он быстро обошел стол и устало рухнул в кресло. Некоторое время Петр Третий массировал пальцами виски над пышными бакенбардами, а затем посмотрел на меня:

– Вы, господин Силаев, все никак не угомонитесь?

Неожиданный вопрос, но если он думал смутить меня этим заявлением, то просчитался. Я уже находился на той стадии фатализма, что мне было пофиг, кем является мой собеседник.

– Мне следовало оставить все как есть? – вопросом на вопрос ответил я и все же добавил: – Ваше императорское величество.

– Из-за тебя мой сын вынужден будет уйти в монастырь, – зло процедил император, позволив себе несвойственную ему фамильярность.

– А было бы лучше, если бы лет через пять вам пришлось посылать за его головой беролаков и ведьмаков, потому что другие просто не сдюжили бы? – опять спросил я, явно перегибая палку.

Ну вот не чувствую я благоговения, особенно после переселения в этот мир. Мне что полицмейстер, что генерал-губернатор, что император. Замучить и убить меня может любой шатун, а на большее не способен даже повелитель огромной Империи.

– Молчать! – заорал император, и я спиной ощутил звериную ярость, исходящую от удивленных вспышкой хозяина беролаков.

Еще секунда – и они даже без приказа разорвут меня на куски.

Как ни странно, мне даже стало немного легче. Князь Шуйский точно так же орал, но я-то понимал, что это признак снижения накала обстановки.

Император, конечно, не генерал-губернатор, но тот же принцип сработал и сейчас. Еще раз устало помассировав виски, он откинулся на спинку кресла и произнес:

– Рассказывайте все. От начала до конца.

Ну вот на кой черт этот косолапый Гудков спалил мой отчет? Все было бы намного проще. Что же, придется поупражняться в риторике.

Я, конечно, опустил сам факт существования Мыколы и переписки с Нартовым, так же как и аферу с княгиней Голицыной и ее любовником, но в остальном выложил все без утайки. Даже рассказал о конфликте с бубновыми. Когда дошел до вмешательства профессора и боя в подвале, император недовольно поморщился:

– И вы все это время покрывали кровавого убийцу невинных девиц?

– Когда-то именно я поймал оного убийцу невинных девиц и сдал его властям. Они его благополучно прошляпили, а исправлять оплошности разных неумех – не моя работа. Оба раза, когда мы виделись после его ареста, за спиной профессора находились высшие вампиры господаря Дракулы. Может, я и бесноватый Ловец, но точно не идиот.

Мое откровение император оставил без комментария и сменил тему:

– Ту помощь Дарье, о которой вы говорили Гудкову, может предоставить Нартов?

– Да, ваше императорское величество.

– И вы хотите, чтобы я отдал свою дочь в руки омскому Мяснику? – Сейчас в нем говорил не властитель огромного государства, а простой отец, потому-то мне и был задан этот вопрос.

– Ваше императорское величество, – позволил я себе легкую иронию, – вы лучше меня знаете, что Нартов – не сбрендивший мясник, а фанатик науки. Риск, конечно, есть, но уверен, профессор сделает все, чтобы добиться успеха. А успех напрямую связан с жизнью и здоровьем ее императорского высочества. Нартов из кожи вон вылезет, и не для того чтобы угодить вам или мне, а просто стремясь одолеть еще один рубеж непознанного.

Император чуть подумал и внимательно взглянул на меня. Наконец-то растерянного родителя сменил жесткий и умный управленец:

– Так вы предлагаете мне простить все те зверства, что творил сей преступник?

– Это решать вам, но позволю отметить, что мне прекрасно известно, чем Нартов занимался в своем заключении. Уверен, вам тоже об этом докладывали.

Мой намек на жуткие эксперименты, которые профессор проводил в заключении уже по приказу имперских властей, тонкостью не страдал.

– Что он хочет за свои услуги? На полное прощение пусть не рассчитывает.

– А зачем ему прощение? – явно злоупотребляя использованием вопросов в качестве ответов, парировал я. – В Империи никому не известно, кто именно скрывается за личностью омского Мясника. Если мне не изменяет память, вся вина осталась на оборотне, которого уничтожила моя команда. Профессор хочет лишь перестать прятаться и иногда, под контролем соответствующих служб, приезжать на родину. Хотя я не уверен, что на это согласится валашский господарь. Но это уже другой разговор, и меня он не касается.

Император опять задумался, и решение явно далось ему с натугой:

– Хорошо, думаю, это решаемо. А чего хотите лично вы, господни Силаев?

– Я? – Вопрос императора меня откровенно удивил. – Если вы имеете в виду посреднические услуги, так это помощь друзьям и как таковая в оплате не нуждается.

– А в качестве награды за службу моей семье? – хитро прищурился Петр Третий.

Я сначала напрягся в ощущении подвоха, но затем вспомнил, как Даша постоянно говорила, что еще со времен их предка Рюрика было принято вознаграждать слуг за пользу, принесенную правящему дому. В отличие от Романовых из моего мира, да и тех, кто правил после них, Рюриковичи понимали, что патриотизмом сыт не будешь.

– Я служу не ради награды, – спокойно, без малейшего пафоса или вызова ответил я.

Хотелось, конечно, добавить и то, что служу не ему, да и не его Империи, но фатализм фатализмом, а мозги иногда включать все же надо.

– Это плохо, – подтвердил мои мысли император, – потому что фанатики своего дела слабоуправляемы. Но вам все же придется подчиниться моему приказу.

В ответ я лишь коротко поклонился и застыл по стойке «смирно». Вот теперь пошла совсем другая игра, так что нужно соответствовать моменту.

– Вы немедля покинете столицу и, пока не поступит мой личный приказ, будете находиться в пределах Западносибирского генерал-губернаторства. – Император говорил спокойно, но так, будто каждым словом ставил государственную печать на подзаконном акте. – На этом аудиенция закончена.

Ну, закончена так закончена. Если император думает, что мне хочется видеть его больше, чем ему меня, то он сильно ошибается. Плохо другое – столь категоричный приказ явно подразумевал, что встреча и нормальное прощание с Дашей также отменяются. Переговоры с Нартовым пройдут уже без меня, и мне, как тому мавру, самое время удалиться восвояси.

Так оно и оказалось. Из всего имущества мне вернули лишь кота и предельно оперативно загрузили в малый курьерский дирижабль. В плане удобств этот корабль был намного хуже, чем «Стремительный», зато все компенсировалось скоростью. Так что мы с Леонардом мучились недолго и вскоре оказались в Топинске, где к нашим услугам были все доступные блага цивилизации. А то, чего в моем доме пока еще не было, я планировал организовать в ближайшее время.

Жаль, конечно, оставленного в Новгороде добра, но надеюсь, еще не все потеряно. Как только я оказался дома, сразу дал телеграмму Василию и попросил его отыскать мое оружие и снаряжение, а в качестве награды предложил свой паромобиль. Все равно транспортировать его обратно в Топинск было бы еще той морокой. А так я хоть сделаю подарок хорошему человеку и подсуну огромную свинью тому, кто решит зажулить мою собственность. Очень хотелось бы видеть, как этот некто, кем бы он ни был, станет объяснять волколаку, что ему следует и дальше передвигаться по грешной земле на своих двоих, а не делать это в салоне комфортабельного авто.