Трудно остановить свет, впрочем, как и тьму.

Эта мысль пришла мне в голову не потому, что вспомнились факты вечной борьбы добра со злом, просто удивляло, с каким упорством солнечные лучи находят искривленные лазейки в кристаллическом окне гномов и в сплошном потоке рассеянного освещения попадаются тонкие, как спицы, живые лучики. Захотелось поощрить такое упорство. Я встал с кресла и подошел к окну.

Медная рама легко открылась, пуская внутрь рой лучиков и свежий воздух. Кабинет до потолка наполнился живой, звенящей тишиной. А вместе с легким дуновением горного ветра эту тишину разбавил шум городка.

Хорошо…

Когда проблемы хоть немного отпускают, затюканный мозг начинает замечать подобные мелочи и радоваться им словно дорогому подарку.

Скоро солнце скроется за скалой и в долине станет чуть скучнее, но люди заполнят пустоты своими голосами, смехом, а временами и руганью. И только в глубинах гномьего поселения по-прежнему будет тихо и спокойно. Лишь внутренние тревоги хозяина окрестных мест будут тревожить скальные глубины.

Впрочем, забот было не так уж много и большинство из них можно назвать приятными.

Я вернулся в плетенное из медных прутьев кресло, которое «очеловечили» пошитые женой Элбана подушки.

Так, что у нас в активе? Довольно много. Весна в моих владениях проходила бурно. Началось все с постройки озерной плавучей крепости и водной фермы для акаяси, а закончилось настоящим переселением народов. Кроме серьезного притока крестьян, в конце второго весеннего месяца едва ли не гурьбой в долину ввалилась толпа разношерстного народа. Сначала купцы привезли с собой шестерых гномов, которых выкупали по всей стране. Затем в долине появились два самых неожиданных гостя — Али и Богдан. Аравийский поводырь и маг-артефактор пришли вдвоем, причем шли вместе от самой аравийской границы.

С Али все было просто — его кинули арабские баши, тупо отобрав яйцо ковая. Вот он и решил попытаться разжалобить меня во второй раз. При переходе через границу он случайно упомянул мое имя, и об этом узнал Богдан. У парня все было сложнее. Как оказалось, Орден Чистых постепенно подбирался и к магам. Их начали увольнять из армии. Большая часть направилась в земли, принадлежащие магическим школам и магам-дворянам.

Выходец из крестьянской семьи прекрасно понимал, что рядом с запредельно заносчивыми коллегами ему не ужиться, а вот под боком у владельца земель и чудовищ будет сухо и комфортно. К счастью, Богдан не был никому ничего должен. Его обучали на деньги короны, а увольнение списывало все долги.

Ну и под конец до нас самостоятельно добрался еще один гном, как-то сумевший справиться с «наказом» и сбежать от хозяев. Это событие едва не вызвало «вторую гражданскую» — гномы забрали беглеца и забаррикадировались на нижних уровнях. Пришлось вести настоящие переговоры. Все закончилось моей клятвой о том, что никакая сила не выковыряет беглеца из горных глубин.

Ничего страшного — если явятся разгневанные хозяева, выкупим. Купцы на перепродаже гномов зарабатывали очень хорошие деньги. Не так, конечно, как бывший хозяин Турнока, да и ему выкуп не пошел на пользу. Князь узнал о сговоре торговца с монахом и прикрыл его в городской тюрьме. Зимой за связь с орденом поплатились многие, кое-кто даже жизнью.

В принципе внешнеполитические дела были частично в пассиве. В конце зимы к входу в долину являлись эмиссары от ордена, но диалога с этими совершенно больными на голову людьми не получалось, да и получиться не могло априори.

Хорошо, что проблем с торговлей это не вызвало. «Мшистые» вещи и инструменты из меди брали купцы, а за оружием приезжал специальный княжеский конвой.

Для вида князь порицал мои действия, и я его понимал. У него в подчинении шесть округов, в которых находятся восемь средних городов, пять десятков городков поменьше, типа того же Дин Гуарда, а также бессчетное количество как дворянских поместий, так и вольных крестьянских поселений. Провинция только рыцарей выставляла почти семь с половиной сотен. Так что князю не о родстве нужно думать, а о политике. Ведь влияние Ордена Чистых расползалось по стране, как зараза.

Хуже всего, что эти фанатики прикрывались святыми символами. Впрочем, это не ново, особенно если вспомнить ту же земную инквизицию. И все же мне постоянно чудился в этих событиях какой-то неприятный скрытый запашок, но для того, чтобы понять суть происходящего, тупо не хватало информации.

Все доходившие до меня столичные новости, как ни странно, я получал из посланий Насти. Девушка по весне осуществила свою «угрозу», и с первыми патрульными дракарами в окружной центр начинали приходить ее письма, а уже оттуда они доставлялись конными посыльными в мою долину.

Никаких «соплей» в ее посланиях не было. Так, немножко столичных интриг, чуть романтики, а все остальное — довольно здравые рассуждения и важная информация, почерпнутая из разговоров с отцом. Мне нравилось читать эти письма, поэтому я исправно отвечал. Так что завязалась оживленная переписка. Из нее же я узнал о тяжелой ситуации на границе Брадара с союзом индийских княжеств под общим названием Магадха.

Улыбнувшись своим мыслям о Насте, я вернулся к отчетам Элбана и Гурдага. По большому счету контролировать своих ближников смысла не было, но должен же хозяин хоть немного разбираться в своем хозяйстве… Но прочитать больше пары строк мне не дали. Совсем рядом послышался приглушенный толстыми стенами взрыв.

— Богдан, чтоб тебя! — с криком вскочил я с кресла, уже зная, где здесь собака зарыта.

Молодой артефактор сразу по прибытии включился в общественную жизнь и улучшил ее многими изобретениями. А изобретательством он занимался в лаборатории, которую оборудовал в пустующих комнатах рядом с моими покоями.

Быстро пробежав по переходам, я ворвался в лабораторию.

— Богдан, ты что здесь творишь?!

Разглядеть фигуру артефактора в задымленном помещении удалось не сразу. Как и определить, много ли вреда нанес взрыв.

— Все нормально, — кашляя, ответил экспериментатор и появился из дыма в новых магических очках, — ты же просил придумать осколочные взрывные артефакты!

— Но это не значит, что нужно обрушить подземелье!

— Все под контролем.

— Да какое там под контролем!

Зарождающийся спор неожиданно прервало тихое чихание.

Богдан тут же покраснел.

— Это кто там спрятался? — покосился я в угол лаборатории.

— Никто, — набычился Богдан.

— Эй, там, «никто», а ну выходи!

В следующую секунду я удивился еще больше, потому что из-за спинки кресла появилась голова Нарины. Падчерица Элбана тут же залилась краской, и передо мной стояли уже два «помидора».

— Ты что творишь, хороняка?! — неподдельно возмутился я. — Воган оторвет тебе за сводную сестру не только хозяйство, но и руки. И если твое потомство мне без надобности, то руки нужны для работы, так же как и бестолковая голова.

— Это не то, что ты подумал.

— Хорошо бы, потому что в голову приходят очень нехорошие мысли.

— Я помогал Нарине усилить ее дар.

— Это какой же, к приготовлению блинчиков?

— Я целительница, — вскинула голову девушка.

— Еще интереснее; и почему я узнаю об этом только сейчас?

— Потому что дар Нарины очень слабый, — тут же начал объяснять Богдан, обрадованный тем, что разговор свернул в научное русло. — Я тут разбирался с обручами, которые ты привез с Хоккайдо, и понял, что это усилители ментальных способностей. Мне осталось вычленить несколько плетений и получить прототип усилителя целительского дара. Это позволяет…

— Стоп, — справившись с удивлением, остановил я поток сознания артефактора, — а когда ты собирался рассказать мне о возможностях обручей?

— Да я только что сам понял, — попытался выкрутиться Богдан.

Зная, как этот шустрик умеет врать, я тут же повернулся к Нарине.

— Когда он тебе рассказал об обручах? В глаза смотреть! — прикрикнул я на попытавшуюся опустить взгляд девушку.

— Седмицу тому… — тихо прошептала девушка.

— Так, петух-террорист, — подогнал я земное выражение под местные реалии, — через два часа быть у меня, с подробным докладом о возможностях обручей и всех проектах, вплоть до тех, что только зарождаются в твоей бестолковой голове. Также подумаем о безопасности экспериментов. А после этого идешь на ужин к Элбану.

— А ты, — повернулся я к Нарине, — марш к матери и все ей расскажи. — Мавис — женщина мудрая, придумает, как все устроить.

На планерку Богдан явился с Гурдагом. Номинальный глава гномов все больше вливался в среду людей, проводя на верхних уровнях больше времени, чем внизу. И как он успевал делить свой день между работами внизу, пивными посиделками с Элбаном и работой с Богданом?

Посетители уселись в гостевые кресла перед моим каменным столом. Начал Гурдаг.

— Вы зря кричали на мальца, — кивнул он в сторону парня, ростом как минимум на голову выше самого гнома. — Он ведь прав, не очень разумно показывать старшим мастерам лишь заготовки будущих вещей.

— Мне прекрасно известно, что незаконченную работу дуракам и начальникам не показывают, но есть два нюанса. В некоторых вещах вы и сами не понимаете, к чему можно приложить ваши задумки, а еще этот красавец, — я открыто ткнул пальцем в Богдана, — часто забывает показать начальству даже завершенную работу.

— В обручах еще не все исследовано, — попытался вывернуться артефактор.

— Но ты же разобрался в том, как они работают и как их запустить?

— Да, но там еще много пока неизвестных возможностей.

— Богдан, ты же армейский артефактор и должен знать, что любое оружие имеет одну основную функцию и массу вспомогательных. И основная функция называется таковой, потому что иными можно временно пренебречь. Нашел ответ, так доложись, проконтролируй испытания и можешь разбираться с нюансами до посинения.

— А если в мелочах кроется угроза?

— Ты разобрался в том, для чего служат обручи?

— Да, для усиления способностей поводырей.

