Библиотека

В Российской государственной библиотеке в Москве, на Воздвиженке, напротив Кремля, хранится книжная коллекция Алексея Николаевича Куропаткина, поступившая в фонды главного государственного книжного хранилища страны в 1941–1945-х и 1950-х годах.

В настоящее время благодаря усердию российских патриотов, бескорыстных подвижников, старательно действующих на ниве просвещения, куропаткинской букинистической коллекции присвоен статус ФЕДЕРАЛЬНОЙ; она считается «книжным памятником-коллекцией». Частных библиотек с таким статусом по всей России — единицы.

Ее объем составляет более 2900 названий книг, журналов, карт и планов, изданных в XIX и XX веках. Содержание раритетов — военная история, история и география различных регионов России и мира.

Между тем до варварского расхищения в 1920-х годах количество экземпляров куропаткинской библиотеки насчитывало около 12 тысяч! И хранилось все это богатство не в блестящих Петербурге и Москве, не в промышленно-ярмарочном Нижнем Новгороде и даже не в старинной, степенной купеческой Твери, а в уездном захолустном селе Шешурино Псковской губернии — в дворянском родовом поместье Куропаткиных.

На период первой четверти ХХ века библиотека представляла собой одно из наиболее полных частных собраний военной и классической художественной литературы не только России, но и Европы. Лишь за военную составляющую библиотеки американцы предлагали ее владельцу, в то время уже отставному генералу и военному министру А.Н. Куропаткину, миллион долларов. Алексей Николаевич на баснословную сумму не позарился, посчитав необходимым оставить книги в России.

Владельческие признаки книжной коллекции: экслибрис, штемпель, пометы владельца, дарственные надписи.

Коллекционирование книг — это не маниакальное собирание картин в золоченых рамах, или возбуждающих воображение пленительных мраморных скульптур, или загадочных, подаренных морем и землей артефактов, или редких разноцветных почтовых марок, или усеянных драгоценностями орденов, или резной узорчатой мебели, или мерцающих дымчатыми бриллиантами произведений ювелирного искусства, наконец, просто медалей, значков, часов и иного всевозможного антиквариата — словом, всего того, что подразумевает прежде всего эстетическое визуальное восприятие, СОЗЕРЦАТЕЛЬНОСТЬ. И, безусловно, в коллекционировании вещей присутствует финансово-материальная составляющая — приобретение любой драгоценной вещи есть как минимум способ сохранения денег.

Книгособирательство напрочь исключает скрытую и демонстрируемую алчность, холодный расчет выгодного вложения капитала, жажду потенциальной спекулятивной наживы при покупке с непременным прогнозом вероятной прибыли при последующей удачной перепродаже ВЕЩИ.

Книга вещью не является, ибо она содержит знание и предполагает его получение на основе овладения и ОСМЫСЛЕНИЯ прочитанного. Коллекционирование книг изначально предполагает прежде всего СОБИРАНИЕ ЗНАНИЙ.

Да, за знание платят, и платят неплохо, но далеко не всегда и не всем. Прибавочная стоимость в данном случае создается на основе ИНТЕЛЛЕКТА АВТОРА книги и далее капитализируется СОВОКУПНЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ читателей, усвоивших, приумноживших и передавших знание далее, по перманентной интеллектуальной эстафете.

Поэтому любая библиотека, независимо от ее объема и содержания, — суть отражение интеллекта ее ВДУМЧИВОГО, кропотливого, пристрастного собирателя и обладателя.

Кем и для чего осуществляется накопление и собирание книжной коллекции — библиотеки?

И какой продукт в итоге на выходе?

Биография:

Алексей Николаевич Куропаткин: 17.03.1848–16.01.1925; место рождения и смерти: село Шешурино Холмского уезда Псковской губернии.

Православный. Из дворян Псковской губернии. Дед Емельян Куропаткин на воинской службе получил унтер-офицерский чин. Отец Николай Емельянович с 16 лет в армии: военный топограф, преподавал в 1-м кадетском корпусе, в отставку вышел капитаном. Женат, один сын.

Участие в войнах:

Участвовал в кампании 1867–1868 годов против бухарцев, проявил мужество при штурме Самаркандских высот, в бою на Зерабулакских высотах, во вторичном взятии Самарканда. В кампании 1874 года, находясь в Алжире, принял участие в экспедиции французских войск в Сахару, ранен. В кампании 1876 года ранен пулей в ногу. Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

31 августа 1877 года под Плевной, участвуя лично в штурме Скобелевских редутов, получил сильную контузию при взрыве зарядного ящика и «уцелел только чудом», как отражено в донесении главнокомандующего. Многие считали его убитым, а в № 220 «Московских ведомостей» за 1877 год помещен некролог о нем. В 1877 году при переходе через Балканы перед шейновским боем у Иметли получил сквозную рану в плечо.

Участвовал в среднеазиатских походах 1880–1881 годов, в Русско-японской войне 1904–1905 годов, Первой мировой войне.

В 1879 году причислен ко 2-му классу о раненых.

Образование:

1-й кадетский корпус (1864), 1-е военное Павловское училище (1866, 3-й в выпуске, 1-й разряд).

Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1874, 1-й в выпуске, 1-й разряд).

Чины:

Вступил в службу 19.06.1864, подпоручик (Выс. пр. 8.08.1866), поручик «за боевые отличия» со ст. 2.07.1868 (Выс. пр. 1869), штабс-капитан «за отличие по службе» со ст. 11.08.1870 (Выс. пр. 1870), переименован в штабс-капитаны Генерального штаба (Выс. пр. 1.04.1876), капитан «за отличие по службе» со ст. 4.04.1876 (Выс. пр. 1876), подполковник «за отличие по службе» со ст. 6.11.1877 (Выс. пр. 1877), полковник «за отличие по службе» со ст. 10.07.1878 (Выс. пр. 1878), генерал-майор «за отличие по службе» (Выс. пр. 29.01.1882), генерал-лейтенант «за отличие по службе» со ст. 27.03.1890 (Выс. пр. 1890), генерал от инфантерии (ст. от 27.03.1900), генерал-адъютант (Выс. пр. 1902).

Прохождение службы:

• в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне (с 1866 года), командир роты — три года,

• обучался в Николаевской академии Генерального штаба (1871–1874),

• и. д. старшего адъютанта Туркестанского военного округа (16.12.1875–21.01.1876),

• для поручений при штабе Туркестанского военного округа (21.01.1876–10.02.1877),

• прикомандирован к Главному штабу (10.02.1877– 02.07.1877),

• обер-офицер для особых поручений при командующем действующей армией (02.07.1877–13.09.1877),

• начальник штаба 16-й пехотной дивизии (13.09.1877–06.09.1878),

• заведующий азиатской частью Главного штаба (06.09.1878–14.08.1879), адъюнкт-профессор Николаевской академии Генерального штаба по кафедре военной статистики (30.09.1878–14.08.1879),

• командующий Туркестанской стрелковой бригадой (14.08.1879–22.01.1882),

• начальник северного авангарда Кульджинского отряда (07.06.1880–01.10.1880), начальник Туркестанского отряда, действующего в Ахалтекинском оазисе (17.10.1880–24.04.1881),

• начальник Туркестанской стрелковой бригады (22.01.1882–16.03.1883),

• состоял в числе четырех генералов, положенных по штату при Главном штабе (16.03.1883–27.03.1890),

• начальник и командующий войсками Закаспийской области и заведующий Закаспийской военной железной дороги (27.03.1890–01.01.1898),

• управляющий Военным министерством (01.01.1898– 01.07.1898),

• военный министр и председатель Военного совета (01.07.1898–07.02.1904),

• командующий Маньчжурской армией (07.02.1904– 13.10.1904), главнокомандующий на Дальнем Востоке (13.10.1904–03.03.1905), командующий 1-й Маньчжурской армией (08.03.1905–03.02.1906),

• командир Гренадерского корпуса (12.09.1915– 01.1916),

• командующий 5-й армией (01.02–06.02.1916),

• главнокомандующий армиями Северного фронта (6.02.1916–22.07.1916),

• Туркестанский генерал-губернатор, командующий войсками Туркестанского военного округа и войсковой наказной атаман Семиреченского казачьего войска (22.07.1916–02.1917),

• член Александровского комитета о раненых (05.06.1917–01.1917).

Награды:

Ордена: Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1869), Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (1869), Святого Георгия 4-й степени за то, «что при взятии Уч-Кургана первым ворвался в крепость, командуя полуротой охотников и сотней казаков» (1876), Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1877), Святого Станислава 2-й степени с мечами (1877), Золотая сабля «За храбрость» (1877), ордена Святой Анны 2-й степени с мечами (1878), Святого Владимира 3-й степени с мечами (1879), Монаршая благодарность (1880, 1888, 1891), орден Святого Георгия 3-й степени за то, «что при штурме Геок-Тепе, командуя главной штурмовой колонной из 11 полурот, 1 команды, 9 орудий, ворвался по минному обвалу в крепость, положив основание полной победе наших войск» (1881), ордена Святого Станислава 1-й степени (1883), Святой Анны 1-й степени (1886), Высочайшая благодарность за особые труды по разработке проектов «Об особых правах и преимуществах граждан, службы в отдаленных краях Империи» и «Об устройстве управления в Туркестанском крае» (1886), ордена Святого Владимира 2-й степени (1888), Белого Орла (1893), Высочайшая благодарность (1894, 1896, 1902), орден Александра Невского (1896), Искренняя признательность ЕИВ (1898, 1900, 1902), аренда на 6 л. по 4000 руб. (1898), Высочайшая благодарность за смотр войск Южной армии под Курском (1902), Высочайший рескрипт (1904), Алмазные знаки к ордену Александра Невского (Выс. пр. 1904).

Всего тринадцать орденов, из них два — Святого Георгия.

Иностранные награды: Кавалерский крест французского ордена Почетного легиона за участие в экспедиции французских войск в Большую Сахару в Алжире (1875), сербский офицерский крест и золотая медаль за храбрость (1878), мекленбург-шверинский орден Вендской короны (1879), черногорская золотая медаль за храбрость (1879), персидский орден Льва и Солнца 2-й степени (1882), бухарский золотой орден 1-й степени с алмазами (1892), портрет шаха персидского с алмазами (1895), персидская зеленая лента (1895), бухарский орден Короны (1895), большой офицерский крест французского ордена Почетного легиона (1896), большой офицерский крест тунисского ордена «Нишан Иф-тихар» (1897), бухарский орден «Искендер Салис» (1898), французский орден Почетного легиона (1899), большой крест румынского ордена Звезды (1899), болгарский орден Св. Александра 1-й степени с бриллиантами и мечами (1899), черногорский орден князя Данила I 1-й степени (1900), турецкий орден Османие 1-й степени с бриллиантами (1901), абиссинский орден Эфиопской звезды 1-й степени с лентой (1901), сербский орден Белого Орла (1901).

Почетный казак станиц: Раздорской на Дону, Урюпинской, Кортовской, Михайловской, Петровской, Арчадинской, Новогригорьевской, Верхне-Чирской, Нижне-Чирской, Старочеркасской, Новониколаевской, Платовской, Сиротинской, Великокняжеской области Донского казачьего войска, почетный казак Уральского казачьего войска, станицы Омской Сибирского казачьего войска, станицы Комкинской Астраханского казачьего войска.

Почетный гражданин города Плевны.

Почетный член Академии Генерального штаба, Артиллерийской, Военно-инженерной, Военно-юридической и Военно-медицинской академий, действительный член Русского географического общества.

В 1895 году послан во главе чрезвычайного посольства в Тегеран для сообщения персидскому шаху о вступлении на престол императора Николая II.

* * *

В 1917 году окончательно поселился в своем имении — селе Шешурино Холмского уезда Псковской губернии, где организовал сельскую школу, в которой работал так же усердно, как служил ранее в армии. Скончался зимой 1925 года вследствие простуды, по некоторым версиям — убит бандитами.

Научные работы:

На ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ ВЫХОДЕ у собирателя библиотеки, а писал он на протяжении более ЧЕТЫРЕХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ, почти два десятка САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ работ на военную, географическую и этнографическую тематику:

• Письма из Алжирии, Очерки Алжирии, Верблюжий обоз // Военный сборник. — 1875.

• Военно-статистический обзор Алжирии // Военный сборник. — 1876.

• Алжирия. — СПб., 1877.

