Замок, в котором находилась академия, стоял на небольшом холме, немного за городской чертой. Впрочем, самой черты, как таковой, здесь и не было. Дома, поставленные в художественном беспорядке, начинались сразу у подножия холма. Постепенно их становилось всё больше, улицы извивались под совершенно немыслимыми углами, пересекались, делали петли, но в конечном итоге всегда приводили к гавани. Даже если изначально шли в совершенно противоположном направлении.

Поэтому гуляя по ночному Таину, мы просто обязаны были рано или поздно оказаться на берегу. И, конечно же, оказались.

Залив, который я каждый день наблюдала из собственного окошка, гордо назывался Главные ворота и, по сути, ими и являлся. Так же, чтоб не путаться, именовали и местный порт. Который я тоже к этому времени досконально изучила не выходя дальше балкона.

Честно говоря, из моей комнаты открывался гораздо более удачный вид на побережье. Но раз всё равно пришли, почему бы ни полюбоваться природой. Любованию, правда, слегка мешал назойливый запах рыбы, справиться с которым не мог даже постоянный ветер, но мы стоически терпели. В конце концов, во всём остальном обстановка вполне способствовала романтике. С точки зрения Флая.

Парень по-джентельменски расстелил на берегу свой плащ и предложил мне на него усесться. Я подумала – и оседлала громадный булыжник неподалёку. Глазастый ехидно сощурился и вытащил из сумки нехилый кусок мясного пирога, который тут же принялся с аппетитом уплетать. Я срочно передумала и перебралась на предложенную подстилку.

Хотелось просто поговорить ни о чём, но беседа не клеилась. Сначала потому, что рты были заняты пирогом, а потом… Я мучительно пыталась придумать, с чего начать разговор, но все слова будто вылетели из головы. И у Флая, кажется, тоже.

– Марго, слушай… тут такое дело… – наконец-то решился он.

– Ну?

– Ты только пообещай, что сразу ругаться не начнёшь, ладно?

– Так уж и быть, пару минут потерплю, – согласилась я.

– Десять!

– Ладно, десять. Даже пятнадцать. Не знаю, что ты хочешь сказать, но оставшиеся пять тебе даются на то, чтобы удрать подальше.

– Тогда я начинаю? Ну, то есть ты готова?

Честно говоря, мне очень хотелось подольше полюбоваться таким редким явлением, как Флай, не отваживающегося что-то сказать. Но глаза у него при этом были такие жалостливые, а рожи он корчил такие скорбные… Короче, я не выдержала:

– Вперёд, мой герой!

– Ты ещё не думала, где будешь жить после окончания академии?

– Нет… – А ведь действительно, не мешало бы подумать. Не у Хозяина же торчать. А постоянно снимать комнату – хлопотно. И крайне накладно… – И какие будут варианты?

– Понимаешь, я тут подумал… – парень зачем-то вскочил и вытянулся по струнке. Видимо, шило в известном месте засвербело, – Ты могла бы жить у меня. То есть выйти за меня замуж и жить.

После такого заявления мне тоже осталось только вскочить. Но не из-за осознания торжественности момента, а потому, что я резко пожалела об обещанном пятнадцатиминутном перемирии. Рука самовольно сжалась в кулак. А Флай, вместо того, чтобы отшатнуться, плюхнулся на колени и покорно склонил голову.

– Ну и что это за миниатюра? Типа "повинную голову меч не сечёт", – ехидно осведомилась я.

– Ага. В общем… ты подумай над этим, если что… Я же от всей души…

– Так я и думаю… стою тут и думаю… что дурак ты, Флайяр айр Нермор, княжич Предонский! Ну, притащишь ты меня в дом, и что? Что отец твой скажет? А всякие высокопоставленные шишки? А люди? Я – эльфа! Я – магичка! Без родословной, без денег, без нормального воспитания, без ничего! Только и умею, что мечом махать и в приключения ввязываться. Я – никто, понимаешь?! Или нет? Ты, вообще, о престиже семьи думаешь?

Ой, что-то меня понесло. Учитывая, что сама я о пресловутом престиже имела весьма посредственное представление… неожиданный результат получился. А ответная реакция Глазастого оказалась ещё более неожиданной.

