Международный аэропорт Почентонг был расположен от Пномпеня в пяти километрах, и дорога к нему, называемая бульваром Советского Союза, как и всякие другие камбоджийские автострады, была проложена по насыпной дамбе. По обеим сторонам дамбы тянулось раздробленное, еще не залитое островками полей зеркало воды – в нем отражались белоснежные курчавые облака, ослепительное, режущее взгляд солнце и сахарные пальмы. Но Крейс Митчелл, несшийся в такси навстречу своей судьбе, в зеркале воды видел лишь воспоминания – воспоминания, в которых были кровь, любовь и поражение…
17 АПРЕЛЯ 1975 ГОДА.
ПОБЕДА…
Когда камни станут пылью, а реки, поменяв русла, потекут вспять – этот день не сотрется в людской памяти даже через века. И в эпоху КОСМИЧЕСКИХ ПИОНЕРОВ, когда гомосапиенс станет возделывать почвы облюбованных им планет, историки, привычно искажая факты, станут рассказывать о том дне, когда бредовая идея "создать палочный коммунизм" стала воплощаться в реальность. Возможно, это будет преподнесено соплеменникам каким-нибудь писателем-фантастом несколько иначе, в виде страшной-страшной сказки-легенды. И начнет он повествование примерно так:
Этот, поистине кровавый для Камбоджи, день был ознаменован победой патриотических сил над американо-сайгонскими агрессорами и проамериканским реакционным режимом, возглавляемым Лон Нолом. Свобода?.. НЕТ… ПРЕДАТЕЛЬСТВО.
В итоге пятилетней освободительной войны Камбоджа из цветущей страны превратилась в полуразрушенный край. Было разгромлено четыре пятых предприятий, уничтожено две трети каучуковых плантаций, более чем на три четверти выведены из строя шоссейные и железнодорожные дороги, значительно пострадали порты и пристани. Но ослабленной войнами стране не дали подняться на ноги.
В тот же день – 17 апреля 1975 года – на смену американо-сайгонским агрессорам пришел свой собственный. Его звали Пол Пот – человек, узурпировавший власть и создавший вокруг себя мощную военизированную клику.
Буквально через пару часов после того, как военные представители Лонноловской партии объявили о своей капитуляции, клика Пол Пота, применяя насилие, обман и запугивание, вынудила всех жителей города Пномпеня, более двух с половиной миллионов, покинуть город. В сорокаградусную жару, без еды и питья, людей, как скот, гнали по дорогам страны в сельскую местность. Тысячи из них были расстреляны по дороге и десятки тысяч гибли в пути от истощения, солнечных ударов, болезней и эпидемий. 300 тысяч домов в Пномпене опустели, словно после взрыва нейтронной бомбы. Подобная трагическая участь повторилась и в других городах и населенных пунктах. Вся операция по выселению городских жителей в сельскую местность прошла в 72 часа.
Пол Пот еще за несколько лет до этого кровавого дня сколачивал клику, кадровый состав которой был преимущественно из крестьян, в большинстве своем неграмотных и недовольных тем, что город сидит на их шее. Именно этот психологический феномен использовал Пол Пот, придя к власти. Еще в джунглях, ведя партизанскую войну с Лон Нолом, Пол Пот окружил себя молодыми – тринадцати-четырнадцати лет – ребятами. Пол Пот заставлял детей убивать своих отцов и матерей и есть сырую печень врага. После этого молодые "красные кхмеры" были готовы на любые зверства.
Пол Пот хотел переустроить общество в модель Мао Цзедунской "культурной революции", где народ, согнанный в "коммуны", не имел личной собственности и проходил "очищение" физическим трудом. В одно мгновение отрезанная от всего мира страна превратилась в гигантский концентрационный лагерь. В первую очередь истреблялась интеллигенция, к числу которой относили даже тех, кто умел хотя бы читать. Остальных убивали за всякого рода провинности: семилетнему мальчику из провинции Свайриенг снесли мотыгой черепную коробку только за то, что он, истощенный от голода, посмел без спроса съесть лягушку.
Детей в коммуне отделили от родителей, жен от мужей. Личная собственность, не говоря уже о частной, была ликвидирована: все, вплоть до домашней утвари, обобществлялось, а уж о собственной ложке и мечтать не приходилось.
В марте 1976 года была введена военизированная организационная структура: батальоны, роты, взводы и мобильные отряды по признаку пола, возраста и т. д. Людей посылали на работу по укреплению дамб, рытью каналов, расчистке непроходимых джунглей. Из-за отсутствия инвентаря землю обрабатывали бамбуковыми палками, вручную выкорчевывали деревья и впрягались в упряжь вместо тяглового скота. Каторжная работа длилась по 12–16 часов в сутки, а иногда и дольше…
Три года восемь месяцев и двадцать дней стали для Камбоджи, образно выражаясь, "нулевым годом". 7 января 1979 года освободительное знамя Единого фронта национального спасения Кампучии /она же Камбоджа/ взвилось над Пномпенем. За время правления Пол Потом сотни тысяч людей были истреблены, остальные лишены всех человеческих прав. В стране были в корне ликвидированы товарно-денежные отношения, разрушена вся почтовая и телеграфная связь, разделены семьи, поруганы традиционные нравы и обычаи.
