Совершенно очевидно, что Польша – полная противоположность России: эта страна солидна и предсказуема, а бизнесмены Варшавы не замечены в диких вечеринках даже по выходным дням. Даже новая архитектура столицы Польши на редкость скучна и однообразна – а это четкий знак мощного потенциала будущего роста страны
Главная опасность для инвесторов, заинтересовавшихся Центральной и Восточной Европой, таится в том, что они позволяют эмоциям управлять разумом – таким образом очень легко увлечься прелестями Будапешта, Черногории и Дубровника. Все это красивейшие места, которые, без сомнения, стоит посетить, но в них совсем необязательно вкладывать деньги.
Что же касается Варшавы, то ее лицо не понравится ни одному инвестору. Столица Польши, в том числе прекрасный Старый город и Королевский замок, была на 85 процентов разрушена в годы Второй мировой войны. А то, что коммунисты построили на месте этих древних красот, поражает своей серостью и скукой. Поляки, конечно, попытались воссоздать Старый город, но в результате получилась подделка а-ля XIV век вроде диснеевского парка развлечений, и гражданам Польши это отлично известно. Сегодня в городском пейзаже доминирует здание Дворца культуры и науки, построенное в сталинском стиле; говорят, это подарок от диктатора обиженному народу Польши, который теперь любит шутить, что из Дворца открывается самый лучший вид на Варшаву, ибо это единственное место в городе, откуда его не видно.
Тут уместно вспомнить всем известную мудрость – что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вполне вероятно, к Польше она имеет самое непосредственное отношение. Наряду с Чешской Республикой, еще одним освобожденным бывшим сателлитом СССР, с точки зрения перспектив быстрого экономического роста поляки сегодня находятся в гораздо более выгодном положении, чем Россия. Чехия растет быстрыми темпами вот уже на протяжении десяти лет, и теперь, имея средний доход на душу населения более 20 тысяч долларов, страна твердо встала на путь возрождения своего довоенного статуса одной из ведущих индустриальных держав мира. А Польша, растущая с более низкой базы в чуть более 12 тысяч долларов, имеет все шансы присоединиться к Корее и Тайваню и войти в число очень немногих развивающихся наций, которые, начав практически с нищеты, достигают среднего общемирового уровня доходов и в итоге примыкают к элитному классу богатых стран.
Впрочем, надо сказать, причины данного положения дел не имеют ничего общего с обидой, соперничеством и страхами, которые в свое время стимулировали экономическую конкуренцию в Азии. Данная ситуация обусловлена, прежде всего, позитивной притягательностью Европейского союза – великого эксперимента в области партнерства в масштабах континента с шестидесятилетней историей, открывшего европейские национальные границы для свободного перемещения потоков людей, денег и продуктов. Сегодня вошло в моду критиковать старую Европу за стагнацию и уютную самоуспокоенность, присущую государствам всеобщего благосостояния, но как политико-экономическая модель она и поныне чрезвычайно интересна и жизнеспособна. Вряд ли можно назвать более мощный мотив для проведения радикальных реформ, нежели желание присоединиться к более богатым западным странам, став членом ЕС.
Летящие гуси Запада
Для описания экономического подъема Азии специалисты часто используют яркую метафору, в частности стаю летящих гусей: Япония впереди, Южная Корея и Тайвань в следующем ряду, а замыкает косяк остальная Восточная Азия. Приблизительно такая же картина сложилась в последнее десятилетие и в Европе, где социалистические страны, бывшие сателлиты советской империи, наперегонки, косяком, ринулись в ЕС. Но нынешняя Европа превратилась в своего рода место для выбраковки стаи; Польша и Чешская Республика приблизились к ЕС вплотную, а многие другие государства Восточной Европы, сильно израненные кризисом 2008 года, безнадежно отстали.
И это вполне типичная ситуация, ибо каждая очередная формула, обеспечивающая удачный старт и определяющая следующие прорывные нации, как правило, не имеет практически ничего общего с предыдущей. Начнем с того, что Япония была лидером совершенно иного типа, нежели Европа. Южная Корея и Тайвань в годы своего бума «летели» за Японией, используя многие из основных движущих факторов ее экономического роста: жесткую экономию с целью увеличения объема инвестиций, необычно большие расходы на научные исследования и технические разработки и, наконец, такое крайне редкое преимущество, как быстрый экономический рост в комбинации с ослаблением имущественного расслоения общества. Для этих стран сегодня характерно относительно более равномерное распределение богатства, чем полвека назад, что стало одной из главных причин, по которым они сумели удержаться на пути серьезных реформ. Именно благодаря этому они избежали негативной популистской политической реакции, направленной против богатых слоев общества, которая в потенциале способна остановить любые рыночные реформы.