— Думаешь, там есть ловушки?

— Нет, все чисто, но если разобраться во всем, то польза от них может значительно увеличиться, — гнул свою линию артефактор.

Гном в это время лишь вертел головой, глядя то на меня, то на Богдана.

— Повторюсь, это военная разработка, так что бери пару молодых поводырей и начинай испытания. Кстати, пригласи Вогана. Элбан говорил, что у него есть слабые задатки поводыря. Заодно подружишься с ним: может, не оторвет голову за двоюродную сестру. Если успею, присоединюсь к вам, и посмотрим, что можно выжать из этих цацек. Так, теперь, раз уж собрались, хочу услышать: что успели сделать по моему заказу?

— Ты же сам говорил, что дуракам половину работы не… — попытался пошутить Гурдаг.

— Я говорил о начальстве, а еще успел убедиться, что вас нужно контролировать. Что по катапульте?

— Две пробные почти готовы.

— Зачем две? — удивился я. — С одной справились бы быстрее.

— У нас принято делать две пробные вещи, — упрямо мотнул головой гном. — Если не работают обе — значит, ошибка в конструкции. Если одна все же работает — значит, есть просчеты в сборке.

— Довольно разумно, — согласился я. С моей очень слабой технической подготовкой спорить с мастерами было бы глупо. — И как успехи?

За гнома ответил Богдан:

— По расчетам, они забросят болванку на шестьсот шагов.

Я в уме пересчитал в метры и получил приблизительно четыреста с хвостиком. В принципе неплохо. Местные лучники и арбалетчики не преодолевали даже трехсотметровый рубеж.

— Что с боеголовкой?

— Мне не нравится название, — в который раз возразил гном.

— Хорошо: с боеголовой, — вздохнул я, не желая спорить с непробиваемым упрямцем.

— Небольшие проблемы с разделением. А вот со взрывом артефактов все в порядке. Ну, ты и сам видел, — улыбнулся Богдан.

Да уж видел. С работой взрывного артефакта я был знаком не понаслышке, и этот факт вызвал дополнительный вопрос:

— Кстати, почему вас не вырубило?

— Я что, дурак — работать без амулетов защиты! — возмутился артефактор.

Оно-то, конечно, хорошо, но лаборатория все равно пострадала.

О безопасном полигоне для испытаний мне нужно было подумать еще тогда, когда пытался воплотить в этом мире идею ракеты с разделяющейся кассетной боеголовкой. В моей голове постоянно крутилась мысль, что в местной тактике магических боевых действий есть недочеты. Порох я для себя сразу перевел в раздел табу, а вот с уже известным оружием можно было поработать. Во время войн в этом мире маги-артефакторы сначала заряжали короткоживущими взрывными заклинаниями кристаллы-наконечники для стрел, а затем лучники пускали стрелы во врага. При всей технической малограмотности мой мозг все же родил идею — единая стрела-ракета с кассетной боеголовкой, которая, раскрывшись, разбрасывает кучу артефактов над врагом, а уже они взрываются, делая свое дело. Также я попросил Богдана сделать артефакты осколочными.

Сначала Богдан заявил, что идея с новомодным оружием является провальной. В полет снаряд могла отправить только катапульта. Да и силы магического взрыва не хватало для разброса осколочной рубашки. К тому же кристаллы для артефактов стоили очень дорого, чтобы разбрасывать их, как пшеницу в поле. И тут в дело вступил новый «вычислительный кластер» из очень разных по образованию и мышлению интеллектов — Богдана и Гурдага. Как они сошлись, для меня осталось тайной, но чудо свершилось, и многие казавшиеся неразрешимыми проблемы раскололись, как ореховая скорлупа. Кристаллы были заменены каленым гранитом, который после нанесения простеньких рун начал принимать в себя магические плетения человеческой школы. Металлических осколков не получилось, но взрывавшийся гранит давал не только оглушающую ударную волну, но и множество каменных осколков. Броню они не пробьют, но открытые участки тел простых воинов и лошадей изрядно попортят. Увы, забросить «ракету» магическим способом не получалось по той же причине, что и создать рой металлических осколков, — заклинание все же не порох. Зато все остальное работало прекрасно. Боеголовка разбрасывала артефактную начинку, и сложные плетения подрывали артефакты на заранее заданной высоте.

— Ты нас слушаешь? — вырвал меня из задумчивости голос Гурдага.

— А?

— Я говорю, что проводить испытания в глубине горы еще опаснее, чем на верхних уровнях.

— Тогда взрывайте снаружи, в земляных блиндажах.

— В чем? — дуэтом спросили оба моих собеседника.

— Копаете за пределами долины яму, накрываете ее бревнами и засыпаете землей. После этого взрывайте там что хотите. Только делайте потолок прочным, чтобы потом не пришлось откапывать результаты экспериментов.

— Элбан не даст землекопов, — уверенно заявил Гурдаг.

— А кто у него спрашивать будет? — начал злиться я. — Вы, ребята, совсем оборзели от безнаказанности.

Гурдаг тут же набычился, так что пришлось срочно добавлять:

— Ладно, к гномам у меня претензий нет, но то ли еще будет… Постарайся и дальше не брать пример с Элбана.

Мой управляющий в последнее время взял моду вершить дела в долине, не спросясь у хозяина этих земель. Пока от этого серьезных проблем не возникало, но пару раз приходилось уговаривать его сделать то, что мне нужно, а это нездоровая тенденция.

— Что еще прикажете, хозяин? — сердито спросил гном.

Ох, гномы были упрямы и обидчивы, как маленькие дети, так что мне оставалось использовать тактику терпеливого «родителя» — то есть не обращать внимания на их закидоны.

— Разбирайтесь с катапультами и ракетами, — использовал я слово, против которого гном не возражал. — Когда все будет готово, назначайте день испытаний.

Больше обсуждать было нечего — с амуницией о ни и броней для поводырей мы разобрались еще зимой. Спарка рунного мастера и артефактора обошла проблему личных защитных амулетов, превратив наездника и его питомца в единый объект, с защитой которого справлялась друза простеньких артефактов в сочетании с рунными росписями по всей броне. По крайней мере, магических атак больше не боялись даже наездники на верховых коваях — легкая кавалерия моего войска.

Корпус начал превращаться в серьезного конкурента магов, и это могло доставить мне дополнительные проблемы.

Когда Гурдаг и Богдан уже подходили к выходу из моего кабинета, обсуждая очередную научную проблему, я окликнул артефактора:

— На ужин к Элбану пойдем вместе. Попробую предотвратить твое убийство, заодно обсудим защитные блиндажи.

Увы, моим планам не суждено было сбыться. Долгий период благоденствия в этом неспокойном мире всегда заканчивается крупными неприятностями. Моя судьба приготовилась к очередному витку приключений.

Все началось за час до назначенного ужина. От озера прискакал дозорный наездник на верховом ковае и доложил о прибытии из низовьев реки патрульного дракара с посланием из столицы. Меня тут же посетили дурные предчувствия.

Дергать обслугу я не стал и сам спустился в логовище, тем более следовало навестить Рудого. Сагар сидел в своем логове и, почувствовав меня, тут же принял обиженную позу. В такие минуты он напоминал двухметровую гориллу-мыслителя.

— Хватит дуться, — сказал я сагару, хотя нам для общения слова не были нужны, — завтра побегаем, а сейчас у меня дела.

Мой ментальный посыл, который шел параллельно словам, почувствовала и Злюка, тут же оживившись. Массивные прутья содрогнулись от удара костяного хвоста. Между логовами моих питомцев в своих клетках заворочались два диких сагара. Они росли медленнее Рудого и сейчас лишь немногим уступали габаритами взрослому человеку. А вот мой питомец статью уже превышал Клеппа Медную Голову, и, судя по габаритам его родителя, это далеко не предел. Плюс ко всему инициированного сагара от диких братьев отличал не очень-то красивый горб на спине. К счастью, это не было искривлением позвоночника: казалось, будто зверь нес на спине большой рюкзак. В ответ на мои вопросы верховный хорох лишь хлопал огромными глазами. Он знал об этой породе не больше моего.

Ладно, время покажет.

Я разблокировал логово Злюки и с помощью служки быстро закрепил седло на ее спине.

Этот момент я любил больше всего. Почувствовав наездника на своей спине, хидой присаживался в низкую стойку — в такой позиции его движения даже на солидной скорости были плавными, как у иноходца. И только ускоряясь до предела, все хидои переходили на скачкообразные движения, на этом комфорт для седока заканчивался.

Сейчас нам спешить было некуда, и я устроился в седле с комфортом, лишь рассеянно наблюдая, как мимо проносятся стены подземелья. Массивная каменная плита под воздействием подъемных блоков поплыла вверх. Злюка слишком спешила вырваться на свободу, так что пришлось нагибаться, чтобы не получить нижним краем плиты по голове.

Над выходом из подземелий ударил колокол. Находящиеся на улице люди тут же поспешили к обочинам. Сначала Элбан настаивал на крытой галерее для выхода о ни из долины, чтобы не шокировать людей, но я, помня отношение жителей королевства к магическим зверям, возразил. Горожанам от моего решения, конечно, добавилось забот, но и польза была заметной уже сейчас.

Дородная женщина спокойно отошла к стене дома и с недовольным видом оглянулась нам вслед. Но это было недовольство от причиненного неудобства, а не страх перед чудовищем.

За Злюкой тут же погналась пищащая от радости стайка детворы, но малышня не могла тягаться в скорости с хидоем, и писк быстро затих позади.

Долину мы пересекли едва ли не в мгновение ока подъехали к строящейся стене — в этом мире нельзя переоценить потенциальную опасность. Рассчитанный на огромных хах-коваев проход в стене мы прошли с легкостью и вырвались на простор предгорий. Вдали под солнцем заблестела гладь озера.

Озеро тоже преобразилось — на ближнем берегу вырос настоящий городок, который словно крыльями охватывал водоем ремонтными стапелями и ангарами для барж. Путь за пределы моих земель для о ни был закрыт, но, если бы я не приказал ремонтировать суда, остальные могли бы подумать, что запрет продлится вечно.

