Проснулись мы все от шума винтов пролетевшего низко вертолета.
— Да это пожарники, лес проверяют, — сонно пробурчал Толик.
Внезапно открылась дверь, и в баньку ввалился финский пограничник с собакой. Он сказал что-то по-фински и, пробыв с нами несколько секунд, вышел. Сонливость сразу слетела. Сквозь окно мы увидели возле дома несколько пограничников, сидевших на траве и о чем-то переговаривавшихся.
— П-р-и-е-х-а-л-и, — протянул Миша. — Я ж говорил не нужно было сюда заходить.
— Пожарники, — ухмыльнулся Борис.
— Давайте спрячем все документы и скажем им, что мы — канадские туристы украинского происхождения, — предложил я.
Толик быстро поднял доску в полу, и мы сложили туда все документы. Это была наша самая большая ошибка. Документы нужно было не спрятать, а сжечь.
Старшина финского поискового наряда Антти Лейво, чья собака нашла нас, был смущен. Он доложил по рации своему начальству, что обнаружил четверых молодых людей, одетых в джинсы, двое из них с длинными волосами и все четверо похожи на немецких туристов. Он знал, что Советы сообщили о переходе границы трёх человек, Советы ошибиться не могут. Пограничники встали, собираясь уходить. Антти вернулся в баньку. Овчарка учуяла документы под полом и заскребла лапой…
Антти Лейво и его поисковая овчарка Пажы. 1974 г. Фото А. Лейво.
Антти вызвал вертолет. Его отряд сидел на траве в ожидании приказа. Пограничники курили.
— Пойдем, покурить спросим, — завидев дымок, рванулся к выходу Борис.
Мы вышли из бани и направились к ним. Они продолжали переговариваться, не обращая на нас никакого внимания. Поднялся с места только Антти Лейво, а за ним-его верный пес по кличке Пажи. Он проверил есть ли у нас оружие. У меня из кармана вытащил большой складной нож и тут же, к моему удивлению, вернул мне его. Мы уселись рядом и, смешивая русские, немецкие и английские слова, пытались говорить. Борис и Толик курили. Антти вынул карту и стал показывать свой путь от границы, в подтверждение показав нам все еще мокрую пустую пачку от сигарет и подошву от кеда Бориса, брошенные под финским пограничным столбом.
— Куда пойдем теперь? — спрашивали мы.
— Два километр дорога, — медленно, выбирая слова, ответил один из них и показал на карте Куусамо.
— You send us back to Russia? — спросил я пограничников.
— Ya, Ya, — закивали они головой.
— Three years in prison, — показал в сторону России Борис. Они ничего не отвечали, только качали головой, давая понять, что плохи ваши дела, ребята.
В это время подлетел маленький вертолет-стрекоза. Здоровый финн в ковбойской шляпе выпрыгнул из него, косо взглянул на нас, взял у Антти наши документы и исчез в воздухе. Пограничники — ноль внимания, как будто у них подобное случается ежедневно. Подошло ещё несколько поисковых групп и мы двинулись в путь.
Теперь первым с компасом шел Антти, за ним растянулась цепочка метров на сто, где-то в конце тащился Борис в своих новых обрубках и с ним рядом шли финны. Собаку отпустили, и она вместе с длинным поводком носилась, где хотела. Она совсем не была злой и готова была идти с теми, кто её будет гладить.
Моросил мелкий противный дождь. Ноги по колено проваливались в заболоченную почву. Финнам было легче, они были в плащах и резиновых сапогах. Шли долго, пока не вышли на пустую дорогу. Из-за поворота выехала целая колонна машин и остановилась возле нас.
Собака, не обращая внимания на окрики Антти, помчалась к мини-вэну и прыгнула внутрь. Она отлично справилась со своей работой. Правительство Финляндии наградит Антти Лейво и её большим кубком, который будет стоять в его доме в Куусамо на самом видном месте.
Я оказался с пограничниками, братом и собакой в одном вэне; машины с Борисом и Толиком ехали за нами. Из леса выходили просёлочные дороги и рядом с ними стояли невысокие помосты с бидонами молока. Подъезжал грузовик, забирал молоко, взамен оставляя пустые бидоны, которые потом забирали фермеры. Бидоны с молоком меня просто поразили.
«Надо же, никто их не ворует. Да не поймай нас финны, уж точно на этом молоке дошли бы мы до Швеции», — с сожалением думал я.
Мелькали ухоженные дома с разноцветными машинами, стоявшими во дворах. Наша дорога была без единой выбоины с ярко-желтой разметкой по средине. Я таких дорог никогда не видел в Советском Союзе.
Дорожный указатель у одинокой сопки показал, что это посёлок Руки, популярное место горнолыжников, а дальше — город Куусамо и машины въехали в ворота погранчасти. Высокие березы украшали двор. На ступеньках двухэтажного здания сидели пограничники, рядом играли маленькие дети. Нас провели на второй этаж, разместив по одному в комнатах с аккуратно застеленными кроватями. В полуоткрытых дверях посадив часовых.
Промокший насквозь я лег на кровать и задремал. Кто-то меня толкал. Это был часовой, жестом показывавший, что я должен иди за ним. В одноэтажном здании находилась столовая. В просторном зале стояли столики, накрытые белоснежными скатертями. Посредине был большой длинный стол со стоявшей на нём чистой посудой, с нарезанным хлебом и булками разных видов, пакетами с маслом и молоком, яйцами и розовым мороженым.
В больших фарфоровых с красивыми узорами посудинах были какие-то блюда. Симпатичная девушка-официантка всё время приносила из кухни еду. Пограничники подходили к столу, и каждый сам брал то, что ему нравится. Некоторые, как дети, ели только одно мороженое.
Мы сели за один столик. Подошел офицер, позвал моего брата и, подойдя вместе с ним к фарфоровой чаше наполнил его тарелку вкусным супом с колбасой, жестом показав нам, чтобы мы сделали то же самое. Толику скромности не занимать. Он взял половник и наполнил свою тарелку так, что она стала похожа на одинокую сопку в лесу, состоящую из одной колбасы и картошки.
— Ну, ты и нахал, — ворчал на него Борис.
Офицер предложил нам взять добавки, но, не знаю почему, все еще сильно голодные мы отказались. Толик с недоумением посмотрел на нас и тоже замахал руками, мол, хватит. Тогда офицер сам поставил нам на стол яйца, молоко и вазу с клубничным мороженым. Пограничники заходили в столовую и выходили, и на нас никто не обращал внимания, будто мы сидели в городском кафе.