Следующие три дня я проторчала дома.

А всё потому, что врач, которого Муллен пригласил, чтоб меня осмотреть, бодро наплёл Хозяину что-то о сотрясении мозга, сломанных рёбрах и опасности внутреннего кровотечения. Врал, конечно. С самого начала было понятно, что чем больше болезней он перечислит, тем плотнее будет набит кошелёк, который ему достанется. Поэтому щедрый на диагнозы доктор ушёл домой счастливый и богатый, прописав мне постельный режим и кучу всякой лекарственной гадости.

Гадость питьевую я без зазрения совести вылила в окно, гадостью мазеобразной запустила в кого-то из слуг, ворох бинтов зашвырнула в угол за ненадобностью… А потом пришёл хмурый Хозяин, и пригрозил привязать меня к кровати, если я сейчас же не угомонюсь.

Пришлось пообещать вести себя прилично.

Честно говоря, это было не так уж и сложно. У меня не было совершенно никого желания носиться по дому или, тем паче, выходить на улицу. Даже разговаривать ни с кем не хотелось. И, что самое странное, все это понимали. Поэтому желающие меня навестить появлялись обычно ночью и на цыпочках. Предполагалось, что я в это время сплю и ничего вокруг не замечаю. Не учли непрошеные гости одного – спать мне тоже не больно-то хотелось. Стоило поудобнее устроить голову на подушке и расслабиться, как перед глазами начинали появляться красочные образы. То разгромленный Таин, то пышущий огнём дракон, то какие-то нереальные эльфы с накладными ушами, то Флай с пробитой головой. Чаще всего, конечно, Флай.

Чувства, которые я испытывала при каждом таком "явлении", назвать добрыми невозможно было при всём желании. Был там и стыд, и жалость, и страх, и какая-то неясная, почти физическая, боль. И, что самое страшное, до меня наконец-то начало доходить, что это навсегда. Совсем навсегда. Никакой смутной надежды, никакой слепой веры в чудо. И не увижу я его больше нигде, разве что в этих кошмарах на границе сна и яви.

Муллен меня даже на похороны не пустил. Официально – из-за проблем со здоровьем, а на самом деле – кто его знает. Может, боялся, что взбешённые родственники на клочки порвут. Я бы на их месте так и сделала.

Нермор меня, правда, рвать не собирался. Даже зашёл проведать. Как и все – ночью, и стараясь особо не шуметь. Постоял над кроватью, посопел, выдавил из себя: "Бедная девочка", – и понуро удалился. Я всё это время благоразумно "проспала".

Пару раз забегала Тьяра. Встала в дверях, полюбовалась на мой точёный профиль в лунном свете, и сбежала, пока её не засекли за столь недостойным занятием.

Сквозь стенку заглянул призрак Алленовской няни. Прозрачная старушка сначала повздыхала над моими синяками, потом почуяла, что я не сплю, обозвала симулянткой и испарилась.

Как минимум по одному разу отметились все слуги. Наверное за неимением телевизора лицезрение побитой меня доставляло им непонятное эстетическое удовольствие. Подробностей о произошедшем они, естественно, не знали, но слухи по городу уже пошли, причём весьма разнообразные. Самая бредовая версия гласила, что Флая, пардон, залюбила до смерти всем известная госпожа Соланж Оре (так, оказывается, звали зеленоволосую никсу), а я попыталась его отбить, за что и пострадала. А в самом популярном варианте значилось, что Нермор-младший пытался меня изнасиловать, а я активно сопротивлялась… и досопротивлялась!

Кажется, одна из служанок придерживалась именно этой гипотезы, потому что каждое своё появление она сопровождала скорбным вздохом и фразой "Эх, такого парня загубила!". Однажды подобное постоянство ей наскучило, и упрёк сменился на "Эх, такому парню не дала". В девицу тут же полетел сапог, а я вдруг осознала, что не могу больше сидеть в четырёх стенах. Тем более, что чувствовала я себя непростительно хорошо.

Хозяина, который мог бы меня остановить, дома, к счастью, не оказалось. И я, наскоро умывшись, и прикрыв уши заклинанием, выскользнула за дверь.

Пройти удалось ровно до ближайшего угла. Потом "кузина" Тьяроника, так некстати попавшаяся навстречу, обозвала меня дурой, подхватила под руку и потащила обратно.

– Ты себя в зеркало видела, чудище эльфийское?

– Нет, – созналась я. – А что, всё так страшно?

– Скорее, смешно! – "обрадовала" Тьяра, втаскивая меня в свою комнату и ставя перед фактом. В роли факта оказался большой платяной шкаф с зеркальными дверцами. И то, что я обнаружила в отражении, действительно выглядело весьма необычно. Мою академическую форму, конечно, постирали и кое-где даже зашили, но менее потёртой и мятой она от этого не стала. Да и пятна крови не везде отошли. Рубашка выглядела так, будто ей до этого неделю мыли пол: воротник и манжеты обмахрились, часть пуговиц канула в небытие, а остальные были от разных комплектов. Вкупе с желтоватым, почти сошедшим, синяком на щеке и ссадиной на лбу – зрелище получалось душещипательное. Из серии "Подайте бедному эльфу, ветерану неначавшейся войны".

Пока я разглядывала себя в зеркале, Тьяра вытащила из шкафа скромное чёрное платье, расставила на туалетном столике десяток баночек с непонятным содержимым и приготовилась священнодействовать.

– А это обязательно? – недоверчиво спросила я, изучая на просвет одну из склянок. В тёмной жидкости плавало что-то, подозрительно напоминающее отрубленный палец.

– Зато через пол часа от твоего фингала и следа не останется! – пообещала начинающая некромантка.

– Что это ты вдруг так обо мне заботишься?

– А что, нельзя? – огрызнулась девушка. – Может, у меня материнский инстинкт проснулся! Или просто поэкспериментировать захотелось. Не на нянюшке же опыты ставить. Кстати, ты знаешь, что она здесь?

– Ещё перед отъездом выяснила. Подслушала случайно один из ваших уроков. Это она тебе мозги вправила, чтоб ты на меня не кидалась?

– Ничего она мне не вправляла.

– А кто тогда?

– Никто.

– Не верю! – категорично заявила я.

