Здравствуй, степь, я вернулся!

Безбрежное море чуть пожухшей под весенним солнцем травы завораживало и манило вдаль. И совершенно не имеет значения, в какую именно сторону скакать, — просто хотелось наддать каблуками в бока Черныша и нестись вперед без остановки, потакая желанию доскакать до горизонта.

За три дня пребывания в городке Гвиери я не чувствовал всего очарования степи и, только вырвавшись на ее простор, смог наконец-то вновь вдохнуть полной грудью воздух, напоенный парфюмом одного из самых великих парфюмеров — Степи. С этим творцом запахов могли поспорить лишь Лес и Океан.

Чтобы не загораживать мне обзор, впереди скакали только два десятка дозорных казаков. Маленькие точки всадников то взлетали на пологие холмы, то ныряли вниз, словно шлюпки в разбушевавшемся море. А в небе, иногда повторяя их движения, парили кречеты.

— Как же хорошо, — вдруг озвучил мои мысли приятный голос за спиной.

— Ты соскучилась? — спросил я Яну, которая составила мне компанию в этой маленькой вылазке. «Ящеры» плелись в хвосте, а остальное войско шло далеко позади, поднимая пыль даже из толстого травяного «ковра». Именно от пыли я и сбежал.

— Соскучилась, но страх не дает насладиться этой встречей, — вздохнула хтарка и посмотрела вдаль. — Ван, зачем я здесь?

— Ты мне нужна.

— И только?

— Нет, не только, я хочу, чтобы ты посмотрела в лицо своим демонам.

— Каким таким демонам, Ван, это не игрушки! — внезапно завелась Яна. Хтарка всегда умела держать себя в руках, но близость тех, кого она любила, как и тех, кого ненавидела, заставляла девушку сильно нервничать.

— И долго ты собираешься бегать?

— Честно говоря, рассчитывала до конца жизни, то тут в твою голову пришла не самая умная мысль поиграть в вершителя судеб. — Девушка дернула поводья своей белой породистой лошадки и хотела отъехать.

— Вернись. — Я добавил металла в голос. — Эмоциональная часть моих мотивов была второстепенной. Ты мне нужна как советник.

— Охто знает степь не хуже меня, — возразила хтарка.

— В имени Охто четыре буквы, в отличие от твоего.

Яна прерывисто вздохнула и понурилась. Она не стала уезжать далеко, но все же придержала лошадь, создавая между нами дистанцию.

Она осознавала мою правоту, но эмоции все равно мешали ей мыслить здраво.

Количество букв было действительно важно — чем выше положение хтара в степной иерархии, тем меньше букв в его имени. Охто был не так уж безроден и наверняка в молодости сидел у ханского достархана на месте батыра. Дочь хана, как и отец, имела право на три буквы в имени. По словам той же Яны, имя из двух букв мог носить только «великий хан». Это, конечно, интересно, но вся ирония ситуации была в том, что именно она когда-то оскопила человека по имени Ур.

Это была одновременно темная и печальная история. Юная дочь не очень богатого хана, чья красота гремела на половину степи, влюбилась. Причем влюбилась в собственного жениха. Для договорных браков это небывалая удача. Не знаю, отвечал ли чувствам Яны ее суженый, но это не так уж важно, потому что началась трагическая часть этой истории. О красоте девушки узнал богатый хан Урк и приехал в гости к ее отцу. Дальнейшее было легко предсказуемым — отец попросту продал свою дочь, как товар.

Тем же вечером был совершен обряд, и Яна оказалась в шатре Урка, а вот того, что случилось после, не мог предсказать никто — девушка решила разыграть эту партию по-своему и поэтому принесла с собой небольшой нож. Как там все произошло, я не знаю, но в итоге хтарка ускакала в степь, а хан лишился своих «бубенчиков».

Возможно, именно нерастраченная в сексе энергия дала толчок в карьере хана, и он в скором времени потерял последнюю букву в имени, став одним из десяти великих ханов степи. Откуда это известно? Да из архива Кровавого Моржа. Именно месть великого хана была использована моим отчимом, чтобы держать хтарку на крючке. Можно было только догадываться, какие силы и средства задействовал бы Ур, узнав, где находится ненавистная ему девчонка.

Скакать по степи рядом с красивой девушкой можно бесконечно, но текущие дела имели мерзкую особенность накапливаться, да и Яна портила всю картину своей кислой мордашкой.

Остановив Черныша на вершине кургана, я дожидался приближения основных войск. Рядом из травы неожиданно вынырнул Хан. Бедный Черныш подскочил на месте и тут же постарался двинуть волка копытом, едва не уронив задумавшегося меня.

— Черныш, успокойся, скотина ты такая! Хан, не перестанешь пугать этого истерика — пристрелю к такой-то матери.

Оба зверя тут же смирно застыли, глядя вдаль с невинным видом. Если в понятливости волка я не сомневался, то вразумлять коня пришлось резким рывком поводьев.

За моей спиной, нарушив угрюмое безмолвие, тихо фыркнула хтарка — хоть какая-то польза от выходки Хана.

«Ящеры», осознав, что я решил прервать свое уединение, быстро окружили холм. Через пятнадцать минут к ним присоединились «попугаи». Вот уже двое суток кронайцы злились на меня, Карна и вообще на весь белый свет, — и я их вполне понимал. Мало того что их не дождалась «Веселая Устрица» и пришлось скакать на ненавистных четвероногих монстрах до самой степи, так еще в графство они попали как раз в конце трехдневного народного гулянья. Карн встретил свою абордажную команду на воротах города и предупредил, что пить нельзя: завтра выходим. Вся стража города и многие из зевак имели счастье видеть зарождающийся бунт кронайской судовой команды против капитана, причем в степи, за много километров от моря. Также зрители увидели то, как этот бунт был задавлен в зародыше железной рукой злобного коротышки.

Гул нарастал, и облако прозрачной пыли начало заволакивать все вокруг. Вид проходящей мимо меня рысью колонны вызывал чувство небывалой мощи. Подобное я ощущал лишь в теле генерала Сакнара, когда впервые увидел сборный лагерь нескольких легионов.

Три тысячи драгун и полторы тысячи казаков, включая высокопрофессиональную гвардию в виде сотни гвардейских казаков и двух сотен отборных драгун Морофа. Впрочем, теперь все драгуны графства были подчиненными чернявого командира — довольно стремительный карьерный взлет от лесного разбойника до графского воеводы.

В авангарде колонны шли пятнадцать сотен казаков — выглядели они довольно внушительно и при этом весело. Именно это слово возникало при взгляде на подбоченившихся воинов с развевающимися на головах «оселедцами», солидными усами и совершенно наплевательским отношением к дисциплине.

Да уж, разбаловал их Курат.

Из-за попустительства одного не очень умного графа оба моих соратника устроили в графстве небольшую конфронтацию. Курат подгреб под себя всю гражданскую власть, но не это было главным — Мороф подобными вещами вообще не интересовался, — наместник оставил за собой всех казаков. Воевода спорить не стал и занялся только драгунами — а зря. Нет, казаки не превратились в сброд, но дисциплина у них явно хромала.

Но что сделано, то сделано, надеюсь, это ненадолго. Несмотря на все протесты Курата, я передал все воинские образования, как регулярные, так и ополченцев, под руку Морофа, а Курату постарался мягко объяснить, что если пытаться усидеть на двух стульях, то может треснуть пятая точка организма. Старик расстроился, но вынужден был признать разумность моего решения, как и приказа оставаться в графстве на хозяйстве.

Вместе с Куратом я оставил и всех баронов — тяжелая конница хороша против пехоты, а использовать ее против юрких степняков — все равно что стрелять из пушки по воробьям.

Сэр Дарол ругался долго, и добиться от него понимания мне так и не удалось — расстались мы не очень довольные друг другом.

То, что мои кадровые перестановки были правильными, тут же подтвердили приблизившиеся ряды драгун. Воспитанники Морофа ехали на невысоких лошадках настолько ровными рядами, словно кто-то ежесекундно проверял их с линейкой. Верхушки длинных луков торчали над похожими на горшок шлемами со стальными козырьками.

Здесь дисциплина была железной, что неудивительно, вспоминая особенности характера бывшего разбойника и его «коронный» взгляд. Больший мороз по коже у меня вызывал только взгляд Шипа в моменты ярости.

Удивляло совсем другое — откуда Курат с Морофом нашли столько воинов, а главное, как могло так быстро вырасти население моего графства. Ведь никаких переселенческих программ я не проводил.

Все оказалось до безобразия просто. Серьезное наследство дало мне полную финансовую свободу. Мало того — я отправил Курату немалые средства на развитие графства, а он в свою очередь объявил о всеобщем освобождении от налога на пять лет всем переселенцам.

Надеюсь, другие дворяне империи меня за это не сожрут. На культивирующего общинный строй Савата уже спустили всех собак — хорошо, что Лара всегда была разумной женщиной и прекрасно приняла мотивы герцога Увиера.

Но это еще не самое главное — в основном волну переселения вызвал тот факт, что на огромной территории между пограничными баронствами и герцогством Увиер не наблюдалось ни одного дворянина. Даже герцог Кардей после революции вынужден был «наплодить» кучу рыцарей и баронов вдобавок к тем, которые вернулись с гражданской войны. А у меня образовалась своеобразная демократия, причем не в ее извращенном виде, а самая настоящая «власть народа». В новых военизированных общинах все решения принимали сообща, а наместник с далеким графом лишь устанавливали общие законы. Мало того, умеющие держать в руках оружие вольные крестьяне могли плевать на спесь как пограничных баронов, так и дворян из герцогства — ведь у них был один закон: слово графа Гвиери. Даже императрица воспринималась как нечто далекое и почти сказочное.

Вот такая у нас зародилась система, причем совершенно непроизвольно.

Честно говоря, как к этому относиться, я еще не определился — как-то не до того, — но надеюсь, что все будет хорошо. Ведь было же казачество надежной опорой Российской империи до самой ее гибели, и это с учетом всех особенностей казачьей вольницы.

Почти пятитысячное конное войско тяжеловесно ввалилось в степь и, разгоняя мелкие шайки степняков, двинулось в западную часть хтарских владений. Именно там находился замок демонессы Грозы. Откуда взялось это имя и почему Пожиратель обосновался именно там, исторические источники молчали, так же как и профессор, доведенный моими вопросами до белого каления.

Из архивов мне стало известно, что хтарская степь вообще является «заповедником» наследия древних магов. В отличие от империи и Вольных Королевств, в степи никто не проклинал артефактов и древних развалин, поэтому не уничтожал их. Это не значило, что местные жители любили это самое наследие, — они попросту его боялись, а брошенные города магов обходили десятой дорогой. Даже Охто, с которым мы прошли много испытаний и схваток с дари, говорил о местах обитания демонов с явным страхом. И это при том, что последний год он прожил на развалинах демонского замка.

На мои удивленные вопросы он отвечал, что лесной демон «мертвых камней» ничто по сравнению с «повелителями плоти».

Ну и что бы это могло значить? Охто уточнить ничего не мог, потому что явно пересказывал слова других, и страх его имел скорее генетическую природу, чем осознанную.

Вопросы нагромождались друг на друга со скоростью снежной лавины, и оставалось надеяться, что ответы на них мы найдем в замке Грозы. И мы нашли…

То, что мы нашли, будет приходить ко мне в кошмарах до конца моей жизни.

Мы пересекали степь, как лев владение шакалов, — спокойно и даже несколько лениво. Временами ватаги степняков появлялись на окрестных холмах, но также быстро исчезали, даже не полюбопытствовав, кто мы такие и чего приперлись.

На третий день пути мы увидели развалины какого-то города. Причем развалины имели очень плачевный вид. К счастью, Урген поспешил меня успокоить — до замка Грозы еще неделя пути. Я и сам видел древние карты, но червячок сомнения все сильнее подтачивал душу: вдруг искомый замок выглядит настолько же плохо?

Два следующих дня ознаменовались обнаружением развалин еще трех древних городов, которые мы также объехали стороной: беспочвенное любопытство мало кого доводило до добра.

Под конец пятого дня пути произошло интересное событие — Хан встретил своих родственников. От ведомого Охто дозора казаков прискакал смутно знакомый казачок.

— Господин, там ваш волк устроил свару со своими родичами.

Не став задавать юноше глупых вопросов, я в сопровождении «ящеров» поскакал вперед.

Несмотря на всю поспешность, мы прибыли только к финалу разборок волчьей братии. Подзорная труба рывком приблизила подножие соседнего холма и саму сцену скоротечного боя. А Охто дополнил картинку комментариями.

— Хозяин, Хан встретил свою старую стаю.

— Ты уверен?

— Да, хозяин.

— Мы что, вот так просто из всех волков степи случайно столкнулись именно с той самой стаей?

— Зачем случайно? — удивленно пожал плечами старый хтар. — Было уже четыре стаи, но Хан их не трогать. А тут старый враг.

Враг-то как раз молодой. Не то чтобы я узнал нового вожака стаи Хана — просто поверил Охто на слово.

Оба вожака — и бывший, и нынешний — с недобрым видом стояли друг напротив друга. Это была короткая пауза в схватке двух сильных хищников. На пепельной шкуре Хана имелась пара кровавых пятен, а вот его оппонент пострадал явно серьезней — красного в его пепельном окрасе было значительно больше, мало того: он припадал на переднюю лапу.

А что ты думал, скотина, это тебе не на раненого нападать! Меня откровенно распирало от гордости за Хана, сумевшего таки отомстить старому сопернику, возможно, даже зарвавшемуся сыну.

Пауза затянулась минуты на две, а затем молодой волк неожиданно развернулся и, временами подпрыгивая на трех лапах, умчался в степь.

Замершие в отдалении четыре волчицы и три маленьких волчонка приблизились к новому-старому вожаку, но тут все пошло не по привычному сценарию. Хан немного присел и, прижав уши к голове, оскалился. Намек был понят правильно, и почти вся стая рванула за вожаком-подранком. Похоже, мой пепельный друг стал очень разборчивым. И все же он не остался в одиночестве. Крупная, едва ли не с самого Хана, волчица осталась на месте и решительно подошла к старому волку.

