Он очнулся и не понял, что это. Кажется, был день, потому что прямо над ним сверкало странное солнце, составленное из нескольких маленьких солнышек. Правая рука и вся правая половина туловища была как будто вне его – он ее не чувствовал. На стуле перед кроватью, на которой он лежал (что это кровать, он догадался сразу), сидела какая-то женщина и внимательно наблюдала за показаниями приборов. Он был весь опутан проводами. Хотелось пить, но он не знал, как об этом сказать. И вообще, он не мог двинуться, потому что его руки были привязаны к кровати. Тогда он замычал. Женщина коротко взглянула на него и тихонько позвала:

– Доктор!

Подошел мужчина средних лет в маске, закрывающей почти все лицо, и сказал:

– Очнулся, это хорошо. Ну что, все теперь позади. Женщина, волнуясь, тыкала в кнопки телефона и что-то говорила, но он ее не понимал. Вообще, кто это? И почему он здесь? Что случилось?

– Алексей, ты меня слышишь? – громко спросил доктор.

– Слышу, – хотел ответить Алексей, но только промычал.

– Слышишь, – удовлетворенно подтвердил врач, – молодец. Сейчас тебе сделают обезболивающий укол, ты поспишь. В это время сделают перевязку и уберут фиксаторы, руки освободятся, сможешь двигаться. Вставать и садиться пока нельзя, но скоро будет можно. Ты понял?

Алексей кивнул.

– Маша, ты еще побудешь? – спросил доктор у женщины, которая без перерыва говорила по телефону.

– Побуду, конечно, Федор Иванович, – ответила Маша, – а Наташка часа через два придет. Полину пристроит и придет.

– Ну вот и ладно, – сказал удовлетворенно Федор Иванович и отошел от Алексея.

– Алеша, как дела у вас? – спросила Маша.

Он опять замычал, пытаясь сказать, что хорошо. Она накрыла его губы ладонью и попросила:

– Вы молчите, надо силы беречь. Скоро Наташа придет, посидит с вами до утра. Завтра я ее сменю или Саша приедет. Мы вас тут одного не оставляем.

Он смотрел на нее и не узнавал. Никак не мог вспомнить, кто это. Что-то знакомое было в ее облике и в ее словах, но в его голове было пусто, и солнце страшно мешало, хоть бы вечер скорее наступил, что ли. Видимо, это больница. Или он спит? Наверное, спит. Надо сделать усилие над собой и проснуться. Он попытался пошевелиться, и резкая боль пронзила все его тело. Он застонал.

– Сестра, анальгетик, – услышал он голос этой женщины рядом, и снова провалился в черноту.

Наталья залетела в палату и на цыпочках подошла к кровати Алексея. Машка предостерегающе поднесла указательный палец к губам.

– Тише, – сказала она, – он спит после обезболивающего.

– Давно кололи? – спросила Наталья.

Машка посмотрела на экран своего мобильного телефона, пролистала несколько страничек и заявила:

– Два часа тридцать три минуты тому назад. – А что кололи?

– Наркотик, по-моему, такую суету только после наркотиков разводят.

– Что Федор говорит?

– Обрадовался, что он глаза открыл. – В сознании был? – Мне кажется, да.

– Крови много потерял, это же надо было пуле так пройти – двойной рикошет.

– А мне Федор Иванович сказал, что при огнестрельных ранениях груди это – обычное дело.

– Хорошо, что так обошлось, я испугалась, что он прямо там и умрет.

– Тебя собой заслонил, подруга.

Машка зашла за ширмочку, взяла сумку, пакет с термосом, чмокнула Наталью в щеку и со словами: «Пока, завтра после обеда сменю», – вышла из палаты.

Наталья огляделась, повесила сумочку на крючок за ширмой, открыла там же стоящий холодильник и разложила продукты, которые принесла с собой. В термосе был куриный бульон, в контейнере – жидкое картофельное пюре. Было еще несколько баночек с детским питанием.

К кровати подошла дежурная медсестра в голубом, ладно сидящем форменном костюме, и стала измерять артериальное давление. Наталья вышла из-за ширмы и поздоровалась.

– Здравствуйте, – неприветливо ответила медсестра, сняла манжету с плеча Алексея и стала записывать показания в лист назначений.

Наталья подошла и попыталась заглянуть через ее плечо.

– Как сегодня показатели? – спросила она.

Медсестра заслонила листок и, ничего не ответив, подошла к другому больному. Да, хамства в медицине хватает. Знает ведь, что я врач, а хамит. Понимает, что я здесь на нелегальном положении – родственников в реанимацию не пускают. Настроение было испорчено. Когда Машка позвонила с известием, что Алексей пришел в себя, Наталья обрадовалась и ехала к нему в реанимацию с надеждой на то, что он в сознании, что узнает ее и что они поговорят. Не поговорили. Обезболивание – важнейшая часть послеоперационного ухода за больными. А у Алексея было тяжелейшее ранение. Операция длилась несколько часов, все это время Наталья с братьями и Иван сидели перед операционной и ждали. Наталье было страшно, что он умрет, и она мысленно читала заклинание: «Только пусть он останется жив, я выйду за него замуж и не буду думать ни о каком Иване. Только пусть он останется жив…» и далее по кругу. Анатолий несколько раз выходил, звонил кому-то, просил достать настоящие лекарства, а не дженерики – в общем, действовал. А она сидела и мысленно твердила: «Только пусть он останется жив». Она вышла из палаты, постучала в дверь ординаторской.

– Войдите, – сказал мужской голос.

Она вошла и увидела незнакомого молодого человека в операционной форме. Он сидел за столом, что-то писал в истории болезни и одновременно прихлебывал кофе из дымящейся кружки.

– Я по поводу больного Пронина. – Вы ему кто, жена?

– Жена, – твердо ответила она.

– Ну, состояние пока нестабильное, может начаться внутреннее кровотечение, все-таки легкое повреждено и костальная плевра. А в целом, температура тела пока субфебрильная, артериальное давление держит. Показатели крови на нижних границах нормы. Поняли что-нибудь?

Доктор снисходительно смотрел на нее, покачивая ногой, обутой в казенный тапочек. В это время дверь ординаторской распахнулась, и вошел ее однокурсник – Федор Иванович Вепрев.

– Наташ, привет, – поздоровался он и клюнул в щеку – поцеловал, – ты насчет Пронина?

– Ну да.

– Все нормально, теперь уже все хорошо.

Наталья взглянула на молодого доктора, тот усиленно рылся в ящике стола.

– А как же осложнения, внутренние кровотечения, все-таки костальная плевра повреждена?

Федор внимательно посмотрел на нее, потом и на молодого. Тот совсем зарылся в ящик.

– Все будет хорошо, я сказал.

– Ладно, спасибо тебе, я пойду к Ивану. Ты скажи сестрам, чтобы мне давали анализы посмотреть, – я же не посторонний человек.

– Да все уже знают. Ах да, – вспомнил он, – сегодня Юля дежурит, вреднее ее на всем белом свете никого нет. Она может и не показать, так ты у дежурного врача спроси. Все покажут. Давай-ка я тебя к нему провожу, – и он открыл перед ней дверь, пропуская вперед.

– А ты, Олег, думай, перед кем своей эрудицией трясти! – сказал в сторону ординаторской.

Федор догнал Наталью и спросил:

– Он тебе кто?

– Алеша-то? Жених.

Он остановился, схватил ее за руку и серьезно сказал:

– Ну ты, мать, даешь – за мента замуж. Да он же все время на передовой, под пулями! Что, другого кандидата нет? Так рассмотри меня как вариант, я развелся уже полгода как.

Она улыбнулась.

– Ты, Федя, себе моложе и красивее, чем я, в два счета найдешь. И без ребенка. А, кстати, почему ты развелся? Вы с Люсей были такой красивой парой, я помню, весь курс тебе завидовал.

– Кстати, ты помнишь, что я с третьего курса на лечфак перевелся?

Она остановилась и удивленно на него посмотрела. – Нет, а я думала, что ты с нами заканчивал.

– Да нет, перевелся на лечфак, но каждую свободную минуту к Люське на факультет бегал. Поэтому ты все время меня видела. Я и на лекции ваши ходил. Как выучился на взрослого хирурга, до сих пор сам не знаю.

– А почему перевелся? – спросила Наталья.

– Знаешь, не могу детских слез видеть. Как увижу плачущего ребенка, так самому впору завыть. Думал, смогу себя пересилить, но однажды на практике, помнишь, нам на третьем курсе какую-то невнятную практику изобрели, типа сестринских навыков? Так вот, меня к медсестре прикрепили в отделении раннего возраста. И у нее вечером – конвейер: уколы, градусники, клизмы. И она меня попросила детей подержать, которые без мамаш лежали, чтобы им уколы сделать. Я там чуть в обморок не брякнулся. И решил, что в педиатрию больше ни ногой. А с Люськой у нас с первого курса закрутилось, и я боялся ее без присмотра оставить. Так и учился на двух факультетах. Ладно, что это мы все про меня да про меня. Расскажи о Полине.

– Полина выросла, повзрослела, научилась хорошо читать и считать. Меня называет мамой и, представляешь, учит жизни.

Наталья тихонько засмеялась.

– Ладно, поговорим еще, заходи в палату. Если чтонибудь будет надо, звони на мобильный.

Она подошла к кровати Алексея и увидела, что он лежит с открытыми глазами.

– Федор, – крикнула она, подбежав к двери, – он пришел в себя.

Тот быстро вернулся.

– Что же ты кричишь-то? Он теперь все время в сознание будет приходить, и каждый раз вот так орать надо?

– А не надо? – вдруг спросил Алексей.

Через две недели он сидел на скамейке в садике перед больницей. Сегодня его вывели первый раз из душной палаты. Недавно прошел дождь, и упоительно пахло травой и мокрым асфальтом. Воздух, кажется, можно было пить – таким душистым он был. Наталья сидела рядом и все поправляла ему то воротник, то для чего-то надетый поверх пижамной куртки шарф. Этот шарф он все время пытался снять – лето ведь, а она не давала. Правая рука его была подвешена на косынку. Это его тоже раздражало. Не сломана ведь, а туда же – косыночная повязка. Правда, когда эту косынку снимали, сразу начинал ныть бок и становилось трудно дышать. Вообще, процесс выздоровления шел, по его мнению, шустро. Неделю тому назад он еще даже встать нормально не мог, а сейчас уже ходит на прогулки. Наталья приходила почти каждый день. Только когда дежурила, посылала вместо себя Машу. Примерно через день его навещал Иван Горчаков, иногда он встречал Наталью из больницы. Тогда у Алексея ныло сердце, и он кидался на персонал, требовал то обезболивающий укол, то поправить подушку, то выдумывал еще что-нибудь. Доктор Федор Иванович это быстро заметил, и Наталья стала ездить на своей машине. Вчера она тоже приехала сама. Алексей увидел из окна своей палаты, как она, одетая совсем по-летнему, быстро идет по дорожке. В руках, конечно, сумки с едой. Он вообще мог не есть больничную еду. Она все готовила для него сама. Сначала это были бульоны, потом появился протертый супчик, а сейчас – полноценный обед. Он заметил, что она очень похудела. Вот и сейчас летний сарафан болтался на ней, как с чужого плеча. Конечно, она же еще работает, и Полина требует внимания, и к Алексею она ходит. Ну ничего. Вот он поправится и будет ей во всем помогать. По крайней мере, сумки она точно таскать не будет.

Вчера приходили сослуживцы, в бутылке из-под пепси-колы принесли коньячку и распили его практически на глазах у администрации. Палата у него была одноместная, никто, кроме лечащего врача и медсестер, туда не заходил. Да, еще санитарка два раза в день надраивала пол. А вчера, как назло, вдруг случился административный обход, как раз в то время, когда они подняли одноразовые стаканы с коньяком за здоровье Алексея. Тут не растерялся полковник Сухомлин. Он лихо крякнул полный стакан коньяка небольшими глоточками и заявил:

– Наш квас лучше, я больше эту вашу пепси-колу пить не буду.