– А мне какое дело до того, веришь или нет? Нужна ты мне больно! – Тьяра так саданула кулаком по столику, что банки подпрыгнули. – Можешь хоть сейчас встать и идти, куда глаза глядят. А папаня мой непутёвый потом будет носиться по городу, тебя разыскивая, и орать на всех, что не уследили. А если с тобой что-нибудь случится, он опять завалится в этот свой любимый трактир, надерётся там до полного отключения мозгов и уснёт за столом. А как ты думаешь, кто поедет забирать домой ужасного господина Муллена? Слуги? Как бы ни так! Когда он в таком состоянии – они и близко не подойдут! Или ты думаешь, что мне приятно, когда он ходит мрачный и на всех кидается? У него, между прочим, тоже нервы на пределе. Вот ты явилась, поставила весь дом с ног на голову, наревелась в своё удовольствие, отлежалась в постели – и счастлива. А то, что он всё это время даже спать не ложился – до этого тебе дела нет. Что он каждую свободную минуту к твоей двери подходил, просто чтоб убедится лишний раз, что с тобой всё в порядке – на это тебе тоже наплевать. Правильно, кто он тебе? Добрый дяденька, который приютил, накормил, деньгами снабдил, документы оформил какие надо! А мне он, между прочим, отец! И я хочу, чтоб ему было хорошо. А хорошо ему будет, когда он увидит, что ты, дура, выглядишь по человечески: умыта, одета, причёсана и накормлена. Уяснила?

– Уяснила, – буркнула я, с опаской шевеля ушами. И как только мои бедные органы слуха в трубочку не свернулись от такого монолога! – А орать-то так зачем?

– Я не ору, я пытаюсь до тебя докричаться! – Тьяра резко выдернула пробку из первого попавшегося флакончика, брызнула несколько капель на чистую тряпочку и прищурилась, разглядывая мой синяк. – А будешь выводить меня из себя, напутаю дозировку, и ходить тебе потом всю жизнь с обожжённой физиономией.

– Не всю. Если с моей кожи даже татуировка самоустранилась, то уж ожёг как-нибудь рассосётся.

– Ничего, я его на место верну! А, кстати, почему так получается? Это какое-то заклинание?

– Если б я знала!

– А можно я у тебя кусочек кожи откромсаю, для исследования?

– Перебьёшься.

– Ну и жадина! – вздохнула девушка, приступая наконец-то к лечению.

Не знаю, чего она намешала в свой раствор, но синяк действительно исчез почти сразу же. Да и голова, немилосердно трещавшая все последние дни, поутихла. И даже платье пришлось впору, разве что чуток длинновато. Правда, чёрный цвет я никогда не любила, но раз другого нет…

– Спасибо. И извини, – покаянно улыбнулась я. – Я же ничего плохого не имела в виду. Просто ты меня немного удивила, когда решила помочь.

– Только немного? – хмыкнула Тьяра. – А теперь выкладывай, куда собралась. Чтоб если что, знать, где искать.

– А куда я тут могу пойти, если и города-то толком не знаю? Разве что в тот самый трактир. Да не морщи ты нос, там очень даже уютно. Тем более, у меня там знакомые. Надо же поздороваться, сказать, что я вернулась.

– Что ты вернулась – и так всем известно. Что слуги не растрепали, то Соланж добавила. Так что счастье, что тебя горожане в лицо не знают. И всё равно, будь осторожна. Если опять влезешь в какую-нибудь историю или платье порвёшь – я тебя даже на том свете достану. Поняла?

– Так точно, мой генерал, – я вытянулась по струнке и щёлкнула каблуками. Как "кузина" не пыталась убедить меня сменить привычную обувь на туфли, в этом я осталась непреклонна. И теперь из под длинной юбки нахально выглядывали носы растоптанных сапог.

До трактира я добралась быстро. Даже не пришлось вспоминать дорогу – ноги сами вынесли меня к яркой вывеске. Даже чуть более яркой, чем прежде. Кажется, её недавно обновляли.

Что ж… Надеюсь, меня здесь ещё помнят. В конце концов, если Верба не забыла, то почему её семейство должно?! А вот будут ли рады?

Я поймала себя на том, что стою перед закрытой дверью и не решаюсь войти внутрь. Вот ведь глупость! Какая-то я слишком рассудительная в последнее время стала! Чего проще – зайти в трактир.

Что я и сделала. И замерла на пороге, нерешительно осматриваясь.

В "Полной тарелке" за три года моего отсутствия почти ничего не изменилось. В воздухе по прежнему витали аппетитные ароматы, за стойкой восседал улыбчивый Льёни, а кошка Марыська сверкала золотыми глазищами с потолочной балки. Разве что среди посетителей теперь преобладали обвешенные оружием наёмники. С мечами эти типы не расставались даже за обеденным столом, да и общий вид имели весьма угрожающий. Оставалось надеяться, что дело они своё знают, а воевать собираются на нашей стороне. А то мало ли…

– О, кто к нам пришёл! – воскликнул трактирщик, наконец-то увидев торчащую в дверях меня. Значит, узнал всё-таки. – Я уж боялся, что не зайдёшь. Иди сюда, садись и рассказывай.

Я покорно подошла, заодно пытаясь высмотреть хоть один пустующей стул. Но, как на зло, в трактире сегодня был явный аншлаг, поэтому свободных мест не наблюдалось. В итоге я не придумала ничего лучше, чем взгромоздиться прямо на стойку. Трактирщик ухмыльнулся, но протестовать не стал.

– А о чём рассказывать?

– Для начала, наверное, о том, что такого стряслось, раз вся бабская половина города только о тебе и судачит.

– А можно без этого? – нахмурилась я. – Как-нибудь потом.

– Потом – так потом, – легко согласился Льёни. – Просто я, как основной источник сплетен в столице, должен знать, какую лапшу вешать на уши постояльцам, а о чём лучше умолчать. Понимаешь меня?

– Понимаю. Вешайте, что хотите, от вермишели до спагетти, мне без разницы.

На самом деле разница, конечно, была, но делиться переживаниями с рыжим трактирщиком не тянуло. Хватит того, что пришлось выложить всё Хозяину. И о нечеловеческой сущности госпожи Соланж в том числе.

Так что с гораздо большим удовольствием я бы сейчас не рассказывала, а слушала. Вот как бы поделикатнее выспросить, не заметил ли кто третьего дня подлетающего к городу дракона? Или что у нас с военным положением, а то Хозяин всё равно ничего не расскажет, как вокруг него не прыгай. Или…

– Послушайте, а лет двадцать назад вы тоже сплетни распространяли?

– Нет, тогда я их только собирал. А что?

