Дважды бывший партийный лидер Скворцов бессильно рухнул на мягкий лиственный наст у толстого дубового ствола, с трудом переводя дыхание. Он находился на последнем издыхании, и ему казалось, что часто стучащее сердце вот-вот лопнет. Радовало одно — ему все же удалось оторваться от погони. Бывший кабинетный работник никогда не думал, что сможет пройти за одну ночь больше тридцати километров, и все же это ему удалось. Еще немного — и он выйдет с территории княжества и уже тогда начнет думать, как обосноваться на новом месте. В том, что ему легко удастся найти себе теплое местечко, Скворцов не сомневался — воспитанные на советских лозунгах и демократической рекламе люди были, есть и будут легко внушаемыми, и охмурить их опытному манипулятору не составит труда. А уже потом, окрепнув, он покажет этим уродам из княжества, где раки зимуют.

— Вот вам, суки, — злорадно прохрипел Скворцов и выставил в сторону уже далекого города оттопыренный палец.

— Фу, как некультурно, — раздался над головой тихий шепот, можно даже сказать, шипение.

Скворцов посмотрел вверх, и его затрясла мелкая дрожь — на нижней ветке приютившего беглеца дерева сидел тот, кого называли Сашатом. Монстр был спокоен и даже улыбался, но эта улыбка не сулила пойманной добыче ничего хорошего.

— Воспитанный человек, а такие знаки показываешь. К тому же нерусские. Мог бы хоть фигу скрутить. — Сашат легко спрыгнул на мягко пружинивший слой прошлогодней листвы и посмотрел на беглеца, слегка склонив голову набок. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, затейник ты наш. Фантазии не хватает. Ну да ладно, что-нибудь придумаю.

Продолжая улыбаться, покрывшийся темными пятнами человек, точнее, то, что секунду назад было похоже на человека, достал из ножен десантный нож.

Над дубовой рощей пронесся тонкий, почти поросячий визг.

Переливающиеся радужными разводами огромные пузыри занимали практически все пространство на окраине Будапешта. Между ними остались небольшие пространства, по которым петляла узкая дорожка. Этот замысловатый путь привел Лассарина к странной конструкции, внешне напоминавшей смотанный в тугой клубок кустарник с очень толстой лозой.

Ступая на изогнутые стебли, как на ступени достаточно удобной лестницы, эрл клана Озерной Лилии поднялся на вершину клубка и мягко повел ладонями по воздуху. Огромная живая конструкция вздрогнула и начала разворачиваться, стремительно поднимая хозяина к небесам. За считаные секунды туго смотанный клубок распрямился в тонкую ажурную башню стометровой высоты. Именно отсюда Лассарин планировал наблюдать за первой стадией операции.

Долгие луны кропотливой работы наконец-то подошли к концу, и воды Дуная вспенились, исторгая полчища новых творений древнего мага. Еще одна часть армии двинулась водным путем, но и она была способна передвигаться по суше более суток.

Потеря любимого краена и азарт смертельной игры с аданаилом подхлестнули мага жизни, и он, невзирая на усталость и недовольство Совета наставников, сотворил новую силу. Долгие изыскания привели к впечатляющему результату.

Многотысячные толпы новых воинов клана накатывали зелеными волнами на берег и устремлялись к далекому лесу. Крупные, покрытые слизью тела отдаленных потомков земноводных Светлого Мира длинными прыжками пересекали открытое пространство за городом.

Неожиданно эрл почувствовал, как кто-то робко вызывает его по мыслесвязи. Он резко развернулся, желая наказать наглеца, но в пояснениях уже не было нужды: из-за горизонта к западному берегу реки приближался королевский небесный корабль. От общей усталости и нахлынувшего раздражения у древнего мага дернулся угол рта. Короткий мыслеприказ — и в воздухе послышались хлопки крыльев.

Гордость мага жизни и его мечта — настоящий Пегас. Конечно, крылатый конь получился не совсем картинным — крылья пришлось делать перепончатыми, да и питался «конь» мясом, соответственно обладал изрядным набором клыков.

Пегас немного неуклюже опустился на площадку, и эрл единым движением взлетел ему на спину. Длинные полы лепесткового плаща раскрылись, как вторая пара крыльев.

Несколько упоительных минут полета — и внизу промелькнула голубая лента Дуная, а гостевой корабль резко увеличился в размерах. Из-под полураскрытых лепестков воздушного гиганта вниз падали странные сферы.