И все с ним согласились.

Алексей так и не знал пока, кто в него стрелял и жив ли этот преступник вообще. Как только он заговаривал об этом с подчиненными, они сразу переводили разговор или быстро уезжали на очередной убой. Еще в реанимации его навестил полковник Сухомлин. Алексей тогда спросил его, жив ли тот мужик, в которого он стрелял около Натальиного дома. Начальник как-то странно на него посмотрел и сказал:

– Жив, не беспокойся, по соседству с тобой отдыхает.

Отдыхает? По соседству? Значит, можно хотя бы посмотреть ему в глаза, узнать, кто это был.

Вечером, когда закончились капельницы, он буквально выпроводил Наталью домой и решил встать и посмотреть на того, кто стрелял. Он осторожно, чтобы не заметила медсестра, откинул одеяло и с ужасом обнаружил, что лежит совершенно голый и из него торчат какие-то трубки. Он воровато укрылся и нажал кнопку вызова медсестры. Она подошла и спросила:

– Что вам?

– А кто сегодня дежурит? – Доктор Вепрев.

– А можно его пригласить?

– Больной, у вас что-то болит или вам что-нибудь надо?

– Мне нужен доктор Вепрев.

– Через час обход, тогда и поговорите.

– Мне он нужен сейчас. Я от вас не отстану.

Федор Иванович пришел сразу, откинул одеяло и стал ощупывать грудную клетку Алексея.

– Что, болит где-нибудь? Что? Говори.

– Федор Иваныч, скажите, а я все время в таком… обнаженном виде?

Доктор недоуменно посмотрел на него. Алексей повторил вопрос.

– Ну ты даешь, – сквозь смех проговорил Федор Иванович, – я уж думал, мало ли чего. А ты «в обнаженном виде». Да, у нас в реанимации все так лежат.

– И без трусов?

– Да, дорогой, без них. – Все? – Все.

– И Наталья все время меня в таком виде… О! – простонал он, – стыдовище.

– Ну и дурак же ты, братец, – улыбнулся доктор, – она же твоя невеста, да к тому же доктор, дай Бог побольше таких врачей. Не выдумывай себе лишних проблем. Когда тебе меняли памперс, она выходила из палаты.

– Правда? – грозно спросил Алексей.

Федор Иванович махнул рукой и подошел к другому пациенту.

Сегодня они с Натальей мирно сидели на лавочке. Он подставлял лицо солнцу, легкому ветерку и дышал изо всех сил. В конце аллеи показался странно знакомый человек с букетом цветов в руках. Он подошел ближе, и Алексей узнал Ивана.

– Привет, – сказал Иван, осторожно пожимая его левую руку, – ты, я вижу, совсем молодец.

– Привет.

Алексей поморщился. Он терпеть не мог этого бодрячества. Не знаешь, как подбодрить больного, лучше ничего ему не говори.

– А я тебе принес цветы.

– Мне? – Алексей удивился. – Ты их лучше Наталье подари.

– Для Наташи у меня отдельный подарок, – успокоил его Иван.

– Как Елена Дмитриевна? – спросил Алексей, чтобы хоть о чем-нибудь завести разговор.

– Хорошо, начала ходить. Правда, пока в ходунках, но врачи обещают через две недели полностью на ноги поставить. Мышцы-то атрофировались, сейчас сначала надо массу нарастить.

– Ох, мышцы нарастут, были бы кости, – сказала Наталья и снова поправила шарф на шее у Алексея.

Движение это было очень интимным. Иван это заметил и отвел глаза. Опять ему не повезло.

– Я завтра улетаю, – сказал он, – вот, приехал проститься. Наталья Сергеевна, можно вас на два слова?

Она удивленно посмотрела на него, а потом – на Алексея.

– Иди, Наташа, поговори, я пока подремлю, – для большей убедительности зевнул Алексей.

Они пошли по аллее, их фигуры то сходились, то расходились – на асфальте еще не просохли лужи. Алексей смотрел им вслед и сжимал кулаки от бессилия. Они удивительно подходили друг другу. Вот сейчас Иван ее уговорит, и она бросится к нему в объятия. Точно, уговорит. Зачем ей мент с сомнительной перспективой? Вдруг его комиссуют? Он же больше ничего не умеет, только бандитов ловить. Он посидел еще минуты три, потом поднялся и медленно, шаркая постариковски ногами, направился к своему корпусу – наслаждаться прекрасной погодой ему уже не хотелось. По дороге он размотал шарф и бросил его в кусты.

– Наташа, я очень виноват перед вами, – каялся Иван, – вы меня простите, пожалуйста. Я втянул вас в эту историю с ключами, и вообще.

Он неопределенно покрутил рукой и продолжал:

– Я надеюсь, что все это пройдет и у нас с вами, может быть, будет только хорошее впереди.

Она молчала. Если бы две, нет, три недели тому назад он сказал ей эти слова, она, не задумываясь, рванулась бы за ним, хоть на самый краешек земли. А теперь ей было все равно. Она шла и беспокоилась об Алексее: как он там один сидит. Эх, не надо было уходить с Иваном.

– Иван, простите меня, мне надо сейчас быть с Алешей.

«Кто это, Алеша? – вдруг подумал он. – Ах, да, майор Пронин».

Она подняла на него глаза:

– Ну, я пойду?

– Подождите еще минутку, – попросил он, достал из кармана коробочку, открыл ее, и она увидела кольцо и серьги с крупными изумрудами.

Она сразу узнала этот комплект. Его сделал Петр Иванович незадолго до своей гибели. Анна Дмитриевна показывала ей серьги и просила примерить.

– Это вам, Наташенька. Из дневника тети Ани я узнал, что они готовили вам подарок на день рождения. У вас ведь в июне день рождения? Я не смогу на нем быть. Конечно, я мог бы через кого-нибудь передать этот подарок, но мне хотелось сделать его самому. И цветы, собственно, тоже были вам. Я поздравляю вас и желаю только счастья. Счастья вам и вашей очаровательной дочке.

Он поклонился ей, поцеловал руку и быстро пошел по аллее к выходу.

Она стояла и не знала, что ей делать. Подарок был очень дорогой. Такой гарнитур ей самой никогда бы не купить. Она не может принимать от постороннего человека такие подарки. Хотя, почему «от постороннего»? Они столько вместе пережили, что она вполне может считать его братом.

Алексей лежал на боку лицом к стене и не повернулся, когда пришла Наталья. Она подошла к нему и осторожно потянула за здоровую руку.

– Алеша, ты сердишься, что ли?

– Нет, – буркнул он, – не сержусь.

– Тогда давай я покормлю тебя обедом. – Я не хочу есть.

– Ты сердишься, я знаю. Не вынуждай меня оправдываться перед тобой. Я ни в чем не виновата. Иван просто передал мне подарок от Петра Ивановича и Анны Дмитриевны, который они не успели мне подарить.

Он заинтересовался: что еще за подарок?

– А почему они тебе что-то хотели подарить?

– Потому что они меня любили, и я их любила. Знаешь, люди иногда дарят друг другу подарки. Они хотели меня порадовать в мой день рождения. Но не успели.

Он повернулся на спину, посмотрел на нее и увидел, что она плачет. По ее щекам катились крупные слезы. Но голос не дрожал. И он подумал, что она очень хорошо умеет владеть собой.

– Пожалуйста, не плачь. Покажи мне подарок, давай вместе порадуемся.

Она протянула ему открытую коробочку. На черном бархате поблескивали крупные зеленые камни в золотой оправе. Как это было красиво! Он никогда ничего не дарил женщинам, никогда не ходил по ювелирным магазинам, тем более по выставкам драгоценных камней. Но сейчас он загляделся.

– Ты это будешь носить? – спросил он изменившимся голосом.

– Я это надену на свадьбу, – ответила она.

Время шло, промелькнуло лето, почти прошла осень. Алексея давно выписали из больницы, но он не мог пока приступить к службе – требовалась длительная реабилитация. Два-три раза в неделю он приходил в свое отделение, заходил в свой кабинет и садился в свое кресло. К нему постоянно кто-нибудь заходил, с ним советовались, но он понимал, что все это просто из вежливости. Ему хотелось жить полноценной жизнью, той, которая была у него до ранения. Отношения с Натальей складывались странно. После того памятного визита Ивана в клинику они отдалились друг от друга. Ему казалось, что она жалеет о том, что столько времени потратила на него. И он решил на некоторое время отойти в сторону – пусть сама сделает свой выбор. Каждый день он ездил на процедуры – массаж, физиолечение, лечебная физкультура. Но дело продвигалось медленно. Хотя врачи говорили, что так и должно быть, он хотел, чтобы выздоровление шло быстрее, поэтому выкладывался по максимуму, и иногда уставал так, что темнело в глазах. Он приезжал домой, быстро перехватывал какую-нибудь еду и ложился спать. Иногда ходил к Наталье, чтобы помочь с дочкой. Но чаще просто лежал и смотрел в потолок.

Сегодня он снова заехал в отделение, просто для того, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Только он снял куртку, как в кабинет зашел полковник Сухомлин и, конечно, поинтересовавшись, его здоровьем, попросил послезавтра собрать всех сотрудников отдела, а также Наталью Голицыну и Ивана Горчакова.

– Где же я ему возьму Ивана Горчакова? – подумал Алексей, но на всякий случай набрал его номер телефона.

Он ответил не сразу.

– Привет, Алексей, – радостно закричал он, – я так рад тебя слышать! Как ты?

– Вашими молитвами, – ответил Алексей, – ты где? – Вот сейчас приземлился в Шереметьево, меня пригласили на какое-то следственное действие. Через посольство, представляешь?

– Ты рад оказаться в Москве?

– Конечно, я прилетел вместе с Еленой Дмитриевной. Она самостоятельно ходит, даже может обходиться без трости.

– Я рад за нее, – искренне сказал Алексей, – ладно, тогда послезавтра увидимся.

– А можно я к тебе завтра зайду?

– Я пока не работаю, на больничном.

– Я могу, если ты позволишь, зайти к тебе домой. – Ну хорошо, созвонимся.

Так, этот вопрос решен. Теперь Наталья. После его выписки они виделись наедине все реже и реже. Она много работала, близилась защита ее диссертации, и она каждый день должна была чем-нибудь заниматься: сдавать в печать автореферат, потом его рассылать, отвозить диссертационную работу оппонентам и рецензентам, готовить презентацию, рассылать приглашения. В общем, дел была уйма. Полина также требовала много внимания. Она наскучалась без нее у Тани и Саши и сейчас наверстывала упущенное. Когда Наталья забирала ее из садика, она сразу полностью узурпировала ее время.

Иногда помогал Алексей. Он забирал Полину и водил ее в зоопарк, на детскую площадку, катал на карусели. А потом они вдруг начали много читать. Полина читала и сама, и просила Алексея почитать «по ролям». И они осилили Винни Пуха, Тома Сойера, Белоснежку и еще множество хороших детских книг, на которые у Натальи пока не находилось времени. Алексей занимался с Полиной с удовольствием, и Полина скучала, когда он долго не приходил.

Наталья скучала по Алексею, но ни в коем случае не хотела ему навязываться. С грустью она вспоминала их последний танцевальный вечер. Как откровенны они были тогда друг с другом! Как много сказали друг другу глазами! А еще она вспоминала, как проснулась в его объятиях. Это было похоже на чудо. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее, смотрит с любовью и нежностью. Она подняла голову, и оказалось, что голова лежит на его руке. Рука, наверное, затекла, но он даже не подумал ее освободить.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе утро, моя принцесса, – ответил он и нежно, чуть касаясь губами, поцеловал ее в висок.

