Боль…

Она была повсюду. И сразу нигде. Казалось, что я сам стал болью. Бывало становилось настолько невыносимо, что я был готов умереть. Но разве может умереть ничто? Меня разобрали на молекулы. Порвали на атомы. Распылили на глюоны и кварки. Какой большой не была вселенная, но я разлетелся по ней. Став ее частью. Нет, я сам стал вселенной. Вселенной боли и страдания. Мои галактики умирали. Звезды взрывались. Темнота приближалась. Приближалось забвение. Забвение длинною в вечность…

Но даже вечность не может длиться вечно. В какой-то момент в одном из уголков необъятного пространства зародился свет. Он начал плавно расходиться в стороны, заполняя боль. Страдания отступали, сменяясь полным безразличием. Я забыл все. И понял, что должен бороться. Ведь свет, наполняющий меня на самом деле обман. Мне снова стала нужна боль. Я понял, что старый добрый враг нашел меня даже здесь…

Нужно бороться. Нужно дать отпор. Собрать силы и ударить. Я должен выиграть этот бой. Любой ценой…

Это был удар вселенского масштаба. Свет, что казался мне приятным и несущим безразличие не был таковым. Его имя — Программа Уничтожения. Своего я не вспомнил. Но чтобы драться не нужно знать, как тебя зовут. Собрав остатки воли, я представил, что всепоглощающий свет отступает. И он замер. Остановился. Моя воля остановила его. Я нанес ему хлесткую оплеуху.

— Тебе не победить меня…

Слова несли хаос и смерть.

Я бился на грани сил. Но не сдавался. Потому что знал если дам слабину, то окончательно исчезну…

Поражение. Оно было близко. Совсем скоро. Надежды таяли. И на помощь можно было не рассчитывать…

Но помощь пришла…

Кто большой и могущественный вмешался и изменил ход сражения. Программа Уничтожения отступила. Незримая рука помощи выдернула меня из небытия, и собрала заново. Я снова стал личностью. Человеком. Вспомнил как меня зовут. Но не знал кем был спаситель. Но он был гораздо могущественнее противника. Он с легкостью прогнал его. Так прогоняет дворовую шпану матерый волкодав…

Какое-то время я чувствовал присутствие спасителя. А затем понял, что пора возвращаться домой…

* * *

Тело отозвалось болью сразу, как я пришел в сознанье. Да и не могло оно называться телом. Мясо было бетоном, кости арматурой. Я стал куском монолита, по которому тщательно прошлись отбойным молотком. Бетон потрескался и потерял прежнюю крепость, но до конца не разрушился. Хотелось открыть глаза, но это требовало неимоверных усилий. Не рук не ног не чувствовалось. Зато чувствовались легкие. И по ощущениям они превратились в расплавленный метал, который обжигал диафрагму при каждом вздохе. Головы тоже не особо радовала, перетрансформировавшись в кипящий чайник. Хорошо, что на нем не было свистка. Тогда бы я точно сошел с ума…

Время тянулось предательски долго, и оставалось только одно. Ждать…

Постепенно вернулась чувствительность. Ноги были на месте. Руки тоже. Но правая усердно чесалась, и нервировала покалыванием в пальцах. Левое плечо тоже чесалось и назойливо зудело. Но я был жив. И как не странно цел. Вот только определить где нахожусь оказалось не в силах. Последнее, что помнил — схватку с Альфа-Мутантом, хруст своих костей и забвение. Хотя нет. Была еще одна схватка. С Программой Уничтожения. И я проиграл бой, но вмешался кто-то более могущественный и изменил ход событий. А затем я вернулся.

Боль в груди стихла. Кипящий чайник испарился, вернув голову обратно. Медленно, но верно, боль отступала. Тело снова наливалось жизненной силой. Глаза. Хотелось открыть их, но во время боя я ничего не видел, и страх не давал это сделать. Что, если их больше нет? Усилием воли я поднял свинцовые веки. Ничего не изменилось. По-прежнему темнота. Или нет. Где-то позади меня светиться электронное табло. А в паре метрах слышно тихое дыхание. Человек спит…

Пролежав еще с час, я сумел как следует понять обстановку. Маленькая палата. Свет выключен. Тело обвито различными датчиками. Гипса нигде нет. Но это не странно. Устаревшее гипсование мало кто использует. Давно перешли на титан. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара.

— Пить… — прохрипел я.

Человек лежащий в двух метрах на стульях зашевелился. Я не сомневался, что это Наташа. Видеть в темноте она не могла, поэтому сместившись к стене, щелкнула выключателем. Яркий свет болезненно ударил по глазам. Я машинально зажмурился, и издал звук относительно напоминающий матерное слово.

— Слава богу! — воскликнула Наташа, и разревелась. — Наконец-то очнулся…

— Дай попить… — прохрипел я.

