Соланж идет по улице.
Она никого не встретила в сквере, если не считать садовника, который приставал к ней с нескромными расспросами, сам же и заглушая их ревом газонокосилки, ожесточенно набрасывавшейся на последние несчастные травинки (а ведь Морковке зелень просто необходима!). Закрыв за собой калитку, она подумала, что хорошо бы прогуляться по Большим Бульварам. Наверное, это из-за сна, приснившегося ей сегодня ночью. На этот раз Дама в синем, вместо того чтобы идти рядом с ней и разговаривать, таинственным образом растворилась в толпе, пряча лицо.
Соланж идет по улице, в сплошном человеческом потоке.
Вокруг нее люди нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. Она приостанавливается. Ее обгоняют, раздраженно на нее оглядываясь, затем ускоряют шаг, им непременно надо вернуться в общий поток, подстроиться под общий темп, слиться в едином порыве, можно подумать, они сговорились, можно подумать, все стремятся к единой цели.
Соланж идет спокойно.
Она прогуливается, а все остальные бегут.
От суеты вокруг собственная неспешность делается особенно упоительной.
Она думает о пауке, о его медленном и осторожном продвижении по прозрачной нити на самом верху крайнего стеклышка. Соланж тоже продвигается по своей паутинке, медленно и осторожно, без всякого насилия над собой следуя по нити своей судьбы.
Она идет, аккуратно переставляя ноги, старательно отмеряя и выверяя каждое прикосновение ступни к асфальту, плавно покачиваясь на ходу.
По асфальту плывет, чуть колышется, тень голубой шляпки: цветок, склоняющийся под легким ветерком.
Она наклоняет голову, прислушиваясь к равномерному шуршанию темно-синего шелкового платья о светлые хлопчатобумажные чулки.
От разгоряченной быстрой ходьбой толпы исходит легкий, но довольно противный запашок, неотвязный, как усталость. Грохот ног отдается звоном в голове. Можно подумать, где-то рядом бьют в барабаны.
Соланж прижимает к груди плетеную кожаную сумочку — так ей легче закрыться, защититься от окружающей ее спешки…
Поначалу она просто ощущает чье-то присутствие рядом, потом впечатление становится более определенным: кто-то замедляет шаг. Кто-то приостанавливается.
Женщина.
На асфальт ложится тень, силуэт в костюме с короткой юбкой, и волосы, волосы так и летят по ветру.
Женщина в нерешительности. Ее тоже обгоняют. Соланж чувствует, как незнакомка постепенно укорачивает шаги, останавливает свой бег…
Соланж находит, что эти две тени прекрасно гармонируют друг с другом, теперь они согласно покачиваются, равнодушные и величественные, их ритм среди всей этой неразберихи отчетливо музыкален.
Ей припоминается сегодняшний сон, тот, в котором Дама в синем, с неузнаваемым лицом, растворилась в толпе.
Соланж не поворачивает головы. Она знает. И от этого знания ей хочется рассмеяться.
Они долго вот так вот молча семенят рядом, до тех пор, пока женщина не приостанавливается снова, словно в нерешительности.
И тогда Соланж на нее смотрит.
Улыбки, которыми они обмениваются, напоминают взаимное одобрение.
Женщина сворачивает за угол.
Дело сделано.
Женщина невозмутимо удаляется, аккуратно переставляя ноги, старательно отмеряя и выверяя каждое прикосновение ступни к асфальту. Тело плавно покачивается, голова чуть наклонена, словно для того, чтобы…
Соланж провожает ее взглядом.
Было бы преувеличением сказать, что ей пришла в голову мысль. Скорее, безотчетный порыв.
Порыв, заставляющий ее внезапно ускорить шаг.