Наблюдать за процессом примирения или, возможно, окончательного расставания со старой и, похоже, любимой подругой я не стал — основная масса нашего войска уже подошла ближе, и головная часть колонны начала притормаживать. Так что мне оставалось направить передовой отряд и всю колонну чуть в сторону, давая четвероногому соратнику время и простор для раздумий.

Раздумья затянулись на пару суток, и утром, за день до того, как мы вошли в пределы замка Грозы, возле моего шатра появилась парочка волков. Честно говоря, я даже не знаю, чем бы закончилось наше путешествие, если бы они чуть припозднились или решили зажить тихой семейной жизнью где-нибудь в степи.

— Ну что, теперь ты у нас снова женатый? — спросил я Хана, подойдя ближе. Гладить волка я не пытался, зная его характер. А вот у волчицы нрав был явно помягче, и она, как любая женщина, любила ласку.

Хан коротко рыкнул, и волчица подошла ко мне вплотную, лизнув при этом опущенную руку.

От неожиданности я даже отдернул кисть подальше от зубов зверя, имеющего габариты теленка. Волчица оставалась на месте, и я чисто интуитивно догадался, к чему все эти телодвижения. Моя рука с опаской легла на ее голову и пригладила бархатистую практически белую шерсть.

— Теперь тебя будут звать Дымка.

Волчица ощерилась. Возможно, это была волчья улыбка, но я все же поспешил убрать руку подальше от солидного набора белых зубов.

То, что ничего хорошего в замке Грозы нас не ждет, стало понятно, когда Охто начал проявлять явное беспокойство.

— Охто, чего ты задергался?

— Хозяин, плохое место.

— Ну понятно, что не курорт. Все-таки демонический замок, — пожал я плечами, но явно не успокоил страхов старого хтара.

— Не то, хозяин. Старый замок тоже дом демона, но он неживой, а там есть живое.

Вот после этих слов напрягся и я. Действительно, возле замка Торнадо лес буквально кишел разной живностью, а здесь было пусто. Причем абсолютно пусто — ни птиц, ни грызунов. Даже кузнечики, которых до этого наши кони вспугивали тысячами, куда-то подевались.

— Мороф! — тут же среагировал я.

— Слушаю, ваша милость, — подъехал ближе воевода. Год воеводской жизни немного обтесал бывшего бандита, и он начал называть меня «милостью», хотя «господина» от него я по-прежнему не слышал.

— Всем стоп. Дальше пойдут только «ящеры» и кронайцы.

— Но… — заикнулся воевода, видя, что я собрался спешиваться.

— Никаких «но», Мороф. Прежде всего я Черный Ящер, а потом уже граф. Обеспечь нам надежный тыл. Причем закройся с двух сторон. Неизвестно, откуда придет большая беда — из города или из степи.

— Слушаюсь, ваша милость, — практически легионерским жестом ударил себя в грудь воевода и ускакал, громко раздавая команды.

В походе я держал свой большой игломет у седла, поэтому на экипировку ушло меньше минуты. Шестиствольник на ремень и за спину, а пальцы уже привычно пробежали по рукояти «младшего» клинка над плечом и навершиям листовидных клинков в набедренных ножнах. Правая рука задержалась на рукоятке «пистоля».

Вроде все на месте. Что же, пора.

Сообразительный Шип все прекрасно слышал и в дополнительных указаниях не нуждался, поэтому успел спешить всех «чешуйчатых» бойцов.

«Ящеры» и «попугаи» ждали меня, выстроившись двумя неравными дугами.

— Так, Карн, раздевай своих модников, — начал я с приведения штурмовиков в нормальный вид.

Кронайцы по привычке недовольно загудели, но тут же успокоились под бешеным взглядом своего капитана.

Указывать «ящерам» нужды не было — что делать, они знали лучше меня.

— Вопросы?

После доукомплектования моего личного отряда кронайцами стандартный вопрос перед выходом всегда дополнялся пантомимой. Карн резко повернулся к своим подчиненным, чтобы никакой хохмач не вздумал спросить нечто непотребное. При нашем первом совместном штурме один из тридцатки абордажников поинтересовался тем, в какой позе любит заниматься «этим» баронесса Динати. В принципе получилось смешно, и шутка развеяла общую нервозность, но этот факт не уберег шутника от симметричной пары синяков в исполнении Карна.

— Пошли, демоны, — улыбнулся я вспомнившемуся курьезу. — Построение «лава».

Шлемы скрыли лица кронайцев, и в степи остались лишь стальные статуи серого и черного цветов. Черные монстры и серые безликие тени. Только сейчас я понял, почему кронайцы таскали эти яркие тряпки: слишком уж уныло смотрелся серый доспех. Даже не столько уныло, сколько пусто. Словно там и нет никого.

Построение «лава» представляло собой вытянутый ромб со срезанной верхушкой. В голове построения шли лучшие стрелки — Шип и Змей. Следом за ними трапецией разместилась дюжина кронайцев, включая Карна. Внутри построения под опекой Грифона и Сома шли я и Еж.

Барсук, которого до сих пор наблюдал целитель, прикрывал нашу спину в сопровождении восемнадцати абордажников.

Построение пока было «рыхлым» — мы шли, не мешая друг другу, но в любой момент могли либо сбиться плотнее, либо рассыпаться в цепь.

Неожиданно я заметил две пепельные тени волков.

Ну не идиот ли я — забыть о Хане с Дымкой! Что-то совсем расслабился от сытой жизни.

Замок Грозы показался из-за холмов, словно выглядывающий из засады разбойник. Приземистые здания до этого полностью скрывались холмами, и рассмотреть их издали было совершенно невозможно.

Вокруг все дышало спокойствием и тишиной.

Ага, могильной тишиной. Я еще раз напомнил себе, что это мертвая тишина: даже кузнечиков не слышно.

Немного подумав, я направил отряд в распадок между холмами, чтобы не отсвечивать на голой вершине. Но, как оказалось, это решение не понравилось тому, кто был намного компетентнее пришельца из иного мира. Хан забежал вперед и, встав к нам боком, глухо прорычал.

— Стоп, — тут же остановил я бойцов.

Построение рассыпалось, и я подошел к Хану.

— Ты уверен?

Волк недовольно чихнул и посмотрел на меня как на идиота.

— Идем через холм. Построение прежнее.

Нужно расспросить у Охто, что Хан любит больше всего из пожрать, и накормить этим до отвала. Осмотрительность моего четвероногого друга спасла всем нам жизнь.

Правый от нас холм из тех, что обрамляли ведущую к заброшенному городку длинную балку, оказался практически лысым. Лишь короткая трава щетинилась на его верхушке.

Раскинувшаяся внизу россыпь зданий буквально притягивала взгляд. Казалось, будто кто-то собрал огромную коллекцию корон и разбросал по траве обширной долины. Даже цепь холмов вокруг долины в общем ансамбле выглядела как еще одна огромная корона.

Мне в голову сразу пришла мысль, что это загоны для животных и жилые помещения, так сказать, в одном флаконе. Бредовая идея, но она в дальнейшем подтвердилась.

Картинка была настолько необычной, что все засмотрелись. Почти все — волкам было как-то плевать на архитектурные изыски древних магов.

Первой опасность заметила Дымка — она взъерошила пепельную шерсть на загривке и оскалилась в противоположную от балки сторону холма. И тут же за моей спиной зарычал Хан.

— На два фронта! Стрелять без команды! — крикнул я и повернулся в сторону балки.

Да уж, весело бы нам было, сунься мы в эту ловушку. Высокая, в пояс, трава зашевелилась, и по ней побежали волны, выдающие движение метнувшихся в нашу сторону существ.

Первыми нервы не выдержали у кронайцев. Частым стаккато застучали тетивы арбалетов, и тут же застонали зарядные рычаги. Похоже, приказ «стрелять без команды» был немного поспешным.

— Что это? — нервно сплюнул Карн, когда сэкономленный благодаря выдержке болт сшиб в полете натурального осьминога.

И не говорите мне, что степь — это не аналог моря!

Дальнейшее походило на кошмар. Мне даже на секунду показалось, что я попал в голливудский фильм о жутко опасных пришельцах.

Задумывался я зря — одна из тварей выпрыгнула из травы и едва не долетела до моего лица. И это при том, что в нее попали две иглы. А это очень плохо.

— Отходим, — скомандовал я, отступая назад.

— Отходим! — едва не срываясь на визг, продублировал команду Карн. Похоже, мы нарвались на нечто, очень похожее на оживших персонажей из кронайских страшилок. Иного объяснения тому, что напрочь отмороженные абордажники вели себя как институтки при виде крысы, я не находил.

Вот один из крутых, как яйца и горы, моряков не смог срубить летящего «осьминога» и принял его на грудь. Тварь вцепилась в моряка, и тот завизжал, как девица. Выпустив оружие, он упал на траву и начал по ней кататься.

Карн матюгнулся и прыгнул к упавшему товарищу. Подловив момент, он взмахом абордажной сабли срезал верхушку «осьминога» и, ухватившись за скользкое тело, потащил его с брони товарища. А вот то, что случилось дальше, мне не понравилось еще больше — массивные щупальца легко оторвались от брони, но за ними из-под «чешуи» потянулись нити очень тонких щупалец, окрашенные красным. И это при том, что кровь у монстров была синей!

К этому моменту мы частично отбились, а частично отошли, и можно было подсчитать потери. Близкое знакомство с неведомыми тварями пережили три кронайца и один «ящер». Я невесело ухмыльнулся, когда понял, что это вновь Барсук: ну везет человеку на приключения.

— Целителя! — заорал Карн, отбросив в сторону ошметки монстра и расстегивая броню раненого товарища.

Кронайцы действительно перепугались и стайкой сгрудились возле командира, а вот у «ящеров» было иное отношение к морским легендам — они, повинуясь команде Шипа, образовали защитный полукруг со стороны проклятого города. Непонятно вели себя волки — предупредив нас, они отошли к центру группы и только рычали, даже не думая вступать в бой.

Крик Карна был услышан, и в нашу сторону уже скакал конь, на котором, как тюк с сеном, болтался целитель.

Насколько неуверенно вел себя толстячок в седле, настолько же решительно начал он заниматься ранеными.

— Мэтр, — обратился я к нему, хотя понимал, что лезу под руку. Целитель проявил свое недовольство лишь нервным кивком. — Мы можем отойти прямо сейчас?

— Да, но только аккуратно.

— Отходим! Карн, раненых на руки.

Моряки дружно выдохнули. Жаль, но в этой схватке они нам не помощники.

Подхватив на руки стонущих кронайцев, мы быстро побежали в сторону основного войска. Как ни странно, Барсук бежал сам, причем без видимых усилий. Это было важно, но смутная догадка мелькнула и была вытеснена мыслями об опасности со стороны древнего городка.

Хорошо организованное войско — это живой организм, со своими инстинктами и рефлексами. Когда мы приблизились к основному лагерю, я увидел, как именно отреагировал этот организм на непонятную угрозу. Буквально на глазах изрядный кусок степи бы опоясан полосой потревоженной земли. Комья грунта летели в стороны, срываясь со вгрызающихся в землю лопат. Ров становился глубже буквально на глазах.

Да уж, со страху и не такое сделаешь.

Я прислушался к своим эмоциям и понял, что мне тоже страшно, но не до потери самообладания. Похоже, больная фантазия земных кинематографистов послужила хорошим лекарством от суеверий. Во всех ужастиках монстры рано или поздно погибали — а значит, есть шанс выжить, и это успокаивало. Да и монстры были покруче, чем какие-то сухопутные осьминоги.

Но, мать вашу, что это за мерзость?!

— Урген! Урген, демоны тебя задери!

Застывшее в зените солнце освещало военный лагерь — практически близнеца легионерского защитного вала. Люди внутри замерли в ожидании моего решения, и наверняка все они хотели услышать команду «отходим».

Увы, дать им то, чего они хотят, я не мог.

Небольшой военный совет собрался в моем походном шатре. Задумчивый Урген, уставший после лечения мэтр Вакурам, хмурый Мороф, спокойный Шип и красный от стыда Карн — все они не знали, с чего начать разговор, поэтому пришлось начинать мне.

— Боюсь, у нас образовалось «слепое ущелье», — использовал я термин из местного аналога шахмат, означающий тупиковую ситуацию. — Но отступать некуда, мы должны попасть в этот город.

— Я и мои люди согласны пойти, — с обреченностью во взгляде заявил Карн.

Ну конечно, после такого позора они готовы идти хоть к черту на рога, но я не был уверен, что истерика не повторится. Преодолеть детские страхи очень трудно, если вообще возможно, чтобы там ни говорили психологи. В лучшем случае парни провалятся в состояние берсерка и пойдут в самоубийственную атаку. А оно нам надо?

— Ты и твои люди останутся в лагере. И не нужно на меня так смотреть. Поверь, у вас еще будет куча поводов доказать, какие вы смелые. Я же хочу услышать что-нибудь умное.

— Можно было бы подпалить степь, но не сезон сейчас. Ничего, кроме массовой атаки, в голову не приходит. Но это самоубийство. Судя по вашим рассказам, там даже «чешуя» не помогла, — нахмурившись, проворчал Мороф.

Действительно, впервые с тех пор, как я раздел хтарского хана, «чешуя» оказалась бессильна. Тонкие щупальца «осьминогов» легко проходили под чешуйками и впивались в тело жертвы. По словам целителя, щупальца выполняли два действия — выпивали из человека кровь и одновременно с этим накачивали его ядом, похожим на желудочный сок паука. То есть сначала высасывалась кровь, а затем эти твари возвращались к телу и выпивали переваренную плоть. К счастью, противоядие от подобного яда у целителя было — его приходилось часто применять на паучьих фермах, где производилось сырье для местного аналога шелка.

Хотя целитель и развеял мои опасения по поводу опасности ранений, Мороф был прав: соваться в демонический город — это самоубийство.