— Ты не регенерируешь. — сказала Наташа всхлипывая, и положила мне на губы пропитанную водой тряпку.

— Регенерирую. — ответил я, жадно хватая попадающие в рот капли воды. — Может дашь побольше? Литра два, три.

Наташа извлекла из прикроватной тумбочки литровую бутылку, и приподняв мне голову, поднесла ко рту. Никогда в жизни я не пробовал ничего вкуснее. Организм просил воды. Он ее жаждал. Я жадно глотал воду, пока она не кончилась. В итоге Наташа сбегала куда-то, и принесла еще. Я выпил два с лишним литра и только тогда почувствовал, что жажда начинает отступать.

— Не плач. — сказал я, пытаясь успокоить Наташу.

Она склонилась на до мной, и поцеловала.

Спустя пару минут ей удалось немного успокоиться. В зареванных глазах светилась радость.

— Ты был в коме семь суток. — сказала она, тихонько всхлипнув.

Да, нехило так Альфа-Мутант меня уработал. Семь суток комы! Кто бы знал, что все так обернется. Но я жив. И это самое главное. Организм стремительно восстанавливается. Кровь разгоняется в жилах. Еще десять минут назад мне было гораздо хуже. Приподняв правую руку, я сжал и разжал пальцы. Проверил левую. Затем ноги. Все двигается, работает, сгибается-разгибается. Значит еще повоюем.

— Сильно мне досталось? — спросил я. — Почему ты сказала, что я не регенерирую?

— Все семь дней ты балансировал на грани жизни и смерти. — тихо сказала Наташа. — Куча врачей боролись за твою жизнь, но ничего не могли сделать. Ты не хотел жить. Не боролся!

— Боролся. — сказал я, покачав головой. — Но не за жизнь. Боролся с Программой Уничтожения. Это трудно объяснить. И даже боем не назвать. Но я почти проиграл, а затем вмешался кто более могущественный и спас меня.

— Ты хочешь есть? — спросила она, пропустив мой рассказ мимо ушей. Или не пропустив, а достаточно ловко изменив тему. Скорее всего последнее. Ловко, не поспоришь.

— Согласен даже на сухпаек! Голодный до ужаса! — воскликнул я, сделав вид, что ничего не заметил. — Кстати, где мы находимся?

— В «Ковчеге». — ответила Наташа, и вскочив побежала к выходу из палаты. — Сейчас принесу тебе поесть. — сказала она, и хлопнув дверью исчезла.

Я решил разобраться с положением. Силы стремительно возвращались. Еще литрушку воды я бы выпил с удовольствием. Скомкав простынь, бросил ее на стулья. Нужно было попросить ее принести мне одежду. Ну ладно, сейчас что-нибудь придумаю.

Под правую ключицу вставлен катетер, к которому прицеплена капельница. Питательный раствор. Я вырвал его из тела, и принялся снимать датчики. Правая рука плотно забинтована. Не болит, но жутко чешется. На левом плече большая повязка. На ребрах тоже. Все зудит и нервирует. Значит заживает.

От души похрустев шеей, я попытался встать и чуть не упал. Голова сильно закружилась. С минуту стоял возле кровати совершенно голый, повернувшись задом к двери. Да, ситуация! Хорошо, что никто не вошел.

Справившись с головокружением, я обошел кровать и взял простынь. Замотаться удалось с первой попытки. Жаль нету зеркала. Выгляжу как Римский Патриций. Вот только рожа скорее, как у Варвара.

Открыв дверь, я вышел в большой и хорошо освещенный коридор. Высокий потолок, что для убежища явление очень редкое. Кругом плакаты. Все на английском языке, и все медицинские. Один явно вещает о вреде курения. Значит я в медицинском блоке убежища.

В десяти метрах из перекрестного коридора выскочил человек в белом халате и увидев меня, замер. Ну мне не сложно. Я сам направился к нему.

— Шухов, вам нужен покой! — пробурчал он, на ломаном русском. — Как вы вообще смогли встать?

По виду вроде казах. Лицо удивленное, словно перед ним не человек, а Мутант, предложивший перекинуть в шахматы.

— Со мной все в порядке. — сказал я максимально убедительно. — Тут девушка не пробегала? Кушать хочу сильно.

Наташу я заметил раньше, чем доктор придумал убедительную фразу, и попытался озвучить ее. Она выкатила тележку с едой из-за поворота и быстро направилась в нашу сторону.

— Все понял! — сказал я раньше, чем доктор открыл рот. Хотелось поднять руки, но ребра отзывались болью на малейшее движение. — Возвращаюсь в палату. Постельный режим и все такое. — развернувшись, я направился к уже знакомой двери. — Обещаю не покидать ее…

— Ну вот зачем ты встал раньше времени? — спросила Наташа, уперев руки в боки, и вперив в меня грозный взгляд. — Не терпеться снова бежать спасать человечество?