«Это точно не посадочные платформы, но тогда что?» — подумал Лассарин, наблюдая, как вслед за сферами от корабля отделился небольшой летающий бутон и плавно спустился на землю. Эрл посадил своего зверя рядом с уже раскрывающимся псевдоцветком. Большие, в четыре роста среднего эльфа, лепестки легли на траву, открывая закрепленный в центре живой конструкции трон, на котором восседал совсем юный высокородный. Рядом с троном стояли наставник Олориун и вредный старикашка, незаслуженно считающийся старейшим магом жизни.

Лассарин с удивлением заметил на запястье юнца свернувшуюся в браслет саламандру. Живой артефакт считался утерянным, но почему-то оказался на руке этого выскочки. Это слегка сбило эрла с мысли, но он все же удержал надменное выражение лица.

— О таких визитах необходимо предупреждать, Осождах сын Эдерая. — Лассарин не слезал с небесного скакуна, так же как и гость не поднимался с трона. Атмосфера накалялась. — И что, позволь мне спросить, вы уронили с корабля? Я не потерплю мусора на своей земле.

— Это не мусор, эрл клана Озерной Лилии, а подарок от меня и наставника Олориуна.

Лассарин хотел ответить что-то дерзкое, но вдруг почувствовал отголоски боли своих творений.

— Что это?

— Это? Муравьи. Если их не остановить, то через дюжину восходов солнца здесь будет пустыня.

Эрл до хруста сжал зубы и прикрыл веки.

«Сейчас я сотру эту ухмылку с твоего лица».

Его воля метнулась к живым созданиям, пожиравшим все подряд: и речных обитателей, и растительность. Но, увы, великий маг жизни мог перехватить контроль любых магических созданий, а в тварях, атаковавших прибрежные заросли, не было ни капли магии. Они подчинялись лишь своим королевам, и прервать эту связь мог только сильный маг разума, который в этот момент со снисходительной улыбкой смотрел на позеленевшего мага жизни.

— Это моя земля! — вскипел Лассарин.

— Эта земля была дарована тебе королем эльфов, а ты, эрл, дерзнул ослушаться королевской воли. Что лишает тебя права на неоправданно щедрые дары.

— Но… — сумел выдохнуть Лассарин, понимая, что заигрался.

— Но я прощу тебя в честь моей коронации. Запомни: наш народ больше не идет на восток и не воюет с людьми. Да, с людьми — подданные короля людей не заслуживают сравнения с животными. Если нужны «утробы» — направляйся на юг, там много бесхозного зверья. Это мое слово.

В голове эрла потемнело. Его отчитал какой-то мальчишка. Взгляд мага жизни скользнул по телу короля и задержался на золотистом ободке саламандры. Тонкий луч мыслеприказа попытался пробудить внутри живого артефакта скрытые плетения, но неожиданно саламандра полыхнула белым пламенем, и эрл слетел на землю, а его прекраснейшее творение упало и, разрывая грунт острыми копытами, задергалось в агонии.

— Нет!!! — поднял перекошенное лицо Лассарин и столкнулся с задорным взглядом, неуместным на старческом лице своего коллеги. Да, официальный наставник жизни не мог затмить его силы, но недооценивать знаний опытнейшего мага было очень глупо. Саламандра теперь подчинялась только королю.

— Я понимаю, ты не мог не попытаться, поэтому прощаю. И мне жаль твоего небесного скакуна. Это было очень красивое животное, — с неподдельным сожалением в голосе сказал король.

Лепестки начали подниматься, закрывая от взора Лассарина ненавистную троицу. Гости покинули лежащего на земле эрла, а вскоре призрачные нити втянули в корабль и «муравьиные ульи», оставив как напоминание несколько сотен беснующихся в прибрежных зарослях муравьев, — похоже, король и его советники не сомневались в ответе эрла клана Озерной Лилии.

Лассарин бессильно скрипнул зубами и отозвал полчища земноводных, уже подбегавших к далекому лесу. Его маги уложат новых солдат в летаргический сон. Возможно, эрл и сам отдохнет пару десятков сезонов, а там ситуация изменится.

Старейшее в обоих мирах существо умело ждать.

Большая кавалькада представительно одетых всадников еле поспевала за бегущим по дороге бронетранспортером. Командор, высунувшись из командирского люка, с кривой ухмылкой посмотрел на всадников и вернулся на сиденье. В последнее время его стала раздражать собственная свита. С недавних пор он вообще слишком многое переосмыслил.