Во-первых, он наконец-то прекратил утаптывать землю коленками. А во-вторых, разразился пламенной речью:

– Нет, это ты – дура, Марготта айр Муллен! Потому что, мне наплевать, что там у тебя с деньгами, и на мнение всяких идиотов из Восточного Совета тоже! А если тебе званий не хватает, или титулов, то вспомни, что ты, между прочим, выпускница Таинской академии, победительница турнира Равных, дочка тангарского начальника внешней стражи…

– Племянница, – уныло прервала его словоблудие я. – Тем более, фиктивная.

– Да какая, к чёрту, племянница? Ты же видела портрет Аллены! Неужели не заметила, что вы с ней как две капли воды похожи?! И, между прочим, все люди, о мнении которых ты так рьяно заботишься, думают, что ты – самая настоящая Мулленовская дочка, просто воспитывалась где-то на родине матери. А почему он тебя признавать не хочет – это отдельная история. Большинство считает, чтоб ты потом на наследство не претендовала.

Странно… До этого момента мне даже в голову не приходило, что обо мне вообще кто-то думает. Да ещё и гадает, где я могла воспитываться… Ладно хоть, не пришли к выводу, что в монастыре. А то я бы прямо сейчас от смеха окочурилась.

– С ума сойти. А уши они как объясняют?

– А что уши? Да в Предонии у всех в роду рано или поздно попадаются эльфы. А у аристократии – особенно. Это не секрет. Ну, значит, и у Муллена где-то были. Кстати, скорее всего, действительно были!

– С чего ты взял?

– А у него слишком хорошая реакция для человека. Ты видела, как он сражается? Люди с такой скоростью не двигаются!

– Ну не скажи… За тобой, например, очень сложно уследить.

– А кто тебе сказал, что я чистокровный человек? У меня бабушка по маминой линии – эльфа, между прочим…Ну всё, я пошёл.

– Куда это?

– Не важно, лишь бы подальше. Пятнадцать минут-то уже кончились, сейчас ты меня убивать будешь!

– Да нет, наверное не буду, – неожиданно для самой себя созналась я. – Ты сам-то в это веришь?

– Во что?

– Ну, в то, что я могу на самом деле оказаться родственницей Муллена. Ведь ни у какой материнской родни я, как ни крути, не воспитывалась. Да и вообще, по-моему, эта версия за уши притянута. Хоть бы и за мои. Есть уже у Хозяина одна дочка. Не подарок, конечно, но родная, и он её любит. Зачем ещё и меня туда же?

– Не скажи… тут ещё один факт есть. Я в тот раз, когда домой вернулся, у отца повыспрашивал насчёт этой истории со смертью Аллены. Так вот, вполне вероятно, что она действительно до сих пор жива. Потому что в склепе её тела нет!

– Что-то частенько у вас тут тела пропадают, – невольно хихикнула я, вспомнив Вильду. -А Хозяин что, не в курсе?

– Откуда я знаю! Но, кажется, нет. Он же как раз после той истории из замка Муллен уехал, и долго потом туда не возвращался.

– То есть он уехал, а труп его жены встал и своими ножками вышел из склепа? Так, что ли? Извини, но это бред.

– Ну, вам, магам, лучше знать, что бред, а что нет.

– Упс! – Я хлопнула себя ладонью по лбу.

– Что?

– Ты прав, я – дура. Аллена же была некроманткой. А у них таких фокусов со смертью навалом… То есть, не такой уж и бред получается…

– Вот! А теперь слушай дальше, – Лицо Флая приняло совершенно неописуемое выражение. Мол, "я такую тайну всех времён и народов знаю, что ты сейчас упадёшь". Я вздохнула и приготовилась слушать. Хотя точно знала, что сейчас он сморозит какую-нибудь глупость.

– Ну давай, рожай уже!

– О, великая пророчица! И как ты догадалась, что именно об этом я хотел тебе рассказать? О, воистину, ведомы тебе тайны всех времён и народов! – парень снова плюхнулся на колени и принялся бить шутливые поклоны.

– Эээ… Не догоняю, – созналась я, несколько раз повторив мысленно свою последнюю фразу. – Чего я такого сказала? И о чём догадалась?

Надо было видеть выражение его лица. Как оно из гротескно-комического становится совершенно серьёзным, даже торжественным.

– Аллена, когда умерла… или не умерла… В общем, она в это время была беременна! И об этом Муллен точно знал! И ещё некоторые знали. А вот куда она потом делась вместе с ребёнком…

Я задумалась. Ненадолго. Что-то во всей этой картине не складывалось, и я даже знала, что именно.