Конечно, тут же зазвонил телефон: его подчиненные беспокоились, что его нет на службе. Он долго объяснял им, что у него выходной день. А когда закончил разговор, Наталья уже встала и принялась готовить завтрак.

А сейчас у них почему-то не было той душевной близости, которая возникла тогда. Наталья не могла понять, что произошло. Может быть, он ревнует? Но она не давала ему повода для ревности. То, что Иван передал ей подарок Петра Ивановича и Анны Дмитриевны, никак не могло быть таким поводом. Это не его подарок, а очень близких ей людей.

Она надеялась на свой день рождения. Обычно его праздновали на даче. Благо, была середина июня – самые длинные дни и короткие ночи. Конечно, всегда был шашлык, сухое красное вино, родные ей люди и подарки. Алексея как раз перед ее днем рождения выписали из больницы, и она надеялась отвезти его на дачу и там побыть с ним рядом. Но он ехать отказался и вообще, кажется, забыл об этом празднике. Тогда она решила устроить все дома. Позвала родственников, накупила всяких вкусностей, целую ночь пекла, жарила, резала и украшала. А утром позвонила Алексею и официально пригласила на свой день рождения. Он приехал, подарил ей цветы и сразу уехал, сославшись на нездоровье. Она была почти оскорблена. Машка застала ее в застиранной футболке и старых шортах, с сухими глазами и без эмоций. Положение исправили братья, которые внесли коробки с подарками, стали подшучивать друг над другом и разрядили обстановку. Иван, конечно же, позвонил ей, сказал нужные слова и прислал огромную корзину цветов и подарок – репринтный томик Ахматовой – то, что было ей сейчас нужно. Подарок от Ивана привезли его друзья Татьяна и Василий. Наталья вспомнила их – они были на похоронах супругов Горчаковых. Татьяна еще подарила «от себя», как она сказала, красивый набор для спальни – постельное белье, покрывало и декоративные наволочки на подушки. Наталья сразу усадила их за стол. Они быстро вписались в компанию, и застолье получилось веселым и шумным, как всегда. Если бы не Алексей…

Вчера ей позвонил следователь Михайлов и предложил встретиться в отделении. Она страшно перепугалась: зачем? Что еще произошло? Но он успокоил ее, сказав, что будут подведены некие итоги расследования всех убийств. Конечно, если ей не интересно, она может не присутствовать. А ей как раз было очень интересно. И она согласилась.

Это будет послезавтра, а завтра у нее защита кандидатской диссертации в овальной аудитории института. Она уже в сотый раз перечитала свой доклад и просмотрела презентацию. Полину опять отправили к Танюше, чтобы Наталья смогла хорошо подготовиться. Она сидела за письменным столом, когда позвонил Алексей.

– Але, – ответила она как можно мягче. – Здравствуй, Наташа, как дела? – Все, завтра финиш. – В каком плане?

– Защита диссертации.

Как много он пропустил в ее жизни!

– А, хорошо. Потом будешь, наверное, свободнее? – Наверное, только не сразу. Там еще кучу всяких бумаг оформлять.

– Да, – сказал он неопределенно, – я что звоню-то? С Полиной не надо погулять?

И зачем она Полину отправила? Был бы повод с ним повидаться.

– Полина у Танюши, – ответила она и спросила, – а ты завтра на мою защиту придешь?

– Что я там пойму?

Она засмеялась и сказала:

– Поверь, девяносто процентов из тех, кто придет, ничего не поймут. Это просто спектакль. Если хочешь, приходи.

И она продиктовала ему адрес, рассказала, как добраться и где оставить машину.

Они еще поговорили ни о чем, а потом он спросил:

– Тебя пригласили к нам в отделение?

– Конечно, я обязательно приду, – ответила она. – Ну, тогда увидимся, – попрощался он.

– До свидания, – сказала она, положила трубку на стол и заплакала.

Почему вдруг случились эти слезы, она ни тогда, ни через много месяцев не могла объяснить. Видимо, сказалось напряжение последних дней, да что там дней? Последнего года. Ведь как раз на прошлой неделе были годины со дня смерти Петра Ивановича и Анны Дмитриевны.

Ей позвонил Иван и попросил отвезти на кладбище цветы. Она и сама собиралась туда ехать.

– Конечно, – сказала она ему, – я отвезу цветы и от вас тоже.

– Наташа, а давайте «на ты»? – предложил он тогда.

– А давай, – озорно ответила она ему.

Они еще немного поболтали. Разговор крутился, в основном, около здоровья Елены Дмитриевны. Иван с восторгом рассказывал Наталье, как эффективно ставят на ноги тяжелых больных немецкие специалисты. И она сразу подумала об Алексее. А что, если его отправить в Германию на реабилитацию? Анатолий, наверное, мог бы помочь. Ведь Алексей получил ранение, спасая ее, Наталью.

– Мы поступим по-другому, – ответил ей Анатолий, – а то я боюсь, что твой милиционер гордый очень, еще не примет помощь. Все сделаем по-хитрому.

– Ну, ты держи меня в курсе, – попросила Наталья. – Это обещаю, это сколько угодно.

А сейчас из глаз лились слезы, она ничего не могла с собой поделать и решила, что само пройдет. Прошло не скоро. Но зато она спала этой ночью как убитая.

Заседание Ученого совета традиционно начиналось в 10 часов утра, но Натальина защита стояла третьей, поэтому она поехала в институт к одиннадцати. Оказалось, что первая диссертация – докторская, из другого города, и диссертант какой-то мутный. То ли его мнение не совпадало с мнением ведущих НИИ, то ли он до защиты перессорился с оппонентами, но пока в овальном зале велись шумные дебаты. Наталья постояла около двери, послушала и отошла. Рядом с ней переминался второй соискатель – так они официально назывались – ученой степени кандидата медицинских наук.

– Вы не знаете, они всех так титруют? – нервным шепотом спросил он Наталью.

Она пожала плечами. Вчерашнее напряжение выплеснулось с потоками слез, и сегодня она чувствовала себя как удав после сытного обеда. Ей было все равно. К половине двенадцатого стали подтягиваться врачи из ее и других отделений больницы, многие были с цветами. Наконец, около двенадцати часов, из аудитории стали выползать измученные слушатели. Они крутили головами и разочарованно разводили руками. Диссертацию вернули на доработку. Докторскую!

Второй соискатель, который все торчал у двери, зашел в аудиторию и начал что-то нервно втолковывать техническому секретарю, который, размахивая руками, куда-то его направлял.

К Наталье подошел ее руководитель, внимательно вгляделся в ее бледное лицо и сказал:

– Все будет нормально, не волнуйся. – Спасибо, я, кажется, не волнуюсь.

Началась защита второй, кандидатской диссертации. Наталья вслушивалась в малознакомые термины и не очень понимала, в чем суть научной новизны. Раздел медицины, по которому защищался нервный молодой человек, был для нее очень далеким – он занимался редкими инфекционными заболеваниями. Она некоторое время пыталась вслушиваться в его быструю речь, но скоро устала и стала просто сидеть и разглядывать членов Ученого совета. Наконец он закончил. Вопросов ему задали мало – никто не был знаком с таким узким разделом медицины. Выступили два рецензента, потом официальный оппонент. По ряду, где сидели члены Ученого совета, понесли урну для голосования. Конечно, он защитился. Только один человек был против. Остальные – за. Объявили перерыв. К Наталье подошла Машка – раскрасневшаяся, возбужденная, как будто это она защищается, а не подруга.

– Пойдем, кофе попьем, Анатолий кофе-брейк организовал в предбаннике.

– Нет, не хочу.

– Ты вообще что-нибудь ела сегодня? – строго спросила Машка.

– Ела, ела, – ответила Наталья, – вообще, не подходите ко мне никто, я сосредоточиться не могу.

– Да, видуха у тебя ниже среднего. Не переживай, все будет хорошо.

– Да, тебе легко говорить, ты еще в прошлом году защитилась.

– И ты защитишься, – добродушно сказала Машка – поддержала подругу. – Наших много пришло, боюсь, на банкет все не поместятся.

– Какой банкет? Я не заказывала.

– Другие позаботились, – иронически сдвинула брови Машка.

Это движение ей удавалось как-то очень лихо, сразу было понятно по ее мимике, что она, к примеру, сердится, или, наоборот, чем-то довольна, или возражает. Наталья пыталась тренироваться перед зеркалом, но у нее выходила только обезьянья гримаса.

Да, про банкет она забыла. Наверное, Толя побеспокоился и заказал, как всегда, в своем ресторане. Это же дорого! Ну ладно, рассчитается после. Когданибудь.

Она начала свой доклад, и у нее перехватило дыхание.

– Не волнуйтесь, Наталья Сергеевна, выпейте воды, – сказал тихонько председатель Ученого совета.

Она попила воды из высокого стакана, который стоял на трибуне и, уже спокойно, продолжила выступление. Вопросов было много, но все они были, что называется, по теме. Наталья хорошо знала статистику, оперировала сведениями из литературных источников и ответила на все вопросы. Выступил рецензент, официальные оппоненты, научный руководитель. Потом предоставили слово желающим. Наталья уже выдохнула и оглядела аудиторию. Народу было много, гораздо больше, чем на первой и второй защите. Были знакомые лица, были совсем молодые, и были свои – Алексей, Иван, братья. Она уже совсем не волновалась. Несколько выступающих дали высокую оценку ее работе и даже предложили издать монографию. Кажется, все. По рядам членов Ученого совета понесли урну. Собрались на совещание члены счетной комиссии, принесли протокол. Председатель Ученого совета зачитал результат. Достойна искомой степени кандидата медицинских наук по специальности…

Дальше Наталья уже не слышала, потому что по залу прокатился довольный гул и раздались аплодисменты. Ее еще терзал ученый секретарь – почтенный профессор с типичной бородкой и слегка рассеянным выражением лица, а к ней уже протискивались коллеги с цветами, Машка с поцелуями и Анатолий с бутылкой шампанского.

Она выбралась из толпы и оказалась лицом к лицу с Иваном.

– Как удачно я оказался в Москве, – сказал он, – поздравляю.

– Откуда ты узнал? – удивилась Наталья.

– Да вот, Алексей известил и пригласил с собой, – протянул он руку, указывая куда-то в угол.

Алексей стоял в стороне, держа свой букет как веник, цветами вниз. Наталья подбежала к нему и взяла его за руку.

– Это мне? – спросила она, указывая на цветы. – Тебе, поздравляю. – Ты рад за меня?

Он внимательно посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:

– Конечно, рад.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – почти запела она, наконец осознав, что все закончилось, и она теперь может заниматься своими делами и Полиной.

– Товарищи и господа, приглашаем всех отметить это событие в ресторане, – объявил Анатолий.

– Алеша, ты пойдешь? – А ты этого хочешь? – Ты еще спрашиваешь. – Тогда пойду. – Ты на машине?

– Нет, меня господин дипломат подвез.

– Ладно, тогда я с Толей поеду. В ресторане встретимся.

Алексей оглядел свой совсем новый костюм. Вполне ничего. Конечно, хуже сидит, чем тройка господина дипломата, но тоже ничего. Мускулы он подкачал, жиру на нем после ранения не осталось. Так что не хуже других.

Они с Иваном договорились встретиться сегодня в десять часов. Он приехал не один, а с молодой женщиной.

– Татьяна, – представилась та, – директор холдинга.

– Это жена моего друга, – объяснил Алексей, – вот, захотела с тобой познакомиться.

– И не только познакомиться, – улыбнулась Татьяна, – вот тут кое-какие документы надо подписать.

И она протянула ему платежную ведомость, в которой было открыжено три строчки.

– Что это? – удивился Алексей.

– Это? – в свою очередь удивилась Татьяна, – это обещанная премия.

– Какая премия?

