— Тебе лучше знать обстановку, Чарли, — сказал Шон. — Если ты считаешь, что нужно больше людей, только свистни.

— Дело не в этом, — ответила я. — Мы обсуждали вчера этот вопрос с Симоной, она категорически не желает увеличивать охрану. Сегодня утром я разговаривала с полицией — целая история, чего мне стоило вытянуть из них информацию, — но они твердо убеждены в том, что в аварии О’Халлорана нет ничего подозрительного. Вообще-то парень, который ведет дело, сказал, что наш детектив пропустил стаканчик-другой, что не добавляет солидности версии, будто его убрали.

— Значит, ты считаешь, что Нигли преувеличивает?

Я задумалась на пару секунд, прежде чем ответить. Я сидела в своей комнате с видом на бухту и смотрела, как над аэропортом поднимаются коммерческие самолеты. Мы только что позавтракали ни свет ни заря, и теперь Симона собирала Эллу на троллейбусную обзорную экскурсию по городу. Консьерж любезно предоставил Симоне всю необходимую информацию. Элла была очень взволнована в связи с поездкой, и через открытую дверь я слышала, как она хихикает и задает вопросы своим тонким голоском. Я приложила телефон к другому уху и продолжила разговор:

— Не знаю. Она определенно воспринимает эту гипотезу настолько серьезно, что озаботилась собственной охраной, к тому же Нигли не произвела на меня впечатления человека, который паникует по пустякам. А она выбита из колеи, точно тебе говорю.

— М-м, — протянул Шон. — «Армстронг» — хорошая фирма: головной офис в Нью-Йорке, самые современные методы. Я сам несколько раз работал с их боссом, Паркером Армстронгом. Порядочные ребята. Они бы отказались от ее денег, если бы не были убеждены в том, что она нуждается в их услугах.

— Что возвращает нас к Грегу Лукасу, — напомнила я. — Почему меня никто не предупредил, что он так отреагирует на возможность встречи со своей давно пропавшей дочерью?

— На данном этапе мы не знаем, как он отреагирует. Ничего из той информации, которую нам предоставили, не позволяло предположить, что Грег Лукас зайдет так далеко, только чтобы его не нашли.

— Что ж, — вздохнула я. — Копайте глубже. Симона наотрез отказывается прекращать поиски, и если он действительно представляет угрозу, неплохо бы мне узнать об этом как можно скорее, согласен?

После разговора с Нигли в баре накануне вечером, я вернулась в свой номер и обнаружила, что Симона свернулась на моей кровати и смотрит телевизор, а Элла уже лежит в постели и спит как убитая, бедный ребенок.

Я без всякого предисловия изложила Симоне суть опасений Нигли. Несколько секунд Симона молчала, поджав ноги, по-видимому погруженная в свои мысли. Когда она заговорила, я почувствовала, как ее голос дрожит от гнева, и поняла: она готова высказать все, что раньше изо всех сил сдерживала.

— Хорошо, мой отец был военным — ну так и ты тоже, — бросила она мне. — Это что же, значит, вы оба убийцы?

Я замерла. Не заикайся об этом, Симона…

Поскольку я сразу не ответила, она глубоко вздохнула и произнесла — спокойно, но с горечью в голосе:

— Зачем ты мне все это рассказываешь, Чарли? Хочешь, чтобы я сдалась и поехала домой, да?

— Конечно нет, — ответила я, чересчур терпеливо. Ее это только раззадорило.

— Ответь мне на один вопрос. Когда ты последний раз видела своего отца?

— Полгода назад, — коротко сказала я.

Она уже открыла было рот для ядовитого замечания, но потом до нее дошел смысл моих слов, и она снова замолчала.

— Ну ладно, но это же твой выбор, верно? — вернулась она к теме, слегка успокоившись. — Ты знаешь, кто он и где он, так?

— Да, — согласилась я.

Но это не означало, что я его хорошо знала — совсем нет. Он был одним из самых известных хирургов-ортопедов в Соединенном Королевстве, но хотя он и приходился мне биологическим отцом, в большинстве случаев я воспринимала его как холодного безучастного незнакомца. Настолько безучастного, что, когда моя короткая карьера в армии со скандалом и позором завершилась, я сократила свою фамилию с Фокскрофт до Фокс в попытке еще больше дистанцироваться от отца. Мне это удалось лишь отчасти.