– Слушай, да какая разница, кто куда делся? Устроил мне тут мыльную оперу похлеще Санта-Барбары… А ты подумал о том, что у меня, вообще-то, есть родители. Свои, родные. Правда, я понятия не имею, где они, и живы ли они вообще… Но они всё равно есть, понимаешь? Они меня родили и воспитали! Или ты думаешь, что я на них с неба свалилась?

– А почему нет? На нас же свалилась.

– Не на вас, а на мостовую. Жёсткую, между прочим! И вообще… пошли!

– Куда?

– Куда угодно. Мы ведь гуляем? Значит, будем гулять! – И я с целеустремлённостью неуправляемого танка направилась по узенькой улочке вглубь города.

Флай подхватил с земли плащ и бросился следом. Некоторое время молча шёл рядом, приноравливаясь к моему шагу, потом попытался возобновить разговор… Впрочем, дальше попытки дело не ушло. Стоило ему открыть рот, как откуда-то сверху прямо нам под ноги рухнул горшок с розой. Как ни странно, не разбился. Просто цветок с комлем земли отлетел в одну сторону, а посудина – в другую.

Мы, не сговариваясь, задрали головы кверху. Глазастый – настороженно (вдруг оттуда ещё что-нибудь прилетит), а я – с любопытством. Из открытого окна второго этажа на нас тоже смотрели. На лице неопрятной и необхватной тётки надежда странным образом мешалась со злостью. Горшок она, видимо, сбила, когда закрывала ставни. И теперь старательно соображала – спуститься за ним, или так сойдёт.

– Мальчики, горшочек не занесёте мне?

Я невольно улыбнулась. Давно меня с парнями не путали… Надо почаще в город выбираться!

– Чего лыбишься? – моментально среагировала тётка. – Горшок верни, говорю, отродье эльфийское!

Тут я не сдержалась и расхохоталась в голос. Сама не знаю, почему. Наверное, нервное напряжение всего сегодняшнего дня наконец-то нашло выход. А вот Флаю смешно не было:

– Уважаемая, вы заткнуться не хотите? Нет? А то ещё пара слов – и я вам лично объясню, кто здесь чьё отродье. Боюсь только, что портовые нищие этого родства не признают, потому что такие постыдные вещи принято опровергать с гордо поднятой головой.

Тётка как стояла, так и зависла. Правильно, чтоб такое адекватно переварить – надо обладать хоть какими-то мозгами. А у неё, видимо, и зачатков этого органа не имелось. Зато глотка была лужёная.

– Благоро-о-одные, мать вашу через колено об забор, – раскатисто проревела владелица небьющегося горшка. – Вы мне тут поговорите ещё. Ужо я всё знаю, что недолго вам тут командовать осталось, злыдням остроухим!

– Марго, я не понял, – демонстративно мотнул головой Флай, – это у почтенной госпожи галлюцинации, или у меня тоже вдруг уши отрасли?

– Нет, просто она считает, что моих должно хватить на двоих. Или… ты же сам говорил, что эльфы у всей аристократии в родне отметились, – приступ смеха прошёл так же внезапно, как и начался.

– Говорил. Но на всю улицу-то об этом зачем орать?

– А может, ей просто завидно, что на её прабабку никакой остроухий красавец не польстился?

– Если прабабка была похожа на эту заплывшую бочку, то охотно верю.

– Это кто тут бочка? Кто бочка? – Проблем со слухом у тётки тоже не наблюдалось. – Сами тощие, что мужнин кошелёк, а девок ваших и вовсе тростинкой перешибить можно. Ничего в красоте не смыслите, а ещё благоро-о-одные. А кто дело делать будет, а? Расплодили эльфов в городе!

– Вот теперь я на самом деле не понял… Мы всё-таки эльфы, или мы их расплодили?

– А кто нас, эльфов, разберёт, – усмехнулась я, подбирая с земли злополучный горшок. -Тяжёленький!

– Ты чего задумала?

– Как это что? Вернуть вещь законному хозяину!