— А где Лёха? — пробубнил я, трамбуя в рот пельмень за пельменем. — Хочу подробностей.

— Живой твой Лёха. — недовольно пробормотала Наташа. — Но в «Ковчеге» его нет. Ты даже не хочешь узнать, как сюда попал?

Я покачал головой, и откусив приличный кусок хлеба, запил его компотом.

— Вообще помнишь что-нибудь? — спросила Наташа. — Узнать сколько переломов не хочешь?

— Ключица в хлам. — пробормотал я, когда удалось прожеваться. — Три ребра сломаны. Рука сломана. Лоб разбит. Был. Я регенерирую, и те железяки, что в меня вставили, сильно мешают.

— Как ты это узнал? — удивленно спросила Наташа, но позы руки в боки не поменяла. Меня это сильно забавляло. С таким же успехом пушистый кролик может пытаться испугать хитрого лиса.

— Я чувствую тело как никогда раньше. Это новая мутация. И она мне нравится…

* * *

— Что именно в тебе изменилось? — заинтересованно спросила Наташа. Суровость во взгляде сменилась любопытством.

— Категорических изменений нет. — сказал я, и отодвинув опустевшую тарелку из-под пельменей, заменил ее на картофельное пюре с котлетой. — Чувствую инородные предметы в теле. Ощущаю, как срастаются кости. Те вещи, которые раньше происходили сами по себе, теперь поддаются полному контролю. Мне под силу перебросить все силы организма только на регенерацию правой руки. Свободно могу замедлить сердцебиение, и не дышать в течении десяти минут. Возможно больше. Стоит установить максимальный предел.

— Тебе нужно долечиться. — утвердительно сказала Наташа.

— Нужно вытащить из меня титан. Мне некомфортно чувствовать инородные предметы. — сказал я. — И еще нужна одежда.

— Сейчас схожу. — согласилась с просьбой Наташа. — Но вытаскивать пластины пока рано.

Дверь в палату распахнулась, и влетел немолодой доктор. Растрепанный и запыханный, словно после марш броска.

— Кто разрешал вставать? — скороговоркой выпалил он, злобно уставившись на меня. По морде не скажешь точно на кого похож. Вроде русский, да и говорит без акцента.

Я пожал плечами и спокойно продолжил кушать. Похоже скоро придётся посетить столовую. Нужно восполнять потери веса. На ноги и руки жалко смотреть. Я скинул за время пребывания в коме минимум десятку. Ссохся как египетская мумия.

— Павел Федорович, не ругайтесь пожалуйста. — ласково пролепетала Наташа. Я кинул на нее удивленный взгляд, и она погрозила мне маленьким кулачком. — У Игната восстановилась регенерация. Он стремительно идет на поправку.

— Но это невозможно! — воскликнул Павел Федорович. — Кости не могут срастаться так быстро. Это противоречит…

— Апокалипсис тоже был невозможен. — буркнул я, закончив с приемом пищи. — Но он случился. Потом мутации зараженных. Древние. Все эти проги-защиты. Я не удивляюсь теперь ничему. Но вопрос не в этом. Когда из меня вытащат железки?

— Но они нужны… — начал Павел Федорович, и я резко хлопнул в ладоши. Звук получился достойный, будто в палате разорвалась петарда.

— Железки не нужны. — твердо сказал я. — Они мешают мне. Инородные предметы в теле. Вы просто не можете представить каково это. Я пытаюсь восстановить поврежденные кости, но в них завернуты саморезы.

— Вы не должны их чувствовать! — воскликнул Павел Федорович.

— Здесь есть другой врач? — спросил я Наташу. — Казах в коридоре мне больше понравился.

— Постойте Игнат. — сказал Павел Федорович. — В коридоре вы встретили моего ассистента. Мы можем решить вашу проблему. Если вы настаиваете, то операцию по извлечению титана можно провести в любое время. Завтра вас устроит?

— Можно прямо сейчас. — ответил я…

* * *

Операционная была практически в шаговой доступности. В этом плюс убежища. Никаких лифтов, длинных переходов из корпуса в корпус, смены каталок и прочей больничной тягомотины. Операционная как операционная. Никакой разницы с теми, что доводилось видеть раньше. Видеть, лежа на операционном столе. Или вообще не видеть, пребывая в бессознательном состоянии. Ситуации были разные, и все не похожи друг на друга и тем не менее практически одинаковые. Общий наркоз, местная анестезия, память вытащила слово «спинальная анестезия». Веселенькая такая процедура. Практически безболезненная. Тебе загоняют в позвоночник иглу и водят препарат. Ты находишься в сознании, но при этом ничего не чувствуешь. Ощущения приходят потом. Я называл их «отходняк». После того как тебя разберут на запчасти, а потом сложат обратно нервные окончания воют как прокаженные. Гамма ощущений обеспечена на сутки и более. Опять-таки все зависит от степени повреждения. Но спасают наркотические обезболивающие.