• С полей сражения // Военный сборник. — 1877. — № 12.

• Очерки Кашгарии. — СПб., 1878.

• Под Плевной. Практика траншейной войны // Военный сборник. — 1878. —№ 9.

• Кашгария. — СПб., 1897 (книга удостоена Императорским русским географическим обществом малой золотой медали).

• Средства для уменьшения потерь от огня при атаке // Военный сборник. — 1879. — № 1.

• Кульджинский край // Русский инвалид. — 1879. — № 82–83.

• Туркмения и туркмены // Военный сборник. — 1879. — № 9–10.

• Ловча, Плевна и Шейново // Военный сборник. — 1881–1883.

• По вопросу о прицельной стрельбе // Русский инвалид. — 1882. — № 93.

• Ловча и Плевна. — СПб., 1885.

• Завоевание Туркмении. — СПб., 1899.

• Отчет генерал-адъютанта Куропаткина: В 4 т. — СПб., 1906.

• Задачи русской армии: В 3 т. — СПб., 1910.

• Записки генерала Куропаткина о русско-японской войне. Итоги войны. — СПб., 1911.

• Русско-китайский вопрос. — СПб., 1913.

• Дневник А.Н. Куропаткина. — Нижний Новгород, 1923.

 

Кадетство

В долговременной, стратегической, нацеленной на тысячелетнюю историческую ПЕРСПЕКТИВУ и регионально-конфессиональную ГЕГЕМОНИЮ элитно-сословной и классово-иерархической политике Российской империи кадетские корпуса занимали место ОСОБОЕ, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ и ВЫДАЮЩЕЕСЯ.

Это не просто зачастую примитивно и поверхностно воспринимаемое со стороны казарменное воспитание и обучение мальчиков-барчуков вдали от необъятных родовых поместий, извечных подростковых соблазнов, провинциальной скуки, сытой инертности и непрерывного празднества. Это генетически заданное вековым государством — маткой славянских народов целенаправленное, системное и методичное воспроизводство СТРАЖИ, формирование однородной и управляемой КАСТЫ беспрекословных исполнителей политической воли аристократической ЭЛИТЫ; офицерской касты как основы устойчивости трона и военного могущества евразийской империи; касты, скроенной по единым лекалам, принудительно сформированных стержневых, хребетных, прежде всего морально-волевых и духовных качеств, поведенческих критериев оценки, мироощущения и миропонимания, образа масштабного и ситуативного мышления и вытекающих из осознанного, прочувствованного (или ВБИТОГО в мозги параллельно с ПРОМЫВАНИЕМ мозгов) рамочных алгоритмов действия.

Исследование замысла создания и динамичного воплощения в жизнь архитектурной идеологии и глубинной КОНЦЕПЦИИ кадетских корпусов не только чрезвычайно любопытно, познавательно, но и поучительно.

Аналитический, структурированный расклад роли и влияния кадет на политические и военные события и ход европейской и мировой истории ХVIII, ХIХ и ХХ веков — тема многогранная, многослойная, во многом недопонятая, не поднятая исторически и не осмысленная до конца теоретически.

А ведь среди выпускников кадетских корпусов выдающиеся имена: Румянцев, Ушаков, Буксгевден, Аракчеев, Бестужев, Авелан, Ванновский, Куропаткин, Алексеев, Мольтке, Верещагин, Беренс, Клембовский, Сухомлинов, Корнилов, Колчак, Русин, Рябиков, Эверт, Вильгельм Гогенцоллерн, Гинденбург, Людендорф, Тухачевский…

Начало системе кадетского воспитания и образования положено в 1653 году, когда в Пруссии великий курфюрст учредил первую кадетскую школу для несения дворянскими детьми воинской службы. Само слово «кадет» означает «малолетний»: так назывались еще в рыцарские времена младшие члены дворянских фамилий, подготавливавшиеся в виде пажей к воинскому званию.

В 1716 году считающийся основателем прусского милитаризма король Фридрих Вильгельм I из династии Гогенцоллернов сформировал в Берлине роту кадет, назначив ее шефом своего четырехлетнего сына; королевское предвидение относительно судьбы наследника престола оказалось поистине восхитительным — его любимый сын, используя в качестве доминанты управления государством военно-политические методы, удвоит территорию Пруссии и продвинет страну в число великих держав; по праву займет место в ряду выдающихся полководцев своего времени, станет кумиром германской нации и навсегда войдет в мировую историю как Фридрих Великий.

В России кадетский корпус основан во многом благодаря усердию и педантичности любимца Петра I генерал-фельдмаршала Бурхарда Христофора Миниха; царь Петр Великий говорил: «В службе у меня не было еще такого иностранца, который бы так умел приводить в исполнение великие планы, как Миних».

Между тем, отдавая дань исторической справедливости, заметим, что изначально проект учреждения в России кадетских корпусов для военного образования дворян по образцу таких же заведений в Копенгагене и Берлине представил на утверждение императрице Анне Иоанновне посол России в Пруссии граф Павел Иванович Ягужинский. Императрица проект дипломата одобрила, однако, очевидно, оценив данный план как «великий», дальнейшую его разработку и реализацию поручила именно петровскому соратнику и любимцу Миниху. На него же затем было возложено и само учреждение первого военно-учебного заведения в России — Корпуса кадет в Санкт-Петербурге.

Указ императрицы об учреждении «Корпуса кадетов шляхетских», то есть дворянских детей, последовал 29 июля 1731 года, а открытие заведения состоялось спустя полгода — 17 февраля 1732-го, когда в стенах Корпуса появились первые 30 кадет. В июне 1732 года число воспитанников увеличилось до 282.

Миних руководил Кадетским корпусом на протяжении первого десятилетия его существования, ПОСТАВИВ НА НОГИ.

Привыкший делать все основательно, НА ВЕКА, для помещения корпуса Миних исходатайствовал у императрицы принадлежавший ранее его заклятому врагу и одиозному фавориту Петра I генералиссимусу князю А.Д. Меншикову большой каменный дом с садом и службами на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. Насмешка или усмешка истории — имущество изъяли, конфисковали, реквизировали у генералиссимуса и передали кадетам; от выработавшего свой моральный и интеллектуальный ресурс полководца, погрязшего в роскоши и разврате и забывшего о бескорыстном служении империи, РОСКОШЬ ушла к тем, кому ИМПЕРИИ служить еще предстояло. Дальновидный фельдмаршал Миних также предусмотрительно оговорил право пользования Кадетским корпусом Восковицкой мызой — основанной еще при Петре небольшой усадьбой в Гатчине.

На содержание Кадетского корпуса назначалось 30 тысяч рублей, вскоре благодаря стараниям Миниха сумму повысили до совсем немалых 63 тысяч рублей годовых.

Обучение кадет было обширным и системным; в программу учебного курса входили: языки русский, немецкий, французский и латинский, грамматика, чистописание, математика, риторика, история, география, юриспруденция, геральдика, рисование, артиллерия, фортификация, фехтование, верховая езда, танцы, солдатская экзерциция (то, что сейчас именуется строевой подготовкой).

Занятия в Кадетском корпусе посещал юный Суворов, любивший брать из корпусной библиотеки для чтения книги; самым знаменитым воспитанником корпуса стал легендарный фельдмаршал П.А. Румянцев-Задунайский; в начале ХIХ века по повелению императора Александра I памятник Румянцеву с Марсова поля перенесут на площадь перед Кадетским корпусом, саму площадь в честь великого кадета торжественно назовут Румянцевской.

Вся внутренняя жизнь Корпуса, убранство его помещений и территории были подчинены быстрейшему погружению кадет в атмосферу военной истории, армейского духа. Директор Первого кадетского корпуса в конце XVIII века генерал-адъютант граф Ф.Е. Ангальт приказал окружавшую сад Кадетского корпуса громадную каменную стену расписать изречениями полководцев и других великих исторических деятелей, хронологическими датами различных мировых военно-исторических событий; подобным образом расписали и стены зала для отдыха кадет. Времена директорства Ангальта современники называли «золотым веком» Корпуса, а императрица Екатерина II назвала Первый кадетский корпус «рассадником великих людей».

Ангальта на посту директора корпуса сменил генерал-поручик М.И. Голенищев-Кутузов — будущий фельдмаршал и победитель Наполеона.

С первых дней своего существования Корпус находится под высочайшим патронажем членов императорской фамилии.

Со временем Первый кадетский корпус перестал быть единственным в стране, а кадеты по истечении десятилетий превратились в цементирующую касту российского офицерского корпуса: в русской армии — победительнице Наполеона в 1812 году более ПОЛОВИНЫ офицерских чинов были выпускниками кадетских корпусов, из 549 генералов — участников войны кадетами были 119.

С середины ХIХ века на стенах в коридорах корпуса стали размещать копии картин выдающихся художников-баталистов со сценами из военной истории, гравюры, портреты полководцев.

В торжественном зале Корпуса на стенах размещались белые мраморные доски с именами выдающихся выпускников, Георгиевских кавалеров. В храме Корпуса на черных мраморных досках навечно выбиты имена выпускников, погибших в боях за Отечество.

Для повышения интереса кадет к самообразованию при Главном управлении военно-учебных заведений с 1836 года стал издаваться «Журнал для воспитанников военно-учебных заведений». Он выходил два раза в месяц и рассылался в кадетские корпуса из расчета один журнал на пять воспитанников. В основном разделе журнала — военно-историческом — публиковались очерки о русских полководцах и военачальниках, описания военных кампаний и подвигов офицеров.

В 1848 году был специально подготовлен каталог книг, согласно которому следовало систематически пополнять библиотеки корпусов изданиями по различным отраслям знаний. Списки литературы, рекомендованной для чтения кадетами, регулярно обновлялись. Ведущее место в каталоге и списках занимала литература военно-патриотического содержания; произведения сомнительного свойства с критикой самодержавия и церкви в кадетские корпуса не допускались.

Кадетство стало семьей, где все ее члены, от великого князя — попечителя военных учебных заведений до маленького кадета приготовительного класса были пропитаны одной идеологией — СЛУЖЕНИЮ ИМПЕРИИ. Ее суть — православие, преданность монарху, честь, самопожертвование. Кадет, как и древних спартанцев, готовили для службы в готовности храбро и умело сражаться за Отечество.

В 1849 году в бумагах умершего главного начальника военно-учебных заведений великого князя Михаила Павловича было найдено собственноручно им написанное от души и сердца «Прощание с моими детьми военно-учебных заведений». Вот его бессмертные строки: «Дети, отпуская вас на службу, я обращаюсь к вам не так, “как ваш начальник, но так, как отец”, вас любящий, который следил за вами с юных ваших лет, который радовался вашим успехам, вашему постепенному развитию. Теперь вы выходите на поприще жизни, жизни военной; прощаюсь с вами, внемлите моему совету: не забывайте никогда Бога, родителей ваших, которым вы одолжены вашим существованием; помните всегда, что вы одолжены нравственным вашим существованием Государю Императору, его постоянным к вам милостям; он с младенчества вас призрел, он вас взлелеял и, наконец, снабдил всем нужным для новаго вашего поприща. Как можете вы инако заслужить столь великие к вам его благодеяния, как не щадя себя ни в каком случае для его службы; не забывайте, что в России, в вашей славной России, Священные Имена Государя и Отечества нераздельны, эта нераздельность — наша сила, пред которою неприятели наши всегда сокрушаются, и крамоле не будет места. Военная служба — сия благороднейшая служба, сколь представляет она вам в будущности славы, слава на поле битвы для благородной души сколь имеет отрады; и если участь удручила пасть на нем, то остается память, окружающая поверженного. Но это ли слава военного? Ежечасное самоотвержение, постоянство и терпение в трудах, без ропота, без устали — сколь они почтенны. Достойный офицер обязан прежде всего повиноваться начальникам и наблюдать неукоснительно за исполнением их приказаний. Повиновение сие должно быть искренно и безусловно. Помните всегда, что настоящая честь военного человека состоит в благородном поведении, а потому избегайте всякого соблазна и не забывайте слов Самого Спасителя: не введи нас во искушение. Примите, дети, сие наставление друга; будьте уверены, что вблизи и издалека он всегда будет следить за вами; во всех ваших нуждах или если вам нужен будет мудрый совет, обращайтесь всегда к нему как к верному пристанищу. Прощайте, да благословит вас Господь Бог и да подкрепит на дела великия. За Богом молитва, за царем служба никогда не пропадают».