И прежде, чем парень успел перехватить мою руку, горшок полетел в открытое окно. Прямо в голову владелице. Увернуться та не успела, и округу огласило звонкое "Бом!" Горшок, благополучно переживший падение со второго этажа, разлетелся мелкими осколками, а тётка потёрла лоб и разразилась отборной бранью. Слов в её речи было гораздо больше, чем смысла. Я разобрала что-то про поганых эльфов, про то, что все "благоро-о-одные" – сволочи, и про то, в каком гробу она нас видела. Потом пошёл вольный бред о том, что до утра нам не дожить, потому что бог всё видит, а люди – слуги его… Но это я уже не дослушала, потому что Флай ухватил меня за руку и потащил дальше.

– А красивый монолог был! Мне даже интересно стало, чем всё это закончится, – хмыкнула я, когда мы отошли на достаточное расстояние.

– Закончилось бы тем, что на её крик из окон повыглядывали бы все соседи, и в нас полетала бы ещё парочка горшков. И хорошо, если цветочных. А то можно и ночных!

– Да ну, брось. Если б соседям было до этого дело, они бы ещё раньше появились. А все сидели за закрытыми ставнями и молчали, словно вымерли. Да и вообще, тебе это всё странным не кажется?

– Что именно? Летающие горшки?

– Да нет же! Безлюдность абсолютная. И тишина. Даже бандитов никаких на улицах нет. Где все?

– Смотри, сейчас накаркаешь на нашу голову какую-нибудь шайку, – припугнул меня парень, но я уже видела, что он тоже задумался. – А может, тут всегда так? Я ведь ночью в Таине никогда не был. А тем более такой ночью…

– Сразу видно, что у тебя окна на другую сторону выходят. А от меня всё как на ладони видно. Бывает тут народ ночами на улицах, ещё как бывает. И в будни, и в праздники. И даже если предположить, что одни сейчас усердно отсыпаются перед Бельтейном, а другие так же усердно молятся…

– А тебе обязательно надо предполагать? – едва заметно поморщился Глазастый. – Сама же сказала, что мы просто гуляем.

– Какое-то у нас непростое "просто" выходит…

Я попыталась улыбнуться, но получилась только косая гримаса. Чувство опасности, поначалу едва заметное, всё нарастало. Тревога сочилась из всех щелей, пробивалась сквозь плотно закрытые ставни, стелилась низким туманом по мостовой. Я сама не заметила, как прижалась к Флаю.

– Ты чего дрожишь? Замёрзла? – Глазастый великодушно укутал меня своим плащом. С наружной стороны накидка была в прибрежном песке, с внутренней – в крошках от пирога. Которые сразу же посыпались мне за шиворот. По спине побежали мурашки. То ли от крошек, то ли от страха. Не моего. Боялись люди, спрятавшиеся в домах. Некоторые даже в подвалы забрались, тщетно надеясь, что беда их там не найдёт. А многие дома и вовсе были пусты. Их хозяева решили провести эту ночь за городом.

Откуда я это знала? Как поняла? Или это просто бред воспалённого воображения?

– Флай, пошли отсюда.

– Куда? К ратуше? Там, наверное, уже всё украсили к завтрашнему. Хочешь посмотреть?

– Нет. Мы пойдём обратно, в академию. И быстро.

– Ладно, – парень пожал плечами, но спорить не стал. И хорошо. Я потом всё ему объясню. Если смогу. Если успею.

Башенные часы отбили полночь, а стоило им замолкнуть, как мы услышали стук копыт. Одинокий всадник был ещё далеко, но в ночной тишине звуки казались такими чёткими, словно неизвестный находился прямо за спиной. Я даже не выдержала – обернулась. И, конечно же, никого не увидела.

– Интересно, кому ещё не спиться? – беспечно осведомился Глазастый.

– Без понятия, – как можно небрежней бросила я, прибавляя шагу. Встречаться с наездником у меня не было никакого желания. Только вот мои желания в эту ночь совершенно никого не интересовали.

Вскоре стало понятно, что встречи избежать не удастся. Всадник, кто бы он ни был, ехал прямиком к нам. Уж не знаю, видел он нас или чувствовал, но стук копыт неуклонно приближался, а вскоре в конце улицы появился и тёмный силуэт.

Флаю, кажется, наконец-то передалась моя тревога, и теперь уже он неуклонно тянул меня вперёд. А потом мы и вовсе побежали.