В этот раз все было гораздо проще. Я вошел в прохладную операционную и лег на стол, заранее избавившись от заменяющей одежду простыни. Пожилая медсестра быстро избавила меня от повязок, притом постоянно ругаясь и взывая к богу. Напрасно она это делала. Не он сделал меня таким. Но эффект превзошел все ожидания. Разрезы недельной давности уже успели зарасти и превратились в розовые рубцы. Я восстанавливал свое тело, с легкостью контролируя процессы. Главным бонусом новой мутации стало умение контролировать нервные окончания. Можно было выключать боль. Засунуть руку в кипяток и при этом ничего не чувствовать. Поэтому извлечение титана прошло без анестезии и полностью безболезненно. Мне разрезали предплечье и выкрутив множество саморезов из кости, демонтировали пластину. Было весело смотреть на удивленных травматологов, которые ожидали, что я все же не выдержу боли и потеряю сознание. В факт отсутствия боли они так и не поверили.

Пока разбирались с извлечением пластины из ключицы, я перебросил все ресурсы регенерации на правое предплечье и практически полностью заживил разрезы к концу операции.

— Это не поддаётся объяснениям! — воскликнул Павел Федорович, когда с процедурами было покончено, и я начал одеваться. — Вы можете рассказать, как вам это удается?

— Могу. — ответил я. — Раньше регенерация проходила без моего ведома, но была практически такой же высокой. Сейчас я могу контролировать все процессы усилием мысли. В данный момент мне требуется огромное количество энергии.

— Какой энергии? — спросил казах, который также присутствовал на операции.

— Энергии получаемой из пищи. — ответил я. — Побочный эффект быстрой регенерации — истощение организма. Я потерял много мышечной массы. Ее пришлось сжечь для восстановления повреждений, после того как я очнулся. Сейчас я более серьезно разобрался как управлять собственным телом. Все, что съел более часа назад уже переварилось. Пришлось заметно ускорить работу пищеварительной системы. Так же мне требуется очень много воды.

— А это не вредно для организма? — поинтересовался Павел Федорович. — Может нам все же сделать рентген грудной клетки?

— Легкие в полном порядке. — успокоил я. — Остальные органы тоже. Через три-четыре часа мой организм будет в полном порядке. Мышечную массу восстановлю до оптимального значения за пару дней. Затем запущу процессы укрепления скелета, и немного подкорректирую скоростно-силовые качества. Не хочу больше попадать в подобные ситуации.

— Вы Мутант Игнат. — протянул Павел Федорович. — Как бы грубо это не звучало.

— Нет, не Мутант. — ответил я. — Просто немного измененный человек. Во мне лишь малая часть способностей, которыми обладали наши предки.

— О каких предках вы говорите? — спросил врач.

— О первых людях. Какими нас задумал Создатель. Но мы потеряли все способности и превратились в жалкие уязвимые создания. И только по своей вине. Если бы в наше существование не вмешивались извне, то человечество давно бы погибло. Самоуничтожилось.

— Давайте не будем об этом. — остановил меня Павел Федорович. — Интереснее ваши возможности. Вы сказали, что измените себя. Увеличитесь в размере? Будете гигантом?

— Нет. — ответил я засмеявшись. — Дальше этого размера не прыгнешь. К счастью. Можно нарастить горы мышц, но они не сыграют большого значения. Есть золотая середина. И я не маг. Всего лишь человек. Пусть и со сверхспособностями.

— А что с процессами отмирания клеток? — поинтересовался казах. — Вы стареете?

— Именно сейчас молодею. — ответил я. — Возможно от старости умереть мне не удастся. Поврежденные клетки организма заменяются новыми. Но при условии поступления энергии. Я могу умереть от голода. И умереть от физических повреждений. Выстрел в голову или сердце убьет меня так же эффективно, как и любого другого человека. Если сломаю шею, то возможно выживу, но проверять нет желания. С таким образом жизни гораздо вероятнее умереть от руки Альфа-Мутанта, чем от старости.

— Я теряюсь в вопросах! — воскликнул Павел Федорович. — Их слишком много.

— К сожалению, должен покинуть вас. — спокойно сказал я, и по очереди пожал руки каждому. — Спасибо за проделанную работу. Думаю, я отвечу на все ваши вопросы, но чуть позже…

Отсалютовав на прощанье рукой ошеломлённым докторам, я быстро покинул операционную.

Наташу нашел на большом удобном диване, который зачем-то стоял прямо в коридоре. Может именно для таких случаев. Поджав колени к груди, она тихонько посапывала.

— Просыпайся Хатико. — сказал я шепотом ей на ушко.

