Это уж моя старуха подтвердит: не уродилась в тот год капуста. А бабочка-капустница, наоборот, народилась. Тогда все ходили с палками.

Может, старухи и не было, помнится, уезжала в то лето к старшей дочери. Потому что она потом спорила «Не к чему, - говорит, - против бабочек с палками!»

А ведь каждая капустница таскала с собой в лапках гусеницу. Вывела детку, питать ее нечем, и таскает. Увидит съедобное, сажает на него гусеницу и караулит, ощеривается не хуже собаки. Вот все и ходили с палками.

Я же пошел на речку с одной сковородой. Речка у нас под самым домом, за домом лес. Очищать сковороду я придумал такой способ: сначала отмочить, а потом несколько раз резко ударить об воду - весь кагар отскакивает. Да еще получается звук. То ли твах-твах, то ли кваг-кваг.

Видно, на этот звук и прилетел глухарь. Шлепнулся на воду, плывет ко мне как чумовой. Я его и хлопнул по голове сковородой, палки-то со мной не было. Глухарь кверху лапами.

Вытащил я его из воды и смотрю - перья дыбом и белеют, белеют: в минуту весь поседел и издох глухарь.

Пуда три в нем было - еле донес. Положил у порога, вернулся за сковородой. А тут впору самому поседеть - треснула сковорода.

Старуха меня предостерегала: смотри, разобьешь своим способом сковороду - прощай, живи в лесу один.

От проклятый глухарь! Не помню, сколько я просидел над сковородой, но потихоньку сообразил: раз сковорода треснула не от способа, а от глухаря - старуха должна простить.

А что, если не поверит? И опять сижу над сковородой. Капустницы все небо застлали, а от их крыльев как пыхтение паровоза на станции чшш… чш… тут меня и осенило:

- Чучело! Нужно набить из глухаря чучело!

Бросился я домой, бабочек распихиваю локтями, проталкиваюсь боком. Но перед крыльцом застрял в капустницах. Толкнусь и отскакиваю - каша, а пружинит, как парус.

Но, оказалось, соображают: только выдернул из прясла дрючок - вся туча поднялась над домом. Поднялись бабочки и утащили остатки глухаря по косточкам. Осталась на пороге лишь горка куколок. Нажрались гусеницы и тут же окуклились.

Я решил оставить их до старухиного приезда. Но, как назло, уже через два дня из куколок стали вылупляться взрослые насекомые. Мясная пища повлияла, потому что из некоторых куколок вылупились майские жуки, из некоторых - стрекозы, а напоследок пошли какие-то мохнатые бабочки. Только из одной куколки вылупилась капустница, да и та почему-то была не желтая - красная, и не в крапинку, а в полоску.

Конечно, не поверила мне старуха. Но ведь женское сердце что потемки. Не покинула она меня. Вот что дорого.

С тех пор треснутой сковородой мы покрываем чугуны, а доведется - и ведра. Я же на всякий случай выписал еще книгу по бабочкам.