А ведь придется.

— «Чешуя» кое-кому помогла, — вдруг сказал молчаливый Шип.

И тут же я вспомнил ускользнувший от меня факт, подмеченный сразу после боя.

Точно — Барсук был атакован тварью и при этом шел к лагерю на своих ногах.

— Думаешь, черная броня непробиваема для этих тварей? — тут же подхватил я мысль «ящера».

— Понятия не имею, — спокойно пожал плечами Шип. — Но факт остается фактом.

— Так Барсук пострадал или нет?

— Не знаю, — так же ровно ответил бывший убийца.

Появилось желание вызвериться, но я оперативно задушил вредный порыв в зародыше.

— Найди Барсука.

— Слушаюсь, — кивнул Шип и быстро, но без суеты вышел из шатра.

— Э… мэтр Вакурам, — с трудом вспомнил я имя целителя, — к вам не обращался воин в черных латах?

— Нет, ваша милость, было только три раненых в серых чешуйчатых доспехах.

Минут через пять появился Шип в сопровождении Барсука. Обычно «ящеры» носили шлемы только во время боевых действий и при сопровождении моей тушки, а вот пострадавший от «невидимки» Барсук в последнее время постоянно скрывался за монстроподобной маской.

— Раздевайся, — жестко сказал я, предчувствуя, что бывший «медведь» сделал очередную глупость.

— Не понял, — прогудело из-под лицевой маски.

— Снимай с себя все, демоны тебя задери! — не выдержал я.

Как и следовало ожидать, на теле быстро разоблачившегося «ящера» обнаружились небольшие ранки — две на груди и одна на ребрах. Кстати, шрам на лице стараниями целителя был не таким уж жутким. И я надеялся, что в дальнейшем он превратится в пикантное украшение мужского лица.

— Кому было приказано провериться у целителя?

— Так нормально же все, — попытался оправдаться Барсук, одновременно отворачиваясь от назойливого целителя.

— Встал ровно, — без крика, но очень убедительно сказал Шип, и Барсук застыл по стойке «смирно».

— Ну что там, мэтр? — нетерпеливо спросил я.

— Ничего страшного, но очень странно.

— А подробнее? — настоял я, вырывая целителя из задумчивости. В этот момент он сильно напоминал «зависшего» Ургена.

— Ранки есть, а вот яда в них нет. Такое впечатление, что «осьминог» воткнул щупальца в тело молодого человека, но ему сразу что-то не понравилось, и щупальца были быстро извлечены.

— Я всегда знал, что ты ядовитый, — фыркнул наконец-то успокоившийся Карн.

Барсук хотел было что-то ответить, но напоролся на жесткий взгляд Шипа.

— И что же этим тварям могло не понравиться в теле вашего пациента? Мэтр, это очень важно.

— Последнюю неделю я перевел юношу на отвар шестицвета и раствора тарного порошка.

— Как вы думаете, что из этого отпугнуло тварей?

— Понятия не имею. — Целитель практически скопировал слова и пожатие плеч, несколько минут назад исполненные Шипом.

— Каким запасом этих препаратов вы располагаете на данный момент?

— Шестицвета двадцать мер в сухом виде, а порошка только две меры, и он очень ценен. Если дело в шестицвете, то проблем практически нет. Его полно вокруг нас — это растение как раз из степи и завозится.

— Шип, Барсук, идите с мэтром Вакурамом и постарайтесь определить, что так пугает этих тварей, — без малейших угрызений совести приказал я, переводя бойца в ранг подопытного кролика.

— Это что, брать эту мерзость в руки?! — не выдержал Барсук.

— Если командир прикажет, я посажу ее на твою голую спину или немного ниже, — прорычал Шип и выпихнул полуголого «ящера» из шатра.

Распустив экстренный совет, я остался в шатре наедине с Ургеном.

— Что скажешь?

— И что я могу тебе сказать, — набычился профессор. — Про данный вид существ я впервые слышу.

— А если подумать?

— А если подумать, то это очень странные организмы. Я не исследователь животных, но в степи такая тварь жить не может. Но ведь живет. Значит, ее создали искусственно.

— Кто?

— Ну точно не степняки и не Пожиратель. Если помнишь, степь была вотчиной скотоводов и магов жизни, которых еще называли повелителями плоти. Вот они и наповелевали на нашу голову.

— Ну и как здесь жил этот самый Пожиратель?

— А давай я тебе задам тот же вопрос и ты попытаешься на него ответить?

Разумно. Урген прав — сейчас мы в одинаковом положении. Мало того, он оставался артефактором-теоретиком, а я понемногу превращался в демонолога-практика, и о древних магах должен знать больше.

— Ну, тогда давай думать вместе.

— Давай, — покладисто согласился профессор.

Увы, ни наши думы, ни опыты целителя особой пользы не принесли. Вылазка в сторону города показала, что тварей отпугивал дефицитный порошок. Так что все придется решать обычными способами и по старинке платить за знания жизнями, как бы это мерзко ни звучало.

С теорией и научными домыслами мы закончили, и пришло время разработки тактического плана. Для этого были вызваны Мороф и три его тысячника. Также на собрание явился самый настоящий атаман в сопровождении трех пятисотников казацкой вольницы. Атаман искоса поглядывал на воеводу — и было с чего. У обоих сейчас проходил процесс притирки, причем в случае Морофа это была наждачная бумага, а казак мог предоставить только мягкое место. Вот так и притирались. Кроме пограничников, за столом в шатре уселись Шип и Карн.

Для начала набросали примерный план местности. В основном мы полагались на информацию Шипа — Карн по известным причинам запомнил не очень много. Из слов бывшего убийцы вырисовывалась такая картина: город, который мы по привычке называли демонским замком, представлял собой набор кольцевых зданий разного типажа. Особой логики в планировке не наблюдалось. Ну, по крайней мере, на наш взгляд.

— На тот же холм нам лезть не стоит. Справа я заметил еще один, практически лысый. Трава там есть, но не очень высокая, а сразу за холмом идет глинистая полоса. И так через весь город. — Шип ничем не выдавал своего превосходства, он уже давно привык, что является лучшим практически во всем. А вот мне было немного стыдно. Вместо того чтобы разглядывать монстров и вспоминать земные ужастики, не мешало бы больше смотреть по сторонам и думать. С другой стороны, главная задача руководителя не делать все самому, а подобрать хорошие кадры. У меня есть Шип — значит, я не совсем безнадежен.

— Что же, план кажется разумным. Теперь давайте подумаем, кто пойдет на штурм города. — Заметив гримасу Карна, я тут же добавил: — Ни ты, ни твои бойцы не пойдут, это мы уже обговорили. Мне нужны стрелки, которые стреляют раньше, чем думают, да и думают вообще редко. У этих шансов испугаться значительно меньше.

— У меня таких пятнадцать сотен, — тут же встрял атаман, бросив надменный взгляд в сторону Морофа.

Ох, зря это он.

— Случилось чудо. Нашлась ситуация, когда пригодились два самых тупых качества воина, — язвительно подметил воевода.

— Так, хватит! — пресек я зарождающуюся ссору и обратился к атаману: — Турун, мне нужны три сотни самых метких и резких. За ними пойдут еще три сотни на подхвате. Они понесут запасные колчаны со стрелами и в случае чего отдадут свои луки. Но ты должен понимать, что за шесть сотен отмороженных голов придется думать одной твоей. Так что включай все, что есть у тебя в черепушке. Мороф неправ только в том, что рядовому воину полагается слишком много думать, но он верно подметил, что слишком отмороженный командир никому и на фиг не нужен. Иди и готовь штурмовой отряд.

— Наша задача? — напомнил о себе Шип.

— Как обычно, защита артефакторов и моей милости, — чуть улыбнулся я.

— Значит, ничего интересного, — не удержался Карн от плоской шутки.

Шип по обыкновению пропустил пустые слова мимо ушей, а вот меня сказанное моряком почему-то задело. Поведение кронайца вообще раздражало, и это раздражение постепенно накапливалось.

— Действительно, что может быть интересного в драке со всякой мелкотой.

Карн побледнел от злости, но в очередной раз молча снес прямое оскорбление.

Да что, черт возьми, за тайна давит на коренастого моряка? Что заставляет его служить ненавистному хозяину?

— Всем готовиться и спать, а мы с Ургеном постараемся обезопасить лагерь от ночной напасти.

Легко сказать обезопасить. Эта задача вообще стала бы невыполнимой, если бы не успехи профессора в плане алхимии. Наствольные алхимические фонари были лишь первым шагом профессора. А я, идиот, еще возмущался, что Урген потащил с собой из замка Торнадо дополнительную тяжесть.

Трудный и нервный день потихоньку подходил к своему финалу. Раскрасневшееся от усталости дневное светило коснулось холмистого горизонта и, сверкнув на прощание алым закатом, рассталось с этим участком степи.

Застывшие на валах драгуны с возрастающим напряжением всматривались в заросли травы на другой стороне черного провала рва. Пока все было тихо.

Сумрак, как огромный паук, медленно, но уверенно опутывал темной паутиной наш лагерь. Всем дозорным казалось, что этот мрак становится живым, — он шевелился и был готов напасть в любую секунду. Луна взойдет еще не скоро, и первые часы ночи особенно пугают жителей этого мира.

И тут случилось чудо. Во тьме сверкнули четыре маленьких солнца, разрывая паутину ночи. Только после этого стало понятно, что шевеление темноты не плод фантазии и «осьминоги» действительно полезли в ров.

— Стрелять по готовности, без команды! — над валом пролетел уверенный голос Морофа, легко доносящийся до каждого воина благодаря кожаному рупору. — Сохранять спокойствие. За каждую лишнюю стрелу накажу!

Послышался свист стрел, который сопровождало постепенное зажигание дюжины огромных фонарей. Происходило это со скоростью бегущего Ежа. Юный артефактор подбегал к метрового диаметра вогнутому зеркалу и, прикоснувшись к закрепленному в центре зеркальной поверхности камню, бежал дальше. Через секунду новый прожектор вонзал луч, точнее, широкий конус света, в сторону степи, внося свою лепту в рассеивание мрака.

Расстрел длился недолго. Черные скаты рва за несколько секунд стали похожими на бархатную подставку энтомолога — россыпь синеватых комочков, пришпиленных к черной земле стрелами, как бабочки булавками.

Не знаю, что это было — инстинкт или команда каких-то вожаков, но «осьминоги» до утра больше не лезли, и все, кроме дозорных, смогли прекрасно выспаться. Все, если не считать профессора, едва не задушенного жабой из-за дикого перерасхода осветительного камня.

Утро мы встретили с большими надеждами, нежели провожали вечер. Почти все в лагере успели сбегать на северо-западную часть вала и посмотреть на пришпиленных к валу монстров. Урген за ночь сумел «утешиться» несколькими живыми экземплярами и сейчас постигал основы прикладной зоологии. Ну а мы готовились к вылазке.

— Не нравится тебе там? — спросил я, присев возле смурного Хана.

Волк всем своим видом выражал решительность, но встреча с «осьминогами» явно была для волков не меньшим шоком, чем для кронайцев.

— Так, оставляю лагерь на тебя, присмотри здесь за порядком.

Волк иронично принял мое утешение и убежал к своей подруге, а я начал собирать отряд.

Увидев, как благотворно повлиял вид россыпи пришпиленных стрелами к земле монстров на настроение людей, я немного изменил план и приказал разбавить метких казаков теми, кто стоял на валу этой ночью. Бойцы будут немного заторможенными из-за недосыпа, но от них мне нужна была не точность, а моральная поддержка.

Казаки собирались в пешую колонну под одобряющие возгласы товарищей и молчаливые взгляды драгун. Попадавшиеся в казацких рядах драгуны выглядели инородным вкраплением, и дело было не во внешнем виде и торчащих над их головами дугах длинных луков. Они и вели себя по-иному.

Не знаю, возможно, не стоит уничтожать эту разницу, ведь казаки выполняли несколько другие задачи, нежели драгуны. Подумаю над этим на досуге, хотя чуток подтянуть дисциплину не помешает — донское казачье войско имело строгую дисциплину и при этом отличалось лихостью и даже бесшабашностью.

Но все это потом, а сейчас нас ждет «шутер» с элементами ужастика.

Увы, сформировать атакующую колонну до конца так и не удалось.

— Хтары! — донесся встревоженный голос с противоположной от выхода к демонскому городу части вала.

Колонна заволновалась и едва не распалась.

Нет, дисциплину у казачков все же нужно подтянуть.

Словно услышав мои мысли, атаман взлетел в седло своего коня и заорал на грани срыва голоса:

— Стоять на месте, колючку вам в… Приказа никто не отменял!

Похоже, вчерашний разговор благотворно повлиял на казачьего атамана, и из него явно будет толк.

Словно подтверждая слова казацкого начальника, послышался усиленный рупором голос Морофа:

— Дежурные десятки на вал! Сотникам выставить сотни на размеченные позиции!

Что же, командиры справляются и без меня, поэтому, не вмешиваясь в процесс подготовки к встрече незваных гостей, я быстро поднялся на вал.

Этого и следовало ожидать — все в жизни имеет свою цену, так что сейчас будем рассчитываться за спокойное путешествие через южную часть степи. Далекие холмы на севере начали быстро «зарастать» черными точками всадников. Но что-то их маловато. Или основная часть хтаров сейчас находится за холмами, или у них не все в порядке с головой.

Хтары действительно пошли в атаку, но это вряд ли от скудоумия. Вчера мы немного струхнули, поэтому лагерь получился довольно плотным и тесноватым. Вот хтары и решили, что нас здесь от силы несколько сотен.

Перетекая через холмы, на нас надвигалась не менее чем тысячная толпа. Что-то эта цифра мне напоминала, но мысль ускользала.

— Турун! — позвал я казачьего атамана. — Готовь тех, кто не пойдет в город, для встречной атаки.

— Слушаюсь, господин! — тут же повеселел атаман.