– Подождите, друзья мои, я должен кое-что объяснить, – взял инициативу в свои руки Иван. – Дело в том, что я объявил, что выплачу вознаграждение тому, кто раскроет убийство моих родственников. Сумму заявил тоже в твердой валюте. Вот сегодня награда нашла героя. Распишитесь и получите.

Алексей вгляделся в цифры и обомлел:

– Сколько?

– Как раз столько, чтобы купить в банке заявленное количество валюты – нам сейчас запретили расчеты иными деньгами, кроме рублей. Если тебе это сложно, я сейчас пошлю Татьяну, и она принесет тебе эту сумму уже в зеленых бумажках.

– Я не могу это взять, – решительно отказался Алексей.

– Хорошо, – покладисто согласился Иван, – тогда эти деньги пойдут твоему руководству, и я уверен, быстро разойдутся не на новое оборудование, а на чтонибудь очень интимное, например, новую квартирку отпрыску. Ладно, не дури. Давай, расписывайся и получи уже, ради Бога, свою карточку. Все оформлено на тебя в лучшем виде. И даже подпись твоя стоит.

– Когда это я расписывался? – удивился Алексей. – Это ты еще в больнице был, мы привозили тебе сотрудника банка.

– Не припомню. – А тебе и не надо.

– Все, официальная часть закончена, теперь я тебя обниму и скажу большое спасибо, друг. И у меня к тебе предложение: переходи в наш холдинг начальником отдела безопасности. Зарплата в три раза больше, времени свободного тоже больше, возможностей тоже больше. Всего больше.

– Спасибо, конечно, у меня через три недели комиссия. Если комиссуют, воспользуюсь твоим предложением. А пока, извини, нет.

– Жаль. Мальчик этот, как его? Вадим. Тоже отказался.

– Ну так, – довольно хмыкнул Алексей.

Ресторан едва вместил всех желающих. За центральный стол посадили, конечно, научного руководителя и Наталью. Тосты следовали один за другим. Коллеги поздравляли и отмечали работоспособность, добросовестность и хорошую выучку Натальи. Машка, конечно, влезла и заявила, что Наталья – замечательная мама и подруга. Братья поведали всем, какая она хорошая сестра. Наталья посидела, посидела и сбежала за столик к Алексею и Ивану. Оказалось, что места за их столом нет. Две докторицы из отделения недоношенных детей вцепились в молодых красавцев и не желали их делить даже с виновницей торжества. Наталья ловко отодвинула ту из них, которая интимно наклонилась к Алексею и объявила:

– Первый танец – мой.

– Согласен, – сказали одновременно Алексей и Иван.

– Почему это? – удивилась докторша. – А я? – А ты, Надя, поищи себе кого-нибудь другого.

Появился оркестр. Как и в прошлый раз, на сцену вышла певица и запела «Бесаме мучо».

Алексей встал и галантно повел Наталью на середину зала. Им шутливо аплодировали. Но когда они начали танцевать, шутки закончились. В этом танце было столько страсти, столько грации, что все засмотрелись. Алексей устал. На лбу выступила испарина, но он довел танец до конца, лихо подкрутил партнершу и уронил ее на свою руку. Наталья поднялась и встревожено посмотрела на него:

– Пойдем, отдохнем, – сказала она и повела его в тот закуток, где разговаривала весной с итальянцами.

Он пытался скрыть усталость, даже не сразу сел в кресло, но она видела, что ему тяжело.

– Вот что, – сказала она, – сейчас бросаем это мероприятие и едем к тебе. Я за тобой сегодня понаблюдаю.

– Нет, – решительно отверг он ее предложение, – я сейчас посижу немного, а потом мы еще станцуем медленный вальс. Вот потом я, заметь, один, поеду домой. Не потому, что я не хочу быть с тобой, а потому, что не хочу быть с тобой слабым. Ты поняла?

– Ты глупыш, – сказала она и поцеловала его в губы. Он прижал ее к себе и тут же отстранился, потому, что услышал шаги. Она быстро метнулась в кресло напротив, поправила юбку и приняла независимую позу. Через секунду перед столиком, который разделял кресла, оказался Иван.

– Я вас ищу, – сказал он. – Надеюсь, ты не против, если я приглашу тебя на вальс?

Наталья посмотрела на Алексея, тот незаметно кивнул.

– Пошли, – сказала Наталья.

Алексей дождался, когда зазвучал вальс, и вошел в зал. Танцевало несколько пар. Конечно, Наталья и Иван были лучше всех. Ее лицо светилось, она полностью отдавалась танцу.

Господи, да что же это такое, подумал он, неужели я ее отдам? А зачем я ей такой нужен?

Танец закончился, пары разошлись. Снова произносили тосты в честь Натальи, ее руководителя, российской науки.

Наталья снова подсела к Алексею.

– А ты знаешь, что у меня отпуск? – спросила она. – На сколько? – уточнил он.

– На четыре недели, – торжественно объявила она, – я не брала аспирантские полгода, теперь буду частями наверстывать. А ты когда выходишь на работу?

Он помрачнел:

– Если вообще выхожу. Пока не знаю, как комиссия решит.

– Я думаю, она решит положительно. Все будет хорошо. Ну что, пойдем? – спросила она.

Начался медленный вальс. Он решил танцевать классический вариант – с поворотами направо и налево, с диагоналями, с вращением. И она поняла его замысел. Как они танцевали! Она видела его сжатые губы и лицо, полное решимости. Против кого он сейчас воюет? И неужели он забыл наш танцевальный вечер на кухне? Нет, ничего он не забыл, все будет хорошо.

Иван смотрел на Наталью и понимал, что она для него потеряна. Она так смотрела на Алексея, что всем было понятно – она влюблена. А он, Иван, видимо, только может остаться рядом в роли друга. Надо обращать внимание на других девушек. Вот, кстати, Надя – коллега Натальи, очень даже ничего.

– Надя, пойдемте, потанцуем, – пригласил он.

– Нет, давайте лучше посмотрим, я давно такой красивой пары не видела, потом потанцуем. Кстати, вы не знаете, кем работает Алексей?

– Знаю, – сказал Иван, – он блестящий офицер милиции.

Разъехались около восьми часов вечера. Наталья сунулась к Анатолию с предложением оплатить хотя бы часть банкета и была послана домой, отдыхать. Иван повез домой Алексея и Надежду. Наталья попрощалась с ними и сказала Алексею:

– Я приеду и позвоню тебе, пожалуйста, не засни до моего звонка.

Он улыбнулся и пожал ей руку.

Анатолий и Машка возились с цветами, их было столько, что они не влезали в багажник.

– Слушайте, возьмите все себе, – попросила Наталья, когда они подъехали к ее дому, – я только этот возьму.

К лицу она прижимала букет, который подарил Алексей.

– Машенция, ты завтра работаешь? – спросила она у подъезда.

– Я завтра, а, нет, – рассеянно ответила Маша, поправляя выбившуюся из прически прядь волос.

– Я тебе позвоню завтра, – предупредила Наталья, – куда звонить? На домашний или на сотовый?

Машка открыла и закрыла сумочку, достала из кармана и положила обратно телефон.

– Знаешь, я сейчас не дома живу.

– Да? – деланно удивилась Наталья. – А где? Анатолий открыл стекло автомобиля и сказал:

– Ну и язва же ты, Наташка. Мы уже с лета вместе, и скоро свадьба.

– Ура! – закричала Наталья. – Чур, Полина понесет кольца.

Машка приободрилась и, усаживаясь в машину, послала ей воздушный поцелуй.

В подъезде дежурил Андрей Вахмин.

– Наталья Сергеевна, добрый вечер. Ну как, защитились?

Она удивилась: откуда он знает? – Да, Андрюша, защитилась.

Он вышел из-за конторки и преподнес ей скромный букетик – три розы.

– Мы все от души вас поздравляем. Это от нас. Она обняла и поцеловала его в щеку:

– Спасибо. Только откуда вы узнали?

– Это секрет, – сказал покрасневший как рак Андрей.

Дома Наталья быстро разделась, смыла косметику и уселась на диван. Сейчас она позвонит Алексею и все выяснит. Что происходит? Он не любит ее, что ли?

– Алеша, добрый вечер, – сказала она. – Добрый, – ответил он, – доехала? – Доехала.

– Тебе, надеюсь, помогли цветы до квартиры донести?

– Нет, я все цветы Анатолию и Машке отправили, только твой букет забрала. И еще мне охрана в подъезде три розы подарила. Представляешь?

– Да, это приятно. Интересно, откуда они узнали? – Даже не догадываюсь.

Он помолчал, собираясь с духом, а потом спросил:

– Иван с тобой? Она не поняла.

– Иван? Со мной?

– Ну да, мне показалось, что он к тебе собирается заехать.

– Не думаю, чтобы он заехал, со мной он не договаривался, да и я не в том состоянии, чтобы гостей принимать. Слушай, а давай я сейчас к тебе приеду?

– Устал я, Наташа, как конь после пахоты. Сейчас приму душ и лягу. Я сегодня процедуры пропустил, представляешь? Первый раз за все эти месяцы. И завтра тоже не попадаю.

Она засмеялась:

– Ты это на танцполе возместил. Теперь засмеялся он.

– Алеша, я в отпуске, ну, я говорила. Давай я тебя возьму на поруки: буду тебя возить на процедуры, кормить, развлекать, а ты будешь продолжать заниматься с Полиной. Она скучает по тебе, говорит, что даже книжки без тебя не интересные. Ты полностью покорил ее сердце.

Все это было сказано в легком, шутливом, тоне, но он понял, что предложение серьезное. И тогда он набрался смелости и спросил:

– А твое? – Что?

– Твое сердце я покорил?

Она помолчала, а потом набрала побольше воздуху и решительно заявила:

– Да, и мое тоже. Ты не можешь оставить равнодушной ни одну женщину. Вон как Надя на тебя запала. Но я предупреждаю: у нас в роду все женщины очень ревнивые, в случае чего и глаз выбить могут. Надеюсь, вопрос исчерпан?

Он так обрадовался, что не знал, что ей ответить. Она немножко подождала его реакции и спросила:

– Что, испугался?

Он засмеялся и сказал:

– Спокойной ночи, принцесса, целую тебя. – И я тебя целую, – ответила она.

Кажется, хорошо поговорили. Теперь надо что-то решать с Иваном. Когда они танцевали, он спросил ее, как она к нему относится. Потом, через паузу – может ли он на что-нибудь надеяться. Она тогда струсила и не отказала ему сразу. Она ответила что-то типа «все может быть». И теперь ей было стыдно. Интересно, он будет с ней разговаривать по телефону? Она решительно нажала кнопку вызова.

– Наташенька, как я рад вас слышать, – сказал он радостно.

– Добрый вечер, Иван.

– Очень добрый, раз вы мне звоните. – Я хотела бы вам кое-что объяснить.

– Ради Бога, ничего не надо объяснять, я все понимаю. Я только думаю, каким слепцом я был раньше. Я столько о вас слышал! И, главное, я вас видел, видел вашу красоту, ваш ум и даже не пытался за вами ухаживать. А ведь все было бы намного проще, чем теперь.

– Странно, – сказала Наталья, – мы снова перешли на вы.

– Я и забыл совсем, что мы на ты. Ты знаешь, мне сегодня было так приятно, когда тебя хвалили, как будто хвалили меня. Ты, оказывается, такой молодец! И тему выбрала интересную. Я слушал и, представляешь, понимал, о чем идет речь. Ты теперь, наверное, руководителем отделения станешь?

– Нет, – ответила она, – заведующий у нас Владимир Федорович – доктор медицинских наук, умница и классный мужик. И человек хороший. А кандидатов наук, не считая меня, трое, моя подруга Машка, кстати, в том числе.

– Это что же за отделение такое? – удивился Иван. – В Германии, если в клинике есть один герр профессор, это уже удача. А тут в отделении – целый НИИ.