…В самые короткие сроки было необходимо решить множество первостепенных социально-экономических задач: обеспечить население жильем, воссоединить семьи, спасти людей от голода, наладить мирный труд и нормальную жизнь, вывести экономику из состояния полной анархии и отстоять территориальную целостность и безопасность страны.
КРЕЙС МИТЧЕЛЛ.
Знал ли он тогда, еще тридцатилетний мужчина, что Камбоджийские события перевернут всю его жизнь с ног на голову. Жизнь непредсказуема, и случается так, что человек теряет все в одночасье. Именно это и произошло с Крейсом: он потерял работу, родную страну, в которую не было возврата, и даже лицо – СВОЕ НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО.
7 ОКТЯБРЯ 1979 ГОДА.
«Як-40» садился на полосу Почентонга визуально, потому что Пол Пот уничтожил все аэродромное хозяйство: никакой радиосвязи, никаких диспетчеров. При посадочной скорости более двухсот километров это было небезопасно, но выбирать не приходилось: на помощь Камбодже из стран социалистического содружества летели специалисты отраслей народного хозяйства. Полпотовцы истребили в стране практически всю интеллигенцию, не говоря уже о тех, кто умел хотя бы читать. Специалистам из соцстран предстояло обучить кадры и помочь разрушенной до основания стране встать на ноги.
Основная масса специалистов бескорыстно и безвозмездно шла из Советского Союза. Бескорыстен в своих помыслах был и некий Лежнев Максим Николаевич. Однако время обладает магической способностью менять суть вещей.
Лежнев Максим Николаевич. Гражданин Советского Союза. Тридцать лет. Семейное положение – холост. Полиглот: английский, немецкий, французский, венгерский, китайский. По профессии переводчик.
В качестве последнего Лежневу Максиму и пришлось работать в Камбодже. Здесь он "окопался" при МИДе, но на этом его заботы не ограничивались. Его помощь требовалась практически везде, даже на сварочных работах.
Через три месяца Максим Лежнев имел обширные связи, мог достать все, что душе было угодно, и был способен на вещи, о которых раньше и не помышлял. В стране расцветали коррупция, взяточничество, и в стороне от них не остался и Лежнев.
Максим Лежнев брал плату за те или иные услуги золотом и драгоценными камнями. Но кто бы знал, что эти услуги имеют гнилой запашок и встанут Лежневу поперек горла. Но об услугах, из-за которых и заварилась вся каша, мой читатель узнает чуть позже.
УЧ ТАНА.
В 1975 году ей было тринадцать лет, и все, кто знал ее по партизанскому отряду, называли ее Цветком Лотоса. Ее судьба? Она вряд ли отличалась от судеб соотечественников, испытавших на себе ужасы полпотовского режима, но в этой стройно сложенной девушке было что-то особенное, таинственное.
До полпотовского режима Уч Тана занималась кхмерским балетом, у нее была большая семья: отец, мать, четыре брата и две сестры. Но после 17 апреля 1975 года ей уже никогда не было суждено увидеть семью. В тот день в балетную школу, в которой занималась Уч Тана, ворвались вооруженные до зубов люди. Они были в кепках и легких клетчатых шарфах. С криками "Всем приказано покинуть Пномпень, через час американские бомбардировщики сровняют город с землей" парни в кепках вывели воспитанников и учителей школы из здания и загнали в колонны, бредущие под дулами автоматов по центральной улице. Людям не разрешалось брать с собой даже личные вещи. Недовольных расстреливали сразу на месте. Ужас, крики, слезы, паника, кровь – море крови. За городом полпотовцы приказали людям снять обувь. Колонны редели на глазах, и к заходу солнца тут и там вдоль дорог лежали разлагающиеся трупы людей. Только ближе к вечеру следующего дня колонны прибыли в небольшую деревеньку провинции Свайриенг. Горожан загнали в затхлые бараки и поставили над ними командовать крестьян. На другой день Тану изнасиловали три подонка в клетчатых шарфах. И той же ночью она сбежала, подрыв под бараком землю…
Только через сутки, истощенную и еле живую, ее в джунглях подобрал партизанский отряд. Уч Тана находилась в этом отряде вплоть до самой победы, и, участвуя в подрывных операциях, ей приходилось брать в руки оружие: возраст не был помехой, потому что каждый уцелевший от рук нелюдей желал отомстить за родных и близких. Тана была смелой и отважной, в отряде ее очень любили, и за умение исполнять танец неземных апсар ее прозвали Цветком Лотоса – Цветком Лотоса, изливающего из своей чаши на души людей целебный бальзам. Эта девушка словно светилась изнутри, она дарила людям надежду и утешение, но ее израненную душу смог излечить только один человек – Максим Лежнев.
