Утром Наталья проснулась от звука поворота ключа в замочной скважине – это ушел Алексей. Как же она проспала? И вчера не дождалась, почему-то сморила усталость. Она долго стояла перед темным окном в надежде, что вот сейчас он придет, и они поужинают вместе, но не дождалась и прилегла на диван. Проснулась уже за полночь, его все еще не было. Спать хотелось очень, поэтому она написала записку, почистила зубы, легла и сразу заснула. Снился ей Иван. Он варил кофе на ее кухне, а она никак не могла найти свою любимую чашку.

Видимо, чувствуя себя виноватой, Наталья решила соорудить настоящий обед: первое, второе, компот. Продукты на суп нашлись быстро, а что делать со вторым блюдом, было пока не ясно. В холодильнике было немного мяса, какие-то рыбные консервы, пять яиц и чуть-чуть майонеза. Алексей давно ничего не покупал, а запасы быстро закончились. Вот бы ей смотаться в магазин, уж она бы такой пир закатила, пальчики оближешь! Но, понятно, выходить пока нельзя. Хотя Алексей сказал, что, кажется, все, конец. Кого надо, арестовали, кого не надо, пока отпустили, но скоро тоже арестуют. Сколько она уже тут мучается? Почти две недели. Кошмар! Две недели из жизни как корова языком слизнула. Правда, она закончила свою научную работу, оформила ее и представила научному руководителю. Дома она ни за что не смогла бы это сделать за такое короткое время. Ведь надо было заниматься Полиной.

Около десяти часов вдруг раздался звонок по «секретному» телефону, то есть от Алексея.

– Наташа, собирайся, пожалуйста, поедем в следственный комитет к следователю Михайлову, ему надо еще раз с тобой поговорить. Вскрылись некоторые новые обстоятельства дела.

– Прямо сейчас собираться?

– Да, прямо сейчас. Я заеду через полчаса, поднимемся к тебе домой, ты переоденешься и поедем.

– Даже так? Можно домой?

– Можно, может быть, уже сегодня. У тебя еще три дня больничного, а там пойдешь на работу.

– Алеша, а можно будет еще за продуктами заехать? Он мысленно чертыхнулся – опять забыл о продуктах.

– Вечером съездим и все купим.

– Вечером поздно будет, я не успею приготовить. – Тогда заедем в какое-нибудь кафе и поедим. – Хорошо, я тогда одеваюсь.

Как хорошо оказаться дома! Наталья понимала, что времени мало, но все-таки тщательно выбрала платье, пальто и сменила сумочку. Быстро, на ходу, сделала легкий макияж и подушилась «летними» духами. Туфли она выбрала на среднем каблуке. Кто знает, что придется делать в прокуратуре. Может быть, стоять перед дверью. Она неторопливо спускалась по лестнице и вспоминала, как две недели тому назад на нее восхищенно смотрели двое мужчин – Алексей и Иван. Сейчас на нее смотрел только один мужчина, зато как смотрел! Было приятно и немного странно – кажется, возвращалось чувство удовольствия от понимания собственной привлекательности.

Алексей смотрел и не мог насмотреться – так она была хороша. Кажется, ничего особенного она с собой не сделала, но что-то неуловимое – легкий штрих помады на губах, подкрашенные ресницы – и женщина преобразилась! Боже, дай силы, скоро все закончится, и тогда можно будет ухаживать по-настоящему.

Допрос Алисы Семеновны вчера затянулся. Михайлов откровенно не выспался и смотрел на весь мир хмуро. Конвойные приводили фигурантов дела для проведения очных ставок по очереди. Алису Семеновну опознали все, даже наркоманы, которым показали несколько женщин в шляпах с широкими полями и в темных очках. Один из наркоманов, после того, как опознал ее визуально, попросил женщин сказать несколько слов, и после этого уверенно указал на нее.

Наталье показали Алису Семеновну из секретной комнаты, через стекло. Она ее никогда не видела – это внесли в протокол.

Безобразная сцена разыгралась на очной ставке между гражданкой Журавлевой и Анной Корчак. Анна утверждала, что о наследстве узнала от тети Алисы, которая вызвалась помочь ей отсудить часть наследства у Ивана Горчакова. Якобы она сама видела завещание, в котором Петр Иванович оставил пустую строку, в которую надо было вписать фамилию Анны.

Алиса Семеновна, выслушав племянницу, засмеялась и, тыча пальцем в район Анниного носа, назвала ее дурой и безмозглой глистой. Мол, ничего бы она не получила, так как наследница только она – Алиса Семеновна. Тогда засмеялась Анна и заявила, что это не она безмозглая дура, а как раз-таки Алиса Семеновна, потому что жить ей осталось чуть-чуть, а все туда же. Их еле оторвали друг от друга, так как в порыве гнева гражданка Журавлева вцепилась в волосы гражданки Корчак и причинила последней легкий вред здоровью в виде вырванных с корнем волос.

Перед следующей очной ставкой приняли меры предосторожности: стулья расставили подальше друг от друга, а конвойных, напротив, приблизили к столу.

