Положение с хлебом в стране всё более обострялось. Не смотря на это, всё крикливее становились заявления и посулы Хрущёва с самых высоких трибун:
- Мы ещё покажем американцам кузькину мать!.. Мы их положим по сельскому хозяйству на обе лопатки!
В 1961 году СССР впервые начал массовые закупки зерна в Канаде. Черчиллю приписывают крылатую фразу насчёт Хрущёва: «Надо быть очень талантливым человеком, чтобы суметь оставить Россию без хлеба».
В начале лета 1962 года дефицитные сало и мясо подорожали примерно на треть цены. 1 июня в целях преодоления временной нехватки продуктов питания в СССР на треть подняли цены на молоко и мясо.
- Рабочие должны правильно понять линию партии. – Первый секретарь обкома КПСС был спокоен на совещании партийного актива.
- Продовольственная программа партии совпала с понижением зарплат на крупнейшем в городе электровозостроительном заводе. – Предупредил второй секретарь.
- Ерунда, - скривился руководитель области, - «будёновцы» единодушно поддержать решение правительства.
На НЭВЗ имени Будённого трудились около 12 тысяч человек. Завод-гигант производил мощное впечатление: гудящие станки, могучие краны, сверкающая сварка. Когда по заводскому радио прозвучало объявление о снижении расценок на работы, стальцех залихорадило.
- Идём в контору, - скомандовали активисты, - пускай скажут, что нам есть завтра!
- Сами едят от пуза, а нас голодом морят…
Директор завода Курочкин не захотел разговаривать с представителями и высокомерно бросил оскорбительную фразу:
- Не хватает денег на мясо, жрите пирожки с ливером.
- Ты у нас сам лагерную баланду хлебать будешь! – пообещал один из зачинщиков.
Рабочие тут же остановили станки, вышли на улицы, перегородили железнодорожные пути и остановили пассажирский поезд Ростов - Саратов.
- Хрен вы куда проедите! – горланили наиболее энергичные из них.
Кто-то на тендере паровоза написал мелом: "Привет рабочему классу! Хрущёва - на мясо!"
До прямого столкновения в тот день не дошло. На всякий случай ночью в город вошли войска. За одну ночь все стратегически важные объекты города: почта, телеграф, радиоузел, горисполком и горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк, были взяты под усиленную вооружённую охрану.
- На всякий случай! - из Госбанка были вывезены все деньги и ценности.
Все подразделения Новочеркасского гарнизона были подняты по тревоге и переведены в полную боевую готовность. Утром эмоции перехлестнули через край:
- Работайте с такой «хавкой» сами, - переговаривались рабочие.
- Пускай конторские выйдут заместо нас...
Завод встал окончательно. Началась массовая забастовка и в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Хрущёву была доложена следующая информация:
- Нежелательные волнения продолжают иметь место в городе Новочеркасске на электровозном заводе. Примерно к трём часам ночи после введения воинских частей, толпу, насчитывающую к тому времени около четырёх тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода, и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час, двадцать два зачинщика задержаны.
Главная площадь города уже с раннего утра была заполнена людьми, которые требовали, чтобы к ним вышел кто-нибудь из руководителей, но никто не появился.
***
Александра Шелехова пришла на площадь перед Новочеркасским горкомом партии часам к одиннадцати утра. На тот день выпал долгожданный выходной, и она захотела погулять по городу.
- Откуда столько людей? – удивилась Саша, которая ничего не слышала о начавшихся волнениях.
К тому времени многие из пришедших сюда с колонной рабочих уже разошлись. В толпе появилось много просто любопытствующих, женщин, подростков и детей.
- Работники горкома партии не стали разговаривать с людьми, - переговаривались между собой зеваки.
- Попросту сбежали…
Перед оставшимися выступил с балкона на втором этаже помощник прокурора города, как он представился. Заявил, что действия рабочих незаконны, и призвал их разойтись. Был он при этом явно испуган, тут же ушёл.