Шон тоже никогда не пользовался благосклонностью моих родителей. Еще один момент, который нас объединял. Когда я решила принять его предложение о работе и навсегда переехала из своего дома на севере, родители предприняли довольно слабую (даже обидно немного) попытку отговорить меня от этой затеи, а потом замкнулись в мученическом молчании, которое я пока не настроена была нарушить.

Я еще не сказала им, что меня снова понесло в Штаты. Отчасти потому, что мне не хотелось выслушивать новые аргументы, когда у меня хватало собственных сомнений насчет этой поездки. Но в основном из опасения, что они вообще никак не прокомментируют этот факт. Даже не знаю, что было бы хуже.

Взгляд Симоны вернулся к телеэкрану, но я знала, что она смотрит сквозь изображение.

— У меня остались только обрывки воспоминаний о папе, — внезапно проговорила она. — Помню, как человек с глубоким голосом поет мне колыбельную и читает сказки Беатрис Поттер, сидя на краю кровати. Но лица даже не помню. — Симона вызывающе посмотрела на меня, как будто ждала, что я стану ей противоречить. — Это один из моментов, которые меня беспокоят, с тех пор как мы сюда приехали. Узнаю ли я его, когда наконец встречу? Мама не сохранила его фотографий. Так что он как большое белое пятно. — Симона покачала головой и я уже подумала, что она вот-вот заплачет, но она снова проглотила слезы. — А теперь ты говоришь мне, что он мог быть каким-то образом связан со смертью этого детектива? Что же он тогда за монстр?

— Это гипотеза Нигли, а не моя, — быстро напомнила я. — Она настолько обеспокоена, что наняла себе охрану. Возможно, с твоей стороны было бы разумно последовать ее примеру.

— Нет, — не задумываясь, ответила Симона.

Я вздохнула.

— Симона, я безоружна. Здесь закон запрещает мне легально носить при себе оружие. Возможно, если Нигли права, тебе стоит привлечь кого-то, кто имеет соответствующую лицензию.

— Нет. Я не допущу, чтобы возле Эллы находились вооруженные люди. — Симона встретилась со мной глазами, решительная и упрямая. — Похоже, тебе придется постараться, Чарли.

Мы сели на троллейбус, совершающий обзорный маршрут по городу, на остановке рядом с океанариумом, повторив давешний путь вдоль бухты, чтобы до нее добраться. За то время, что мы провели в Бостоне, ни разу не падал снег, но покрывающий землю ковер и не думал таять под бледными лучами зимнего солнца. У Эллы он все еще вызывал бурный восторг, и она то и дело тянула маму за рукав, норовя исследовать сугробы.

Я, как обычно, шла на шаг позади Симоны и чуть сбоку, настороженно глядя по сторонам. В любом случае после ее признаний накануне вечером Симона, казалось, была не особенно расположена со мной разговаривать.

По маршруту было запланировано около двадцати остановок, и, поскольку троллейбусы ходили каждые двадцать пять минут, можно было при желании сойти и снова присоединиться к экскурсии. Симона сидела рядом с Эллой впереди меня. Стрелка термометра опустилась ниже нуля, и моя подопечная как следует укутала дочку перед выходом на мороз: наушники из искусственного меха, новые варежки из овчины, которые висели на веревочках, прикрепленные к рукавам ее куртки. Конечно, Симона могла ни в чем себе не отказывать, но это еще не означало, что она будет рада, если ее дочь потеряет только что купленную варежку.

Троллейбус вез нас по стандартному маршруту. Непринужденные шутливые комментарии водителя главным образом касались того, как американцы надрали задницу британской армии во время Войны за независимость. Я постаралась не принимать это близко к сердцу. Мы проехали дом, где жил Пол Ревир со своими четырнадцатью детьми, и похожий на обелиск мемориал, посвященный битве на Банкер-Хилл.

Шестой остановкой был парк Бостон-Коммон, покрытый завораживающим белым одеялом. Выглянуло солнце, и подмерзший снег засверкал так ярко, что на него невозможно было смотреть без очков.

Элла заерзала на сиденье при виде этой красоты, потянула мать за рукав и, когда та наклонилась, зашептала что-то ей на ухо.

— Я же обещала, детка, разве не помнишь? — сказала Симона, когда троллейбус подъезжал к остановке. Она повернулась на сиденье, едва троллейбус замедлил ход, и небрежно бросила через плечо:

— Мы сойдем здесь, Чарли. Элла хочет погулять в парке.