Цокот за спиной действовал на нервы и звучал громче набата. При этом всё вокруг казалось каким-то странным, нереальным. Улица словно бы раздалась вширь и вытянулась в длину. Но вместо того, чтоб свернуть в какую-нибудь подворотню, мы упрямо неслись посреди дороги. И какая-то часть меня даже понимала, что это глупость… Но часть эта за координацию движений явно не отвечала, и организм продолжал мчаться в том же направлении.

Чувствовала я себя при этом маленьким загнанным хоббитом. А то, что нас догоняло, представлялось мне в виде какого-то инфернального назгула на коняге, размером со слона. Интересно, оно нас съест, или только понадкусывает?

Силы кончались – всё-таки человеку с лошадью не равняться. Да ещё я, как всегда, вознамерилась сделать глупость. Ведь понимала же, что останавливаться нельзя, а оглядываться – очень не желательно, но всё равно притормозила и бросила взгляд через плечо.

Наш преследователь был уже совсем близко. Достаточно близко, чтоб его можно было разглядеть. Но вместо этого я почему-то уставилась на лошадь. Животное мои опасения оправдало – это был настоящий монстр. Высоченный, широкогрудый, и совершенно нереального, красно-бурого цвета. Если бы из его ноздрей вдруг вырвались языки пламени – я бы не удивилась.

– Марго, скорее!

Я с трудом отвела глаза от адской зверюги и прибавила ходу. Сбежать от такого преследователя – нереально. Но это не значит, что я не буду пытаться!

Впрочем, энтузиазма моего надолго не хватило. Под ногу совершенно некстати подвернулся какой-то кособокий камушек и я полетела на землю. И уже в падении вспомнила, что мне всё это напоминает.

Мой сон. Тот самый, про Ксанку. Она точно так же бежала, словно продираясь сквозь реальность, и так же падала…

…Ни додумать, ни упасть мне не дали.

Чья-то рука над самой мостовой подхватила меня за воротник. Коленками я, конечно, всё равно приложилась, но не так сильно, как можно было ожидать.

– Спасибо, – машинально буркнула я, и только тогда поняла, что произошло. Рука, всё ещё держащая меня за шкирку, принадлежала тому самому всаднику. – Только не ешьте меня, я ядовитая!

– Малышка, ты рехнулась? Делать мне больше нечего, кроме как есть костлявых остроухих подростков?

Голос был знакомый. Настолько знакомый, что я наконец-то набралась наглости поднять глаза и взглянуть на "инфернального назгула".

– Верба, ты… вы… вы откуда здесь?

– Проездом. Я всегда проездом. А вот какого… огородного растения вы двое тут делаете в такую ночь?

– Гуляем, – Флай никак не мог отдышаться после сумасшедшего бега. Да и я тоже.

– Не могли другого места выбрать для прогулок? – Воительница наконец-то отпустила мой воротник и легко спрыгнула на землю. Одежда на ней в этот раз была совершенно обычная – никаких бронелифчиков и коротеньких юбочек. Это было непривычно, но почему-то казалось правильным. – Или хотя бы другого времени?

– А какая разница? Или вы тоже верите во всякую сегодняшнюю мистику?

– Мистику? – Верба удивлённо вскинула брови. – Ты про эти церковные бредни что ли? Ну уж нет, мне и реальности вполне достаточно. И хватит тут мне зубы заговаривать. Быстро взяли ноги в руки и шагом марш из города, пока не поздно.

– Зачем, – не поняла я.

– Куда? – Глазастый тоже убегать не торопился.

Воительница вдруг ухватила его за подбородок и пристально всмотрелась в глаза. Лицо у неё при этом как-то странно посерело, словно тень упала.

– Тебе – уже некуда. Можешь не торопиться. Главное, чтоб она ушла. Головой за неё отвечаешь, понял?

Парень торопливо кивнул.

– Да что всё-таки происходит, а? – не выдержала я. Нет, день сегодня точно не задался. А ночь – и подавно.

– А сама подумать не пробовала? Тебе Понжер ещё утром должен был всё рассказать!

– А вы откуда знаете, что должен был?

– А кто, думаешь, письмо привёз? – вопросом на вопрос ответила Верба. – Чтоб ты знала, малышка, такое случайным гонцам не доверяют. А ещё он должен был запереть вас всех в замке, и чтоб ни одна живая душа наружу не вылезла. Запер?

– Запер, – понуро согласились мы.