Мария Геннадьевна Машкова вела себя спокойно, с достоинством. Она подробно рассказала, как ее нашла жена любовника, как сначала угрожала ей, а потом внезапно предложила дружбу. После того, как родилась Лидия, а Глеб Иванович уехал за границу, Алиса Семеновна стала помогать Машковым деньгами. Иногда покупала Лидии одежду, игрушки. Это она посоветовала Марии Геннадьевне сблизиться с семьей Ильи Ивановича Горчакова через его жену, которая нуждалась в хорошей портнихе. Мария Геннадьевна стала бывать в доме Горчаковых, иногда водила туда Лидию. Но ее там не воспринимали как подругу, а только как специалиста по пошиву одежды. Алиса Семеновна сама не встречалась с членами семьи, но иногда звонила Анне Дмитриевне, жаловалась на жизнь, на материальное положение. Та ее жалела и иногда передавала какие-то деньги или продукты.

– Они встречались? – спросил Константин Петрович.

– Я не знаю, – ответила Мария Геннадьевна, – однажды Мария Александровна передала для Алисы Семеновны сверток, якобы по просьбе Анны Дмитриевны.

– Откуда они знали, что вы знакомы? – уточнил Константин Петрович.

– Алиса попросила меня будто невзначай сказать, что мы общаемся. Мы с Марией Александровной иногда болтали, когда я приносила платье на примерку. Ну, я и сказала, что знакома с их родственницей. Тогда они стали передавать что-то через меня. Я не отказывалась.

– Когда зашел разговор о наследстве?

– Давно, – сразу ответила Мария Геннадьевна, – Петр Иванович еще жив был. Она все время про деньжищи несметные говорила и Лидку мою настроила, что она имеет право на квартиру и украшения.

– Вы знали, что Лидия дочь не Глеба Ивановича? – Я потом догадалась, уж больно она на моего бывшего похожа.

– А для чего тогда внушали ей, что она дочь Горчакова?

– Думала, вдруг проскочим.

– Но есть же генетическая экспертиза?

– Ну, мы люди неграмотные, маленькие, нам это не понять.

Ох уж это вечное «мы люди маленькие»! Чем гордиться? А ведь зачастую это говорится с гордостью! Вот, смотрите на меня, я неученый, несытый, убогий, поэтому мне все должны. Алексей эту философию ненавидел. Не знаешь – учись, не умеешь – опять учись, нет денег на хлеб – зарабатывай!

– Тут ты полностью права, Мария, – вставили свои пять копеек Алиса Семеновна, – мозги у тебя как были куриные, так и остались!

– Кто бы говорил? Думаешь, я не знаю, как ты по пьяной лавочке мужика в койку заманила, а потом на себе женила? Да кто бы на такую страхолюдину позарился!?

– Да ты на себя посмотри!

– Женщины, молчать! – стукнул кулаком по столу следователь. – Вопрос вам, Мария Геннадьевна: кто внушил вам мысль о том, что вы имеете право на наследство семьи Горчаковых?

– Вот она.

Жест в сторону Алисы Семеновны.

– Назовите эту женщину полным именем. – Алиса Семеновна Журавлева.

– Как давно она внушала вам эту мысль?

– Как Лидия родилась, так сразу стала в уши петь. – Она просила вас что-нибудь для этого сделать? – Для чего?

– Чтобы завладеть наследством семьи Горчаковых? – Однажды я возила сумку с деньгами охраннику в доме ювелира, Михаилу, кажется. Она сказала, что это для нотариуса, чтобы он сделал документы.

– Какие документы?

– Я не знаю, наверное, для наследства.

– Алиса Семеновна, вы подтверждаете слова гражданки Машковой?

– Ни про какую сумку я не знаю.

– Гражданка Машкова, как выглядела эта сумка? – Такая, в клеточку, раньше в них вещи возили из Турции. А в сумке коробка, а в ней много денег. Я ни пачки себе не взяла, – поспешно перекрестилась Мария Геннадьевна, и Алексей понял, что врет.

Как пить дать врет. Наверное, прикарманила пачкудругую. Интересно, на что, в самом деле, предназначалась такая сумма? Скорее всего, на киллера. Наверное, Миша Коваленко пообещал Журавлевой найти киллера для Ивана. Или соврал, что уже нашел, и надо ему заплатить. Вот и мотив, по которому его отравили. Деньги взял, а работу не сделал.

Теперь надо Лидию допросить. Для чего она приезжала на бывшую квартиру Михаила? С поручением от Алисы Семеновны забрать деньги? Или убрать Михаила? Ох, как все запуталось!

Между двумя очными ставками (одних приводят, других уводят) Алексей отвел Наталью в кабинет, который ему временно предоставляли в прокуратуре. Он торжественно вручил ей ее сотовый телефон. Все было понятно, она ни при чем. И ей ничто не угрожает. Можно ее переселять.

– Ты сегодня домой поедешь? – волнуясь, спросил Алексей, пытаясь говорить как можно более безразлично.

– Давай я завтра поеду, – ответила она. – У тебя сегодня много дел, а я приготовлю ужин, дня на два тебе обед, спокойно соберу вещи и завтра уеду. Еще у меня на сегодня глажка была намечена. Я вчера твои вещи постирала, если ты заметил.

Ничего он не заметил, конечно, но сказал, что да, заметил.

– Я еще тут нужна? – Уже нет.