Михаил Павлович — любимый брат императора Николая — был младше царя лишь на полтора года. С рождения получив от своего отца, императора Павла, чин генерал-фельдцейхмейстера, он был буквально насквозь пропитан армейским духом. Ближе Михаила у Николая не было никого; братья, почти погодки, с детских лет постоянно вместе и почти неразлучны; у них один воспитатель — строжайший и вместе с тем заботливый бывший директор КАДЕТСКОГО КОРПУСА генерал Ламсдорф.

Михаил успешно воевал, во время Русско-турецкой войны 1828–1829 годов командовал корпусом. Должность начальника военно-учебных заведений ИМПЕРИИ он получил после смерти своего старшего брата Константина в 1831 году.

Владелец шикарных Павловского и Ораниенбаумского дворцов, Каменного острова в Петербурге, поместий и резиденций, великий князь Михаил отдавал делу совершенствования военного образования все свои силы; его ответственное отношение к порученному делу военно-патриотического воспитания, забота о кадетах нашли концентрированное отражение в письме-завещании.

По приказу императора Николая I это письмо-завещание в копии выдавалось каждому кадету, выпускаемому в офицеры, а сам текст выгравирован на бронзовой доске под памятником великому князю в столовой Дворянского полка и в Императорском зале Михайловского артиллерийского училища.

В 1858 году десятилетний мальчишка из многодетной провинциальной небогатой офицерской семьи Алеша Куропаткин, реализуя заветную мечту, добровольно становится в СТРОЙ и надевает столь вожделенный мундир, на котором красуются алые погоны кадета старейшего в России военно-учебного заведения — 1-го Кадетского корпуса; выше по престижу и элитарности — только Пажеский корпус. Военной карьере дан впечатляющий старт; в перспективе у него, как и у его сокурсников, все составляющие тяжелейшей военной жизни: и ордена на грудь, и свинец в тело, и генеральские эполеты, и крест на могиле.

Несмотря на то что в Кадетском корпусе Куропаткин официально обучался и пребывал шесть лет — с 1858 по 1864 год, фактически он кадетствовал с малолетства.

Был ли выбор у юного Алексея Куропаткина, когда определялся его жизненный путь? Хотел ли он сам вариантности выбора?

В судьбе человека определяющими являются два фактора: родители и среда общения.

Отец Алексея Николаевича капитан Николай Емельянович Куропаткин преподавал в 1-м Кадетском корпусе топографию и геодезию. Семья Куропаткиных жила в служебной квартире при самом Корпусе.

Абсолютного повторения судьбы отца, небогатого, бесперпективного штабс-капитана, Алексей не желал, поэтому учеба и ТОЛЬКО УЧЕБА виделась ему в качестве реального шанса продвинуться и в карьере, и в материальном благополучии.

С кадетского корпуса всегда и везде — и в Павловском юнкерском училище, и в Академии Генерального штаба — он будет в числе первых и только первых учеников, прекрасно понимая, что при отсутствии других шансов (впечатляющей родословной, связей в высшем обществе и богатства) именно первенство в учебе поможет ему стать ЗАМЕЧЕННЫМ, а следовательно, преуспеть в восхождении по служебной лестнице.

Формула преуспевания в военной карьере: усердная учеба, помноженная на безупречную дисциплину, исполнительность, патриотизм и нравственность.

В 1848 году Главным управлением военно-учебных заведений было составлено «Наставление для образования воспитанников военно-учебных заведений», где сформулирована цель деятельности системы кадетских корпусов:

«Доставить юному военному дворянству приличное сему званию воспитание, дабы укрепить в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности и, обучив их всему, что предопределено для них в военном звании знать необходимо нужно, сделать их способными с пользою и честью служить Государю и благосостояние всей жизни их основать на непоколебимой приверженности Престолу. Христианин, Верноподданный, Русский, добрый сын, надежный товарищ, скромный образованный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер — вот качества, с которыми воспитанники военно-учебных заведений должны переходить со школьной скамьи в ряды Императорской Армии с чистым желаньем отплатить государю за его благодеяния честной службой, честной жизнью и честной смертью».

Первостепенное место в нравственном воспитании кадет принадлежало религиозному воспитанию, почитанию православной церкви, соблюдению христианских заповедей, привитию любви к Богу, формированию чувства долга, почтительности к родителям. Более того, весь уклад жизни корпусов, распорядок дня были основаны на православном календаре.

Истинным верующим, глубоко религиозным православным человеком Алексей Николаевич Куропаткин останется на протяжении всей жизни…

 

Высочайшее назначение

Николая II многие политики и историки, и в период его правления, и значительно позднее, неоднократно обвиняли в непоследовательной, импульсивной кадровой политике, даже кадровой ЧЕХАРДЕ — произвольными, субъективными, несогласованными, нелогичными и труднообъяснимыми, нередко спонтанными назначениями на высшие управленческие государственные посты лиц, не соответствующих столь ответственным должностям, но от решений которых во многом зависела судьба армии и государства.

Обновление, замена дворцовой команды — необходимый циклический организационный алгоритм любого монарха-преемника.

И должность военного министра, ключевая в правительстве России, — совсем не исключение.

Армия — фактор либо действия, либо бездействия: бесконтрольное действие армии внутри страны — суть заговоры и ДВОРЦОВЫЕ ПЕРЕВОРОТЫ, что династия Романовых испытывала на себе неоднократно. Использование романовской монархией русской армии в 1850-х — 1870-х годах: кровавая карательная операция по покорению Северного Кавказа, унижение и позор Крымской войны, подавление Польского восстания и бессмысленное, окропленное жертвенной кровью десятков тысяч русских солдат и офицеров «освобождение от турецкого владычества» продажных, как оказалось впоследствии — и не раз, болгар.

Империя Российская веками управлялась вьющимися у трона и напудренными со всех сторон вельможами, изъяснявшимися исключительно на французском и немецком, переводящими с трудом проблеск идеи на язык презираемого ими простого народа; любившими покуражиться, спрашивая у понимающего манерно-презрительную по отношению ко всему русскому ИГРУ окружения, то бишь слуг: «Как это будет по-русски?».

После Крымской войны Военное министерство в течение двух десятилетий возглавлял пользующийся неограниченным доверием императора Александра II военный историк и теоретик Д.А. Милютин; во время правления Александра III во главе российских вооруженных сил бессменно стоял боевой соратник царя по Русско-турецкой войне, выходец из кадетского сословия боевой генерал Петр Семенович Ванновский.

Воцарение в 1894 году нового государя по сложившейся традиции предполагало с течением времени приход близкого к трону СВОЕГО военного министра.

Из нескольких кандидатов, в числе которых был мудрейший и авторитетнейший выдающийся военный мыслитель XIX века Н.Н. Обручев, царь Николай НЕОЖИДАННО и НЕПРЕДСКАЗУЕМО выбрал служившего на самой южной окраине империи начальника и командующего войсками Закаспийской области, заведующего Закаспийской военной железной дорогой генерал-лейтенанта А.Н. Куропаткина. Не аристократа, неизвестного в придворных кругах, не «допущенного к столу», не привыкшего мельтешить на столичных балах, приемах, парадах и бесконечных юбилейных матримониальных торжествах и праздниках. В то же время — великолепного управленца и администратора, опытного разведчика, сформировавшегося военного теоретика, бесстрашного героя Русско-турецкой войны и среднеазиатских походов, ближайшего соратника легендарного полководца и стратега М.Д. Скобелева, к тому же дважды Георгиевского кавалера.

Весьма вероятно, что основной причиной назначения военным министром именно А.Н. Куропаткина стало его происхождение из низшего военного сословия — внук унтер-офицера и сын капитана. По понятиям столичной аристократии это означало ОТСУТСТВИЕ происхождения и, как следствие, — отсутствие наработанных или скрепленных родственными узами предков, обремененных династическими долгами ОБЯЗЫВАЮЩИХ СВЯЗЕЙ. Не то чтобы «черт из табакерки», но совершенно ясно — человек из глухой приграничной туземной провинции, на все готовый очередной генерал-губернатор, коих на безбрежных просторах империи наберется не один десяток.

По меркам петербургского света, почти плебей, небогатый, даже захудалый третьеразрядный дворянин с захолустным родовым поместьем в Псковской губернии, главное — не из генетически ненавидимой романовской родственной мафии гвардии, свергнувшей с престола не одного российского царя; представитель вечной стражи, ОБРЕЧЕННОЙ всегда оставаться СТРАЖЕЙ, без малейшего шанса на допуск в сплоченный круг истинной ЭЛИТЫ.

Ванновский на корню вырубил милютинские реформы, считая их вредоносными для армии и государства.

Куропаткин дело Ванновского продолжил с искренним усердием.

Позднее, характеризуя Ванновского и Куропаткина во главе армии, их предшественник граф Д.А. Милютин дипломатично выскажет мнение, что преемники его в должности военного министра «не только не захотели идти по протоптанной уже тропе, но нередко принимали даже меры в противоположном направлении».

Тем не менее самодержец Д.А. Милютина не забывал. 16 августа 1898 года почитаемый в либеральных кругах военный министр-реформатор времен Александра II, почетный президент Николаевской академии Генерального штаба и Александровской военно-юридической академии, восьмидесятидвухлетний граф Дмитрий Алексеевич Милютин за исключительные заслуги перед престолом и родиной произведен в генерал-фельдмаршалы.

Военный реформатор Д.А. Милютин стал последним генерал-фельдмаршалом Российской империи.

 

Прозорливость

Работая на стратегическую перспективу укрепления и развития кадрового потенциала армии, бывший кадет А.Н. Куропаткин, став военным министром, зорко следит за количественным и качественным прирастанием кадетской КАСТЫ в офицерском корпусе империи.

В 1882 году с уходом министра Милютина в отставку закончилась эра военных гимназий — искуственного симбиоза военно-учебных заведений и гражданских общеобразовательных учреждений с размытыми целями подготовки и сомнительными критериями оценки результатов обучения с точки зрения пригодности выпускников к военной службе. В восстановленных прямолинейным, жестким, но последовательным в своих взглядах на формирование офицерского станового хребта армии министром Ванновским кадетских корпусах к 1900 году по единым программам и учебным планам, полностью отвечающим требованиям времени, обучались 8826 юношей. При министре Куропаткине в 1903 году кадет станет уже 10 010. А число кадетских корпусов возрастет до 28.

Данный А.Н. Куропаткиным импульс не угаснет и после его ухода из министерства — в 1916 году число обучающихся в российских кадетских корпусах кадет достигнет 15 тысяч. Количество выпускников кадетских корпусов также увеличится: в 1900 году — 988, в 1903-м — 1259.

При этом четко соблюдается социальный состав кадет: не менее 90 % — дворяне, 3–5 % — казаки, 1–2 % — духовенство.

А. Н. Куропаткин понимает, что без поддержки членов императорской фамилии его усилия по укреплению армии обречены на неудачу. И он делает мудрый стратегический ход — подсказывает Николаю II идею возрождения вековой традиции патронирования военно-учебных заведений членами монаршей семьи (многозначительное и подтекстовое понятие «СЕМЬИ» как важнейшего рычага кланового группового политического влияния на олицетворяющего верховную власть правителя государства не есть исключительное изобретение российских политологов конца ХХ века).

Идея военного министра высочайше одобрена: 4 марта 1900 года Приказом по военному ведомству главным начальником военно-учебных заведений Российской империи назначен великий князь Константин Константинович Романов — правнук императора Павла I, внук императора Николая I, племянник императора Александра II, двоюродный брат императора Александра III, двоюродный дядя Николая II. В том же 1900 году старшие сыновья великого князя Иоанн и Гавриил поступают в кадетские корпуса.

Блистательный политический ход А.Н. Куропаткина!

Константин Романов не только влиятельный член царской фамилии, он — высочайший интеллектуал с энциклопедическими знаниями, человек колоссальной религиозной нравственности, августейший поэт — признанный и знаменитый К.Р., известный и разносторонний ученый, президент Санкт-Петербургской императорской академии наук.

С назначением К.Р. «отцом всех кадет» и император, и его военный министр за военно-учебные заведения могли быть совершенно спокойны.

 

Главный и генеральный штабы

Военное министерство досталось в наследство Куропаткину без… Генерального штаба.

