На душе скребли кошки. Складывалось ощущение, что я что-то забыл. Анекдоты Марченко уже давно не слушал, пытаясь найти причину беспокойства. Может вертолет не в порядке? Сторожевая система еще никогда не подводила.
Сообщить Матвею о беспокойствах я не успел. Раздался взрыв. Конвертоплан сильно подбросило в воздухе, и накренившись носовой частью к земле, он начал падать.
Я находился к взрыву ближе всего, поэтому меня слегка контузило ударной волной. Прижимная сила, создавшаяся из-за начавшегося стремительного падения, начала вдавливать тело в кресло. В наушниках раздался голос Савельева:
— Черт! Нас что сбили? Чарли, выравнивай вертолет! Иначе мы упадем!
— Я пытаюсь! — ответил Чарли Тейлор, из-за сильнейшей перегрузки голос звучал отдаленно, — Нет, не сбили! Это была бомба. Монитор показывает полное отсутствие хвостовой части.
Повернув голову в сторону сидящего впереди Руслана Урвачева, я понял, что он без сознания. Марченко, сидящий рядом с ним готов был потерять сознание. Собравшись с силами, я сумел пристегнуться ремнем к креслу. Прижатых к креслам товарищей пристегнуть уже не смог. Слова Савельева и Чарли Тейлора, сидящих в кабине пилотов, раздавались в голове:
— Чарли, вертолет можно посадить без хвоста, винты вращаются в разные стороны, поэтому нас не раскручивает! Переведи каждый двигатель на ручное управление, и попробуй прекратить падение!
— Заткнись Савельев! Я пытаюсь сделать все возможное!
Каким-то чудом Чарли Тейлору удалось замедлить падение, и немного выровнять машину в воздухе. Я не слушал, о чем они кричали, всеми силами пытаясь не потерять сознание, но спустя несколько секунд отключился.
Не знаю, возможно Чарли пытался пролететь лесополосу, и уронить нас в поле, но ему это не удалось. Он сделал все, на что был способен. И даже немного больше. Ломая макушки деревьев, винтокрылая машина разлеталась на ходу. Лишившись крыльев, сильно деформированный фюзеляж хлопнулся на землю. Сильно подпрыгнув, он пролетел в воздухе добрых тридцать метров, чудом не зацепив деревья, и снова упал. Скользящий удар в дерево развернул поврежденный остов, и сделав несколько кувырков в воздухе, тот окончательно остановился.
* * *
Я очнулся от сильнейшей боли. Все тело ныло, а голова была готова вот-вот взорваться. Туловище находилось в горизонтальном положении, пристегнутое ремнем безопасности к креслу. Шлем сильно мешал, поэтому я отцепил его, и просто скинул.
Когда удалось немного прийти в себя, первым делом я попытался вспомнить, что произошло, и где нахожусь. Осмотрев все вокруг, понял, что внутри металлической коробки, сильно поврежденной и отдаленно напоминающей десантный отсек вертолета. Слева от меня, вверху, там, где должна была находиться дверь, зиял пустой проем, и в него были видны макушки деревьев и небо. Поврежденная носовая часть также просматривалась, и в ней я увидел висящего на ремне человека.
Память о случившимся вернулась, когда я пытался отцепить ремень, на котором вишу. Вспомнил как мы падали, вспомнил взрыв в хвостовой части, и вспомнил, что в кабине находились Марченко и Урвачев.
Стараясь не думать о плохом, я сумел отстегнуть ремень, и упал на поврежденное железо. Мне не очень повезло, потому что при падении с высоты в один метр, я умудрился сильно приложиться головой о что-то очень твердое. Сознание снова покинуло меня…
— Шухов…
— Шухов…
— Очнись…
— Сейчас я тебе стимулятор воткну и ты махом оклемаешься…
Голос казался смутно знакомым, но звучал где-то далеко. Неимоверным усилием я открыл глаза. Рядом со мною на коленях стоял Савельев, и измазанными в крови руками распаковывал армейский шприц-тюбик. Заметив, что я пришел в себя, он произнес:
— Терпи парень. Сейчас вколю стимулятор, а затем обезболивающее, и через пять минут легче станет! — Матвей воткнул мне в шею два шприц-тюбика, — Игнат, ты на хрена шлем снял?! Всю голову разбил!
Матвей усадил меня, прислонив спиной к железной стенке. По щеке потекло что-то теплое, и дотронувшись до нее рукой, я увидел кровь. Пошевелить челюстью оказалось очень больно, наклонив голову я выпустил изо рта скопившуюся кровь. Хотелось сказать Матвею, что все нормально, но вместо нормальных слов из груди вырвался сиплый хрип.
— Игнат, потерпи. Скоро легче станет. Я пока Тейлору помогу. Скоро вернусь! — прихватив с собой принесенную армейскую аптечку, Савельев прихрамывая выбрался из опрокинутого вертолета, через носовую часть.