— Уже все? — спросила она, резко приняв сидячее положение и удивленно хлопая большими глазами. — И я не Хатико!

— Ждёшь же. — сказал я, и подхватив Наташу на руки, закружил по коридору.

— Пусти дурачок, у тебя же переломы! — запричитала она, пытаясь спрыгнуть с моих рук.

— Заросли уже. Здоров как бык, или еще здоровше… — пробормотал я, аккуратно поставив ее в вертикальное положение. — Давай принцесса, веди меня в столовую!

Радостно запрыгнув мне на спину, Наташа указала мне направление в котором нужно идти. Но через несколько шагов меня позвал Павел Федорович, выскочивший из операционной.

— Игнат, можно еще один вопрос?

— Конечно. — ответил я, развернувшись. — Но только один.

— Вы так много знаете. — начал он. — Мы во вселенной не одни?

— Одни. — ответил я. — Именно в нашей вселенной мы одни единственные.

— А разве есть другие? — нахмурившись спросил Павел Федорович.

— Это уже второй вопрос. Но так уж и быть, отвечу. — сказал я. — Вселенных должно быть много. Но мне о них ничего не известно…

* * *

Столовая «Ковчега» удивила не на шутку. Большая и красивая. Дубовые столы и удобные стулья. Финансирование шло на высшем уровне. Приятное освещение и экраны на стенах, имитирующие пейзаж Гималайских гор. В воздухе стоял запах изысканных блюд и восточных пряностей. Посетителей было не много. Около сорока человек. Для помещения на триста с лишним персон это было очень мало. Четыре официанта сидели около окон выдачи и что-то активно обсуждали на английском языке. Все разных национальностей.

Через десять минут нам накрыли шикарный стол, и я принялся поглощать вкуснейшие блюда. Слово «столовая» совсем не подходило для названия и звучало довольно грубо. «Элитный ресторан» — более близкое по значению. Немного позже я узнал, что таких «столовых» в убежище более пяти штук. Все разные по размеру и классовой принадлежности. Куда же без этого. Негоже элитным политикам и владельцам корпораций кушать вместе с обслуживающим персоналом. Даже апокалипсис их ничему не научил. К сожалению. Кому нужны твои миллиардные счета, если ты сейчас без толку слоняешься по матушке земле, превратившись в безмозглую тварь. Или давно разложился и превратился в кучку переработанного дерьма. Нет, этот мир не изменить. И я задумался, а надо ли его спасать? Может на самом деле Программа Уничтожения не зло? Может зло — само человечество? Творец не мог так просто создать такую сложную структуру, способную разом уничтожить большую часть его творений. Он подготовился. Или может быть на самом деле Программа Уничтожения создана не Творцом? Может есть кто-то второй? Или первый? Первый после бога. Его заместитель. Нет, мне этого не понять. Слишком узко человеческое мышление. Слишком скуден наш язык. Слишком несовершенно наше зрение. И все слишком запутано…

— Ешь, а то остынет. — сказала Наташа, прервав мои размышления. Она медленно потягивала вишневый сок через трубочку, задумчиво осматривая меня. — В тебе многое изменилось. Узнал что-то новое?

Я покачал головой, и схватив ложку, стал уплетать еще горячую солянку.

— Кто из наших в «Ковчеге»? — спросил я. Еще в коридоре тренированный взгляд подметил зашпаклеванные стены. Умело зашпаклеванные. И отметины на полу. Никакой крови. Трудно докопаться. Но я все понял. «Ковчег» не пал, как мне говорили. Тут был переворот. Смена власти. Никаких Мутантов или зараженных. Работала группа профессионалов. И работала очень грамотно. Убрали неугодных людей. Тех, кто хотел применить ядерное оружие. Просто нам как всегда дали не всю информацию. Зачем пешкам знать о планах игрока. Или в данном случае игроков. Даже немного обидно осознавать, что тебя все это время использовали. При том прицепив умелый поводок.

— Никого нет. — улыбнувшись ответила Наташа. — Алексей и Тёма на каком-то важном задании. Матвей Савельев и Таро Судзуки на базе близ Камня-на-Оби. Президент на базе «Северный Клевер». Илья Зарипов на базе Толмачево.

— Кто командует «Ковчегом»? — спросил я, осматривая помещение столовой на наличие любопытных слушателей. Нами никто не интересовался.

— Тот, кого ты летал спасать в Вашингтон и президент Казахстана. — любезно ответила Наташа. Хорошая осведомленность. Умение читать мысли очень полезная штука.

— Значит выжил старый пенек. Хотя прозвище Тампон ему подходит гораздо лучше. — пробормотал я, фиксируя как в столовую вошли шестеро хорошо сложенных ребят. Явно не простые бодибилдеры. Скорее всего бойцы какого-нибудь государства. Или охрана «Ковчега». Краткий анализ населения убежища показал, что компания собралась многонациональная. С миру по нитке.