Парадоксально, но даже на пороге XX века российское военное ведомство не имело специально предназначенного органа, ведавшего службой Генерального штаба; разработкой этих вопросов занимался Инспекторский департамент Главного штаба.

Подобная с точки зрения истории войн и военного искусства XIX века несуразица присутствовала в российской армии, несмотря на то что необходимость создания обособленного организационно-штатного механизма, предназначенного исключительно для разработки вопросов службы Генерального штаба, выявила еще Русско-турецкая война 1877–1878 годов; причем война локальная, удаленная от российской территории, весьма ограниченная по времени ведения и задействованным материальным и людским ресурсам.

Тем временем к началу ХХ века достиг своего подлинного РАСЦВЕТА и величия имперский германский Генеральный штаб; возглавлявший его на протяжении 30 лет (с 1858 по 1888 год) последователь столь почитаемого всеми политиками и полководцами мира теоретика на все времена Клаузевица кадет, генерал-фельдмаршал Германской и Российской империй Хельмут Карл Бернхард фон Мольтке-cтарший — уже девять лет в могиле; период его руководства Генштабом немецкие историки назовут «блестящей эпохой». С 1891 года Генеральным штабом руководил Альфред фон Шлиффен — создатель теории окружения и уничтожения противника решительным ударом по одному или обоим флангам. Шлиффен вошел в историю и как ведущий разработчик плана войны Германии на два фронта — против Франции и против России.

Германский Генштаб выгодно отличался от генеральных штабов других армий специализацией своей деятельности на строго определенных военно-стратегических вопросах, благодаря чему офицеры-штабисты имели возможность сосредоточить на них все свои усилия, не распыляясь и не разбрасываясь на второстепенные по отношению к стратегии проблемы.

Генеральные штабы существовали в Японии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, Турции, Румынии, Болгарии, Швеции. Подчеркнем особо — Германия, Австро-Венгрия и Япония являлись на начало ХХ века наиболее вероятными военно-стратегическими противниками России.

В России не меняется ничего: Германия нам не ровня — Генеральный штаб в качестве самостоятельной структуры никому не нужен, достаточно Главного штаба; созданная после ухода в отставку Милютина специальная комиссия по перестройке военного ведомства с подачи нового министра Ванновского высказалась в пользу сохранения существующей архаичной организации штабной службы.

В 90-е годы ХIХ века начальник Главного штаба и председатель Военно-ученого комитета Н.Н. Обручев предложил образовать управленческую структуру для обеспечения деятельности «высшего стратегического порядка относительно распределения войск по театрам войны, образования армий, составления планов их сосредоточения и первоначальных действий, подготовки полевого управления в пограничных округах, организации сбора сведений о неприятеле и пр.».

Н. Н. Обручев предусматривал, что вновь образованный Генеральный штаб будет ведущим подразделением военного министерства, а его начальник одновременно станет заместителем военного министра по должности с предоставлением права непосредственного доклада монарху.

П. С. Ванновский, усмотрев некое посягательство на столь лелеемый им институт личной абсолютной власти военного министра, решение столь насущного для армии и государства вопроса отложил проверенным для всех бюрократических систем способом — спрятал подготовленный Обручевым документ под сукно.

Заступив на пост министра, А.Н. Куропаткин сразу же решительно возобновил обсуждение обручевского проекта и сумел дать ему ход; в марте 1900 года Положение о центральном органе Генерального штаба высочайше утвердил Николай II.

Но в России, как водится, даже указ царя министрам не приказ: только в 1905 году, после отставки Куропаткина, вопреки изощренному подковерному саботажу министерства финансов, вечно по делу и не по делу педалирующего тему нехватки денег на армию, во многом под влиянием горьких уроков войны с Японией, создано Главное управление Генерального штаба (ГУГШ) — высший орган оперативно-стратегического управления вооруженными силами Российской империи. ГУГШ ведало разработкой мероприятий по подготовке к войне и строительству сухопутных сил, оперативно-стратегическим и мобилизационным планированием, военной разведкой и контрразведкой, перевозками войск и военных грузов, военно-научными и военно-топографическими работами, распространением военных знаний в войсках.

А. Н. Куропаткину за годы его деятельности на посту военного министра (с 1898-го до января 1904 года) удалось провести только частичную реорганизацию Главного штаба, создав управления генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, военных сообщений и военно-топографическое.

Как опытный военный разведчик, многим в своей блистательной карьере ОБЯЗАННЫЙ именно разведке, А.Н. Куропаткин при реорганизации Главного штаба не забыл четко структурировать центральный аппарат военной разведки. Было образовано специальное отделение по военной статистике иностранных государств, перед которым поставлены задачи сбора, обработки и издания военно-статистических материалов по иностранным государствам, переписки по военно-агентурной части, командирования офицеров с научными (разведывательными) целями за границу, рассмотрения изобретений по военной части.

В свою очередь, само отделение состояло из восьми столов (стол в царской России — низшая структурная часть государственных учреждений. — Авт.):

• 1-й стол — Германия;

• 2-й стол — Австро-Венгрия;

• 3-й стол — Англия;

• 4-й стол — прочие европейские государства;

• 5-й стол — Турция, Балканские государства, Персия, Афганистан, Малая Азия;

• 6-й стол — Китай, Корея, Япония;

• 7-й стол — Америка, Африка, Австралия;

• 8-й стол — сношения с военными агентами, переписка.

В отлаженной информационной структуре сканирования оперативной обстановки не хватало самого существенного — информации об уязвимых звеньях своих войск, устремлениях к российским вооруженным силам иностранных разведок.

 

Создание военной контрразведки

А. Н. Куропаткин, став военным министром, получил в свое полное и неограниченное распоряжение весь аппарат военной разведки. Как сильный разведчик, практик и теоретик, он прекрасно знал ЦЕНУ этому направлению государственной деятельности.

Но военная разведка — это информация о внешнеполитической обстановке. Военный министр — уже не просто военачальник, а суть политический деятель, который обязан знать все, что творится в империи, в том числе и внутриполитический РАСКЛАД.

Необходимость знания обстановки внутри страны Куропаткин понял в бытность начальником Закаспийской области. Понял НЕВИДИМУЮ силу жандармерии, политической полиции и ее незаметную роль, и скрытую мощь, и ее важность как рычага влияния на власть, МАНИПУЛИРОВАНИЯ властью.

Подчинить себе внутреннюю спецслужбу, каковой являлась «охранка», Куропаткин как военный министр не мог, ибо сыск политический, внутренняя контрразведка — давняя, незыблемая прерогатива министерства внутренних дел.

Опытный разведчик Куропаткин, следуя девизу «знание — через спецслужбу», делает гениальный ход: под предлогом защиты армейских секретов, используя повод свежего по времени скандального разоблачения немецкого и австро-венгерского шпиона подполковника российской армии Гримма, в 1903 году создает свою внутреннюю спецслужбу — военную контрразведку.

Безусловно, помимо аналитических выводов интеллектуалов Военно-ученого комитета Главного штаба и воли военного министра, для создания военной контрразведки имелись объективные ПРЕДПОСЫЛКИ:

а) исторические — в России и ранее успешно велась борьба с военным шпионажем и изменой; вспомним противодействие наполеоновским шпионам во время Отечественной войны 1812 года и разоблачение A.И. Чернышевым заговора декабристов в 1825-м;

б) теоретические — работы зарубежных и российских военных исследователей, в первую очередь B.Н. Клембовского;

в) практические потребности армии — всплеск разведывательной деятельности иностранных разведок против России в преддверии череды войн за передел мира, регулярные разоблачения агентуры противника в войсках и их окружении;

г) общемировые тенденции развития спецслужб — к началу ХХ века в государственных и армейских механизмах ведущих стран уже существовали организационно оформленные структуры военной разведки и контрразведки; всплеск шпиономании в Европе, обусловленный в значительной степени «делом Дрейфуса»;

д) внутриполитические — понимание в ВЕРХАХ необходимости создания противовеса полицейской монополии МВД на агентурную деятельность внутри страны путем образования новой структуры, использующей негласные методы проникновения в криминогенную среду.

Таким образом, к исходу пятого года пребывания в должности военного министра в руках Куропаткина оказались военная разведка с разветвленным заграничным и внутренним аппаратом и военная контрразведка — уникальная возможность знать в деталях оперативную обстановку за рубежом и внутри страны, опираясь на собственные, никому, кроме него, не подчиненные источники информации.

Формально, по утвержденному царем Положению, военная контрразведка в первую очередь предназначена для разработки резидентур военной разведки иностранных государств в столице России. Логично, что заниматься этой деятельностью должны российские военные разведчики с опытом разведывательной деятельности за границей, так как формы и методы военной разведки идентичны в штабах и армиях всех государств. Вопрос только в выработке альтернативных мер контрразведывательного противодействия, что, несомненно, проще и легче исполнить подготовленным и сведущим в военном деле офицерам, владеющим навыками разведывательной работы, имеющим о ней теоретическое представление и практическое понимание.

Но руководителем военного органа по борьбе со шпионами военный министр А.Н. Куропаткин назначает начальника Тифлисского охранного отделения жандармского офицера В.Н. Лаврова, хотя и окончившего в 1990 году Константиновское юнкерское училище, но весьма далекого по специфике полицейской службы и от армии, и от военной разведки. Впрочем, некоторые историки в качестве аргумента, способствовавшего назначению В.Н. Лаврова начальником военной контрразведки, называют его успешную совместную с военной разведкой работу по борьбе со шпионажем в Закавказье и положительную оценку такого взаимодействия между армией и полицией в Военно-ученом комитете Главного штаба.

Тем не менее назначение периферийного, никогда не работавшего в столице офицера жандармерии на первую позицию в орган военной контрразведки, призванный действовать в основном в Санкт-Петербурге, — действительно загадочное кадровое решение министра…

Кадры — суть любой спецслужбы; переход кадров — это автоматический перенос форм и методов агентурно-оперативной работы, ее направленности, интенсивности и почерка; кадровым решением обозначается политическая направленность военной контрразведки на перспективу.

Возможно, А.Н. Куропаткин учитывал тот фактор, что военные агенты иностранных государств помимо «чистого» шпионажа, ориентированного на армию, стремились к приобретению агентов влияния в придворных кругах, а это уже не узкая военная сфера; это поле для проявления высшего искусства политической контрразведки. В дальнейшем, несмотря на все перипетии вокруг функций и полномочий военной контрразведки, оперативно обслуживать военные ВЕРХА ее не подпустили. И тогда с течением времени стал возможным успешный заговор против монарха, молниеносно осуществленный генералами Ставки в феврале 1917 года. Они бы так воевали…

Так или иначе, ротмистру Владимиру Николаевичу Лаврову, на удивление скептикам, наладить деятельность зачаточного подразделения военной контрразведки удалось, и удалось споро. Пошли реальные, не бумажные результаты, и именно по главному противнику — резидентурам иностранной военной разведки в Петербурге.

Однако в процесс разработки дипломатических военных представительств в России неожиданно вмешалось МВД, которому, очевидно, оказалось мало более чем масштабных и объемных задач по поддержанию внутреннего порядка и безопасности в уже начавшей, благодаря тайным и явным усилиям многочисленных партий и националистических объединений, вовсю ХОДИТЬ ХОДУНОМ империи.

Вскоре после отрешения А.Н. Куропаткина от должности военного министра, весной 1904 года, в системе российского Министерства внутренних дел создается «специальное отделение по разведке военного шпионства» — демонстративный конкурент разведочного отделения военного ведомства.

Две спецслужбы, толком не отстроив оперативную работу, стали путаться друг у друга под ногами и вставлять палки в колеса: работа по одним и тем же объектам заинтересованности, вербовка одних и тех же персоналий в качестве агентов, систематическое вторжение по определенным и строго очерченным функциям в чужую сферу интересов.

Для МВД по отношению к контрразведке данная парадоксальная ситуация, заключающаяся в назойливых и бесцеремонных попытках проникновения в неподъемную сферу безусловно чуждой полиции, а позднее и МИЛИЦИИ, компетенции органов государственной безопасности, станет печальной и неизбежно жестоко караемой традицией на долгие-долгие десятилетия…

Естественно, возникшая конкуренция контрразведки военного ведомства с ведомством внутренних дел стала продолжением векторов стратегического противостояния между МВД и военным министерством за информацию и лоббирование в верхах принятия нужных заинтересованным ГРУППИРОВКАМ политических решений. За границей достаточно продолжительное время с упоением БОДАЛИСЬ военная разведка и заграничный департамент «охранки», внутри России в качестве противовеса преднамеренно и искусственно было создано противостояние по горизонтали: военная контрразведка — «охранка».