Европейская же модель совершенно иная. Чехия и Польша стремятся стать частью обновленной Европы, и их реформы в течение более десятка лет основывались не столько на анализе того, что уже сработало в Европе, сколько на выполнении требований, необходимых для вхождения в общий рынок ЕС и ввода единой валюты Еврозоны. Характерно, что и Европа по мере присоединения новых членов сосредоточилась не столько на решении задач динамичного роста, сколько на обеспечении стабильности. Критерии членства в ЕС сфокусированы в основном на создании в странах-кандидатах ряда конкретных институтов: нормально функционирующего парламента, аполитичных судов и честной государственной бюрократии, в том числе полиции, свободной прессы, СМИ и многих других.
На счастье новичков, сильные институты и отсутствие чрезмерного государственного долга одновременно служат мощными катализаторами экономического роста, а по мере того как нация становится богаче, важность этих факторов только повышается. Вот почему относительно богатые развивающиеся страны, такие как Польша и Чешская Республика, вошли в категорию прорывных наций, в то время как многие их соседи все больше откатываются назад. После введения в 1999 году евро многие члены ЕС приняли новую валюту, но не играли по правилам: они нарушали основные обязательства, касающиеся долгов, и не соблюдали требования в области ограничения государственных расходов, что в итоге и привело к серьезному долговому кризису, разразившемуся сегодня в Европе. Не только Греция и Португалия, но и некоторые страны – учредители ЕС, например Франция, на протяжении многих лет игнорировали бюджетные правила, и теперь это ударило по ним рикошетом. В отличие от Польши и Чехии, страны Балтии и Балкан, а также бо2льшая часть Центральной Европы, включая Венгрию, Румынию, Болгарию и Украину, вошли в мировой кризис 2008 года с огромным дефицитом государственного бюджета и серьезными задолженностями населения, в итоге им пришлось бороться с крайне тяжелыми его последствиями.
Надо сказать, эти последствия были в высшей мере неоднозначными. Восточная Европа является домом как для тех наций, которым в кризис пришлось особенно тяжело, так и для тех, кто проскочил его без особых потерь. Но единственной европейской страной, экономика которой в 2008 и 2009 годах не уменьшилась, была Польша, и сегодня эта страна может похвастаться самым жизнеспособным рынком труда во всей Европе. Новые рабочие места создаются тут настолько высокими темпами, что многие поляки-иммигранты возвращаются из Великобритании и других сильно пострадавших от кризиса стран и без проблем устраиваются на работу дома. Экономика Чешской Республики в период кризиса сократилась на 4 процента, но быстро восстановилась, и сегодня многие считают ее своего рода убежищем, этакой спасительной гаванью, где можно укрыться от ужасов непомерных долгов, известия о которых постоянно поступают, например, из Греции.
Где живет Фридрих Хайек
В конце 2008 и начале 2009 года, в самый разгар экономического кризиса, многие специалисты и аналитики Европы и США высказывали серьезные опасения, что дело может дойти по полномасштабной Депрессии, сравнимой с экономической катастрофой, разразившейся в 1930-х годах в Америке, когда очереди за хлебом стали мрачным символом страны. Чтобы избежать такого развития событий, богатые государства были готовы буквально на все: на стимулирование экономики тратились миллиарды государственных средств; чтобы убедить людей и компании брать кредиты, процентные ставки снижались до нуля. Но у стран Восточной Европы меньшего размера, например прибалтийских, не было таких денег, либо же в них присутствовали мощные финансовые силы, препятствующие займам со столь сомнительной целью. Именно этот регион пережил в результате кризиса особенно болезненную «жесткую посадку»: некоторые притормозили буквально в паре шагов от Депрессии.
В первые годы Великой депрессии экономика США сократилась на четверть, без работы остался каждый четвертый американец. Объемы промышленного производства в Венгрии в одном только 2009 году уменьшились на 17 процентов. Безработица в прибалтийских и балканских странах подскочила в среднем на 13 процентных пунктов, в Литве на 19, а в Латвии на 18 процентов. А одной из первых стран, которой для выплаты процентов по займам в годы кризиса потребовалась финансовая помощь МВФ и ЕС, была Румыния, резко скатившаяся с 6-процентного роста в 2007 году до отрицательных 7 процентов в 2009-м. И если население этих стран не погрузилось в пучину отчаяния, сродни охватившему Америку в годы Депрессии, вполне вероятно, это объясняется тем, что они еще отлично помнили о трудных временах своего не столь далекого прошлого, когда все они были членами социалистического лагеря.