– Не припомните, в каком году умерла Аллена айр Муллен?

– Припомню. В двадцать пятом, – уверенно кивнул трактирщик. – А тебе зачем?

– То есть, примерно девятнадцать лет назад? – подсчитала я, напрочь игнорируя второй вопрос.

– Не примерно, а ровно девятнадцать. Я тогда как раз заведение это прикупил, незадолго до Бельтейна. А в самый разгар праздника заявился твой опекун, выгнал отсюда всех посетителей и начал методично уничтожать мои запасы алкоголя. Я, конечно, сразу понял, что у него проблемы какие-то, но с вопросами лезть не рискнул. Потом уже всё узнал. А он после этого каждый год в этот день сюда приходил. И сидел до тех пор, пока совсем соображать не переставал. Только в этот раз почему-то не соизволил.

– А правда, что когда пьёшь – становится легче? – Я задумчиво покосилась на ряд разномастных бутылок, выставленный вдоль стойки.

– Неправда. Наоборот, всё, что хочешь забыть, наружу вылезает. Только хуже получается.

– А зачем тогда люди пьют?

– Откуда же я знаю! Кому-то своей дури в голове не хватает, другие пытаются отвлечься, чем-то себя занять. Некоторые просто по привычке. А вообще, хватит задавать глупые вопросы. А то я подумаю, что ты у меня тут напиться решила!

Честно говоря, была у меня такая мысль. Купить чего-нибудь высокоградусного, залиться им по самые уши, а потом благополучно свалиться в беспамятстве под стол. Может, хоть так выспаться удалось бы. Однако когда Льёни так буйно среагировал на малюсенький намёк, пришлось признать, что затея провалилась. Эксперимент с алкоголем придётся перенести куда-нибудь в другое место.

– И вообще, искать ответы на дне бутылки – это признак малодушия и слабости характера! – не унимался трактирщик. – Поэтому если я ещё хоть раз узнаю, что ты об этом думала – не посмотрю, что ты теперь дворянка! Перекину через колено, да выпорю так, что неделю не сядешь, так и знай! А Муллен твой мне только спасибо за это скажет!

– Ладно, поняла! – Если сейчас его чем-нибудь не отвлечь, то так и будет до вечера мне нотацию читать. – Скажите лучше, я вот слышала… Это опять про Аллену. Говорят, что она была беременна, когда умерла. Это правда?

– Далась тебе эта Аллена! – тряхнул головой Льёни. – Мало ли, что говорят. Тебе-то что с того?

– Просто любопытно.

– Так я и поверил в это твоё "просто". Но, насколько я знаю, действительно была. Вроде бы, летом у них ребёночек должен был родиться.

Летом, значит…

И если жена Муллена действительно не умерла, да ещё и благополучно родила, то этим летом таинственному дитю исполнится уже девятнадцать. Как и мне! Флай был прав, слишком много совпадений получается. Но не могу же я в самом деле оказаться дочерью Хозяина и Аллены. Просто потому, что не могу. Вот найти бы саму некромантку, да спросить…

А может, это всё пустые домыслы, и она давно умерла, а я тут из воздуха гипотезы строю. И посоветоваться-то не с кем. Не с Тьярой же подозрениями о возможном родстве делиться!

Я как раз размышляла, чем запустит в меня "кузина", если узнает о моих домыслах, когда с улицы раздался слаженный вопль:

– Папа, угадай, кто приехал! – И в двери одновременно просунулись сразу две рыжие головы – мужская и женская.

Не дождавшись от отца ответа, двойняшки ввалились в помещение, таща за руки очередного наёмника. Тот смущённо улыбался, и смотрел на Литу такими глазами, что всё было ясно без слов. Ответные взгляды, которые щедро дарила гостю дочка трактирщика, тоже были настолько пронизаны любовью, что я невольно закусила губу. Вот бывает же так, что у людей всё взаимно, и они от этого счастливы. И только меня кидает из крайности в крайность, как пьяного пилота, попавшего в зону турбулентности.

Льёни, однако, радости своей дочери при виде наёмника не разделял. Суровый взгляд, которым он немедленно одарил влюблённую парочку, трактовался вполне однозначно – "Что он тут забыл?"

Лито, который до этого помогал вталкивать гостя в трактир, сразу почувствовал себя крайним и поспешно отошёл в сторонку. А я с любопытством разглядывала незнакомца. И довольно быстро поняла, что, строго говоря, незнакомцем он не является. Это был тот самый похожий на эльфа красавчик, с которым Верба сражалась на турнире. Вот уж действительно, мир тесен.

Мужчина тоже меня узнал, но промолчал. Правда, молчание его было настолько красноречивым, что сомнений в факте опознания не осталось. Одни метнувшиеся вертикально вверх брови и округлившиеся глаза чего стоили.

Однако трактирщик эту гримасу растолковал по своему:

– И не надо мне тут рожи корчить, молодой человек! Вы не в цирке и не в театре! Если хотите есть, то цены вам известны. А комнат свободных нет.

– Пап, перестань ворчать. Тебе не идёт, – отважно рванулась на защиту избранника Лита. – Если ты всё ещё злишься из-за прошлого раза, то…

– Да, я злюсь из-за прошлого раза, – категорично обрубил Льёни. – И из-за позапрошлого тоже злюсь.

– А что было в прошлый раз? – не удержалась я.

Ко мне тут же повернулись три рыжих головы, и одна светловолосая. Выразительные переглядывания всех четверых означали, что я опять ляпнула то, чего не следовало. От этого мигом стало ещё любопытнее.

– Ну что вам, жалко рассказать что ли? Или вы дружно зарыли в подвале труп, и теперь боитесь, что об этом узнает мой дядюшка?

– Он и так знает, – отмахнулся Лито. И тут же покраснел, поняв, что сморозил лишнего. Боязливо повертел головой, но в зале, кажется, к разговору не прислушивались.

– Ну давай, что уж теперь, – махнул рукой трактирщик.

– В прошлый раз он поругался с Вербой, – начал парень. – Хорошо так поругался. Аж до драки дошло. А драка в трактире – это такое дело… Всё же на виду! И в неё сразу лезут все, кому не лень. Стулья летают, окна бьются, двери с петель срывает. Короче, мы потом неделю здесь ремонт делали.

– А из-за чего хоть поругались-то?

– Из-за позапрошлого раза. Потому что тогда он подрался со мной. Потом-то мы, понятное дело, помирились, и даже подружились…Но всё же драка-то была, а драка в трактире – это… – Лито многозначительно развёл руками.

