И вот наконец настал Великий День. Так Марта обозначила 5 июня в своей сафьяновой книжечке, которая как нельзя лучше умещалась в новой сумке из кремовой кожи.
Смешно, но ночной поезд в Севилью уходил ровно в семь — в час их свиданий в «Трех пушках»…
Поль, Селина и маленькая Матильда проводили путешественников до перрона.
Марта крепко прижала к себе сначала Селину и Поля, потом, на закуску, Матильду.
— Ты отлично выглядишь в этом платье, мама!.. Просто — твои цвета!.. Почему ты раньше их не носила? Жалко…
— Береги себя, мамочка! Ты не забыла лекарства?..
— А ты мне привезешь оттуда что-нибудь такое, Бабуля, ну, скажи, скажи, Бабуля, привезешь?..
Она повторяла «да, да, да…», отвечая сразу на все вопросы, и голос ее постепенно терял твердость, а потом она, наконец, с помощью подавшего ей руку Феликса поднялась по лесенке в спальный вагон…
Теперь они стояли рядом, высунувшись из окна. Посылали воздушные поцелуи провожающим — как в голливудских фильмах и книжках с хорошим концом. На Феликсе был шейный платок цвета граната с кашмирским орнаментом.
Свисток, объявлявший об отправлении, прозвучал пронзительно.
Марта приложила руку к сердцу: его стук перекрывал все вокзальные шумы.
Ну вот… Поезд тронулся.
Момент был такой же пронзительный, как только что отзвучавший свисток. Как бы продлить это ощущение, это чистое чувство, как бы сохранить его надолго?
А потом Феликс спросил:
— Что вы скажете, Марта, насчет…
— Рюмочки портвейна, я полагаю?.. Скажу, что…
Улыбка Феликса заставила ее покраснеть. Бабушка-маков цвет. Женщина-маков цвет…