– Тогда дай мне ключи от машины, и я поеду.

Конечно, как же он забыл? Ее машина все время стояла на служебной стоянке перед отделением. Только без него ее никто не отдаст.

– Хорошо, пошли.

– Пять минут, я Машке позвоню. Машка, – закричала она в трубку, – все, я завтра дома буду!

Алексей постучал пальцем по левому запястью – времени нет. Она, прижимая трубку подбородком, вышла из кабинета и на ходу продолжала говорить:

– Ты подъезжай часам к одиннадцати, я тоже к этому времени приеду. Будем уборку делать, а то там пылью все заросло, а потом ночевать у меня останешься. Послезавтра я Полину заберу. Договорились?

Видимо, договорились, потому что Наталья удовлетворенно хрюкнула, положила телефончик в сумку и, сияя, взяла Алексея под руку. Так они прошествовали на виду у всего отделения мимо «вертушки» дежурного и не заметили, что следом за ними вышел еще один человек, который внимательно проследил за Натальиной машиной и незаметно скрылся в толпе прохожих.

Лидия подтвердила версию Алексея. Ей действительно было дано поручение – забрать у Михаила сумку с деньгами. Алиса Семеновна сказала, что услуга нотариуса не понадобилась. Но, когда она приехала на его съемную квартиру, выяснилось, что он там уже не проживает. Это все. Она потом ездила к нему на работу, но он только смеялся и говорил, что никаких денег ни от какой Алисы ни из какой страны чудес не брал. Она так и сказала Алисе Семеновне.

– Как отреагировала Алиса Семеновна на ваши слова?

– Никак. Нет, не никак. Она сказала, что ему это отрыгнется.

– Алиса Семеновна, вы подтверждаете слова Лидии Машковой?

– Ничего я не подтверждаю, никаких денег никому не отсылала, ничего не знаю.

Алексею стало скучно. Он знал, что будет дальше. Будет проведено еще несколько экспертиз, которые докажут причастность гражданки Журавлевой к убийству Михаила Коваленко, к подстрекательству к убийству супругов Горчаковых и Ивана Горчакова. Убийство капитана Фомина пока стоит отдельно от этих преступлений. Потом будет суд. Все, работа его отдела завершена, далее продолжает работать следствие.

Он заехал в отделение, нашел полковника Сухомлина и выпросил у него два отгула в счет недогулянных дней в майские праздники. Завтра он поможет Наталье с переездом и начнет новую жизнь – будет всячески стремиться ей понравиться. Он еще помнил, что он – детеныш.

Оказывается, как мало надо человеку для счастья! Ну, если не для счастья, то хотя бы для удовольствия. Наталья катила тележку с продуктами по тому самому супермаркету, где она встретила Ивана перед майскими праздниками. Кажется, это было в прошлом веке – столько событий произошло за эти дни. Она с удовольствием выбирала овощи, фрукты, нежнейшую ветчину для завтрака, сахарную косточку для супа и хороший кофе в зернах. Не торопясь, расплатилась, перегрузила сумки с продуктами в багажник, завела машину и поехала на Арбат. Было немножко странно ехать по непривычному маршруту, но почему-то очень приятно. В знакомом дворе она, не таясь, припарковала машину, поздоровалась с бабульками, сидящими на лавочке перед подъездом, цокая каблучками, поднялась на этаж, открыла дверь и занесла продукты. Оказывается, простые действия тоже могут приносить удовольствие. Сколько раз она покупала продукты и тащила домой полные сумки? Сколько раз она, проклиная каблуки, поднималась по лестнице? Сколько раз она открывала дверь ключами? Тысячу! Миллион! Но ни разу это не было для нее так значимо.

Она быстро переоделась, разложила продукты по полкам холодильника и с удовольствием стала заниматься приготовлением праздничного ужина.

Самолет из Берлина приземлился в Шереметьево, Иван быстро прошел таможню и паспортный контроль и оказался в могучих объятиях Сережи Пестрова, которого Алексей послал в аэропорт, как он выразился, «от греха подальше». Багажа у Ивана не было, только небольшой рюкзачок, поэтому сразу поехали в отделение.

Алексей вышел из-за своего стола, пожал Ивану руку и спросил:

– А что же ты охрану свою не напряг?

– Поверишь, достали совсем. Даже по квартире сопровождают.

– Да ладно!

– Вот именно. Ну ничего, закончится эта история, и я съезжу в Питер, а оттуда сразу на службу.

– Хорошо, только сначала, прямо сейчас доложись следователю, что ты вернулся. Сергей! – крикнул он в открытую дверь.

Капитан Пестров материализовался буквально через несколько секунд.

– Сережа, отвези Ивана Ильича к Михайлову, дождись и сопроводи до квартиры.

– Будет сделано.

Вот и хорошо, вот и ладно. Теперь можно заняться личной жизнью.

Тем более что времени уже… Да, времени уже… В общем, с учетом завтрашнего отгула вполне можно двигаться в сторону дома. Алексей закрыл кабинет и быстро пошел к выходу. Никто не остановил по дороге, никто не полез с кучей неподписанных бумаг. Миновав «вертушку» дежурного, он с облегчением вышел из отделения и сел в машину. Не может так везти человеку! А вдруг сегодня повезет? По дороге он заехал в тот самый, любимый супермаркет и купил бутылку хорошего шампанского, подумал и купил еще одну, торт с кремовыми завитушками, коробку конфет и букет садовых ромашек. А если купить еще кольцо? Кольцо! Наверное, пока рано. Может быть, завтра.