- Иди, не задерживайся. – Настоятельно посоветовали ему.
- То же мне законник…
Тем временем с балкона выступали люди, высказывали свое мнение о событиях. Выделились, как и следовало ожидать, крикливые активисты, призывавшие рабочих как-то оформить свои требования, передать их куда-то «наверх».
- Да здравствует забастовка! – крикнул сухощавый молодой мужчина, со странно знакомым лицом.
- Где я его видела… - начала вспоминать Александра.
Исхудалая женщина в рабочем комбинезоне зачитала бумагу, найденную на столе исчезнувшего горкомовца в которой говорилось: « Трудящиеся Новочеркасска приветствуют повышение цен на мясомолочные продукты и обязуются трудовыми успехами...»
- Они бы ещё на водку цены повысили!
- Мы бы их так поприветствовали… - сообщение вызвало дружный смех.
Саша видела вокруг себя живые, возбуждённые лица, какие не увидишь на «организованной» демонстрации.
- На них возмущение, ирония, запальчивость, насмешка, - отмечала она, - но нет рабского равнодушия или страха.
Какие-то юные женщины в замасленных спецовках подбадривали мужчин, призывали держаться и добиваться справедливости. К одиннадцати часам запал митинга как бы угас: люди пришли к горкому, никого здесь не нашли и теперь не знали, что делать.
- Пойду домой! – решила молодая женщина и даже сделала несколько шагов в сторону.
Тем временем появились солдаты. Они расположились цепью между фасадом здания и толпой, вошли в здание горкома. На балконе появилось несколько офицеров в полевой форме с красными, загорелыми лицами:
- Видно, что только с учений. – Сказал мужчина с военной выправкой.
- Бывший военный… - сообразила Шелехова и остановилась.
Один солдат был с рацией за спиной и с наушниками. В боковом проулке виднелась мощная полевая радиостанция.
- Военные держат связь с командованием, возможно, и с самим «верхом». – Комментировал стоящий рядом мужчина.
- И что с того? – не поняла Саша.
- Нужно уйти с площади от греха подальше...
- Ничего плохого ведь не случится?
- Посмотрим.
В это время полковник наклонился с балкона, с усилием опираясь на перила. Лицо его сильно побагровело. Он что-то крикнул вниз цепи солдат. Шелехова с ужасом поняла, что с последним предупреждением к толпе обратился командующий новочеркасским гарнизоном Олешко и через секунду прозвучал роковой приказ: «Огонь!»
Хором заработали автоматы. Фасад здания тут же заволокло белым пороховым дымом. Очереди били пока что вверх. Толпа шарахнулась в стороны, но тут же замерла. Кто-то истошно закричал:
- Бежим!
Александра взглянула на часы. Мозг автоматически отметил время – 12 часов 31минута. Сбоку раздались испуганные голоса:
- Не бойтесь!.. Они стреляют холостыми!
- Они не посмеют!
В этот миг с правого фланга цепи ударил характерный звук боевых выстрелов; злобная с оттяжкой очередь. Толпа ахнула, люди бросились врассыпную.
- На площади было человек шестьсот, ну уж не больше тысячи. – На бегу подсчитывала Шелехова. – Но могут смять…
За спиной толпы оказалась метровая изгородь сквера у памятника Ленину. В условиях бегства это оказалось серьёзной преградой. Люди падали, бежавшие следом топтали упавших.
- Стрельба продолжается. – Отметила Саша и оглянулась по сторонам.
Вокруг, пригибаясь, бежали люди, многие были окровавлены. На цветочной грядке неподвижно лежала женщина в праздничном платье, оторванная рука валялась невдалеке.
- Ей уже не поможешь… - крикнул на бегу предупреждавший её мужчина.
- Да, да! – повторила Шелехова и посмотрела на бесстыдно задравшееся платье.
Она припустила вдогонку за своим ангелом-хранителем. Ажурная ограда сквера под напором толпы рухнула, люди разбегались, топтали упавших, раненых и убитых.
