Первый бастион

Первый бастион располагался на Корабельной стороне на левом берегу Килен-бухты, где ныне имеется уютный павильон из крымбальского камня. Из него открывается панорама Севастополя: бухта, длиною около 8 километров, делящая город на две стороны — Северную и Южную. Справа внизу — небольшая Килен-бухта, продолжает которую одноименная балка. Именно здесь при основании города построили специальную пристань для килевания кораблей, отсюда возник и топоним. За бухтой начинаются Килен-балочные высоты, далее за Севастопольской бухтой — Северная сторона. Правее — Мекензиевы горы, названные именем контр-адмирала Ф. Ф. Мекензи (Макензи), командующего севастопольской эскадрой в 1783—1786 гг. С территории бывшего бастиона просматриваются на Северной стороне бухта и балка Голландия, на восточном склоне которой видно огромное здание бывшего морского кадетского корпуса (архитектор А. А. Венсан). Длина его развернутого фасада — 550 м. С 1966 г. в нем находится Севастопольский институт ядерной энергии и промышленности.

Левее бухты Голландия среди темно-зеленого треугольника возвышается величественный пирамидальный храм Святого Николая, ставший неотъемлемой частью исторического ландшафта приморского города.

Севастополь сегодня просто немыслим без доминирующего в архитектурно-пространственной композиции Северной стороны Свято Никольского храма. Сооружен он в память ратного подвига русских воинов на самом большом мемориальном некрополе защитников Севастополя периода Крымской войны 1853—1856 гг.

По проекту 1834 г. первый бастион предполагалось построить позади Ушаковой балки, но позже вынесли его вперед, за возвышенность между Ушаковой балкой и Килен-бухтой. Вначале на месте будущего бастиона инженерная команда под руководством капитана Ф. А. Старченко построила батарею, вооруженную четырьмя орудиями, позже добавили еще пять пушек. У батареи в скале выдолбили ров. Но очертания бастиона укрепление приобрело только в начале июня 1855 г., когда моряки с корабля «Париж» соорудили в его тыловой части батарею, получившую номер 107.

С самого начала обороны первым бастионом командовал капитан-лейтенант В. К. Орлов. После его гибели в июле 1855 г. укреплением стал командовать лейтенант 35-го флотского экипажа П. М. Никитин.

Для личного состава первого бастиона еще в 1851 г. из инкерманского камня построили оборонительную казарму с подвалом на 250 человек (автор проекта Ф. А. Старченко). Длина фасада башни (так иногда называли казарму) — 80 м, ширина — 12 м, высота — 4,2 м. На ее вооружении находилось 9 полупудовых крепостных единорогов. Это инженерное сооружение, сохранившееся до наших дней, находится на улице Хрулева. Такие же казармы по типовому проекту соорудили у пятого и шестого бастионов. В дни первой обороны в казарме хранились продовольствие, порох, в ней жили офицеры, начальник 5-го отделения оборонительной линии генерал-адъютант князь П. А. Урусов, человек исключительной храбрости и мужества.

Казарма служила и перевязочным пунктом. Об этом напоминает белая мраморная доска с надписью: «Оборонительная башня первого бастиона. В ней располагался пункт по оказанию медицинской помощи раненым защитникам Севастополя в оборону 1854—1855 гг.». Положение раненых в период обороны было исключительно тяжелым. По словам замечательного русского хирурга Н. И. Пирогова, «горькая нужда и медицинское невежество соединились вместе в баснословных размерах». В Севастополе не хватало врачей, транспортных средств для доставки раненых в госпитали. Нередко они лежали на земле под открытым небом. В октябре 1854 г., чтобы «употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле», Пирогов с отрядами врачей выехал в Крым. В осажденном городе он нашел 2000 раненых, лежащих на грязных, пропитанных кровью матрацах, ожидавших по неделям медицинской помощи. Вслед за Н. И. Пироговым в Крым отправились три отряда сестер милосердия.

В Севастополе Пирогов спас жизнь тысячам раненых защитников. Он впервые в мире применил в массовом масштабе анестезию, антисептическую обработку ран, гипсовые повязки. В докладных командованию Н. И. Пирогов требовал улучшения участи раненых, выделения транспортных средств, организации госпиталей и перевязочных пунктов. Пирогов принял на себя заведование главным перевязочным пунктом, который находился сначала в центре города — в здании Благородного собрания — затем был переведен в Михайловскую батарею на Северной стороне, а позже — в Николаевскую батарею.