Наталье хотелось нарядиться, подушиться какиминибудь умопомрачительными духами, сделать прическу, макияж. В общем, хотелось выглядеть! Она порхала по кухне, застелила стол красивой скатертью, которую нашла в ящике буфета, красиво накрыла стол и приготовилась к долгому ожиданию. Но нет, ждать долго не пришлось. Почти сразу, как были закончены приготовления к ужину, прозвенел дверной звонок. Она испугалась, но все-таки подошла к двери. В глазок она увидела Алексея с букетом цветов и каким-то свертком в руках. Она открыла дверь и бросилась к нему на шею.

– Ура, – крикнула она, – я свободна!

Он растопырил руки, чтобы не помять цветы и торт и осторожно опустил ее на пол.

– Вот, поздравляю тебя с окончанием диссертации, – сказал он, протягивая цветы, – это тебе.

Она подпрыгнула, засмеялась, взяла цветы и зарылась в них лицом.

– Ура! А что мы стоим в прихожей, пойдем, будем ужинать.

И она потянула его за собой. Он такой ее еще не видел – молодая, нет, юная, красивая, совсем девчонка! Боже, неужели? Неужели повезет? Почему «повезет»? Уже повезло, что он знаком с такой девушкой. Как бы она к нему ни относилась, он ее любит. Это он теперь точно знает. А любовь – это уже счастье. Не бывает любви несчастной. Вдруг вспомнились стихи, которые мама ему часто читала:

– Давай иди, мой руки, сейчас будем ужинать.

Она все подпрыгивала вокруг него, пританцовывала. Поправляла складки на скатерти, доставала из духовки утятницу, закрытую крышкой. А он стоял и не мог двинуться с места – какой-то ступор напал.

– Алеша, ну давай скорее раздевайся.

Он очнулся, снял куртку, аккуратно повесил ее на вешалку в прихожей. Плечи еще чувствовали ее прикосновение, когда она на нем повисла, поэтому ему нужно было некоторое время, чтобы прийти в себя. Она, видимо, не понимает, что он взрослый мужчина, и такие штуки с ним проделывать опасно. Наконец, он уселся за стол и огляделся. Видимо, планировался торжественный ужин. В глубокой салатнице поблескивали маслины на изумрудно зеленом фоне, на плоском блюде разместился салат из мидий, хлеб был нарезан фигурно. Салфетки, столовые приборы – все очень красиво. Стояла также бутылка французского шампанского. Он такого не покупал, стало быть, она купила. Да, неприятно. Женщина не должна сама покупать вино – это привилегия мужчины. Или она не рассматривает его как мужчину, а только как… Кого?

– Наташа, а зачем ты вино сама покупала?

– Не надо было? Ты прости, мы можем не пить. Я сейчас уберу.

– Нет, мы как раз будем пить, но вино я купил сам. И всегда буду покупать только сам. Это мужское дело.

– Договорились. А сейчас что с этим делать?

– А, – он залихватски махнул рукой, – напьемся. Подставляй фужеры.

Она подняла бокал с шампанским и заявила:

– У меня есть тост.

– Валяй, – разрешил он.

– Алексей, я хочу выпить за тебя и твой отдел, за то, что ты раскрыл это дело.

Он отрицательно помотал головой, но она продолжала:

– Не перебивай меня, а то я волнуюсь. За тебя, за твой профессионализм. Ты не представляешь, сколько мне пришлось вытерпеть в роли подозреваемой, какие унизительные вопросы мне задавал этот противный Терехин. А ты разобрался, и спасибо тебе еще раз. Ура!

И она лихо опрокинула целый фужер шампанского. Алексей чуть пригубил и отставил свой бокал – кто-то на вечеринке должен быть трезвым.

– А ты говорил, что мы напьемся, – лукаво глядя на него, заявила она.

– А я постепенно, – ответил он, – можно я сначала поем?

– Ох, прости, давай я тебе салатик положу?

Она протянула руку к его тарелке, и он почувствовал упоительно свежий аромат ее духов. В голове зашумело.

– Тебе какой хлеб: белый, черный, чесночный? – Черный.

– Минералочки? – Можно.

Он ел и не чувствовал вкуса. А наверное, было очень вкусно, потому что пахло удивительно. В высоком стакане поблескивала минеральная вода, шампанское искрилось, на плите доходило какое-то мясо. Идеальный семейный ужин.

– Давай теперь ты говори тост, – весело потребовала она.

Он долил понемногу в каждый фужер, поднял свой и, волнуясь, сказал:

– Я могу только сказать спасибо судьбе за то, что она свела меня с тобой. Ты не представляешь, что вы с Полиной для меня значите. Я понимаю, что совсем не подхожу для тебя, но надеюсь, что постепенно ты меня по… – он запнулся, – поймешь. Я тебя поздравляю с окончанием диссертации.