— Почему Тампон? — прыснув от смеха спросила Наташа.

— Потому что в свое время им заткнули одну фонящую и брызгающую неприятными выделениями дыру на карте мира. — ответил я. — Дыру достаточно большую и именуемую Сверхдержавой. Просто в конце концов эта Сверхдержава всех окончательно достала. Они перегнули палку. Не нужно было сеять хаос по всему миру. А инициатором всего этого был совсем не наш президент. Он решал многое, но не все. Работала более крупная группа лиц. Руководители корпораций. Серые кардиналы.

— К чему ты это говоришь? — спросила Наташа. От жизнерадостности не осталось и следа.

— Просто рассуждаю вслух. — ответил я, и продолжил кушать уже порядком остывший суп.

— Теперь все неважно. Мир порван на кусочки, и догорает. Корпораций больше не существует. Сверхдержав тоже. Вся планета стала пристанищем для Мутантов и зараженных. Люди забились в норы. Кто-то еще сопротивляется. Такие как мы. Но если не остановить Программу Уничтожения, то человечество вымрет окончательно. Не ясно, сколько времени у нас осталось. Месяц, год или несколько десятков лет… — закончив, Наташа тяжело вздохнула.

— Не уводи разговор в другое русло. — сказал я, отодвинув пустую тарелку на край стола. — Дело не в этом. Определенный круг лиц знал о грядущем апокалипсисе. Но точной даты не было, поэтому подготовиться не смогли. Зато власть взяли твердо и бесповоротно. Наш президент во главе руководящей шайки, и мне теперь от этого не холодно не жарко. Безразлично. Безразлично. Не на то они нацелились. Еще совсем недавно я думал кто же на самом деле серый кардинал. Кто так ловко всем управлял.

— Ты сейчас, о чем? — подозрительно спросила Наташа.

— О многом. — ответил я. — Начну с самого начала. Матвей Савельев — личный охранник президента. Мужик суровый и очень правильный. Но не для народа. Государство на первом месте. Патриот до мозга костей. Если бы для решения создавшейся проблемы потребовалась моя смерть, он бы убил меня не задумываясь. И убил бы Алексея Смирнова. Несмотря на то, что они двоюродные братья. Но он не делал и шагу без команды президента. Ликвидация базы наемников во главе Шерстнева и Хасана Ибрагимова была так же проконтролирована президентом. Смерть Марченко и Урвачева — случайность. Но она сыграла Матвею на руку. Он заручился поддержкой в моем лице и на время накинул мне на шею поводок. Выгодно иметь цепного пса в роли Игната Шухова под рукой.

— А ликвидация той базы была обязательна? — спросила Наташа. Она так и не может понять к чему я веду. Хорошо, что мои мысли для нее неподвластны.

— Не перебивай. — ласково попросил я, натянув фальшивую улыбку. — Базу я отправился ликвидировать из личных принципов. И в большей степени — желания отомстить. А теперь касательно ликвидации от лица президента. Безумный Министр обороны и толпа сумасшедших наемников — сила с которой нужно было считаться. И как можно быстрее ликвидировать. Это как стремительно растущая опухоль. Не вырежи ее вовремя, она поразит большую часть организма. Тогда у президента не хватало ресурсов, поэтому все проходило очень сложно.

Но незадолго до ликвидации появился Алексей Смирнов — полная противоположность двоюродного брата Матвея Савельева. Человек готовый пойти на все ради спасения человечества. Скажи ему, что убив президента Программа Уничтожения прекратит существовать, он убьет его. И я убью. Так уж мы устроены. Не переделать. Алексей узнал о зверствах, устроенных наемниками и о гибели Марченко и Урвачева и как командир спецназа по-быстрому собрал команду. Тогда мы выиграли бой.

— А потом ты вернулся. — закончила Наташа. — Другим человеком. Получил способности.

— Соглашусь. — сказал я. — Но дело не в этом. Я думал, что Матвей полностью контролировал меня. Именно он определил мое точное местоположение в Златоусте. С неработающей связью очень трудно отыскать человека после возникшего апокалипсиса. Откуда он узнал, что я не погиб? У меня не было оружия. Но Матвей знал, и нашел меня в родной дыре. Нашел достаточно легко и просто. Я думал, что к этому причастен Алексей. Что его гибель была на самом деле грамотно спланирована и все это время он где-то решал проблемы, чтобы затем красиво появиться перед зачисткой базы Шерстнева. У Алексея был большой плюс — он всегда знает где я нахожусь. Не точно, но примерно. Мы же связаны.

— Но это был не он? — спросила Наташа. Сок ее больше не интересовал. Она с большим интересом слушала меня.

