Утром даже не испугалась, проснувшись на копне волос. Спокойно и отрешенно рассматривала это богатство, не понимая своей реакции на все происшедшее. Так же спокойно достала из сумочки зеркальце и оценила зубы. Они порадовали снежной белизной и, надо полагать, отсутствием кариеса. Талию ощупывала руками. Сидя на кровати в полотняной рубахе, я постепенно начинала задыхаться от подступающего панического чувства безысходности и ужаса — того, чего я боялась и страшилась почувствовать позже. До меня доходило, что меня совершенно точно не отпустят отсюда. Я действительно умею все, чего от меня ждут. Маленькая надежда на то, что произошла ошибка и в разговоре с начальством это обнаружится, пошла прахом. Они знали о моих способностях больше меня. Зачем я вообще повелась на эту подначку о волосах? Не поверила в то, что смогу — вот почему. И представляла себе весь процесс с иронией, вот и получилось до пола. Теперь я дала им подтверждение своей проф. пригодности. Паника сменилась апатией. Вяло думала — обрезать и спрятать под кроватью? Дурь.

Одела высохшее белье и новую одежду. Корсаж легко зашнуровался до предела. Неумело собрала волосы в косу. Нужно было в туалет. Вышла, как сомнамбула, прошла мимо Марашки на улицу. Прошла в будку туалета, намотав косу на шею три раза. Потом умывалась возле колодца. Чистить зубы было нечем. Так же, молча, прошла обратно в свою комнату.

Ничего не хотелось, легла опять в постель. Достала свой простенький мобильник, поставила на прослушку мелодии вызова. Слушала бездумно, отстраненно, пока не сел аккумулятор. Давно нужно было подзарядить… Не было ни одной умной мысли, которую стоило бы думать. Смотрела в потолок и он расплывался в глазах. Дверь в комнату открылась и вошла Марашка. Присела на край кровати и погладила по голове:

— Давай помогу с волосами. Ты ж не умеешь. Мешать будут, длинные очень.

— Обрежу, если будут мешать.

— Не нужно, тебе с ними помогут. А захочешь — обрежешь. Не в них дело, да, деточка? Не в них. Вставай, заплету тебя да поешь. А то скоро, видать, уже приедут. Что ж ты будешь распустехой…? Не порядок это.

Так, приговаривая, она расчесала и заплела мне косу, уложив ее на голове двойной короной. Шпильки в чужой руке скользили, царапая кожу. Я морщилась.

— Красивая ты, деточка, необычная, у нас народ темноглазый да чернявый. Другая ты совсем, а и не только из-за волос. Я по молодости тоже ой, какая была. Самого лучшего парня себе взяла. Дети хорошие выросли, мы хорошо жили, да не долго. Не переживай ты так сильно. Больше худа не будет. Только хорошее, — бормотала женщина, укладывая мою косу. А я понимала, что она меня успокаивает так. Не была я красивой. Симпатичной — да, а вот чтобы стать красивой, нужно было приложить усилия, грамотно сделав макияж. И фигура у меня скорее спортивная, чем женственная — среднего роста, тонкокостная. Хотя…я немного подправила ее, подчеркнув талию. Да и будь я красивой, что бы дала красота в моем положении? Ничегошеньки… ни-че-го.

На дворе послышался топот и гомон. Что-то говорил Зодар — его голос я узнала. Ему отвечали, что-то обсуждали. Потом в дом вошли новые люди. Впереди точно — сам герцог. Возраст тоже лет около тридцати. Уверенная манера держаться, посадка головы, взгляд, по-хозяйски пробежавшийся по мне с головы до ног. Не так красив, как Зодар, но тоже интересный мужик. Короткие волосы, не скрывающие длинный рубец шрама выше виска. Уверенность, властность, наверное, для его женщины это ощущается, как надежность. За таким, как за каменной стеной. Чуть прищуренные серьезные глаза заглянули в мои. Сильная личность, Зодар мягче, проще. Я отвернулась, начиная волноваться и переживать. Ситуация мне не нравилась, я ощущала свою беспомощность. В следующий миг почувствовала, как мою руку поднимают и прижимают к губам. Поцелуй руки — знак уважения к женщине во многих культурах. Это немного примирило меня с происходящим, успокоило что ли.