– Это все Владимир Федорович. Он сразу условие ставил, когда нас на работу принимал – заниматься наукой. И я бы быстрее защитилась, но у меня все-таки семья. А Машка быстро все сделала.

– Да, а как Полина? – из вежливости спросил Иван. Она это сразу поняла.

– Спасибо, хорошо, – так же вежливо ответила она, – Алексей ею много занимается, и она его очень любит.

– Это понятно, – грустно сказал Иван, – такого трудно не любить, даже я повелся.

Он помолчал и перевел разговор:

– Скажи, пожалуйста, а тебя завтра пригласили в милицию?

– Конечно, пригласили, мне же интересно, кто всех убил. Не зря же я на конспиративной квартире почти три недели скучала.

– Ага, ну хорошо, завтра увидимся. – До свидания, Иван.

– До завтра, Наташенька.

Ну и ладно, кажется, объяснились. Не дурак же он, в самом деле, наверное, все понял. И с этой мыслью Наталья уснула.

А Иван не мог спать. Он смотрел телевизор, перещелкал все каналы, ничего интересного не нашел и стал смотреть какую-то мутную аналитическую программу. Почему-то его все раздражало: и ведущий, который к месту и не к месту употреблял иностранные слова, и выступающие политики, которые были как бы против друг друга, но на самом деле защищали одну и ту же концепцию, только разными словами, и навязчивая реклама, длящаяся три минуты. За время рекламы, кстати, среднестатистический обыватель мог вполне забыть, о чем говорил предыдущий оппонент. Он смотрел на экран и видел перед собой Наталью: с тележкой в супермаркете, в длинном платье в театре, в строгом костюме на защите, в домашней одежде, когда она спускалась с лестницы в своей квартире, и они с Алексеем уставились на нее, открыв рты. Как давно это было! Кажется, прошла целая вечность, а всего-то полгода!

Алексей тоже не спал, он радовался. Откуда-то появились силы, и он взял гантели и стал наверстывать сегодняшний прогул тренировки. Каждый раз, поднимая гантели, он говорил: «Наташа, я тебя люблю», а кода опускал: «И ты меня тоже».

Следователь Константин Петрович был пунктуален и бесконечно галантен. Он поцеловал Наталье ручку и прищелкнул каблуками. Только после этого он прошел к торцу стола и устроился рядом с полковником Сухомлиным. Собрались все приглашенные, но когото еще ждали. Оперативники сидели плечом к плечу и казались монолитом. Алексей на своем обычном месте что-то чертил в блокноте. Наталье, когда та вошла в кабинет, он только кивнул. Открытие совещания задерживалось. Минуты через две на столе полковника зазвонил местный телефон, он послушал и сказал: «Проводите их в мой кабинет».

Иван с удивлением увидел вошедших – Татьяну и начальника отдела безопасности холдинга Масленникова.

– Присаживайтесь, господа, – предложил полковник Сухомлин.

Иван встал и отодвинул стул для Татьяны. Татьяна оглядела присутствующих и дружески кивнула Наталье.

– Позвольте представить: директор холдинга Татьяна Петровна Семенова и начальник службы безопасности Масленников Григорий Владимирович, – сказал полковник и продолжил, – наверное, мы можем начать. Пожалуйста, Константин Петрович.

Константин Петрович откашлялся:

– Собственно, мы решили вас всех сегодня собрать, чтобы, простите за бедность речи, собрать воедино все эпизоды убийств, которые произошли в известный вам промежуток времени и раздать всем сестрам по серьгам. Я намеренно не рассказывал ничего ни вам, уважаемый Алексей Николаевич, ни вам, Иван Ильич. Следствие шло своим чередом, сейчас оно закончено, через неделю состоится суд, и я думаю, все участники этого действа получат по заслугам. Начну по порядку.

История эта закрутилась очень давно. Жили-были три брата, известные в Москве, Горчаковы. Старший брат быстро сделал научную карьеру в области физики, получил всемирное призвание и грант на пребывание в американской лаборатории высоких энергий. Я, может быть, что-то напутал, но суть понятна. С личной жизнью у него случился казус. Он женился «на спор» на сестре своего бывшего однокурсника. Какой там произошел спор, почему он был вынужден жениться, я не знаю. Алиса Семеновна молчит, однокурсники ничего об этом не рассказывают, а старший брат Алисы Семеновны в прошлом году скончался. В общем, свадьбы никакой не было, просто расписались и начали жить вместе. Надо сказать, что Глеб Иванович жену не любил, через месяц попытался развестись, но это сделать, опять же я не знаю, по какой причине, не удалось. Вообще, история странная. Кажется, развестись – и все. Свободная жизнь, столько девушек вокруг! Мог бы влюбиться, женился бы повторно и был счастлив. Не знаю, почему так не произошло.

– Я знаю, – сказал Иван, – разрешите? – Да, пожалуйста.

– Дядя Глеб серьезно занимался наукой, был талантлив. Он женился как раз тогда, когда решался вопрос о его стажировке за рубежом. Собственно, для того, чтобы поехать за границу в научную командировку, нужно было быть женатым. И еще было условие: чтобы жена оставалась дома – как гарантия возвращения ученого на Родину. Он и женился тогда потому так скоропостижно, а не только на спор.

– Ну ладно, примем это как версию, – согласно кивнул Константин Петрович и продолжил. – Его жена Алиса Семеновна, видимо, была в него влюблена, но он не обращал на нее внимания. Она не стала знакомиться ни с родственниками мужа, ни с его друзьями. Собственно, ей не о чем было с ними разговаривать – образование не позволяло, она с трудом окончила среднюю школу. А в семьях других братьев царили любовь и взаимопонимание. У Ильи Ивановича подрастал сын Иван, которого любили и баловали все родственники. У Алисы Семеновны детей не было. С ее слов, Глеб Иванович предлагал ей познакомиться с семьей и вместе со всеми заниматься с племянником, но она гордо отказалась. Ну, похоже, Глеб Иванович, в силу своей интеллигентности и порядочности, пытался установить со своей женой дружеские отношения, но ей, видимо, хотелось большего. В общем, в их семье все было непросто. Хотя они вместе выходили в театры, в частности, в Большой, где блистала мама Ивана – Мария Грачева. Однажды они с Алисой Семеновной зашли в ее гримерку, и Глеб Иванович увидел костюмершу – Марию Геннадьевну Машкову. Нельзя сказать, что он сразу влюбился, но что-то такое почувствовал. На другой день он позвонил своей родственнице Марии Александровне и попросил устроить встречу с Марией Машковой. Я думаю, он изобрел какой-нибудь предлог, чтобы объяснить, для чего ему понадобилась эта встреча. В общем, завязался роман. Через некоторое время Мария Машкова призналась Глебу Ивановичу, что беременна. Он прекрасно знал, что бесплоден, и сразу сказал ей об этом. Но она продолжала настаивать. Родилась Лидия. Глеб Иванович, как известно из дневников Анны Дмитриевны, решился на усыновление Лидии и развод с Алисой Семеновной, но тут его посылают в командировку за рубеж. Мария Машкова подает на алименты в суд. Чтобы защитить репутацию и, все-таки, поехать в эту командировку, он заказывает тест на ДНК, который на сто процентов отвергает его отцовство. Надо сказать, что Алиса Семеновна почти с самого начала знала о связи своего мужа с гражданкой Машковой и во всем винила Марию Грачеву, которая, по ее мнению, занималась сводничеством. Она даже звонила ей и угрожала разоблачением. В общем, нарастала семейная ссора. Но в это время Глеб Иванович уезжает в США и прекращает всяческие контакты с семьей. Я не знаю, почему он порвал эти отношения. Может быть, его отец настаивал на женитьбе на гражданке Машковой, может быть, семья осудила его любовную связь. В общем, как бы то ни было, контакты семьи со старшим братом прекращаются.

Между тем, Алиса Семеновна решила отомстить всем за все. Я поднял архивы КГБ и нашел несколько ее заявлений о нелояльных высказываниях членов семьи о советской власти. Почему-то этим заявлениям не дали ходу, иначе никому бы не поздоровилось. Как минимум, Марию Александровну не выпустили бы на заграничные гастроли. Видя, что ее усилия опорочить семью в глазах власти не приводят к успеху, Алиса Семеновна решила действовать по-другому. Она завязала дружеские отношения с Марией Машковой и начала всячески внушать ей мысль, о том, что результаты генетической экспертизы были фальсифицированы, а Лидия – дочь Глеба Горчакова и имеет право на семейное наследство. Лидия подрастала, в семье Ильи Ивановича рос Иван, и Алиса Семеновна решила влезть в семью через Марию Машкову и ее дочь. Она знала, что Мария Грачева шьет себе наряды на заказ и предложила гражданке Машковой план. Она должна была пожаловаться Марии Александровне на трудную жизнь и уговорить ее заказывать пошив одежды ей. Собственно, идея удалась. Лидия и ее мать стали бывать в доме Ильи Ивановича. Но дружбы у Ивана и Лидии не получилось – слишком они были разными. В общем, отмстить быстро не получалось, и Алиса Семеновна, признав известную истину, что месть – блюдо холодное, решила подождать. Между тем, ее племянник Павел Федорович удочерил девочку Анну. Алиса Семеновна по-своему привязалась к девочке и тоже стала внушать ей мысль о несметном богатстве. Через Марию Машкову она внимательно наблюдала за семьей Горчаковых. Поэтому она узнала о том, что Петр Иванович поднялся в ювелирном деле и даже обзавелся большим ювелирным предприятием. Для Алисы Семеновны это известие стало сигналом к возобновлению замысла. Она стала продумывать варианты все с тем же наследством. Время шло, дети выросли. Умер Илья Иванович, следом за ним ушла Мария Александровна. Иван был неженат, часто уезжал по долгу службы за границу. Именно Алиса Семеновна подсказала Лидии Машковой вариант с квартирой Ивана. А когда Лидия утвердилась в качестве хранительницы его квартиры, рассказала ей и Анне историю с завещанием, где якобы была мифическая пустая строчка, в которую следовало вписать имя наследника. Я думаю, любой здравомыслящий человек сразу отверг бы это предложение – искать завещание, но девушки были не очень образованными, не слишком обременены воспитанием, и ухватились за эту идею. Анна Корчак побывала замужем, вращалась в кругу псевдоинтеллигенции и там однажды познакомилась с Максимом Алешиным, который оканчивал МГИМО. Учился он так себе, и ничего интересного ему не светило, но он мог быть полезен для осуществления их с Алисой Семеновной и Лидией, теперь уже общего, плана. Алиса Семеновна позвонила Анне Дмитриевне и попросила уговорить мужа взять Максима в холдинг. Отказать родственнице они не смогли, и Петр Иванович придумал новую должность – директора по связям с зарубежными странами. Вроде бы и ничего особенного, но должность соответствовала образованию. А дальше развернулся уже известный сюжет. Максим втерся в доверие к Лидии, поселился в квартире Ивана Горчакова и вместе со всеми начал искать завещание. Но тут в игру вступает другая сторона. Некоторые сотрудники холдинга, учитывая врожденную интеллигентность Петра Ивановича и полное доверие, с которым он к ним относился, решили немножко нажиться на этих его качествах. Они начали подворовывать: сначала понемногу, потом аппетиты разрослись, и появилась схема, по которой, они, собственно, и действовали. Я не хочу сейчас вдаваться в подробности, мы с Татьяной Петровной уже все обсудили. В холдинге орудовала целая банда, во главе которой стоял господин Флеров, сейчас находящийся в международном розыске. Активным членом этой банды был и Максим Алешин. Но Анна Дмитриевна заподозрила, что в холдинге что-то нечисто. Она пыталась поговорить с мужем, но он не поверил ее подозрениям и решил оставить все как есть. Тогда она поговорила с участковым капитаном Фоминым и поделилась своими подозрениями. Он решил ей помочь. Их часто видели вместе. Она познакомила его с Петром Ивановичем, и тот снисходительно разрешил Фомину посетить холдинг и посмотреть, что к чему. Заявление писать пока не стали, решили сделать все в частном порядке. Петра Петровича Фомина познакомили с начальником службы безопасности, попросили содействовать.