– А с тобой из-за чего?

– А со мной из-за поза-позапрошлого раза. Потому что тогда он подрался с… Чего ты смеёшься? Кто ж виноват, что я как раз уехал по делам, а тут только Литка с отцом оставались.

– И он подрался с ним? – Я бесцеремонно ткнула пальцем в трактирщика.

– Если бы! Он подрался с ней! – Парень не менее бесцеремонно показал на сестру. – Потому что принял её за… ну, за обычную подавальщицу. И осмелился намекнуть, что… Ладно, сама понимаешь. Короче, она его огрела подносом по голове, завязалась драка. А драка в трактире – это… Я повторяюсь, да?

Я кивнула, уже не пытаясь скрыть улыбку.

– Молодёжь, – вздохнул Льёни. – Лишь бы кулаками помахать! А мне сплошные убытки.

– Я больше не буду, – обнадёжил его наёмник. – Тем более, я никогда первым не начинал. Оно всегда как-то само по себе выходило.

– То есть трупов в подвале не зарыто? – обрадовалась я. – Ну и в чём тогда проблема? Драться ведь больше никто не собирается!

– Я надеюсь, – Трактирщик окинул незваного гостя многозначительным взглядом. – А комнат свободных все равно нет.

– Да у меня, честно говоря, и денег-то на жильё нет. Думал, может тут заработаю немного.

– Опять играть собрался?

– А вы против?

– Молодой человек, если вы ещё не заметили, я вообще против того, чтоб вы лишний раз появлялись в моём заведении. Не то, чтоб вы мне так уж откровенно не нравились, но за вами всегда тянется длинный хвост из неприятностей и досадных случайностей. И всё бы ничего, но разгребать результаты этих случайностей приходится мне. Я доступно излагаю?

Наёмник понуро кивнул.

– Пап, ну пусть хоть разок сыграет. Что в этом плохого? – выдвинулась вперёд Лита. – С музыкой ведь веселее!

– А если он что-нибудь заработает, так всё равно в конечном итоге нам отдаст, в счёт долга за ремонт, – ввернул Лито, за что тут же схлопотал тычок под рёбра от сестры.

– Ну, а ты что скажешь? – обернулся ко мне трактирщик.

– А я то тут причём? – пожала плечами я. – Это уже ваши дела, внутрисемейные.

– Может, мне интересно мнение постороннего слушателя? – улыбнулся Льёни. И я поняла, что решение-то он давно уже принял, просто не хотел прилюдно уступать собственным детям.

– А на чём он хоть играет-то?

– На всём! – горячо заверила Лита.

– На нервах! – влез её брат.

– На флейте, – смущенно поведал наёмник собственным сапогам и скрипучим половицам.

– Вот если бы на гитаре, – демонстративно потянулась я.

– Гитару я разбил, – грустно сообщил мужчина.

– Об меня, – не преминул вставить Лито.

– Да ладно, пусть сыграет, – решила я. – Уж от флейты ничего страшного не случится.

Наёмник радостно кивнул, и зачем-то покосился в окно. Я проследила его взгляд, но ничего интересного не увидела – лишь кусочек безоблачного неба да несколько случайный прохожих. Может, показалось?

– Ну, валяй, раз уж такое дело, – торжественно провозгласил трактирщик. – Только смотри у меня, чтоб без эксцессов.

Блондин кивнул, достал флейту и огляделся в поисках места. Поиски успехом не увенчались, поскольку свободных стульев за время разговора не прибавилось. Пришлось мне пожертвовать насиженным местом ради искусства. Мужчина с лёгкостью влез на стойку, поднёс инструмент к губам и снова, с едва заметной настороженностью, глянул в окно. Нет, всё-таки не показалось. Но что же его могло так заинтересовать? Не тучка же, появившаяся на горизонте?!

А играл наёмник хорошо. Даже я, совершенно не разбирающаяся в музыке, была мгновенно заворожена мелодией. Быстрые композиции сменялись медленными, от одних хотелось плакать, от других – смеяться, от третьих – танцевать.

Момент, когда к музыке прибавился голос, я пропустила. А Лита, пристроившись рядом с мужчиной, уже затягивала очередную песню. Получалось у них настолько слаженно и душевно, что даже самые зверские рожи посетителей всё больше смягчались. Бывалые вояки откладывали ложки, ставили на стол кружки и начинали прихлопывать в такт мелодии. Лито приволок из подсобки кастрюлю и теперь использовал её как барабан, а я отбивала ритм каблуком. О том, что я могла пропустить этот импровизированный концерт, оставшись дома, даже думать не хотелось.

А потом мы с Литой и вовсе пошли танцевать на узеньком пространстве перед стойкой. Народ сразу же передвинулся вместе со столами поближе к стенкам, освобождая место. Те, кто помоложе, даже присоединились к танцу. Лито окончательно отбил ладони о кастрюлю, и теперь вдохновенно дубасил по ней половником, попутно изображая какую-то шаманскую пляску. Восседающий на стойке гибрид воина с менестрелем извлекал из флейты совершенно немыслимый диапазон звуков. Льёни, словно решившись, извлёк откуда-то потрёпанную гитару без одной струны, и к общей какофонии добавились его робкие аккорды.

Потом светловолосый наёмник посовещался с трактирщиком, и они дружно затянули развесёлую песенку про классический любовный треугольник – дракона, принцессу и рыцаря. Слова знали, кажется, все, кроме меня, поэтому подпевали так, что от многоголосого хора сотрясался весь трактир.

Потом, как водится, появился отважный рыцарь, который пообещал королю вернуть его дочь.

Рыцаря изображал Лито, напяливший на голову многострадальную кастрюлю. Он окрестил половник сверкающим мечом, оседлал швабру – и бодро поскакал по залу. Его сестра тут же затребовала себе роль принцессы, и теперь театрально заламывала руки, мелодично стеная после каждого куплета.

Меня, не долго думая, назначили драконом. Экспериментировать с огнём я не рискнула, но скорчила зверскую рожу, схватила Литу за талию и потащила "в тёмную пещеру" под лестницей.

Юная дева из меня получилась более убедительная, чем дракон. Я по мере сил построила глазки Лито, он великодушно предложил мне место на швабре… И только тогда до меня дошло, что история какая-то подозрительно знакомая. Интересно, слышала ли ехидная Кимура эту песню? И где всё происходило?