Они так и будут находиться в жесточайшей конкуренции друг с другом до самого КРАХА империи.

Ни у кого из руководителей российских спецслужб, как военных, так и полицейских, а среди них были незаурядные ЛИЧНОСТИ, вплоть до 1917 года, к величайшему сожалению, не хватило ума поднять голову во время бесконечных тараканьих бегов по замкнутому кругу за сомнительный приоритет в докладе информации аморфной, утратившей даже элементарный инстинкт самосохранения самодержавной элите и спокойно договориться между собой; договориться в том числе и о будущей СУДЬБЕ самой ЭЛИТЫ.

Голов от начальственных столов с зеленым сукном так и не подняли… Не осмотрелись… Не договорились… Предпочли бессмысленно тратить силы на перетягивание каната с помощью интриг, периодически оказываясь под влиянием высших политических сил, спорадически ориентирующихся либо на армию, либо на МВД.

В результате в 1917-м мудрствующие интриганы с ТРЕСКОМ проиграли ВЕЗДЕ, ВСЁ и ВСЕМ: армия — на фронтах; царь — заговорщикам в армии; полиция — БЕСАМ; контрразведка — разведке противника.

И тогда на поле брани истерзанной снаружи и изнутри России пришли мародеры: сперва — альянс крупного финансово-промышленного капитала с думскими либералами; очень скоро вслед за ними — русофобский, интернациональный, ориентированный на крушение империи эсеро-большевистский ТАРАН.

 

Перспектива

Заступив на пост военного министра, рассчитывал ли А.Н. Куропаткин на относительно длительный срок пребывания в должности?

Безусловно, ибо его предшественник генерал П.С. Ванновский провел в кресле военного министра 17 лет; до Ванновского военный министр Д.А. Милютин — 21 год.

Как правило, самодержцы, будь то либеральный реформатор Александр II или его противоположность, ортодокс и консерватор Александр III, не решались на знаковые перемены в военном ведомстве, понимая, что армия — механизм сверхсложный, несмотря на кажущееся монолитное единство и вертикальную управляемость, в то же время чрезвычайно хрупкий, кастово замкнутый, с присущей любой касте корпоративной порукой и посему крайне болезненно реагирующий на любые внезапные нововведения и изменения, особенно кадровые.

Играл свою роль и фактор возраста.

Вновь назначенному военному министру в 1898 году исполнилось пятьдесят лет — золотой и самый востребованный возраст; пройдена гиперфизиологическая вершина для мужчины, когда уже нет времени на бурления и поиск новых впечатлений — надо завершать недоделанное и делами отливать в бронзе имя свое в памяти потомков.

Поэтому работу в ранге высшего военного чиновника А.Н. Куропаткин выстраивал из расчета, что отмерено ему на посту министра никак не менее полутора-двух десятилетий.

Генерал Куропаткин начал действовать спокойно, твердо и уверенно.

На основе тщательного всестороннего анализа подготовлен план постепенных, этапных преобразований в армии. Во главу угла поставлены проблемы мобилизационной готовности, переустройства органов управления войсками, развития материальной части, качественного улучшения командного состава армии, повышения требований к приему новобранцев.

Переформирован Главный штаб, где учрежден ряд новых управлений. В организационном отношении штабы Петербургского, Московского, Одесского, Киевского, Туркестанского и Приамурского военных округов преобразованы по образцу западных пограничных округов. Омский и Иркутский округа соединены в Сибирский.

Закончено переоснащение войск ручным огнестрельным оружием, перевооружение полевой артиллерии скорострельными пушками, началось испытание пулеметов, сформированы первые пулеметные роты, велись работы по поставке новых образцов вооружения крепостных войск и осадной артиллерии.

Продолжалось усовершенствование существующих крепостей в пределах отпущенных на это средств, сооружены новые крепости, в том числе Порт-Артур, созданы укрепленные районы на западном театре военных действий; строились стратегических шоссе; значительно продвинуто казарменное строительство; увеличилось число воздухоплавательных частей; образованы команды штабных самокатчиков, проводились испытания автомобилей.

По отношению к казачьим частям улучшено материальное положение офицеров, облегчен денежным пособием исправный выход казаков на службу, запланированы и начали осуществляться меры по поднятию благосостояния казаков, в частности по земельному вопросу.

На Дальнем Востоке с 1899 по 1904 год общее усиление войск составило около 40 тысяч человек, кроме того, на 18 тысяч человек увеличена охранная стража на Восточно-Китайской железной дороге. Всего в 1903 году на дальневосточном театре военных действий русская армия сосредоточила 128 батальонов, за которыми в Сибирском округе стояло еще 40 резервных батальонов.

Оттачивал Куропаткин и полководческое искусство — на больших курских маневрах 1902 года в присутствии императора он проявил себя блестяще как организатор учений и в роли командующего Южной армией.

Долговременное планирование укрепления и развития армии, военного потенциала державы, основанное на объективном анализе текущих стратегических потребностей вооруженных сил, пропитанном кровью историческом опыте и здравом смысле ВЫЖИВАНИЯ империи, рухнуло во многом под напором приближенных к трону экономических мошенников, политических и финансовых авантюристов.

Фатально сработал и субъективный специфический фактор излишней впечатлительности, порождающий роковую непредсказуемость поведения и поступков самодержца.

 

Безобразовская клика

Александр Михайлович Безобразов реально существовал, так же как существовали и его компаньоны, — это не исторический миф и тем более не вымышленные карикатурные фигуры; коллектив был подобран штучно, все персонажи с живым умом и дерзновенными планами. Неслучайно ушлые журналисты начала прошлого века метко прозвали их «безобразовской кликой».

Деятельность Безобразова и его окружения как в царские, так в советские времена оценивалась однозначно отрицательно — безответственные дилетанты, прохиндеи, авантюристы и мошенники.

Вот что изложено о «безобразовской клике» в Советской исторической энциклопедии:

«Группа реакционеров, главным образом крупных помещиков, оказавшая влияние на внешнюю политику России начала XX века. В состав “безобразовской клики” входили великий князь Александр Михайлович, А.М. Безобразов (с мая 1903 года — статс-секретарь царя), контр-адмирал А.М. Абаза, предприниматель В.М. Вонлярлярский, крупные помещики Н.П. Балашов, М.В. Родзянко, князь И.И. Воронцов, граф Ф.Ф. Сумароков-Эльстон, В.К. Плеве и др. Организовалась в начале 1898 года в целях устройства акционерного общества по эксплуатации естественных богатств Кореи и Маньчжурии. На ссуду из личных средств царской семьи в 1901 году создала “Русское лесопромышленное товарищество” на реке Ялу, потерпевшее в 1903 году финансовый крах. Выступала за авантюристический агрессивный курс на Дальнем Востоке, захват Маньчжурии и Кореи, за небольшую победоносную войну с Японией в целях предотвращения революции. Добилась значительного влияния на Николая II и в 1903 году заняла господствующее положение в правящих кругах».

Все это не опровергнуто даже неуемно стремящимися в последнее время перевернуть все с ног на голову отдельными деятелями постсоветской российской исторической науки. В цитируемой статье почему-то забыли указать должность Плеве, а между тем он был госсекретарем, а с апреля 1902 года министром внутренних дел — фигурой в России всегда КЛЮЧЕВОЙ.

А начиналось все рутинно.

9 сентября 1896 году владелец крупнейшего во Владивостоке торгового дома Юлий Иванович Бринер заключил с корейским правительством соглашение об образовании «Корейской лесной компании» для разработки природных ресурсов. Держатель концессии получил право заготовки леса в бассейне реки Ялу, верховьях реки Туманган и на острове Уллындо сроком на двадцать лет. Общая площадь передаваемой в концессию корейской территории составила ни много ни мало 63 тысячи квадратных километров. Корейская сторона получала в обмен четверть активов компании и четверть прибыли. Важное обстоятельство — по договору «Корейская лесная компания» должна была приступить к работе не позднее декабря 1897 года; в противном случае договор расторгался.

На месте, в Приморье, денег на предприятие в планируемом масштабе Бринеру найти не удалось и для поиска коммерческих вариантов реализации проекта торговец направился в столицу. В Петербурге Бринер вышел на своего давнего приятеля, бывшего пограничного комиссара Южно-Уссурийского края, а ныне служащего Министерства иностранных дел Николая Матюнина. В свою очередь, Матюнин вывел Бринера на владельца лесопильного завода и паркетной фабрики, золотопромышленника Владимира Вонлялярского. Оценив размах бринеровской затеи, Вонлялярский подключил к разработке лесной темы СВЯЗИ — через промышленника Безобразова к проекту привлекли бывшего министра царского двора И.И. Воронцова-Дашкова и влиятельнейшего госсекретаря В.К. Плеве.

И лед тронулся.

Заинтересованные лица решили создать самостоятельную Восточно-Азиатскую компанию по образцу британской Ост-Индийской.

Дело личного обогащения завернули в изящную патриотическую обертку радения об интересах отечества. 26 февраля 1898 года Воронцов-Дашков, используя безграничное доверие самодержца, конфиденциально подал ему записку, в которой утверждалось, что Восточно-Азиатская компания создается не для обогащения отдельных лиц, а в интересах последующего контроля экономики и политики Кореи, сдерживания проникновения на материк Японии.

Царя убедить удалось легко: компанию создали; концессию у Бринера выкупили; с корейцами тяжело, но успешно договорились передвинуть срок начала работ до весны 1903 года.

А дальше концессионеры столкнулись с ожесточенным сопротивлением того, кого неосмотрительно забыли взять в долю, — министра финансов С.Ю. Витте, углядевшего в Восточно-Азиатской компании опасного конкурента опекаемым самим Витте через Русско-Китайский банк близким коммерческим структурам.

Не стали сторонниками ЛОМОВОГО промышленного освоения Корейского полуострова военный министр А.Н. Куропаткин и министр иностранных дел граф Владимир Николаевич Ламздорф.

Тем не менее «клика» успешно РЕШАЛА ВОПРОСЫ: в феврале 1903-го Минфин, подневольно подчинившись прямому указанию Николая II, открыл Восточно-Азиатской компании кредитную линию на 2 миллиона рублей; тогда же в Корее в местах производства порубочных работ начали обосновываться российские военные, строились дороги, склады, бараки, конюшни; под видом лесорубов и строителей в Корее расположились сотни солдат русской армии; в мае 1903 года Безобразову Высочайшим указом пожалован ранг статс-секретаря; приостановлен вывод российских войск из Маньчжурии; вдобавок «безобразовцам» удалось заручиться поддержкой наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева. И, как кульминация: в августе 1903-го продолжающегося конвульсивно сопротивляться афере С.Ю. Витте СМЕЛИ с поста министра финансов, назначив на декоративную в то время должность председателя правительства.

Неудивительно, что вся эта неприкрытая ВОЗНЯ была воспринята Японией как закрепление Россией своего военного присутствия в Корее, ранее объявленной сферой интересов Страны восходящего солнца, как давление на Японию и грубое нарушение российско-японского протокола от 25 апреля 1898 года, предусматривающего, что Россия не будет препятствовать развитию торговых и промышленных отношений между Японией и Кореей.

Со стороны японского правительства посыпались отточенно-вежливые и корректные предложения о компромиссных решениях корейского вопроса, затем — уже ноты и протесты. Дипломатические меры представителей микадо пробить блуждающее сознание царя, преодолеть алчность его корыстного окружения либо хоть в какой-то мере даже приблизительно представить вероятные катастрофические геополитические последствия глобального евро-азиатского конфликта и тем самым ОБУЗДАТЬ «безобразовскую клику» так ни к чему и не привели. Николай МЕТАЛСЯ между давившими на него различными властными группировками, не решаясь ни одной из них сказать твердое НЕТ.

Последующая хронология событий была вполне предсказуемой:

• 9 февраля 1904 года японская армия высадилась в Корее;

• 14 февраля 1904 года японские войска заняли столицу Кореи Сеул;

• 1 мая 1904 года 45 тысяч японских бойцов переправились через реку Ялу и оттеснили русские войска на китайскую территорию;

• 22 мая 1904 года император Кореи издал Указ о разрыве в одностороннем порядке всех договоров, подписанных ранее между Кореей и Россией, а также об аннулировании лесных концессий на реке Ялу.