13 апреля 1981 г. ВСТРЕЧА.
Максим увидел ее на празднике Нового года – на зеленой поляне, где перед взорванной полпотовцами пагодой собрались люди. Была теплая ночь, в вышине мерцали пьяные звезды и ярко потрескивали костры. Неподалеку, на случай нападения красных кхмеров, в американских джипах сидели бойцы с автоматами. Официально война закончилась еще два года назад, и люди вернулись в свои города. Неофициально, война продолжалась и по сей день, и засевшие в джунглях недобитки Пол Пота совершали набеги.
Взоры людей, полукругом рассевшихся перед пагодой, были устремлены на миловидную, лет восемнадцати девушку. Она исполняла танец апсар. Максим сидел с другом – кхмером Вен Джуном в центре полукруга и курил "Родопи". Сердце Максима от волнения защемило, ему никогда не приходилось видеть волшебного танца апсар – танца, пришедшего из глубины веков Ангкорской империи.
Все колдовство апсар заключалось в том, что в нем каждый жест руки, определенное положение взгляда и даже движение ресниц требуют абсолютной, строго предписанной традицией синхронизации и являются неповторимыми и единственными для выражения определенного чувства. Что чувствовал Максим, когда восточная девушка в голубом саронге, танцуя на фоне летящих от костра искр, изливала на искалеченные души людей целебный бальзам? Он чувствовал ностальгию: перед его глазами проносились голубоглазые реки, застенчивые березы, родные лица, улицы Москвы и снег – обыкновенный снег, который здесь, в Камбодже, можно встретить только в холодильниках, да и то в качестве льда…
…– Эй, друг, проснись! Приехали, – молодой кхмер-таксист толкал Крейса в плечо и широко улыбался. – Вот твоя площадь Независимости.
«Казанова» протер глаза, увидел улыбающегося до ушей кхмера и перевел взгляд в окно машины. В пятнадцати шагах была площадь Независимости, в центре которой на возвышении красовался памятник – башенка, напоминающая бутон нераспустившегося лотоса.
– Да, приехали… – произнес Крейс Митчелл, расплачиваясь с таксистом. Он хотел попрощаться, но неожиданно передумал.
– Послушай, молодой, красивый, – произнес он, – есть предложение на сотню долларов?
– Сколько?.. – улыбка молодого таксиста стала еще шире. – А что нужно сделать?
– Я останусь здесь, у памятника, а ты съезди спроси у ребятни, живет ли в 37 доме Уч Тана. По-моему, она учитель народных танцев. Если узнаешь ее семейное положение, получишь еще пятьдесят.
Таксиста упрашивать не пришлось. Крейс вышел из машины, а через двадцать минут, когда вернулся таксист, вынимал из кармана деньги.
– И чем ты меня обрадуешь? – Крейс был весь в ожидании.
– Да, живет, – улыбался таксист в ожидании еще большем. Крейс отстегнул сотню.
– И что дальше?
– Была замужем. Муж погиб в боях под Баттабангом пять лет назад. Детей нет.
Крейс отстегнул еще пятьдесят, а через пять минут таксист подвозил его к дому 37.
«Казанова» вылез из машины и махнул на прощанье таксисту. Тот показал в улыбке красивые зубы и, вырулив на главную дорогу, исчез.
Дом Уч Таны располагался в небольшом квартале и, как все остальные, утопал в зелени и по-кхмерски был поднят на сваях. Двухэтажный, с широкой верандой и садом перед ним.
Крейс открыл калитку и мимо молодых кокосовых пальм, усеянных эпифитами, прошел к дому. Возле лестницы, круто ведущей к двери, росли цветы красной и белой магнолии. Крейс поднялся с одним из цветков и постучался.
За дверью послышалась легкая поступь шагов. Крейса охватило волнение то ли от тяжести вины, то ли от предвкушения встречи. Но в это мгновение ему не дано было этого понять.
Зачем я здесь? Что я тут делаю? Прошло практически двадцать пять лет, и я вдруг решил заявиться. Старый болван.
Осознав всю нелепость своего положения, Крейс развернулся, и в то же время дверь отворилась. На пороге стояла моложавая красивая женщина. Стройная талия, благородная осанка. На женщине был голубой саронг, и Крейс подумал, что все словно в первый раз, как тогда, в Новый год:
Те же крупно очерченные губы, та же смоль волос – ах, как они пахли… Если б ты, Боже, знал об этом, то спустился бы с небес.
Крейс протянул женщине цветок красной магнолии и разорвал вдруг затянувшееся молчание:
– Истинная красота времени не подвластна. Ты все та же… – Крейс опустил глаза.
Женщина удивленно вдохнула запах магнолии и, теряясь в догадках, внимательно посмотрела в глаза незнакомцу.
Какие знакомые глаза!
И внезапно она все поняла.
– Максим!!! Ты?.. – она прикоснулась к белоснежной щетине его щеки, и слезы покатились из ее глаз. – Что же ты сделал со своим лицом? – прошептала Уч Тана и упала в обморок.