Следом за судейским «бентли» Уилт проскользнул во двор и затаился в гараже. Осталось только добраться до черного хода. Конечно, старый черт взбеленится, увидев, что в коллекции не хватает ружья. Наверное, он и выстрелы слышал. Уилт обмахнул испачканные брюки и поднялся на высокое крыльцо. Затем через кухню прошмыгнул в коридор. Хотелось одного — очутиться в своей комнате и перевести дух. Однако вначале предстояло миновать хозяйский кабинет. Уилт осторожно двинулся по коридору и тотчас увидел судью, со стаканом виски стоявшего в дверях кабинета.

— Зайдите на рюмочку, — пригласил сэр Джордж, явно пребывавший в хорошем настроении. — Похоже, вам не помешает. Что, маневрировали под огнем малыша Эдди?

— Можно и так сказать, — кивнул Уилт, плюхнувшись в ближайшее кресло.

Судья подал ему стакан и сел напротив.

— Недоносок в вас шмальнул?

— Нет, к счастью, я первым его заметил. Но кого-то он подстрелил… кто-то рухнул наземь…

Уилт подивился спокойствию сэра Джорджа. Его безмозглый пасынок разгуливает по имению и палит во все, что шевелится, а тому хоть бы хны.

— Наверное, олень или кабан. Местные их разводят на ферме. Случается, выкормыш забредет в лес. Но лиха беда начало! Если повезет, в следующий раз обалдуй завалит человека.

Ухмыльнувшись, судья подмигнул Уилту, который только что сделал большой глоток и от услышанного поперхнулся.

— Мой вам совет, — продолжил сэр Джордж, берясь за графин, — не выходите из дома, когда малыш Эдди слоняется по округе. Терпеть недолго — скоро он кого-нибудь ухлопает. — Невзирая на протест Уилта, судья почти до краев наполнил его стакан, затем подлил себе. — Ему не устоять перед соблазном незапертого оружейного шкафа. Будем!

Прихлебнув виски, сэр Джордж пояснил:

— Вы же и подали мне идею, оставив его открытым. Если мерзавец кого-нибудь шлепнет, я буду счастлив его арестовать и предать суду. Желательно в Олд-Бейли.

Судья опять взялся за графин, но Уилт замотал головой. Он не верил своим ушам.

— Как вам угодно. Вот что хочу сказать: я не сторонник нынешней системы наказаний. Во времена моего отца, тоже мирового судьи, убийцу вздергивали. Потом смертную казнь похерили, и, честно говоря, я одобряю ее отмену, ибо зачастую слишком поздно выяснялось, что осужденный невиновен. Пожизненное заключение, ставшее высшей мерой, лучше по трем причинам. Первое: исключается всякая возможность, что невиновного отправят на виселицу. Второе: пребывание под стражей до истечения жизни подразумевает каторжные работы. Что-нибудь вроде каменоломен. А тяжкий труд еще никому не навредил, уж поверьте. И третье, самое главное: повешение слишком скоротечно. А вот заточение до последнего вздоха дает изрядно времени, чтобы раскаяться в содеянном. Но потом стали верховодить слюнтяи, и все пошло наперекосяк. Разве нынче «пожизненное» означает «до конца жизни»? Отнюдь. Чаще всего лет двенадцать-пятнадцать, а при так называемом «примерном поведении» подонок выйдет на свободу лет через восемь, а то и раньше. Вот отчего сейчас засилье душегубов.

Сэр Джордж смолк и опять потянулся к графину. Уилт пытался придумать какую-нибудь ответную реплику, но оказалось, тирада еще не окончена.

— Что касаемо сволочного правительства… Оно тратит миллиарды на всякую хрень — подлодки, чужие войны, — однако не находит денег, чтобы у нас было достаточно тюрем. Вся страна летит к чертям собачьим. Да-да, впору на все плюнуть и переселиться в конуру…

Судья нетвердо отошел к столу и начал просматривать бумаги. Уилт не желал провоцировать новый всплеск словоблудия. Из кухни доносились голоса Клариссы и миссис Бейл. На цыпочках покинув кабинет, Генри поднялся по лестнице и нырнул в ванную, показавшуюся убежищем надежнее собственной спальни. Не дай бог, миледи заговорит о шансах Эдварда поступить в Кембридж. Их просто нет. Пролет на экзаменах гарантирован. Еще удивительно, что парень умеет расписываться. Уилт запер дверь и выключил свет — вдруг Кларисса станет его искать.