Вместе с русскими медиками в Севастополе работали американские врачи. Они прибыли в Россию по приглашению российского правительства. Рекомендовали их известные политические деятели США того периода: экс-президент М. Ван Бурен, морской министр Дж. Доббин, бывшие посланники США в Санкт-Петербурге Дж. М. Даллас и Н. Браун. Из сорока трех американских медиков большинство прибыло в осажденный Севастополь, а также в госпитали Керчи и Симферополя. Американцев Кинга, Дрейпера, Турнипсида, Уайтхеда, Харриса и Макмиллана вначале разместили на Северной стороне, затем перевели на Николаевскую батарею. Стойко перенося тяготы военного времени, они работали с хирургом Пироговым, спасая раненых и больных защитников. Многие американские врачи заболели тифом. В Севастополе умер Х. М. Макмиллан, в Симферополе — Г. Кларк, Ч. А. Дейнинджер, Д. Джонс, А. Э. Маршел…

После войны врачей-добровольцев наградили медалями «За защиту Севастополя» и «В память Крымской войны 1853—1856 гг.», некоторых — орденами Святого Станислава и Святой Анны. Гордясь, что работал с великим Пироговым, врач Уайтхед писал, — награды будут служить воспоминанием о том, что ему «выпала честь оказать помощь офицерам и солдатам, которые покрыли славой русское оружие и завоевали Севастополю имя бессмертного».

Русские врачи заказали для своих американских коллег памятную серебряную медаль. На ней выгравировали равноконечный крест, медицинский знак и надписи: «Севастополь. Американским коллегам от благодарных русских врачей в память о совместных трудах и лишениях».

На Корабельной стороне перевязочный пункт размещался на батарее Павловского мыса. Там, под руководством профессора Киевского университета Х. Я. Гюббенета, самоотверженно боролись за жизнь защитников сестры милосердия А. П. Стахович, К. О. Будберг, М. Чупати, Е. Я. Фон-Вагнер — мать руководителя ноябрьского восстания 1905 г. лейтенанта П. П. Шмидта. «С геройством, которое сделало бы честь любому солдату», с исключительным мужеством переносили они тяготы и лишения в осажденном городе, день и ночь не отходя от больных и раненых, делали им перевязки, раздавали лекарства, помогали при операциях. Особенно тяжело приходилось сестрам в домах Гущина и Орловского, где располагались перевязочные пункты для самых тяжелых раненых. Сестры милосердия А. Травина, М. Григорьева, М. Голубцова и Е. Богданова делали там все, что могли для облегчения участи страдальцев. Среди тех, кто перенес «безропотно все труды и опасности и бескорыстно жертвуя собою для достижения предпринятой цели», были: Екатерина Грибоедова — сестра автора «Горе от ума»; Екатерина Бакунина — дочь сенатора, внучатая племянница фельдмаршала М. И. Кутузова, баронесса Э. Лоде; артистка императорских театров П. Орлова…

В те дни Россия узнала о гражданском подвиге матросской дочери Дарьи, которая вошла в историю как первая русская сестра милосердия. Она жила на Корабельной стороне. Узнав, что противник высадился в Крыму, продала дом, купила лошадь и, переодевшись в матросскую форму, поехала к реке Альме. Впервые в России она стала оказывать помощь раненым на поле боя.

Повозка Даши оказалась первым перевязочным пунктом в районе Альминского сражения. Фамилия Даши оставалась долго неизвестной. Только в 1984 г., в Центральном государственном военно-историческом архиве СССР ныне Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА) удалось найти документы, проливающие некоторый свет на ее биографию. Даша родилась в 1836 г., рано потеряла мать. Далее, из рапорта генерал-адъютанта А. И. Философова (двоюродного дяди М. Ю. Лермонтова), узнаем, что она — дочь убитого в Синопском сражении матроса 10-го ластового экипажа Лаврентия Михайлова.

7 ноября 1854 г. император Николай I «всемилостивейше соизволил пожаловать ей золотую медаль с надписью „За усердие“ на Владимирской ленте для ношения на груди и пятьсот рублей серебром. При этом было объявлено, что по выходе ее в замужество его Величество пожалует ей еще тысячу серебром на обзаведение».

Во время обороны Даша жила в полуразрушенном домике на Северной стороне города, в Сухой балке, вблизи батареи № 4. Из архивных документов известно, что в июле 1855 г. Дарья Михайлова вышла замуж за рядового 4-го ластового экипажа Максима Васильевича Хворостова. Посаженным отцом на свадьбе был полковник П. К. Меньков. Предъявив князю М. Д. Горчакову свидетельства о вступлении в брак и о награждении, получила обещанные ей тысячу рублей. Вначале она купила трактир на Бельбеке, затем уехала с мужем в Николаев, но брак оказался неудачным. Вскоре вернулась в родной город и до конца своих дней жила на Корабельной стороне.