Если у этой печальной истории есть светлая сторона, то она заключается в том, что наиболее пострадавшие от кризиса страны оказались лучше других подготовленными к творческому экономическому буму вроде того, который пережили Соединенные Штаты после Депрессии, когда экономика страны выросла по сравнению с докризисным пиком 1929 года почти в два раза. Уже сегодня можно найти признаки, указывающие на то, что прибалтийские государства, такие как Эстония и Литва, уверенно встали на путь выхода из тупика, в который их загнал кризис. После резкой «внутренней девальвации», приведшей в числе прочего к серьезному сокращению потребительских расходов и заработной платы, объемы экспорта и уровень занятости населения начали уверенно расти.
Страны Балтии в 2008 году оказались в чрезвычайно трудной ситуации, прежде всего, из-за искусственно поддерживаемого валютного курса в комбинации с огромными займами в иностранной валюте (под залог недвижимости), что в конечном итоге привело к сильнейшему давлению на налогово-бюджетную политику государства: чтобы избавиться от огромного дефицита по текущим счетам, банки вынуждены были активно заключать договоры. Из-за абсолютно нежизнеспособных внешних платежных балансов прибалтийским странам пришлось исправлять ситуацию посредством внутренней девальвации, что, несомненно, одобрил бы известный австрийский экономист Фридрих Хайек. Эти небольшие государства не могли воспользоваться кейнсианским путем и ослабить боль благодаря временному фактору, как это на протяжении двух десятилетий делала Япония, ведь у них не было таких огромных резервов внутренних сбережений для проверки и стимулирования их экономик. Однако, учитывая, что сегодня экономика Японии выросла по сравнению с пиком 1990 года всего на 20 процентов, а ее дефицит и задолженности продолжают накапливаться, эти трудные для прибалтийских стран обстоятельства, возможно, окажутся на поверку благом.
В ближайшем будущем на путь уверенного роста могут встать и некоторые балканские страны, например Румыния. Ее правительство взялось за решение проблемы дефицита, достигшего 9 процентов от ВВП (второй по величине показатель в Европе после Греции), а частные компании смело проводят болезненную политику масштабных сокращений – общее число рабочих мест уже снизилось на 14 процентов. Уже в ближайшие годы эти меры могут привести к резкому повышению уровня конкурентоспособности румынской экономики. А вот в соседней Болгарии, напротив, оснований для оптимизма не слишком много, и Венгрия по-прежнему действует под лозунгом правящей партии страны: «Никто не останется внакладе».
Сказка о двух Восточных Европах
Причину того, почему страны Восточной Европы выбирают столь разные пути выхода из кризиса, следует искать в политике коммунистической и посткоммунистической эпох. «Железный занавес» в некоторых государствах был менее плотным, чем в других, СССР предоставлял одним лидерам больше свободы, чем другим. Руководству Венгрии, например, в результате упорного труда удалось создать самую либеральную систему среди всех сателлитов СССР; ее даже окрестили «гуляшным коммунизмом», потому что венгры чуть ли не единственные из всего соцлагеря могли позволить себе мясо в главном национальном блюде. Благодаря относительно нежесткому управлению венгры имели чуть больше свободы говорить, путешествовать и вести бизнес на Западе, чем большинство других социалистических стран. Уровень их жизни был самым высоким в Восточной Европе, и они чувствовали себя самой западной, самой европейской нацией в регионе; к тому же венгры, вполне объяснимо, меньше всех проявляли недовольство руководством страны. Чехи же пережили в те времена прямо противоположный опыт: здесь коммунисты правили жестко и решительно. Хуже дела обстояли разве только в Восточной Германии. Чешские власти были насквозь коррумпированы и некомпетентны. Страна пережила резкое снижение уровня жизни с одного из самых высоких в мире по состоянию на 1920-е годы до времен тусклого серого застоя. Где-то посредине спектра находились поляки.
Когда в 1989 году наконец рухнула Берлинская стена, чехи выгнали коммунистов из политики и со всех других постов, предполагающих реальную власть и ответственность, и вместе с поляками решительно встали на путь в Европу и на Запад. Они стали прилежными учениками не только Европейского союза, но и МВФ и Всемирного банка, проповедовавших приблизительно такую же комбинацию рыночной свободы и бюджетной дисциплины.