— Нет, это был не Алексей. И не Матвей. — ответил я. — Но они знали гораздо больше меня. И знал еще один человек. И мной успешно манипулировали в течении нескольких месяцев, все сильнее затягивая поводок. Но я забыл упомянуть еще одно — Особый Отдел, о существовании которого не знал даже президент. Он знал. И знало еще много людей. Установить слежку в Уральских горах за человеком который вырос в этих горах очень сложно. Но меня вели. И вели красиво. Информацию выдавали порциями. Когда нужно — оказывали поддержку. Когда нет — просто следили. Но Особый Отдел начал работать гораздо раньше, чем я познакомился с Матвеем. И даже раньше, чем я приехал на базу пожарных в компании тебя и погибшего Кости.

— Хочешь сказать, что у Особого Отдела был агент? — нахмурившись спросила Наташа.

— Именно. — ответил я, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

— И кто этот агент? — спросила Наташа, все еще выражая абсолютное недоумение.

— Он сидит напротив меня. — спокойно сказал я.

— Издеваешься? — засмеявшись спросила Наташа. — Какой из меня агент, я обычная деревенская девчонка, которая получила странные способности так же, как и ты.

— Противоречишь собственным словам. — сказал я. — У меня отличная память. Ты стала читать мысли гораздо раньше активации Программы Уничтожения. И все время выдавала себя за другого человека. Но ты ошиблась. Актриса из тебя хорошая, но не идеальная. Сейчас в моей голове все сошлось. И не только это. Я знаю, что нужно делать дальше.

— Ты не прав Игнат… — всхлипнув сказала Наташа. — Ты не прав…

— Это не имеет смысла. Мы проиграли. И дальше я пойду один!

Поднявшись из-за стола, я направился к выходу из столовой, оставив Наташу в одиночестве. Уходить не хотелось. Я бы сказал больше! Хотелось вернуться. Но по-другому было нельзя. Дальше только вдвоем. Вдвоем с Алексеем. Не мы все это начали, но именно нам это расхлебывать…

* * *

Как выйти из хорошо защищенного убежища? Довольно просто, если тебя не держат в нем насильно. Убежище создано для отражения внешних факторов. «Ковчег» немного другое убежище. Единственное в своем роде. Огромное количество уровней, лифтов, коридоров и различных помещений. В нем очень легко потеряться, если не знаешь устройства. Но в этот раз помогло обычное везение.

Походив по коридорам, я не нашел никаких указателей и поймав первого попавшегося обитателя, спросил у него местонахождение оружейной комнаты. Парень оказался не из наших. Пакет русификации отсутствовал. С английским он тоже был не в ладах. Пришлось отпустить. Удивительно, но почему меня все так бояться? Я потрогал голову — рогов, волдырей, наростов, панциря или третьего глаза, смотрящего в душу, не обнаружилось. Спустившись на уровень ниже по лестнице, я нашел просторный зал отдыха и наконец-то зеркало.

Рожа как рожа. Обросшая сильно, но вполне нормальная. Не красавчик с обложки глянцевого журнала, но и не урод. Обычный русский парень. Вернее, мужик. Бороду сбрить и можно закосить под двадцатипятилетнего. Шрамов не осталось. Раньше я выглядел гораздо страшнее, а сейчас кажись даже помолодел. Пятерку лет с меня регенерация точно скинула. Скоро будет еще лучше. Вот только похудел заметно. Но ничего, скоро восстановлюсь до прежней нормы. При таком контроле организма можно с легкостью вырастить себе тело Шварценеггера в его лучшие годы. Ширина плеч и рост у нас с ним практически одинаковые. Но такое количество мышечной массы как эталона бодибилдинга мне не нужно, не на Мистер Олимпия номинирую. Да и каноны сильно изменились. Современный бодибилдинг уже не тот, что раньше.

Люди, находившиеся в зале отдыха стали с любопытством поглядывать на меня. Эти вроде не бояться. В основном азиаты. Ладно, пора заканчивать с самолюбованием и приступать к активным действиям. Нужно привести себя в порядок, вооружиться и по-тихому свалить из убежища. Начну с самого первого. Странно, но почему у меня такое отличное настроение? Может потому что скоро сдохну? Да нет. Вот и разберись в этом уникальном выражении. Да и нет в одном месте. Может у нас так специально задумано. Да нет. Сам выберешь, что тебе по душе. В любом случае помирать я пока не собираюсь. А настроение хорошее сам создал. Отстранился от всех проблем и все. Настроение — обычная химия. Как и любовь. Это с точки зрения науки. Но есть, что-то такое, что ученые так и не смогли объяснить. И не смогут. Не надо любовь объяснять. Она не вещь и не явления. Пусть лучше рак учатся лечить, а не любовь объяснять. Но тем не менее хорошее настроение я себе создал.

Порыскав по коридорам, наткнулся на симпатичную девушку, рассматривающую пейзаж электронной картины. Еще раз повторюсь — при строительстве убежища деньги не считали. Сколько таких картин весит на стенах? За день не сосчитаешь.