– Что, Григорий Владимирович, содействовали? – внезапно повернувшись всем телом к господину Масленникову, спросил полковник Сухомлин.

– Да, я да, содействовал.

– Кому вы рассказали о том, что капитан Фомин на предприятии по инициативе хозяев холдинга расследует хищения?

– Как, да никому.

– Так «да» или «никому»?

– Да, рассказал юристу Южному.

– Еще кому? Учтите, все дают против вас показания. С удовольствием дают!

Иван слушал и не верил своим ушам. Неужели дядя Петя был настолько слеп, чтобы не замечать очевидного непрофессионализма начальника службы безопасности? Как такое могло случиться? А он сам? Еще защищал Мельникова перед Алексеем, мол, опытный, дядя ему доверял. Стыдно.

– Я, собственно… Я ни о чем не догадывался.

– А получать зарплату ты догадывался? – вдруг вступил Константин Петрович.

– Мы уже приняли решение об увольнении господина Масленникова, – сказала Татьяна, он уволен со вчерашнего дня.

И она ловко подтолкнула бумагу, отправив ее на тот край стола, где сидели полковник Сухомлин и следователь.

– Ну, слава Богу, – сказал Алексей, – наконец-то! Масленников встал и со словами: «Отлично, теперь мне здесь нечего делать» направился было к выходу, но Константин Петрович остановил его:

– Постойте, Масленников, вот постановление о вашем аресте по статье…

Он долго перечислял пункты статей, а Иван все не мог взять в толк, что такой, казалось бы, надежный друг Петра Ивановича, его предал. Так не должно быть. Люди не могут предавать друзей.

Масленникову надели наручники и под конвоем вывели из кабинета. Все подавленно молчали.

– Можно продолжать? – спросил Константин Петрович.

Полковник Сухомлин кивнул.

– Далее сюжет усложняется. Между Анной и Лидией возникают неприязненные отношения. Они все делят между собой наследство. В эти отношения, естественно, посвящаются Алиса Семеновна и Мария Геннадьевна. Каждая из них считает себя вправе распорядиться шкурой неубитого медведя. И вправду неубитого, потому что Петр Иванович и Анна Дмитриевна живы.

Он помолчал, попил воды и продолжил:

– Каждая из этих женщин вынашивает планы убийства супругов Горчаковых. Алиса Семеновна даже пытается найти киллера. Она вообще чрезвычайно энергичная дама. В ее голове постоянно крутится множество вариантов убийства. Она предлагает Анне познакомиться с кем-нибудь из обслуживающего персонала дома, где живут супруги Горчаковы. Но оказывается, что место занято – Лидия давно сошлась с охранником Михаилом Коваленко. Правда, Анна красивее и опытнее Лидии, и Алиса Семеновна строит планы, как рассорить Лидию и охранника и подружить его с Анной. Она начинает появляться во дворе, разговаривать с Михаилом. Ее план удается. Михаил бросает Лидию и начинает встречаться с Анной. Вдруг оказывается, что у него множество знакомых, которыми он постоянно хвастается перед Анной, видимо, для того, чтобы поднять свой престиж в ее глазах. Он однажды заврался до того, что заявил о знакомом, который уже убил несколько человек. Не знаю точно, но догадываюсь, что так и было. И Анна, и Алиса Семеновна молчат, не хотят накручивать себе срок. Алиса Семеновна платит ему деньги, чтобы он свел ее с киллером. Он отказывается и говорит, что киллер действует только через него, Михаила. Алиса Семеновна ему поверила, и деньги и фотографию супругов Горчаковых отдала. Тут Михаил испугался: одно дело – врать про киллера, другое – убить. Он съезжает с прежней квартиры, снимает другую – в центральном районе Москвы и подумывает о том, чтобы сменить место работы. Но тут, я думаю, его подвела жадность. Он понимает, что квартира ювелира очень богатая, и ждет момента, чтобы ее ограбить, а уж потом – скрыться. Денег, которые он получил от Алисы Семеновны, ему должно хватить на несколько лет сытой жизни, но ему надо больше.

Начинается следующее действие. Анна решает убить Марию Геннадьевну, которая все больше претендует на наследство и открыто заявляет Анне, что ей ничего не светит. Параллельно Марии Геннадьевне подсовывают фотографию капитана Фомина, который беседует с Анной Дмитриевной. Вроде бы Анна Дмитриевна узнала о кознях Лидии и решила сдать ее в милицию. Далее следует попытка проникнуть в дом Петра Ивановича под видом портнихи. А до этого – пошив костюма Анне Корчак. Анна Корчак передает бутылку бальзама для гражданки Машковой через Анну Дмитриевну, но та перепутывает бутылки и отдает ей свою, такую же. А бутылка, предназначавшаяся для Марии Геннадьевны, едет на дачу Горчаковых. Далее следует отравление Горчаковых. Алиса Семеновна узнает об этом от Анны и посылает Лидию забрать деньги у Михаила Коваленко. Она уже понимает, что никакого киллера нет в помине. Михаила по прежнему адресу нет, но на работе он появляется. Анна Корчак приносит ему бутылку виски, уговаривает выпить за помин души и рассказывает про несметные богатства в квартире покойных. Он проникает туда через черный ход и умирает в страшных мучениях. А несколькими часами ранее, в этот же день, Мария Геннадьевна Машкова стреляет в капитана Фомина, так как считает, что тот собирается посадить в тюрьму ее дочь Лидию.

Он оглядел присутствующих. На одном из лиц оперативников он увидел скептическую улыбку.

– Вы в чем-то сомневаетесь, молодой человек?

– Лейтенант Некрасов, – представился тот, встав со своего места. – Если позволите, – взглянул он на полковника.

– Слушаем вас, товарищ лейтенант, – разрешил полковник.

– Я не понимаю, как такой опытный человек, как капитан Фомин, мог допустить, чтобы в него выстрелили с близкого расстояния. Я бы не допустил.

– Уж ты бы, Миша, да, – добродушно сказал Алексей, – садись давай.

– Потому и допустил, что не ждал подвоха. Представьте, подходит старушка и о чем-то спрашивает, а потом долго благодарит за совет или устную справку. Вы поворачиваетесь к ней спиной, она достает пистолет и стреляет. Все. Ей повезло, что никого в этот момент во дворе не было. И она ушла незамеченная.

– Подождите, а как же? – опять встрял Миша. – А он же еще разговаривал с Михаилом Коваленко?

– Теперь уже никто не узнает, о чем он с ним говорил. Но мне кажется, он спрашивал про машины такси, которые приезжали во двор. Помните, мы интересовались этими машинами? А потом как-то упустили этот момент. Он же искал Лидию Машкову, которая работала в таксопарке диспетчером. Если бы его не убили, мы накрыли бы эту шайку раньше. Двигаемся дальше. Приезжает Иван Горчаков. В самолете рядом с ним сидит его двоюродная родственница, которую он никогда не видел в глаза. Естественно, он ее не узнает. Он возвращается домой, в этот же день убивают участкового, а на следующий день он, войдя в квартиру ювелира, находит мертвого охранника Михаила Коваленко. Под подозрением оказывается Наталья Голицына – соседка покойных, которой Иван оставляет ключи от их квартиры. Но она держала ключи в банке у своего двоюродного брата и взяла их оттуда только накануне. Хотя это не снимает с нее подозрения. На опорный пункт милиции, где был кабинет капитана Фомина, и на его квартиру совершается налет, в котором участвуют двое неизвестных. Сосед Фомина передает майору Пронину их фотографии. В квартире Ивана Горчакова обнаруживаются подслушивающие устройства, на одном из которых – отпечаток пальца его бывшей невесты Ландыш Юсуповны.

Иван покраснел и наклонился как можно ниже, чтобы спрятать лицо. Ему опять стало стыдно.

– На пробках бутылок Иван обнаруживает следы уколов, подозревает неладное и приглашает майора Пронина взглянуть на эти бутылки. Яд, обнаруженный в бутылках, соответствует яду, которым были отравлены супруги Горчаковы и охранник Коваленко. Потом был еще сюжет с мнимым телефонистом, которого наняла Анна Корчак, чтобы проникнуть в квартиру Ивана и найти все то же завещание.

И последний эпизод – нападение на квартиру майора Пронина. Попытка проникновения не удалась, благодаря бдительности жителей подъезда. Злоумышленников взяли с поличным. И тут они начали давать показания на Алису Семеновну. Благодаря умелым действиям майора Пронина дело было раскрыто.

Алексей развел руками:

– Ну, я же не один работал.

– Конечно, не один, – подтвердил полковник Сухомлин, – все помогали.

– Это да, это конечно, – согласился Константин Петрович и продолжил, – кажется, все встало на свои места. Только были еще вопросы: первый – кто убил участкового и второй – для чего Ландыш Мирзоевой было оставлять шпионскую аппаратуру в квартире своего возлюбленного. На второй вопрос мы получили ответ совсем недавно. Я не буду называть вам источник, но точно известно, что она действовала по просьбе некого коммерсанта, который решил присоединить холдинг к своему бизнесу. Ему надо было знать, какие планы у наследника, для этого он и придумал установить в его квартире «жучки». Ландыш Юсуповна раскаивается, готова просить прощения.

Это было сказано в сторону Ивана.

– И самый последний эпизод – стрельба во дворе дома Натальи Сергеевны и ранение майора Пронина. Стреляли из того же пистолета, из которого был убит Фомин.

– Кто стрелял? – почти шепотом спросил Алексей. – А ты как думаешь? – спросил следователь. – Я не разглядел.

– Стреляла Мария Геннадьевна Машкова, но не в тебя, а в Ивана. За Ивана она сослепу приняла Наталью, вот туда, по направлению, и стреляла.

– Ничего себе, по направлению, – проворчал Алексей, – все легкое мне изрешетила.

– Я только не понимаю, как ты успел Наталью закрыть, ведь она практически в упор стреляла? – спросил Сухомлин.

– Ну да, – ответил Алексей, – целая вечность времени была.

Все помолчали, а потом подполковник спросил:

– У тебя все, Константин Петрович?

– Все, – твердо ответил тот, – если есть вопросы, могу ответить.

Вопросов не было.

– Ну, если все, тогда прошу к нам в конференц-зал. – Нам тоже можно идти? – робко спросила Татьяна. – Конечно, позвольте вам руку предложить.

В конференц-зале было тесновато и сумрачно. На центральной стене висел портрет президента, а сбоку – барельеф Феликса Дзержинского.

Полковник Сухомлин и следователь Михайлов поднялись на сцену, а оперативники и приглашенные расселись на свободные места. Наталья оказалась между Иваном и Мишей Некрасовым. Алексей сел где-то на задних рядах.

– Товарищи, – начал Сухомлин, и в зале стало тихо, – у нас сегодня торжественный случай. Нашему товарищу досрочно присвоено звание подполковника милиции. Это…

Наталья уже догадалась, что это за товарищ, вытянула шею, но не увидела Алексея.

– Это Алексей Николаевич Пронин. Товарищ подполковник, прошу получить новые погоны.

В зале захлопали. Алексей, пожимая на ходу протянутые руки, шел по проходу на сцену. Полковник вручил ему погоны, откуда-то появилась бутылка водки и стакан. В стакан полковник бросил звездочку. Алексей выпил содержимое тремя глотками и выплюнул звездочку на ладонь. Все одобрительно загудели и вновь захлопали.

– Когда обмывать будешь? – крикнул кто-то из зала.

– Еще не скоро, – ответил за Алексея полковник. – Это почему? – не унимался любопытный.