А вот Венгрия по-прежнему продолжала дебатировать свое коммунистическое прошлое. Венгерская оппозиция позиционировала себя как антикоммунистическую альтернативу и строила свою кампанию на националистических призывах к возрождению Венгрии как «звезды» Восточной Европы – ностальгическое видение, возвращающее к временам мощной Австро-Венгерской империи. Ни одна партия не предложила венграм устремленного в будущее прагматичного видения чехов, которые единодушно решили, что их главная задача заключается в создании бюджетно-институциональной основы для рыночной экономики. Венгрия же превратилась в поле, пожалуй, для самых жестоких идеологических и политических битв в регионе: и ультралиберальные левые, и правые националисты изо всех сил стараются очернить друг друга и активно борются за народные сердца посредством все более щедрых государственных расходов.
Венгрия вошла в прошлое десятилетие, возможно, самой успешной экономикой Восточной Европы и сумела привлечь в страну большой поток иностранных инвестиций, но эти достижения были сведены на нет в результате смен правительств – как левого, так и правого, – которые обещали обеспечить жесткий контроль над бюджетными расходами, но так этого и не сделали. В итоге Венгрия стала позорным исключением из общей тенденции растущей финансовой ответственности, которая крепла на формирующихся рынках в течение всего последнего десятилетия. С географической и культурной точек зрения Венгрия находится на воображаемой границе, разделяющей Северную и Южную Европу, и сегодня в инвестиционных кругах широко распространено мнение, что именно давняя привычка южан хорошо жить и много тратить стала одной из главных причин проблем этого региона. Например, за годы вековой конкуренции с имперской Веной ошеломительный по красоте Будапешт воспроизвел практически все архитектурные шедевры австрийцев – от самого популярного кафе до оперного театра, – только в еще более роскошном и дорогостоящем варианте.
В итоге Венгрию сегодня считают одной из костяшек домино, которые упадут первыми, если кризис дефолта выйдет за рамки Греции, а Польшу и Чехию, напротив, часто рассматривают как убежище, своего рода спасительную гавань, где можно укрыться от кредитных проблем Европы. Рынки относятся к этим двум странам как к маленьким Германиям, считая их аскетическими и надежными. Включая даже самих немцев. Не секрет, что в декабре 2010 года канцлер Германии Ангела Меркель обратилась к Польше и Чешской Республике с приглашением присоединиться к еврозоне раньше намеченного времени. Ей нужны более консервативные с финансовой точки зрения союзники в европейской борьбе с членами ЕС, привыкшими жить на непозволительно широкую ногу. Однако и поляки, и чехи ответили госпоже Меркель вежливым отказом.
В Евросоюзе, но не в еврозоне
В настоящее время Польша и Чешская Республика занимают уникальную позицию лакомых кусков мировой экономики: обе они уже вступили в ЕС, но не еще вошли в еврозону. Государство, оказавшееся в такой выгодной позиции, сумело создать стабильные банковские и финансовые институты, необходимые для членства в ЕС, привлекает огромные новые потоки инвестиций из других стран – членов Европейского союза, да еще и может рассчитывать на щедрые трансфертные платежи ЕС, которые позволят ему поднять показатель среднего дохода на душу населения до уровня стран – членов Евросоюза. Прежде считалось, что как только страна вступает в ЕС, очередным шагом должно быть принятие ею единой европейской валюты. Членство в еврозоне и бюджетная дисциплина, им предусмотренная, способствовали тому, что небольшие посткоммунистические государства сразу начинали выглядеть намного более стабильными и надежными, способными вернуть занятые ранее средства, и, следовательно, могли рассчитывать на относительно низкие процентные ставки.
Так, по сути, и было до последнего времени, но, как оказалось, это палка о двух концах. Одновременно с присоединением к зоне евро страна входит в зону опасности, где из-за дешевизны капитала даже самые мудрые, по всеобщему мнению, инвесторы начинают совершать всевозможные ошибки. Например, если говорить о Португалии или Испании, то сегодня создается впечатление, что именно евро (и пришедшие вместе с новой валютой низкие процентные ставки) привел к появлению на рынках недвижимости этих стран «пузырей», с треском лопнувших во время кризиса 2008 года. В связи с этим народ Словакии, перешедшей на евро в 2009 году, как раз накануне греческого кризиса, резко протестовал против того, что теперь этой относительно бедной стране наравне с самыми богатыми членами Еврозоны, такими как Германия, приходится выручать просто более богатых ее членов, в частности Грецию.