В сжатом периметром вала пространстве началась деятельная суета, в которой не участвовали застывшие на своих позициях двадцать три сотни драгун.

Хтары приближались. Меня посетило чувство гордости за свое войско — никто не дергался без надобности, и даже суета казаков была деловой. Мороф стоял возле меня и, прищурившись, наблюдал за вражеской атакой. Казаки разбились на три части и застыли в седлах перед тремя северными выходами из лагеря. А ряды драгун вообще казались неживыми.

— Приготовились! — прижав рупор ко рту, прокричал Мороф.

Над рядами драгун пронеслись голоса сотников, дублирующих приказ воеводы.

— Палец вправо! Подъем четыре! Дай!

Воздух буквально вздрогнул от слитного удара тысяч тетив, и гигантское облако стрел унеслось в сторону скачущих хтаров.

— Наводчики!

По команде воеводы начали работать воины с черными и белыми флажками в руках, они давали поправку каждой группе по три сотни драгун. Послышались команды сотников.

— Сейчас бы казаков выпустить, — тихо сказал Мороф, явно желая сделать мне приятное.

— Командуй.

— Турун, можно!

Склепанные из бортов походных возов мостки рухнули через ров, открывая проходы в валу, и стальная река казаков вырвалась на простор.

Драгуны сделали еще один залп по уже развернувшейся для побега толпе хтаров и, получив команду опустить луки, застыли в ожидании дальнейших приказов. А в это время казаки на отдохнувших конях настигали бегущих врагов.

Меня же кольнула мысль о том, что, возможно, казаки угодили в ловушку, но я постарался успокоиться — во-первых, никто не станет жертвовать полутысячей воинов только для приманки, а во-вторых, казацкий атаман хоть и своенравен, но точно не идиот.

Через двадцать минут напряженного ожидания вдали появились две практически походные колонны казаков. Что ж, атаман оправдал мои ожидания и выполнил главную задачу, не позволив своим подчиненным устраивать долгую травлю разбежавшихся одиночек.

Теснота в основном лагере надоела всем, поэтому большая часть казаков осталась снаружи. Атаман во главе небольшого отряда сотников и старшин подъехал ближе. Два здоровых казака вывели вперед связанного хтара в серой «чешуе» и заставили его встать на колени. Лицо лишившегося шлема хтара было испачкано кровью и пылью, но я узнал его. Предчувствия меня не обманули — это был тот самый хан, которого я сначала лишил сына, а затем обобрал практически до нитки. Зияющая заплатами из простого металла «чешуя» показывала, что дела его так и не поправились. И вот несколько минут назад я ко всему прочему лишил его почти всех воинов. Да уж, нехорошо получилось. Можно, конечно, попенять ему за чрезмерную настойчивость, но хан мстил за сына, и я его понимал. Так, все это и полыхавшая в его глазах ненависть не оставляли мне выбора.

— Поднимите его и развяжите.

Казаки чуть замялись, но, к их чести, не стали оглядываться на атамана, а быстро выполнили приказ.

— Дайте ему меч.

С этим случилась заминка. Никто из казаков не захотел расставаться со своей шашкой, да и чуть изогнутый казацкий клинок вряд ли подошел бы привыкшему к прямым клинкам воину. В отличие от Земли, местные степняки предпочитали похожие на скифские акинаки прямые мечи.

Наконец кто-то принес трофейный меч, и хан судорожно вцепился в его рукоять.

В словах не было нужды. Я плавным жестом извлек из-за спины «младшего» и сделал короткий шаг в сторону хтара.

В принципе никакого риска не было — на мне черная «чешуя», а на нем серая, причем без шлема и вся в заплатках.

Хан атаковал в резком прыжке. Его клинок успел даже пару раз скользнуть по моей броне. Два его последних удара я парировал плоскостью «младшего» и, проигнорировав возможность нанести удар поперек незащищенного лица, сделал полуоборот, а затем воткнул свой меч прямо сквозь «заплату» под ребра с левой стороны.

Темная струя крови тут же выплеснулась изо рта хана. Он ничком упал на землю. Мне же оставалось лишь снять с пояса тряпочку, вытереть клинок и вернуть его в заплечные ножны. Из последних сил хан повернулся на бок и, выплюнув большую порцию крови, что-то прохрипел. Тело степняка задергалось в агонии, и через минуту он затих, глядя в степное небо широко раскрытыми глазами.

Я хотел было закрыть ему глаза, но Охто успел раньше меня. Старый хтар встал на колени рядом с ханом и провел ладонью по его застывшему лицу.

Поднявшись, Охто подошел ближе и тихо сказал:

— Хозяин, он поблагодарил тебя. Настоящий воин.

— Да, старик, настоящий. Пусть он займет свое место рядом с духами предков как поступивший достойно и павший с честью.

— Пусть.

Все это было очень печально и как-то неправильно. На плечи навалилась тоска, которую можно было стряхнуть только действием.

— Подготовить штурмовой отряд к выходу. Солнце уже высоко, вы ведь не хотите задерживаться в городе до темноты.

Этого точно никто не хотел, поэтому отобранные для операции казаки и драгуны забегали, сбиваясь в походный ордер. Меньше чем через четверть часа мы вышли из лагеря и направились в сторону древнего города.

Мы шли вытянутым прямоугольником по два ряда стрелков с каждой стороны. Обойдя уже разведанный холм, наша колонна взобралась на соседнюю возвышенность и, перевалив через нее, спустилась в долину. Как ни странно, «осьминоги» и не думали нападать. Даже мелькнула робкая мысль, что, возможно, мы перебили всех монстров, но практически в этот же момент нас атаковали. Из высокой травы по сторонам от глинистого языка начали вылетать синекожие твари, в предвкушении раскинув свои щупальца. Казаки, несмотря на пресловутую лихость, немного растерялись, а вот вялые от недосыпа драгуны, которые уже убивали «осьминогов», начали лихо сбивать синекожих прямо в полете. Если мне приходилось тратить на сухопутного спрута две иглы, то длинной драгунской стрелы хватало с головой.

Тут же в дело вступили приободрившиеся казаки, и схватка перешла в разряд избиения. Твари попытались проскользнуть низом, но были тут же пришпилены к земле стрелами из более оборотистых степных луков.

Потерь у нас не наблюдалось, хотя целитель был наготове. Он приготовил изрядное количество противоядия, также он мог использовать свой дар и просто «извлечь» яд из раны, но тратить магические силы целителя мы будем только в крайнем случае.

После спуска с холма стало понятно, почему хтары держатся подальше от этого места: травяной покров под ногами сменился сложным плетением из травы и россыпи выбеленных солнцем костей. На глинистых участках кости смотрелись еще неприятнее.

Ну и куда же ты, Ваня, лезешь?

Еще на совещании мы решили, что нашей целью будет полусферическое здание в центре поселка. Остальные строения выглядели как хозяйственные, поэтому необходимые нам вещи там следовало искать в последнюю очередь.

Вблизи похожие на гигантские короны здания оказались значительно крупнее. Они напоминали замкнутые в кольцо многоэтажки с неравномерно распределенными окнами. Да и этажность кольцевого здания тоже варьировалась, отчего издалека все это напоминало корону с неравномерными зубцами.

Нигде никаких дорог — только трава, словно эти здания были случайно разбросаны по степи.

Длинные тени зданий рисовали на земле и стенах соседних строений диковинные и мрачные узоры. Разбросанные под ногами кости добавляли жути. Так что мы непроизвольно увеличивали шаг.

На пути к основному зданию отряд подвергся еще двум нападениям «осьминогов», причем твари становились крупнее.

Добравшись до сферического строения, вблизи оказавшегося не менее чем двадцатиметровой высоты, мы тут же заняли круговую оборону. Полусфера была неидеальной, как бы приплюснутой, и в основании имела пятидесятиметровый диаметр.

К счастью, высоких зарослей травы вокруг здания не имелось, так что затевать запланированное и очень рискованное вытаптывание периметра не пришлось.

Все — тыл закрыт. Пока без фатальных происшествий — так, несколько выстрелов, сопровождаемых матюгами, в течение часа, с которыми казаки отбивали очередную попытку «осьминогов», желающих прощупать нашу оборону.

Пора смотреть, что же мы имеем в качестве хабара.

Главное здание поселения — по крайней мере, я надеялся, что оно главное, — имело только два входа в виде арок.

— Всем предельное внимание. «Ящеры», входим, — скомандовал я, и неразлучная в боях пара Шип-Змей шагнула в проем входной арки. Остальные прикрывали спину и бока «исследовательской группы», в состав которой входили два артефактора и один демонолог, если нас можно было так назвать.

Первый этаж здания представлял собой единое помещение, в центре которого имелся широкий колодец с уходившим в глубину спиральным спуском.

Так, туда нам пока не нужно, надеюсь, что не понадобится.

С противоположной стороны в полусотне метров виднелся второй выход наружу. Тонкие лучи солнца пробивались сквозь нечто похожее на светопроводные отверстия — иначе объяснить разнонаправленность лучей я не мог. Световые «спицы», наполненные пляшущими пылинками, скрещивались в воздухе, образовывая хаотичную сетку. Я даже подумал о сигнализации и посмотрел на Ургена.

— Магических линий нет, — прошептал профессор, правильно поняв мой немой вопрос.

Хорошо вышколенный Еж тут же подал учителю тканевый обруч. Таких штук мы наготовили много — обычный деревянный обруч, обтянутый легкой тканью, который можно использовать вместо неудобного и тяжелого щита.

Урген ловко запустил обруч в сторону упиравшегося в пол луча. «Тестер» пересек луч и, прокатившись дальше, задел еще несколько. Ничего. Даже пляска пылинок не изменила своего ритма.

Что же, можно попробовать двинуться дальше.

Наверх вели шесть спиральных лестниц, точнее, пандусов без ступеней. На первый взгляд они напоминали кусочки карнавального серпантина — такие же хрупкие на вид.

Делать нечего, нам все равно нужно туда попасть.

— Пошли.

Шип подошел к ближайшему «серпантину» и ступил на тонкую полосу из неизвестного материала. Похоже, мой заместитель испытывал те же опасения, что и я, — для начала он потрогал поверхность пандуса носком сапога и только после этого перенес на ногу весь вес своего тела.

Заместитель? Я поймал себя на мысли о том, что если задуматься, то другой кандидатуры нет. Не Карну же оставлять весь ворох имперских проблем. Лован, конечно, будет поспокойнее — он прямолинейный служака и прекрасный второй номер, но только второй. Про Ургена и речи быть не могло — он ученый и бездарный начальник даже над своими подмастерьями и учениками.

А другого места и времени для составления завещания ты найти не мог?

Все — лишние мысли вон из головы.

Несмотря на то что пандус уже принял на себя вес двух бронированных «ящеров», я повторил маневр Шипа. Ничего — крепкая штука, даже не прогнулась.

Второй этаж являлся чуть уменьшенной копией первого, отличаясь только отсутствием колодца и на одну штуку меньшим количеством спиральных пандусов наверх.

— Дальше, — скомандовал я, и Шип превратился из неподвижной статуи, очень похожей на оловянного солдатика с автоматом у плеча, в тень крадущегося хищника.

Нужно убрать его с передовой. Блин, ну почему в голову опять лезет всякая дрянь?!

Еще один спиральный подъем. От волнения и кругового подъема даже чуть закружилась голова.

В следующую секунду все лишние мысли покинули череп, вытесненные удивлением и любопытством. В принципе планировка та же, но на следующий этаж вели только две лестницы. Однако на этом аналогии заканчивались. Здесь точно кто-то жил. Когда-то жилое помещение сейчас являло собой квинтэссенцию разрухи, точнее, двойной разрухи.

По всей площади огромной комнаты были расставлены предметы мебели необычной формы. Ну скажите, зачем людям нужны на столах разные наросты и штанги? Здесь явно что-то не так.

Странные столы, комоды и шкафы были сделаны из неизвестного материала, похожего на пожелтевшую кость. Большинство было повреждено, но эти разрушения не шли ни в какое сравнение со степенью ветхости других предметов в комнате. И это при том, что мебель произвели не меньше тысячи лет назад, а деревянные перегородки и ковры были созданы значительно позже, но сохранились намного хуже.

Общая картина напомнила мне послереволюционные годы в России, когда господские дома делили на коммунальные клетушки — где кирпичом, а где и просто ширмами.

Здесь тоже кто-то старался обустроиться по своему разумению, явно отличному от изначального замысла архитекторов.

Обширное помещение было разделено на полтора десятка комнатушек с помощью давно развалившихся деревянных рам. Обрывки ковров показывали, каким именно способом изолировались друг от друга эти жилые ячейки. И везде были разбросанные человеческие кости. Помещение напоминало склеп, но сухой, а не сырой подвальный. Как ни странно, эта картина уже не навевала жути — привык, наверное.

Так, судя по легендам, здесь обитал владыка всей степи и базировался сам Крандол — Пожиратель Демонов. Не думаю, что они жили в этих клетушках, поэтому нам нужно идти выше.

Четвертый этаж был копией второго — открытое пространство, только чуть меньших размеров, и всего одна лестница наверх. Сюда мы поднялись по одной из двух лестниц в противоположных концах помещения.

Это точно когда-то было тронным залом. Посреди круглого помещения, перед лестницей наверх, стоял огромный полуистлевший диван. Других предметов мебели не наблюдалось. Перед диванным троном на полу лежал скелет в поразительно белом плаще. Огромная чалма вместе с черепом откатилась немного в сторону. Головной убор тоже поражал чистотой и насыщенностью голубого цвета, особенно учитывая пыльную обстановку.

Ну и где, скажите мне, дневники этого самого Пожирателя?

Как последний шанс, у нас оставалась лестница наверх. Увы, финальный рывок пришлось отложить. Снизу послышались вопли.

— Сом, Барсук, остаетесь здесь, — приказал я. — Шип, веди вниз.

Три этажа мы проскочили в считаные секунды и увидели вполне ожидаемую картину. Как я и предполагал, логово тварей находилось где-то внизу. Выждав удобный, по их мнению, момент, они полезли наверх. К счастью, безрезультатно. Пол вокруг колодца был завален синими бурдюками мертвых тушек. Синяя же кровь расползалась небольшим озерцом, стекая в колодец.