— Прошу вас пройти со мной. Нам необходимо поговорить. — Он отвернулся от меня и продолжил для своей свиты:

— Выезжаем сразу после завтрака, лошади успеют отдохнуть. Не расседлывать. Марашка, покорми. Мы выехали ночью и в дорогу ничего не брали.

Я продолжала стоять, слушая его приказы. Он обернулся ко мне, подхватил под локоть и повел на улицу. Другой рукой придерживал какое-то холодное оружие, пристегнутое к поясу. Вместо матерчатых кушаков на этих мужиках были надеты такие же широкие кожаные ремни. А на них — резаки эти в ножнах, большие и маленькие. Во дворе толпились человек десять, привязывая к перекладинам изгороди лошадей, умываясь возле колодца, просто разговаривая. Когда мы вышли, установилась тишина. Мужчины склонили головы, приложив правые ладони к области сердца. Приветствие… понятное дело. Кивнула и опять уставилась в траву. Герцог, на миг остановившись, определился куда идти и потянул меня под руку в сторону реки. Я послушно шла за ним. Тропинка закончилась на том бережку, где мы купались с Марашкой. Герцог снял верхнюю одежду, похожую на гусарский доломан, висевшую на одном плече, и бросил на траву.

— Садитесь. Разговор будет долгим. — Сам сел прямо на траву и с ожиданием уставился на меня.

Я опустилась на одежду, поджав ноги и обняв их руками. Неосознанно приняв позу недоверия и закрытости. Смотрела на реку. Было страшновато и неуютно, в груди образовался какой-то ком. Втянула в себя осторожно воздух, пытаясь избавиться от ощущения тяжести внутри, успокоиться.

— Я правитель этой земли. Вы уже поняли. Зодар, герцог Влахии. Да, имя популярное у нас. Как вас зовут, я знаю, Наташа. Можно к вам так обращаться?

Я кивнула. Он молчал некоторое время. Потом вздохнул и продолжил:

— Я был вынужден это сделать. В основном вам все рассказали. У нас тут ситуация почти безвыходная. Мы стремительно нищаем. Еще пара лет и я просто уйду, отдав герцогство. Но и это не решит проблему, хотя Хозяйка соседнего государства как-то справляется с двумя территориями. Но нам достается совсем немного ее силы — падают урожаи, раньше наступает осень, позже — весна, да много чего еще… Я отдаю самых красивых женщин и кучу денег в оплату. Люди понимают, что я вынужден это делать, но недовольство растет. Это чьи-то дети… Не воспринимайте то, что с вами произошло, как попадание в рабство. К вам будут относиться с почтением, выполнять любые ваши пожелания. От вас зависит жизнь целого государства. Кроме того, я думаю, что после года проживания здесь вы сможете на некоторое время вернуться домой.

Я быстро взглянула ему в глаза. Он смотрел на меня спокойно и уверенно.

— Подобного еще не было, но мы попробуем опытным путем выяснить, сколько герцогство продержится без вас. Насколько много вы сможете дать, как Хозяйка. Какой задел наработаете. Это нужно выяснять — способности разнятся. Но в любом случае свидание с родными я вам гарантирую — мое слово. Сейчас вы можете написать им то, что считаете нужным. Сами понимаете, что все рассказывать не стоит, сочините что-нибудь, чтобы они не волновались. Пообещайте встречу через год. Мы обсудим ваше вознаграждение, вы сможете помочь им деньгами, если в этом есть необходимость. Я буду с вами откровенен — когда осмотритесь тут, можете забрать их всех сюда. Стране выгоднее содержать одну семью, чем платить несметные деньги и отдавать своих людей за чужое покровительство. В моих интересах предельно заинтересовать вас и максимально привязать к нашему миру. Вы можете встретить тут мужчину, с которым захотите создать семью. Я был бы очень рад этому.

— Кроме вашего слова, какие гарантии вы можете мне дать?

— Никаких. Мое слово. Не стоит в нем сомневаться. Я понимаю разницу наших культур, но здесь ваше сомнение — оскорбление для меня.