Боль постепенно уходила, и мне становилось легче. Стимулятор начал действовать, силы возвращались в тело. Я просидел около десяти минут, и собрав все силы, принял решение выбираться наружу. Сперва встал на колени, а затем поднялся на ноги. Удержать равновесие удалось с трудом. Пошатываясь из стороны в сторону, стал пробираться в сторону кабины, хватаясь руками за все, что можно.
Правая часть кабины, где сидел Чарли Тейлор, была сильно повреждена. Видимо при падении вертолет ударился о что-то большое и твердое. Стекла отсутствовали напрочь, и я выбрался наружу, через оставшийся от них проем. Возле одного из деревьев увидел сидящего спиной к стволу Чарли Тейлора.
— Игнат, смотрю тебе повезло больше моего. Вот нас потрепало. Ты садись рядом, сейчас Матвей вернется. Он Марченко ушел искать… — оттолкнувшись от земли двумя руками он попытался подтянуть вытянутые ноги, ближе к себе, и продолжил, — Ты зачем шлем снял? Всю голову разбил!
Только сейчас я заметил, как неестественно лежат ноги Чарли, и сделал вывод, что у него либо полностью раздроблен таз, либо сломана спина. Сплюнув остатки крови изо рта, я проговорил:
— Да хрен с этой головой! Приложился о что-то твердое слегка. Скажи, что у тебя с ногами? — мое самочувствие постепенно улучшалось, и голова почти полностью прояснилась. Оглядевшись я увидел валяющиеся кругом запчасти от вертолета, — Не вижу не Савельева ни ребят, где они?
— Хана моим ногам Игнат! Сломало спину! — прорычал Чарли, — Когда падали, об дерево приложились сильно, как раз моей стороной. После я сознание потерял, а когда очнулся возле дерева, ног совсем не почувствовал! Меня Матвей из вертолета вытащил. Кстати, он где-то там, за вертолетом, Марченко ищет. — Чарли попытался встать, но ноги совсем не слушались его, и оставив эту затею, он продолжил, — Руслану повезло меньше всех. Он мертв. Вертолетом придавило…
Вскочив на ноги, и не обращая внимания на боль в теле от резких движений, я побежал на поиски. Среди многочисленных обломков, и измятой двери вертолета я не сразу заметил тело. Руслан Урвачев лежал на земле, лицом вверх, в десяти метрах от упавшего вертолета. Защитный шлем валялся рядом с ним. На голове полностью отсутствовали повреждения, лишь изо рта сочилась кровь. Шлем наверняка снял Матвей. Нужно проверить пульс.
— Нет смысла Шухов! — сказал Матвей, появившись за спиной, — Он умер. Ребра пробили легкие и сердце. У него не было шансов.
— Тварь! Сука!!! Почему… Почему… Рвач… Сука… — я упал на колени рядом с Русланом и принялся колотить землю кулаками. Прошло пару минут, прежде чем я прекратил кричать и расшвыривать куски вертолета по сторонам. Выпустив ярость я вернулся и обессиленный упал рядом с телом товарища.
Голос Савельева прозвучал где-то вдалеке, и услышанное не сразу дошло до меня.
— Шухов там Марченко, я вколол ему три шприца морфия. Но он не долго продержится! Я не смог… Он просит… Но я не могу…
Вскочив на ноги, я побежал туда, где вертолет врезался в дерево. Пробежав около двадцати метров, обнаружил Тараса сидящего возле обломанного крыла вертолета. Из его живота торчал большой кусок метала. Удар был настолько сильным, что даже защита костюма «КОБРА» не смогла вынести его. Заметив меня Марченко заговорил:
— Шухов… А ты живучий гад… Я вот… — он закашлял, кровь потекла изо рта, но Тарас нашел в себе силы чтобы продолжить, — Шухов… Рвачу тоже не повезло… Савельев молчит падла… Но я по твоим глазам вижу…
— Тарас ты.
— Игнат… Одна просьба… Дай мне ствол… Мой вылетел при падении… Нет сил терпеть это… Тем более Рвач меня там… наверное заждался…
— Тарас, все будет хорошо! — пытаясь его успокоить, я сел рядом с ним, и достав пистолет из кобуры, снял с предохранителя.
— И Савельев так сказал… Шухов, я же понимаю…
Вложив пистолет в руку Тараса, я упал на землю, и закрыл голову руками, пытаясь не слышать. Громкий хлопок раздался спустя шесть секунд…
* * *
Что я чувствовал, когда рыл могилу куском вертолетной лопасти? Что мне хреново! Не каждый день хоронишь друзей! Этот месяц забрал троих. Лучших из лучших. Савельев боялся, что Руслан может превратиться. Но этого не произошло. Не знаю почему, но думаю всему виной поврежденное сердце. Кровь не может больше циркулировать, и мозг умирает. Или по какой-то другой причине. Мне было не до этого. Я усердно копал могилу. Каждый раз, с максимальным усилием вгонял кусок железа в твердую землю, а когда она становилась довольно рыхлой, выгребал ее наружу большим куском железа.