Есть одно маленькое историческое «НО»: по существу, «безобразовцы» предлагали трону заманчивое по замыслу долговременное комплексное мероприятие — тихое, ползучее экономическое проникновение в относительно БЕСХОЗНУЮ приграничную Корею. С точки зрения политической стратегии и завоевания экономического рынка на Востоке — ход для России и российского капитала величественный и дерзновенный. Путь, апробированный в мировой практике. Путь, стандартный для всех без исключения ИМПЕРИАЛИСТОВ — американских, немецких, английских, французских, испанских.

Чем русские империалисты хуже?

Задумка была великолепной и выгоды бенефициарам сулила баснословные, однако исполнение случилось традиционно российское — политические и военные последствия, казалось бы, несложной операции, вероятные действия противника никто до конца не просчитал и не ожидал столь стремительной ответной реакции уязвленных демонстративным манкированием их интересов японцев; выделенные казной миллионы разворовали, благо последовавшая «маленькая победоносная война» с Японией смыла все мутные следы финансовых транзакций.

В результате — безусловная геополитическая и финансовая афера, присвоение и растрата выделенных на лесопромышленное товарищество капиталов, то есть банальное воровство и мошенничество. Хотя солидный масштаб ПРЕДПРИЯТИЯ НА ПАЯХ С ГОСУДАРСТВОМ, его глобальный размах и грандиозный замысел не могут не вызвать неподдельного уважения. Даже по нынешним ставкам.

Ну а если бы действительно замысел, вскруживший голову самому императору, реализовали изящно? Так, как подобные СХЕМЫ системно и целеустремленно проводили в жизнь создатели американских и европейских ПАУТИННЫХ транснациональных корпораций на территории Африки, Азии, Латинской Америки; всего и надо было — действовать компетентно, решительно и не воровать столь отважно и размашисто.

Но деньги, полученные под плодотворную дебютную идею эпохального промысла на реке Ялу, — это не финансы нарождающегося российского частного капитала; не личные, родовые, династические, семейные; не банковские, заемные, подлежащие отдаче с жесткими процентами, а всего лишь государственные, КАЗЕННЫЕ, бюджетные, лоббистские, полученные исключительно за счет СВЯЗЕЙ в верхах, административного ресурса, близости к трону, к телу государя, а следовательно, НЕПОДОТЧЕТНЫЕ.

Ну и конечно, сказался «масштаб фигур».

Безобразов и компания, их сановное и помещичье окружение и близко не стояли рядом с Ротшильдом, Нобелем, Круппом, Морганом, Вандербильтом и другими финансовыми и промышленными ВОРОТИЛАМИ и МАГНАТАМИ, ставшими ОЛИГАРХАМИ благодаря исключительной организованности, выдержке, трудолюбию, интеллекту и интуиции, а главное — РАБОТЕ НА СВОЕ ГОСУДАРСТВО. Зарабатывая миллионы, к каким бы космополитам их заведомо конъюнктурно ни причисляли, они практически никогда не ПОДСТАВЛЯЛИ страну пребывания СЕМЬИ, стараясь по возможности не переводить свои клановые, корпоративные, экономические и финансовые многогранные комбинации в аферы военно-политические, не заставлять отечество и народ расплачиваться за коммерческие авантюры кровью офицеров, солдат и матросов, несмываемым позором военных поражений.

 

Отставка на войну

Расхлебывать кашу, заваренную на Дальнем Востоке «безобразовской кликой» и ДВОРОМ, любезно предоставили генерал-адъютанту Куропаткину.

7 февраля 1904 года Алексей Николаевич Куропаткин назначен командующим Маньчжурской армией. Снятый с должности экс-министр отправлен в подчинение наместнику Его Императорского Величества на Дальнем Востоке — Главнокомандующему всеми сухопутными и морскими вооруженными силами адмиралу Е.И. Алексееву.

Куропаткин стал вторым по счету, но далеко не последним военным министром, кого с момента восшествия на российский престол сместил Николай II.

Военное ведомство не было исключением для привыкшего везде и во всем слушать свою обожаемую жену и уступать ее истерикам помазанника божьего: всех своих министров последний российский император на протяжении 23 лет царствования терял, ронял и разменивал легко и непринужденно, руководствуясь каждый раз доступной лишь одному ему загадочной логикой (или отсутствием логики) властных иерархических беспорядочных перемещений, при этом явно не понимая, что кадровая чехарда на высшем управленческом уровне губительна для каждого из направлений политического механизма, курируемого определенным государственным чиновником.

Современники и историки-исследователи отмечают явное и тайное наслаждение Николая от реализации искусства византийской интриги, постановки в тупик элиты и просвещенной части общества неожиданными кадровыми перестановками, внезапного вброса на политическую авансцену возникающих из ниоткуда самых неожиданных все новых и новых фигур ставленников двора, призванных исполнять монаршую волю при полном отсутствии таковой.

Или царь подобным образом стремился избавиться от министерского застоя, которым явно грешили его отец, дед и прадед?

Впрочем, результаты ЗАНОСОВ и КРАЙНОСТЕЙ в кадровой политике у тех и других САМОДЕРЖЦЕВ были отнюдь не впечатляющими, а полезность — СОМНИТЕЛЬНОЙ: как кадровый застой, так и кадровая чехарда динамике экономического и военного развития державы не способствовали.

При Николае I военными министрами были А.И. Татищев (до 1827 года), спаситель престола от декабристов-масонов А.И. Чернышев (до 1852 года), В.А. Долгоруков (до 1856 года). Всего три министра за 30 лет.

При Александре II Военное министерство возглавляли Н.О. Сухозанет (до 1861 года) и Д.А. Милютин (до 1881 года). Два министра за 25 лет.

При Александре III в период его тринадцатилетнего царствования Военным министерством руководил П.С. Ванновский.

Итого — ШЕСТЬ военных министров империи за 73 года. Императоры Николай I, Александр II, Александр III первых руководителей вооруженных сил России ценили исключительно. Достаточно сказать, что все военные министры: Татищев, Чернышев, Долгоруков, Сухозанет, Милютин, Ванновский — были удостоены высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного.

При Николае II за 23 года его правления военными министрами побывали ВОСЕМЬ генералов: П.С. Ванновский (до 1898 года), А.И. Куропаткин (до 1904-го), В.В. Сахаров (до 1905-го), А.Ф. Редигер (до 1909-го), В.А. Сухомлинов (до 1915-го), А.А. Поливанов (до 1916-го), Д.С. Шуваев (до января 1917-го), М.А. Беляев (до марта 1917-го).

Аналогично и в Генеральном штабе. За десятилетие, предшествовавшее Первой мировой войне, на посту начальника Главного управления Генштаба Николай перепробовал шестерых военачальников: Ф.Ф. Палицына, В.А. Сухомлинова, А.З. Мышлаевского, А.А. Гернгросса, Я.Г. Жилинского и H.Н. Янушкевича.

Либо самодержец все дефекты управления армией видел только в личности своего военного министра или начальника ГУ Генерального штаба, либо попросту не позволял никому из видных военных задержаться на вершине армейской властной пирамиды даже минимально продолжительный срок, чтобы не дать возможности их АВТОРИТЕТУ в армии перекинуться на ВЛИЯНИЕ в политике.

И все равно, как ни ТАСОВАЛ Николай II генеральскую колоду, он все же фатально просчитался, переиграв себя сам, и в конечном результате пал в 1917 году жертвой заговора высшего генералитета.

 

Прощальное послание ЦАРЯ

Оформленная почетно, даже триумфально, отставка А.Н. Куропаткина с поста военного министра и его изгнание из столицы — верх византийской изысканной интриги. Осознавал ли Николай, что он удаляет от себя НАВСЕГДА беспредельно преданного не только стране, армии, но и непосредственно его СЕМЬЕ, ему лично верного СЛУЖАКУ? И делает это в период стремительного вхождения России в фазу политической и социально-классовой турбулентности, затягивания российского общества в воронку идейной дезориентации и нанесения болезненных и неизлечимых, переходящих в смертельные, идеологических и социальных травм.

Текст Высочайшего рескрипта от 8 февраля 1904 года:

«Алексей Николаевич.

С 1898 г., состоя во главе военного ведомства, Вы, со свойственным Вам трудолюбием и настойчивостью, усердно работали над выполнением целого ряда одобренных Мною преобразований в деле усовершенствования армии и ее управления и были на страже боевой готовности вооруженных сил России, обеспечивающих преуспевание государства. Труд Ваш еще не закончен. Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть Моей доблестной армии на защиту достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная Ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить Вам ответственное командование Моей армией, действующей в Маньчжурии против японцев, освободив Вас для сего от обязанностей военного министра.

Да поможет Вам Бог успешно совершить возлагаемый мною на Вас тяжелый, с самоотвержением принятый Вами подвиг. Расставаясь с Вами и желая выразить Вам мою глубокую признательность за шестилетний просвещенный труд Ваш на пользу моей дорогой армии, жалую Вам бриллиантовые знаки ордена святого благоверного великого князя Александра Невского, кои повелеваю Вам носить по установлению. Напутствуя Вас на Дальний Восток в действующую армию, поручаю Вам передать Моим доблестным войскам Мой Царственный привет и Мое благословение. Да хранит Вас Господь!»

Послание Николая убывающему на русско-японский фронт генерал-адъютанту Куропаткину обладает исключительно тонкой и насыщенной скрытой смысловой структурой; подтекст рескрипта нужно проверять и дешифровывать на предмет соответствия слов благодарности и декларируемых витиеватых пожеланий истинному отношению царя к отправляемому за тридевять земель от столицы приближенному.

В официальных документах Николая (не в дневниках; дневники с перечислением количества убитых за день ворон и переколотых дров — не в счет; выведение букв в тетрадях — для ежедневной тренировки пальцев руки, чтобы не дрожало в них перо державное, предназначенное для высочайших РЕЗОЛЮЦИЙ) никогда не было ничего и отдаленно похожего на выхолащивание смысловой энергии СЛОВА САМОДЕРЖЦА; слова, призванного быть запечатленным на века для потомков и исследователей монументальной трехвековой романовской монархии.

Безусловно, высочайший рескрипт несет скрытую от непосвященного смысловую энергию прощального слова императора и императрицы своему верному военному министру, решительно спасшему престол для его семьи в малоизвестный период смертельной болезни царя в Крыму в 1900 году. Тогда из всего царского окружения НЕ ДРОГНУЛ только А.Н. Куропаткин.

 

Фиаско в Маньчжурии

Начало войны не было ни для самой России, ни для самодержца, ни для полуцарственного (хоть и морганатических, но все же голубых кровей) наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, ни для военного министра ЕВРОАЗИАТСКОЙ империи абсолютно неожиданным, тем более — внезапным или вероломным: военная и военно-морская разведка, несмотря на трудность добывания информации в условиях традиционного японского тотального внутреннего контршпионажа, сработали мастерски и НА УПРЕЖДЕНИЕ задолго до катастрофического января 1904 года.

Положительно сказались проведенные в характерном для российской военно-бюрократической машины «пожарном порядке» качественные кадровые перестановки в разведывательной сфере.

Военным агентом (атташе) в Японии с апреля 1900 года был, казалось бы, опытный разведчик — Глеб Максимилианович Ванновский. За его плечами — Пажеский корпус, Николаевская академия Генерального штаба, служба в войсках, преподавательская работа в военном училище, наконец, четырехлетняя непревзойденная разведывательно-аналитическая ШКОЛА службы в Военно-ученом комитете Главного штаба.