Реплика миссис Бейл насчет «самки в течке» нисколько не воодушевляла. Как и ситуация в целом. «Когда дурень разоружится, надо выяснить, чего он хочет вообще, — раздумывал Уилт. — Хорошо, что я прихватил с собой видеофильмы о битвах при Вердене и на Сомме. Может, кровавая бойня ненадолго его заинтересует. И тогда создастся впечатление, что остолопа чему-то учат».

Выждав полчаса, он тихонько сошел в кухню и, удостоверившись, что миссис Бейл одна, шепотом спросил, где хозяйка.

— В спальне накачивается мартини. Вот ваш ужин, — сказала домоправительница, ставя перед Уилтом тарелку с холодной курицей и салатом. — Госпоже подам в спальню, когда заорет. Она куксится, потому что любовник ее все еще хворает. Да только это отговорка. Всем известно, что он по горло сыт постельными забавами, к тому же и выпить нельзя — надо ее туда-сюда возить. Сплетничать не люблю, но она хоть и рада, что дядюшка окочурился, однако ж чувствует себя маленько виноватой. Ну да все равно — заспит и успокоится.

— Похоже, она алкоголичка.

— И нимфоманка, — усмехнулась миссис Бейл. — Вот оттого-то на вас глаз и положила. Говорю ж, в течке… От старика-то ее проку нет — для него она слишком тоща, да и сам он зашибает будь здоров! И жрет черт-те что… Вот этакую курицу есть не станет, а только фаршированную, да с картошкой, жаренной на сале.

— Зловещее сочетание. Однако лучше ей со мной не заигрывать. — Уилт предпочел умолчать об уже состоявшейся попытке. — Иначе Ева, жена моя, ее прикончит. Меня строжайше предупредили насчет всяких «шуры-муры». Но я не понимаю, что вас-то здесь держит?

— Говорю же, после смерти благоверного жить было не на что. Надо признать, хозяева не скупятся и хорошо платят. А с хамством их я примирилась. И потом, я сочувствую миледи. Наверное, оттого, что ее первый муж погиб так же, как и мой… вернее, наоборот. Ведь я вижу, что ей тоже несладко.

— Пожалуй, Еве лучше повременить с приездом в этот сумасшедший дом. Черт, надо бы с ней связаться, да боюсь, кто-нибудь услышит.

— Так позвоните из хозяйской уборной. Я вас впущу, а сама постерегу, хотите?

Подавив опасения, Уилт согласился. После ужина он очутился в личной уборной сэра Джорджа, где, кроме телефона и компьютера, увидел большой несгораемый шкаф, запертый на висячий замок. Мало того, все стены были обклеены картинками с невероятно толстыми женщинами. Уилт не представлял, как в столь мерзком антураже разговаривать с Евой. Однако он напрасно беспокоился — ее мобильник вновь не ответил.

Покинув уборную, Уилт благодарно помахал миссис Бейл и через парадную дверь вышел на подъемный мост, где задумчиво уставился в воду крепостного рва, подернутую зеленоватой ряской. Куда, черт возьми, запропастилась эта дура? Время к вечеру — по всем расчетам, должна уже приехать.

Генри присел на ступеньки крыльца, решив дождаться Эдварда и прояснить один насущный вопрос. Вскоре тот показался: рука в кармане, беспечно вышагивает через лужайку, на плече болтается ружье. Уилт попятился к дверям.

— Не бойтесь, не заряжено, да и патроны кончились, — успокоил Эдвард. — Вроде попал в кабана, только не убил. Не разглядел. Но подранил. Наверное, в ногу.

Генри отважно шагнул вперед.

— Слушай, верни эту гадость на место. Отчим увидит — он тебе шею свернет. И потом, я хочу кое о чем спросить.

— Боитесь оружия, что ли? И вовсе не гадость! Только что вычистил. — Эдвард зашел в дом, но тотчас опять появился: — Чего хотели узнать-то?

— Вопрос простой. Ты хочешь поступить в университет? Если да…

— Конечно, нет. Это все мать затеяла. В школе-то было невмоготу, только и радость что физкультура. Я был неплохим боксером, да только из секции поперли — придрались, что задираю малышню. Еще не хватало универа! Мать зудит, но это не по мне.

— По крайней мере, честно. — Генри облегченно выдохнул. — А кем ты себя мыслишь вообще?

— Военным. А что, я здорово стреляю, в спецназ, думаю, возьмут. Еще тренировался — лазал по канату, плавал против течения, часто бегал кроссы… Только не в парадный полк, хочу настоящего дела. Чтоб убивать.