Сам я сомневался в скорейшем конце изгнания, но весть из столицы королевства интриговала и будоражила. По письмам Насти было ясно, что наконец-то короновавшийся Белинус собирает дворянское ополчение для отражения угрозы с востока, но мне это не грозило — князь-наместник приписал меня к собственной дружине, которая в любом случае остается на охране провинции.

Я остановил Злюку на повороте каменистой тропинки и залюбовался массивным плавучим островом. Он был похож на огромную деревянную черепаху с бойницами в панцире и стрелковыми площадками сверху.

Прямо возле городка с берега в сторону плавучей крепости были направлены длинные пирсы, возле которых швартовались суда торговцев. Там и находился патрульный дракар речной гвардии.

Что ж, сейчас узнаем, что день грядущий нам готовит.

Письмо из столицы меня удивило. Приказов от кардинала Дагды я ожидал меньше всего. Он вызывал меня в Лугус для переговоров по важному вопросу. В начале чтения мне начала мерещиться западня с подложным письмом, но мой крестный словно предчувствовал это и вскользь упомянул неловкую сцену с моей крестной матерью во время обряда. Это и убедило меня в подлинности послания.

В ответ на мой вопрос о времени отплытия капитан дракара попросил дождаться утра. Они спешили вверх по течению на пределе своих сил. Выпрашивая отсрочку, капитан с тоской смотрел на акаяси, резвящихся в воде под контролем дежурного поводыря.

Да, ребятки, кататься на огромных угрях — это вам не веслами махать…

И все же ждать утра я не стал. Подлинность письма не отменяла вероятности западни.

Вернувшись в логовище, я тут же отправился обратно, но уже в крытом фургоне. Вместе со мной там находились Али и мой однокашник по школе поводырей — Борщ по прозвищу Зеленый. Как ни странно, только с этим поводырем у меня было полное взаимопонимание, да еще с Драганом. Конфронтация с коллегами продолжалась. Еще хуже стало, когда я в приказном порядке забрал для Али ждущего привязки молодого хидоя. Пришлось даже немного поорать.

Возгарь готовил зверя для своего дальнего родича, а я предложил отдать парню верхового ковая. Последнее слово осталось за мной, но теплоты в моих отношениях с корпусом это не принесло. Поводыри вообще делали вид, что о ни до сих пор принадлежат короне, а мне их отдали во временное пользование.

Ситуацию нужно срочно исправлять, но у меня не было ни идей, ни желания.

Фургон остановился у длинного барака на сваях, и мы поспешили внутрь.

Здесь нас уже ждала троица запряженных акаяси и гидрокостюмы. Своих сопровождающих я выбрал еще и потому, что оба разделяли мою страсть к подводным путешествиям.

Переодевшись, мы начали пристегиваться к пока еще дремлющим о ни. Тактика подводных пловцов была мной значительно усовершенствована. Перед седлами на боках зверя находились два больших баллона с артефактными накопителями воздуха. Богдан также усовершенствовал легочный автомат, и теперь вдыхать поступающий по шлангам из баллона воздух было значительно легче.

Увы, Богдану не удалось превзойти столичных мастеров-артефакторов, и мои подводные очки были значительно лучше аналогов у моих спутников.

— Готовы? — спросил я у напарников и, получив в ответ синхронные кивки, разбудил своего акаяси.

О ни вздрогнул и, повинуясь команде, скользнул вперед змеиным движением. Мне оставалось только вцепиться зубами в загубник из магически измененной кожи.

Крытый док для акаяси мы покинули за четыре часа до заката, так что для конспирации большую часть пути до темноты прошли в подводном положении. Но не беда, воздуха в баллонах хватало почти на десять часов. Так что даже ночью, для облегчения движения акаяси, мы часто погружались.

Ночью подводный мир становился еще более загадочным и умиротворенным, только с добавлением мистики. Фантазия постоянно рисовала в темных водах каких-то чудовищ. И это несмотря на то, что мне как поводырю было точно известно, что там их нет.

Мы неслись вниз по течению Дольги растянутой цепью; так как мои очки были значительно лучше, мой акаяси возглавлял отряд. В который раз меня поразил контраст между скоростью и ощущением того, что магический угорь просто висит в толще воды. И только проносящиеся в зоне видимости попутные рыбешки намекали на то, что акаяси развил солидную скорость.

Дракар добирался до нас трое суток. Его обратный путь должен был занять два дня, а мы преодолели водную дорогу до окрестностей столицы чуть больше чем за двенадцать часов с небольшими привалами на «сугрев» пивом и кормежку о ни. Пришлось даже будить хозяина постоялого двора.

Появление лупоглазого чудовища, которое только что вылезло из люка в полу стоящего на сваях трактира, могло бы вызвать инфаркт у любого, но не у хозяина этого заведения. Ведь именно для таких встреч он здесь и жил. Еще осенью старый солдат из обслуги корпуса отправился в пригород столицы в качестве разведчика и держателя конспиративной точки. Возможно, это был перебор в плане предосторожности, но денег теперь у меня хватало, так что почему бы не подстраховаться?

И только увидев сонный взгляд одного из старых друзей моего управляющего, я вспомнил, что так и не подготовил Элбана к ужину с Богданом. Ничего, артефактор уже не мальчик — нашкодил, пусть отвечает.

— Лодка на месте? — спросил я, снимая гидрокостюм. Рядом переоблачались мои спутники.

— Конечно, господин. Все как положено.

— Что творится в столице?

— Неспокойно. Чистые уже надоели всем до колик. От армии нехорошие вести.

— А точнее?

— Чертовщина какая-то. Говорят, на границе голопузые дикари теснят латную конницу. Подробностей узнать не удалось.

Я не стал выказывать недовольства скудными сведениями — при встрече с кардиналом информация польется бурным потоком.

Завершив переодевание, мы уселись в лодку и взялись за весла. Теперь в мелком суденышке сидел типичный лодочный извозчик и два подмастерья. В роли лодочника, как самый старший, выступал Али.

В город я попал с рассветом и без малейших проблем, влившись в поток служащих, которые спешили на работу в центральный квартал. Меня здесь точно никто не ждал, ведь только сейчас в куче километров отсюда капитан дракара получал от Элбана записку с инструкциями. Охрана осталась в лодке, отпустив меня в свободное плавание по потокам людской реки в берегах столичных улиц, где никто не заподозрил в обычном парне-подмастерье того, кто изрядно потоптался по мозолям главы Ордена Чистых.

Город немного отошел от траура по королевской чете, но все равно былая веселость покинула его улицы, оставив после себя лишь сосредоточенную суету. Особенно это чувствовалось в моменты, когда рядом находились Чистые, а их на улицах было до неприятного много.

Несмотря на легкое несоответствие легенде, я заказал себе рикшу, благодаря чему успел к финалу утренней службы в соборе святой Бетани. Заметив знакомого священника, я подошел к нему.

— Эрл Воронов? — удивился священник. — Кардинал ждал вас только через несколько дней.

— Мне прийти позже? — ехидно поинтересовался я.

Священник тут же встрепенулся:

— Что вы! Его преосвященство приказал провести вас к нему в любое время дня и ночи.

В этот раз кардинал принимал меня в своем кабинете. Нельзя сказать, что обстановка была спартанской, но здесь не было ни единого намека на роскошь, и лишь переплеты книг выглядели кричаще дорогими. Остальной интерьер состоял из простой резной мебели и тканых гобеленов с библейскими мотивами.

— Ты удивил меня, крестник, — улыбнулся отец Дагда, отрываясь от чтения документов на столе. — Присаживайся.

Я, не чинясь, присел в кресло перед столом, которое оказалось на удивление удобным.

— Вы позвали меня, и я здесь.

— Ты нарушил приказ короля, — уверенно сказал кардинал, но в его глазах не было осуждения.

— А вы могли бы гарантировать, что патрульный дракар дошел бы до столицы?

— Вот поэтому я и не осуждаю твой поступок, тем более это уже не является преступлением.

— Вот оно как? — удивился я.

— Да, король снял опалу со всех о ни и хорохов, — спокойно сказал кардинал, протягивая мне свиток.

— Неужели брат Врадак отравился собственным ядом? — спросил я, разворачивая документ.

— Это недостойные христианина слова.

— Зато искренние, — автоматически парировал я, вчитываясь в текст.

Должен сказать, что содержимое документа изрядно удивило меня. Белинус Первый не отбирал у меня зверей, просто разрешал им передвигаться по землям королевства. И что-то подсказывало, что направление этого передвижения понравится мне еще меньше.

— Король призывает корпус на войну, — подтвердил мою догадку кардинал.

— На каких же это условиях?

— На условиях вассальной присяги.

— Да не вопрос, — стараясь сдерживать раздражение, сказал я, понимая, что кардинал здесь ни при чем. — Хоть завтра, как эрл владения Мен, оседлаю Злюку — и в бой. Даже возьму пару оруженосцев, но корпус останется в долине. Иного по древнему договору не имеет права требовать даже король.

— В чем-то ты прав, а в чем-то ошибаешься.

— Так просветите меня, ваше преосвященство.

— Не заводись, крестник, — напустил строгости в голос Дагда. — Если враг придет в королевство, тебе в своих землях тоже не отсидеться.

— Дело не в этом, — возразил я, — по тому же древнему закону дворяне выступают на битву за свой кошт. Если отправлю корпус на войну, то сам сразу же отправлюсь к ближайшей церкви просить милостыню. Или корона обеспечит меня средствами для вознаграждения поводырям?

— У короны сейчас туго с золотом, — вздохнул кардинал. — К тому же по сведениям королевских служб, до нищеты тебе очень далеко.

— А пусть королевские службы не считают чужое золото, — окончательно разозлился я. — И кому эта идиотская мысль вообще пришла в голову?

— Мне, — скромно заявил кардинал.

Это заявление моментально стравило из меня всю злость.

— Вот удружили… — с упреком выдохнул я.