– Так за какими бесами вас понесло в город, а? Романтики долбаные! Глаза б мои вас не видели! Всё! Хватит препираться! Бегом отсюда, и срочно. Да не туда! Вот же два идиота мне на шею…

– А куда? – Флай, наметившийся было в сторону академии, недоумённо обернулся.

– Из города. То есть, совсем! Лучше – через Вторые ворота, а оттуда – в Тангар. Деньги есть?

– Н-нет…

– Не просто романтики, а ещё и блаженные! Держите, дуралеи, – воительница сорвала с пояса кошелёк и протянула мне. – Лошадь по дороге купишь… Муллену передашь, что тут не всё так гладко, но я справлюсь. И уши прикрой чем-нибудь. И держитесь подальше от вот таких меток…

Женщина кивнула на один из ближайших домов. Я присмотрелась, и с трудом разглядела косо намалёванный белый крестик над дверью. Выглядел он так, будто его долго пытались стереть, но так и не преуспели в этом благом деле.

– А почему?

Не знаю, стала бы Верба отвечать на этот наивный вопрос, но тут башенные часы глухо стукнули один раз.

– Пол первого, – машинально расшифровал Флай.

– Как? Уже? Вот мракобесие! – Кажется, воительнице резко стало не до нас. Она одним движением влетела в седло, поудобнее перехватила повод… Нет, всё-таки оглянулась: – Вы ещё здесь? Всё, побежали! Быстро, быстро.

И, словно подавая нам пример, огромный конь резво двинулся вперёд. Только, почему-то, в противоположном направлении.

– Она, значит, в академию, а нам нельзя? – нахмурился Глазастый.

– Дискриминация по возрастному признаку, – угрюмо подтвердила я. – Ты хоть чего-нибудь понял?

– Только то, что я головой за тебя отвечаю.

– Безумно информативное заявление! – Я зевнула. Бежать через пол города до Вторых ворот не было ни сил, ни желания. Тем более что я собиралась по мере сил нарушать дисциплину.

И тут зазвонил колокол.

Сначала я вздрогнула от неожиданности, потом – от вернувшейся тревоги. Но если до этого волнение было какое-то неясное, словно тщательно скрываемое, то сейчас человеческие эмоции набросились на меня, как свора бешеных собак на зазевавшегося прохожего.

А потом в домах начали распахиваться двери.

Вроде бы ничего особенного. Просто двери, просто люди, вдруг скопом повалившие на улицу. Почему-то только мужчины. Вооружённые тем, что нашлось дома. Крепкая палка, кочерга, топор, вилы, кухонный нож, кованый прут от старой решётки – в оружие годилось всё. Многие были пьяны. И почему-то мне с трудом верилось, что они просто уже наотмечались. Вид у них был совсем не праздный. Скорей уж – для храбрости выпили. Или за упокой… кого-нибудь.

Улицы заполнялись народом с ужасающей быстротой. Люди выглядывали из дверей, находили взглядом друг друга, кивали, улыбались… Улыбки были какие-то растерянные, словно никто не мог понять, а что теперь делать. Ну, вышли по условленному сигналу, а дальше? На нас никто особо и не глядел.

Постепенно мужчины скучковались на перекрёстке. А все мои умные мысли дезертировали в неизвестном направлении, оставив меня в гордом одиночестве посреди дороги. Не знаю, сколько бы я так простояла, но Флай сориентировался быстрее: натянул мне на уши капюшон, схватил за руку и потащил. Сначала – прямо сквозь толпу, расступившуюся от такой наглости, потом в какой-то незаметный переулок.

За нами никто не пошёл, и паника снова отступила… Ровно до той поры, пока нам на встречу из другого конца переулка не вышла ещё одна нетрезвая группа. Тоже вооружённая чем попало.. Но в отличие от первой, настроенная гораздо более воинственно. Ребята были уже в той самой кондиции, когда просто необходимо приложить к чему-нибудь свою буйную молодецкую силушку. А в объекты приложения, не сговариваясь, определили нас.

– Эльфы? – хором вопросила толпа, вжимая нас в стенку.

– Нет! – гордо соврал Флай, уставившись огромными честными глазами на разномастный сброд.

– Докажи, – выкрикнул кто-то шибко умный из заднего ряда.

Парень покрутил головой, с готовностью демонстрируя всем присутствующим вполне человеческие уши.

– Ты тоже! – в меня ткнулся чей-то палец с обломанным ногтем. – Показывай.

