В меблированных комнатах нашлись свободные места, но Ева уже кляла Уилта, забравшего машину, без которой тут было не обойтись. Если в отеле имелись ресторан и микроавтобус-челнок, то меблирашки ничем подобным похвастать не могли, а до ближайшей харчевни был день пути. Известить Уилта о бедственном положении не представлялось возможным, поскольку Ева не знала телефон усадьбы. Наконец справочная выдала два номера, которые были постоянно заняты. В довершение неприятностей хозяйка уже дважды сделала замечание по поводу ужасного шума от четверни.

— Если не угомоните детей, я попрошу вас съехать, — сказала она. — Вы беспокоите нашего постоянного клиента — пожилую даму, которая оправляется после серьезной операции.

— О господи! — простонала Ева, пытаясь найти выход из ситуации.

Похоже, придется самой ехать в имение, чтобы забрать машину. А как быть с четверней? Если оставить девчонок одних, по возвращении можно узнать, что мадам Уилт с чадами к чертовой матери выселили. Единственный выход — взять их с собой, но пусть ждут за воротами усадьбы. Бог даст, за полчаса ничего особо выдающегося не натворят.

Приняв решение и в несчетный раз шикнув на четверню, Ева вызвала такси. На подъезде к имению она передумала оставлять дочерей за воротами. Лишенные шанса самостоятельно пожить в номерах, девчонки всю дорогу дулись и грозили на попутках уехать домой, раз каникулы обернулись такой скукотищей. Прикрывая плащом сиденье, которое доченьки успели разрезать, Ева извинилась перед водителем за ужасные манеры своих отроковиц.

— Пожалуйста, к задним воротам, — попросила она. — Я заберу свою машину и тотчас уеду. Желательно ни с кем не встречаться.

— Во двор не заехать, если не знаешь кода, — возразил таксист. — С этим у них строго. Давайте уж к парадным.

Ева неохотно согласилась, но предостерегла:

— Езжайте медленно, тут чертовски опасно.

— А то я не знаю! — пробурчал водитель. — Вон они, вмятины на дверцах и капоте…

У Евы чуть отлегло от сердца: значит, не так уж страшно, что сиденье исполосовано, все-таки машина не новая…

Через четверть часа подъехав к центральным воротам, вся компания изумленно уставилась на припаркованный катафалк, в котором просматривались очертания гроба.

— Похоже, доигрались, — хмыкнул таксист. — Нет, с этим маньяком надо было что-то делать. Он же вконец испорчен. Попомните, та еще семейка.

Выбравшись из машины, он пошел поболтать с гробовщиками.

Ева прекрасно знала, кто лежит в гробу, но четверню оставила в неведении: пусть лучше думают, что кого-то подстрелили. Может, хоть это их маленько усмирит.

* * *

Для Уилта прибытие катафалка ничего не меняло. Раз уж Ева осела в отеле, появилась возможность одному побыть дома, чтоб отдышаться от кошмара последней недели. Вот только надо сказать Клариссе, что с него довольно. Поиски хозяйки не увенчались успехом, и тогда Генри решил просто оставить записку и номер своего телефона. Он стал спешно паковаться, чтобы навсегда покинуть имение и его безумных обитателей. Спустившись в кухню, он известил миссис Бейл о своем твердом решении уехать, не уточняя куда.

— Что ж, я вас не осуждаю, — сказала секретарь. — Будь у меня деньги и возможность иной работы, и я бы сбежала. Однако домик мой в закладе, его не продашь, и потом… здесь я прожила всю жизнь, тут верные друзья… Но все равно жаль с вами расставаться. С женой уезжаете?

— Пытался до нее дозвониться, но телефон не отвечает. Видно, сибаритствует в роскошном отеле. Вот пусть сама объясняется с Клариссой, раз поставила меня в идиотское положение… Кстати, я видел такси — что, пастор приехал?

— О нет! — усмехнулась миссис Бейл. — При мне священника ни разу не приглашали. Сэр Джордж надевает пасторский воротничок, запасается церковной утварью и сам отправляет службу. Дескать, глава семьи вправе на совершение молебна в родовой часовне. Ну уж не знаю…

— Старика и вправду здесь закопают? Как-то оно странно…

— Согласна, но это их семейная традиция. Правда, покойников со стороны не хоронят, только ближайших родственников.

— Однако! Конечно, любопытно, но не настолько, чтобы остаться. Мой вам совет: раз уж тут застряли, обзаведитесь бронежилетом.

Распрощавшись с миссис Бейл, Уилт уложил чемодан в багажник. Было слегка неловко уезжать тайком, но он, стараясь не обращать внимания на уколы совести, подрулил к воротам на задах имения. С семейного кладбища, куда переправили гроб с телом усопшего полковника, вроде бы доносилось пение гимна «Пребудь со мною».