Возле обоих входов сгрудились лучники, напряженно выцеливая невидимого противника. На грани слышимости звенели натянутые до боли в мышцах тетивы.

Пара казаков даже повернула оружие в нашу сторону.

— Щас в ухо дам, — прогудел из-под шлема Змей.

Казаки узнали голос и быстро перенаправили луки в сторону колодца.

Мне не понравилось расположение стрелков, находящихся на линии огня друг друга.

— Сотник, смести сектора стрельбы.

— А? — переспросил казак с двумя красными нашивками на одежде.

— Смести одну группу в сторону, придурок, а то постреляете друг друга, — «перевел» Змей.

К чести сотника, он сумел включить немного зависший от удивления мозг и выполнить приказ, а мы вернулись наверх.

Увы, никакой библиотеки или архива в верхнем помещении здания мы не нашли. Это была спальня, столовая и купальня правителя в одном флаконе. В общем, личные апартаменты степного владыки.

Ну и что теперь делать? Придется шерстить весь город, и это под постоянной угрозой нападения монстров?

Маленьким лучом надежды стал найденный у постели верховного хана сундук с пергаментными свитками. Надежда была крохотной, потому что свитков было всего восемь штук. Зато мешочков с золотом и каменьями имелось десятка полтора.

— Уходим.

— А золото? — вдруг высказался Барсук.

— Тебе-то какое дело до графского золота? — очень уж ласково поинтересовался Шип, и бывший «медведь» моментально сник.

Обратно спускались с не меньшей осторожностью, чем поднимались. Вся наша добыча уместилась в сумке Ургена, так что шли мы налегке.

Охранный периметр лучников схлопнулся в вытянутый прямоугольник походного ордера, и мы выскользнули из города, словно кинжал из раны, оставляя за собой синие «капли» подстреленных «осьминогов».

Увы, неприятности на этом не закончились — к безрезультатному походу добавилось присутствие хтаров. И в этот раз мы имели дело не с тысячной дружиной одного хана, а с солидным войском.

— Точно не знаю, но не меньше десяти тысяч, — ответил на закономерный вопрос Мороф, когда мы разглядывали чернеющую вдалеке толпу степняков.

Это плохо. Это очень плохо. Размеры войска подразумевали только одно — кто-то из старших ханов решил проверить, кто там такой наглый шляется по его степи. А так как в этой части степи правил хан Ур, я уже догадывался, с кем именно мы имеем дело. Судя по застывшему лицу Яны, она тоже это поняла.

Учитывая такое соотношение сил, нам оставалось только ждать либо атаки, либо прихода переговорщиков.

Вопреки моим предположениям, ситуация начала изменяться задолго до действий степняков. На вал практически бегом взлетел Урген. Профессор сиял как начищенный самовар.

Хоть у кого-то настроение хорошее.

— Нашел!

Ну прямо Архимед.

— И что же ты нашел?

— Пожиратель не жил во дворце Пастуха.

— Очень интересно.

— Ну конечно. — Профессор проигнорировал издевку и затряс перед моим лицом пожелтевшей кожей пергаментного свитка. — Здесь написано, что Пастух в благодарность за смерть Госпожи Грозы подарил Крандолу вечную дружбу и дворец с прислугой.

— Я так понимаю, Пастух — это главный хтар древности. Ну и где же этот подарочный домик?

— Судя по описанию, это кольцевое здание на северо-востоке города. Помнишь, мы проходили мимо «короны», похожей на раздавленную башню? — с торжественной миной выпалил профессор.

— Очень хорошо, — теперь без иронии, но с грустью сказал я. — Если бы ты еще знал способ, как защититься от хтаров с одной стороны и монстров с другой, было бы вообще великолепно.

— А я знаю, — вдруг выпалил Урген.

Воцарившаяся на валу немая сцена была достойна пера Гоголя.

— И?

— Вот здесь… — Урген размотал длинную полосу пергаментного свитка. — Описаны последние дни столицы хтаров. Великий Пастух повелел своим шаманам исследовать большой кристалл, дабы прикоснуться к тайнам демонов. В общем, они прикоснулись. На этом записи обрываются.

Я всегда знал, что причиной гибели человечества будет гордыня и чрезмерное любопытство. Почувствовавшие себя цивилизованным народом степняки наступили на те же грабли, что и гномы из романа Говарда. Сказка, конечно, но она как никогда близка к жестокой прозе жизни. То, что американцы с Советским Союзом обошли атомные грабли во время Карибского кризиса, лично мне кажется чудом и вмешательством свыше.

Хтарам с ангелом-хранителем не повезло.

— И что нам это дает?

— Ван, ты сам не пробовал включать твою любимую логику, как это советуешь остальным?

— Не томи, у меня в голове совершенно другие проблемы.

— Если после повреждения какого-то кристалла появились «осьминоги», это значит, что раньше кристалл их сдерживал. То, что сломано, можно попробовать починить. Включаем кристалл и используем монстров как щит между нами и степняками.

— Фантастика, причем ненаучная. Единственное умное слово в твоем монологе — это «попробовать». Ладно, ты обмозгуй эту идею, а у меня появились дела посерьезнее. — Диспут пришлось срочно сворачивать, потому что от массы степного войска отделилась группа в два десятка всадников.

— Мороф, проследи, чтобы ни у кого не сдали нервы.

— Слушаюсь, — кивнул воевода и тихо отдал приказ своему адъютанту.

Группа степняков приблизилась, и я увидел, что трое из них были упакованы в серую «чешую». Статус парламентеров подтверждали притороченные к седлам шлемы.

Посольство возглавлял совсем молодой хтар. Что-то возраст посланника и его броня не внушают мне доверия.

Дожидаться въезда переговорщиков в лагерь мы не стали и, спустившись с вала, направились к моему шатру.

В великосветских хтарских разборках Охто не помощник, поэтому за моей спиной на невысоком стульчике пристроилась Яна в мужской одежде и с закрытым лицом. Также в комиссию по приему гостей входили: казачий атаман, воевода, Урген, два «ящера» в виде охраны и Шип, которого я усадил за общий стол. Последний был удивлен таким оборотом, но я уже практически инстинктивно начал привлекать его к важным заседаниям. Карна приглашать не стал, и, думаю, этот факт его не особо огорчит.

Мы расселись за походным столом, поставив его перпендикулярно входу. Посадочных мест для гостей не предусматривалось.

Как я и ожидал, из всего посольства в шатер вошли только трое хтаров, те, кто был одет в «чешую». Юноша шагнул вперед и даже открыл рот для речи, но тут начало наших переговоров пошло кувырком по вине одной очаровательной особы.

— Жох!

От крика за спиной я едва не подпрыгнул и резко развернулся, поэтому успел подхватить качнувшуюся девушку.

— Яна! — Чернявому юноше хватило мгновения, чтобы узнать голос той, чье лицо скрывал свободный конец чалмы.

Дальше все завертелось с умопомрачительной скоростью. Хтар шагнул вперед, и тут же ему в лицо уперлись шесть стволов игломета. Для убедительности у горла оказался клинок Грифона. За спиной посла на плечах его сопровождающих повисли Барсук и Сом.

— Всем стоять! — криком разрубил я узел напряжения. — Посол знает имперский язык?

— Да, ваша милость, — попытался изобразить поклон Жох, насколько это позволял шестиствольник у лба.

— Прикажите вашим людям покинуть шатер.

Хтар закаркал на хтарском, и его люди покинули помещение, точнее, они не сопротивлялись тому, что их грубо выволокли наружу.

— Змей, Грифон, отбой.

«Ящеры» шагнули назад, а хтар потер отпечаток шести стволов на лбу.

Яна к этому времени успела прийти в себя и стояла ровно, во все глаза рассматривая нашего гостя.

Так, это дело, пожалуй, можно считать интимным.

— Всем покинуть шатер.

Шип кивнул подчиненным, и «ящеры» быстро вышли наружу. Атаман тоже удалился без вопросов, а вот Мороф недовольно нахмурился.

Да уж, что-то возгордился наш воевода без хозяйского контроля.

— Мороф, мне повторить приказ?

Щека бывшего разбойника дернулась, но он все же встал и нервным шагом покинул шатер — лесная вольница осталась в далеком прошлом, и он теперь на службе, так что приходится соответствовать. А вот Урген никуда уходить не собирался. Ладно, в принципе он уже давно стал членом семьи, и от него у меня секретов практически нет. Соответственно у Яны тоже.

Первый порыв прошел, и хтарка успокоилась. Молодые люди не стали бросаться навстречу друг другу, вспомнив, кто они и где находятся.

— Так, давайте присядем и поговорим. Похоже, у нас нашлось немного больше общего, чем казалось вначале.

Как я и ожидал, по нашу душу действительно явился великий хан Ур, собрав войска ближайших ханов. Среди ополченцев оказался и Жох. Старая история с кастрацией и здесь имела последствия даже без информации о наличии Яны в нашем войске. Еще после побега несостоявшейся невесты хан приказал вырезать весь ее род. Он бы порешил и местного Ромео, но повода не было. Даже великий хан — это не абсолютный титул. Казнить Жоха Ур не мог, зато мог посылать на опасные задания, например в когти безумца, сунувшегося в степь с недостаточно большим войском.

Под наполненным болью взглядом Яны Жох поплыл и начал говорить так, словно он не посланец враждебного войска, а наш разведчик.

— Великий хан привел с собой двадцать тысяч всадников. В ближайшие дни прибудет еще десять. — Молодой человек изъяснялся как образованный, и только легкий акцент говорил о том, что он принадлежит к хтарскому высшему обществу, а не имперскому. — Если будет война, через пару дней прибудут еще два великих хана с пятьюдесятью тысячами.

— Мы не хотим воевать.

— Это не имеет значения, потому что воевать хочет Ур. Он давно примеряется к титулу Пастуха. Степь хочет пустить кровь империи, но без единого правителя это безнадежная затея. Скоро это желание станет настолько большим, что Ура сделают Пастухом и без Небесной чалмы и Снежного плаща.

Слушавший нас вполуха Урген вдруг встрепенулся.

— Какие такие чалма и плащ?

— Это наши легенды. — Жох нахмурился. Он понимал, что говорит слишком много, но глаза Яны действовали на него как взгляд удава на кролика. — Когда Пожиратель убил последнего Повелителя, первый Пастух объединил степь. Из добытых Крандолом трофеев Пастух выбрал волшебную материю, из которой создали Небесную чалму и Снежный плащ. По Закону только обладатель этих вещей может стать новым Пастухом. А почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно, — отмахнулся Урген и повернулся ко мне. — Ван, нужно пошептаться.

— Так, влюбленные, вы здесь поговорите, а мы с профессором выйдем на воздух, чтобы не мешать.

Покинув шатер, профессор вцепился мне в руку и потянул подальше от шатра.

— Ван, ты понимаешь?

— Что именно?

— То, что у нас есть не только выход из этой ситуации, но и вообще ключ к власти в степи.

— Тебе нужна власть над хтарами? — немного опешил я от напора профессора.

— Тьфу ты, блин. Не нужна мне власть, просто за две эти тряпки мы можем многое выторговать.

— Подожди. — Я попытался остудить пыл разошедшегося Ургена. — Не факт, что чалма и плащ настолько ценные. Если бы они хотели, то давно бы забрали и то и другое.

— Ничего подобного.

— Мы с тремя сотнями прошли к центральному зданию и вернулись обратно без единой потери. Да местный хан мог пригнать сюда десять тысяч своих кривоногих подданных, и они вытоптали бы здесь не только «осьминогов», но и всю траву.

— Нет, Ван, все не так просто. Тебе что, в детстве страшилок не рассказывали?

— Ну, было.

— А тот, кто рассказывал, верил в то, что говорил?

— Да не особо.

— А хтары верят! Все — от ханов до бедных пастухов! И кронайцы верят. Ты помнишь, что с ними творилось, когда они увидели «осьминогов»? И это при том, что твари только похожи на персонажей морских легенд. А вот хтарам родители и старшие братья на ночь рассказывали страшные сказки именно про этих самых монстров. И рассказчики сами верили, что синие щупальца высасывают из человека не только кровь, но и душу.

Урген говорил так убедительно, что по коже пробежал легкий озноб. Почему-то вспомнились качественные голливудские ужастики — и вот скажите, как бы я вел себя, увидев один из них воочию?

— Как думаешь, что бы сделали твои десятки тысяч, если бы хан погнал их в запретный город, под щупальца жутких тварей, и все для того, чтобы раздобыть себе обновку? — спросил Урген.

— Бунт.

— Вот, и ханы это понимают не хуже нас. Конечно, я уверен, что были отдельные смельчаки и отряды безумных героев, но местным тварям даже большие отряды на один укус, точнее, засос. Так что нужно пользоваться моментом и нашим невежеством в отношении хтарского фольклора. Давай собирай своих стрелков, пора вернуться в город — заодно проверим, что там за кристаллы такие.

— Не терпится получить новую игрушку? — ехидно спросил я.

— Врать не буду, не терпится. В дом Пожирателя сегодня пойдем?

— Вряд ли успеем, сначала нужно решить проблему хтаров и местной мерзости.

Собирались мы недолго, потому что солнце уже перевалило через зенит, а находиться в проклятом городе ночью мне не хотелось бы ни за какие древние тайны и артефакты.

Уже покинув пределы защитного вала, я вспомнил, что так и не узнал о том, с какой вестью прибыл к нам посланник хтаров. Хотя более чем уверен — приятного в его сообщении было мало.

Покров тайны, приукрашенный нашими эмоциями и воображением, искажает реальность сильнее любой компьютерной графики. Мы были в долине всего несколько часов назад, но сейчас наш отряд входил словно в совершенно другой город. Ни тебе таинственной тишины, ни угрожающих полутонов и зловещих теней. Даже периодические атаки «осьминогов» воспринимались как-то буднично. Казаки отстреливались с ленцой, за что даже пару раз поплатились. Раненых быстро избавили от щупалец и напичкали противоядием. По крайней мере, это немного взбодрило остальных.