— Давай поговорим спокойно, — строго сказал кардинал и встал с кресла.

Он пару минут задумчиво ходил вдоль окна за столом, а затем вновь обратился ко мне:

— Поверь, крестник, у меня не было другого выхода.

— Хотите сказать, что теперь выбора нет уже у меня? — не унимался я.

— Это действительно так, — с упреком произнес мой крестный, — теперь ты обязан выставить сотню всадников, по тому же древнему закону, в качестве ярла.

Дар речи стремительно покинул меня, но через минуту все же решил вернуться, потому что внутренняя жаба, в отличие от мозга, имела иммунитет к шоку. На нее могли подействовать только груды золота.

— Интересное дело; и позвольте узнать, ярлом каких именно земель мне посчастливилось стать?

— Горный хребет Луг Дирг с близлежащими землями. Других свободных земель в провинции Генава больше нет.

— Луг Дирг?! Вы издеваетесь? Там даже рудокопов нет, а эти ваши близлежащие земли — сплошной камень с горстью земли.

— Ярл Воронов! — постарался отрезвить меня новым титулом кардинал, но добился обратной реакции.

— Да на фига мне этот титул? Только начал нормально жить и концы с концами сводить — и тут такая подстава. Чтобы поводыри начали воевать, им нужно хорошо платить. Причем не как наемникам, а постоянно!

— Хватит жаловаться, — пророкотал тренированным голосом кардинал, — у нас не было выхода.

— У нас? — немного сбавил тон я.

— Да, король вызвал меня на совет, и в его глазах я заметил мольбу о помощи. Там был Врадак, он явно предложил королю другой выход.

— Какой? — заинтересовался я.

— Не знаю, но король явно не мог пойти на его условия, и поэтому призвал меня. Так что мне пришлось привлечь к этому корпус поводырей, а значит, и тебя.

— Если нет другого выхода, пусть король забирает корпус обратно!

Мой порыв выглядел как малодушие, чем, если честно, и являлся. Мне было уютно в малых объемах мелкопоместного масштаба. И что делать с объемами княжества, я понятия не имел. И ладно еще в гражданских делах, так ведь все начинается именно с военной повинности…

Князья и ярлы должны были выставлять на войну по сотне всадников. У кельтов это тридцать рыцарей с оруженосцами, а у славян — полноценная сотня дружинников, и что-то подсказывало мне, что король будет считать не обслугу, а полноценных поводырей. Если учитывать хах-коваев с симбионтами, это больше сотни о ни!

— Забрать корпус обратно он тоже не может. — Голос кардинала вывел меня из задумчивости. — Даже на мое предложение король согласился только после жуткого скандала с Врадаком.

— А что, приказ короля уже ничего не значит?

— Я уже давно не являюсь духовником Белинуса и понятия не имею, что происходит во дворце, — вздохнул кардинал и бессильно рухнул в кресло. — Король ведет себя очень странно, но он владыка королевства, и не наше дело обсуждать его приказы. Поверь, крестник, предчувствие говорит мне, что мы избежали большой беды, бросив на стол карту с о ни. К тому же теперь ты стал ярлом, и в этом есть много преимуществ.

— Просто куча, — проворчал я, понимая, что выбора у меня действительно нет. — Мало того что мне кинули этот титул, как кость, так еще и обеспечили ненависть к выскочке всех родовитых дворян королевства, словно мне мало проблем с поводырями.

— Хочешь, я поговорю с Втораком Возгарем?

— А и поговорите, — уже решив отмахнуться, я неожиданно передумал. — Не все же мне одному расхлебывать эту кашу… А еще вставьте на место мозги поводырям-христианам.

— Я подготовлю священников в твой приход. Что еще? — перешел на деловой тон кардинал, тем самым заставляя задуматься и меня.

— Бесплатный провиант по всему маршруту нашего следования к месту боев, прямое подчинение верховному воеводе и право на все захваченные трофеи.

— Жадность — это грех, сын мой, — нахмурился священник.

— Совершенно согласен, но от своих требований я не отступлю ни на шаг. Мне еще поводырям вознаграждение платить.

— У тебя есть гномы, которые не зря так интересовались Луг Диргом.

— Только не нужно считать ни мое золото, ни моих гномов. У короля гривен наверняка больше.

— Врадак может воспротивиться твоим требованиям, — с сомнением покачал головой кардинал.

— Тогда передайте королю, что как ярл я выставлю сотенную дружину, но считать начну с наездников на верховых коваях, а не на хидоях. Этот отряд можно будет использовать разве что в разведке.

— Это не по-христиански, — нахмурился кардинал.

— О душе, отче, я подумаю, когда разгребу все это д… — осекся я, увидев недовольную гримасу кардинала, — разгребу все те милости, которыми меня осыпал король.

— Хорошо, — решительно кивнул кардинал, — подчинение и трофеи я вырву, чего бы это ни стоило, а провиант обеспечат церковные приходы по пути следования в качестве добровольной помощи воителям.

— Так, теперь мне нужен целитель, лучше два.

Второе требование почему-то было встречено кардиналом намного спокойнее.

— У церкви есть свои целители, так что поделимся, в обмен с тебя верховный хорох для школы королевских телохранителей. Врадак поспешил вырезать всех дворцовых хорохов, забыв, что некому будет готовить ведьм и «погонщиков смерти». Странно, что он и от них не избавился, заменив монахами.

— Постараюсь договориться, но на верховного можете не рассчитывать. Пойдет один из его учеников.

— В каком смысле «договориться»? — удивился кардинал.

— Я дал им всем волю.

— Как? — Эта новость почему-то шокировала кардинала.

— По заветам Христа о милосердии, — укоризненно проговорил я, пряча улыбку.

Мой крестный даже немного покраснел.

— Достойный поступок, но уговорить хороха для школы все-таки нужно. В обмен получишь троих целителей от церкви на время войны.

— Ну, тогда мы договорились, — довольно улыбнулся я под осуждающим взглядом крестного. — Теперь можете вручить грамоту на владения.

Худшей церемонии присвоения титула и придумать нельзя. Впрочем, искренность, с которой кардинал осенил меня крестным знамением, была мне намного дороже любой пышной церемонии в королевском дворце.

Дальше был переезд в мастерскую королевского татуировщика, где в мою татуировку на виске были вплетены еще две веточки рунной вязи. Затем слишком уж широкоплечие монахи кардинала вернули меня на набережную. Весь этот путь я проделал в кардинальской карете — то есть абсолютно инкогнито.

Обратное путешествие к озеру заняло около полутора суток — сказалось то, что приходилось плыть против течения, а значит, делать вдвое больше остановок на отдых, просушку и охоту для акаяси. Плюс ко всему, плыли мы исключительно в надводном положении, ввиду пустоты артефактных баллонов. На случай недовольства речной гвардии у меня имелась королевская грамота. Вот только нас почему-то никто не останавливал, хотя мы разминулись с пятью патрульными дракарами.

За три дня моего отсутствия во владении Мен ничего не изменилось — окрестности озера, как и долина, жили своей размеренной жизнью.

Ничего, нежиться в покое моим подданным осталось недолго — скоро я разворошу эту тихую заводь.

Для начала сразу же после прибытия я вызвал к себе Возгаря и Драгана.

Оба поводыря вошли в мой кабинет с явной настороженностью на лицах.

— Правильно, господа, — подтвердил я их догадки, — жизнь делает очередной вираж. У меня две новости. Начну с хорошей. Неопределенность в отношении корпуса закончилась. А плохо, не для всех конечно, то, что теперь корпус перепрофилируется в личную дружину ярла.

Возгаря затрясло от злости, а вот Драган, зная мою натуру, не спешил отчаиваться.

— И кто этот ярл? — спросил командир наездников на хидоях.

— Некий Владислав Воронов ярл Луг Дирг.

— Как это у тебя получается? — негодующе выдохнул Возгарь.

Оно и понятно: если раньше я почти дотягивался до его статуса, то сейчас переплюнул.

— Плохо у меня с везением.

— Ты издеваешься?

— Вторак, заткнись, — как всегда проявил благоразумие Драган. — Представь, сколько проблем принес ему титул. Завидовать здесь явно нечему, по крайней мере, пока.

— Наконец-то хоть кто-то меня понял, — искренне сказал я командиру наездников на хидоях.

— И как ты себе это представляешь? — набычился Вторак, наконец-то переключившийся на деловой стиль.

— Очень просто. Кто хочет остаться со своими питомцами, приносит мне вассальную клятву. Остальным — скатертью дорога.

— Можно выкупить питомца?

— Увы, нет, — жестко ответил я, потому что правильно понял полунамеки в королевских грамотах. — Теперь о ни будут или сражаться за короля под рукой ярла, или погибнут вместе с теми, кому не понравится королевский приказ. Так что никого отпускать на убой я не собираюсь. Да и ни у кого из вас денег не хватит на выкуп. Вы старшие корпуса, вам и решать все со своими людьми. Завтра утром поводыри приносят присягу либо покидают долину. Оставшиеся будут получать ежемесячно две сотни золотых. С обслугой я договорюсь отдельно. А послезавтра мы идем на войну.

Отправив руководство корпуса переваривать новости, я вызвал Элбана.

— Командир, и что у вас за дар такой — получать в подарок всякий мусор! — вскричал мой управляющий, дочитав грамоту на владения. — Здесь же из поселений указана только наша долина и ни одной крестьянской деревни. Ни одной! А горы Луг Дирг пусты, как голова моего племянника.

— Думаю, ты не прав, — успокаивающе положил я руку на плечо Элбана. — Причем не прав и в отношении гор, и в отношении Вогана. Что-то же здесь искали гномы, и наши торговые дела показывают, что не все так плохо, как кажется. Давай пока повременим с истериками. Я скоро ухожу воевать, а ты потихоньку прикинь, что мы можем с этого поиметь. Гурдага распинать и пытать пока не нужно, но тихонько подпоить и поговорить по душам не помешает. Остальное решим, когда вернусь.