- Спасите! - истошный вопль повис над площадью.
Страха у Александры почему-то не было: только недоумение и возмущение происшедшим. Оглянулась на площадь: на жгуче-белом асфальте лежали тёмные тела – картинка из учебника истории «Кровавое воскресенье».
- Чёрно-вишневые лужи крови на раскалённом асфальте пучатся, - изумилась она, невольно притормозив, - как будто кипят...
Недалеко стояла бочка с квасом. Из пробитых пулями отверстий хлестал пенистый напиток. Пули летели вдогонку убегавшим, рассыпаясь по раскалённой площади и разрывая человеческую плоть.
- Видимо, - на мгновение остановился мужчина, - план расстрела был продуман заранее и в деталях...
- Почему?
- Вон уже подогнали грузовые и санитарные машины.
Пожилой мужчина пробегал мимо них. Пуля попала ему в голову и мозги моментально разляпались по цветочной вазе.
- Мать в магазине носит грудного убитого ребенка. – Фиксировало заторможенное сознание: - Убита парикмахерша на рабочем месте…
Невдалеке лежала девчушка в луже крови. Ошалелый майор встал в эту лужу. Ему крикнул раненый в последнюю минуту спутник Шелеховой:
- Смотри, сволочь, где ты стоишь!
Майор здесь же пустил пулю себе в голову.
- Позор! – подумала Саша и остановилась в проулке.
Когда огонь прошёл смертоносным шквалом, на площади остались лежать мужчины, женщины и подростки, Раненые громко стонали, девушка с развороченным пулей коленом застыла на асфальте и глядела на рану широко открытыми глазами. На залитой кровью площади, как проклятие, белели детские панамки, втоптанные в грязно-красное месиво.
- Глянь Кузьминична, - сказала дородная женщина своей соседке, - что это такое?
- Детей постреляли!
Они вышли из тенистого двора, где прожили всю жизнь, и с изумлением смотрела на творимые безобразия.
- Вон две девочки убитые, - всплеснула руками Кузьминична, - и там кто-то лежит на земле.
- Пойдём от греха подальше! – товарка потянула её в спасительную глубину двора.
Шелехова помогла подняться раненому мужчине и поспешила с ним в боковую улицу, чтобы выйти из сектора обстрела. Предложила отвести его в госпиталь. Раненый испуганно возразил:
- Там меня засудят!
- Разве так можно? – спросила ошарашенная Саша.
- Достреляют гады!.. – прохрипел бывший военный. - Веди домой, у меня жёнка медик!
- Вам надо в больницу…
- Домой!
Она отвела его домой. Затем вернулась в общежитие. В вестибюле толпились недоумевающие, напуганные слухами о расстреле жители. Перед ними разглагольствовал человек в штатском. Он говорил о «тысячных толпах хулиганов».
- Разбиты все витрины на Московской. Разве можно бить стекла? – возмущался он, прощупывая взглядом слушателей.
- А людей убивать можно?! – сорвалась Александра, зло посмотрев на него.
Все люди оглянулись на Шелехову и мгновенно расстояние между ними увеличилось. Возникла немая сцена. Она поняла, что выглядела страшновато: платье в крови – того раненого, которому помогла, на лбу глубокая царапина неизвестного происхождения, отчего вся щека в крови.
- Нужно переодеться! – решила Саша и поспешила в свою комнату.
Медсестра Ирина Купцова, с которой они делили комнату, оказалась дома. Проверка, проведённая дежурными по общежитию через десять минут, прошла благополучно:
- Все должны оставаться на своих местах.
- Ага…
Немедленно после неё они поспешили в город:
- Нам нельзя отсиживаться. – Сказала подруге Саша, торопливо переходя улицу. - Необходимо всё видеть лично: вот история без прикрас и фальсификации.
- Ну ты загнула…
Весть о расстреле немедленно облетела всех и вызвала, видимо, неожиданную для властей реакцию: остановилось большинство заводов, улицы переполнились народом.