А Польша и Чехия тем временем наслаждаются преимуществами, которые им обеспечивает позиция лакомого куска, и это положение может сохраняться еще не один год. Оба государства с готовностью и большим удовольствием пользуются своим правом члена ЕС на свободное передвижение граждан и товаров внутри Союза. Например, резко вырос объем польского и чешского экспорта в страны ЕС, и оба государства сильно выигрывают от всевозможных субсидий и трансфертов Евросоюза, начиная с направленных на поддержание доходов физических лиц на определенном уровне и заканчивая средствами для строительства дорог или закупки оборудования для частных компаний. В период между 2007 и 2010 годами ЕС одобрил переводы в Чехию на общую сумму в 17 процентов от ВВП страны, то есть 3300 долларов на одного человека. Впрочем, сильно истощенной экономике даже такой «золотой дождь» не принес бы особого облегчения. Румыния, например, тоже получила от ЕС весьма увесистый «горшок с деньгами», но из-за некомпетентности и коррупции властей лишь малая их толика была потрачена на те цели, для которых они предназначались. Это ставит под большое сомнение новые трансферты и дотации, несмотря на то что этой стране еще очень многое нужно изменить. Достаточно сказать, что в Румынии одна из худших транспортных сетей на континенте и практически нет многополосных автомагистралей.
Помимо всего прочего, благодаря положению лакомых кусков Восточной Европы Польша и Чехия оказались надежно изолированным от заразы, поразившей в 2010 году Грецию. По мере того как в финансовом мире крепло сомнение, что Греция сможет расплатиться по стремительно растущим долгам, инвесторы принялись в массовом порядке избавляться от греческих облигаций, а потом и от евро, поскольку это и греческая валюта. Стоимость евро начала быстро снижаться, порождая в свою очередь новые сомнения по поводу способности и других стран еврозоны погасить задолженности. На какое-то короткое время Польша и Чешская Республика тоже «попали под раздачу», но вскоре рынки поняли, что у этих стран нет непреодолимых трудностей с выплатой долгов, более того, они вообще не накопили особенно больших долгов.
Большинство новых членов ЕС сегодня счастливы, что оказались в таком выгодном положении: в Союзе, но без евро. Они совсем не спешат пройти весь путь до конца и перейти на новую валюту, оттягивая этот день всеми доступными способами. Вовсе отказаться от евро новые члены не могут, но выдвигать все новые и новые аргументы в оправдание отсрочек им вполне под силу. Учитывая это, аналитики отодвигают прогнозируемые даты введения евро все дальше: сегодня ожидается, что Польша утвердит единую валюту не раньше 2019 года, а Румыния и Чехия через год после поляков. Чехи уже много раз откладывали эту дату, и общественное движение против быстрого вступления в еврозону в стране только усиливается. В Польше последние опросы общественного мнения показали, что впервые за время обсуждения этого вопроса очевидное большинство (60 процентов) поляков выступают против ввода евро. Например, многие граждане Польши в ходе этих дебатов говорили о том, как разумно поступила в свое время Швеция, решив вступить в ЕС (это произошло еще в 1995 году), но отказавшись перейти на евро. Однако сегодня, к сожалению, такой вариант новым членам недоступен.
Венгерское исключение
Теоретически Венгрию тоже можно отнести к лакомым кускам Восточной Европы, но практически, в отличие от Польши и Чешской Республики, страна упустила этот шанс. Вместо того чтобы работать над созданием сильных институтов и повышением прибыльности своей экономики, и Социалистическая, и Консервативная партии Венгрии наперебой стараются подкупить избирателей, предлагая венгерскому народу все новые и новые социальные льготы и пособия. Разумеется, это ослабляет стимул к труду и, соответственно, ведет к сокращению трудовых ресурсов, в то время как уровень государственного долга как доли от экономики в целом вырос за последние десять лет с 50 до более чем 80 процентов.
Бездумное соперничество двух ведущих партий, каждая из которых старается продемонстрировать избирателям свою щедрость, достигло своего апогея в 2000 году, когда правительство инициировало программы кредитования, оказавшиеся для Венгрии разрушительными. Власти предложили людям льготные ипотечные кредиты с очень незначительными ограничениями относительно того, кто может их взять и на какую сумму, и вскоре ситуация начала выходить из-под контроля. А когда правительство попыталось дать обратный ход, на две трети сократив максимальную сумму займа (до 5 миллионов форинтов), венгры отказались принимать это решение и принялись искать источники кредитования в любых других местах, причем отнюдь не только для приобретения домов.