Управляющий покинул мой кабинет в таком же озабоченном состоянии, как и оба поводыря. Да и мне было о чем подумать.

Зачем я поставил вопрос ребром? Да затем, что тащить весь ворох накопившихся проблем еще и в бой — слишком тяжело и глупо. Так что приходилось разрубать этот гордиев узел.

Эмоциональный нарыв поводырей лопнул ночью — меня тупо попытались убить. Попытка была организована довольно грамотно. Ломиться в мои покои никто не стал, потому что выломать дверь не смог бы и осадный таран. Убийцы решили подловить меня во время посещения Рудого. У моего питомца как раз началась очередная линька, и он требовал к себе внимания.

Текучая тень материализовалась в проеме между двумя верхними логовами и постаралась спрыгнуть мне на голову. Честно говоря, я ждал чего-то подобного и постоянно мониторил ментальный фон, так что легко уловил принадлежащий человеку эмоциональный всплеск. Достаточно было просто прыгнуть вперед, чтобы разминуться с убийцей. Можно было разложить «бабочку» и смахнуть врага еще в полете, но убивать своих что-то не хотелось.

Это едва не стало моей последней ошибкой. Впереди появились еще две фигуры. А к приземлившемуся человеку, в котором тусклое освещение логовища все же позволило мне узнать командира наездников на коваях, присоединились еще двое подельников. Но хуже всего было то, что у одного из парочки стоящих впереди убийц в руках был самострел.

С этим доводом спорить трудно. Никто не собирался допускать меня до рукопашной. Да и до ножей дотянуться не получится. Но тоже кое-чего не учли, как и я, когда пару секунд назад не зарубил «прыгуна». Главное мое оружие было к ним ближе, чем они думали.

Прутья логова любого о ни были рассчитаны на удар, но не на растягивания в стороны. А чтобы проделать этот фокус, ни у кого из магических зверей не было рук, точнее — почти ни у кого.

Раздраженный линькой и угрозой моей жизни, Рудый раздвинул прутья, словно камыш, и пропихнул между ними свое массивное тело. На пол логова упала пара сорванных движением броневых пластин с груди сагара. Человек с самострелом быстро сменил цель, но болт лишь звякнул об уцелевшую в процессе линьки броню. В следующий миг стрелок взлетел в воздух и поломанной куклой ударился о прутья противоположного логова. Второго киллера Рудый пнул как мяч с таким же финалом.

Три фигуры с другой стороны прохода на мгновение застыли. Дальше — хуже. Сверху послышался рык коваев. Они, конечно, могли с этого начать, но возбужденных о ни я бы почувствовал раньше, чем людей. Мой ментальный приказ притормозил чужих питомцев, а через секунду Рудый добрался до их хозяев и окончательно осиротил бедных зверей.

Волна душевной боли коваев ударила по моему мозгу словно кувалдой, но через секунду стало легче — непонятно откуда вывалившийся верховный хорох присоединил свой посыл к моим усилиям, и тройка завывающих от горя зверей наконец-то уснула.

Интересно, почему птицелюд вообще не предотвратил это покушение? Скорее всего, возможности хорохов все переоценивают.

— Позаботьтесь о них! — крикнул я хороху, указывая на уснувших коваев, а сам начал загонять разошедшегося Рудого обратно в клетку.

Сагару было плохо. В соседних клетках бесновались его братья. Стресс усугубил линьку, так что меня ждет еще та ночка.

Рудый бился о стены своего логова, сдирая с тела целые сегменты панциря. К счастью, грубая кожа в линьке не нуждалась, иначе здесь все было бы залито кровью.

Не самое приятное зрелище, к тому же рассматривать линяющего о ни мне было некогда — все внимание отнимал контроль эмоционального состояния питомца.

Рудому было очень больно, и, как все силачи в такие минуты, сагар напоминал маленького ребенка, не понимающего, почему он должен испытывать такую боль. Мне же оставалось лишь просто быть рядом и утешать.

Наконец-то старая броня слезла полностью, и Рудый начал потягиваться. Довольно зрелищный процесс — казалось, что тело зверя было скомкано в тесной оболочке, а сейчас оно наконец-то освободилось. Сагар начал выгибаться, постанывая от удовольствия. Хрящи с громким хрустом становились на новые места. Каждый раз, линяя, мой питомец становился выше на добрый метр. Теперь он стал менее коренастым и худым как скелет, но мышцы и новая броня скоро нарастут.

Впервые за несколько месяцев сагар встал ровно, почти достав до трехметрового потолка, и широко раскинул длинные лапы. Зрелище еще то — любой монстр из голливудского кино удавился бы от зависти, а человеческие персонажи закончили бы сюжет на первых минутах, посредством разрыва сердца. Раньше и мне было немного жутковато, но не сейчас. Потянувшись в последний раз, Рудый встал на четвереньки, и даже в этом положении его голова находилась выше моей. Затем зверь лег на пол и обиженно заскулил, выпрашивая ласку. Я провел рукой по пока еще мягкой броне на его лбу, ощутив бурную радость в ответ.

Словно щенок, ей-богу…

Мучения сагара закончились за пару часов до рассвета, и только тогда я смог выйти из логова. Сразу стало понятно, что ситуация в моих владениях кардинально изменилась. Вдоль всего логовища были рассредоточены хорохи, державшие всех о ни в глубоком сне. Возле логова Рудого, площадки для кормления и у выхода в коридор замерли, словно отлитые из бронзы, приземистые фигуры гномов в полном боевом облачении. Людей в логовище не было вообще.

— Гурдаг, — опознал я гнома по торчащей из-под шлема недавно подпаленной в экспериментах бороде, — что здесь происходит?

— Порядок, — лаконично ответил гном, и в чем-то он был прав.

— Никого хоть не убили?

— Только тех, кого вы прибили сами, мастер-вой.

— И на том спасибо, — буркнул я, направляясь к выходу из гномьего поселения.

Когда вышел под звездное небо, меня посетило легкое ощущение дежавю. Опять у входа в подземелье собралась толпа людей, намного превышающая защитников ворот. Но в этот раз Элбан защищал металлические ворота от толпы поводырей и обывателей. С ним были два десятка седобородых солдат из обслуги, а также Али с Зеленым. Как ни странно, рядом с ними стоял Вин Драган в компании дюжины поводырей в броне наездников на хидоях.

— Ему можно верить, — морщась от боли в пока еще беспокоящей ране, сказал Элбан, кивнув на Драгана.

— А то бы он без тебя не догадался, — фыркнул Вин, в отличие от своих подчиненных не надевший защитной личины.

— Парни, а вы здесь не охренели случаем? — уже немного отойдя от удивления, спросил я.

— Владислав, все серьезно, — предупредил меня Драган, но я лишь отмахнулся от его слов и шагнул вперед.

Ровный свет магических фонарей над входом в подземелье соперничал с мельтешащим пламенем принесенных людьми факелов — словно подчеркивая контраст между моим спокойствием и нервозностью толпы.

— Я впустил вас в свой дом, — начал я тихую речь. Несмотря на все мои сомнения, теория работы с толпой все же сработала. Люди начали умолкать, желая услышать мои слова, — и сегодня те, кого я приютил, попытались убить меня, желая забрать мое добро.

— О ни не принадлежат тебе! — послышался крик из толпы.

— Ошибаетесь, именно мне звери и принадлежат. Чужую собственность можно украсть и стать богаче, но принесет ли это богатство ожидаемые блага? Вот ты, — ткнул я пальцем в знакомого поводыря, — хочешь забрать своего зверя и уйти на свободу?

— Да, — ухватился за слово «свобода» молодой воин.

— А потом что, пойдешь служить аравийцам?

— Я буду служить своей родине, — вскинул голову парень.

— Брадар является королевством, и здесь только король решает, кто и как будет служить родине. Но королю ты не нужен. Точнее, не нужен твой зверь.

— Это неправда! — выкрикнул парень, выдавая суть этого заговора.

— Боярин Возгарь! — крикнул я, впиваясь взглядом в стоявшего передо мной командира поводырей. — Скажи своим людям, есть ли в моих словах ложь.

Что ж, вскрывать этот нарыв было действительно необходимо. Одно дело отмалчиваться и полунамеками давать своим людям понять, что их обманывают, а второе — солгать в присутствии всех.

— Это правда, — выдохнул Возгарь.

— Громче!

— Правда! — прорычал боярин.

— Кто приходил ко мне с просьбой о спасении о ни?!

— Я! Но я не просил забирать их себе! Ты все подстроил! — наконец-то прорвало Возгаря.

— Ты хоть сам в это веришь, либо опять все мозги залило гневом и гордыней? — уже тише спросил я. Затем вновь обратился к толпе, наконец-то вспоминая, что живу не в демократическом обществе: — Если бы не ваши таланты, завтра же о ни получили бы новых хозяев. Но выбора у меня нет, поэтому я сохраняю корпус в прежнем виде. Мне не нужны ваши клятвы, потому что веры им больше нет. Ваш новый командир поклянется за всех и ответит за каждое нарушение приказа и малейшие проступки своих подчиненных. Драган, — повернулся я к тому, кого хотел поставить во главе корпуса, но он неожиданно мотнул головой.

— Не делай этого, — тихо сказал Вин, подходя ко мне вплотную. — В качестве командира я Втораку и в подметки не гожусь. Мы оба поклянемся тебе, и оба будем отвечать.

— У семи нянек дитя без глаза, — хмыкнул я в ответ.

— Это смотря какие няньки, — криво улыбнулся Драган.

— Ладно, — без особой радости согласился я, и через минуту оба руководителя корпуса поводырей уже приносили мне вассальную клятву.

Пусть теперь они сами на пару с эмиссарами кардинала занимаются воспитанием строптивых поводырей. Клятвам двух этих людей я верил больше, чем коллективному обещанию всего корпуса. Возгарь хоть и был, несмотря на солидный возраст, норовливым, как молодой бычок, но его слову можно было верить.