Опыт опытом, и принадлежность к военной генштабовской элите — отнюдь не недостаток, а достоинство, но вот исполнительностью и настойчивостью в добывании разведывательной информации «в поле» однофамилец бывшего военного министра явно не страдал, предпочитая обязательной для разведки конкретике и отточенной аналитике, базирующейся на совокупности бесспорных фактов, некие общие, пространные, напоминающие больше философские, рассуждения. Показателен один из докладов Ванновского, где он созерцательно умствовал:

«…Японская армия далеко еще не вышла из состояния внутреннего неустройства, которое неизбежно должна переживать всякая армия, основанная на совершенно чуждых ее народной культуре основаниях, усвоенных с чисто японской слепой аккуратностью и почти исключительно по форме, а отнюдь не по существу, как, впрочем, это замечается и во всех прочих отраслях современной японской жизни. Вот почему если, с одной стороны, японская армия уже давно не азиатская орда, а аккуратно, педантично организованное по европейскому шаблону более или менее хорошо вооруженное войско, то с другой — это вовсе не настоящая европейская армия, создавшаяся исторически, согласно выработанным собственной культурой принципам. Пройдут десятки, может быть, сотни лет, пока японская армия усвоит себе нравственные основания, на которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться на равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав».

Странно, но сей, с позволения сказать, «доклад» военного агента в стране, готовящейся к открытому военному столкновению с Россией, положительно оценен военным министром Куропаткиным, поставившим резолюцию: «Читал. Увлечений наших бывших военных агентов японской армией уже нет. Взгляд трезвый».

Однако одного только трезвого и не лишенного лирики издевательского словоблудия, но все же ПОВЕРХНОСТНОГО, если не сказать жестче — дилетантского — взгляда несшего службу в островной резидентуре военного разведчика на вероятного противника России на Дальнем Востоке, педантичному и абсолютно чуждому поэтизации военной информационной деятельности Главному штабу российской армии все же оказалось мало. Поэтому 28 августа 1902 года военным агентом в Японии вместо Ванновского назначили подполковника Владимира Константиновича Самойлова.

Самойлов на два года старше Ванновского и с не менее солидным послужным списком: Петровско-Полтавский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище, Николаевская академия Генерального штаба; вся служба — на Дальнем Востоке, в войсках пройден путь от командира роты до начальника штаба бригады.

Первая его реакция на оперативную обстановку в Японии близка к панической: «Все, что касается численного состава армии в Японии, составляет большой секрет и достать какие-либо сведения можно только случайно».

Тем не менее, хоть и далеко петербургское начальство, но глаза боятся, а руки делают. Если очень захотеть и ко всему приложить упорство и бесстрашие кадета, а также могучий интеллект выпускника Академии Генштаба, то и СЛУЧАЙ можно и нужно обратить в закономерность, причем закономерность результативную.

Во многом благодаря новому руководителю военной разведки в Стране восходящего солнца уже в первую половину 1903 года в российском Главном штабе стало известно, что численность японской армии составляет 10 375 офицеров, не считая офицеров запасных войск, и 348 074 нижних чинов, — оценка весьма и весьма близкая к действительной. Численность войск на Квантунском полуострове предполагалась в 160 тысяч человек (в действительности к середине 1903 года на материке было 206 тысяч японских военнослужащих); это далеко не минус в оценке работы Самойлова.

В сентябре 1903 года изрядно заматеревший в японских тайных баталиях Самойлов уверенно докладывает: «Флот готов… отправка даже значительного отряда на материк не встретит особых затруднений и может быть произведена почти внезапно».

В декабре 1903 года, то есть практически за полтора месяца до начала войны, Самойлов докладывает: «…через два месяца на Ялу (привет «безобразовской клике»! — Авт.) может быть 10… и все 12 дивизий…».

В январе 1904 года Самойлов предупреждает, что война «может разразиться каждую минуту».

Удивительно и стратегическое предвидение подполковника-разведчика, смело ориентирующего военного министра генерала от инфантерии и генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина: «Основным планом действий японцев будет попытка одержать над нами частный успех до сбора нами достаточных сил и затем надеяться на вмешательство других держав, неспособных допустить, чтобы Россия раздавила Японию».

Самойлов сумел зорко подметить характерные тактические особенности японской армии: большую подвижность, многочисленную и хорошо обученную артиллерию, мужество солдат и офицеров и их бесстрашие, неумение пользоваться конницей, непривычку к ночным маршам, чувствительность ко всяким неожиданностям и случайностям.

Оценивая не только тактику и стратегию противника, но и вероятную модель действий наших сил, Самойлов рассуждает об упущенных флотом шансах «потопить две дивизии и разбить конвоирующую эскадру», что свело бы на нет превосходство японской армии на материке.

Профессионализм Самойлова как разведчика, точное прогнозирование военно-политической обстановки в контрасте с аморфностью и инертностью его предшественника были оценены по достоинству: на посту военного агента в Японии Самойлов оставался вплоть до октября 1916 года, в 1911 году заслужил генеральское звание.

Справедливости и объективности ради заметим, что неудачливый разведчик Г.М. Ванновский после откомандирования из Японии блистательно раскрылся как умелый командир конных частей и соединений, занимая последовательно должности командира драгунского полка, бригады, кавалерийской дивизии. С началом мировой войны в 1914 году он возглавил Донскую казачью дивизию, завоевал славу храброго кавалериста, стал одним из первых высших офицеров, награжденных в войну орденом Святого Георгия 4-й степени, в 1915 году получил звание генерал-лейтенанта, войну закончил командармом. Разведывательная миссия в Японии вряд ли оставила у него приятные воспоминания, хотя вина в этом не столько самого Ванновского, сколько его начальников-лоббистов, ошибочно доверивших безусловно достойному строевому офицеру ответственнейший участок напряженной работы по добыванию и анализу информации, для чего он оказался совершенно непригоден.

Лишнее доказательство тому, что разведка и лихая кавалерия — призвание и вид деятельности, несомненно, нужные и почетные, требующие незаурядных способностей, заслуживающие уважения, возможно, и преклонения, но совершенно разные прежде всего по соотношению и соразмерности сторон в классическом наполеоновском квадрате, а именно гармоничном сочетании УМА и ВОЛИ офицера.

Не дремала и российская военно-морская разведка.

Капитан второго ранга Александр Иванович Русин, находившийся в должности военно-морского агента в Японии с 1899 года, вычислил мобилизационные возможности страны пребывания и доложил в Петербург практически точные и соответствующие реалиям данные — 633 415 человек. Мало того, в марте 1903 года Русин представил в Главный морской штаб данные о военном плане Японии против России, где указал основные пункты стратегического замысла японского командования:

«1) занять Корею;

2) не дать России окончательно утвердиться в Маньчжурии;

3) попытаться сделать демонстративную высадку близ Приамурской области;

4) такую же высадку осуществить на Квантуне;

5) при удаче этих двух операций попытаться овладеть вышеуказанными областями».

Уйдя из военно-морской разведки с началом войны, Александр Иванович Русин сделал впечатляющую командную и штабную карьеру на флоте, достигнув к 1915 году должности начальника Морского Генерального штаба и звания полного адмирала.

Разумеется, все перечисленное назвать абсолютным триумфом российской разведки сложно. Тем не менее то, что армия и флот благодаря разведке вступили в войну не слепыми, а война не стала для военно-политического руководства Российской империи полной неожиданностью, — факт непреложный.

Хотел Куропаткин войны или нет?

Не хотел на словах, но хотел в глубине души? В дневниках его не просматривается и, очевидно, не могло быть той искренности и откровенности, той определенности, которые могли бы способствовать формированию объективного мнения по столь любопытному и важному вопросу.

С одной стороны, для высшего генералитета любая удачная война — это феерический виток славы, новые ордена, освободившиеся вакансии, очередные звания и очень большие деньги.

Война — предназначение и естественное состояние армии; войной грезили не только восторженные мальчишки-кадеты и безусые юнкера, но и бывалое, закаленное офицерство. Тем более война с противником, от переоценки которого Куропаткин был весьма далек.

В конце концов, Куропаткин официально по собственному желанию убыл на фронт; мог ли он, искушенный в придворных интригах генерал-адъютант, сознательно поставить себя в заведомо проигрышное с точки зрения полководческой репутации и дальнейшей военной карьеры положение?

С другой стороны, не страдающий симпатиями к Алексею Николаевичу министр финансов Витте в своих воспоминаниях рассказывает, как Куропаткин упрекал министра внутренних дел Плеве в том, что «он был одним из министров, который эту войну желал и примкнул к банде политических аферистов». Плеве ответил: «Алексей Николаевич, вы внутреннего положения России не знаете. Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война».

Внутреннее положение России военный министр, имевший в подчинении 13 военных округов с их превосходно обученными собирать информацию по всем элементам оперативной обстановки штабами, безусловно, знал. Как знал он и о характеристике и настроениях мобилизационного контингента по губерниям и областям империи, и об изобретенной в конце ХIХ века военными статистиками Академии Генерального штаба циничной, но аксиоматичной на все времена методике вычисления процента благонадежного населения по национальному критерию на определенной территории, и о многих других сакральных вещах, неизвестных главному российскому ПОЛИЦМЕЙСТЕРУ.

С легкой руки Витте легенда о необходимости «маленькой победоносной войны» навсегда войдет во все советские учебники истории и ее, согласно политической марксистско-ленинской конъюнктуре, будут десятилетиями считать чуть ли не главной причиной Русско-японской войны: мол, царские сатрапы, бездарные генералы и адмиралы, чтобы не допустить народной революции, чуть ли не сами эту войну и спровоцировали.

Элементы провокации (а какая политика, что внешняя, что внутренняя, без оттенков провокации обходится?), разумеется, были. И те, кого Куропаткин назвал «бандой политических аферистов», тоже в историческом процессе участвовали; правда, дали им более благозвучное наименование — «безобразовская клика».

Реальная возможность превентивного удара по японцам на этапе наращивания ими группировки в Корее, возможность, вынашиваемая русским командованием на Дальнем Востоке и лично наместником Его Императорского Величества адмиралом Е.И. Алексеевым, во многом по вине военного министра А.Н. Куропаткина была безвозвратно упущена.

Впоследствии, уже будучи командующим в Маньчжурии, Куропаткин столкнется с исключительно мощным, отмобилизованным, успевшим грамотно, упорядоченно сгруппировать значительные силы и средства на относительно ограниченном театре военных действий противником.

А если бы Куропаткин смог ПРОДАВИТЬ у царя столь нужное военно-политическое решение об упреждающем ударе по японцам?

Или все-таки пытался продавить?

Прекрасно осведомленный о кулуарных паркетных дворцовых диспозициях, соратник Куропаткина по службе в столице генерал А.Ф. Редигер в мемуарах отмечает, что аудиенции военного министра у царя, как правило, длились по нескольку часов.

Вместе с тем, по свидетельствам очевидцев, Куропаткин не был склонен к отстаиванию своей точки зрения по военным вопросам на высочайшем уровне, если она каким-то образом противоречила ОБОЗНАЧЕННОЙ позиции императора.

Промедление с упреждающим ударом стало роком для России в ХХ веке.

В 1941 году, словно под копирку повторяя нерешительное выжидание Николая II в 1903-м, упустит время для нанесения превентивного удара по находящейся в стадии стратегического развертывания группировке гитлеровских войск в Восточной Европе вождь всех времен и народов. Страна получит величайшую трагедию Великой Отечественной.

В 1969 году из-за самоустранения командования Дальневосточного военного округа от участия в боевых действиях на начальном этапе скоротечной войны с Китаем, почему-то до сих пор именуемой пограничным конфликтом, страна получит омытую кровью сотен пограничников и бойцов Советской Армии трагедию Даманского.

Полководческие схемы Куропаткина, примененные им в Маньчжурии, полностью соответствовали устоявшимся в России к началу ХХ века взглядам на стратегию, опиравшимся, как это ни странно, на опыт Наполеона и Мольтке. Все учебники и труды по стратегии были насыщены почти вековой давности примерами из наполеоновских походов, а также выведенными из них принципами полководческого искусства.

Считавшийся непоколебимым авторитетом в вопросах стратегии военный теоретик и историк генерал от инфантерии Генрих Антонович Леер, в течение без малого десяти лет возглавлявший Академию Генерального штаба, в 1894 году утверждал, что «по отношению к сущности стратегического искусства в целом после Наполеона I нечего его и совершенствовать, а можно и должно совершенствовать его только в частном».

В то же время военный теоретик офицер Военно-ученого комитета Главного штаба Арсений Анатольевич Гулевич в 1898 году писал, что именно массовость армии и наличие подготовленного запаса заставляют ожидать не быстрого завершения будущей войны, а, наоборот, долгой, упорной и продолжительной борьбы.