Уилт сник. Если парня манит солдатская лямка, его так просто не отговоришь. Хоть мотивы его весьма сомнительны. Но если матушка готова раскошелиться, надо создать видимость обучения. Пара экзаменов за среднюю школу — и занять место в подразделении спецназа будет куда проще, сказал Уилт, хотя понятия не имел о критериях отбора в диверсанты. Однако требовалось чем-то заинтересовать Эдварда, чтобы он высидел урок-другой. «Какое-то время необходимо продержаться, — думал Уилт. — Ева и девчонки должны получить свой отдых, а я — подработать на оплату пансиона, ибо других денежных источников пока не имеется».

— Ладно, — сказал он. — Давай выясним, что тебя интересует, и тогда я составлю программу занятий.

— Сейчас, что ли?

— Да, пока ты опять не исчез, — проявил твердость Генри. — Только, пожалуйста, убери ружье. Мало ли что…

В доме Эдвард сел к столу, но ружье положил на колени и щелкал курком, отчего Уилт беспрестанно вздрагивал.

— Что-нибудь знаешь о Фолклендском конфликте и Войне в заливе?

— Ну, телик-то я смотрю.

— О Второй мировой войне слышал?

— Про это я много знаю. Англия воевала с Германией, которая убила кучу евреев. Миллиона два, наверное, — гордо представил статистику Эдвард.

— Если точнее, погибло более шести миллионов евреев, и многие крупные державы стали союзниками в борьбе с фашизмом, — поправил Уилт, хотя был близок к отчаянию. Как же вбить хоть толику знаний в сего кровожадного отрока, да еще создать впечатление, что деньги честно отработаны? Ладно, попробуем зайти с другого боку.

— Скажи, есть что-нибудь такое, о чем тебе досконально известно?

— Я все знаю о «Браво-два-ноль».

— «Браво двадцать»? — нахмурился Уилт, не слышавший о подобном сражении.

— Какое еще «Браво двадцать»? — озадачился Эдвард. — Про такое ничего не знаю. Только про «Браво-ноль-два». Или, может, «Ноль-браво-два»? Ладно, плевать. Видите, как вы устарели? Мы из разных поколений, меж нами пропасть. Вы уж маленько наверстайте, тогда снова рискнем поговорить. А пока я постреляю. Вечером даже лучше — ни фига не видно. Бывайте, старина!

Насвистывая, Эдвард закинул ружье на плечо и был таков.

Уилт угрюмо покачал головой: черт, а ведь наглец его уделал! Ладно, случай совершенно безнадежный, надо просто потянуть время. Конечно, и речи быть не может о занятиях на все лето. Что касается «Браво двадцать», тут и выяснять нечего. Наверняка парень все выдумал, начитавшись военных журналов.

* * *

Еве тоже было нелегко. На обратном пути она не заплутала и вовремя заправилась. Но не одно, так другое. Когда из-за крутого поворота на бешеной скорости вылетел грузовик, мчавшийся по встречке, Ева, избегая лобового столкновения, вывернула руль влево. Одолев насыпь и канаву, машина протаранила живую изгородь и заглохла на пшеничном поле. Девчонки не пострадали, но от испуга так орали, будто наступил конец света.

Стараясь не обращать внимания на их вопли и брань, Ева безуспешно попыталась завести мотор. Потом стала рыться в сумочке, ища мобильник, который наконец обнаружился под задним сиденьем, но признаков жизни не подал. Батарею посадили сестрички, всю дорогу славшие хулиганские эсэмэски наудачу, неведомо кому, поскольку друзей отродясь не имели.

Не слушая оправданий (вот были б у них собственные мобильники, они бы знали, насколько хватает заряда), Ева вытолкала дочерей из машины и приказала следовать за собой. Сквозь брешь в живой изгороди компания вышла на дорогу, рассчитывая на помощь проезжающих. К несчастью, движение было вялым. Первая машина, появившаяся через полчаса, не остановилась. Верилось с трудом, что водитель не заметил терпящих бедствие, ибо близняшки, вопреки всем увещеваниям, прямо на обочине загорали топлес. За рулем второй машины сидел пожилой мужчина, которого так поразило обилие обнаженной плоти, что он еле вписался в крутой поворот. Пока девицы натягивали майки, бурча, что с такой мамашей-ханжой фига с два нормально загоришь, и вообще, на кой им сдалось это имение в занюханной дыре, мимо промчались две спортивные машины с открытым верхом, явно устроившие шоссейные гонки. Минул еще час, и наконец остановилась малолитражка, водитель который, увидев всю компанию, помотал головой — нетушки, этакий табор в его машине не уместится, — с чем и отбыл.