- Ого, сколько их!
- В такие дни узнаёшь больше, - прошептала Шелехова, - чем за иные десятилетия.
Отовсюду подъезжали машины с рабочими. На Московской высаживались, молча шли к площади перед горкомом – плотной неудержимой колонной во всю ширину проспекта.
- Подобной демонстрации я ещё не видела! - ахнула Ирина и завертела головой.
- И больше не увидишь…
Остановить эту демонстрацию было невозможно. Хотя на крышах домов виднелись вооружённые солдаты. На площади у горкома было море людское.
- Тысяч десять, двадцать? – изумилась Купцова.
- Думаю что больше…
Посреди толпы стояли два танка. Люди не давали танкам проехать. Митинг скандировал:
- «Хру-щё-ва! Хру-щё-ва! – и ещё громче: – Пусть смотрит! Пусть смот-рит!»
Этот второй митинг был куда более массовым и целеустремлённым и явился реакцией на расстрел. Находившиеся в городе Микоян и Козлов не рискнули появиться перед людьми даже в присутствии танков. Микоян сказал несколько невыразительных слов по радио. Призвал людей разойтись по рабочим местам, пробормотал что-то о «трагическом инциденте».
- Что он несёт? – переспросила Шелехова.
- Просто боится…
Митинг окружили войска. Был объявлен комендантский час. Людям сказали, что всех выпустят, кто уйдёт до 10 часов вечера. К полуночи митинг растаял.
- Пойдём домой! – потянула Сашу за руку Ирка. – Утром на работу.
- Давно пора…
Патрули дежурили всё ночь. Патрулировали город солдаты, – судя по всему, жители Средней Азии. Александра услышала, как офицер сообщил им, что здесь бунтуют уголовные элементы и надо быть осторожными, так как в солдат стреляют из-за угла.
- Прямая ложь. – Хотела крикнуть она, но не решилась.
… На следующий день Шелехова рано пришла в больницу, где работала санитаркой. Там уже царила суматоха и боль. Ночью туда доставили много раненых.
- Я работаю стеклодувом на заводе неподалёку от НЭВЗа, - рассказывал ей на перевязке молодой парень Николай Степанов. - Вчера пришла к нам депутация оттуда. Сказали:
- Закрывай горелку и иди в колонну.
- А ты?
- Ну, я и пошёл… Интересно же!
Александра ловко сменила ему окровавленную повязку на пробитой навылет руке.
- Вижу - толпа. Подошёл поближе. Стоял справа от входа в горком. И тут получил пулю в левую руку. Как бревном ударило. За мною двое мужчин замертво упали.
- Я это видела… - вставила медсестра.
- Женщину на моих глазах убили. – Закончил Николай. - Какой-то таксист до железнодорожной больницы довёз.
По палатам шастали следователи - расспрашивали, как кто оказался на площади. Ходили, спрашивали у больных, кто лежал давно, а кто поступил накануне.
- Я видела, что после выстрелов посыпались, как груши, любопытные мальчишки, забравшиеся на деревья в скверике. – Сказала Николаю медсестра.
- Трупы забрасывали через борт. Пожарные смывали из брандспойтов кровь, красные потоки огибали площадь. И не успевали - кровь от жары впекалась в асфальт.
- Когда я шла на работу, кровь пытались отдраить песком - не получалось.
- На следующий день в срочном порядке положат новый асфальт...
Александра заплакала, не в силах сдержать нахлынувших эмоций.
- Изверги!
Через пару дней главный врач Николай Хубаев сказал Степанову:
- Выпишем тебя от греха подальше, будешь потихоньку ходить на перевязки. Говори всем, что у тебя бытовая травма...
- Разрешили предать земле по-человечески только 17-летнего Лёню Шульгу. – Шепнула ему напоследок Александра: - Его ранило в ногу, и он умер у нас в больнице от заражения крови. Но разрешили на особых условиях - ночью, под присмотром милиционеров. И при этом родственникам запретили плакать, устраивать поминки.