Грустный "рыцарь" стянул с головы кастрюлю, продемонстрировал всем собравшимся пустое дно и пошёл по народу, собирать гонорар за выступление. Монетки бодро застучали по металлической посудине. Флейтист в заключение сыграл ещё что-то простенькое, Льёни стыдливо спрятал гитару обратно под стойку, Лита поправила платье, рассеянно принюхалась… и с визгом умчалась на кухню. Кажется, там за это время что-то основательно подгорело.

Я ещё некоторое время проторчала посреди зала, пытаясь понять, что это было, а потом меня бесцеремонно отодвинули в сторону, чтоб не мешала переставлять обратно столы. При этом отодвигавшего ни капельки не волновало, что в момент отодвигания он стоял на моём подоле.

Треск рвущейся ткани и мой разгневанный вопль раздались почти одновременно. А уж когда я обнаружила, что оторвался не просто случайный лоскуток, а кусок подола аж до колена…

– Меня же Тьяра за платье четвертует!

– А нечего юбки по полу стелить! – Глотка у мужика была лужёная. Если от моего крика все вздрогнули, то от его – замерли и заткнулись.

– А нечего ноги куда попало ставить!

– Мои ноги, куда хочу – туда и ставлю. А ты свои лучше уноси отсюда, пока цела.

Самым разумным, наверное, было бы действительно развернуться и уйти. Но в голове у меня всё ещё звучала музыка, а разогретое танцем тело требовало действия. Да и в конце концов, княжна я или дырка от бублика, раз меня тут каждый паршивый наёмник обидеть норовит?

Поэтому я осталась на месте. Даже изобразила на лице многозначительную ухмылку, подсмотренную у Флая.

– Это мы ещё посмотрим, кто что унесёт. Как бы вас самого уносить не пришлось!

– Слушай, крошка, была бы ты парнем, я б тебе уже все зубы выбил.

– Угрожать вы все горазды…

– Ах так! Ну смотри у меня!

– Смотрю. Ничего не вижу.

И вот тут склочный мужик окончательно вышел из себя и сделал большую ошибку – он меня толкнул. Вернее, попытался. Я ловко уклонилась, попутно сдвигаясь в сторону… И больше ничего сделать не успела, потому что со стойки спрыгнул светловолосый музыкант. Видимо, у него очень не вовремя взыграл инстинкт защитника.

Оттоптавший мне платье тип от удара в челюсть отлетел в угол, где Лито, лучась улыбкой, добавил ему кастрюлей по голове. Собранные монетки с траурным звоном разлетелись по полу.

– Деньги! – завопил кто-то, ринувшись подбирать сверкающие кругляшки.

– Ноги! – не согласились с ним молодые парни с другого конца зала, алчно разглядывая мои голые коленки.

– Наших бьют, – мелонхолично сообщил пивной кружке седобородый бугай. Кто именно считался в данном случае "нашим" он не уточнил, но подхватились все. Даже те, кто до этого был полностью увлечён деньгами и ногами. Видимо, эта фраза была таким универсальным сигналом, на который просто нельзя было не среагировать.

Льёни, сообразив, что за этим последует, с громким стоном сполз под стойку.

А я почему-то подумала, что сейчас все накинутся на меня, как на основную зачинщицу, и приготовилась удирать. Но, как оказалось, истинные виновники происшествия никого не волновали. Главное было ударить хоть кого-нибудь. Желательно того, кто ближе, даже если ты только что сидел с ним за одним столом.

В трактире сразу стало суетно и шумно. Звонкие хлопки ударов смешались со скрипом мебели и звоном разбиваемой посуды. В ход шло всё, что только могло подвернуться под ругу герою, желавшему потешить молодецкую душу: миски, кружки, чесночные вязанки со стен, доска, только что бывшая подоконником, ремень с тяжёлой пряжкой и даже чей-то одинокий сапог, с торчащей наружу портянкой. Портянка, кстати, сама по себе тоже была оружием, причём самым страшным – биологическим. Случайная муха, рискнувшая приблизиться к этому источнику моровых поветрий, сразу же упала на пол и задрыгала лапками в предсмертных судорогах.

Осознание того, что не стоит торчать посреди зала, как берёза в чистом поле, снизошло на меня, когда над головой просвистел стул. Ну да, Лито же говорил, что они во время драки вечно летают.

Сам сын трактирщика в это время уже предусмотрительно запихался под лестницу, и теперь с жизнерадостной улыбкой любовался оттуда на общественный мордобой. Не успела я присоединиться к нему, пнув по пути которого-то из любителей женских ножек, как на то место, где я только что стояла, приземлилась лавка. Широкая, деревянная и, наверное, жутко тяжёлая. На грохот прибежала вооружённая скалкой Лита. Ненадолго замерла в дверях, уперев руки в бока, а потом упрямо тряхнула рыжими кудрями и ввинтилась в толпу. До Вербы ей было далеко, но двигалась девушка быстро, и по лбу огребли многие.

Её избранник тем временем прочно завяз в клубке из сцепившихся тел, причём где-то в самой середине. Наружу торчала только копна светлых волос, да рука, сжимающая флейту. Вся эта куча-мала с криками и воплями металась по залу, сшибая всё, что попадалось на пути. Они умудрились походя перевернуть даже дубовый стол, который до этого еле сдвигали ввосьмером. И именно это непонятное сложносоставное существо выбрала своей целью кошка, до этого меланхолично взиравшая на происходящее из-под самого потолка.

Марыська спикировала аккурат на вершину клубка, располосовала когтями чью-то спину, торчащее ухо, пару рук, и, наконец, узрела флейту. Глаза кошки вспыхнули двумя золотыми огнями, и полосатое создание с утробным мурчанием вцепилось в музыкальный инструмент. А заодно и в руку, его держащую.

– Кто посмел покуситься на самое дорогое? – раздалось из середины кучи-малы, и рука поспешно втянулась внутрь. Вместе с флейтой и не пожелавшей отцепляться кошкой. Помещение потряс дикий мяв, за которым последовал не менее дикий вопль. Кажется, когтистая зверюга нашла внутри клубка ещё что-то ценное, и немедленно решила попробовать это на вкус.

Лита, ловко орудуя скалкой, метнулась на помощь домашней любимице. А я, не выдержав, на подмогу девушке. Правда, чтоб не лезть в потасовку голыми руками, пришлось прихватить со стойки непочатую бутылку весьма внушительных размеров. Надеюсь, Льёни ничего не заметил… Тем более, что бутылка оказалась на удивление прочной. Я уже три раза огрела ей какого-то мордоворота по затылку, а она и не думала разбиваться. Мордоворот, впрочем, тоже на удары не больно-то реагировал. Может, затылок у него был самым прочным местом организма? Или просто я била не в полную силу?