Добавьте сюда еще и крупные европейские банки, которые в то время толпами гонялись за компаниями по всей Восточной Европе, надеясь по горячим следам заполучить выгодных клиентов из стран, считавшихся маленькими Германиями. Банки наперебой предлагали валютные кредиты в швейцарских франках и евро всего под 2 процента (венгры, к слову сказать, были счастливы, если им удавалось занять форинты под 8 процентов), и это было четкой установкой на серьезнейшие долговые проблемы. К концу 2007 года 90 процентов всех венгерских ипотек были в швейцарских франках и евро; когда же разразился глобальный кризис, у страны просто не было шансов, а иностранные банки при этом начали массово уходить с зарождающихся рынков.
Чехам и полякам предлагали такую же сделку, но они эту наживку не проглотили. Поляки, правда, брали кредиты в иностранной валюте, но намного меньшие суммы, чем венгры. А чехи, у которых и дома были сопоставимые процентные ставки, вовсе не попались на эту удочку. Отчасти столь утешительный итог объясняется тем, что правительства этих стран не гнались со всех ног за дешевыми деньгами и отказались от абсолютно ошибочной политики щедрого субсидирования ипотечных займов. Другая весьма вероятная причина – культурные особенности наций. Как бы там ни было, сегодня Венгрия иностранных инвесторов практически не интересует; этот излюбленный ими после падения советской системы объект страдает от сокращения объемов зарубежных инвестиций вот уже одиннадцать кварталов подряд. Аналогичная ситуация наблюдается на Украине и в странах Балтии и Балкан, и пройдет еще немало времени, прежде чем они выберутся из этого тупика.
Венгрия по-прежнему хочет ввести евро, поскольку курс евро выше курса венгерского форинта, и после ввода новой валюты венграм будет легче расплатиться по кредитам в швейцарских франках. Однако экономическое лидерство, которым страна могла похвастаться десять лет назад, кануло в Лету, и сегодня среди основных экономик региона она имеет наименее конкурентоспособную валюту, самые высокие процентные ставки и самые серьезные проблемы с безработицей. Поскольку власти бездумно увеличивали социальные выплаты населению, им, чтобы сдержать рост дефицита бюджета (что пока не удается), пришлось повысить и налоги, а предлагая венграм все новые варианты социальных льгот, они все сильнее ослабляли стимулы людей к труду.
Правила уличного движения: Будапешт
Внимательно следите за темпами и направлением экономических реформ. Обычно страна идет на реформы, только если она приперта к стене. А когда экономика стабилизируется и рост начался, желание внедрять серьезные изменения резко ослабевает. Даже в Китае, который занимался реформированием дольше и радикальнее большинства других наций, сегодня руководство страны уже отказалось от реформ, направленных на повышение производительности труда или обеспечение свободного роста экономики без усиления инфляции. Ныне китайские лидеры планируют реформы, нацеленные на повышение качества жизни граждан, – реформы, доступные только относительно богатым странам, например направленные на дальнейшее создание государства всеобщего благосостояния. Такие же перемены сегодня можно наблюдать на многих крупных формирующихся рынках, в том числе в Индии и Бразилии. По сути, это знакомый любому экономисту цикл: радикальные экономические реформы стимулируют заметный рост экономики, что порождает в стране чувство самоуспокоенности и ведет к ослаблению стимулов к дальнейшему реформированию. Так вот, в Венгрии этот цикл начался и закончился за одно прошлое десятилетие.
Стойкая притягательность ЕС
Сегодня ситуация с трудовыми ресурсами Венгрии считается одной из самых незавидных в Европе. В стране трудится всего 55 процентов взрослого населения – это самый низкий показатель в Европе, за исключением Мальты, где женщины вообще традиционно не работают. В Венгрии и Чешской Республике проживает приблизительно одинаковое количество людей – около 10 миллионов человек, – но трудовые ресурсы Венгрии насчитывают всего 3,8 миллиона, а Чехии 4,9 миллиона. Я привожу эти цифры вовсе не для того, чтобы обидеть и унизить Венгрию, а чтобы еще раз подчеркнуть, насколько правильным и смелым был выбор, сделанный Чехией и Польшей, – пусть не слишком интересный, зато в высшей степени ответственный. Обе эти страны могут служить классическим учебным примером того, как не пойти по пути Греции, ибо, нацелившись на вхождение в ЕС, они крепко взялись за ум. Польша издавна считалась законодателем моды в регионе. В сущности, она была первым государством – сателлитом СССР, сумевшим вырваться из его орбиты. За последние годы в стране создана сильная система образования, выпускающая высококвалифицированную рабочую силу; готовятся специалисты для малого и среднего бизнеса, вполне конкурентоспособно работающие во всей Европе. Четко управляемые польские банки функционируют намного надежнее банковской системы заклятого врага Польши, России; в стране растет число компаний, выпускающих потребительские продукты высокого качества. Центральный банк Польши по-настоящему независим и защищен от какого-либо политического влияния. Во многих отношениях эти «восходящие звезды» Восточной Европы выглядят намного стабильнее и надежнее, чем западные модели, на которые они равняются.