— Нужно добраться до ближайшей телефонной будки, — решила Ева, покосившись на своих утомленных красавиц, которые вновь разлеглись на обочине, но уже, слава богу, одетые. Девицы нехотя встали, однако еле-еле плелись, волоча ноги, и тогда Ева прибегла к подкупу, посулив каждой по мобильнику, если прибавят шагу.

Через четверть мили семейство увидело мужика, который на противоположной обочине серпом косил высокую крапиву. Перейдя через дорогу, Ева спросила, далеко ли до ближайшей деревни.

— Миль шесть, — ответил мужик. — Может, чуток поболе. Туристы, что ли?

— Нет, нашу машину занесло в поле, потому что на встречную полосу из-за поворота выскочил трейлер…

— Видел я этого полоумного. Нет, он точно кого-нибудь угробит. Таких надо лишать прав. Скотина, ведь летел на семидесяти милях, самое малое.

— Вот нас-то он чуть и не угробил, — горестно вздохнула Ева. — Откуда можно позвонить в техпомощь? Тут есть ферма или телефонная будка?

— Поблизости нету, — покачал головой мужик. — Кому охота жить в этакой глуши? Раньше-то будка была, а теперь уж давно нет. В двух милях отсюда есть ферма, но миссис Уорнзли давеча родила и теперь в больнице. А муж поехал ее проведать.

Ева огляделась: насколько хватало глаз, вокруг тянулись плоские пшеничные поля, лишь деревья вдоль дороги нарушали монотонность пейзажа. Далеко-далеко справа виднелся церковный шпиль, за ним — коньки крыш.

— А вы как сюда добираетесь? — спросила Ева.

— Так, это, соседствую с Уорнзли, я, вишь ты, ихний свинопас. Раз в неделю хозяин отвозит на рынок за провизией. И потом, у меня велосипед…

Мужик смолк и посмотрел на дорогу: из-за поворота выехал трактор с тележкой.

— Эй, Сэм! — несуетно замахал свинопас. — Ты-то нам и нужен! Этот хренов гонщик скинул дамочку с дороги. Ну, тот мудила на грузовике… Машина у нее застряла в посевах Волли. Будь другом, захвати леди и близняшек, тебе ж по дороге. Глянь, может, вытянешь машину обратно на большак? — Понизив голос, он добавил: — Уж верно, тебя отблагодарят.

— А чего, я не прочь. Так вы, миссис, в хлеба заехали? Скажите дочкам, пускай в тележку залазят. Правда, старина Волли не обрадуется, что его пшеницу потравили. Он нраву-то крутого, ей же ей!

Двадцать минут спустя сквозь проем в живой изгороди тракторист вытянул старенький «форд» на дорогу. Исцарапанная, но в общем-то целая, машина никак не откликнулась на попытки ее завести и лишь чихнула, когда Сэм, открыв капот, покопался в моторе.

— Свезу-ка я вас к Джиму Бодлу, пускай глянет, — сказал тракторист. — В моторах он дока, не чета мне.

Четверня вновь забралась в тележку, и вскоре трактор с «фордом» на буксире въехал во двор автомастерской. Сестры тотчас нырнули в магазинчик. Из бокса вышел человек в синей спецовке.

— Что стряслось? — спросил он.

— Кто его знает, не заводится, — пожал плечами тракторист. — Я пошурудил, но все без толку. Заехала, вишь, на пшеничное поле, но что с ней такое — не пойму.

— Это как же вас угораздило?

— Я свернула, чтоб избежать аварии, — вмешалась Ева. — Из-за поворота на дикой скорости выскочил грузовик. Я протаранила живую изгородь, а вот этот человек любезно вытащил нас обратно на дорогу.

Слушая ее, механик Джим открыл капот и оглядел мотор.

— Вроде все нормально. Может, что под днищем… — Светя фонариком, он забрался под машину, но вскоре вылез и ухмыльнулся: — В другой раз, Сэм, тягай машину за передок. А то вон весь выхлопной патрубок забил землей и соломой. Сейчас починим.

Через полчаса, оплатив разор магазина и вернув прикарманенные детишками товары, Ева тронулась в путь. Сэм и Джим разбогатели на двадцать фунтов каждый, а торговец до конца дня закрылся, приходя в себя после пережитого кошмара. Обогащенные новым диверсионным способом, девицы хихикали на заднем сиденье, предвкушая ночлег в гостинице, к которому вынуждали подступавшие сумерки. Против ожидания, каникулы начались классно — никакого сравнения со скучным прозябанием в Озерном крае.