– Потому что подполковник Пронин через два дня уезжает в Карловы Вары поправлять здоровье. Вот и путевочка от министерства.

Это Анатолий, поняла Наталья. Ну и хорошо, и не обидно.

– Наташа, тебя подвезти? – спросил Иван.

– Нет, спасибо, я на машине, ты лучше друга нашего до квартиры доставь, ему сейчас за руль нельзя садиться.

– Конечно, – ответил Иван, – вечером созвонимся.

Остальное время суток у Натальи было занято. Она распечатывала и отвозила в Ученый совет протокол голосования, потом забрала экземпляр диссертации и отвезла его на утверждение в диссертационный совет. А потом позвонил Анатолий и сказал:

– Ну что, старуха, собирайся в Карловы Вары, через два дня вылетаешь.

– Ты чего, с ума сошел? – возмутилась она.

– Я? Нет, – спокойно ответил Толя, – я тебе подарок сделал на защиту.

– И Алексею тоже?

– Какому Алексею? – удивился он. – Ему пока не успел.

– Ну да, – не поверила она, – ему сегодня дали подполковника и вручили путевку в Карловы Вары, и вылет тоже через два дня.

– Это совпадение, – быстро ответил Толя. – Ну и хорошо, значит, тебе там будет не скучно.

– А как же Полина? – Она одобряет.

– Вы что, сказали ей, что я опять уезжаю?

– Мы объяснили, что ты уезжаешь отдыхать, потому что очень устала со своей диссертацией. Не волнуйся, Маша возьмет отпуск и побудет с ней. Я вообще думаю, что Маша больше не будет работать. Я заработаю на всю семью.

Как бы не так, подумала Наталья, это Машка-то не будет работать!

– А как же мой заграничный паспорт и виза? – спохватилась Наталья.

– Все в порядке: и паспорт, и виза, и валюта – все есть, так что собирайся. Завтра я тебе привезу путевку, ты почитай, что с собой надо взять. У тебя путевка с лечением: бассейн там, то, се.

Вечером, когда она забрала Полину из детского сада, та заявила:

– Мамочка, ты не думай, я не буду плакать. Ты должна отдохнуть, а то дядя Толя сказал, что ты заболеешь. Что я тогда буду делать? Я же не умею ставить уколы. А дядя Леша будет ко мне ходить?

– Видишь ли, Полиночка, дядя Леша тоже уезжает ненадолго.

– Значит, я останусь совсем одна, – грустно проговорила Полина, и нижняя губа у нее стала подрагивать – собирается заплакать.

– Как же одна? А дядя Толя, а тетя Маша? А Танюша и Саша?

– Но они же не мама и не папа. – Погоди, а кто папа?

– Как кто? Дядя Леша! Он мне разрешил себя так называть. Теперь в садике надо мной никто не смеется.

Вечером приехала Машка.

– Ну расскажи, – попросила она с порога, скидывая легкую шубку.

Раньше такой шубы у подруги не было, и Наталья стала ее разглядывать, а Машка заливаться краской.

– Ну рассказывай уже скорее, – просила она.

– А откуда у нас такая шубейка? Может, пока я была на больничном, нам зарплату в десять раз повысили?

– Ну Наташка! Это мне Толя подарил. – Ну ладно, значит, скоро породнимся. – Боязно как-то.

– Ты боишься первой брачной ночи? – сделав страшные глаза, спросила Наталья.

– Я боюсь, что быстро ему надоем, и он опять пойдет по бабам.

– Этого ты не бойся, у нас все мужчины в семье верные. То, что было до свадьбы, уже давно прошло. А после свадьбы – ни-ни.

– А у тебя как дела?

– Никак, – вздохнула Наталья. – А миллионер?

– Миллионер, кажется, смотрит на меня с поволокой, но это только кажется. Да, Алексею присвоили звание подполковника. Видимо, за раскрытие этого дела, ну и за то, что он меня спас.

– Знаешь, чего мы больше всего боимся с Толечкой? Того, чтобы ты из чувства благодарности за него не выскочила. А то с тебя станется!

– Да запросто, только бы позвал. Кто первый позовет, за того и пойду.

– Да, головенкой ты точно тронулась. Крыша выехала, подробности телеграммой. Ладно, давай, рассказывай, кто и кого убил.

– Такая запутанная история, прямо какой-то анамнез жизни. Вот как мы собираем: как беременность у матери протекала, как роды, когда выписали из роддома, как ребенок грудь сосал, как заболел. Так и оперативники и следователь по крупицам все собрали. Начало так давно, когда нас с тобой еще в помине не было. И самое странное: все провернули четыре женщины: мать и дочь и тетка и племянница. При этом они еще командовали мужиками, нанимали киллеров, а одна при этом стреляла и убила Петра Петровича. Ну, участкового нашего. Вот так.

– А в тебя кто стрелял? – В меня – она же.

– Ну, кто, говори скорее.

– Портниха, которая обшивала мать нашего миллионера.

– Погоди, ты мне что-то такое рассказывала. У нее еще дочь к Ивану клеилась. Как ее Люда? Она?

– Она. Только Лида. – Обалдеть!

Они еще посидели немножко, потом вдруг синхронно заплакали. Машка – потому, что вдруг представила, что Наталью могла убить эта дурная баба, а Наталья – потому, что эта баба могла убить Алексея.

Два дня пролетели незаметно. Они созвонились с Алексеем, и выяснилось, что билеты у них на разные рейсы, и отели тоже разные. Но ничего, Карловы Вары гораздо меньше Москвы, обязательно встретятся.

А Иван узнал о том, что Наталья едет в Чехию, и сразу развил бурную деятельность. Он созвонился с послом и попросил у него несколько оставшихся от отпуска дней. Тот подумал и разрешил. Иван купил билет на самолет. В бизнес-класс не было, купил в эконом. В самолете он понял, что можно не переплачивать на короткие расстояния за бизнес. Обслуживание было на высшем уровне, разве что расстояния между рядами кресел поменьше. В Карловых Варах он поселился в отеле на Московской улице и сразу поехал осматривать город – тут он не был ни разу. Городок был маленьким, каким-то уютным. Полно русских туристов, вывески на русском языке. В отеле вся обслуга тоже говорила по-русски. Так что как будто и не выезжал из Москвы. Полно баров с пивом, шпикачками, кнелями и вепревыми коленями. Натальин отель он отыскал сразу по карте. До него можно было дойти пешком минут за десять. Надо бы ей сделать сюрприз. Например, будто случайно столкнуться на ресепшне или в бассейне, или в каком-нибудь магазинчике с сувенирами. И что-нибудь обязательно ей подарить. Конечно, завтра прибудет Алексей, уже подполковник. Но он, видимо, будет заниматься своим здоровьем, так что Наталья может с ним, Иваном, проводить много времени. А там посмотрим.

Алексей прилетел на день позже Натальи. В первый день он устраивался в отеле, потом был на приеме у врача, а потом ему сразу назначили процедуры, еще больше, чем в Москве. Кроме привычной лечебной физкультуры назначили еще подводный массаж, какую-то незнакомую дыхательную гимнастику и дозированные прогулки с инструктором. Инструктор – молодая женщина в стильном спортивном костюме – сразу стала его опекать: показала ему ресторан, в котором он должен три раза в сутки питаться, выбрала подходящий столик у окна и зарезервировала место за ним на весь период отпуска. Потом предложила прогуляться по городу и показать самые красивые места. Алексей видел, что нравится ей, тем более что в графе «профессия и должность» было написано: подполковник милиции, а в графе «семейное положение» – холост. Женщина была молодой, приятной наружности. Почему бы и не прогуляться с ней по городу? А завтра он пойдет искать Наталью. Кстати, сегодня спросит у Дарьи – так звали инструктора – об этом отеле. Название у него было в записной книжке, которую он оставил в номере – не носить же ее с собой.

Подводный массаж оказался в меру приятным, в меру болезненным. Он после него почему-то очень устал. Поэтому после ужина сразу вернулся в номер и позвонил Наталье. Они немного поболтали ни о чем, и он лег спать.

Наталья думала, что он пригласит ее на прогулку, тем более что его отель был в пяти минутах ходьбы. Она еще вчера все разузнала и готовилась к сегодняшнему вечеру особенно тщательно. Но Алексей как-то очень незаинтересованно поговорил с ней и быстро закончил разговор, сославшись на усталость. Впрочем, он же только сегодня прилетел. Может быть, и правда устал. Ей хотелось выйти из номера и прогуляться. Стояла прекрасная погода – пятнадцать градусов тепла, полный штиль. Пахло прелой листвой, хотя все улицы были чисто выметены. Кое-где еще цвели розы, и их аромат вплетался в запахи травы и дождя. На улице было много прохожих – туристы развлекались. Она оделась и вышла из отеля. Где-то вдалеке звучала музыка – Штраус, вальс «Сказки венского леса». Сразу захотелось танцевать, ноги сами понесли туда, где звучал оркестр. Вдруг она почувствовала, что кто-то крепко держит ее под локоть. Она не испугалась, просто удивилась. Повернулась всем корпусом и увидела Ивана. Он, улыбаясь, смотрел на нее:

– Привет, я тебя не напугал? – спросил он весело. – Ты? Откуда ты здесь?

– Да вот, узнал, что намечается грандиозная тусовка в этом самом месте с теми же персонажами и решил не пропускать такое важное мероприятие.

– А как же твое служение Родине?

– Отпуск я в мае не догулял, вот мне его и предоставили.

– Ну хорошо, тогда пойдем гулять? – Пойдем. А где Алексей?

– А он позвонил и сказал, что очень устал, лег спать. – Ну хорошо, тогда пойдем без него. Ты на концерт хочешь?

– Очень, – откровенно призналась она, – я так давно не слышала живой оркестр!

– Тогда поторопимся.

Она вернулась в свой номер после полуночи, полная музыкой, радостью и ощущением праздника.

Алексей пришел на завтрак и увидел Дарью, которая о чем-то болтала с официанткой. Он дружески кивнул ей и сел за свой столик. Сразу подошла официантка и жестами попросила его пройти с ней. Оказалось, что надо самому выбирать еду – шведский стол. Он, конечно, знал о такой системе, но почему-то думал, что принесут меню, а он будет выбирать – ресторан же. Вчера он обедал и ужинал в городе просто потому что захотелось. Заодно присмотрел ресторанчик, куда непременно приведет Наталью – там были такие торты, пальчики оближешь.

Алексей подошел к стойкам с едой. Всего было много: горячие закуски, каши, творог, мясная и рыбная нарезка, выпечка. Все аппетитно разложено на блюдах. А аромат! Между столиками ходили официанты с кофейниками и чайниками. На специальном столе стояли стеклянные емкости с соками. Алексей насчитал их восемь и решил, что каждый день будет пробовать по одному. Сегодня он выбрал сок из кактуса. Откуда в Чехии кактус? На столе перед его прибором стоял бокал с белым вином. Он осторожно огляделся. Ни на одном столике вина не было. В фужере оказалось хорошее шампанское. Он съел то, что набрал на тарелку, запил это соком. Потом попросил кофе и завершил завтрак шампанским. Живут же люди! Все же интересно, почему ему дали шампанского, а другим нет?

Целый день был занят процедурами, прогулками с инструктором. Время до обеда пролетело так стремительно, что он даже не успел проголодаться. Во время обеда к нему за столик подсела Дарья.

– Ты всем доволен? – спросила она.

Он удивился, кажется, они не переходили на ты.

– Да, доволен, – ответил он. – Скажите, пожалуйста, а почему мне сегодня подали на завтрак шампанское?

– Потому, что ты проживаешь в люксе. Ты что, не знал?

Номер у него, действительно, был шикарным: две большие комнаты, прихожая, два телевизора, большой холодильник с баром, широкий балкон, на котором стоял шезлонг. Вчера на прикроватной тумбочке утром стояли розы, а вечером уже мелкие хризантемы.