Теперь он выпил залпом свое шампанское, а она пригубила и задумалась. Практически он признался ей в любви. Коряво, не произнося это слово, но суть понятна. Что теперь делать? Он ей очень нравился, но она пока не решила: любовь это или просто чувство товарищества. А как же Иван? Как же долгие годы ожидания и мечты о будущем с ним? Что это она так расслабилась? А если Ивану она и не нужна вовсе? Ведь не нужна же была все эти годы? Да еще с ребенком? Какие-то неромантические мысли в самый ответственный момент жизни! Если это не предложение руки и сердца, то она – не Наталья Голицына.

– Что тебе еще предложить? – прервала она затянувшееся молчание.

– А что, еще горячее будет? – как будто удивился он.

– И горячее, и десерт.

– Тогда давай не будем торопиться, просто посидим. – Знаешь, а я такая голодная! Как сейчас наемся! И она положила на свою тарелку изрядную порцию салата, просто для того, чтобы занять рот и не разговаривать.

Он доедал салат, с удовольствием запивал его минеральной водой и думал о том, что же он сделал не так. У нее испортилось настроение после его тоста – это было очень заметно. Как-то сразу потускнели глаза и вообще, проснулся аппетит. Теперь она заедает разочарование салатом и запивает шампанским. Эх, надо было молчать, а он подумал, что настало время сказать о своих чувствах, ведь всех поймали. Мент, он и есть мент, никакой романтики. Надо исправлять положение.

– Наташ, а давай потанцуем!

Она оторвалась от тарелки и удивленно на него посмотрела:

– Здесь?

– А чего? Давай здесь.

– Ну давай, только я доем. Правда, есть очень хочется. А тебе могу горячее положить.

– Нет, мы сначала потанцуем, потом горячее. – Боюсь, остынет.

– Ничего, разогреем. Мне хочется долго ужинать. А то мы с тобой все время спешим: то я на службу, то ты на дежурство.

– Кстати, всегда так будет. Я через два-три дня – на дежурство.

– А я что говорю? Поэтому давай использовать этот вечер по полной программе.

– Ну хорошо, только я тогда платье надену. Эх, жаль, туфель подходящих нет, только на среднем каблуке.

– Хорошо, я тогда тоже переоденусь.

Он оглядел свой гардероб и удивился. Все рубашки были хорошо выглажены, галстуки висели на специальной вешалке – неужели у него есть такая? Это что, она у него в шифоньере прибралась? Нехило! Как он должен к этому отнестись? Впрочем, она же сказала ему, что у нее сегодня «еще глажка», а стирка была вчера. И он подтвердил, что это заметил. Видимо, погладила чистые рубашки, заодно и прибрала в шкафу. А вдруг там что-нибудь было: Лариса раньше территорию метила – специально оставляла предметы туалета, и он их периодически находил в самых странных местах. Вдруг Наталья что-нибудь нашла? Ладно, это потом, сейчас – переодеваться. Рубашку хорошо бы белую, вот есть такая, а брюки? От костюма не подойдут – сидят мешковато. Вот есть классные джинсы, их и наденем. И еще он брызнул на одежду одеколоном.

Наталья уже сидела за столом в платье и туфлях – очень красивая. По ее виду он понял, что она волнуется. Он и сам волновался, но подошел к шкафу и достал коробку с грампластинками. А потом принес из гостиной допотопный проигрыватель. Некоторое время он перебирал конверты с пластинками, а потом поставил «Брызги шампанского», подошел к Наталье и протянул правую руку, одновременно наклонив голову – пригласил. Она встала, подала ему руку, и они начала танцевать. Конечно, было тесно, но они ухитрялись выполнять все фигуры танго. Наталья получала истинное удовольствие от танца и, конечно же, от партнера. Да, это был не паркет, а всего лишь линолеум, а на ней было повседневное платье. Партнер вообще был в джинсах, но это было так классно! Потом они еще танцевали непонятно что, импровизировали, придумывали на ходу новые фигуры. И параллельно пили шампанское. Он держал ее нежно и крепко, она полностью доверялась ему. Это был почти настоящий бал! Они совсем забыли о еде и о времени. Но тут зазвонил телефон Алексея.

– Нет, не сейчас, – почти простонал он.

– Алексей, добрый вечер, это Иван. Тебе удобно говорить?

– Что случилось? Я вообще-то занят.

– Извини, я только спросить. Я так понял, что расследование закончилось. Да?

– Видимо, да. Ты бы у следователя спросил.

– А он со мной не беседовал, только зафиксировал, что я вернулся.

– Что ты хочешь? Иван заторопился:

– Я, собственно, насчет Натальи: она, наверное, уже может в свою квартиру вернуться?

– Думаю, да.

– И когда вернется?

– Еще раз повторяю: все вопросы к следователю. Я – опер, понимаешь? Все процессуальные вопросы: задержание, подписка о невыезде, защита свидетеля – это у следователя.

– То есть ты не знаешь или не хочешь сказать?

– Иван, она вернется завтра, – устало завершил разговор Алексей.

– Это Горчаков? – нарочито безразличным тоном спросила Наталья.

– Горчаков, интересуется, когда ты будешь дома. Видимо, собрался за тобой ухаживать.

– Так, мы горячее будем сегодня или по спальням разойдемся?

– Э, нет. Горячее, десерт и еще шампанского.