Прежде чем я успела возразить, они встали и направились к выходу.

Я поспешила за ними, пытаясь подавить раздражение и мимоходом гадая, что в нашем вчерашнем разговоре о возросшей опасности оказалось так трудно для понимания.

Бостон-Коммон был удивительно спокойным местом. Несколько человек катались на коньках на замерзшем Лягушачьем пруду, двигаясь по часовой стрелке, но в целом мне показалось, что белок здесь больше, чем людей. Огромный белый ковер, покрывавший зеленую траву, быстро утратил новизну в глазах Эллы, и оживилась она, только когда мама предложила ей слепить снеговика.

Элла участвовала в лепке снеговика с энтузиазмом, но от нее было мало пользы. Закончилось тем, что Симона сама скатала снежные шары, чтобы построить тело, а Элла носилась вокруг, без устали закидывая нас снежками, и пронзительно визжала, когда ей казалось, что грядет возмездие.

Симона только улыбалась, глядя на девочку, и бросала мне искоса полный упрека взгляд, который как будто говорил: «И ты хотела лишить ее всего этого!»

Я и сама набрала горсть снега и рассеянно слепила из нее шарик, но в веселье и играх участия не принимала, разве что уворачивалась иногда от более-менее точных бросков Эллы. На открытом пространстве парка Бостон-Коммон никто бы не смог к нам приблизиться незамеченным, но мы находились довольно далеко от ближайших улиц и, соответственно, прохожих, которые в случае чего могли бы и помочь. Предупреждение Нигли все крутилось и крутилось у меня в голове. Почему о таинственном отце Симоны с самого начала не собрали побольше сведений?

Без активного движения я ужасно замерзла. Хорошо, что надела шапку, которую можно было натянуть на уши, но щеки почти онемели. Съежившись внутри своей куртки и пытаясь унять дрожь, я снова осмотрелась вокруг. Примерно раз в минуту я проверяла обстановку, с тех пор как мы сошли с троллейбуса, и пока не замечала ничего, что бы могло меня насторожить.

Однако сейчас к нам по тропинке направлялся человек. Высокий парень в твидовой плоской кепке и в твидовом расстегнутом пальто длиной три четверти. Было слишком холодно, чтобы так ходить, и мне не понравилось, что он не сводит глаз с Симоны и Эллы. Неужто этот любитель твида никогда не видел, как мать и дочь лепят вместе снеговика? Я повторно оглядела местность на предмет других источников опасности, затем шагнула в сторону, загородив от него моих клиенток.

Уже не в первый раз мне отчаянно не хватало тяжести девятимиллиметрового «ЗИГ-зауэра» Р226 на бедре. Во многих странах мира телохранители, аккредитованные в Соединенном Королевстве, имеют право носить под одеждой оружие при исполнении. К сожалению, США к этим странам не относятся.

Любитель твида переключил внимание на меня. Наши взгляды на секунду пересеклись, и только тогда я вспомнила, где видела его раньше. Это был парень из океанариума, который увел Симону от дочери и от меня, пока мы любовались морскими львами. Обычный милый парень, да? Я быстро обернулась и сгребла в охапку Эллу, игнорируя ее протестующее хныканье.

— Уходим, — резко бросила я Симоне. Она только что скатала снежный ком размером с дыню для головы снеговика и уже поднимала его на большой шар, служивший ему телом. В ее глазах мелькнуло изумление, но, видимо, выражение моего лица заставило ее проглотить все возражения. Симона бросила голову снеговика, и она раскололась надвое на обледеневшей земле. Я сунула Эллу ей в руки и стала подталкивать их обеих к улице Бекон-хилл, которая тянулась вдоль северной стороны Бостон-Коммон.

— Что? — спросила Симона, запыхавшись, недовольная навязанным мной темпом. — Что случилось?

— Просто пошевеливайся, — пробормотала я, сопротивляясь желанию обернуться, пока мы не оказались на краю парка и не забрались на ступеньки мемориала Шоу. Любитель твида, он же парень из океанариума, был от нас на расстоянии пятидесяти метров и неторопливо приближался. Как будто знал, что нам нет смысла торопиться, потому что все равно мы никуда от него не денемся.