Осмотревшись вокруг, он увидел сосредоточенные лица собственной гвардии — и бойцы в десантном отсеке, и водитель прошли с ним через всю партизанскую войну с эльфами, битву на просторах Австрии и осаду Мишкольца, а вот на месте стрелка сидел вихрастый Карой. Молодой аданаил, несмотря на венгерское происхождение, не подчинялся Командору, а был одолжен ему вместе с машиной, на самом деле подчиняясь лишь князю Корчаку.

Это немного раздражало, но в скором времени уже должны были вернуться со стажировки верные ему аданаилы. А пока БТР-80 исполнял роль его главного транспорта, огневой мощи и центра связи — соединенная с радиовышкой усиленная бортовая станция принимала сообщения из самого Княжеского. Для безопасности боеприпасов и аппаратуры трем аданаилам — одному княжескому и двум местным, пока остававшимся в распоряжении венгров — приходилось сидеть в машине посменно.

Жизнь Командора вообще сильно изменилась, да и Командором его сейчас называли только старые соратники, остальные использовали титул.

Больше полугода назад, едва отойдя от ран, он принял решение уходить за Карпаты. Причиной этому было и то, что в боях потеряно слишком много людей, и странные результаты очередных переговоров совета генералов с новым эльфийским королем, точнее, его представителями. Надменные эльфы озадачили генералов заявлением, что все разговоры будут вестись только через короля людей. Командор в очередной раз раньше других догадался, о ком идет речь. Он собрал всех верных людей и переселился в бывшую Ивано-Франковскую область, к уже немаленькой венгерской диаспоре в Украине. Слава защитника и лидера позволила ему объединить всех, кто выжил в юго-западной Украине, и только карпатские партизаны под предводительством некоего Назара сохранили независимость.

Чтобы люди осознали простой факт — он здесь надолго и основательно, — Командор принял титул барона Санина и во всеуслышание объявил о признании главенства князя Корчака. Многие озадачились такой метаморфозой, но большинство простого народа приняло перемены как должное.

И вот теперь новоиспеченный барон направлялся в Княжеское на свадьбу. К великому сожалению, бракосочетание Андрея и Нади ему пришлось пропустить из-за болезни, да и позже дела не давали возможности съездить в гости. Но когда для барона Санина пришло радиоприглашение на свадьбу Светланы Андреевны Корчак и Бенциона Аароновича Вула, Батя бросил все дела и в сопровождении уже порядком поднадоевшей свиты сорвался с места — свадьбы своей «маленькой Светки» он не пропустил бы ни за что.

Акира с ним не поехал. Старик вообще в последнее время сдал, особенно после ранения Командора. Он тогда сутки просидел в своей комнате, раздетый до пояса и обставленный со всех сторон атрибутами сеппуки: возложенным на полотенце коротким клинком, каким-то веером и листочком с иероглифами собственного хокку. В общем, весь антураж, разве что не хватало друга-помощника для отрубания головы в нужный момент — ну не балуются венгры ритуальными самоубийствами. Местные товарищи вообще не особо поверили в эту пантомиму, но Батя-то знал: доведись ему загнуться от ран — японец тут же вспорол бы себе брюхо. Дико, но факт.

Весна в брянских лесах начиналась довольно рано, в основном благодаря магическим растениям — на дворе был всего лишь апрель, а вокруг все полыхало разнообразными красками. Буквально каждая сосна, мелькающая в обзорном люке бэтэра, была похожа на новогоднюю красавицу. Но все померкло, когда лесные гиганты расступились и барон увидел Княжеское. В городе преобразилось все — кирпичные пятиэтажки сейчас сверкали белизной отделочного камня, а частный сектор окончательно исчез, уступив место оборонительным сооружениям, но и они не уродовали столицу княжества, дополняя общую картину агрессивными нотками.

Жемчужиной города стал ансамбль из трех зданий. В центре возвышалась классическая русская башня из красного кирпича в обрамлении серокаменного «Пентагона» — эдакий восточно-западный сюрреализм. Справа и слева от башни возвышались два деревянных здания — православная церковь и новый, словно вынырнувший из сказки княжеский терем в три бревенчатых этажа. Все это смотрелось необычно, но очень красиво.

«Ну что ж, погуляем на свадьбе», — подумал Батя, и впервые за многие годы ему стало по-настоящему тепло на душе. Правда, оставалось одно непонятное обстоятельство — личность жениха. Бенцион Ааронович Вул — воображение рисовало образ молодого прыщавого еврея в очках, кипе и с непременными пейсами. Батя понимал, что никто не станет слушать ворчания старого вояки, но ему было обидно за Свету, которую он до сих пор любил как собственное дитя. Задерганный заботами мозг барона почему-то так и не связал колоритного имени жениха с позывным главы княжеской дружины.