В ту самую минуту, как Уилт выехал на окольную дорогу, жена его через парадные ворота вошла в имение. Взяв с четверни страшную клятву тихо ждать на лужайке, Ева отыскала путь в кухню, где миссис Бейл, увидев ее, чуть не выронила чайный поднос.

— Если ищете мистера Уилта, то, к сожалению, вы с ним разминулись, — известила домоправительница.

— Что? Он сказал, куда едет?

— Нет, не сказал.

— А вы спросили?

— Нет, не спросила.

— Почему?

— Зачем лезть не в свое дело? Не имею такой привычки.

— Может, он сказал, что хочет проведать меня и девочек?

— Нет, о чем я уже неоднократно вас уведомила, — отрезала миссис Бейл, чрезвычайно раздраженная этакой назойливостью.

Теперь стало понятно, отчего Уилт клокотал, точно закипавший чайник. Одно дело сэр Джордж, который хотя бы изрядно платил за свое хамство, и совсем иное — бесцеремонная баба, устроившая настоящее дознание, что подтвердил ее следующий вопрос:

— Мой муж спал с Клариссой? Только честно.

Миссис Бейл решила поквитаться с нахалкой.

— Конечно! Ведь их спальни соседствуют, а ваш супруг весьма привлекательный мужчина. Старику-мужу не под силу ублажить в постели молодую красавицу, так чему удивляться? Думаете, этакое жалованье было назначено за репетиторство нашего неуча? Что-то не верится, правда?

От ярости онемев, Ева взлетела по лестнице и ворвалась в первую попавшуюся комнату, где и застала леди Клариссу, почти голышом, не считая трусов, сидевшую перед трюмо. Увидев чужое отражение в зеркале, миледи резко обернулась.

— Какого черта? — рявкнула она.

— Ты спала с моим мужем, тварь! — брызгая слюной, заорала Ева, не в силах отвести взгляд от пышных грудей.

— Ничего себе! Ворвалась, да еще в чем-то обвиняет! Куда уставилась-то? Не видала буферов, что ли? Ты, часом, не розовая?

— Еще чего! Какая мерзость! — Ева чуть сбилась с тона. — Где Генри? Наверняка знаешь, раз он только что вылез из твоей постели!

Кларисса не стала ее разубеждать:

— Понятия не имею, где твой благоверный! Следила б за собой, не потеряла бы. Ладно, пошла вон! Из-за тебя опоздаю на похороны!

Ева медленно спустилась по лестнице. Худшие опасения подтвердились: Генри ей изменил. Она поискала взглядом миссис Бейл, но секретарь/экономка, по горло сытая общением с незваной гостьей, предпочла скрыться. Ева вышла во двор. Вопреки обещанию, четверня исчезла. Таксист сказал, что девчонок не видел, поскольку был занят беседой с гробовщиками, и потом, он в няньки не нанимался, мамаше надо самой смотреть за детьми.

Выволочка от шофера стала последней каплей. Раздавленная горем, Ева рухнула на лужайку и заголосила.

* * *

Четверне быстро прискучило гадать, что происходит за тисовой изгородью, окаймлявшей лужайку. Сестрам не доводилось видеть настоящие похороны, лишь кадры телехроники, запечатлевшие церковные погосты: на лямках гроб опускают в продолговатую яму или, наоборот, вытаскивают, когда проводят эксгумацию для расследования убийства. Сейчас открылась потрясающая возможность все увидеть воочию. Пока Ева разыскивала мужа, дочери ее тайком направились к семейному кладбищу, памятуя о склонности барчука палить во что ни попадя.

Сестры прошмыгнули в огород и, одолев забор, перебежками двинулись к сосняку, укрываясь за коттеджем, кустами и лодочным сараем у пруда. Лазутчицы продвигались молчком, лишь изредка перешептываясь. Наконец они выбрались к задам неосвященной часовенки, отделенной от погоста тисовой изгородью. Сменяя друг друга в карауле, выставленном наблюдать за кладбищенским входом, сестры осмотрели гроб. Однако простое созерцание диковины быстро приелось, и возник вопрос, забита ли крышка. К вящей радости исследовательниц, гроб был не заколочен; и вот, после долгих взаимных подначек девицы откинули крышку и узрели покойника.

— Блин! Какой дурак оставил гроб открытым!

— Так еще будет прощание. Че, не видела по телику? Ух, какой страшный! А чего, одна нога деревянная, что ли?

— Наверное, это тот дохлый дядька, — огорчилась Джозефина, ибо рассчитывала увидеть изрешеченную пулями жертву полоумного стрелка или хотя бы истлевший труп.

— Ага, военный полковник.

— Был. Теперь уж не повоюет.

— Интересно, как он воевал-то на одной ноге? — озадачилась Саманта. — Да мне такой старый…

В часовню влетела Эммелина, стоявшая в карауле:

— Скорее закрывайте! Сюда идут! Двое! Вовсю лаются!

Захлопнув крышку, все четверо метнулись за часовню, откуда можно было подслушать конфликтующую пару. Толстый мужик, очевидно хозяин поместья, явно пребывал не в духе.