В Маньчжурии Куропаткин провел четыре сражения: 24 августа — 3 сентября 1904 года вблизи города Ляоян, 5–17 октября 1904 года на реке Шахэ, 11–16 января 1905 года при Сандепу и 17 февраля — 10 марта 1905 года при Мукдене.

Потери были, но отнюдь не катастрофические: при Ляояне 3000 убитых, 16 112 раненых и пленных; на Шахэ 5084 убитых, 30 506 раненых, 4869 пропавших без вести; при Сандепу 1727 убитых, 11 123 раненых и контуженных, 1113 пропавших без вести; при Мукдене 8705 убитых, 51 388 раненых, 28 209 пропавших без вести и пленных.

За всю войну войска под руководством Куропаткина потеряли около 19 тысяч убитыми, 113 тысяч ранеными, 40 тысяч попавшими в плен (для сравнения — только в Бородинской битве 1812 года русская армия потеряла около 45 тысяч убитыми и ранеными).

Потери во многом стали основанием для того, чтобы на Куропаткина навесили ярлык «полководческой бездарности», сделав его одним из главных виновников поражения в войне.

СИЛА нацеленной пропаганды — заказных публикаций в газетах, журналах, произведений художественной литературы, язвительных карикатур, искажающих реальные события мемуаров, исторических исследований, СЛУХОВ, направленных на формирование массового общественного сознания, ПРОСТО поразительна.

Еще для сравнения: через 10 лет, во время I Мировой войны генерал Брусилов в наступательной операции Юго-Западного фронта ПОЛОЖИТ около ПОЛУМИЛЛИОНА русских солдат и офицеров. И при таких безвозвратных потерях личного состава он считается до сих пор выдающимся полководцем, хотя оперативные результаты Брусиловского прорыва и тем более его стратегическое влияние на итоги войны весьма и весьма неоднозначны.

Великое видится издалека и по прошествии времени. А объективность и непредвзятость являются именно теми методами, на основе которых возможна справедливая историческая оценка.

Вернемся к Русско-японской войне.

В четырех сражениях возглавляемых Куропаткиным группировок русских войск с японцами ни одна из сторон не одержала того, что согласно военным критериям считается РЕШИТЕЛЬНОЙ ПОБЕДОЙ. Отечественными и зарубежными военными историками после тщательного разбора операций на фронте Русско-японской войны исход сражений, где принимал участие генерал Куропаткин, считается НЕОПРЕДЕЛЕННЫМ.

Более того, есть все основания утверждать, что полководческая стратегия Куропаткина гениальна.

Воевал Куропаткин не на территории отечества, а на чужой — маньчжурской, китайской территории. Хотя японцы настойчиво рвались к Владивостоку, на территорию России выйти им так и не удалось. Воюя, Куропаткин одновременно берег армию; планомерно, подобно Барклаю-де-Толли и Кутузову в начальный период Отечественной войны 1812 года, отступал в глубь театра военных действий, заманивая японцев все дальше и дальше от их островов и, соответственно, — резервов, растягивая их коммуникации. В результате японская армия глубоко врезалась в Маньчжурию, подобно наполеоновской, ЗАТЯНУТОЙ в Россию в 1812 году. Куропаткин проводил сравнимые с легендарными казачьими, платовскими кавалерийские рейды по тылам японцев. Отдавая чужую, выжженную боями территорию, он выигрывал драгоценное время. Это была настоящая СТРАТЕГИЯ ИЗМОРА.

Войска под командованием генерала Куропаткина после завершения каждой битвы, планомерно заманивая за собой противника, отходили далее на север, где в итоге фундаментально закрепились на заблаговременно подготовленных неприступных Сыпингайских позициях. Сломав наступательный порыв японцев, полностью измотав противника, командующий русской армией А.Н. Куропаткин достиг монументальной стабилизации фронта, что дало возможность накапливать силы и постепенно, тщательно готовить решительное наступление, целью которого являлся разгром противника, его решительное преследование, освобождение Маньжчурии и Кореи, сброс японских войск в море. И все это было совершенно реальной и достижимой целью войны, несмотря на полный разгром русского флота, несмотря на предательски сданные Порт-Артур и Дальний.

Оценка японского историка С. Окамото стратегической ситуации на Дальнем Востоке на середину марта 1905 года такова:

«Российские войска отступили на север, “сохраняя порядок”, и начали готовиться к наступлению, в то время как подкрепления к ним все прибывали.

В императорском штабе становилось ясно, что военная мощь России сильно недооценена и что в Северной Маньчжурии могут оказаться до миллиона русских солдат. Финансовые возможности России также далеко превосходили подсчеты Японии…

После “просчитанного отступления” российские силы восполнили свою военную мощь на маньчжурской границе».

Для окончательной победы нужны были только терпение и выдержка.

У Куропаткина, его генералов, офицеров и солдат терпения и выдержки хватало.

Выдержки НЕ ХВАТИЛО в далеком от дальневосточного театра военных действий Санкт-Петербурге.

3 марта 1905 года Куропаткина смещают с должности главнокомандующего и назначают командующим 1-й армией.

Поддавшись внешнеполитическому давлению Англии и США, вследствие волокиты, халатности и бездействия российского Министерства внутренних дел, не сумевшего УДЕРЖАТЬ порядок в стране (к слову, министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве, участник «безобразовской клики» и сторонник «победоносной войны», будет убит террористами 28 июля 1904 года, в самый разгар описываемых событий), царь позволит заключить Портсмутский мирный договор.

Из отдаленного крымского Симеиза престарелый, физически немощный, но отнюдь не потерявший разум патриарх российской армии и ее последний генерал-фельдмаршал Милютин, обращаясь к эпохе русско-японской войны, отметит крайнюю недостаточность наших военных сил на Дальнем Востоке перед началом военных действий, весь ход сухопутных и морских операций назовет неудачными, оборону Порт-Артура — геройской, сдачу его — позорной, условия мира — непочетными для России.

Есть ли в трагедии унизительного для России дипломатического, не военного, завершения Русско-японской войны вина Куропаткина? Если и есть, то весьма незначительная, более того, можно утверждать, что у Куропаткина и армии России военную победу украли недальновидные политики и дипломаты.

Кем бы остались в истории Барклай-де-Толли и Кутузов, прими осенью 1812 года император Александр I предложения Наполеона о заключении мира во время стратегической «тарутинской паузы»? Остались бы в памяти потомков генералами, отступавшими четыре месяца 1200 километров от Немана до Москвы, ретировавшимися после Смоленского и Бородинского сражений и сдавшими без боя Москву неприятелю.

Насколько российская армия под руководством Куропаткина показала Японии свою мощь и заставила японское правительство сделать определенные выводы?

Уже через два года после окончания Русско-японской войны, 17 июля 1907 года, в Санкт-Петербурге министром иностранных дел России А.П. Извольским и послом Японии в России И. Мотоно подписано Соглашение по общеполитическим вопросам. Соглашение состояло из двух частей — гласной конвенции и секретного договора. Согласно конвенции, стороны обязывались уважать территориальную целостность обеих стран, признавали независимость и целостность территории Китая. Секретный договор фиксировал раздел Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) на русскую (северную) и японскую (южную) сферы влияния.

Россия обязалась не чинить препятствий развитию отношений между Японией и Кореей.

Япония признавала наличие специальных интересов России во Внешней Монголии и обязывалась воздерживаться от всякого вмешательства, способного нанести ущерб этим интересам.

Таким образом, Соглашение гарантировало России безопасность ее дальневосточной территории и защиту от проникновения японцев в традиционную сферу интересов России — сопредельные Северную Маньчжурию и Монголию.

Это тоже итоги Русско-японской войны, и итоги в пользу России, хотя о них и до настоящего времени предпочитают умалчивать.

 

Мировая война

К моменту начала I Мировой войны А.Н. Куропаткин, которому исполнилось шестьдесят шесть, уже девять лет находился в отставке.

Избыток времени генерал целиком посвятил творчеству: подготовил и издал добротный многотомный отчет о минувшей войне; написал объемную, фундаментальную работу о будущих и настоящих задачах русской армии, а также не менее мощную по форме и смысловому наполнению монографию о русско-китайских отношениях.

Все его научные труды оказались НЕВОСТРЕБОВАННЫМИ.

Писательское творчество вдали от шума городского и бесконечной суеты столиц, в родовом имении, среди вековых лесов и прозрачных озер способствовало поправке подорванного на войнах и в околотронных интригах здоровья. Как член Государственного совета, Алексей Николаевич иногда наезжал в некогда подвластную ему, всесильному военному министру, Северную столицу; однако близко к придворным кругам, как в бытность его первым военачальником империи, уже ПОДПУЩЕН НЕ БЫЛ.

Иллюзий по поводу начавшейся в 1914 году войны у мыслящих политиков и военных не наблюдалось; было предельно ясно, что СШИБКА серьезная и малой кровью не обойтись. Это уже не война один на один, как с Японией; это коалиция на коалицию, стенка на стенку; масштабы государств, армий и флотов обусловливали невиданное до этого массированное применение всего в тяжелейших муках изобретенного, целеустремленно наращенного и заботливо накопленного грандиозного потенциала уничтожения людей.

Престарелый генерал ходатайствовал об отправке на фронт с первых дней войны. Но только в сентябре 1915-го благодаря протекции бывшего своего подчиненного, начальника штаба Ставки генерала Алексеева, генерал от инфантерии Куропаткин получил на формирование гренадерский корпус. В январе 1916-го он стал командующим армией, а уже через месяц, в феврале, был назначен главнокомандующим армиями Северного фронта.

22 июля 1916 года Куропаткин был отправлен в Среднюю Азию Туркестанским генерал-губернатором, командующим войсками Туркестанского военного округа и Наказным атаманом Семиреченского казачьего войска.

После революции 1917 года Алексей Николаевич окончательно поселится в родовом имении Шешурино, посвятив остаток жизни благотворительности и просветительству.

Во время Гражданской войны он твердо и последовательно отвергал предложения белых и интервентов о сотрудничестве; большевики не предложили ничего. Само собой, как это было принято в те времена, бывший царский министр и генерал до конца своих дней был объектом самого пристального внимания уездного отдела ВЧК-ОГПУ.

Единственный сын Алексея Николаевича, рожденный в 1892 году Алексей Алексеевич Куропаткин, военную профессию отца, деда и прадеда не продолжил. Окончил химический факультет Санкт-Петербургского университета. Занимался научными исследованиями. Роковым образом попал в жернова большевистской карательной машины. По итогам реализации Особым отделом ВЧК дела «Национального центра» расстрелян в 1919 году в Петрограде. В «Красной книге ВЧК» имя инженера А.А. Куропаткина как активного участника антибольшевистского заговора в Петрограде упоминается дважды. Отчаянное письмо А.Н. Куропаткина к Ленину с просьбой о снисхождении к сыну осталось без внимания.

Почему мы так подробно остановились на фрагментах славной биографии Алексея Николаевича Куропаткина?

Мы говорим о СОЗДАТЕЛЕ межвидовой композиционной военно-разведывательно-контрразведывательной ударной структуры, неотъемлемой составной части государственного механизма и политической системы, самостоятельного и самодостаточного направления государственной деятельности — военной контрразведки.

БЕЗДАРНОСТЬ на созидание подобного МАСШТАБА не способна.

Создать российскую военную контрразведку, выдержавшую за 115 лет свой славной истории испытания войнами, революциями, предательством и подставами политиков, видевшую примеры самопожертвования, гибель и кровь тысяч своих сотрудников, крушение империй, славу и бесчестие, по силам было только ЛИЧНОСТИ неординарной — бесстрашному и презирающему смерть, неоднократно проливавшему свою кровь за Родину герою войн и боевых походов, георгиевскому кавалеру, интеллектуалу, выдающемуся ученому-исследователю и педагогу, географу, разведчику, впитавшему в себя всю передовую военную мысль эпохи, масштабному лидеру военного строительства, государственному деятелю первой величины, министру, полководцу, главнокомандующему, офицеру генерального штаба, кадету, потомственному военному, искренне верующему православному, плоть от плоти земли русской.

Имя Алексея Николаевича Куропаткина присвоено Шешуринскому сельскому филиалу Торопецкой центральной библиотеки Тверской области.

Ни памятников, ни бюстов, ни мемориальных досок, премий и стипендий в честь и во славу генерала Алексея Николаевича Куропаткина в России нет.

Вот такая память о военном министре Российской империи, создателе военной контрразведки.