В спешке я сначала хотел отправить в покои Пастуха профессора под охраной Грифона, а самому заняться разведкой входа в колодец, но вспомнил, чем аукнулась казакам их небрежность, и решил не рисковать.

Верхние этажи были все так же пустынны.

Быстро собрав одежду Пастуха и несколько приглянувшихся Ургену вещиц, мы вернулись к колодцу.

— Ты уверен, что нам туда? — спросил я профессора, с опаской глядя на выход из подземелья. Всего пару часов назад там валялась куча синих тел, а сейчас даже кровь кто-то словно вылизал.

— Уверен, — упрямо мотнул черным шлемом на голове Урген.

У колодца не было никакого ограждения, просто часть пола по периметру дыры начинала опускаться пологой спиралью, уводя во мрак подземелья.

— Давайте фонарь, — приказал я.

Несколько казаков тут же привязали к связанным вместе нескольким арканам одно из алхимических творений профессора. Отражателя на большом светильнике не было — просто светящийся камень размером в два кулака, помещенный в большую стеклянную колбу.

Поперек колодца легли две продольно связанные пики, и уже через эту перемычку был переброшен аркан со светильником.

— Я это тебе еще вспомню, — вздохнул я и, сняв шлем, быстро влил в себя желтоватую дрянь из пробирки. Раствор того самого, нелюбимого «осьминогами» порошка на вкус был как смесь перца и желчи.

— Уф, — выдохнул Урген, допив настойку и передернув плечами. — На что не пойдешь ради поиска истины.

— Вот и искал бы ее сам.

Судя по выражению лиц «ящеров», на короткое время появившихся из-под грозных масок, они полностью разделяли мое мнение. А глаза Барсука вообще говорили, что он с удовольствием отправил бы профессора в полет ко дну колодца пинком под зад.

— Ну что, двинули, — вздохнул я, возвращая шлем на голову, и Шип начал медленно спускаться вниз.

Еж по очереди активировал наствольные фонари, и тонкие лучи, бледные на фоне основного светильника, заметались по стенам колодца.

Нервы натянулись как струны, и мы спускались вниз, каждую секунду ожидая нападения. Конечно, длинные стрелы против «осьминогов» были лучшим оружием, но в тесноте подземелья трудно развернуться даже со степными луками, не говоря уже об оружии драгун, так что придется работать иглометами.

Плавно огибая внутреннюю поверхность колодца, мы спустились в сравнительно небольшую комнату у его основания. И только здесь из невысоких арок по периметру помещения на нас полезли «осьминоги». Сначала возникло впечатление, что их очень много, но три минуты яростного боя показали, что тварей было от силы полсотни. Приняв очередную тушку на ствол шестиствольника, я нажал на курок, затем стряхнул «осьминога» на землю и уронил игломет на ремень. Из набедренных ножен вынырнули короткие листовидные клинки и принялись кромсать цепляющиеся за мою броню тела. Несколько щупалец проникли под чешую. Было мерзко, больно, но не смертельно. Попробовав графского тела, щупальца отдернулись, а затем лишившаяся основной части тела головоногая тварь отвалилась от брони. Как мокрые тряпки, с тихим шлепаньем «осьминоги» падали на пол, заливая его синей кровью. Становилось скользко.

— Внимание! — крикнул я, когда увидел, как Грифон смахнул с клинка на стену последнюю тварь из этой волны.

Только после этого удалось рассмотреть, что комната представляла собой прозрачный «фонарь» — вид изнутри. Стены покрывала пыль, поэтому видимость была плохой. От арочных проходов в «фонаре» в разные стороны отходили ажурные мостки к висящим в огромном пространстве платформам.

Стерев с изрядного участка изгиба, соединяющего стену и пол помещения, слой пыли, я всмотрелся в пространство под висящей в пустоте комнатой. Сразу прояснились многие вопросы. Главное здание города действительно было сферой. Над землей торчала только ее верхушка. В диаметре это сооружение имело метров двести или даже больше — точнее нельзя было определить из-за похожего на огромный ком проволоки ажурного переплетения мостиков, платформ и странных гроздьев каких-то шаров. Все это кружево было испещрено точками коррозии. Также стало понятно назначение необычных столов. На одной из ближайших висячих платформ находился лабораторный комплекс — столы с держателями были укомплектованы различными колбами и стеклянными трубками и в таком виде выглядели очень гармонично.

Насмотревшись сквозь мутное стекло на местные чудеса, я повернулся костальным. «Ящеры», напряженно вглядываясь в выходы из «фонаря», контролировали периметр. А вот Урген с учеником потрошили не замеченные мною ячейки в стенах. Непрозрачные участки стен пестрили мелкими ячейками, похожими на уменьшенные копии ниш в лаборатории профессора.

Не особо спрашивая разрешения, Урген криком вызвал сверху десяток казаков и уже нагружал их связками каких-то палок. Присмотревшись, я увидел, что это были свитки, но не такие грубые, как хроники Пастуха, — эти хранилища информации больше напоминали тонкие рулоны ткани, из которой были сделаны местные реликвии — плащ и чалма.

— Ты закончил? — раздраженно спросил я, когда наверх ушел последний нагруженный свитками казак.

— Пока да, — как-то заторможенно ответил Урген и впился взглядом в очищенный мной участок прозрачной поверхности. — С ума сойти!

— Я туда не пойду, — категорично заявил Шип. — И командира не пущу.

Все, включая профессора, посмотрели на бывшего убийцу. В его интуицию верил не только он сам, но и весь отряд.

— В общем, нам туда и не нужно, — с явным сожалением вздохнул профессор.

Дальнейшее его поведение меня удивило — ведь я так и не заметил в комнате пресловутого кристалла.

Профессор подошел к центру комнаты и, сняв с пояса узкий кинжал, начал ковыряться в полу. Через минуту с тихим щелчком отскочила мутная крышка, и в открывшейся нише, отражая свет большого фонаря, сверкнули грани прозрачного кристалла.

— Как ты догадался? — пораженно выдохнул я.

Чтобы продемонстрировать торжествующую улыбку, профессор поднял забрало шлема.

— Нужно знать природу человека, особенно тех особей, у которых любопытства больше, чем ума, — нравоучительно заявил профессор, продолжая рассматривать кристалл. — Что ты сделаешь, если вдруг поймешь, что сломал важную вещь и тебе за это попадет?

— Я изначально не стану трогать что-то непонятное.

— И даже в детстве ничего такого не делал?

Вдруг в памяти всплыла сцена, когда я вскрыл магнитофон отца. Когда под отверткой что-то сверкнуло, я тут же привинтил крышку обратно и поставил магнитофон на место, причем стараясь, чтобы он стоял в прежнем положении.

— Они с перепугу вернули все на место.

— Точно, — снисходительно улыбнулся профессор, по-прежнему рассматривая кристалл. — Когда кто-то из этих криворуких исследователей вскрывал крышку, то отколол кусок, что я и заметил. Та-ак, а что тут у нас? А если так?

Под руками профессора что-то щелкнуло, и кристалл налился тусклым, чуть синеватым светом. В воздухе разлился едва слышимый гул.

— Что ты сделал?!

— Помнишь, как мы извлекли из стен трубки для иглометов? Там имелось два пусковых устройства — магическое и механическое. Так и здесь. К счастью, эти придурки ничего не повредили.

— И оно работает?

— А ты посмотри сам, — снисходительно сказал профессор и ткнул пальцем в участок пола, который очистил перед вскрытием крышки.

— Твою ж мать! — По моей спине пробежал холодок.

То, что поначалу показалось коррозией, оказалось «осьминогами». Как только заработал артефакт, вся эта масса пришла в движение. Да их же здесь тысячи!

Первый страх прошел, когда я понял, что точки движутся к низу сферы, где были сконцентрированные странные гроздья.

Повернув голову, я посмотрел на Шипа. Теперь буду не просто верить его интуиции, а воспринимать ее как руководство к действию.

Нам в очередной раз повезло — «осьминоги» явно не расценивали «фонарь» как охраняемый объект, поэтому напали только те, что оказались в непосредственной близости.

Что-то мне стало здесь неуютно.

— Проф, ты все?

— Д-да, — с натугой ответил Урген, выворачивая кристалл из креплений.

— Ты что творишь? — напрягся я, увидев сквозь пыльное стекло, как оттесненные к «гроздьям» «осьминоги» побежали по ажурным конструкциям в нашу сторону.

— Спокойно, — отмахнулся профессор. — Это самозаряжающийся артефакт. Сейчас я отделил его от усилителей. Так что «осьминоги» до нас не доберутся.

И действительно, не добежав где-то метров семьдесят, синие монстры остановились.

— Вот, — удовлетворенно сказал профессор. — Опытным путем мы получаем цифру семьдесят метров радиуса действия кристалла без усилителей. Теперь можно заглянуть в жилище Пожирателя Демонов. Ведь не придется тратить времени на разведку, так что управимся быстро.

Ну, лезть без разведки в похожее на растоптанную башню с квадратными «зубцами» здание я все же не стал.

«Ящеры», разбившись на двойки — я шел с Шипом, — проверили сравнительно небольшое трехэтажное здание и быстро обнаружили покои Крандола Пожирателя. Ничего похожего на библиотеку мы не нашли, зато имелось подобие сейфа из того же напоминавшего кость материала. Минут десять Урген ковырялся в этой «тумбочке», когда Змей не выдержал и пнул ее сапогом. Встречи со стенкой материал сейфа не перенес, и его поверхность покрылась трещинами.

Надувшийся Урген доломал этот странный предмет мебели и вытащил оттуда какие-то побрякушки, а также три тоненькие тетрадки, размером со школьные.

Да уж, негусто.

Профессор попытался тут же заняться чтением, но я решил заканчивать с вылазкой — солнце клонилось к закату, а у нас, на секундочку, еще армия хтаров над головой висит. Только сейчас пришло в голову, что понятия не имею о сроках ультиматума со стороны хтарского великого хана. В том, что Жох принес именно ультиматум, сомнений не было.

Мысленно обозвав себя идиотом, я ускорил нашу эвакуацию, и отряд бегом отправился обратно. Притом что многие казаки выглядели как вьючные лошади. Барсук все же не утерпел и самовольно организовал конфискацию казны древнего Пастуха. В принципе я не возражал.

Лагерь встретил нас в том же состоянии, в котором мы его покинули: война пока еще не началась, но могла начаться в любой момент. Так что первым моим вопросом к сидящему в обнимку с Яной Жоху было:

— Сколько времени нам дал великий хан?

— На рассвете вы должны оставить в лагере все оружие и броню, а сами выйти в поле и встать на колени. Иначе хан сровняет лагерь с землей и вырежет всех до единого.

— Вот это он раскатал губу. Ладно, будем думать. Так, Жох, что ты скажешь по поводу этого? — спросил я, доставая из мешка чалму и плащ Пастуха.

— О, Небесная чалма! — выдохнул хтар и потянулся дрожащими руками к чалме, имевшей так и не выцветший за века синий цвет.

— Так, спокойно, я сам знаю, что это чалма. — Пришлось убрать предмет подальше от разнервничавшегося хтара. — Вопрос был не об этом.

Превентивные меры оказались лишними — Яна уже положила ладошки на бронированные плечи любимого, да и он сам успокоился.

— Любой великий хан станет Пастухом, если наденет на себя Небесную чалму и Снежный плащ.

— А если мы оденем во все это, скажем, тебя?

— Не получится, хан Ур объявит меня святотатцем и прикажет убить, а реликвии заберет себе.

— А если он вдруг скончается?

Хтар на секунду застыл, а затем осторожно сказал:

— Я достаточно родовит, чтобы занять место великого хана, но одних реликвий будет мало, нужна еще серьезная поддержка, а у меня только два батыра, остальные простые воины.

— Ну, думаю, три десятка батыров мы тебе обеспечим.

— Нет, — тряхнув головой, Жох отогнал видение мечты. — Вам не убить хана. Охрана не пустит к нему ни шпионов, ни воинов.

— А вот это уже не твоя забота. Сейчас отправишь Уру гонца, пусть сообщит, что мы усиленно думаем о том, чтобы сдаться, потому что нам очень хочется жить. Мы же в действительности будем думать, как достать этого хана. Только ты должен понимать, что все это, — я тряхнул чалмой, — не просто так.

— Понимаю, любой приказ Черного Ящера отныне будет для меня законом.

Ух ты, а мальчик неглуп, быстро сложил два и два. Также сюрпризом стало то, что слава обо мне докатилась до степей. Честно говоря, не знаю — плюс это или минус.

— Так, занимайся своими делами. Нашего решения подождешь в шатре Яны.

Блин, да что же это творится?! Хтарка покраснела, как институтка, — это при ее-то опыте и навыках!

Молодые вышли, а я позвал Шипа и Охто. Отправляясь в вылазку, мне пришлось оставить старого хтара у шатра, чтобы послушать откровения влюбленных.

— Мелочи мне неинтересны. Было что-то важное? — спросил я у хмурого хтара. Старику, похоже, не нравилось подслушивать интимные разговоры.

— Молодой хан звать Яну в жены. Обещал отослать двух жен, с которыми уже жить сейчас. Яна говорить, что она нечиста для него. Глупости говорить.

— Сам знаю, что глупости. Он не пытался настроить ее против меня?

— Нет, хозяин. Хан понимать, что ты сильный.

— Ладно, можешь идти. Извини, что заставил тебя подслушивать, но это было важно.

В ответ старый хтар только поклонился и вышел из шатра, а мы с Шипом принялись разрабатывать операцию по ликвидации хана.