– Ты собираешься коварно меня споить и воспользоваться моей неопытностью?

– Я собираюсь хорошенько поесть и так же хорошенько выпить. Правда, я предпочитаю более крепкие напитки, но сегодня – особенный день.

Она открыла утятницу.

– Остыло, – сказала разочарованно, – жаль, я хотела поразить твое воображение.

– Разогреем, к нашим услугам микроволновый агрегат. Давай сюда тарелки с твоим шедевром.

На самом деле, было очень вкусно, только Алексей не понимал, что это: свинина? рыба? курятина? На гарнир был отменно сваренный рассыпчатый рис, соус был в меру острым, в меру кислым, а что за мясо, было непонятно.

– Вкусно? – спросила она.

– Очень, – не покривил душой Алексей и еще раз подтвердил: – очень!

– Ну вот и хорошо. А еще у тебя в холодильнике борщ на два дня, котлеты с картофельным пюре и овощи для салата, уже мытые. Повтори.

– Борщ, котлеты, овощи, – послушно повторил он. – И картофельное пюре. – Да.

– Хорошо, – удовлетворенно похвалила его она, как на уроке, – тогда давай пить чай с тортом.

– А потанцевать еще?

– Что я слышу? Ты еще хочешь танцевать? Это на тебя шампанское с непривычки так действует.

– Кстати, о шампанском. Есть еще две бутылки, которые мы должны выпить. Она взглянула на него с ужасом:

– Ты решил все-таки меня споить?

– Да, и воспользоваться твоей неопытностью. – Ну попробуй, – разрешила она.

Торт ели молча, Алексей все подливал и подливал шампанское, Наталья послушно поднимала свой бокал. Музыка тихонько звучала. Алексей поставил на проигрыватель любимую пластинку с записями Мирей Матье. Не хватало только канделябра со свечами. Наконец, Наталья встала из-за стола и подошла к раковине – мыть посуду. Он тоже встал, подошел к ней сзади и обнял за талию.

– Ну что? Я начинаю пробовать? Или мне попадет по мо… лицу?

Она повернулась к нему, и он поцеловал ее в плотно сжатые губы, поцеловал по-настоящему сильно и жадно. Она обняла его за шею и прижалась всем телом. Тогда он, не отрываясь от ее губ, поднял ее на руки и понес в гостиную, на диван. Она вдруг выставила перед собой руки.

– Алешка, подожди.

– Что? – спросил он, пытаясь стянуть с нее платье. – Подожди, – еще раз попросила она, высвобождаясь из его объятий и поправляя платье.

– Ты мне разрешила, – обескуражено заявил он. – Да, только я хочу, чтобы все это случилось, извини, не по пьяни. Я хочу прожить каждое мгновение с тобой, понимаешь? А сейчас я почти ничего не чувствую. Извини меня, пожалуйста.

Он потряс головой, приходя в себя.

– Леш, прости, пожалуйста, – еще раз попросила она, дотрагиваясь до его плеча, – ну пожалуйста.

– Ладно, ничего, это ты меня прости, видимо, шампанского перепил. Давай иди спать. Завтра переезд, то, се.

– Давай еще посидим. – Ну давай.

Они пялились в телевизор еще полчаса, потом голова Натальи упала к нему на плечо. Он подложил ей под голову подушку, накрыл пледом и пошел на кухню – мыть посуду и убирать следы их вечеринки.

Иван никак не мог придумать, что предпринять, чтобы Наталья обратила на него внимание. Пока все, что у нее связано с ним, – это негатив. Убийство родственников и допросы ее в качестве подозреваемой, потом неприятности из-за этих злосчастных ключей и убийства охранника, а теперь еще прятки из-за того, что она якобы что-то знает. Да и он хорош. Вспоминая сцену в магазине продуктов, он невольно покрутил головой, отгоняя стыд. Глупо как все получилось. Да и вообще, странный какой-то отпуск у него, впервые так бездарно проходит. В прошлом году он был на Тенерифе. Отличный отель, классный пляж. Машину брал напрокат, все объездил, благо в переводчике не нуждался. Хорошо знать языки. Конечно, в детстве его тянуло к изучению Востока. Хотелось в Японию, Китай или, в крайнем случае, в Индию. Но дед был непреклонен: «Будущее в политике за Европой. Влияние США на мировую экономику постепенно минимализируется, вот увидишь. На арену большой политики выйдут крупнейшие европейские государства, и тогда понадобятся дипломаты со знаниями европейской экономики, европейских традиций, европейских языков». Что-то дед упустил в геополитической оценке, но Иван все равно был ему благодарен за знания, за связи и за воспитание. Ему стоило в кругу дипломатов назвать свою фамилию, как тут же находился человек, который или работал с дедом, или знал его научные труды, или был просто с ним знаком. А в узкопрофессиональном кругу это много значит.

Так что же предпринять? С Ландыш было все понятно: дорогие букеты, элитные клубы, драгоценности, которые специально, по его заказу, делал дядя Петя, а что с Натальей? И проконсультироваться не у кого. Эврика! Надо позвонить Татьяне. Он быстро набрал номер телефона.

– Танюша, – сказал он после неизменных приветствий, – мне нужна твоя консультация.