В костюме было слишком жарко, поэтому пришлось снять его. Пот бежал лицу и всему телу. Разбитые в кровь руки сильно болели. Большое рассечение, начинающееся над правым глазом и уходящее почти до уха, обильно кровоточило. Порой я был готов потерять сознание, и рухнуть в выкопанную могилу. Хотелось отключиться, чтобы ничего не помнить. Но этого не происходило, и я продолжал упрямо рыть дальше.
Матвею, как выяснилось позже, повезло гораздо меньше меня. Кусок метала, размером чуть больше охотничьего ножа, пробил ему бедро, и вышел насквозь. Он очнулся раньше всех, и отыскав аптечку, принялся оказывать себе первую помощь.
Собственноручно вытащить осколок из бедра. Не каждый на такое способен. Вернее, единицы. Наложив жгут и остановив кровотечение, Матвей принялся спасать остальных. Вот только не всем смог помочь.
Сейчас Савельев находился в отключке. Спустя десять минут после смерти Марченко, он потерял сознание. Сказалась сильная потеря крови. Ему сильно повезло, что артерии оказались не задеты. Оттащив его поближе к Чарли Тейлору, я пошел копать могилу. И копал ее около четырех часов. Еще около часа ушло чтобы похоронить Марченко и Урвачева. В конце концов, я обессиленный дошел до Чарли Тейлора, и сел рядом с ним.
— И что мы теперь будем делать? — спросил Чарли, не зная с чего начать.
— Хрен его знает Чарли! Хрен его знает! — во мне снова начала кипеть злость, и повернувшись лицом к свеж зарытой могиле, я продолжил, — Ты можешь быть солдатом. Стрелять во врага. Убивать каждый день. И при этом не чувствовать абсолютно ничего. Понимаешь Чарли?! Но когда у тебя на глазах погибает товарищ! Два товарища! Я ведь их знал очень давно. Тейлор, они были мне как братья! Я сука… — пелена злости заполонила разум, — Знаешь, что Чарли? Ту тварь, которая это сделала, я убью голыми руками! Найду… И заставлю умирать медленно…
Матвей Савельев, лежащий на земле зашевелился и попытался сесть. Движения давались ему с трудом, но в конечном счете у него получилось. Повернув голову мы встретились взглядами. Какое-то время он пристально смотрел на меня, а затем произнес:
— Шухов, столько злобы в глазах! Ненависть не самое лучшее чувство! — прорычал он.
— Ну давай Матвей, воспитывать меня начни… — несмотря на дикую усталость, я резко вскочил на ноги, и направился к брошенной Савельевым аптечке. Достав два последних шприц-тюбика, вколол оба в шею…
— Игнат, ты собирался искать того, кто это сделал. — спокойно начал говорить Матвей, — Никого искать не нужно. Все предельно ясно.
Сказанное еще больше прибавило мне сил, и подойдя к нему, я сел рядом, и сказал всего одно слово:
— Говори! — злобно закричал я, хватая с земли обломок лопасти и зашвыривая его в кусты.
— Это сделал Шерстнев. Нужно было зразу догадаться и ожидать подлости. Но…
Мне не нужно было давать никаких объяснений, все и так было предельно понятно. Я встал, и обратившись к Савельеву произнес:
— Матвей Григорьевич, мы сейчас собираем уцелевшее оружие, и все, что нам может пригодиться, а затем уходим отсюда!
Савельев с трудом встал на ноги, и распрямился во весь свой немаленький рост. По его лицу было видно, что нога доставляет ему много неприятных ощущений! Чарли Тейлор, сидящий на земле с автоматом в руках, обратился ко мне:
— Шухов, если ты не забыл, у меня сломана спина! Я не смогу идти!
— Мне это известно. Поэтому я понесу тебя!
Два привала мы совершили, пройдя всего лишь четыре километра пути. Когда я отшагал пятый километр, с Чарли Тейлором на спине, силы окончательно начали покидать меня, и нам снова пришлось сделать остановку.
Савельев помог мне аккуратно положить Чарли на землю, и освободившись от ноши, я упал рядом с ним. Мышцы ног сильно болели от полученной нагрузки. Все-таки нести вес, равный моему, было слишком сложно. Особенно после всего случившегося.
— Мужики, еще раз прошу. Бросьте меня! — опять заладил Тейлор, — Я вас буду только тормозить.