Но в кои-то веки удача повернулась к нам лицом. Одинокое такси направлялось вверх по холму прямо к нам с зажженным знаком «свободно». Я спустилась с бордюра и вытянула руку, отбросив свое предубеждение против незнакомого транспорта. Машина подъехала к тротуару и остановилась прямо рядом с нами, мне оставалось только опустить руку — и мои пальцы коснулись ручки задней дверцы. Я рывком открыла ее, затолкала внутрь ошарашенных Симону и Эллу, залезла вслед за ними и захлопнула дверь.

Я дала водителю адрес отеля, и он тронулся с похвальной скоростью, покачиваясь на ходу, точно океанский лайнер. Бросив взгляд через заднее стекло, когда мы делали первый поворот, огибая правительственное здание с золотым куполом, я увидела, что парень из океанариума стоит на тротуаре и смотрит нам вслед. Я не могла четко разглядеть его лицо, но было нетрудно прочитать язык его тела даже на таком расстоянии, а я могу распознать гнев, когда вижу его.

Мы уже почти доехали до Роуз-Уорф, когда Симона более-менее успокоила Эллу и смогла обратиться ко мне. На ее возмущенные расспросы я отреагировала лишь многозначительным кивком в сторону водителя. Пару секунд казалось, что Симона собирается протестовать, но вместо этого она снова переключилась на Эллу, и мы не разговаривали до тех пор, пока не вернулись в отель. Но как только мы заплатили за такси и направились ко входу, Симона схватила меня за руку.

— Что, черт возьми, произошло, Чарли? — требовательно вопросила она, стараясь говорить шепотом — уж не знаю зачем. Эллу-то Симона держала на руках. Девочка внимательно наблюдала за нами обеими, как будто понимала абсолютно все.

— Помнишь того парня из океанариума? — отозвалась я. — Ну так вот, он появился снова, в парке, и направился прямо к нам. Не знаю, веришь ли ты в совпадения, Симона, но я…

— Парень из океанариума, — без выражения повторила она. Чуть заметный румянец, проступивший на ее щеках, мне очень не понравился, как и блеск в глазах. — Так, значит, из-за этого ты ударилась в панику?

— Я не ударилась в панику, Симона, — сказала я, пытаясь преодолеть нахлынувшее раздражение. — Я увезла вас от потенциального источника опасности. Это моя работа.

— Полагаю, тебе и в голову не пришло посвятить меня в свои планы, прежде чем уволочь нас оттуда, верно?

Я остановилась и обернулась. Мы находились посреди почти пустого вестибюля. Только седой мужчина с бородкой разговаривал с консьержем да супружеская пара средних лет читала путеводители в дальнем углу. Я приблизилась к Симоне вплотную, не обращая внимания на то, как она от меня отпрянула.

— Я не могу устраивать демократию, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Если я чувствую угрозу, то не имею права просто стоять и спрашивать твоего мнения о ней. Я должна сама принимать решения и действовать.

— Ага, — зловеще прищурилась Симона. — И я полагаю также, тебе не пришло в голову, что, возможно, я хотела увидеть этого парня снова. Что, возможно, я его достаточно заинтересовала, чтобы он мне дал свой номер телефона, и, возможно, ему позвонила?

— Что ты сделала? — Хоть я и говорила чуть громче обычного шепота, все же слышала холодную злость и недоумение в собственном голосе. — Нет, — безжизненно сказала я. — Ты не могла поступить так глупо.

Тут Симона окончательно залилась краской и открыла было рот, чтобы отчитать меня, как вдруг я заметила, что взгляд Эллы устремился в сторону — на кого-то, кто приближался к нам по блестящему полу вестибюля.

Седой мужчина, который только что разговаривал с консьержем, остановился в нескольких метрах от нас и неуверенно смотрел то на одну, то на другую. Под шестьдесят, аккуратно подстриженная бородка придавала ему изящный вид. Хорошее пальто, дорогие туфли. Его глаза бегали между нами, как будто он ждал возможности вмешаться без риска огрести за компанию.

— Прошу прощения, — вежливо обратился он к Симоне, — это вы Симона… э-э-э… Керз, не так ли?

— Да, — сразу же ответила Симона, бросив на меня вызывающий взгляд. — Да, это я!

— Ага, — неуверенно улыбнулся мужчина, озадаченный агрессивностью ее тона. — Что ж, в этом случае… Если не ошибаюсь, вы меня искали. Полагаю, я ваш отец.