По воспоминаниям старожилов, Даша Севастопольская умерла после 1911 г. и похоронена на кладбище в Доковом овраге на Корабельной стороне. За прошедшие десятилетия ее могила была утрачена.

В первые же дни обороны многие севастопольские женщины последовали самоотверженному примеру Даши Михайловой. На перевязочных пунктах ухаживали за ранеными: сестра участника обороны штабс-капитана Амелунга — Луиза, дочь квартирмейстера Наталья Дергачева, Елизавета Михайлова, Дарья Ткач и Дарья Шерстоперова, Мария Григорьевна Петренко, умершая в Севастополе 25 ноября 1906 г. на 103-м году жизни. (Похоронена на старом городском кладбище, на ул. Пожарова), жена матроса 1-ой статьи 40-го флотского экипажа Елена Михайловна Кучер и многие другие — известные и безымянные.

Золотыми медалями «За усердие» на Владимирской ленте, как и Даша Михайлова, были награждены сестры Крыжановские — Екатерина, Васса и одиннадцатилетняя Александра. Они, севастопольские патриотки, стали первыми, кто по зову сердца, высокому порыву души оказывали помощь раненным на поле военных действий.

Однако, первой в мире сестрой милосердия назвали англичанку Флоренс Найтингейл (1820—1910). 5 ноября 1854 г. с 38 женщинами она прибыла из Великобритании в Турцию в госпиталь Скутари, где сделала невероятное для уменьшения смертности английских раненых и больных. В Крыму Ф. Найтингейл появилась 25–26 апреля (7–8 мая) 1855 г. Через несколько дней, заболев лихорадкой, вернулась в Турцию. Затем еще дважды приезжала в Балаклаву: в октябре 1855 г. и в марте 1856 г., покинув Крым навсегда 12 июня.

Немые свидетели героизма защитников — стены оборонительной казармы, выщербленные осколками двух войн. В первую оборону ее стены и своды прикрыли бревнами, засыпали землей, тем не менее, во время бомбардировки города в июне 1855 г. башня была повреждена. Пострадала оборонительная казарма и в годы Великой Отечественной войны. В 1962 г. были произведены реставрационные работы: восстановлена верхняя часть башни, очищены окна и бойница, подвальное помещение. К сожалению, этот памятник русского фортификационного искусства первой половины XIX в., достойный музейной экспозиции, окружают сейчас хозяйственные постройки.

6 июня 1855 г. французы дважды шли на штурм первого бастиона, но, встреченные штуцерным и картечным огнем, отступили в Килен-балку, потеряв командира дивизии генерала Мейрана. Бастион остался непобежденным до 27 августа — последнего дня осады города.

К 50-летию Севастопольской обороны 1854—1855 г. было решено увековечить память героев севастопольской эпопеи целым комплексом памятников на бастионах, основных батареях, на местах былых сражений. В связи с этим в 1899 г. создали специальный «Комитет по восстановлению памятников Севастопольской обороны 1854—1855 гг.». В него вошли те, кто отстаивал столицу Черноморского флота, историки, члены городской думы: инженер-генерал П. Ф. Рерберг, первый начальник музея Севастопольской обороны (ныне — музей ЧФ Российской Федерации) капитан 2 ранга Н. И. Костомаров, капитан 1 ранга М. Ф Белкин, контр-адмирал И. М. Манто, генерал-лейтенант А. М. Берх, историк полковник А. М. Зайончковский, инженер-генерал К. Д. Хлебников, генерал-лейтенант М. И. Пивоваров, статский советник К. П. Мертваго, инженер Ф. Н. Еранцев…

Возглавил комитет Великий князь Александр Михайлович — сын младшего брата императора Александра II, Великого князя Михаила Николаевича. Человек разносторонних интересов, умный и дальновидный политик, он увлекался археологией, историей.

Комитет привлек к созданию комплекса памятников на местах былых сражений и городских укреплениях талантливых архитекторов, скульпторов, художников: М. О. Микешина, А. И. Фон-Гогена, О. И. Энберга, А. И. Адамсона, В. А. Фельдмана, А. А. Венсана, Ф. А. Рубо, Ф. Н. Еранцева, Г. Н. Долина. Еще ранее городская дума приняла решение никогда не застраивать место бывшей оборонительной линии. Члены комитета, совместно с авторами проектов, вдумчиво и тактично подошли к разработке мемориального ансамбля. Обсуждались все тексты на памятниках и плитах «в единой связи с досками на храмах, на кладбищах, на зданиях и остатках оборонительных сооружений». В результате сложился строгий, благородный историко-архитектурный комплекс — образец безукоризненного вкуса, высокой культуры и исторической справедливости.