— Шухов, слыхал? Он нас тормозить будет! — произнес Савельев, садясь спиной к березе, напротив нас, — Тейлор, ты нас уже четыре часа тормозишь. Так к слову если ты не заметил. Да и вообще, думаю Игнату будет сильно обидно за потраченные впустую силы!
— Тогда пускай Шухов меня пристрелит! — все не унимался американец, — Какой от меня толк? У меня можно сказать ног нет!
— Матвей, у тебя там в аптечке случайно нет нитки с иголкой? — заговорил я, лежа на спине, и смотря в небо, — Рот бы ему зашили. А то достал своей болтовней!
— Ты же сам знаешь, что нету, а то я твою голову давно зашил бы. Кстати, Шухов, все забываю тебя спросить. Как ты думаешь, где мы сейчас находимся?
По «счастливой» случайности, все наши навороченные «Прометеи» накрылись после нашего не очень мягкого приземления, и мы остались без навигации и связи.
— Матвей, даже будь я местным жителем, маловероятно, что я смог бы ответить на этот вопрос. Ты должен лучше меня знать наше примерное местоположение, потому что находился с Тейлором в кабине. Кстати может он знает. Чарли, где мы сейчас?
— Рядом с Москвой, где-то двести километров не долетели. — сквозь зубы проговорил американец.
— Шухов, ну ты нашел кого спрашивать! По моим предположениям мы сейчас рядом с Тверью или Торжком. Плюс минус пятьдесят километров. Но это предположительно.
— Матвей, я не вижу смысла гадать где мы находимся. Через пару часов стемнеет, и мы не сможем идти дальше. Нужно что-нибудь придумать.
Савельев взял в руки пластиковую бутылку, которою он подобрал где-то в лесу, и наполнил водой в какой-то болотине. Сделав пару глотков, он заговорил:
— Игнат, ты единственный из нас, способный быстро передвигаться. Поэтому я предлагаю тебе оставить нас, и двигаться в одиночку. Дойдешь до населенного пункта, разведаешь обстановку, найдешь безопасное для ночлега место. Отдохнешь. Может встретишь кого живого. А потом вернешься за нами.
— Нет, я на такое не согласен. Я пойду один. В прежнем направлении. Но только один час. И если мне не удастся ничего найти, то вернусь обратно. Оставлять вас на ночь я не стану. Нужно чтобы кто-то один дежурил, а то мало ли кто может ночью в лесу оказаться…
Через десять минут я двигался в одиночку по лесу, в неизвестном мне направлении. С собой у меня только пистолет, и две обоймы к нему. Стараясь запоминать маршрут, я шел как можно быстрее.
Лес был не слишком плотным, и иногда мне попадались небольшие поляны. Прошагав около пяти километров, я так и не вышел к населенному пункту, и решив отдохнуть, сел на землю, и прислонился спиною к дереву…
Видимо усталость в конце концов взяла надо мною верх. Я не заметил того, как человек с ружьем подошел ко мне практически вплотную, и присев на корточки, заговорил:
— Парень, я ведь тебя чуть не пристрелил!
От услышанных слов я моментально пришел в себя, и даже попытался выхватить пистолет, но увидев ствол ружья, направленного в грудь, передумал.
Передо мною сидел дед лет шестидесяти, одетый в костюм коричневого цвета. Кроме ружья, у него ничего не было с собою. Даже патронташа.
Какое-то время дед смотрел мне в глаза, а затем снова заговорил:
— Ну тебе и досталось парень! Все лицо в крови. Я тебя сперва за мертвеца принял, идешь по лесу как танк! На целый километр вокруг слышно. Но потом присмотрелся, и понял, что живой ты. Поэтому решил проследить за тобой.
— Отец, ты ружье то опусти. Я тебе не враг. — сказал я, подумав о том, что мое измазанное в крови лицо, наверное, выглядит очень жутко.
— А поди разбери сейчас кто кому враг!? — сказал дед, но ружье все-таки опустил, а затем продолжил, — Парень, ты давай рассказывай, откуда ты такой свалился!
Позже, после того как я вкратце рассказал обо всем случившемся, мы с Иваном Петровичем, так зовут этого лесника, направились за Савельевым и Тейлором. По пути Петрович мне рассказал о какой-то строжке, в которой он теперь проживает, и рядом с которой я прошел ничего не заметив. Все, что он говорил, я понимал с трудом, потому что держался совсем на пределе сил.
Не знаю быстро и долго мы искали моих напарников. Но когда мы их нашли, уже почти стемнело. Савельев додумался развести костер, и поэтому дед их обнаружил.
Иван Петрович оказался очень крепким дедом. Именно он всю дорогу до сторожки тащил на себе Тейлора…
Я всё-таки дошел. Почти не понимая происходящего. Войдя в бревенчатую избу, просто лег на пол, и потерял сознание…