– Я даже догадываюсь, о чем ты хочешь меня спросить.

– Не по работе, – успокоил он ее. – Да уж, конечно.

– В общем, я не могу придумать, как вести себя с Натальей.

– Погоди, а что, уже актуально? – Да, завтра она будет дома.

– Стало быть, все закончилось, – полуутвердительно сказала Татьяна.

– Кажется, да. Майор Пронин заявил сегодня, что она завтра будет дома.

– Ты вот что, – Татьяна помолчала, – ты особо на нее не налегай. Неизвестно, где ее скрывали все это время, в каких условиях она жила. Наверное, скучала по дочке. И потом, я думаю, что майор плотно ее опекал. Поэтому ты не торопись, сначала можно ограничиться звонками, потом предложить прогулку, только обязательно с дочкой. Понимаешь?

– Я как-то все время забываю о ее дочке.

– Вот это ты зря делаешь. Если принимаешь женщину с ребенком, то непременно принимаешь и ее ребенка, как своего. Понимаешь?

– Вот это самое трудное. Я не могу себе представить, что в моей жизни сразу появится ребенок. А романтика в отношениях? А поездки вдвоем?

– Да, – протянула разочарованно Татьяна, – я думала, что ты более зрелый мужчина, а ты пока еще, извини уж, недоросль.

– Ты так считаешь?

– Да, еще раз извини, но это так. Или берешь в жены женщину со всем багажом, который у нее накопился до тебя, или продолжай поиск. Или вернись к своей, как ее? Маргаритке.

– К Ландыш.

– Вот-вот. И не морочь Наталье голову, она и так много в жизни перенесла. Тебе представить отчет о моих первых днях в холдинге? – уже другим, деловым тоном спросила она.

– Не надо мне никакого отчета. Только скажи: ты остаешься?

– Ну не знаю, – нарочито капризным тоном ответила она, и он понял, что остается.

– Все, Танюша, спасибо. Я вас с Васькой люблю.

Ночью он почти не спал, все думал, как быть: начать ухаживать за Натальей или оставить все как есть. Если бы не дочка! Он не сможет принять чужого ребенка и полюбить его так же, как своих детей. Это точно. С другой стороны, чем девочка может помешать? Вполне возможно, он к ней привыкнет, даже будет испытывать симпатию. Под утро он решил, что все-таки попробует за Натальей ухаживать. Не будет ничего обещать, просто по-дружески будет к ней относиться, легонько оказывать знаки внимания, а там решит, как быть.

Наталья проснулась ночью и некоторое время не могла понять, где она и почему спит в платье. Все разрешилось, как только она огляделась и восстановила в памяти вчерашний вечер. Быстро привела в порядок диван, умылась и пошла в свою комнату. Разделась, причесалась на ночь и осталась сидеть перед зеркалом. Для чего она так его мучает? Ведь все понятно. Он ее любит, она тоже его полюбила. Они живут под одной крышей. Он взрослый мужчина, а она его, как пятиклассника, держит на поводке. Для чего вчера кокетничала и позволила «попробовать»? Для чего этот треп про девичью неопытность? Господи, хоть сейчас она готова разделить с ним не только постель, но и всю его жизнь. А что если прямо сейчас пойти к нему в спальню? Как он это воспримет? А, все равно! Она накинула халатик и открыла дверь. В спальне его не было. Не было его и на кухне. Он сидел на диване и тыкал в кнопки телевизионного пульта. Она подошла к нему.

– Ты чего не спишь?

– Не спится. А ты чего?

– А я проснулась и не поняла, где я? Что я?

Она засмеялась и присела на край дивана. Он тоже засмеялся.

– Ну и напились мы вчера, – сказал он и посмотрел на нее.

– Иногда надо, – авторитетно заявила она, и он снова засмеялся.

– Ты так это говоришь, будто всю жизнь только и знаешь, что напиваешься.

– Да, – призналась она, – мы с Машкой иногда целую бутылку за вечер выпиваем, правда, потом весь день отсыпаемся.

– Погоди, а Полина как же?

– Полину я с утра отвожу в садик, потом снова ложусь и сплю часов до двенадцати.

– А Мария Викторовна?

– Как смешно ты ее называешь: «Мария Викторовна». Ее так на работе зовут, для домашних она просто Маша, а для меня – Машка.

– А тебя она как называет?

– Меня-то? Меня она зовет Наташкой или еще Личи.

– Личи?

– Да, это она прозвище такое выдумала от фамилии – Голицына. Один гад меня в институте как-то назвал Голышкой, представляешь? Как-то обидно назвал. А Машка тогда и пустила это прозвище – Личи. Правда, она не прижилось, но иногда она меня так называет.

– А я бы называл тебя Ташей – от Наташи. – Умоляю, только не так. – Почему?

– Сама не знаю, мне это имя не нравится. – Ну ладно, я что-нибудь еще придумаю. Она взяла его за руку и виновато спросила:

– Ты обиделся вчера?

Он сжал ее руку, притянул ее к себе, легонько поцеловал в висок и ответил:

– Нет, что ты? Это я виноват, не справился с собой. Я так давно к тебе хорошо отношусь, люблю Полину, хочу быть с тобой постоянно, что вчера…

Он покрутил головой и вздохнул.