Потом Лито заела совесть, и он тоже выбрался из укрытия. Неразлучную кастрюлю парень сходу нахлобучил кому-то из наёмников на голову, и приложил по днищу половником. Звон посудины слился с рёвом "околпаченного" и с треском очередного стула, врезавшегося в стену.

Тем временем необходимое влияние со стороны мы всё же оказали, и людской клубок поспешно распался на отдельные составляющие, чтобы оказать достойный отпор внешнему врагу. Внешние враги, то есть наша троица, оказавшись в окружении недружелюбно настроенных амбалов, переглянулась и слаженно заверещала. Блондин, всё ещё не потерявший надежду отвоевать флейту у кошки, попытался по мере сил нам помочь, но не придумал ничего умнее, чем гордо рвануть на выручку, пробивая дорогу в толпе грудью и заковыристой руганью. Не учёл он только того, что у Марыски могут быть совсем другие планы. Кошка наконец-то выпустила инструмент и шмыгнула на пол, прямо под ноги наёмнику. Тот запнулся за услужливо подставленную лохматую спину и всем телом рухнул вниз. Жалобно хрустнула ломающаяся флейта…

И вдруг наступила тишина. Полнейшая, кристально-чистая. Только из-под стойки доносилось жалобное поскуливание Льёни, оплакивающего своё разгромленное заведение. А мужики, до этого увлечённо месившие друг друга кулаками, вдруг заулыбались, а потом и вовсе зашлись дружным хохотом. Флейтиста вздёрнули на ноги, Лито вернули изрядно помятую кастрюлю, а ко мне несмело приблизился тот самый грубиян, из-за которого я лишилась куска юбки.

– Ну, это… Ты извини, что так вышло. Я ж не со зла. На вот, новое платье себе справишь, лучше прежнего, – Мужчина запустил руку в висящий на поясе кошель, покопался там, выудил пару золотых и протянул мне. – Не сердись только. Такой красивой девушке сердиться не к лицу!

– Я не сержусь, – улыбнулась я, нерешительно принимая деньги. И вдруг поняла, что действительно не сержусь. Да чёрт с ним, с платьем, у Тьяры их всё равно целый шкаф. А вот за мощный выброс адреналина, совместно с хорошим настроением, я этому забияке сама приплатить была готова. От этой дурацкой сумбурной драки почему-то вдруг стало очень легко на душе, как будто именно её мне для полного счастья и не хватало.

– Ну что, повытрясли друг из друга дурь? – Льёни наконец-то выбрался из-за стойки, – А за ущерб платить кто будет?

Наёмники, не переставая улыбаться, полезли за деньгами. Я тоже хотела отдать те самые, только что обретённые, монеты, но рыжие брат с сестрой подхватили меня под руки и тихонько утащили в уголок.

– Ничего, пусть эти герои кружки и бутылки расплачиваются. Им полезно перед настоящими битвами жирок растрясти, – махнул рукой Лито. – Это же всё как игра, не всерьёз.

Да, серьёзной потасовку назвать было сложно при всём желании. Даже травм-то у участников почти не было, одни синяки да шишки. Единственным существом, умудрившимся довести дело до кровопролития, была кошка Марыська. Остальные даже не попытались воспользоваться нормальным оружием, хотя обвешаны им были с ног до головы.

– Просто стыдно как-то… Ведь начала-то вроде как я.

– Да при чём тут ты? Всё к тому и шло. Особенно после того, как Лайс появился.

– Это который с флейтой? – догадалась я.

– Ну да. Действительно, талант у него на драки.

– Он не со зла, – вмешалась Лита. – Он же всегда хочет, как лучше, а к нему просто всякие неприятности липнут. Или просто дурацкие случайности, которые больше ни с кем произойти не могут.

– Ага! Одна из этих случайностей сейчас его старательно выгораживает, – поддел девушку брат.

– Да я же… я…

– А как ещё ваше знакомство назвать? Он тебя – за задницу, ты его – подносом! Ещё пара таких случайностей – и дети появятся!

– Да ну тебя, – покраснела дочка трактирщика.

– А вообще, тебе судьба за него замуж выйти! – подумав, сообщила я.

– Почему это? – дружно удивились двойняшки.

– А у вас в семье имена у всех на одну и ту же букву начинаются. Кроме матери. Так что это уже практически судьба.

– У мамы тоже, – усмехнулся парень. – Она полностью – Вербина Леорика. Так что действительно судьба. Видать, придётся мне невесту тоже по алфавиту выбирать. У тебя, случаем, второго имени нет?

– Мне и первого хватает. И вообще, не хочу я замуж!

– Ну, не хочешь – и не надо! И вообще, дай-ка сюда, – Лито выхватил у меня из руки небьющуюся боевую бутылку и ловко вышиб пробку. – Предлагаю отметить грядущий ремонт и твоё возвращение.

Я хотела, было, ответить, что не пью, но мысли о возвращении и его причинах потянули за собой такую череду воспоминаний, что я чуть не взвыла. Нет, с памятью действительно нужно было что-то делать. Может, действительно залить её алкоголем и не мучаться?

Но когда я решительно взяла бутылку, и уже поднесла её ко рту, в разбитое окно вдруг влетела какая-то неясная тень. Нечто чёрное и растрёпанное метнулось ко мне, вышибло бутылку из руки, взмыло под самый потолок, шугануло с балки кошку, покружило по залу и, наконец, приземлилось на стойку. При ближайшем рассмотрении непонятное существо оказалось крупным вороном. Причём создавалось впечатление, что птица прекрасно осознаёт, где находится, и что только что сделала. По крайней мере, на упавшую бутылку она косилась весьма неодобрительно.

Не успела я удивиться и задуматься на вечную тему "Что бы это значило?", как чудом уцелевшая в драке дверь трактира распахнулась, и в помещение гордо вступила лошадь. Да не одна, а с двумя седоками. Причём первый из них не успел пригнуться, вписался лбом в притолку и тут же вылетел из седла, не забыв прихватить с собой второго. Точнее, вторую.