За планами нас застали сумерки, а общее обсуждение с «ящерами» и разработка схемы затянулась до полуночи. Дело было очень рискованным — против нас такие же «чешуйчатые» батыры и полное незнание обстановки. За нас — фактор неожиданности, иглометы и навыки подобных операций. Так что пятьдесят на пятьдесят. Ввиду этого Шип был категорически против моего участия. Да я и сам понимал, что на нашем пути риска будет еще много и подставляться в самом начале попросту глупо. Конечно, была надежда, что без меня операцию по уничтожению демона сможет потянуть Шип, да и то с большими сомнениями. Впрочем, эти сомнения не помешали мне запретить участие в ночной вылазке и бывшему убийце.

В лагерь хтаров готовились пойти две пары: Грифон-Змей и Сом-Барсук. Парни понимали, что это практически самоубийство, но и важность всей операции они тоже осознавали, поэтому согласились без возражений.

Для надежности я планировал привлечь обоих батыров Жоха в качестве проводников и «переговорщиков». В их надежности сомнений не было — еще в прошлом году, изучая традиции хтаров, я узнал, что они хранят верность не родине, а своему роду и хану, на дальних родственников им плевать с высокой горки.

Грифон предлагал привлечь к делу кронайцев, но затем сам согласился, что точечная операция хорошо подготовленными малыми силами имеет больше шансов на успех.

Отправив парней готовиться и спать, я пошел к Ургену, который, развесив по своему шатру светильники, занимался чтением текстов. Когда я вошел во временное жилище профессора, он читал один из древних «рулонов», ползая по нему, как по ковровой дорожке.

— Есть что-то интересное?

— О-о-о! Ты не представляешь! Мы сейчас находимся возле совершенно фантастического места. Это при рабских бунтах оно стало резиденцией Госпожи Грозы, а до этого здесь располагался лабораторный комплекс повелителей плоти. Они создавали здесь удивительных животных. А знаешь, кто такие «осьминоги»? — Ответа Урген не ждал, он не дал мне вставить ни звука. И вообще профессор выглядел как умалишенный. — Это специальные «кормильцы». Они перерабатывают любую органику и подпитывают зародыши в инкубаторе, а те в свою очередь…

— Проф.

— Они…

— Урген, мать твою!

— А? — немного пришел в себя ошалевший от свалившегося на него объема информации ученый.

— Что по дневникам Пожирателя?

— Дневники?

— Ты что, их не читал?!

— Да что там читать, — отмахнулся Урген. — Он оказался простым рабом-убийцей одного из Господ, а когда его хозяина достал соседний демон, Крандол стал вольным охотником. Знаешь, почему его назвали Пожирателем?

— Это не так уж важно, но ты все же скажи, — решил я не накалять обстановку. Впрочем, мне было действительно интересно.

— Когда демон чувствует, что смерть близка, он закрывается в капсуле-саркофаге. Да-да, такой же, что лежит в подвалах Золотого Города. Так вот, при капсулировании на поверхности «саркофага» образуется налет слизи. В свежем виде эта дрянь имеет такую энергетическую насыщенность, что может заживлять любые раны хоть физического, хоть магического свойства, а также серьезно продлевает жизнь. Кто-то из хтаров застал нашего Пожирателя за процессом употребления этой субстанции и дал ему такую кличку — Пожиратель.

— Проф, с тобой все в порядке? — спросил я, присаживаясь рядом на ковер и с беспокойством вглядываясь в красные глаза друга.

— Да, что-то я перевозбудился. Ван, они обладали таким могуществом — и во что превратились?! Неужели людям нельзя давать никаких знаний? Неужели мы можем только копаться в грязи и жрать червей, потому что едва сделаем шаг к настоящему могуществу — тут же превращаемся в зверей, даже хуже, в кровожадных монстров!

— Успокойся. Среди людей всегда было и будет значительно больше добряков, чем безумных маньяков. Другое дело, что эти самые маньяки по определению являются более активными в достижении своих целей, чем самый умный интеллигент или ученый. Конечно, еще имеется фактор толпы, в составе которой даже самый добрый человек может впасть в помешательство, к счастью, временного характера. То же самое случилось и с древней цивилизацией магов. Любознательные энтузиасты открывали все новые горизонты магии, а корыстные и продуманные управленцы создали рабовладельческое государство. А в это время в принципе неплохая и при этом подавляющая часть населения древней страны — наверняка хороших людей — молчала. Скорее всего, бездействовали они больше из лени и инертности мышления, нежели от безразличия.

Беда случилась, когда рабы научились думать и возмущаться. Вместо того чтобы пойти на компромисс, масса инертных людей под руководством продуманных негодяев родила демонов. Мне даже кажется, что это были не самые сильные маги, просто крепкие практики с небольшим изъяном в психике, впрочем, как у любого честолюбивого человека. Впоследствии этот изъян был усугублен чувством могущества от эманаций страха окружающих. Поверь, нечто подобное рано или поздно произойдет с любым человеческим сообществом, даже если в руках у честолюбивых экземпляров будут только заостренные колья. Так что, теперь мастеру, создавшему копье для защиты от зверя, — вешать на себя вину за смерть всех, кого воин заколол его творением? Может, туда же приписать мужа, убитого ревнивой женой с помощью очень полезной в хозяйстве сковородки?

Довольно объемная речь с философскими элементами и юмористическим финалом немного заворожила профессора, позволив ему прийти в себя. Так что можно было возобновить конструктивный разговор.

— У тебя есть хоть что-нибудь из хороших новостей?

— Конечно же есть, — вновь оживился профессор, но это было уже не лихорадочное возбуждение от передозировки информацией, а его обычная манера поведения. — Решение нашей проблемы в принципе имеется, но, честно говоря, не знаю, как мы этим сможем воспользоваться.

— А подробнее?

— Чтобы уничтожить «саркофаг», нам нужен «поводок». Этот артефакт разработал хозяин Пожирателя. Это такой пояс, который надевается на «саркофаг» с демоном. По сигналу специального артефакта «поводок» сначала пробуждает демона, а затем, оказавшись внутри его новой плоти, по еще одному сигналу убивает.

— Неплохо, — осторожно подметил я, чувствуя, что упускаю какой-то важный момент.

— Конечно, неплохо, но этот «поводок» еще нужно донести до артефакта, а в нашем случае это невозможно. Демон начал пробуждаться, и к его «саркофагу» не подойдет ни один смертный.

— Это все, что удалось узнать?

— Я понимаю, что ты хотел увидеть четкие инструкции по предельно простому уничтожению демонов, — немного обиделся профессор. — Но уверяю тебя, нам очень повезло, что Крандол был немного тщеславен. Найденные тетрадки — это лишь обращение к потомкам, так сказать, след в истории.

Профессор замолк в интригующей паузе, так что пришлось уточнять:

— И я должен этому радоваться?

— Должен, потому что у такого тщеславного человека, как Пожиратель, не может не быть личного дневника…

— Блин, проф, не морочь мне голову!

— В общем, нужно искать тело Крандола, — поскучнел Урген, видя мое нежелание играть в отгадки. — Там мы найдем дополнительную информацию и те самые артефакты-«поводки».

— И находятся они… — поторопил я профессора.

— И находятся они в замке Вихря. По крайней мере, так говорится в том самом растрескавшемся свитке хтарского летописца.

— Кстати, все хотел тебя спросить. Откуда ты знаешь хтарский?

— С чего ты взял, что я его знаю?

— Ты же прочитал хроники Пастуха, а писал их наверняка хтар!

— Все очень просто. У степняков нет своей письменности, и все шаманы используют древний язык, он же у них применялся для профессионального общения друг с другом. Так что все просто.

Закончив с важной информацией, разошедшийся профессор принялся засорять мне мозг деталями жизни одного из научных центров древних магов. Несмотря на то что я решил послушать его из вежливости, тема оказалась интересной. Что бы там о себе ни думали дари, они оказались всего лишь видоизмененными людьми. Маги создавали работников, пригодных для жизни в лесах. Не знаю, по какой причине они сделали их не вегетарианцами, а хищниками, но именно этот нюанс позволил впоследствии переделать часть дари в надсмотрщиков и охотников на взбунтовавшихся рабов. Они стали первыми помощниками господ-демонов. Вот, оказывается, откуда растут корни их тщеславия — раньше обычные люди трепетали перед ними, а сейчас считают сказочными персонажами.

Новейшая информация немного проясняла мотивы нашего врага, но в данный момент пользы от этого было чуть. Ночь перевалила за середину, а значит, пора готовиться к операции по устранению великого хана. После совещания с «ящерами» я собрался будить наших невольных союзников и направился к шатру Яны.

Подданные Жоха оказались неплохими воинами. Только половина из них спала, а остальные бдели, окружив шатер хтарки.

При моем появлении постовые разбудили обоих батыров хана.

— Чего великий хан хотеть? — коряво, но вполне понятно осведомился батыр в серой «чешуе».

— Великий хан «хотеть» видеть твоего хана, — непроизвольно начал я коверкать имперскую речь.

— Ждать, — коротко поклонился батыр и нырнул за полог шатра.

Через секунду он выскочил обратно и, бешено вращая глазами, заорал что-то на хтарском.

Я невольно сделал пару шагов назад. Из темноты тут же выскочил Карн в сопровождении трех кронайцев. Через несколько секунд появилась остальная абордажная команда. Все были в полной экипировке. Судя по всему, четверка кронайцев изначально следовала за мной незримой тенью.

— Не стрелять! — крикнул я кронайцам, увидев, как те направили арбалеты на ощетинившихся кинжалами хтаров. Другого оружия у степняков не было. — Охто, сюда. Быстро. Быстро!

Заспанный хтар появился только через пару минут.

— Переводи.

— Они говорят, что твоя женщина убить их хозяина.

— Жох мертв? — напрягся я. — Что с Яной?

— Ее нет.

— Скажи батыру, что я хочу видеть тело Жоха. — Батыры хоть и говорили на имперском, но в стрессовой ситуации все знания явно покинули их горячие головы.

В ответ на слова Охто батыр разразился громкой и явно бранной речью.

Не дождавшись перевода, я заявил:

— Мы можем пойти вместе посмотреть на Жоха, ему-то от этого точно хуже не будет. Или же мы расстреляем всех и все равно пойдем смотреть, но уже без них. Переводи.

Пока Охто доносил мои мысли до хтаров, я позвал целителя.

Как и ожидалось, степняки немного поостыли и под давлением неоспоримых доводов в виде кронайских арбалетов пропустили нас с целителем в шатер Яны.

Никаких следов борьбы внутри не наблюдалось, как и Яны. Жох лежал на походной постели без малейших признаков одежды, впрочем, как и следов насильственной смерти. Он даже был заботливо укрыт одеялом.

Целитель колобком подкатился к телу хтара. После недолгих манипуляций врач оглянулся.

— Он просто спит. Похоже, его кто-то кольнул иголкой, смазанной соком степного крутокорня. Это растение знает любой хтарский шаман.

— Твою ж мать! — Злость буквально душила меня. Утро уже близко, и все наши планы шли прахом. — Вы можете разбудить его?

— Легко.

— Делайте.

Через пару секунд Жох глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Яна!

— Ее здесь нет, — уже спокойно сказал я и замолчал, понимая, что хтар и сам все расскажет.

— Она ушла убивать великого хана.

— Вот идиотка! — От досады я бессильно сжал кулаки.

Хтар залопотал по-своему, явно соглашаясь со мной.

— Ее нужно вытаскивать! — тут же вскочил хтар, забыв про наготу.

— А то я не знаю! Но сначала нужно включить мозги.

Оставив хтара облачаться в броню, я вышел под звездное небо.

Так, в принципе поступок Яны имел смысл — каждый хан берет с собой в поход по несколько женщин для вполне понятных надобностей. Так что любая хтарка легко пройдет через степной стан, тем более такая, как Яна. Блин, но это не значит, что нужно лезть в пекло без разрешения и, что самое главное, без плана и силовой поддержки.

Жох выскочил из шатра с серой «чешуей» на теле и желанием в глазах мчаться на выручку любимой. Я разделял его стремление, но понимал, что впопыхах можно нарубить дров, пустив насмарку все то, что мы уже сделали.

— Стой, — остановил я хтара. Юноша попытался вырваться, но тут же был обездвижен подтянувшимися «ящерами».

— Ее там убивают! — захрипел Жох. Я даже увидел в его глазах слезы.

— Сейчас ее либо уже убили, либо ждут восхода, чтобы повесить.

Дожидаясь прихода хтаров на степной границе, я узнал от Охто и пленников много интересного об обычаях степного народа. Нужная информация всплыла моментально, как только я допустил, что Яну могли схватить живой. Хтары вообще очень трепетно относятся к ночи. Конечно, они могли кого-то убить в ночном бою, а вот казнить ночью даже самого ненавистного врага не сможет ни один хтар. Ведь они абсолютно уверены, что высвобожденная таким образом душа будет искать своего обидчика. А блуждающих и злобных духов дети степей боялись больше смерти. Так что спешить нам некуда. А вот дождаться утра было просто необходимо. Уже готовый план по продвижению Жоха на должность Пастуха начал трансформироваться в моей голове, как только я вышел из шатра Яны.

Когда предрассветные сумерки принялись выдавливать прозрачный мрак ночи на запад, заставляя тускнеть звезды, из нашего лагеря выехал отряд из трех десятков батыров в серой «чешуе» и двух десятков обычных воинов-хтаров. Впереди на белом коне восседал Жох в синей чалме на голове и с белым плащом на плечах. Именно для того, чтобы встречные хтары смогли рассмотреть его лицо под Небесной чалмой, я и ждал рассвета.

Рядовые хтары в оцеплении степного лагеря, едва рассмотрев одежку Пастуха, падали ниц. Батыры и простые ханы склонялись в глубоком поклоне, но только после того, как узнавали Жоха. Подобное поведение могло говорить только о том, что великий хан Ур отправился в иной мир. В принципе я зря раздевал одного из кронайцев, беспокоясь о том, чтобы черная броня на батыре бедного хана не резала взгляда окружающих. Похожий на меня комплекцией кронаец расставался с броней, а главное — местом в отряде молча, но с хмурой миной на лице. А вот Шип добывал себе обновку с руганью. Зато теперь по бокам меня прикрывали Шип и Карн.