После рассвета словно кто-то отрезал от меня все проблемы корпуса — лишь к концу дня я узнал, что долину покинули полтора десятка поводырей, а корпус готов к утреннему выходу. Так что у меня была масса времени на «подтягивание хвостов». Богдан по моему приказу срочно готовил к транспортировке обе пусковых установки с максимально возможным запасом ракет. Несовершенство конструкции гномьего изобретения требовало привлечения к походу одного из подгорных мастеров, но требовать что-либо у гномов мне не хотелось. Впрочем, все решилось само собой с приходом в мой кабинет Гурдага и Турнока.

Получив свободу, Турнок отъелся, приоделся и привел в порядок бороду — так что теперь он выглядел вполне респектабельно. Гурдаг уже снял броню и опять щеголял в своем «лоскутном» наряде, а вот Турнок до сих пор напоминал компактный танк.

— Не устал таскать на себе столько бронзы? — по-товарищески обратился я к соратнику по ночным приключениям в столице провинции.

— А чего снимать, если завтра опять облачаться? — Раскачивание бронированного корпуса должно было обозначать пожатие плечами.

Намек на участие гнома в походе меня порадовал, но уточнить все же следовало:

— Гурдаг, ты же говорил, что каждый мастер — на вес золота?

— Говорил, но, увы, от Турнока под землей пользы мало.

— Да ладно, с такой-то силищей? — не поверил я, вспоминая рухнувшее здание.

— Увы, — вздохнул глава гномьей части моих подданных. — Работа рудокопа и архитектора — очень тонкое дело. Здесь нужна не сила, а точность. Турнок с детства был порченным.

— Тогда зачем вы взяли его в новое поселение?

— А куда его девать? Дома он был не нужен, зато здесь пригодился. Кто, по-вашему, так качественно обрушил своды галерей, что люди не смогли докопаться ни до жил, ни до тайников? Да и мы сами потом почти месяц разгребали его «художества».

— А с вашей машинкой он справится? — начал сомневаться я в талантах Турнока.

— Да ты!.. — неожиданно взвился чересчур мощный рудокоп и, чтобы продемонстрировать всю степень своего возмущения, снял шлем. Но договорить не сумел, остановленный жестом своего предводителя.

— Я сказал, что он безнадежен как рудокоп, а тупым его никто не называл. И с машинкой справится, и секирой поработать сможет.

— Спасибо вам, мастера, за такой подарок, — совершенно искренне поклонился я гномам.

— Я не подарок, — фыркнул Турнок.

— Самый лучший подарок, только ленточки с бантиком не хватает. Ладно, пусть Турнок занимается вашей машинерией. Обо всем договоритесь с Богданом, он теперь у ракетчиков старший.

Отпустив мастеров, я начал готовиться сам. В сумку с креплениями под снаряжение хидоя отправилось почти все содержимое оружейного шкафа — начиная с ножей и заканчивая разобранными нагинатами. И только «бабочка» осталась сиротливо дожидаться времен, когда появится возможность с шиком прогуляться по столичным улицам.

Неразборный «дракон» в сумку, конечно, не влез и терпеливо дожидался момента, когда можно будет угнездиться на свое законное место у седла Злюки.

Броню тревожить пока не стал, и до утра она по-прежнему покоилась на манекене в углу спальни. Еще зимой я заказал себе бронзовую защиту параллельно с бехтерцем для князя. Причем не оставил продумывание всех деталей на откуп гномам, а пригласил на мозговой штурм Элбана, Драгана и кузнеца из Дун-Идена. В конечном итоге князь оказался в полном восторге от усиленного рунами кольчужно-пластинчатого бехтерца и островерхого славянского шелома. А вот на моем заказе гномы все же прогнули свою линию, и теперь мне предстояло воевать в чем-то напоминавшем смесь бехтерца и облегающей тело вариации облачения клонов из «Звездных войн», включая почти сферический шлем с поднимающимся вверх забралом. Впрочем, стоит признать, что двигаться в этой защите было удобно — ничего не гремело и не жало, по весу броня была легче, чем облачение всадников на коваях. А на прочность эту защиту испытает будущая война.

В следующее утро будильником не только для меня, но и для всего городка послужил многоголосый колокольный звон — корпус впервые со времен Ониборга выступал в массовый поход. Жители городка собрались у обочин дороги и с восторгом встречали импровизированный парад. Первыми шли верховые коваи. После мини-бунта у нас осталось только шестнадцать разведчиков. Остальные коваи были погружены в сон, ожидая новых хозяев.

Вслед за стремительными коваями двинулись хидои в колонну по два. Впереди ехал Вторак Возгарь, а за ним два десятка своих подчиненных вел Вин Драган на своем Буяне. Четверть сотни хидоев шли следом за стремительными собратьями — они сохранили своих седоков, потому что подчиненные Драгана слепо верили своему командиру.

В арьергарде, один за другим, тяжело ступали гиганты хах-коваи, неся в себе спящих симбионтов.

Из хах-коваев в поход выдвинулись пятнадцать симбиотических троек. Пятеро из них имели новых поводырей, пересевших с верховых коваев. Приручение добродушных здоровяков было делом несложным, так что проблем с передачей зверей не было.

Мне с моими первыми питомцами вообще повезло — Дубок, Бим и Бом достались неопытному школяру только потому, что свободные поводыри уже бодались с аравийцами, а из курсантов только у меня хватило таланта для укрощения.

Итого, если учесть меня и моих телохранителей, получалось пятьдесят шесть поводырей. До сотни мы серьезно недотягивали, хотя, если судить по рыцарским меркам, с учетом вооруженной обслуги в количестве пяти десятков воинов даже слегка перекрывали требуемый показатель.

В долине оставались два хах-ковая и большая часть хорохов, которые были способны разбудить свободных верховых коваев и направить их на врага. Так что за долину я не переживал. В крайнем случае гномы впустят горожан в специально приготовленные для этого подземные бараки и наглухо закроются в скальном поселении.

Парад о ни я наблюдал из окна своего кабинета, потому что собирался немного задержаться. Если люди внизу хотели увидеть мифического сагара, их ждало разочарование. Мы выступим чуть позже с обозом обслуги, к тому же Рудый поедет в крытом фургоне. Он еще не отошел после линьки, и выпускать его в толпу было бы опасно.

Обоз подъехал к озерному городку, когда все о ни уже находились на баржах, так что погрузка дополнительного снаряжения и припасов началась без промедления. Для меня с приближенными была выделена отдельная баржа на четыре отделения, в которые поместили Злюку и хидоев Али и Зеленого. На верхней палубе разместились обслуга и «ракетчики». Поход заставил меня подобрать помощников для ухода за хидоем и сагаром в полевых условиях. Ими стали Воган с его товарищем-сверстником. Молодой задор парней вполне компенсировал им отсутствие опыта, да и Элбан неплохо натаскал своего племянника. Так что парни справлялись.

Жизнь в походе всегда ярче домашних будней. Огромный караван из трех десятков барж буквально гудел, разнося над гладью реки шум и гам. Были слышны и ссоры и смех — почти две сотни народу не умолкали ни на миг, и только звери, которых обыватели считали кровожадными чудовищами, мирно спали в трюмах кораблей, а неутомимо буксирующие баржи акаяси вообще отличались завидной молчаливостью.

На нашей барже жизнь тоже била ключом. Богдан постоянно о чем-то спорил с Турноком, доводя до ума обе ракетных баллисты, которые были похожи на большие минометы с дискообразной подставкой. Сама труба «миномета» напоминала сороконожку — с пятью парами ножек-дуг.

У них там что-то не ладилось и Турнок иногда, не находя слов, размахивал перед лицом субтильного Богдана похожими на шары для боулинга кулаками. За мага я не боялся — во-первых, гном был на редкость адекватным малым, плюс к этому Воган, у которого кулаки были не меньше, незримой тенью маячил за спиной будущего родственника. Вопреки моим опасениям, родители Нарины приняли Богдана с распростертыми объятьями, а когда Воган услышал, что артефактор может усилить его способности поводыря, то стал тенью неугомонного экспериментатора. Даже сейчас, занимаясь амуницией Злюки, он одним глазом присматривал за Богданом — вдруг гном прибьет мага, тогда прощай мечта о собственном питомце.

Наконец-то у меня появилось время разобраться с активированными Богданом обручами. Перебравшись на корму, я надел на голову тонкое кольцо из неведомого сплава и прислушался к своим ощущениям. Эффект был, но не особо впечатляющий. Сняв обруч, я понял, что могу дотянуться до спящих о ни на третьем от нас судне, а секунду назад хорошо чувствовал тех, что находятся на пятом. Что ж, с дальностью понятно, а с пробой мощности придется подождать до высадки.

Ближе к вечеру мы вышли на просторы Дольги, но задержались там ненадолго. Через час лоцман на передовом корабле приказал поводырю повернуть акаяси в еще один приток великой реки. Там, в излучине возле слияния двух рек, мы и встали на ночевку.

Довольно широкий водный поток вел нас в сторону Лорхских гор, и против течения уставшие акаяси тащили баржи почти седмицу. По пути попадались городки и деревни, причем достаточно часто. Кельтские земли вообще были населены гуще славянских. В каждом поселении местный глава передавал нам изрядное количество провианта и почему-то сразу уходил. И почти везде простые обыватели провожали нас настороженными взглядами. После второй такой встречи мы уже ничему не удивлялась, потому что помимо священника-снабженца увидели монаха из Чистых. Он стоял на берегу с таким видом, будто собирался лечь костьми, но не дать жутким чудовищам растерзать несчастных жителей. Разговаривать здесь было не о чем. Промытые мозги встают на место очень трудно и под давлением железобетонных доводов, а их у нас не было.

Конечной точки водного путешествия баржи достигли, когда пики горных вершин нависали над нами с немой угрозой, а река стала слишком капризной и мелкой.

Неделя сидения на кораблях вымотала всех, так что высадка была воспринята с облегчением. Особенно радовались получившие возможность размяться о ни.

По суше корпус мог бы добраться сюда и быстрее, но это если двигаться без обоза. К тому же весь предполагаемый маршрут был густо заселен, так что выбора у нас не было.