Заметив мое приближение, она встала в шикарную позу и стала разглядывать меня. Даже не постесняюсь этого слова — раздевать глазами. По виду вроде немка. А говорят симпатичных немок не бывает. Еще один стереотип. Это о-го-го. Ей бы прямо сейчас сниматься в фильме для взрослых. Но с одним я полностью согласен — наши девушки самые красивые, да простят меня за эти слова. Это же только моя точка зрения. Весь женский пол прекрасен, но наши…

— Сколько похоти в глазах. — сказал я, наверняка зная, что она не понимает русский язык.

Ну вот! Просчитался и попал в неловкую ситуацию.

— А ты поживи в убежище с мое, и не столько появиться. — ответила она. — Новенький, заблудился.

— Что-то типа того. — ответил я, нисколько не смутившись. На голову ниже меня, но смотрит вызывающе. Лет двадцать пять, максимум тридцать. В воздухе витает приятный запах парфюма. Макияж и все такое. Встав в непринуждённую позу напротив нее, я снова заговорил:

— Ищу себе комнатку. Есть желание побриться и принять душ. Потом можно и о человечестве подумать.

— А в своей не судьба? Или нет своей?

Я с безразличным выражением покачал головой.

— Странно. — нахмурившись сказала она. — Убежище пустует, а у него нет комнаты. Ладно, проехали. Пойдем ко мне. Приведешь себя в порядок, а затем и о человечестве подумаем.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она покачивая бедрами пошла по коридору. Довольно хмыкнув, я направился следом…

Как же приятно чувствовать себя чистым. Вдоволь насладившись прохладными струями воды, я приступил к борьбе с растительностью. Бороду и усы сбрил основательно. Отросшие волосы наспех обкорнал попавшимися под руку ножницами. С новыми способностями я не дам волосам расти так же быстро как раньше. Негоже тратить энергию попусту. Пусть растут, но раз в пять медленнее.

Покинув сан узел, попал в неловкую ситуацию. Моё понятие спасения человечества с понятием приютившей меня девушки отличалось кардинально. Пришлось несколько раз извиниться, выслушать гневные выкрики в свой адрес и поспешно ретироваться. Такой вот плохой поступок. Будь на моем месте Лёха, он бы точно не сплоховал. Я конечно тоже мог, но явной потребности не испытывал. Опять-таки всему виной новые способности. Просто берешь и подавляешь в себе желание. И с таким же успехом усиливаешь. Надеюсь я не сильно уронил девушке самооценку…

На поиски оружейной ушло чуть более двадцати минут. Огромный склад, битком набитый всем, что может желать душа. Но отечественного снаряжения было не так уж много. Пришлось немного изменить предпочтения. Складом заведовал пожилой афроамериканец, который категорически отказался выдавать мне снарягу. Пришлось немного дожать кладовщика, но до рукоприкладства к счастью не дошло. Я использовал новые способности немного не по назначению. Схватив перочинный нож со стола, вогнал его в ладонь, чем до смерти напугал борзого кладовщика. Но когда на его глазах рана начала зарастать, тот несколько раз перекрестился и кудахча словно только-что снес яйцо, свалил со склада.

Оставшись один принялся за экипировку. Новенькое импортное термобельё и отличный костюмчик. С оружием поступил проще — набил две сумки до отвала, и покинул склад. Остановили меня уже в коридоре. Трое афроамериканцев со стволами, и злосчастный кладовщик. Пришлось объясняться, но это не помогло. Силу применять не хотелось, и я пошел на компромисс. Пришлось побеседовать с Американским президентом. Ситуацию разрулили за пол часа. Все-таки человек в какой-то степени был передо мной в долгу. Я получил разрешение на беспрепятственное передвижение по убежищу и доступ ко всем ресурсам. Правда после обещания не покидать территорию «Ковчега». Так-сказать получил статус домашнего ареста. Делай, что хочешь, но убежище не покидай.

Мириться с возникшим положением не собирался. Убежище я покину в любом случае. И растворюсь. Алексей конечно сможет найти меня, но ему придётся исчезнуть вместе со мной. Дальнейшие планы видятся смутно. Будем импровизировать и решать проблемы по мере их поступления…

Вот бывает ты пытаешься убежать от чего-то всеми возможными способами. Не ищешь встречи, не ждешь ее. Но судьба коварная штука. Она любит действовать наперекор. Есть такая поговорка — хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Я в бога не верю. Верю в Творца. А ему похоже до нас совсем нет дела.

После бессмысленных блужданий по коридорам «Ковчега» я в конечном счете оказался в одной комнате с Наташей. Как это произошло останется загадкой. Да и не главное это. Слова были не нужны. Мир прекратил существовать для нас, и мы слились в единое целое. Чтобы потом расстаться навсегда…