– Это брат мой! – Глазастый оттеснил меня за спину. – Родной. И уши у него такие же.

– Мало ли, кто чей брат. Может, мамка твоя с эльфом загуляла! Показывает пускай!

– Он… того… дурной он. Сумасшедший. Если с него капюшон снять, он орать начнёт. И о стенки биться. И слюни пускать! Он и так уже боится. Из дома удрал, бестолочь, и заблудился. Я его еле нашёл.

– Дык тем более сымай! На дурачка-то посмотреть всем охота!

Больше всего я в тот момент жалела, что не могу слиться со стеной. То есть, конечно, могу… Но не сейчас. Глаза всем этим борцам за чистоту крови надо было раньше отводить. А теперь уже слишком поздно, не прокатит. Да и многовато их…

Я ухватилась за рукав Флая и гнусаво замычала. Интересно, психи так делают или нет? Но не слюни же пускать, в самом деле!

Эффект от моего мычания, правда, вышел совершенно дурацкий. Все собравшиеся захохотали, а тот, что тыкал в меня пальцем, подскочил поближе и рванул плащ на себя. Завязки с треском порвались, и я вцепилась в ускользающую ткань руками. Глазастый потянулся за мечом, но вспомнил, что тот остался в академии. И, не долго думая, полез на обидчика с кулаками. Кажется, сын первого лица государства решил перенять методы решения проблем у Кьяло. Лучше бы он мозги у кого-нибудь перенял! Один против тридцати человек – это как называется? Особо жестокий способ самоубийства?

В общем, мне ничего не оставалось, кроме как выпустить капюшон, схватить парня за куртку и заорать. Вопль получился громкий и душевный. Все сразу же дружно обернулись поглазеть на "дурачка", а в особенности на его уши. И разочарованно вздохнули. Уши как уши, вполне обычные. Ну да, совсем глаза отвести у меня не получилось бы. Но навесить привычную иллюзию на любимые органы слуха – легко!

– И стоило тут кулаками махать, – разочарованно буркнул говорливый тип. – Забирай своего брата и идите себе.

– А зачем вы остроухих ловите? – наивно хлопая глазами поинтересовался Флай.

– Дык ясно ж, зачем. Все проблемы от них. Караваны грабят, девок наших уводят. А главное – религия ихняя богопротивная, и все беды от неё. А вот как мы всех сёдня перебьём, так и заживём спокойно. Ну, бывай, парень. И за братом следи.

– Ага, – кивнул Глазастый, укутывая меня плащом. – Пошли… братишка.

Я, не переставая орать, и не отцепляясь от его куртки, поплелась следом. Замолчала только тогда, когда борцы за чистоту человеческой расы оказались на достаточном расстоянии.

– Я тебе сумасшедшего братишку ещё припомню!

– Припоминай на здоровье. Ты тоже хороша! Не могла сразу уши спрятать?

– Забыла, – потупилась я. – Отвыкла и растренировалась. Слушай, а если бы они меня раскусили, они бы нас убили?

– Нет, по головке бы погладили! – фыркнул парень. – А сама-то как думаешь?

– Да какие-то они… добродушные слишком. Вроде и настроены решительно, и подраться им хочется, видно же. А вот убивать… не будут они убивать. По крайней мере, специально.

– А вон те?

На другом конце улицы выламывали дверь. Дружно, старательно и с громкими комментариями. Из комментариев я узнала, что именно взломщики хотят сделать с семейством, запершимся внутри. Предложений было много. Самое гуманное из них было – распять на воротах. А остальные мне и выслушивать не хотелось. Но мнением моим никто не интересовался, а поэтому – пришлось.

После красочных описаний всевозможных надругательств я искренне пожалела, что у меня крепкие нервы. Изнеженная столичная барышня услышав такие слова должна была немедленно рухнуть в обморок. Желательно – на руки кавалеру.

Кавалер мой тем временем уволок меня на соседнюю улицу, от греха подальше. А я всё-таки прикрыла нас заклинанием, кое-как растянув его на двоих. Лучше уж так, чем совсем ничего. Хоть в глаза бросаться не будем. Может, и пронесёт…

Не пронесло.

***

– Кьяло! Кьяло, проснись!