Дав зверям время порезвиться, караван начал медленно втягиваться в ущелье по вымощенной на дне распадка дороге. Еще через несколько часов начался подъем к седловине перевала. К тому же возобновилось ворчание поводырей.

Им не понравился мой приказ прицепить повозки обслуги к хах-коваям и хидоям. Впрочем, открытого противостояния не вышло, потому что правила в корпусе уже поменялись. Мне было достаточно косого взгляда в сторону Возгаря, как боярин тут же начинал жестко наводить порядок во вверенном ему подразделении.

Вот и ладненько — идея разделить полномочия и создать изолированную пирамиду власти и ответственности оказалась крайне удачной. Кроме того, становилось понятнее, почему Драган так отказывался от управления корпусом. В походных условиях Возгарь становился собранным и спокойным, а если выходил из себя, то только для того, чтобы в кратчайшие сроки восстановить пошатнувшуюся дисциплину и подстегнуть нерасторопных поводырей.

Так что забот в походе у меня почти не было, и я занялся обучением Рудого. Плохо, что условия были неподходящими, но раньше мешали постоянные линьки.

Я уводил Злюку в сторону от каравана и гонял Рудого по окрестным скалам, заставляя забираться на каменные кручины и прыгать по деревьям. Ловкостью он не уступал шимпанзе, да только эта «обезьяна» заставляла гнуться вековые сосны, а более тонкие деревья ломала своим весом, как спички. Броня Рудого постепенно начала грубеть, вновь делая из него горбуна. Покрытый броней горб увеличился, образовывая своеобразный рюкзак, в который уже можно было засунуть даже меня, но только предварительно порубив на части. Перспектива не самая приятная, поэтому я гнал от себя подобные ассоциации. Мне до сих пор не приходило в голову, как можно оседлать сагара, так что приходилось тренировать его как боевое сопровождение хидоя.

После усиленной физзарядки для сагара я переходил к тренировкам с обручем на голове. Эксперименты показали, что артефакт увеличивает радиус контакта, но мощность внушения оставалась той же, и перехватить управление чужого о ни мне не удавалось.

А жаль; если честно, после откровений Богдана меня посещали фантазии об укрощении вражеских зверей прямо в бою, случись еще раз сойтись в схватке с аравийскими о ни.

Во второй части тренировок я отправлял Рудого далеко вперед и заставлял охотиться на горных козлов. Однажды, увлекшись, сагар взобрался на высокую скалу и, ринувшись за козлом, сорвался вниз. Рогатая сволочь с презрением посмотрела на летящего охотника и ускакала вверх по тонкой, как нитка, тропе. В момент, когда давно уже немаленькая туша моего питомца полетела на острые камни с высоты десятиэтажного дома, у меня на мгновение остановилось сердце. Но в следующий миг сработал инстинкт — Рудый шлепнул своими лапищами по отвесной скале. Из запястных бугров выскочили костяные лезвия и вместе с когтями на пальцах заскребли по камню. В стороны полетела крошка и искры, а на серой скале остались глубокие борозды.

Съехав таким образом три четверти высоты, Рудый оттолкнулся от скалы и, провернувшись в воздухе, приземлился на четыре конечности, как кошка.

— Ну ты даешь, шипастый, — со смесью облегчения и гордости за питомца сказал я, похлопывая рукой по подставленной для ласки морде.

Моего похлопывания по толстенной броне он конечно же не почувствовал, зато наверняка ощутил ревнивый удар скорпионьего хвоста Злюки. Пришлось срочно разводить расшалившихся питомцев в стороны.

Мне было хорошо — словно вернулся во времена объездки Бома. Заботы ушли на задний план, вокруг свежий воздух, а рядом в моем полном распоряжении небывалая мощь магических зверей.

До перевала мы дошли за сутки и столько же потратили на спуск. Исполинская «стена» Лорхских гор словно делила мир на части. Справа были горные территории гномов, а слева — горы людей, и случившееся с Гурдагом со товарищи говорило о том, что так будет еще очень долго.

Взбираясь вверх, мы покинули вполне умеренный климат, а впереди, благодаря горам и прибрежным течениям, царило нечто похоже на субтропики. В Магадхе, граница с которой находилась в тысяче километров на юго-восток, говорят, вообще тропики с джунглями и прочими прелестями этого климатического пояса. Мало того, изменился не только физический климат, но и эмоциональный. Сидевшие за казавшимися им неприступными перевалами люди ничего не боялись, а здесь слухи о дикарском нашествии уже поселили страх в душах обывателей. Поэтому нас встретили вполне доброжелательно — люди радовались мощи и даже страшному лику чудовищ, ведь это были их защитники.

Кардинально изменился и вид поселений. Эти земли Брадар отвоевывал уже после объединения, и переселенцы смешались даже больше, чем в центральных провинциях королевства. Климат тоже внес свои коррективы, и местные городки напоминали испанские поселения, а деревни вообще смущали меня откровенно тайскими строениями. Местная жизнь, так же как и за горами, группировалась вдоль водных дорог, да только теперь у нас не было специального транспорта, и в лодки можно было сгрузить только поклажу. Впрочем, даже это ускорило наше продвижение вдвое.

По моим расчетам, весь путь от гор до фронта должен был занять три седмицы, но уже к концу второй мы начали замечать признаки приближающейся беды — навстречу потянулись колонны беженцев. А еще через сутки мы неожиданно вышли в расположение армии королевства.

Успехи наших соперников настораживали. В войне с аравийцами рыцари и витязи не пустили врага дальше прибрежных территорий Дольги, а здесь какие-то дикари теснили бронированных всадников, как ветер пустыни передвигал барханы.

Я не стал мучить себя попытками найти ответы на эти вопросы, а направился за ними прямо в палатку верховного воеводы. Во время продвижения к центру лагеря меня все больше поражал неприглядный вид королевского воинства. Казалось, они только что вышли из затяжного боя и никак не могли сбросить усталость. Лучше всего выглядела гвардейская тяжелая пехота в своих непробиваемых панцирях. Хотя что творилось в их душах под толщей металла, мне было неведомо.

Алан Мак Юдеирн встретил меня с видимой радостью, а заметив изменения в татуировке, вообще повел себя как с ровней.

— Присаживайся, Владислав, — махнул он рукой в сторону походного стола и раскладных стульчиков, а сам полез в сундук за выпивкой.

— Спасибо, ваша светлость, — поблагодарил я, выбирая себе место.

— Брось, — небрежно махнул выуженной из сундука бутылкой ярл, — наедине можешь называть меня Аланом. Нас в этой гребаной армии вместе с тобой только шесть человек, так что не до реверансов.

— Что-то невесело вы об этом говорите, Алан.

— А чему радоваться? Шесть человек, Владислав. Шесть ярлов и князей на армию; седмицу назад было больше трех десятков, но после того как пятерых разорвали дикари, благородные воины вдруг вспомнили о важных делах в столице и, оставив вместо себя сотников, убыли. Что это? Язык не поворачивается произнести слово «трусость» в отношении высокородных воев, но тогда какое слово мне использовать?

— А разве они имеют право покидать войска? — удивился я.

— Даже я могу так сделать, — фыркнул верховный воевода. — Наша древняя клятва обязывает обеспечивать армию рыцарями, но не требует личной отваги. Что-то загнило в этом государстве.

Воеводу случившееся явно подкосило и выбило из равновесия. Проскальзывающие в его речах крамольные мысли до добра не доведут, поэтому я быстро сменил тему:

— Так в чем проблема с дикарями и как в этом могу помочь лично я?

— Проблем громадье, и, если честно, осталась надежда только на твоих монстров.

Ярл, забыв о выпивке, подозвал меня к столу с расстеленной картой.

— Все началось вроде нормально. Один из магадхских князей… как его там, — задумался ярл. — А, вспомнил: раджа Прабху, тьфу ты, язык можно сломать… Так вот от этого самого князька прибыл гонец с предупреждением, что на южном берегу Магадхи высадились черные люди и прошли сквозь все семь царств магараджей, как нож сквозь масло, а затем перешли границу с Брадаром. Еще он лопотал о каком-то живом боге.

— Бред, — усомнился я, но поддержки не получил.

— Еще месяц я думал точно так же, а сейчас уже не знаю. Владислав, четыре сотни витязей и сотня рыцарей сгинули под голыми пятками дикарей! Во что еще мне верить?!

— А что наши священники? — спросил я, уже немного заражаясь суеверием от воеводы.

— Здесь только Чистые, — тихим голосом сообщил Мак Юдеирн, глядя мне в глаза с таким видом, словно я моментально должен сообразить, в чем дело.

И я сообразил.

— Понятно.

Ну и что мне понятно? С самого начала было ясно, что с Чистыми что-то не так, но не поднимать же панику только потому, что они не смогли справиться с дикарской мистикой? Не уверен, что здесь смогли бы справиться и подопечные кардинала.

— А что маги? — попробовал я зайти с другой стороны.

— В такой же панике, как и все остальные. Артефактные стрелы работают как обычно. Даже парочка аурных магов вступали в схватку и исправно побеждали плохо вооруженных врагов. Беда начинается, когда наши воины идут в контратаку. Назад не возвращается никто. Маги в такие атаки не ходят, поэтому ничего толком сказать не могут.

— А без контратак обходиться не пробовали?

— Бесполезно. Попробовав крови, рыцари словно с ума сходят и рвутся в самую гущу. Тяжелую пехоту и речную гвардию мне удается сдерживать. А дворяне и сами-то сроду не справлялись со своей спесью, куда уж мне…

Ясно, что дело темное.

— Что скажешь? — с затаенной надеждой посмотрел на меня воевода. Да уж, подкосила старика вся эта мистическая муть.

— Нужно думать и советоваться с хорохами: боюсь, здесь все намного сложнее, чем кажется.

— Иди, думай; если что-то понадобится, сразу посылай гонцов к моему ординарцу, — решительно сказал воевода, забирая со стола бутылку с вином, словно намекая, что мне трезвая голова нужнее, чем ему. — А я хоть немного расслаблюсь.