Имеющая население в 38 миллионов, Польша – единственная страна в Восточной Европе, внутренний рынок которой достаточно велик для обеспечения экономического роста, невзирая на проблемы и трудности всего остального мира. На сегодня ситуация в стране улучшилась по сравнению с другими государствами настолько, что поляки не только приносят в дом деньги, они и сами массово возвращаются домой. Известно, что в прошлом десятилетии «польский сантехник» стал символом европейского кошмара: западноевропейские страны испытывали ужас перед наплывом квалифицированной и дешевой рабочей силы с Востока, начавшимся после того, как ЕС открыл сервисные отрасли для конкуренции. Теперь же польский сантехник возвращается на родину: если во время экономического спада Польша лишилась 150 тысяч рабочих мест, то сегодня страна вернула их все, плюс еще 100 тысяч; а уровень безработицы, который неуклонно снижался на протяжении всего прошлого десятилетия, продолжает снижаться и сейчас.
Похожая ситуация наблюдается и в Чешской Республике, только в меньших масштабах, что объясняется значительно бо2льшим влиянием на страну глобальной экономики, а также тем, что ее столица, многонациональная Прага, намного более привлекательна для иностранцев, чем, например, Будапешт. На первый взгляд, Прага ничуть не краше и не очаровательней Будапешта, однако, учитывая политические причуды Венгрии, Прагу все чаще называют истинным бриллиантом и «воротами» в Восточную Европу – именно об этом статусе так мечтает Венгрия.
В отличие от польской, чешская экономика в период кризиса сократилась, ибо она экспортирует много товаров в Германию, которая пострадала от экономических потрясений особенно сильно. Но внешние долги Чехии оставались вполне контролируемыми, во многом благодаря надежности отечественной банковской системы и правильному управлению. По сути, база чешской банковской и бюрократической систем настолько прочна и стабильна, что экономика государства неуклонно росла даже в долгий период серьезных политических беспорядков и потрясений. Достаточно вспомнить, например, бесконечную чехарду слабых коалиционных правительств, сменявших одно за другим начиная с далекого 1989 года, когда в результате Бархатной революции был свергнут коммунистический режим. Надежды на формирование сильного большинства в парламенте впервые за долгое время дала стране победа правоцентристских партий на выборах 2010 года. Впрочем, на сегодняшний момент чехи создали настолько крепкую систему банков, судов и других государственных институтов, что страна может успешно развиваться и при относительно слабом избранном правительстве.
Все вышеупомянутые бывшие сателлиты СССР имеют сегодня значительно больше шансов, чем Россия, расти с ориентировочными темпами около 4 процентов с их относительно высокой базы и с их уровнями дохода. Как известно, любой богатой стране, чтобы продолжать расти и дальше, нужно производить дорогие и качественные товары, а у России нет ни одного предприятия обрабатывающей промышленности, способного конкурировать на мировом рынке. А вот у Польши и Чешской Республики, напротив, таких предприятий много, в частности в отрасли автомобилестроения. Чехия – единственная страна Восточной Европы, сумевшая, невзирая на все трудности, сохранить свой автомобильный бренд Škoda, который сегодня входит в немецкий автоконцерн Volkswagen, но с точки зрения дизайна и технических разработок совершенно независим.
Если история России в прошедшие два десятилетия – это в основном история сильных личностей, таких как Горбачев, Ельцин и Путин, то история Польши и Чешской Республики – это история вызревания систем, свободных от занимающихся самолюбованием автократов. Польшу, например, вообще можно считать полной противоположностью России. Эта страна солидна и предсказуема, а бизнесмены Варшавы не замечены в диких вечеринках даже по выходным дням. Даже новая архитектура столицы Польши на редкость скучна и однообразна – и это четкий знак мощного потенциала будущего роста страны, ибо позволяет сделать вывод, что деньги тут не разбазариваются.