– Кьяло, ты знаешь, что ты идиот? – Рисса, постанывая, выползла из-под свалившегося на неё берсерка и, нисколько не смущаясь присутствующих, продолжила его отчитывать. – Кто тебя просил направлять эту психованную кобылу внутрь? На улице спешиться нельзя было? Я понимаю, что у тебя голова дубовая, но о других тоже надо думать!

– Злючка? – Льёни с удивлением уставился на лошадь.

– Нет, я вообще-то обычно добрая, и на людей не бросаюсь. Но просто этот остолоп так надоел мне за время пути, что…

– Рис, он о кобыле, – поддел Кьяло.

– А… Ой, извините. Так вот, эта ваша лошадь… Ну, то есть не ваша, а Вербы, но…

– Что с ней?

– Да ничего, просто сумасшедшая какая-то. То идёт-идёт, а потом как что-то в голову ударит – и пускается галопом. Поводьев вообще не слушается, к коням чужим пристаёт, пиво хлещет…

– Кажется, он спрашивал о Вербе, – одёрнула я мавку.

– О Вербе? А что ей сделается? Просто она нам эту ошибку природы одолжила, и велела сюда доставить. Мол, вы знаете, что с ней делать. Вот мы и явились. А вот Маргошеньку мы у вас заберём. Вы ведь не возражаете, нет? Вот и ладненько! Марго, пошли, поговорить надо. Но не здесь. Кьяло, к тебе это тоже относится. А то расселся тут, как баба на самоваре.

Рисса сноровисто ухватила парня за руку и поволокла наружу. Тот едва успел отцепить от седла Злючки какой-то продолговатый свёрток. Я виновато улыбнулась, помахала на прощанье всем обитателям трактира и выбежала следом за ребятами. Ворон тоже не остался в "Тарелке". Птица выпорхнула через окно и закружилась над нами, как живой символ каких-то грядущих гадостей.

Некоторое время мы молча шли по улице. Я не знала, что сказать, друзья тоже почему-то молчали. Я не выдержала первой.

– И что всё это значит?

– Во-первых, я рад тебя видеть, – нерешительно начал Кьяло.

– Я тоже рада. Но удивлена. Каким ветром вас сюда занесло?

– Понятное дело, за вами ехали. Только в отличие от некоторых летающих, нам пришлось двигаться по земле, а это, знаешь ли, занимает некоторое время, – вмешалась Рисса. – Кстати, где Флай?

– А где Глюк? – вопросом на вопрос ответила я. – Вы ведь не всю дорогу вдвоём на одной лошади ехали. Я права?

Берсерк филосовски пожал плечами, а Мавка в глубокой задумчивости уставилась в затянутое тучами небо. Эх, а ведь утром такая хорошая погода была… И настроение у меня почти исправилось… Но, как видно, белая полоса может длиться долго, только если идти вдоль неё. А меня, как всегда, тянет поперёк.

– Так, конспираторы чёртовы! Где моя зверюшка?

– Да не психуй ты! Вон твоё магическое недоразумение летает. И надо же ему было почти на подъезде к городу превратиться!

У меня отлегло от сердца. Каким бы несуразным, ленивым и избалованным созданием не был Глюк, но если бы пришлось вдруг потерять ещё и его… Наверное, я бы просто свихнулась. А ворон… Что ж, не такая уж и плохая птица. Кажется, некоторые даже говорить умеют.

– А как же вас выпустили из академии? Или вы через какой-нибудь чёрный ход ушли?

– Неважно, – отмахнулась Рисса. – Главное, что выбрались. Но как мы ехали – это ужас! Сначала на дороге чуть не столкнулись с этими горе-бунтовщиками, пришлось срочно сворачивать и ехать лесом, а там везде ветки торчат, и темно. Чуть все глаза не повыкалывали! А кобыла эта Вербина – действительно ненормальная, прёт вперёд, сквозь кусты, да быстро так. Глюк за ней еле поспевал, только на одной гордости держался. Всё ночь ехали, на следующий день все сонные, мы только что из сёдел не вываливаемся, перевёртыш твой еле ноги передвигает, а Злючке этой – всё ни по чём. А потом она и вовсе к Глюку приставать начала. То боднёт его, то плечом заденет, то за хвост цапнет. Он под конец уже шарахаться стал от этой озабоченной. А на подъезде к городу и вовсе в птицу перекинулся. Ему от этого, может, и счастье, а нам пришлось вдвоём на одной лошади трястись. Кьяло хоть в седле, а я за ним на крупе себе отбила всё, что только можно. Одна радость- пошлину при въезде только за одного коня платили. Эх, надо было с трактирщика этого деньгу за пошлину стребовать. А с Вербой пусть как хочет потом, так и разбирается.

– Как же было хорошо, пока ты молчала, – вздохнул Кьяло. – Марго, представляешь, она всю дорогу до города рта не открыла!

– А такое бывает? – удивилась я.

– Как выяснилось, да. Даже жаль, что так быстро доехали.

– Жаль ему! – обиделась мавка. – Лучше бы тебе было жалко тот десяток золотых, что мы по твоей милости потеряли!

– Это когда это?

– А когда ты Глюково седло за пять монет продал, хотя оно втрое больше стоит. Не умеешь торговаться, так и не брался бы.

– Да ладно вам ругаться, – вздохнула я. – Скажите лучше, куда мы идём.

– А я откуда знаю? Ведёшь-то ты. Я в вашей столице впервые, – Рисса демонстративно пожала плечами. – Так что скажи лучше, где Флая потеряла, и пойдём туда.

– Туда – точно не пойдём.

Всё-таки жаль, что я так и не приложилась к той бутылке. Говорят, алкоголь ещё и на разговорчивость влияет, а это мне совсем не помешало бы. Чтоб не выдавливать опять по капле то, что вроде и надо рассказать, а слов не хватает.

– Марго? – Кьяло обогнал меня и заглянул в лицо. – Что стряслось?

И, конечно, я всё рассказала. В этот раз даже без слёз обошлось.

***

В этот раз Арая появилась раньше обычного. Королева даже не стала дожидаться, пока закончится очередная тренировка – просто вбежала в комнату, выгнала всех вон и только тогда украдкой перевела дыхание.

– Здравствуй, мальчик мой.

– Добрый день, – отозвался Олег, присаживаясь на подлокотник кресла. – Или не добрый? Вы выглядите так, будто за вами гналась армия зебр на полосатых танках.

– Всё шутишь? Ничего, сейчас перестанешь.

– Это угроза? – Парень словно бы невзначай коснулся рукояти меча. Оружие отозвалось лёгкой дрожью. Клинок был зол, ведь из-за того, что поединок прервали раньше времени, он не успел никого ранить.