– Для люкса – отдельные столики в ресторане, в самой выгодной зоне обзора, каждое утро шампанское, каждый вечер – напитки на выбор.

– Круто! – восхитился он.

– А ты впервые в Чехии? – спросила она.

– Я вообще впервые за границей, – ответил он, прицеливаясь к булочке с кунжутом, которая красиво лежала в хлебной корзинке.

У него вдруг разыгрался аппетит, а он не знал, можно ему при ней есть или это невежливо.

– А хочешь, я тебя покатаю по Чехии? – спросила Дарья. – У меня машина. Чехия – страна маленькая, за два дня можно много увидеть. Обещаю, это будет незабываемое путешествие, – сказала она, интимно касаясь его колена своим.

Да, только этого мне не хватало.

– Вообще-то я здесь с невестой, она скоро должна прийти.

– Ну хорошо, – сказала Дарья, вставая со стула, – я скажу, чтобы тебе сменили инструктора по ходьбе.

Приключения продолжаются, подумал он и принялся за еду.

После обеда у него был бассейн с кипящей водой. Как это, с «кипящей», думал он, наверное, просто с бурлящей. Ведь не до ожогов они собираются меня там купать. Оказалось, что это то, что в России называется жемчужными ваннами, только не индивидуальное, а групповое действо. Он наплавался до приятной усталости, вернулся в номер и решил позвонить Наталье. До ужина оставалось еще три часа. Если она захочет, можно прогуляться, а поужинать где-нибудь в городе. Он набрал ее номер и услышал, что аппарат абонента… Ну и так далее. Можно дойти до ее отеля, это близко. Наверное, надо купить цветы. Как он вчера заметил, Карловы Вары – городок романтичный: много пешеходных улиц, мало автомобилей, зато есть конные экипажи. Вот, кстати, и на лошадке можно покататься. Он решил немного полежать и идти.

Проспал он до ужина. Телефон Натальи был попрежнему вне зоны. Наскоро поужинав, он оделся и вышел из номера. На ресепшне взял карту города, уточнил у портье, как лучше пройти к Натальиному отелю и отправился в путешествие. Он прошел один квартал, как ему и сказал портье, повернул налево и увидел прямо перед собой вывеску Натальиного отеля. А еще он увидел, как из дверей вышел Иван и за руку вывел улыбающуюся Наталью. Алексей как будто наткнулся на бетонную стену и остановился. Они о чем-то оживленно болтали. Наталья поскользнулась, он подхватил ее под локоток и уже не отпускал. Ну да, так и должно быть. Ладно, не будем отчаиваться. Надо привести себя в полный порядок и заканчивать с этими иллюзиями – Наталья не для него, это ясно. Он дошел до отеля и твердо решил лечь спать.

– Господин Пронин, – окликнул его портье, – вам просила передать записку очаровательная русская барышня.

Он оставил какие-то чаевые, взял ключ, записку и поднялся в номер.

Записка была от Натальи: «Алеша, у меня совсем сдох телефон, если куплю новый, то позвоню. Как у тебя дела? Здесь Иван. Сегодня мы идем в концертный зал на Шуберта. Если хочешь, приходи. Я соскучилась. Целую. Н.»

Видел он, как она скучает. Веселится вовсю с миллионером. На душе было погано. Напиться, что ли? Почему-то напиться не хотелось. Он разделся, включил телевизор, нашел русский канал, открыл банку пива из бара и не заметил, как уснул.

Наталья начала беспокоиться. Почему он не ищет с ней встречи? Его нет в номере, его телефон не отвечает. А вчера она обнаружила, что ее смартфон перестал держать заряд. Иван внимательно осмотрел его и заявил, что надо покупать новый. Новый так новый. Вечером он зашел за ней, и они двинулись в торговый центр, где продают телефоны. Чего тут только не было! Телефоны различных фирм, смартфоны, плееры, ноутбуки, айпады. Всего не перечислишь. Наталья быстро присмотрела себе такой же в точности телефон, который был у нее, и попросила сделать выписку для кассы. Иван ловко перехватил у нее выписку, заплатил в кассу немалую сумму и вручил ей коробку с телефоном, дополнительным зарядным устройством и изящным чехольчиком со стразами. Это был такой очень женский чехол розового цвета, приятный на ощупь. Наталья подумала, что Иван умеет выбирать вещи. А потом они отправились на концерт, расположились на летней эстраде и стали разглядывать публику. В основном, были русские туристы, много пожилых. Иногда в русский хор вплеталась немецкая речь, но очень робко – немцев было в разы меньше, чем русских. До начала концерта оставались считанные минуты, когда она решила позвонить Алексею. Но ее новый телефон оказался не заряженным, поэтому она воспользовалась сотовым Ивана. Алексей не ответил ни в первый, ни во второй раз.

– Спит, наверное, – предположил Иван, – сил набирается.

Наталья чуть не плакала: как же спит? А она?

Между рядами служащие стали разносить пледы – вечерами было холодно. Иван взял два, хорошенько укутал Наталью, укрылся сам и вплотную придвинулся к ней.

– Для тепла, – пояснил он.

Удовольствие от концерта она получила, но именно от музыки, а не от вечера. Все время ее голова была занята Алексеем: что с ним, как он? На завтра она запланировала обязательно встретиться с ним и объясниться наконец.

Иван был почти счастлив. Он понимал, что это счастье кратковременно. Найдется Алексей, и Наталья будет все время проводить с ним. А пока он целый день сегодня ее опекал. Еще вчера он внимательно изучил расписание ее процедур. Да их было-то всего три: тренажерный зал, массаж, бассейн. Ну, еще прогулки и минеральная вода. Не без труда он купил себе абонемент в бассейн на то же время, которое было обозначено в Натальином расписании. И сегодня они вместе плавали целых полтора часа, а потом вместе обедали в ресторане ее отеля. Он не стал подниматься к ней в номер, ограничился легким пожатием руки, но завтра, может быть, тоже легко поцелует ее в щеку. Да, пожалуй, завтра понадобятся цветы.

Алексей шел на завтрак, когда его окликнула Наталья:

– Алеша, наконец-то. Ты куда пропал?

– Я? Пропал? Я тебе сто раз звонил вчера, у тебя телефон вне зоны.

– Я тебе передала записку. Ты получил?

– Получил, – ответил он хмуро, глядя в другую сторону.

– И что? Я же написала тебе, где мы с Иваном будем. А ты не пришел.

– Вы с Иваном. Вообще-то я тебе говорил в свое время, что Иван тебе больше подходит, чем я.

– Да, но ты говорил, что будешь за меня бороться? Он усмехнулся:

– Я же тогда не предполагал, что буду ранен, и что у меня совсем не останется сил на борьбу.

– Ты не хочешь больше меня знать?

Он ничего не ответил и пошел в сторону, противоположную ресторану, лишь бы куда-нибудь идти. Она бежала рядом, и ему было стыдно за себя, за нее, вообще за всю эту сцену. Он резко остановился и сказал:

– Давай пока переждем.

– Чего нам пережидать? – уже со слезами в голосе выкрикнула Наталья.

– Я прошу тебя, не плачь, пожалуйста. Дай себе время подумать. Себе, не мне. Я приму любое твое решение. Только себя не обманывай. Слышишь?

Это он говорил уже ее спине – она быстро уходила от него.

Навсегда, подумал он.

Целую неделю Алексей усиленно занимался в тренажерном зале, терпел неприятный массаж, ожесточенно плавал, ходил на прогулки с инструктором. И однажды утром почувствовал, что тело налилось прежней силой, появился зверский аппетит, хочется гулять и радоваться жизни. Почему-то все его претензии к Наталье показались ему ничтожными и мелкими. А что, если пойти к ней сегодня и позвать на прогулку, скажем, или в ресторан? Вчера, гуляя по набережной, он приглядел симпатичную цветочную лавку, даже зашел и приценился к роскошным хризантемам. Да, пожалуй, он сегодня решится встретиться с Натальей, а там будь что будет.

Целый день он жил предвкушением встречи: мысленно репетировал диалог. Она скажет, а я скажу, а она ответит, а я… Он несколько раз порывался ей позвонить, но не мог решиться. А вчера все-таки позвонил. Она поговорила с ним дружелюбно, но спокойно, ровно, как будто ей все равно, с кем говорить. Он не решился вчера договориться о встрече, только узнал, что у нее все хорошо.

Под вечер он вышел из отеля и пошел привычной дорогой к Наталье. Он каждый вечер тут гулял, но ни разу ее не встретил. А сегодня он решил дождаться ее во что бы то ни стало. Погода испортилась, второй день дул мерзкий пронзительный ветер, а сегодня пошел снег. Температура была плюсовой, снег таял, под ногами была каша из мокрого снега и воды. Прохожих было мало.

Иван решился. Сегодня или никогда. Каждый день они с Натальей встречались, проводили вместе много времени, и он уже не мог себе представить, что отпуск закончится и они разъедутся. Ему было так интересно с ней разговаривать, так приятно на нее смотреть. А вчера они танцевали в ресторане, и весь зал им аплодировал. Сомелье специально подошел и сделал комплимент ему и его «очаровательной жене». Наталья при этом удивленно подняла на него глаза, но не возразила. Когда он проводил ее до отеля, она, как ему показалось, была не против, чтобы он ее поцеловал. Он и поцеловал. В щеку. Она пожала ему руку и убежала.

Иван зашел в ювелирный магазин и купил обручальное кольцо с бриллиантом. Кольцо он выбирал долго и со знанием дела. Владелец магазина, которого пригласили продавцы к придирчивому покупателю, вынес для него кольца, которые держал «для себя». Конечно, ничего особенного в этих кольцах не было. И тогда Иван спросил: «А есть у вас изделия фирмы “Горчаков”»?

– Господин разбирается в драгоценностях, – с уважением погрозил ему пальцем хозяин, – есть, но это очень-очень дорого.

– Покажите, – попросил Иван.

– Пройдемте со мной, – пригласил хозяин.

Его привели в роскошно обставленный кабинет, угостили хорошим кофе и только тогда хозяин достал из сейфа обитую серым бархатом фирменную дядину коробку, в которой рядами лежало несколько изящных колец. Иван сразу узнал дядину руку. Одно из этих колец он просил сделать для Ландыш, но дядя отговорился, что не хватило камней. А вот оно, это кольцо. Но выбрал он другое – белого золота с чистой воды бриллиантом. На свадьбу он подарит более роскошное, а пока помолвка.

После того, как он расплатился и оставил хозяину свою визитку, тот расплылся в улыбке и предложил в честь будущего сотрудничества вернуть Ивану деньги.

– Спасибо, – твердо отверг предложение Иван, коммерция есть коммерция.

Он купил еще бутылку дорогого вина, букет роз и отправился к Наталье.

Наталья стояла у окна и смотрела, как уходил тот, которого она сейчас отвергла.

– Извини, – сказала она, – я не могу быть твоей женой. Я люблю другого. Слишком много между нами стоит.

Он не ожидал такого ответа.

– Может быть, мы попробуем? – попытался он уговорить ее.

– Нет, прости меня.

– Это тебе, – сказал он, оставил цветы и вышел.

Шел снег, почти как в детстве. Она услышала стук в дверь, распахнула ее и обняла своего любимого.

Они целовались, и он обнимал ее так, как будто боялся, что, если ослабит объятия, то потеряет ее навсегда. Она наконец со смехом вырвалась и снова подошла к окну. Он встал позади нее, обнял и крепко прижал к себе.

– Смотри, какая уютная метель, – сказала она тихонько.

– Да, метель, – повторил он задумчиво. – Ночь, Чехия, совсем московская метель. Если бы я был в Москве, я знал бы, что сейчас делать.

Она повернула к нему счастливое лицо и спросила:

– Тебе объяснить?