Степняки расположились с комфортом, заняв три холма и без малейшего порядка разбросав по степи свои похожие на вигвамы шатры. Какое-то охранение имелось только со стороны проклятого города и нашего лагеря. Так что если бы «ящеры» обошли степной стан по дуге, операция прошла бы успешно. Конечно, могли возникнуть проблемы с отходом, но это все равно не оправдывало риска для Яны.

В полосе заслона, которую заняли младшие ханы, Жоха знали хорошо. Так что процесс пропуска нашей кавалькады в глубь лагеря прошел спокойно. Мало того, многие из младших ханов последовали за ним, желая узнать, во что выльется появление претендента на должность Пастуха перед именитыми ханами.

А вот местные богатеи и олигархи пребывали в некотором шоке. До них уже дошла весть, что Ура зарезала женщина. Мало того, многие знали, что это была его несостоявшаяся невеста.

Мы успели — жутко возбужденные родственники Ура уже соорудили рядом с ханским шатром нечто похожее на высокую треногу. С помощью этой конструкции они и собирались повесить избитую девушку. Обнаженное тело хтарки лежало рядом. Царапины и синяки на смуглом теле вызвали у меня зубовный скрежет, а Жох громко зарычал.

Он быстро спешился и попытался пробиться к любимой, но был остановлен родственниками покойного хана, которые по неизвестным мне причинам решили наплевать на все регалии Пастуха. Кронайцы ждали только моего кивка.

Почти три десятка арбалетных болтов и стрел нашли свои цели. В следующую секунду кронайцы с видимым наслаждением покинули седла и в капусту изрубили оставшихся приближенных Ура.

Жох наконец-то смог обнять любимую. Более сообразительный Карн помог ему разрезать веревки, а кронайцы взяли так и не пригодившуюся палачам виселицу-треногу в круговую оборону. Шип толкнул меня в бок, намекая, что мы остались без прикрытия. Черныш оказался догадливее своего всадника и быстро вошел в охранный периметр без малейшего понукания. Оба батыра и простые воины Жоха подобрали брошенных лошадей и образовали второй пояс обороны. Постепенно ставка бывшего великого хана начала обрастать воинами Жоха и сочувствующих ему ханов.

За полчаса многотысячный стан степняков разделился на два лагеря. Так как сторонники потенциального Пастуха заняли ближнюю к городу часть степного стана, я забрал кронайцев и беспрепятственно отбыл в собственный лагерь, увозя с собой израненную Яну.

Как только мы оказались в безопасности, девушка была отослана к целителю, а в лагерь степняков отправились всадники, увозящие мешки с добытым в городе золотом. Что-то мне подсказывало, что в данном случае одна небольшая сумка с золотом заменит тысячу воинов поддержки.

Так оно и оказалось — уже к вечеру лагерь степняков отмечал появление в степи нового Пастуха. Конечно, они предварительно выбрали Жоха великим ханом, уравняв его с девятью главными предводителями степняков, проживавших дальше к северу. А после этого великий хан, теперь уже по праву, надел Небесную чалму и Снежный плащ Пастуха.

Советникам Лары объединение степи явно не понравится, но пока на троне Жох, агрессии хтаров можно не бояться. К тому же имелся еще один фактор влияния на высший свет степного государства.

— Ну и зачем ты туда полезла? — спросил я закутанную в покрывало Яну.

На виду девушка оставила лишь синюю припухлость на переносице. Она бы и это скрыла, но тогда пришлось бы придумывать неизвестную в этом мире паранджу. Помогать местным шовинистам в этом вандализме я не собирался — нечего скрывать от взглядов ценителей женскую красоту, даже такую, чуть помятую. Целитель срастил переломы и слишком глубокие раны, а вот сводить синяки отказался ввиду незначительности их влияния на функционирование организма. Яна ругалась и угрожала, так что добродушный толстяк вынужден был применить единственное доступное ему орудие убеждения — вызвал меня.

— Я задал тебе вопрос.

— Это было разумнее, чем отправлять туда «ящеров», — ворчливо ответила Яна.

— Ну да, а то, что ты не могла остаться рядом с любимым и не могла жить без него, не считается?

— Он рассказал тебе? — зло сверкнули глаза девушка.

Ну что ты будешь делать — то любит, то готова убить!

— Думаешь, ты общалась с потенциальным врагом без лишних ушей? Яна, я считал тебя умнее. Нет, я, конечно, знаю, что, когда женщину захлестывают эмоции, взывать к ее благоразумию бесполезно. Но ты же «камышовая кошка»! — Мне осталось лишь искренне развести руками в недоумении.

— Ван, я устала быть умной. Устала думать наперед. На моих руках кровь, а тело опозорено другими мужчинами. Мне нечего делать рядом с Пастухом, а без Жоха мне незачем жить. Отпусти.

— Куда, на тот свет? Банан! — не выдержал я и изобразил неприличный жест. Жест не входил ни в одну из местных систем знаков, но девушка все поняла. Мука в ее глазах сменилась злостью, а слезы высохли. — Девочка, никогда не решай за других. И не считай себя самой умной.

В этот момент, словно дождавшись своего часа, в шатер влетел свежеиспеченный Пастух.

— Яна!

— Уходи. — Девушка закрыла лицо ладонями.

— Да чтоб вас, идиоты! — ругнулся я, увидев, как поникли плечи Жоха и он развернулся к выходу. — Эй, Пастух, иди сюда.

Жох покорно подошел ближе. Он пока еще не осознал себя повелителем сотен тысяч воинов, но даже когда осознает, мое отношение к нему не поменяется.

— Яна, ты любишь этого идиота? — Так как девушка не собиралась отвечать на вопрос, я ответил сам, глядя Жоху в глаза. — Пару минут назад она мне сказала, что любит и жить без тебя не может. Теперь вопрос к тебе. Она убивала ударами в спину, травила людей ядом, ложилась по приказу под других мужчин. Она тебе омерзительна?

— Что вы, ваша милость, я обожаю Яну, и никакая грязь не сможет замарать ее образ в моих глазах.

— Хорошо сказал, молодец! Обещаешь никогда не вспоминать об ее прошлом?

Вместо ответа Жох уже становящимся привычным жестом откинул полы Снежного плаща, встал на колени и стащил с головы Небесную чалму. Вслед за этим он начал монотонно говорить на хтарском языке. Для меня это действо не имело смысла, а вот Яна точно знала, что происходит. Сначала она убрала ладошки от лица, а затем ее глаза широко распахнулись.

Похоже, здесь приносили какую-то жутко важную клятву.

Жох замолк, зато заговорила Яна. Она, больше не стесняясь синяков, встала на колени и тоже разразилась длинной речью на хтарском.

Так как влюбленные не видели никого, кроме друг друга, я тихо выбрался из шатра на свежий воздух.

Вход охраняли «ящеры» в шлемах. Причем один был чуть ближе ко входу, чем это было нужно. Своих бойцов я узнавал и в броне.

— Барсук, скажи Морофу, что мы сворачиваем лагерь.

— А на свадьбу не останемся?

— Валат, блин, тебе никто не говорил, что подслушивать вредно для здоровья?

— Буду знать, — пробурчал из-под шлема Барсук и быстро отправился передавать мой приказ воеводе.

На свадьбу мы все же попали. Утром, когда все шатры и палатки были уже собраны, от галдящей массы гуляющих хтаров отделилась группа всадников. Впереди ехала парочка в белоснежных одеяниях. У Жоха, точнее, Пастуха по имени Ж имелась только одна синяя деталь — чалма. Белоснежный плащ был наброшен на серебристую «чешую».

Кстати, почему у меня до сих пор нет такой фишки?

Яна также была одета в белоснежный костюм из воздушных шаровар и длинной рубахи с вырезами по бокам. И по шароварам, и по рубашке ветвилась серебристая вышивка. Волосы девушки были скрыты под белым платком. На таком фоне смуглое лицо Яны стало еще темнее, но ничуть не менее привлекательным — правду говорят, некрасивых невест не бывает.

Молодых сопровождали полсотни знатных степняков, среди которых только с десяток был в серой броне, остальные красовались в черных доспехах.

Что-то многовато здесь собралось ханов. Оказывается, ночью подошли еще шестьдесят тысяч хтаров и даже два великих хана. Вот было бы «весело», если бы мы не успели провернуть нашу аферу с вещичками Пастуха.

Ж — прости господи, ну и имечко — подъехал ближе и склонил голову.

— Я не забуду о том, что вы сделали, ваша милость, и клятв своих тоже не забуду.

— Если нарушишь клятву, данную мне, я обижусь и, возможно, даже накажу, а если не исполнишь того, что обещал Яне, — боюсь, что моего расстройства кое-кто просто не переживет.

Губы Пастуха чуть дернулись, но он сумел обуздать себя и еще раз склонил голову.

Теперь пришла пора прощаться с Яной. Вместе мы прошли через многое, и ни разу у меня не было повода плохо относиться или не верить этой девушке. Я всегда восхищался ее красотой и умом. И вот она уходит в прошлое. Возможно, мы еще встретимся, но шанс на это был исчезающе малым.

— Ну что, давай прощаться, красавица.

До этих слов девушка держалась, но, услышав мой голос, вдруг свела брови вместе, ее губы задрожали, а на веках набухли слезы.

— Ван, — Яна подвела свою кобылку вплотную к Чернышу и обняла меня. — Ван, как же так?

— Все хорошо. Я буду знать, что ты счастлива, и моя жизнь от этого будет чуточку лучше.

— Я вас бросаю в такой момент.

— Нет, ты получаешь заслуженную награду за все, что уже сделала. Все, хватит нежностей, если не хочешь, чтобы я расплакался. Иди вон с Карном попрощайся, а то он делает вид, что его все это не касается.

— Я никогда тебя не забуду.

— А тебя, даже если захочешь, не забудешь.

Девушка дурашливо ткнула меня кулаком в плечо. Под броней я ничего не почувствовал, но по руке прошелся холодок и засел тупой иглой где-то под сердцем.

Привык я к ней. Черт, что-то у меня глаза слезятся — от ветра, наверное.

Ткнув пятками в лошадиные бока, Яна подъехала к Карну. Я знал, что кронаец всегда любил ее, тихо и безответно, поэтому сейчас ему во сто крат хуже, чем мне. Крепыш снял шлем, за которым до этого прятал свои эмоции. Они что-то прошептали друг другу. Яна обняла кронайца, а он дернул поводья, и движение коня разорвало объятье девичьих рук. Урген прощался с Яной шумно и с десятикратным целованием, чем даже вызвал недовольную гримасу жениха.

И вот, под аккомпанемент стука лошадиных копыт, белоснежные фигурки растворились в зелени степи.

Я грустно вздохнул. Хан никогда не забудет, что было с Яной в прошлом, им не дадут этого забыть, и никакая клятва не помешает однажды прозвучать горькому упреку. Счастливых сказок, особенно в таком контексте, не бывает. Они оба будут страдать. Тогда зачем я это сделал? Все просто — страдать вместе с тем, кого любишь, намного легче, чем в одиночестве, разрывая свою душу одним вопросом: «А что если бы я осмелился? Если бы не упустил шанса?»

Лишь одно в этой жизни я понял кристально-ясно — лучше раскаиваться, чем сожалеть.

Хотя, если в этом мире существует магия, возможно, здесь случаются чудеса? Тогда пусть для этих двоих случится чудо.

Пересекая степь, драгуны вытянулись в одну колонну, казаки рассыпались дозорами — у нас с хтарами, конечно, мир, но береженого Бог бережет. Через трое суток похода на северо-запад мы добрались до горной гряды, отделявшей степь от Вольных Королевств.

Здесь меня ждало еще одно прощание.

Спешившись, я обнял Черныша.

— Ты все равно не поймешь, но с боязнью высоты в горах делать нечего.

Черныш вдруг заволновался и дернул головой, косясь на меня глазом. Не знаю, понял ли он сказанные слова, но явно почувствовал неладное, потому что отказался от соленых сухариков, что делал очень редко.

Последние указания Морофу отданы, а Черныша взяли на два длинных аркана Охто и казак-коновод.

Пора.

— Двинулись, — махнул я рукой, и закованные в «чешую» тридцать восемь всадников направились в сторону гор. Из общего стиля выбивались только целитель в своей рясе и два проводника-хтара, которых мне выделил Пастух. Ну и парочка волков в придачу.

Ни приказывать, ни просить волка я не собирался и лишь осторожно покосился, боясь увидеть, как Хан уводит свою подругу в степь. Волк наверняка правильно понял мой взгляд. Он покосился в ответ и совсем по-человечески фыркнул. Причем в этом звуке явно чувствовалась насмешка.

Ну что ты будешь делать с этим неправильным волком! А вот то, что он оставался со мной, было приятно, и не только потому, что от парочки волков под боком была неоспоримая польза, просто оставлять в прошлом друзей очень неприятно.

Как выяснилось буквально через несколько минут, кое с кем я прощался напрасно. Вдали послышалось возмущенное ржание и приближающийся топот.

Все, конечно, хорошо, но намучаюсь я с этим неугомонным конем, пробираясь по горным тропам.

— Еж!

— Да, ваша милость? — тут же подъехал ближе юный артефактор.

— Сколько у нас осталось?

— Шестьдесят пять дней, ваша милость.

Почти треть отведенного нам дарийскими магами времени мы потратили на то, чтобы узнать: наши приключения только начались. Мне показалось, что я очутился в очень нудной компьютерной игре — убил кучу времени, а тебе торжественно объявляют, что героя ждут дальнейшие испытания, но «очень скоро» обязательно будет награда.

В игре можно было позволить себе любую проволочку, можно даже все забросить, но сейчас для меня наградой станет отсрочка смерти сотен тысяч людей.

Шестьдесят пять дней. Меньше чем у Филиаса Фога, но ему было точно известно куда ехать, он даже имел план. А я? Найдем мы тело Пожирателя или нас ждет очередной след с подсказкой?

Впрочем, к чему рефлексировать: доберемся — увидим.