Лучшие из этих памятников — Затопленным кораблям и панорама «Оборона Севастополя 1854—1855 гг.», стали символами города Севастополя, известными во всем мире.

К сентябрю 1905 г. было сооружено более двадцати монументов, выполнено мемориальное обозначение оборонительной линии между первым и третьим бастионами Корабельной стороны, поставлены специальные плиты на местах расположения более чем 50 батарей, разбиты на территории бастионов скверы и аллеи.

Памятник защитникам первого бастиона находится в небольшом уютном сквере в конце улицы 1-й Бастионной. Представляет он собой искусственную скалу из необработанных диоритовых глыб в центре бассейна. Высота памятника — 2,5 м. Первоначальный проект монумента разработан Ф. Н. Еранцевым, затем его несколько изменили. Памятник пострадал в годы Великой Отечественной войны, реставрирован в 1958 г.

В восточной части сквера в 1905 г. была построена изящная ротонда с колоннадой дорического ордера (авторы проекта А. М. Вейзен, Ф. Н. Еранцев и Г. Н. Долин). В центре павильона находится гранитный круглый «ориентировочный стол». Его спроектировал подполковник М. Кияновский.

Дополнил проект инженер О. И. Энберг. На таких «столах» лежали доски из чугуна с рельефными изображениями укреплений.

В годы Великой Отечественной войны была разрушена крыша павильона, не сохранилась и чугунная плита. В 1958 г. ротонду частично реставрировали (парапет и базы колонн) по проекту архитектора А. Л. Шеффера.

От первого бастиона ко второму и далее — к третьему тянется, иногда прерываясь, мемориальная стенка. Она сооружена к 1905 г. по проекту О. И. Энберга. В нее вмонтированы чугунные плиты с обозначением батарей и наименований частей, державших здесь оборону. Надписи на них составил участник обороны П. Ф. Рерберг.

Некоторые из этих частей приняли участие в Балаклавском сражении, состоявшемся 13 октября 1854 г.

Англичане, превратив Балаклаву в свою базу, укрепили ее двойным рядом фортификационных сооружений: редутами, построенными турками под руководством капитана Ваглана, и батареями, соединенными между собой сплошной траншеей. Несмотря на это, князь А. С. Меншиков решил дать сражение, которое в случае удачи давало возможность выхода в тыл противнику и его разгрома. Для нападения на английские позиции главнокомандующий выделил около 16-ти тысяч человек под командованием генерала П. П. Липранди.

13 октября 1854 г. в пять часов утра, согласно диспозиции, генерал-майор Гриббе занял деревню Камары, а сотня казаков — часовню Иоанна Постного. Отряд генерала Ф. Ф. Левуцкого, подойдя к Кадыкойским высотам, открыл артиллерийский огонь по редутам противника, занятых турками. Подданные султана оказали сопротивление солдатам Азовского полка только на редуте № 1. Остальные же, бросив укрепления, помчались к Балаклаве. Из захваченных редутов русские стали увозить артиллерию. И тогда произошло событие, которое сделало этот день траурной датой в военной истории Англии. Лорд Раглан, раздосадованный потерей крепостных орудий, отдал роковой приказ отбить эти пушки. Выждав, когда бригада легкой кавалерии лорда Кардигана влетела в долину между Федюхиными высотами и редутами — «попав в мешок», русские встретили их сильным перекрестным огнем.

Безрассудная атака дорого обошлась Англии. «Потери легкой бригады… составили 102 убитых (из них 9 офицеров), 129 раненых (из них 11 офицеров) и 58 пленных…»

Бедствием «непревзойденным в истории» назвала гибель кавалерии английская печать, а место это окрестили «Долиной смерти». Русские потеряли в этом сражении 131 человека убитыми и около 500 ранеными. Между первым и вторым бастионами раскинулась живописная Ушакова балка, названная в честь флотоводца Ф. Ф. Ушакова. Командуя Черноморским флотом, адмирал заботился о плановой застройке Севастополя, озеленении и благоустройстве. По его приказу в балке были построены беседки, карусели, площадки и заложен парк. В балке сохранились 200-летние фисташки дикие (кевовое дерево), дубы пушистые и японская софора, согласно легенде посаженная адмиралом Ушаковым.

Во время обороны Севастополя 1854—1855 гг. там появилось небольшое кладбище, не сохранившееся до наших дней. На нем был похоронен капитан-лейтенант М. Л. Серебряков и другие защитники Севастополя.

Здесь же, на чугунных досках мемориальной стены, можно прочесть: «Муромский пехотный полк». Этот старейший в русской армии полк сформирован в 1708 г. С 27 мая по 27 августа 1855 г. находился на Корабельной стороне. Потери полка составили 2371 человек.