- Это им даром не пройдёт! – пообещал Степанов и добавил вполголоса: – Люди говорят, что 26 человек убиты наповал, ещё 90 ранены.
10 июня Александру Шелехову арестовали. По Новочеркасску поползли слухи, что город собираются затопить водой Дона или полностью сравнять с землёй.
***
После окончания Академии Генштаба Ивана Матвеевича Шаповалова определили в группу войск в Германии и назначили начальником штаба, затем заместителем командующего танковой армией. С 1955 года генерал-лейтенант Шаповалов пять лет командовал 2-й гвардейской танковой армией.
Отслужившего два срока в Германии Иван Матвеевич по тем армейским порядкам следовало перевести на Родину. Ему предложили на выбор: либо заместителем начальника бронетанковой академии в Москве, либо первым заместителем командующего войсками Северо-Кавказского округа Плиева.
- Оба варианта предполагают выдвижение на первые роли. – Строго сказал ему знакомый генерал, начальник отдела кадров.
- Посоветуюсь с женой…
Екатерина Сергеевна очень желала бы осесть в Москве. Дети – Нина и Володя – уже учились в столице. Но Иван Матвеевич выбрал-таки округ:
- Там более живая армейская служба.
- Как скажешь… - согласилась супруга.
… Перед началом очередных сборов он выстроил офицеров и предупредил:
- Тактику будем отрабатывать, наступая целой дивизией, а центральный полк – с боевой стрельбой. Вы давно уже не стреляли, а если стреляли, то из охотничьих ружей. Поддерживать полк будут артиллерия и танки.
- А если перестреляют солдатики друг друга?
- Готовьтесь лучше – пальба предстоит серьёзная.
Дело в том, что в округе для выступления с боевой стрельбой больше роты не привлекались. А тут сразу полк. Командный пункт застыл в напряжённом ожидании. Начала артиллерия залпом с закрытых позиций. От резкого грохота вздрогнул даже Плиев, поднёсший бинокль к глазам.
- Рискуешь, Иван Матвеевич.
- А как иначе научить солдат воевать?
Вперёд пошла вся стальная дивизия. Стреляли все полки, но генералы и офицеры знали, что боевыми бьют автоматы и пулемёты центрального. Этот же полк поддерживали танки. Пролетело авиационное звено и нанесло бомбовый удар там, где предполагались позиции противника.
- Ну что, попали?
Стоило чуть ошибиться в расчётах и выборе объектов для стрельбы – не миновать беды. Но получалось так, как задумывалось и как намечали с офицерами.
- Зато обрели опыт современного боя. – Радовался заместитель командующего.
- Но карьеру можно было загубить… - еле слышно сказал адъютант.
В конце мая неожиданно пришёл приказ свернуть сборы. Плиев срочно уехал в Ростов-на-Дону, а Шаповалову приказал:
- Немедленно отправить офицеров по местам службы. Войска сосредоточить в районе Новочеркасска.
- Есть!
- И самому следовать туда.
По дороге в бывшую столицу донских казаков Иван Матвеевич Шаповалов узнал, что в этом городе рабочие электровозостроительного завода выразили массовый протест против резкого повышения цен на основные продукты питания.
- Руководство частями, которые сосредоточились к району Новочеркасского электровозостроительного завода, возложено на тебя. - Командующий войсками СКВО генерал армии Плиев поставил конкретную задачу.
- Я против того, чтобы войска нашего округа, да ещё с оружием и боеприпасами, противостояли рабочим завода и толпе горожан.
- Это не нам решать…
Шаповалов пользуясь предоставленной властью, приказал своим частям:
- Автоматы и карабины разрядить, боеприпасы сдать под ответственность командиров рот, боеприпасы без моей команды не выдавать.