Мавка вот уже несколько минут старательно барабанила в дверь. За это время от её криков и стука проснулся весь этаж, но в нужной комнате по-прежнему царила тишина. Чтобы разбудить берсерка посреди ночи, нужно было как минимум опрокинуть на него бадью с ледяной водой. Да и тогда оставалась вероятность, что он перевернётся на другой бок и будет спокойно досматривать свой сон.

Рисса рычала, шипела, ругалась, но ничего не помогало. Ну почему, почему нельзя разбудить его магией? Сейчас наслала бы какой-нибудь кошмар – так вскочил бы как миленький. Но она ему присягала, а значит у этого нестриженого богатыря полный иммунитет ко всем её воздействиям. К любым, даже к самым полезным. Вот ведь проблема-то!

И через окно не влезть. Хорошо Марго, она по стенке ползает, как свихнувшийся паучок – быстро, ловко и по любой траектории. Ещё бы ей не ползать, эльфа же. Да и легче она почти в два раза. А такую фигуру, которой боги наделили несчастную мавку, никакой настенный вьюнок не выдержит, даже самый крепкий.

Девушка сердито пнула злополучную дверь. Результата никакого, разве что душу отвела и палец ушибла.

– Да проснись ты уже, соня великовозрастная! Подъём! Утро! Завтрак! Враги!

Неизвестно, на что среагировал берсерк – на завтрак или на врагов, но в комнате тут же скрипнула половица, и почти сразу же распахнулась дверь. В проёме возник хмурый спросонья Кьяло:

– Чего тебе?

– В окно смотрел?

– Делать мне больше нечего, кроме как посреди ночи в окна пялиться!

– Так посмотри, голова твоя дубовая! – Мавка резко развернула парня в нужном направлении. Тот хотел было что-то возразить… да так и застыл с открытым ртом. Потому что посмотреть было на что.

В городе творилось нечто немыслимое.

По улицам тут и там сновали люди, с факелами и без. Никакой закономерности в их передвижениях не было, наоборот, всё было донельзя сумбурно и хаотично. Казалось, они сами с трудом понимали, куда бегут и зачем. Но бежали. Всё время двигались, словно боясь замедлиться или остаться на одном месте. На главной площади горел невообразимых размеров костёр, в порту полыхало огненное зарево, и даже до академии долетал терпкий запах гари. И над всем этим витал глухой, монотонный колокольный звон.

Во дворе замка тоже было неспокойно. Носилась прислуга, выглядывали из окон воспитанники, ржали кони, кто-то хриплым голосом отдавал приказы…

– Что происходит? – оглянулся на мавку Кьяло.

– А я откуда знаю? Похоже на какое-то восстание. Или бунт. Беспорядки, одним словом.

– А Марго ты разбудила?

Рисса нахмурилась. Знала же, что первым делом он спросит об этой остроухой недоучке. И что теперь говорить? Правду? Как бы её за такую правду ненароком по стенке не размазали!

– Я не застала её в комнате.

– То есть она проснулась и куда-то побежала?

И-ди-от! Наивный идиот! Недомолвок и полутонов не понимает совершенно. Всё нужно говорить открытым текстом и без двусмысленностей. И как он только так живёт?

– То есть она и не ложилась. Дверь нараспашку, сумки нет. И… у Флая то же самое.

– Она же обещала, что никуда не пойдёт!

– Мало ли, что она обещала. Значит, соврала.

– Так что, она сейчас там, что ли? – парень махнул рукой в сторону окна. – И этот конь зачарованный тоже?

– Да.

– Пошли!

– Куда?

– К ней в комнату! Я хочу сам убедиться.

– В чём? Я же сказала, что её там нет! Кьяло… Да погоди ты! Оденься сначала.

Парень, уже выскочивший в коридор, смутился и вернулся обратно. Извлёк из-под кровати мятые штаны, схватил со стула рубашку… Куртка обнаружилась на люстре. Как она туда попала, оставалось только гадать. Впрочем, учитывая рост обитателя комнаты, вполне возможно, что он частенько использовал завитушки канделябра вместо одёжных крючков. Но именно в этот раз подкладка намертво сцепилась с какой-то острой загогулиной.

– Не снимается, – сам себе пожаловался берсерк и дёрнул посильнее.

Форму в академии шили на совесть! А вот люстры…

Рисса даже не удивилась, когда светильник с грохотом рухнул на пол. Видимо, на нём не только самим вешаться было нельзя, но и что-то другое вешать не рекомендовалось.