– Я, видимо, расслабился вчера. Видишь ли, почти все встало на свои места, и теперь понятно, кто и зачем все это затеял. Одна только заноза осталась еще – убийство капитана Фомина.

– А у него в компьютере что-нибудь нашли?

– Да, он практически один раскрыл групповые хищения в холдинге.

Она привстала с дивана, но он ее не отпустил.

– Правда? – выдохнула она. – Хищения? А ведь тетя Аня его предупреждала.

– Ты что-то знаешь?

– Скорее всего, немного. Понимаешь, они при мне почти не разговаривали о делах, но один раз, когда мы с Полиной были у них на даче и когда приезжала племянница, ну, помнишь, я тебе рассказывала?

Это она не ему рассказывала, а следователю, а уж следователь – ему.

– Помню, – поспешил он ее заверить.

– Ну и вот. Они потом чуть не поссорились, потому что тетя Аня ему заявила, что нельзя быть таким доверчивым, а надо пригласить независимый аудит и проверить все службы. И еще она ему сказала, что службу охраны надо было набирать не по соображениям милосердия, а по признаку профессионализма. Дядя Петя тогда рассердился и сказал, что он не может подозревать сотрудников холдинга только потому, что у них машины круче, чем у членов его семьи. Тетя Аня над ним посмеялась, и на этом ссора была закончена. Но мне она тогда сказала, что в холдинге образовалась настоящая мафия, и что крадут все, даже друг у друга, а Петенька ничего не видит. Она собиралась вмешаться и пригласить какого-то знакомого экономиста, чтобы он помог ей разобраться в делах холдинга.

– Когда это было, Наташенька?

– Дня за четыре до их смерти.

– Да, дела, прямо какой-то гадюшник.

– Это все деньги, – задумчиво сказала она, и не просто деньги, а большие деньги.

Она засмеялась:

– Ну, нам с тобой это не грозит, ты служивый, а я бюджетница.

– Ты согласишься выйти за меня замуж? – спросил он и – в который раз – испугался.

– Мы с тобой договорились, что перенесем эти разговоры на потом.

– Да-да, я помню, – сказал он и теснее прижал ее к себе.

Ей стало так уютно в его объятиях, что она не заметила, как уснула.

Они подъехали к ее подъезду около одиннадцати часов, хотели раньше, но не получилось – долго завтракали и собирались. Наталья еще раз провела экскурсию по полкам холодильника: борщ, овощи, котлеты, остатки ветчины, мягкий сыр, твердый сыр, сосиски. Она обо всем вчера позаботилась. Алексею это очень понравилось. Перед отъездом она обошла квартиру – все было в порядке. По крайней мере, при его графике работы, уборку надо будет делать недели через две. Пыль, конечно, надо бы вытирать чаще, но кто же ее будет вытирать в ее отсутствие. Хотя можно взять над ним шефство, ключи попросить, приезжать иногда, готовить, стирать, убирать. Эка, куда ее занесло!

С утра у Алексея болела рука, хотя это было вполне объяснимо: Наталья спала на его руке оставшуюся часть ночи. Он не решился ее потревожить, с трудом, показывая чудеса изобретательности, разложил диван и прилег рядом. Так они и проснулись. А рука теперь болела – затекла.

Около подъезда слонялась Машка. Через минуту после них приехал Иван без охраны, сам за рулем. Из подъезда вышел Андрей – охранник. Как же его фамилия?

– С приездом, Наталья Сергеевна, – сказал он и протянул руку к ее чемодану, – в отпуске были?

– Да, Андрюша, в отпуске. – Хорошо отдохнули?

– Хорошо, в отпуске всегда хорошо.

Около Натальи образовалась кучка народу: Маша лезла с объятиями, Иван протягивал роскошный букет роз, Андрей пытался отнять у Алексея чемодан.

Алексей, как только вышел из машины, сразу напрягся. Что-то было не так. Какое-то постороннее движение было во дворе, когда они подъехали. Что-то он заметил краем глаза, но его отвлекла Наталья, которая увидела свою подругу и замахала руками. Он вертел головой и ничего особенного не видел. Но что-то было! Он расстегнул кобуру под пиджаком и достал пистолет.

– А ну-ка все в подъезд.

– Ты что, Алексей? – спросила Наталья. – Все в подъезд, я сказал!

И тут время остановилось. Из подъезда выбежала черная фигура, кто это, Алексей не разглядел. Он видел только черное дуло пистолета, направленного на Наталью, и медленно отделившуюся от него пулю. Прошла целая вечность за то время, пока пуля преодолевала короткое расстояние от подъезда до Натальи. Алексей метнулся к ней, повалил ее на землю и стал стрелять по черной фигуре. Раздалось еще несколько выстрелов в его сторону, обожгло правую половину груди, стало нечем дышать, но он продолжал стрелять. Фигура неловко подломилась, взмахнула руками и упала на асфальт. Алексей крикнул Андрею: «Скройтесь за машиной!», а сам осторожно, держа пистолет перед собой, двинулся к неподвижно лежащему человеку. Он почти подошел к нему, но вдруг все поплыло у него перед глазами. Последнее, что он увидел, это полные слез глаза Натальи. А потом он провалился в черноту.