Около одиннадцати часов распахнулись заводские ворота, и толпа в семь-восемь тысяч человек направилась в сторону центральной площади. Иван Матвеевич подошёл к угрюмым рабочим и спросил:
- Куда вы идёте?
Один из них ответил:
- Товарищ генерал, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе.
По рации он доложил генералу Плиеву о том, что многотысячная демонстрация с красными знамёнами, цветами и портретами Ленина направляется от завода к зданию горкома партии.
- Задержать, не допускать! – услышал в ответ голос Плиева: - Приказываю мотострелкам не допустить прохода демонстрантов по мосту через реку Тузлов.
- У меня не хватит сил, чтобы задержать тысячи человек, – схитрил Шаповалов.
- Я высылаю в твоё распоряжение танки, - последовала нервная команда Плиева. - Атакуй!
Иван Матвеевич с достоинством парировал:
- Товарищ командующий, я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками.
Плиев с раздражением бросил микрофон. Предчувствуя недоброе, он попытался на своём «газике» перегнать колонну. Навстречу ему попался генерал Пароваткин, которого Шаповалов посылал раньше за устными указаниями Плиева.
- Командующий приказал применять оружие, – сказал он ему.
- Не может быть! – воскликнул Иван Матвеевич и решил тянуть время. – Требуется письменное распоряжение…
Тогда Пароваткин молча протянул командиру рабочий блокнот. Тот развернул его и увидел надпись от руки: «Применять оружие»
- Нельзя этого делать…
Они вскочили в машину, чтобы успеть обогнать толпу, но, не доехав метров четыреста до площади, перед горкомом партии, услышали массированный огонь из автоматов.
- Зачем?.. Зачем?
Иван Матвеевич не видел кровавой расправы, которую учинили слепо выполнявшие приказ. К расстрелу между тем готовились тщательно. Кто-то засел с пулемётом на чердаке здания и со снайперскими винтовками на крышах соседних домов.
- Они-то стреляли на поражение.
Генерал выскочил из машины и побежал на звук выстрелов. Навстречу ему неслись очумелые люди, среди которых толкался заплаканный пацанёнок лет семи.
- Подожди мальчик! – военный задержал бегуна, буквально налетевшего на неожиданное препятствие.
- Чего Вам надо?
- Что там, на площади? – плохо скрывая волнение, спросил Шаповалов.
- Людей постреляли! – крикнул пацан и попытался вырваться.
Однако большой дядька с красным от гнева лицом держал его крепко.
- Постреляли! – с ужасом произнёс он. – Не может быть…
- Много убитых там лежит…
- А ты как вырвался?
- После первых выстрелов я и мальчишки, залезшие поглазеть на деревья, попадали на землю и разбежались. Вместе с нами с дерева свалился мужчина – он ужасно кричал и корчился.
Иван Матвеевич закрыл глаза, чтобы стереть возникшую перед ними страшную картинку.
- Как тебя зовут? – он решил переключить внимание мальчика.
- Саша, - ответил всхлипывающий свидетель. – Фамилия Лебедь.
- Чего здесь оказался?
- Так мы живём на соседней улице Свердлова, всего в квартале от горкома. – Он махнул ручонкой куда-то в бок. - Как я мог не прибежать и не поглазеть.
Суровый генерал кивнул, словно принимая весомый аргумент собеседника.
- А другие мальцы откуда?
- Может быть, потому, что к площади прибежали сироты?
- Какие сироты?
- Детский дом располагается как раз на Московской.
Шаповалов мучительно замолчал, остро переживая случившуюся трагедию.
- Сегодня сирот стало больше… - почти неслышно прошептал он.
Потом прочистил горло и уже нормальным голосом сказал:
- Беги Саша домой, мать, наверное, сильно волнуется.
Тот не заставил себя уговаривать и так рванул, что только засверкали обутые в сандалии ступни крепких, загорелых ног.
- Хороший парнишка, крепкий! – подумал Иван Матвеевич и невольно улыбнулся. – Если пойдёт по военному делу – станет генералом.