Вынырнув из-под полога шатра воеводы, я по-новому посмотрел на окружающий меня лагерь воинов. Теперь они не казались мне просто уставшими. Везде проскальзывала зарождающаяся паника.

Возгарь вновь показал себя хорошим командиром — он почувствовал нездоровую атмосферу в лагере королевского войска и разбил стоянку корпуса в отдалении. Бойцы обслуги начали сооружать из металлических полос клетки и манежи для о ни, а поводыри прямо в центре мини-строительства укладывали своих питомцев спать.

Я сразу же собрал военный совет, на котором по заведенной очень давно традиции присутствовала троица командиров и верховный хорох. В компании Возгаря и Драгана в мой шатер явился смутно знакомый поводырь в броне наездников на верховых коваях.

— Ну что, господа, давайте думать. И первый вопрос — к вам, верховный, — повернулся я к хороху, — что вам известно о живых богах?

Птицелюд впал в минутное оцепенение, но, как оказалось, это был не шок, а задумчивость.

— Их не существует, — уверенно заявил хорох.

— Завидная уверенность; тогда почему дикари побеждают? И вообще кому-кому, а мне точно известно, что большая часть сказок где-нибудь да воплощается в реальность.

Оба поводыря недоумевающе посмотрели друг на друга, а вот верховный хорох понятливо кивнул. Мою главную тайну он знал уже давно.

— Хорошо, — согласился птицелюд. — Рассмотрим и эту версию, но фактов у нас мало.

— Значит, будем искать. Воган! — позвал я ординарца и, когда его голова появилась в разрезе полога, начал давать указания: — Пошли кого-то из наших стариков к дружинникам, оруженосцам рыцарей и к тяжелым пехотинцам. Пусть приведут сюда по паре самых авторитетных ветеранов. Чтобы не ворчали и не кивали на начальство, пообещайте им вознаграждение. Также найди Богдана, передай приказ, чтобы притащил сюда кого-нибудь из войсковых магов.

— Он скажет, что занят, — невольно поморщился здоровяк.

— Можешь дать ему по шее и добавить пинка для ускорения.

Воган довольно улыбнулся и исчез из виду. Я же вновь повернулся к собеседникам:

— Давайте пока обсудим то, что знаем на данный момент. Верховный?

— Из того, что мы успели узнать, — прочирикал хорох, по привычке сдабривая свои слова образами. — Плохо вооруженные и еще хуже защищенные дикари побеждают бронированных всадников, но не это самое странное.

— Да неужели?! — фыркнул Возгарь.

— Верховный прав, — поддержал хороха Драган, — я сам когда-то видел драку, в которой два десятка голодранцев набросились на проезжего рыцаря. Он успел срубить парочку, а остальные облепили его как мухи падаль и тупо затыкали ржавыми ножами.

— Но здесь не один пьяный рыцарь, а хорошо организованная лава! — не унимался Возгарь, и это было хорошо. В любом мозговом штурме должен присутствовать патологический скептик. Именно он пробует все версии на жизнеспособность.

— Значит, все упирается в силу и настойчивость, — ответил Драган.

— Поэтому мы вновь возвращаемся к странностям, — подхватил хорох. — Когда рыцари идут в контратаку, дикари становятся сильнее и теряют страх перед смертью. К тому же очень настораживает странная отчаянная отвага рыцарей.

— Думай, что говоришь, нелюдь! — сузил глаза Возгарь, в котором говорила кровь хоть и незаконнорожденного, но все же сына князя. — Для дворянина отвага не может быть странной!

— Только давайте без крика, — попытался я успокоить Возгаря, уловив направление мыслей птицелюда. — В контратаках погибли сотни рыцарей и витязей, при этом с каждым разом всадники отчаянно бросаются в бой, хотя все дураки наверняка погибли еще в самом начале. Здесь явно что-то не клеится.

Этот довод заставил всех задуматься.

Я действительно надеялся, что мы найдем выход из тупика, в котором оказалась королевская армия, и не потому, что считал себя умнее воеводы и его штаба, просто со мной пришли те, чье мышление сильно отличалось от мировоззрения честных служак и дворян. Нелюди, поводыри магических существ и пришелец из иного мира, да еще и с не замыленным взглядом, — смогут увидеть значительно больше простых вояк. В данной ситуации меня волновало только одно — почему тупили армейские маги. Магистр Годобрад был заносчивым уродом, но дураком его не назову даже я, со всей своей нелюбовью к магам.

Ответ на этот вопрос появился вместе с приходом недовольного Богдана. С ним пришел уставшего вида старичок. Возможно, дядька был просто хорошим человеком, но его образ слишком уж не вязался с обычным видом патологически заносчивых магов. Я отвел Богдана в сторону и тихо спросил:

— А посерьезней никого не нашел?

— Это начальник магического отряда при армии, — пожал плечами артефактор.

— Не понял, — удивился я, — а где Годобрад со своей сворой?

— Сидит в родовом поместье с учениками. Ты сам знаешь, какой он заносчивый, поэтому, в отличие от тебя, плюет на королевские приказы с самой высокой башни. В армию вернулись только те, кто не пришелся ко двору магистра.

— Загрызи меня хомяк… — выдохнул я, только теперь осознавая масштабы катастрофы. — Получается, что ты здесь самый сильный маг?

— Если не скромничать, то да, — кивнул Богдан.

— Так, сразу после совещания хватай это сборище убогих и готовься к массовому запуску ракет. Еще и на лучников магов хватит?

— Надо посмотреть.

— Тогда смотри, приказ воеводы я добуду, сразу как закончим обсуждение.

Наконец-то все собрались, и начался мозговой штурм. Впрочем, на нем мы лишь подтвердили высказанные хорохом догадки.

Судя по общей картине, получалось, что вместе с толпой чернокожих и порабощенных ими индусов шло некое божество, которое не только влияло на своих последователей, но и мутило мозги врагам. Из этого можно было сделать вывод, что соваться вглубь вражеских рядов глупо. Также возникла догадка, что территория, где дикари становятся слишком опасными, не так уж обширна и, скорее всего, на границе Брадара с Магадхой можно устроить диверсии, не боясь подпасть под влияние неведомой силы. Очень полезной оказалась информация ветерана из дружины одного из погибших князей. Он пережил штурм дикарями одного из городов.

— Поначалу мы крошили их как капусту, даже скучно было, — не особо стесняясь присутствия высоких чинов, рассказывал дружинник. Было видно, что он повторяет эту историю уже не в первый раз. — Озверевшие — и то не смогли взять стены с ходу, хотя в поле от них было много бед.

— Озверевшие? — переспросил я.

— Да, там были обычные люди и эти больные на всю голову здоровяки. Больше, конечно, черных, но и чумазых среди озверевших тоже хватало.

Похоже, таинственная сила имеет свои ограничения и усиливает не всех дикарей — очень важная информация, и ее стоит запомнить. Заметив вопрошающий взгляд дружинника, я поощряюще кивнул:

— Продолжай.

— Так вот я и говорю: не взяли бы они стены, но тут взбунтовалась вся животина в крепости. Кони кусали всех кого ни попадя, даже кошки и крысы разом кидались на людей, да и некоторые вои бросались на своих. Потому-то наш князь и приказал уходить, но не вытянули мы кормильца, не сдюжили, — искренне вздохнул ветеран.

Вместе с ним нахмурились все присутствующие, но скорее оплакивая себя, чем погибшего князя. Все было даже хуже, чем казалось поначалу. Одно дело — подзадоривать отвагу воинов, заманивая их в ловушки, а другое — заставлять бойцов кидаться на своих же соратников. Да и с животными получалось нехорошо, особенно учитывая, что они поддаются влиянию больше тех же лошадей.

Ну и что нам теперь делать? Бежать? И как далеко?

Впрочем, этот вопрос был риторическим — решение все равно принимать верховному воеводе. Поэтому я в компании Вторака и Драгана отправился на доклад к Мак Юдеирну.

Ярл был чуть хмельной, но не пьяный, поэтому сразу уловил суть дела и, не дав нам продолжить рассказ, приказал вызвать свой штаб.

Через пару минут в его шатре и яблоку негде было упасть. Мы с начальством корпуса моментально оказались в меньшинстве. Нам противостояло три десятка людей, причем простых сотников здесь было только четверо.

Подчиненные воеводы тут же воспротивились идее привлечь всех поголовно к подготовке линии укреплений. Становилось понятно, почему противнику так легко удавалось влиять на умы наших союзников — тут много сил не нужно: и без этого в родовитых головах царил бардак. Находясь в одиночестве, они распространяли вокруг себя волны уныния, но оказавшись в компании, тут же выпячивали грудь и предлагали закидать дикарей шапками. А что будет, когда они легко порубят передовые отряды противника? В таком случае трудиться на постройке укрепления действительно нет никакого смысла.

К счастью, измотанный постоянным отступлением воевода быстро потерял терпение:

— Всем молчать! — Громоподобный рык легко перекрыл гам в шатре. — Молчать и слушать приказ. Завтра же готовим укрепления.

— Но зачем? — не унимался молодой ярл. — К нам пришло подкрепление. Пустим чудовищ вперед, а затем латная конница втопчет в землю и дикарей, и их божка.

Ах ты ж, гаденыш…

Воевода не стал комментировать заявление юного ярла, лишь наградил «инициатора» тяжелым взглядом.

— Ярл Воронов, твои звери помогут готовить укрепления?

Теперь пришла уже моя очередь морщиться. Я покосился на Возгаря, который с такой же гримасой кивнул.

Эта пантомима не ускользнула от внимания окружающих. Молодой ярл презрительно фыркнул.

Спокойно, ярл Воронов, с этим гаденышем мы разберемся позже!

— Помогут, — уверенно кивнул я.

— Добро, — явно повеселел воевода. — Засечную линию готовим на опушке. Возвращайтесь к своим людям. Если кто вздумает праздновать лентяя, ощутит на себе всю пресловутую тяжесть моего характера. Все свободны.