— Сколько раз тебе повторять: он не Гэдсли, и я не стану отпевать чужака! И здешнему викарию тут нечего делать, поскольку я не допущу похорон вообще. Надо было кремировать старого козла! Я бы охотно сжег его здесь и сейчас, но тогда получится, что прах его останется в имении.

— Что за глупости! Кто-нибудь заметит дым и полезет с вопросами. Не понимаю твоего упрямства, Джордж! Я твоя жена, он мой дядя и, стало быть, наш родственник. Ты еще скажи, что Эдвард нам чужой!

— Конечно, чужой! — взбеленился сэр Джордж. — Будь он родней, я бы давно его оскопил, чтобы никчемный род пресекся! Он тоже не будет здесь похоронен, если вдруг привалит счастье и мы от него избавимся. Кларисса, не будь дурой, пристрой своего родственничка на деревенское кладбище. Либо кремируй, как собиралась.

— Какая низость! А я вот передумала!

— Сто раз тебе твердил: тот, кому нечем думать, передумать не может. Заруби на носу: я не позволю черт знает кому, без роду без племени, осквернить родовое кладбище. Это мое последнее слово!

Судья грузно зашагал прочь. Припав к гробу, Кларисса испустила несколько театральных стонов и воплей, но быстро смолкла и последовала за мужем. Любознательная четверня выбралась из укрытия.

— Вот же гад! — ахнула Эммелина. — Женщина плачет, а ему хоть бы хны!

— Она тоже гадина, — возразила Джозефина. — Наверняка спала с нашим папой. — Подумав, она чуть приукрасила картину распутства: — Каждую ночь. Может, им обоим преподать урок?

— А как?

— Украдем покойника! Старик подумает, что Кларисса втихаря похоронила одноногого дядю на семейном кладбище, а та решит, что муж его все-таки сжег где-нибудь в огороде!

— Годится! А куда спрячем?

— Да просто закопаем. Фиг найдут, и тогда начнется свистопляска!

— Гроб-то огромный, такую яму копать себе дороже, — возразила разумная Эммелина.

— Можно вытащить труп, как будто его украли.

— Очень надо трогать мертвяка! Ни за что!

Слово взяла Саманта:

— Не дрейфь, балда! Надо раздобыть резиновые перчатки — и покойника не коснешься, и отпечатков не оставишь, если его все же найдут.

— Погодите, так что насчет ямы?

— Не будем ничего копать, — заявила Джозефина. — Оттащим жмурика в лес и разведем большой костер, как хотел сэр Джордж.

— Значит, сожжем? Ужас!

— Никакой не ужас! Повсюду каждый день кремируют сотни покойников. Многие люди даже в завещании указывают, чтобы их сожгли, а пепел развеяли в саду или каком-нибудь красивом месте.

— Точно! Недавно я читала про одного мужика — дескать, когда откину копыта, развейте мой прах над Луной.

— Во дурак-то! Там же невесомость, правда?

— Ладно, сожжем. Только нужны спички.

— Вы тут посторожите, а я сбегаю в коттедж, — вызвалась Саманта. — В кухне были перчатки, а уж спички точно найдутся.

Умело маскируясь, она совершила рейд в коттедж и минут через двадцать вернулась с четырьмя парами одноразовых перчаток и спичечным коробком.

Джозефина, стоявшая на часах, доложила:

— У моста происходит что-то странное. Подъехали два мебельных фургона, выгружают столы и стулья. Похоже, будет пикник.

— На похоронах? Дура, что ли?

— Сами гляньте.

Сестры поочередно заняли наблюдательный схрон, затем в кустах провели совещание.

— Видимо, после погребения, которого не будет, намечались поминки.

— Под цветастыми зонтиками?

— Да, это странно, — согласилась Эммелина. — Черные были бы в тему.

— Наверное, чтобы укрыть еду, если вдруг зарядит дождь.

— Ладно, бог с ними, — сказала Саманта. — Сейчас главное — поскорее вытащить мертвяка. А уж потом его раздеть.

— Фу, гадость! — скривилась Пенелопа. — Нельзя сжечь одетым, что ли?

— Нет, потому что железные медали, пряжка и кокарда не сгорят.

— А чего делать с одеждой и деревянной ногой? — спросила Эмми. — Оставлять нельзя, кто-нибудь наткнется.

— Нога-то сгорит, дура! Одежду сунем в пакет, загрузим булыжником и утопим в море. Фиг кто найдет! — провозгласила Джозефина.

— Ага, кроме ныряльщика или дядьки с удочкой.

— Слушайте, давайте уже чего-нибудь делать, пока не застукали! Шмотье с собой не заберешь — маманя увидит. Значит, закопаем его там, где никто не станет искать. Но с этим потом решим.

— Ладно, чего раскомандовалась-то? Ну, попробуем вытащить жмура…

Довольно легко справившись с задачей, сестры скрылись в хвойной чаще позади часовни.