Извиняться я не собиралась. Кивнула головой молча, встала и пошла в сторону дома. Мне нужно было все это обдумать. Слишком как-то завлекательно. Если бы мне озвучили все это дома, кто знает…? Хотя меня и так остановило лишь недоверие.

— Что я должна буду делать? Где жить? Я очень смутно представляю, чем могу быть вам полезна.

— Я понимаю ваш вопрос, как согласие?

— Не знаю. Мне нужно время. Не спешите, пожалуйста. Мне и так не по себе.

— Я понимаю. Сейчас мы едем в столицу. Некоторое время поживете во дворце. У меня большая библиотека. Там есть все необходимое для вас. Даже записи вашей предшественницы. Это бесценный опыт. Вам будет интересно. Напишете там записку для родственников. Кроме того, я представлю вас своим приближенным. Не скрываю — надеюсь, что вам кто-то понравится. В любом случае, некоторое время я хотел бы видеть вас рядом. Мне нужно знать, на что вы способны. У вас тоже могут возникнуть вопросы, на которые ответить смогу только я. Потом вас отвезут в усадьбу Хозяйки. Это не так недалеко, но место довольно уединенное. Не подумайте — это не будет постоянной ссылкой. Просто там созданы все условия и очень удобно. Так же там хорошая охрана и я буду спокоен за вас. Прислугу и помощников проверили, но если вам кто-то не понравится — их заменят.

— Как-то это все звучит слишком… заманчиво.

— Так было всегда. Вы должны знать, что более важны для страны, чем даже я. Правителя можно заменить, Хозяйка земель — величайшая незаменимая ценность. Вас начали искать еще до моего рождения — и вашего тоже, соответственно. Сейчас не прекращаются поиски вашей сменщицы. Так уж устроен наш мир. А ваши способности — редкость. О вашей исключительной важности скажет и то, что с вашим приходом на территорию герцогства, все государство в одну ночь заговорило на русском языке, не осознавая этого. Это было описано в наших хрониках и случается приблизительно раз в двести или триста лет. Прошлой ночью появилась уникальная возможность наблюдать, как буквы в книгах расползаются и преобразуются в новые, но знакомые — буквы вашего алфавита. На вашем, русском языке, говорит соседнее государство. Там Хозяйка — ваша соотечественница.

Я не понимала этого — не укладывалось в голове. Такие гигантские, титанические усилия — это нерационально, как это делают, кто? Проще было обучить меня местному языку. А так, получается, что реальность подстраивается под меня, как будто мне ее дарят. И все равно непонятно — а как же местные стихи, песни, разные присказки и поговорки? Они что — все забылись или рифмуются теперь на русском? Пропал целый пласт культуры? Бред… немыслимо… бестолково как-то.

Мы подошли к дому. Во дворе возле колодца расставили дощатые столы и две женщины в одежде, похожей на мою нынешнюю, вываливали на них из корзин хлеб, овощи, мясо. Женщины здесь тоже были красивы — высокие, статные. Мы с герцогом прошли в дом. За нами вошли еще двое мужчин, очевидно приближенные правителя или родня. Мне представили их, точно — какие-то родственники и его советники Натан и Назар. Стол был уже накрыт, и мы сели завтракать. Кусок не лез в горло — меня внимательно изучали глаза троих мужчин. Я пыталась сделать вид, что не обращаю внимания, но внутреннее напряжение нарастало. Было некомфортно.

Я демонстративно отстранилась от стола, сложив руки на груди, и посмотрела в глаза всех троих по очереди. Недовольство на моем лице не заметил бы только совсем уж глупый товарищ. Советники, переглянувшись, заулыбались. А герцог пожал плечами, как бы извиняясь, и уделил все внимание еде. Я старалась больше не смотреть на них. Выпила молока с куском мясного пирога и стала откровенно тяготиться обстановкой за столом. На меня зыркали, стараясь, чтобы это получилось незаметно. Тот, который Натан, был моложе — похоже, что мой ровесник или не на много старше. Он был более смешлив, похоже, что у него легкий характер. Наверное, неплохое чувство юмора, улыбка непринужденная, привычная. Второй смотрел немного насторожено, изучающее, что ли? Выглядел опытней и умнее. Но что-то во мне или в моем поведении тоже казалось ему смешноватым. И он прятал улыбку, склоняясь к столу. Все это страшно раздражало. Хотелось прямо спросить — что со мной не так? Что я и сделала:

— Не понимаю, чем вызваны ваши улыбки. Вижу только, что смешной вы находите именно меня. Хотелось бы узнать причину вашего веселья. Я одета или выгляжу неподобающе? Веду себя неприлично или сказала что-то не то? Я настаиваю на объяснении вашего поведения. Быть причиной вашего веселья, не понимая его причины, не желаю категорически ни сейчас, ни в будущем.

