Меж тем Веру выпустили из участка и вернули в больницу, разместили в одиночной звукоизолированной палате, и к беседам с ней приступил психиатр, которому эта пациентка показалась невероятно трудной для анализа.

Неудивительно: Вера все последние дни пребывала в жутком стрессе, который усугубляла растущая в ней убежденность, что ее душка мальчик убит. Она вновь стала общаться на отвратительном языке паршивых романов, многие годы владевших ее умом. В результате на вопрос психиатра, был ли ее брак счастливым, ответила, что ее душка муж был милейшим человеком на свете. Мозгоправ сверился с записями предыдущих допросов. Там Вера обвиняла Хорэса в попытке убийства ее душки сына Эсмонда разделочным ножом (слово «душка» психиатр уже успел возненавидеть), и психиатр совершенно не понимал, с чем связана такая перемена отношения. Еще более путая его, Вера заявила, что до вступления в брак они с женихом танцевали до рассвета, а потом занялись любовью под луной на прибрежных скалах.

Психиатр совершил большую оплошность, переспросив, имеет ли она в виду секс.

— Вы отвратительное существо! — завопила Вера на незадачливого мозгоправа. — Я вам сказала, мы занялись любовью, и именно это имела в виду, а не «секс», а ваш вопрос касается совершенно иных отвратительных материй.

Психиатр попытался извиниться, но Вера заявила, что более не готова ни слушать его, ни отвечать на какие бы то ни было идиотские вопросы. Через полчаса он прекратил борьбу с ее молчанкой и предоставил ей рыдать, подобно героиням, от которых возлюбленные мужчины в распахнутых навстречу рассвету сорочках умчались вдаль на черных скакунах.

— Черт бы меня побрал, но я ничего из нее вытянуть не могу, — сообщил психиатр начальнику участка. — У нее, похоже, фиксация на романах Барбары Картленд. Хотя сам я ни одной такой книжонки не читал.

— Вам не кажется, что она просто морочит вам голову?

— Я уже не знаю, что мне кажется. Она сказала, что ее душка муж — милейший человек на свете.

— Это строго обратно тому, что она заявляла нам. Она обвиняла его в попытке убийства их сына разделочным ножом.

— Я в курсе. Просмотрел ее предыдущие заявления, и они во всем противоречат тем, что она изволила сообщить мне, а поговорили мы очень коротко. По-моему, она либо клиническая лгунья, либо обитает в выдуманном мире, и я не уверен, что могу хоть чем-то помочь в ее деле.

Начальник участка вздохнул. Он все еще не пришел в себя после бессонной ночи, не говоря уже о несчастном случае с криминалистом в скотобойне.

— Как вы думаете, она шизофреник или психотик? — спросил он.

— Понятия не имею, — ответил психиатр, — но если это как-то поможет, скажу, что она с приветом и ее необходимо перевести в клинику.

Начальник участка улыбнулся:

— Мне большего и не надо. Спасибо вам большущее. Мне и без чокнутой тетки забот хватает.

В тот же вечер Веру, накачанную транквилизаторами, перевезли на «скорой» в клинику в Саффолке.