– Это просто констатация факта, мальчик. У меня весьма скорбные новости. Причём касаются они в первую очередь тебя. Будешь слушать?

– А у меня есть выбор?

– Нет.

Королева улыбнулась, но улыбка вышла какая-то растерянная. Казалось, женщина сама ещё не решила, как относится к тому, что собирается сказать. И даже не уверена, стоит ли вообще об этом говорить. Наконец она решительно прищёлкнула пальцами и начала:

– Видишь ли, обстоятельства сложились так, что твоя мать оказалась несколько сговорчивей тебя. Стоило лишь красочно описать ей, что я могу с тобой сделать, и она согласилась выполнить любой приказ. В том числе и тот, с которым ты так и не справился. Но, кажется, она несколько переоценила свои силы, и… в общем… Знаешь, мальчик мой, наверное это действительно было нелегко…

– Где она? Что с ней? – Олег вскочил со своего места. Крылья, украшавшие гарду меча, тускло сверкнули.

– К моему горькому сожалению, она не вернулась. И не потому, что сбежала, бросив тебя. Просто судьба сложилась так, что больше ты свою мать не увидишь. Поверь, мне тоже от этого совсем не радостно. Впрочем, насколько я знаю, срок, отмеренный ей судьбой, вышел много лет назад. Один раз ты её уже воскрешал, больше не получится… Эй, с тобой всё в порядке? Может, мне уйти?

– Да… То есть нет! – Очертания комнаты смазались и куда-то поплыли, пришлось рухнуть обратно в кресло. Руки невольно вцепились в подлокотники с такой силой, что под пальцами затрещала обивка. Парень зажмурился и тряхнул головой, пытаясь привести в порядок спутавшиеся мысли, но помогло мало.

Как же это? Именно сейчас, когда всё уже решено и продумано? Нет, бред! Этого просто не может быть! Варвара – сильная ведьма, и ей не составило бы труда справиться с какой-то девчонкой. Правда, эта девчонка с ним, Олегом, справилась шутя, но ведь это была просто случайность. Хотя… кто сказал, что такая случайность не может повториться?

И ведь похоже, что сушёная селёдка не врёт. Ей же от этого никакой пользы. Наоборот, со смертью Варвары она теряет всякую власть над ним. Теперь ему нечего терять, и он точно не будет выполнять распоряжения королевы. И это в лучшем случае. В худшем же…

Рукоять меча услужливо ткнулась в ладонь.

Нет, не сейчас! Сначала нужно во всём разобраться. Ведь если сказанное – правда, значит… А ничего это не значит! Потому что теперь ничего нет. Ни прошлого, ни будущего. Какой смысл в жизни, если нет человека, ради которого можно жить? Когда-то он семь лет угробил на то, чтоб её оживить, но сейчас нет даже такого, призрачного шанса.

Проклятье!

– Как это произошло?

– А как это могло произойти? Она, так же как и ты, пыталась убить ту малявку. И глупейшим образом подставилась под ответный удар. Единственное отличие в том, что ты каким-то непостижимым манером выжил. Но дважды одно и тоже чудо не случается. Я даже не сумела забрать её тело, потому что сама в тот мир проникнуть не могу.

– Вы могли позвать меня.

– Извини, я не подумала об этом. Хотя нет, на мгновенье подумала. Но… – Арая выглядела виноватой. Неужели ей тоже может быть стыдно? – Мне показалось, что если ты уйдёшь через портал, то никогда уже не вернёшься. Пропал тот поводок, на котором я тебя держала. А больше мне никто не поможет. Прости.

– Тогда почему вы сейчас об этом говорите? Могли бы хранить всё в тайне…

– Как долго? Рано или поздно ты всё равно докопался бы до правды. И первое, что бы сделал – убил бы меня в припадке ярости.

– А что мне сейчас мешает это сделать? – Олег выразительно покосился на меч.

– А зачем? Что изменится?

– Ничего. Вы правы, ничего уже не изменится. Хотя виноваты в случившемся только вы.

– Только я. – женщина кивнула. – Не отрицаю. Я слишком многого не предусмотрела. Зря я вообще всё это затеяла, наверное. Только сделанного не воротишь. Нам остаётся лишь смириться.

– Вот вы и смиряйтесь! – Парень снова тряхнул головой, и всё неожиданно встало на места. Он отомстит. Всем, кто виновен. И Арае в том числе. Но ей потом, а сперва… – Ваше Величество, могу я попросить вас об одном одолжении?

– Я слушаю, – королева вежливо улыбнулась.

– Откройте мне портал. К ней, к этой девчонке.

– Зачем? Ох, извини, глупый вопрос. Но неужели тебе это действительно нужно? Нет, можешь не отвечать. Просто подумай как следует. Сейчас ты слишком возбуждён. Тебе надо успокоится, побыть в одиночестве, разобраться в себе. Так что отдыхай. А я навещу тебя через некоторое время. Допустим, завтра. Согласен?

Олег коротко кивнул.

Понятно, что королева не хочет его отпускать, ведь теперь он может шагнуть в портал и пропасть навсегда. Вот только он вернётся. Вернётся, чтоб довершить начатое. Если уж мстить – так всем.

Властительница Запределья тем временем удалилась. Даже без своих обычных подколок и эротических намёков. Всё таки ей тоже было заметно не по себе.

…Впрочем, едва Арая вышла из комнаты, как с её лица сразу же сползло взволнованно-сочувствующее выражение. Женщина кокетливо поправила локон и усмехнулась. Этот мальчишка хотел её обхитрить, а на простейшую разводку попался как полный идиот. Маменькин сынок! Даже доказательств не потребовал. Более того, теперь он готов эту мерзкую девчонку голыми руками придушить. И завтра будет умолять королеву открыть портал, а потом она, так уж и быть, "поддастся на уговоры".

Как же всё-таки легко управлять мужчинами, особенно теми, которые мнят себя самыми умными. Пара нужных слов, пущенная вовремя слеза, притворный вздох – и самая малость магии. Такая, что можно не упоминать. Лишь бы подтолкнуть мысли в верном направлении.

А Варвару она убивать не будет, нет. Зачем? Вдруг опять оживёт, с неё ведь станется! А пока ведьма в плену – она не опасна. Более того, в будущем может быть ещё и весьма полезна. Так что пусть пока что сидит в своей клетке и поёт слезливые песенки.