Герцог вскинул голову, откинулся на спинку стула и удивленно уставился на меня. Оба весельчака встали, склонив головы и прижав руки к сердцу. Но молчали, как партизаны. Я поднялась и вышла в свою комнату. Что-то это меня напрягает. Что это было? Что за мышиная возня? Похоже, что дружеских отношений со мной устанавливать не собираются. Может, уже воспринимают, как объект охоты? Внешность не отталкивала, и мужики щерились в предвкушении забавы? Возможно, и ставки уже делались, кто преуспеет? А этих герцог притащил, как основных кандидатов? С его стороны разумно, но самонадеянно. Меньше всего меня сейчас интересует замужество, как бы ему ни хотелось привязать меня им к этому миру. Нужно обозначить какие-то границы в отношениях.

В комнату вскоре зашла Марашка, постояла со мной минутку возле окна:

— Пора, деточка, тебя ждут.

Я вышла на улицу. Все трое стояли у входа с нарочито серьезными лицами. А в глазах герцога плескалось веселье. И меня понесло:

— Герцог, а вы женаты, есть дети? Может невеста? Что с вами, почему теперь вам не весело, вопрос элементарный?

— Невеста.

— Не стенка. — И я пошла во двор. Повеселись теперь, гад, если сможешь. Вот упрусь рогом — хочу герцога, и что ты делать будешь? Явно ухмыляться перехочется.

Тишина за спиной была приятной. Оглянулась вокруг — а как я буду ехать? Нет ни кареты, ни телеги. На лошади, что ли?

— Вы поедете на лошади, повозка не везде пройдет. Если не умеете — поедете с одним из нас.

— Поеду с одним из сопровождения, с вашего разрешения. Мне так будет удобнее. Покажите, пожалуйста, у кого из них скотинка выносливее.

Герцог проводил меня к чьей-то лошади. Остановился, и внимательно глядя мне в глаза, спросил:

— Что значат ваши слова? Что значит — не стенка?

— Это значит, что невеста — не стенка, можно и отодвинуть. Вы очень привлекательны, ваше сиятельство, крайне привлекательны, как мужчина. Боюсь, что могу не устоять. Прикажите прекратить охоту на меня. В ближайший год я не собираюсь выходить замуж. Разобраться бы со всем остальным.

— Я вас понял. Не думал, что внимание мужчин может так не нравиться женщине. Но я сделаю то, о чем вы говорите.

— Я сейчас не женщина, а служащая на ответственной должности. Не хотелось бы отвлекаться на лишнюю суету, отбиваясь от ухажеров.

Он коротко поклонился и отошел с застывшим лицом. Я же знакомилась с лошадью и с ее хозяином. Решали, как мне удобнее будет ехать. Я изучила седло — спереди был выступ, сидеть на котором было бы невозможно. Был вариант — сидеть сзади, хотя там была вероятность съехать по заднице лошади во время быстрой езды. Придется крепко обнимать всадника за талию и прижиматься к нему. Ехать в этом случае придется по-мужски. Широкая юбка позволяла сделать это. Так мы и решили. Я предварительно поинтересовалась у мужчины — нет ли чего компрометирующего меня в таком варианте передвижения? Меня успокоили на этот счет.

Когда садилась, принципиально не смотрела вокруг. Закидывая ногу, нечаянно оголила ее почти до колена. Спокойно поправила юбку, стараясь заправить ее под себя, придерживаясь за пояс напарника одной рукой. Обвела взглядом заинтересованных мужиков, пробормотала:

— Чего стоим? Кого ждем? Зрелищ больше не будет, можем выезжать.