Нынешнее руководство Венгрии, напротив, выглядит сегодня странноватым и запутавшимся. Правящая консервативная партия «Фидес» (Венгерский гражданский союз), к которой принадлежит премьер-министр Виктор Орбан, склонна винить во всех бедах нации иностранцев и поддерживает тревожно тесные отношения с крайне националистической партией «Йоббик» – известной также под названием «За лучшую Венгрию», – а ее члены, как известно, устраивают шествия по Будапешту в форме подразделений SS. Не так давно Орбан устроил серьезную провокацию против соседей, выдав венгерские паспорта венграм, проживающим в данное время в Румынии и Словакии, – явная попытка хоть в чем-то вернуть прошлое и возродить великую имперскую Венгрию. Одержав на последних выборах полную и решительную победу, Орбан вознаградил своих сторонников новым законом, по которому иностранные банки обязаны принимать на себя огромные убытки по ипотечным кредитам, выданным ранее венграм. Специалисты с Уолл-стрит окрестили данный акт венгерским «законом об ограблении банков», и это, конечно, совсем не то, что нужно стране, которая хочет восстановить доверие к себе и привлечь столь необходимые ей иностранные инвестиции. Сегодня Венгрия вступила на болезненный путь сокращений и урезаний, без которых ей не уменьшить свои задолженности; государственный долг страны составляет 82 процента от ВВП, что на 44 пункта больше, чем у Чешской Республики, и на 25 пунктов, чем у Польши.
По-прежнему достаточно дешево для дальнейшего процветания
Надо сказать, что, несмотря на относительно высокие доходы на душу населения, цены в Польше и Чешской Республике еще не дотягивают до уровня глобальной конкуренции. В Варшаве и даже в туристической Мекке Праге снять номер в отеле по разумной цене намного проще, чем в Москве или Рио, в первую очередь благодаря низкому обменному курсу. Кроме того, затраты на рабочую силу в Центральной Европе составляют всего 27 процентов от соответствующих затрат в Западной Европе. Учитывая, что работники Центральной Европы, как правило, намного хуже обучены и экипированы, к этому показателю следует подходить с большой осторожностью. Но, даже сделав скидку на более низкую производительность труда (около 60 процентов от уровня западных стран), расходы на него в Западной Европе больше чем вдвое превышают соответствующие затраты в Центральной Европе. Столь мощный трудовой потенциал обещает множество относительно легкодоступных выгод и преимуществ. Благодаря обучению людей и их техническому оснащению можно серьезно и довольно быстро повысить производительность труда и заработную плату. Не стоит забывать, что при оценке перспектив экономического роста нации ее относительную бедность и отсталость следует считать плюсами, ибо они оставляют много места для сравнительно простых и легких улучшений. Например, это означает, что Румыния с доходом на душу населения всего в 6 тысяч долларов и правительством, которое в настоящее время активно сокращает расходы и урезает зарплаты в государственном секторе, имеет все шансы стать в недалеком будущем весьма конкурентоспособной экономикой. И тот факт, что средняя зарплата рабочего на производстве в Румынии составляет сегодня всего 4 евро в час (в Греции – 18 долларов), в данном случае имеет огромное позитивное значение.
Но дело, конечно, не только в зарплатах. Стоимость роскошной квартиры в Варшаве каждые пять лет вырастает примерно вдвое, но и сегодня при показателе в 1200 долларов за квадратный метр она по-прежнему значительно ниже, чем во многих других крупных городах формирующегося рынка – например в Сан-Паулу, где за элитное жилье придется выложить не меньше 2400 долларов за квадратный метр. Данный факт служит еще одним подтверждением того, что польская валюта остается относительно дешевой: с поправкой на инфляцию ее стоимость неизменна вот уже десять лет.
Одной из веских причин ухудшения отношения стран к евро можно, без сомнения, считать осознание того, что ввести единую валюту – все равно что надеть на себя «политико-экономические наручники». Нации, которые не могут позволить себе при необходимости девальвировать свою валюту, в условиях кризиса неизбежно сталкиваются с явлением, которое экономисты называют «внутренней девальвацией»: поскольку курс валюты не корректируется, зарплаты резко снижаются. Только в этом случае страна может оставаться конкурентоспособной во время коллапсов глобального рынка. Именно это и случилось в небольших странах – членах еврозоны в 2009 году. Выбирая между ослаблением валютного курса и сокращением зарплат и снижением уровня занятости, любая страна должна предпочесть первый вариант. В 2008 году, как только кризис начал набирать обороты, польский злотый и чешская крона ушли в состояние «свободного падения». Объемы экспорта немедленно выросли, смягчая, а не усугубляя внезапность и серьезность экономического спада в этих странах. Это еще одна причина, по которой и поляки, и чехи с удовольствием остаются членами ЕС, но всеми силами отдаляют момент введения евро.